Православная философия культуры Вл. А Кожевникова

brief description

Введение 1

Глава 1. «Вера» как смыслообразующая константа русской 18

религиозно-философской традиции.

1.1. «Вера» в мистической традиции православного 18 богословия.

1.2. «Вера как живознание» в воззрениях старших 39 славянофилов (И.В.Киреевский и А.С. Хомяков).

1.3. Место «веры» в философии «всеединства». 48

1.4. Русские богословы: Ф.А. Голубинский, В.Д. 58 Кудрявцев-Платонов, П.Д. Юркевич, В.И.Несмелов

о сердечном ведении (кардиогносии) человека в мире.

Глава 2. Становление религиозной философии культуры 82

Вл.А.Кожевникова.

2.1 Оценка «философии общего дела» Н.Ф.Федорова 82

2.2 Критический анализ «философии веры и чувства» 103 И.Г.Гамана и Фр.ГЛкоби.

2.3 «Буддизм в сравнении с христианством» - опыт 139 православной буддологии

2.4 «Искусство как великое, ответственное и 159 священное дело».

Глава 3. Вл.А.Кожевников - как новый культурный тип 173

выразителя и хранителя традиции православной философии культуры.

3.1. Взгляды Кожевников на соотношение секулярной 173

культуры и «христианской философии».

3.2. Опыт построения биографии мыслителя на 178 основании культурного контекста эпохи

Заключение 200

Литература 206
Введение

ВВЕДЕНИЕ

Традиции русской религиозно-философской мысли, ведущие историю от первых древнерусских книжников (Илариона Киевского, Климента Смолятича, Кирилла Туровского) к славянофилам и Вл.Соловьеву, пережившие в первые десятилетия двадцатого века свой расцвет («русский религиозно-философский ренессанс»), сегодня уже не могут считаться неизвестными. Многочисленные переиздания творений отечественных философов позволяют открывать новые грани их философского творчества, что создает предпосылки для развития традиций русской философии в настоящем и будущем. Однако, для того чтобы данная тенденция приобрела подлинную жизненность и реальную значимость, необходимо ясно и отчетливо понимать ее характер, внутреннюю историю и логику, разбираться в механизме ее жизненной реализации в рамках русской культуры. Это означает, с одной стороны, продолжение работы в направлении интроспекции, самоосознания философской традиции, которая не может быть успешной без осуществления, наряду со всеобъемлющими синтезами, тщательного анализа основных смысловых детерминант философской позиции, с другой - пристальное внимание к историко-культурному контексту, в границах которого призвана разворачиваться философская мысль. Таким образом, очевидна необходимость расширения горизонта исследования за счет введения в историко-философский контекст тех философов, мыслителей, деятелей культуры, без которых самого культурного контекста, крайне важного для сохранения и передачи традиции, не было бы. Очевидно, что все это определяется пониманием

существа и смысла русской философской традиции как духовного феномена. Ибо простая констатация ее религиозного характера уже не может удовлетворить заинтересованного исследователя.

* Поскольку обсуждение и выяснение характерных особенностей

русской философской традиции не входит в задачу данного

исследования, то, говоря о русской религиозной философии, примем в

качестве исходной философскую модель С.С.Хоружего, описывающую

соответствующие духовные феномены: «1. Философский процесс в

России, становление и жизнь самобытного российского

философствования не есть отдельный и автономный процесс, но один

из аспектов ... процесса исторического существования российской

культуры, в котором последняя выступает как единый субъект,

наделенный способностью к изменению и самоотнесению. ... 3.

духовным истоком этого цельного процесса является Православие, во

всей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и

/ как институт, как жизненный и духовный уклад. 4. ... смысловое

^Н содержание философского процесса в России с необходимостью

f? включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в

щ \ формах философского разума. Аутентичная российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия (хотя и не обязана ею исчерпываться, «Дух бо дышет, идеже хощет»)»1.

Подобная модель определяет философский процесс в России как

«встречу философии и православия», в которой «философия»

выступает как язык, форма выражения, а «православие» - как

содержание, ищущее быть выраженным и уясненным себе. Это

. предполагает включение в историю отечественной философии целого

1 Хоружий С.С. О старом и новом. СПб.: 2000. С. 69.

ряда мыслителей, ранее относимых к разряду православных богословов (В.И. Несмелое, М.М. Тареев, В.Д. Кудрявцев-Платонов и других), а также тех, чья деятельность и творчество были направлены на уяснение многообразных культурных, в том числе и философских, явлений действительной жизни с точки зрения цельного православного мировоззрения. Одним из таковых мыслителей является Владимир Александрович Кожевников, более известный как последователь и популяризатор идей своего духовного учителя и наставника Н.Ф.Федорова. Владимир Александрович был также и талантливым философом, историком культуры, чья жизненная позиция и творчество, на наш взгляд, особенно ярко иллюстрируют своеобразие философского процесса в России в конце XIX - начале XX веков. Именно его творческая судьба является предметом данного исследования.

В истории взаимоотношений русской философской традиции и православия условно можно выделить три основных этапа.

Первый - предфилософский , когда сама возможность существования оригинальной русской философии служила предметом дискуссии, а идеи, определяющие ее своеобразное православное содержание, в изложении Киреевского, Хомякова и других славянофилов, носили скорее богословский, чем строго философский характер.

Второй этап является гораздо более строгим и профессиональным в философском смысле. Это время самостоятельных концепций и цельных философских систем. Однако, если для славянофилов

2 ибо именно с конца XVIII века русские мыслители пытались так или иначе самоиндентифицироваться в традиции европейской философской мысли.

наличной философии было недостаточно для выражения истины православия, и они пытались реформировать философию для сближения ее с православной верой, то Вл.Соловьев, будучи ярким представителем этого этапа, был убежден в необходимости изменения самого православия для согласия с идеями разума. Подобное расхождение во взглядах обусловлено, по мнению Хоружего, главным образом тем, что «...специфической чертой данного этапа является то, что эта связь (философии с религиозным содержанием) носит нестрогий, произвольный характер. В своем отношении к религиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии - она просто использует ее. Все философские построения данного этапа опираются на то или иное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всей цельностью, всем "корпусом" православного опыта — а что именно из этого корпуса философия делает своим достоянием и что оставляет без внимания - решает субъективно, по вкусу философа. Одно в религии ему близко - другое чуждо, одно вдохновляет — другое отталкивает ... И характерным образом, среди этих близких и вдохновляющих элементов почти никогда не присутствуют специфические особенности Православия - подробности его догматики, конкретные типологические черты... Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейской философии - и это значит, что на данном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сфере религиозного опыта не собственно православные, а более общие горизонты»3.

3 Там же. С. 71.

Этим, однако, не исчерпывается русская философская традиция, и хотя историческая действительность не предоставила ей достаточно времени для саморазвития, в поздних опытах религиозно-философского возрождения можно заметить вполне определенные попытки построения русской православной философии4. Именно к этому, третьему этапу, относится творческая и философская деятельность Владимира Александровича Кожевникова. Современник Соловьева и Трубецкого, он был также свидетелем того, как в трудах о.Павла Флоренского, о.Сергия Булгакова и других мыслителей претворялось в жизнь «самобытное православное мышление». Близко зная В.В.Розанова, Вяч.Иванова, В.М.Васнецова, Кожевников чутко прислушивался к новым тенденциям не только в философии, но и в литературе, живописи, поэзии, что также представляет интерес при исследовании творчества и философских воззрений самого Владимира Кожевникова.

Всматриваясь в судьбу Кожевникова, следует отметить ряд принципиальных особенностей. В культурном и интеллектуальном ландшафте эпохи всегда есть как вершины, т.е. выдающиеся взлеты человеческого духа, так и провалы, то есть свидетельства человеческой слабости. Взгляд исследователя, как правило, останавливается именно на этих ярких контрастах. В тени при этом остаются те, чей труд незаметен, хотя и не менее значим. Те, чья неторопливая поступь подчас оказывается «неизмеримо полезнее ...прыганья через ручьи и

4 В данной работе не будем рассматривать подробно все историческое и философское существо вопроса о возможности «христианской философии» вообще для русской философской традиции.

реки, а то даже и чрез моря бездонные»5, чей величайший такт, великодушие и твердость мысли позволяют сохранять и оберегать достигнутое, т.е. создавать и передавать ту самую традицию, о несомненной значимости которой уже говорилось. Владимир Кожевников - мыслитель, который не создал собственной философской системы, однако мы склонны утверждать, что его позиция в наибольшей степени соответствует той философии, вытекающей из веры, которую мы именуем христианской или православной.

Следовательно, чтобы составить определенное впечатление о философских воззрениях Кожевникова, нужно обратить особое внимание не только на то, какие работы и в какой последовательности были им написаны, но и на то, чем было вызвано их появление. Прежде всего следует отметить, что спектр интересов Владимира Александровича был чрезвычайно широк: от нравственного и политического состояния римского общества П-го в. н.э. и протестантского пиэтизма XVII-XVII вв. до философских учений Лейбница, Локка, Юма. Общий список его работ насчитывает почти пятьдесят наименований. Однако напечатано из них, к сожалению, не так много. Самые крупные — «Философия чувства и веры в её отношении к рационализму восемнадцатого века и к критической философии» (М., 1897), «Н.Ф.Федоров. Опыт изложения его учения по изданным и не изданным произведениям, переписке и личным беседам» (ч. 1, М., 1908) и «Буддизм в сравнении с христианством» (т.1, 2, Пг., 1916). Все это, казалось бы, должно определять и структуру

5 Флоренский — Кожевникову, письмо от 12 июля 1912 г. // Вопросы философии. 1991. №6. С. 103.

нашего исследования. Однако, как отмечалось ранее, столь формальный подход к творчеству Владимира Александровича Кожевникова не позволит раскрыть все грани его таланта. Здесь уместно привести слова о.Павла Флоренского, очень точно выражающие человеческие аспекты используемого в данном исследовании метода: «Косвенным зрением иногда улавливаешь такие подробности и оттенки, которые недоступны взору прямому: между прочим - услышишь часто главнейшее; со звуками смеха прорывается такая тайна души, которая не обнаружит себя ни на какой исповеди; в бесконечно милых метафизически родных складках или поворотах церковных песнопений прозвучит нередко такая абсолютность смысла, достаточно подчеркнуть которую не сумеет ни один догматист. Так и в философской системе блеснет часто такой глубокий мотив к ее принятию или же отвержению ее, такой луч жизни и улыбка постижения, которые не выразишь ни пером, ни словом. Блеснет же обычно в какой-нибудь подробности, в сочинении нескольких слов, в придаточном, так сказать, предложении, чаще же всего - просто в отдельном термине. И блеснувшее это - часто не только ново, неожиданно и нечаянно, но даже противоречит прямым формальным заявлениям автора системы: однако будучи в формальном противоречии с ними, одно только и объясняет их, в их совокупности. Непреодолимая уверенность охватывает исследователя, что найдены корни мысли ...И теперь ему видно, как заблудились те, кто опирался на формальные декларации мыслителя, и в какие тупики завели эти ложные пути, указанные для профанов; часто чтобы отвести их от сердца мысли».6

' Флоренский П.А. Философия культа // Богословские труды. 1997. № 17. С. 121.

Среди работ Кожевникова есть одна, небольшая по объему7, которая, на наш взгляд, является принципиальной для выяснения его позиции и как мыслителя, и как человека. Владимир Александрович в ней спрашивает: «Как решать сознательно и нравственно все очередные задачи жизни, не уяснивши себе общей ее задачи, смысла самого нашего бытия, его высшей, абсолютной основы, нормы и санкции?» 8 . И сам же отвечает: только будучи нравственно и умственно добросовестными в решении главного вопроса для человека - вопроса веры. И хотя «... для испытавшего ее вера не нуждается в сторонних и внешних доказательствах...», ее истины, понятые самобытно, лично, непосредственно, интуитивно, «... затем в высокой степени допускают добавочное подтверждение истинами иного порядка» 9 . Надо только не забывать, что «..."свет Христов, просвещающий всех" и жизненно перерождающий организм наш во внутреннем восприятии и усвоении веры, не должен быть подменяем ни духом логики (диалектикой и математикой), ни духом философии (отвлеченным умозрением), ни духом аналогии с материальным миром (наведениями и доводами естествознания), как бы почтенны сами по себе ни были эти приемы знания, какой бы подмогой в широких пределах они ни являлись для самого богопознания»10. Именно эта исходная интуиция веры и есть то, что с таким вниманием, тщательностью, добросовестностью и благоговением пытался понять сам и сделать ясным для других Владимир Александрович Кожевников. Полностью соглашаясь с тем, как понимается и

7 Кожевников В.А. О добросовестности в вере и неверии. М., 1909.

8 Там же. С. 5.

9 Там же. С. 8-9.

10 Там же.

трактуется вера в Православии, он стремился как можно более полно прояснить ту роль, которую играет понятие «веры» в деле построения христианской философии. С точки зрения Владимира Александровича, вера христианская, православная не только определяет основные составляющие жизни человеческого духа в его общении с Богом, в ответе на вопрос о существе и смысле жизни, спасении, отыскании «последней прочности и удовлетворенности», но и способствует целостному осмыслению бытия во всей его живой полноте и глубине. А это означает необходимость осуществления и продумывания подлинной христианской философии, в основании которой лежит религиозная интуиция веры.

Степень разработанности темы

К сожалению, имя Владимира Александровича Кожевникова практически неизвестно широкой философской общественности. С одной стороны, этому способствовала история жизни Кожевникова, небогатая внешними событиями, с другой - позиция самого Владимира Александровича, относившегося к собственному творчеству предельно строго и поэтому не стремившегося к известности. Находившийся в центре философской и религиозной жизни Москвы начала XX в., хорошо знавший многих из выдающихся деятелей науки и культуры того времени, высоко ценимый ими за безграничную эрудицию и ученость, он, тем не менее, остался в тени, неведомый и незнаемый11. На вечере его памяти, прошедшем 4 января 1918 г. в Москве, с докладами выступали многие из тех, кто ясно осознавал всю важность для России

1' На это в свое время сетовали и о.Павел Флоренский, и о.Сергий Булгаков, видя в этом определенный симптом «хмурого и бедного времени».

таких «незаметных» ее деятелей и хранителей, - П.Б.Мансуров, С.Н.Булгаков, Вяч.И.Иванов, С.Н.Дурылин. Практически исчезнувшее из

1 "У

истории русской культуры (не считая небольших статей С.Н.Булгакова , С.Н.Дурылина 13 и Н.А.Сетницкого 14 ), имя Кожевникова изредка появлялось, но лишь в связи с «философией общего дела» Н.Ф.Федорова15. Правда, в изданной в 1951 г. на английском языке «Истории русской философии» Лосского Кожевников совершенно неожиданно объявляется последователем русского интуитивизма наряду с С.Л.Франком, А.Лосевым, Д.Болдыревым и С.Левицким16. Краткость статьи, большая часть которой - цитаты из книги Кожевникова «Буддизм в сравнении с христианством», и полное отсутствие какого-либо комментария позволяют нам лишь предположить основания для подобного вывода. Вполне вероятно, что выяснение Кожевниковым места и роли понятий «веры» и «интуиции», нашедшее отражение в его работах о «философии веры и чувства» Гамана и Якоби и буддийской философии, было признано Лосским согласующимся с трактовкой этих понятий в русском интуитивизме.

12 Булгаков С.Н. Памяти В.А.Кожевникова // Христианская мысль. 1917. №№ 11-12. С. 75.

13 Дурылин С.Н. Ученый-христианин. (Памяти В.А.Кожевникова) // Возрождение. 9. 1918. С. 14-15.

14 Сетницкий Н.А. Владимир Александрович Кожевников (1852-1917-1927) // Высшая школа в Харбине. Известия юридического факультета. Т. 4. Харбин. 1927. С. 323-328.

15 Исключение составляют короткое упоминание о В.А.Кожевникове как исследователе «философии веры и чувства» Якоби в статье О.Котельниковой «Учение о непосредственном знании в философии Фр.ГЛЯкоби» в журнале русских интуитивистов «Мысль», Петроград, 1922, № 1. С. 88-116 и главка, посвященная московскому «Кружку ищущих христианского просвещения» в автобиографической книге Н.Арсеньева (Nikolaus von Arseniew. Das Heilige Moskau. Zurich, 1940. С 185-191).

16 Лосский И.О. История русской философии. М, 1994. С. 317-319.

10

В наше время все немногочисленные публикации и упоминания о Кожевникове можно условно разделить на три группы. К первой относятся те статьи, в которых Владимир Александрович традиционно представляется лишь как друг, последователь и издатель трудов Н.Ф.Федорова. Содержащие богатый исторический, биографический материал и справедливо выполняющие свою главную задачу — исследование «философии общего дела» Федорова и историко-культурного контекста ее окружавшего, они говорят о Кожевникове лишь как об участнике дела «всеобщего воскресения», не акцентируя своего внимания на других сторонах творчества Владимира Александровича .

Во второй группе источников основной акцент делается на трудах Кожевникова, фрагменты которых включены в контекст либо буддологических изысканий, как в работах В.Г.Лысенко |8 и Т.В.Ермаковой |9, либо православной апологетики20 . Причем, при доброжелательной в целом оценке исследований Владимира Александровича, христианская православная ангажированность

17 См.: Федоров Н.Ф. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1995-2000, в частности Дополнения. Комментарий к т. 4. М., 2000.

18 Лысенко В.Г. Буддизм - философия, религия, этика (из истории буддологии на Западе и в России) // Ранняя буддийская философия. Философия джайнизма. М., 1994. С. 7-66.

19 Ермакова Т.В. Буддийский мир глазами российских исследователей XIX -первой трети XX века (Россия и сопредельные страны). СПб., 1998.

20 Перепечатка брошюры В.А.Кожевникова «Мысли об изучении святоотеческих творений» // Творения священномученика Киприана епископа Карфагенского. М., 1992; диакон Андрей Кураев Сатанизм для интеллигенции (О Рерихах и Православии). Т. 1. Религия без Бога. М., 1997. С. 397-450.

11

позиции Кожевникова, ее явно апологетический характер, в первом случае отмечается как недостаток, а во втором - как достоинство21.

И лишь публикации третьей группы позволяют нам вплотную подойти к своеобразию личности самого Владимира Александровича Кожевникова. Прежде всего это появившаяся в 1991 г. на страницах журнала «Вопросы философии» 22 переписка О.П.Флоренского и Вл.А.Кожевникова. Из 50 представленных писем (первое из них датировано 2 марта 1912 г., а последнее - 6 июля 1917 г.), 9 из которых принадлежат Флоренскому, впервые можно было познакомиться с самим Владимиром Александровичем, а пояснения и комментарии А.В.Шургаия позволили более полно представить весь спектр интересов Кожевникова. Стоит упомянуть и о краткой биографической справке в издании «Биографический словарь. Русские писатели 1800-1917 годов» И.В. Никитиной23, а также статьи В.В.Ванчугова24 и Дубининой И.В.25

21 «Здесь я могу с величайшей благодарностью вспомянуть добрым словом книгу Вл.А.Кожевникова (Царство ему Небесного!) об отношении веры и знания («О добросовестности в вере и неверии»?) Книжка довольно небольшая, страниц до 100, издана была Рел.-фил. библиотекой (М.А.Новоселова). Она представляет, кажется, ряд лекций, прочитанных Владимиром Александровичем в кружке московской молодежи. И я рекомендовал бы всякому интересующемуся этими вопросами не только прочитать ее, а просто изучить, проштудировать самым основательным образом: тогда читатель избавится от необходимости изучать многотомные философии. Через него же я узнал и ряд других книг в том же направлении» (Митрополит Вениамин (Федченков). О вере, неверии и сомнении. М., 1997. С. 88).

22 Переписка П.А.Флоренского и В.А.Кожевникова // Вопросы философии. 1991. № 6. С. 85-151.

23 Никитина И.В. Русские писатели 1800-1917: Биографический словарь. Т. 2. М., 1992.

24 Ванчугов В.В. Кожевников Вл.А. // Русская философия. Словарь. М., 1999, С. 230-231

25 Дубинина И.В. Кожевников Вл.А. // Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М. 1995.

12

Изучение этой немногочисленной литературы позволяет вычленить ряд вопросов связанных как с философскими и историко-культурными воззрениеями самого Владимира Александровича ^ Кожевникова, так и со становлением и реализацией православной

философии культуры в традиции позднего славянофильства. Не осуществленные до сих пор в рамках истории русской философии, они представляют существенный интерес в изучении и понимании русской культуры.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является выявление содержания, исторического развития и основных принципов православной философии культуры Вл.А.Кожевникова.

Реализация этой цели обусловила постановку и решение следующих взаимосвязанных задач:

- определить смысл и роль православного понимания «веры» в формировании «московской славянофильской» традиции, проследить развитие и становление понятия «вера» в рамках русской религиозной философии - в воззрениях тех русских философов, чьи взгляды на природу веры и ее место в философии оказались наиболее показательными, а именно, «старших славянофилов» - Киреевского и Хомякова, «философа всеединства» - Вл.Соловьева, а также таких богословов, как Голубинский, Кудрявцев-Платонов, Юркевич и Несмелое.

проанализировать основные историко-философские, религиоведческие и эстетические работы Кожевникова в свете становления его религиозной философии культуры.

13

/

- выявить (на примере творческой личности Вл.А.Кожевникова) основные характеристики нового культурного типа — выразителя и хранителя традиции православной философии культуры.

Методические установки. В исследовании автор исходит из того, что простая констатация религиозного характера русской философской традиции уже не может удовлетворить заинтересованного исследователя. Очевидно, что необходимо более ясное понимание существа и смысла русской философской традиции как духовного феномена.

Поскольку «смысловое содержание философского процесса в России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философского разума» 26 , постольку возможно определение русской культурной традиции как «встречи философии и православия», в которой «философия» выступает как язык, форма выражения, а «православие» - как содержание, ищущее быть выраженным и уясненным себе. С этой точки зрения, наиболее интересной и оригинальной попыткой устроения подлинно христианской философии является «славянофильская» традиция (Г.Г.Шпет). Будучи всегда по сути «религиозной философией культуры» (прот.Г.Флоровский), она определяется «особенным настроением разума, которое сообщено ему особенным характером веры» (И.В.Киреевский). Православная философия культуры, таким образом, является не столько религиозной теорией культуры, сколько органически цельным православным мировоззрением, значимым, в большей степени, своей жизненной реализацией.

26

Хоружий С.С. О старом и новом. СПб.: 2000. С. 69.

14

Позиция автора по отношению к изучаемому вопросу может определяться и как историко-культурная, и как историко-философская. Анализируя основные труды Кожевникова, он заинтересован не только в изложении их содержания и основных идей, а во ведении их в историко-философский и историко-культурный контекст эпохи. Автор не стремиться воссоздать полную картину формирования славянофильской традиции культуры, и выявить все основные понятия её составляющие, его интересуют роль понятия «вера» в становлении православной жизненной позиции на примере творчества Вл.А.Кожевникова.

Научная новизна работы определяется:

- практической неизвестностью жизни и творчества Владимира Александровича Кожевникова;

- недостаточной изученностью его основных работ (впервые подробному философско-культурологическому анализу подвергнуты все основные историко-культурные и философские труды этого незаслуженно забытого мыслителя);

- избранным подходом к изучению оснований православной философии культуры (изучается не только историко-философский контекст формирования воззрений мыслителя, а предпринимается попытка «реконструкции» и объяснения логики жизненной реализации его религиозной позиции).

Основные положения выносимые на защиту. На защиту выносится следующие положения:

- в основании решения мировоззренческих и философских вопросов, стоявших перед русской религиозно ориентированной

15

Список литературы