РОМАН “СИМЕОН ГОРДЫЙ” В СИСТЕМЕ ЦИКЛА ИСТОРИЧЕСКИХ ХРОНИК Д.БАЛАШОВА О “ГОСУДАРЯХ МОСКОВСКИХ” : РОМАН “СІМЕОН ГОРДИЙ” В СИСТЕМІ ЦИКЛУ ІСТОРИЧНИХ ХРОНІК Д.БАЛАШОВА Про “ГОСУДАРІВ МОСКОВСЬКИХ”



  • Название:
  • РОМАН “СИМЕОН ГОРДЫЙ” В СИСТЕМЕ ЦИКЛА ИСТОРИЧЕСКИХ ХРОНИК Д.БАЛАШОВА О “ГОСУДАРЯХ МОСКОВСКИХ”
  • Альтернативное название:
  • РОМАН “СІМЕОН ГОРДИЙ” В СИСТЕМІ ЦИКЛУ ІСТОРИЧНИХ ХРОНІК Д.БАЛАШОВА Про “ГОСУДАРІВ МОСКОВСЬКИХ”
  • Кол-во страниц:
  • 212
  • ВУЗ:
  • ВИННИЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.КОЦЮБИНСКОГО
  • Год защиты:
  • 2005
  • Краткое описание:
  • МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

    ВИННИЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
    УНИВЕРСИТЕТ ИМ. М.КОЦЮБИНСКОГО





    На правах рукописи



    Пустовит Татьяна Николаевна

    УДК 82-311.6.081


    РОМАН СИМЕОН ГОРДЫЙ” В СИСТЕМЕ ЦИКЛА ИСТОРИЧЕСКИХ ХРОНИК Д.БАЛАШОВА О ГОСУДАРЯХ МОСКОВСКИХ”



    Специальность 10.01.02. русская литература


    Диссертация на соискание научной степени
    кандидата филологических наук




    Научный руководитель кандидат
    филологических наук, доцент КОЗЛОВ М.В.













    ВИННИЦА - 2005







    СОДЕРЖАНИЕ

    стр.
    ВВЕДЕНИЕ___________________________________________________ 3

    ГЛАВА І. ЧЕЛОВЕК И ИСТОРИЯ В РОМАНАХ Д.БАЛАШОВА
    «МЛАДШИЙ СЫН», «ВЕЛИКИЙ СТОЛ», «БРЕМЯ ВЛАСТИ»

    1.1.Характер концептуального подхода Д.Балашова
    к историческому процессу____________________________________ 19
    1.2. Проблемы «человек и власть», «власть и народ» в романе
    «Младший сын»____________________________________________ 32
    1.3. Личность и история в романе «Великий стол»___________________ 48
    1.4. Новый тип исторического деятеля русского
    средневековья в романе «Бремя власти» ________________________ 67
    Выводы_______________________________________________________ 83


    ГЛАВА ІІ. РОМАН СИМЕОН ГОРДЫЙ” ЦЕНТРАЛЬНЫЙ
    РОМАН ЦИКЛА «ГОСУДАРИ МОСКОВСКИЕ»

    2.1 Образ нравственно совершенного человека
    в романе Симеон Гордый””___________________________________ 84
    2.2 Художественное воплощение оппозиции
    «Русь» - «Орда» в романе «Симеон Гордый»______________________ 114
    2.3. Пути художественной реализации авторской
    концепции в романе «Симеон Гордый»_________________________ 127
    Выводы_______________________________________________________ 148


    ГЛАВА ІІІ. ЖАНРОВО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
    ЦИКЛА ГОСУДАРИ МОСКОВСКИЕ” КАК
    ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ

    3.1. Пафос романов «Ветер времени», «Отречение»,
    «Святая Русь»______________________________________________ 149
    3.2 «Государи Московские» историко-философский
    романный цикл-эпопея ______________________________________ 183
    Выводы_______________________________________________________ 190


    ВЫВОДЫ_____________________________________________________ 192



    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ___________________ 200







    ВВЕДЕНИЕ

    Цикл исторических романов-хроник Д.М.Балашова Государи Московские”, посвященный становлению и укреплению Московского княжества в XIII XIV веках, занимает особое место в современном литературном процессе. Сочетание новаторского подхода к художественному анализу исторического прошлого со стремлением осмыслить вечные нравственно-философские проблемы и глубоким психологическим анализом внутреннего мира персонажей, следствием чего является эпическая масштабность, воплощенная в оригинальной жанровой форме, позволяет говорить о весомом вкладе Д.Балашова в развитие русской исторической романистики.
    Цикл Государи Московские” создавался в 1970-80-е годы ХХ века, т. е. в эпоху застоя, очень сложного этапа развития социума советского периода, когда ощутимо замедлились темпы общественного развития, начали накапливаться трудности и нерешенные проблемы, возобладали консервативные настроения, инерция, стремление отмахнуться от всего, что не укладывалось в привычные схемы, усилилось проникновение стереотипов западной массовой культуры, навязывающей пошлость, примитивные вкусы, бездуховность. Однако художественные процессы, хотя и не развиваются замкнуто, вне социальных связей, далеко не всегда поставлены в прямую зависимость от общественно-политических тенденций, и эпоха застоя в развитии общества не только не привела к застою в литературе, а напротив, как ни парадоксально, даже стимулировала ее интенсивное развитие. Достаточно вспомнить очевидные успехи «деревенской» прозы, военно-мемуарной документалистики и, конечно, исторического романа. В дальнейшем сложный процесс перестроечного обновления всех институтов жизни еще более интенсифицировал духовно-нравственные искания, усилил внимание к прошлому, к памяти предков, и, как следствие, способствовал качественному обновлению исторической романистики, которая в своей основе имела прочные эстетические традиции, уходящие корнями к реалистической исторической прозе ХIX начала ХХ веков (к произведениям А.С.Пушкина, М.Загоскина, И.Лажечникова, Г.Данилевского, Л.Толстого, Д.Мережковского, писателей советского периода А.Толстого, В.Шишкова, А.Чапыгина, О.Форш, Ю.Тынянова, С.Сергеева-Ценского, С.Злобина, А.Югова и др.). Вместе с тем, историческая проза вобрала в себя и те общие черты, которые были присущи прозаической литературе 70-80-х годов в целом.
    Изучению художественных особенностей русской прозы рассматриваемого периода посвящено немало исследований: монографий, проблемно-тематических сборников, критических статей[1]. Как период развития русской советской литературы проза 70-80-х годов рассматривается при освещении актуальных проблем литературного процесса: проблем творческого метода, преемственности в литературном развитии, диалектики национального и интернационального, идейности и мастерства, индивидуального и исторически закономерного в художественном творчестве, истории советской литературы и т.п. (А.Бушмин, Ф.Кузнецов, В.Кожинов, М.Лобанов, Р.Комина, А.И.Овчаренко, Л.Ф.Ершов и др.). В ряде публикаций освещены отдельные проблемы развития литературы в 1970-80х годах: вопросы теории жанра (А.Эсалнек, Л.Чернец, М.Кодак, О.Т.Васильковский, В.Соловьев, О.Гуторов), поэтики (Б.Л.Гончаров, Б.Леонов), особенности тематики и проблематики (С.Г.Семенова, М.Жулинский), проблемы стиля (Н.Михайловская, Воробьев). Многочисленны исследования специфики романа, как касающиеся общетеоретических вопросов жанра (В.Д.Днепров, М.Кузнецов, Д.В.Затонский, Н.Т.Рымарь, Т.Л.Мотылева, В.Оскоцкий, Б.Л.Сучков), так и отдельно рассматривающие особенности советского романа 70-80-х годов (Ю.Манн, В.Этов, А.Эльяшевич, Н.Н.Степанова, А.Зверев, Ч.Айтматов, Я.Кросс, В.Шапошников, Н.Билецкий, В.Новиков, Е.Трущенко, М.Пархоменко, Г.Бакланов, А.Нурпеисов, И.Бондаренко); на страницах «Литературной газеты» в 1986 году проводилась дискуссия «Судьбы романа судьбы реализма».
    Целый ряд исследований посвящен вопросам историзма (Л.Гинзбург, Э.Шик, Л.Климович, Н.Зайцев, А.Бочаров), особенностям исторического романа 1970-80-х годов (Л.П.Александрова, Л.М.Чмыхов А.Гулыга, Я.Гордин, А.И.Филатова, В.Юдин, В.Евсоков, С.Комиссаров, Л.Андреева) и романа-эпопеи (В.М. Переверзин, В.Н.Соболенко, П.В.Бекедин).
    Обобщая обзор литературоведческой и критической литературы, можно констатировать, что исследователями и критиками выделяются следующие особенности литературы 1970-80-х годов.
    Литература 1970-80-х годов объединена с предшествующим периодом усилением историзма, обостренным вниманием к нравственной проблематике, многообразием форм освоения действительности.
    Художников привлекает новый характер конфликтов, связанных с соотношением современности и исторической памяти народа, с динамизмом экономических и научных процессов на фоне медленного духовного преобразования человека, с нравственно-философскими исканиями в кризисные моменты развития общества, с особой остротой борьбы за мир в общепланетарном масштабе, с усложнившимися взаимоотношениями между человеком и обществом, между обществом эпохи НТР и природой, и в то же время в их творчестве «ощутимо стремление выявить связи с той цепью противоречий, что тянется из глубин конца XIX начала ХХ века, когда художниками осмыслялись узловые моменты национальной и всемирной истории»[2].
    Стремление к глубокому исследованию жизни стало причиной того, что ведущей в литературе этого периода является проза, хотя развиваются и поэзия, и драматургия. Л.Ф.Ершов в статье «Литература и духовный мир современника» отмечал, что 70-е годы войдут в историю советской литературы как годы, «ознаменованные крупнейшим шагом в развитии эпических жанров, особенно романа», годы, когда «художественному творчеству удалось охватить все сферы современной жизни город и деревню, минувшую войну и мирное строительство, природу и космос, осмысливая их в нравственно-философском аспекте»[3].
    Закономерность преимущественного развития в этот период именно романа очевидна. Исследование отдельной человеческой индивидуальности во всех ее многосторонних и многоуровневых взаимосвязях с действительностью требовало от писателя расширения философского диапазона, усложнения мировосприятия, детализации психологического изображения человека ХХ в. Подобное содержание требует, безусловно, именно романной формы. Ч.Айтматов заметил, что усложнение литературы происходит вместе с усложнением жизни[4]. Эту мысль можно продолжить, отметив, в свою очередь, что вместе с усложнением жизни происходит усложнение романа во всех направлениях: в тематике, проблематике, поэтике, стилистике.
    Если в предшествующее десятилетие господствовал «так называемый визуальный реализм»[5], то сейчас отчетливо выявляется тенденция к эпическому осмыслению жизни. «Не новелла и очерк, как было на переломе 50-60-х годов, не повесть, как в 60-е годы, а именно роман вновь выходит на авансцену современной советской литературы»[6].
    Острейшей проблемой, поднимаемой писателями в их художественном творчестве, оказывается проблема выбора, которая решается прежде всего в нравственно-философском аспекте, вследствие чего литература стремится как можно глубже заглянуть во внутренний мир человека, отходя от панорамного принципа, так что в эпических жанрах, особенно в романе, на первый план выступает не описательное начало, превращавшее одно время произведения в «развернутую экспозицию»[7], а судьба человека и его напряженнейшие размышления о своем историческом назначении, о дальнейших судьбах всего мира. Как справедливо утверждает А.И.Овчаренко, «литература поднимается к художественному постижению судеб народа, судеб человечества через судьбу отдельного человека. Неспроста на вершине этого периода столь же частым становится эпитет «вечный», как у основания его было слово «совесть»[8]. Далее исследователь отмечает, что проблемы смысла человеческого существования, возможностей человеческого разума, чувств, воли становятся неотъемлемыми для писателей, ставящих «самый вековечный вопрос» о месте человека во всей системе мироздания, что ставится этот вопрос, как правило, в дискуссионном плане, «обсуждается в острых спорах героев, в спорах автора с товарищами по оружию, в напряженных размышлениях и порой несогласиях с самим собой»[9].
    В рассматриваемый период интенсивные творческие поиски, стремление показать современность в глубоком историческом контексте, сопрягая прошлое и настоящее в целостности художественного текста, вызывали жанровые трансформации и появление многочисленных модификаций романного жанра. А.Овчаренко приводит целый список разновидностей романа в литературе 70-х годов: документальный, лирический (роман-монолог, эго-роман, роман-диалог, роман-полилог, роман-спор, роман-эссе), интеллектуальный (роман-размышление, роман идей), историко-революционный, исторический, публицистический, производственный, автобиографический, панорамный, роман-эпопея, роман-притча, роман-иносказание в новеллах, повестях, политический (роман-доктрина), роман-драма, кинороман[10]. Это свидетельствует о плодотворности осуществлявшегося синтеза истории и современности с учетом традиций социально-философского романа Л.Леонова и с опорой на эпическую традицию, представленную в творчестве М.Шолохова. Подобные творческие задачи требовали глубокого качественного преобразования «внутренней структуры привычных для предшествующего периода романных клише», без чего трудно было рассчитывать на серьезные эстетические достижения[11].
    Наряду с центральным эпическим пластом в литературе рассматриваемого периода продолжали развиваться и лирическое, и романтическое, и условно-метафорическое течения, множество взаимопроникающих форм художественного обобщения жизни. Расширялось использование условных форм изображения, обогащавших арсенал художественных средств ассоциативными ходами, сдвинутостью временных поясов, элементами мифа, расширяющими «горизонты художественного образа»[12]. Как отмечала Н.Б.Иванова, читателя больше не удивляла ни притча, ни параболическая композиция, ни «программные» сны, ни воскрешение библейских и мифологических образов, ни фрагментарность повествования, ни пропуск сюжетных звеньев, ни то, что в одном произведении фрагменты «лирической прозы перемежаются со статьей или исследованием по конкретному профессионально-литературному вопросу, исповедь с проповедью, трактат со стихом, вставная сюжетная новелла с мемуарами»[13].
    Главное эстетическое приращение русской литературы рассматриваемого периода Ф.Кузнецов выразил словом «углубление», относя его и к ее реализму, и к ее историзму, к демократизму и народности, к психологизму, к «этическому пафосу новейшей советской прозы, сосредоточившей свое внимание и приковавшей внимание общества к актуальнейшей проблеме духовных и нравственных ценностей, подвергавшихся «всеусиливающейся» агрессии мелкобуржуазного потребительства и продуцируемой им бездуховности, ко всему непростому кругу общественных проблем, связанных с хлебом духовным, в том числе и к таким вечным коренным проблемам человеческого духа, как вопрос о смысле жизни или проблема совести, вопросы добра и зла, жизни и смерти, нормы общечеловеческой нравственности и гуманизма, которые на каждом витке исторической спирали перед каждым человеком и обществом встают и решаются как бы заново»[14]. Кроме этого, Ф.Кузнецов фиксировал также углубление социально-философского взгляда на жизнь, стремление органически соединить философию человека и философию истории, когда «мысли художника устремляются к глобальному постижению исторической действительности, выходят на бытийный уровень, движутся к эпическим формам постижения мира, обогащенным вместе с тем тонким психологизмом в исследовании характеров, разнообразной инструментовкой современной реалистической прозы, включая, когда это необходимо, притчу, миф, сказ, параболу и прочее»[15].
    В целом можно выделить такие особенности литературы рассматриваемого периода:
    1)строго реалистическая интерпретация действительности («строгий реализм» определение Ч.Айтматова, который предостерегал писателей от опасности нового мифотворчества, порожденного страхом перед повседневной реальностью, от романтизма, всегда выдающего идеализированное отношение к действительности за жизненную правду[16]);
    2) углубление историзма в трактовке важнейших тем современности;
    3) отчетливая тенденция к эпическому осмыслению жизни, масштабность художественного мышления, связанного со стремлением всесторонне охватить современный мир;
    4) аналитизм при ярко выраженном тяготении к синтезу, к широким обобщениям, т.е. стремление к глубокому исследованию жизни;
    5) многоплановый психологизм при раскрытии человеческих характеров;
    6) преобладание нравственно-философской проблематики;
    7) органическая связь с классическим наследием XIX в. (от Н.В.Гоголя до А.П.Чехова) и 20-30-х гг. ХХ в. (М.Горький, М.Шолохов, Л.Леонов): не игнорируя опыта современных зарубежных писателей ХХ в., писатели рассматриваемого периода выбор основных средств и приемов изображения мира и человека начинали с арсенала классиков-реалистов.
    Общелитературные тенденции, отразившись в исторической прозе, заметно актуализировали ее развитие в 70-80-е годы, особенно по сравнению с предыдущим периодом, когда живой интерес к современности, обусловленный новизной и многообразием общественных проблем, отодвинул на второй план художественное воспроизведение истории. Теперь же стремление связать сегодняшнее с прошедшим, осмыслить социальный и нравственный опыт народа, посмотреть на мир и на себя с исторической высоты, увидеть место своей страны в историческом потоке, «соединить в одну цепь звенья истории и уловить высший смысл ее движения, осознать в минувшем направляющие социальные тенденции, сохраняющие свое значение для настоящего и будущего»[17], обусловило повышенный интерес к отечественной истории.
    Опираясь на новые данные исторической науки, писатели сосредотачивают свое внимание на важнейших событиях народной истории, обращаясь к самым сложным ее этапам, соизмеряя при этом картину истории национальной с общечеловеческой историей. Наследуя лучшие традиции исторической прозы, художники 70-80-х годов более тонко и органично исследуют общественные и нравственные проблемы прошлого в их соотнесенности с современностью, уделяя особое внимание таким сложным вопросам как соотношение классового и национального, государственного и личностного. Ставившиеся и раньше, эти проблемы в литературе отмеченного периода приобретают нравственно-философский аспект, особенно проблема ответственности личности пред обществом, перед историей, перед самой собой. Поэтому в лучших произведениях исторической романистики «заметно повысилась жизненная активность исторического героя, обострилась оценка его деятельности с позиции исторической перспективы, углубилась масштабность художественных обобщений»[18].
    Расширение философского аспекта повествования проявилось и в художественной структуре исторического романа, который в рассматриваемый период демонстрирует необыкновенную гибкость структурной динамики, что отвечает общей тенденции тех синкретических эволюционных процессов, которые широко захватили литературу и искусство в целом. Жанровая «чистота» исторического романа исчезает, как и в области романа вообще. Интенсивно обогащая круг тем и проблем художественного изображения, историческая романистика интенсивно творит новые жанровые структуры.
    В качестве структурообразующих тенденций исторического романа 70-80-х годов исследователями отмечаются: жанровая, видовая и родовая интеграция, публицистичность, усиление звучания авторского «голоса», документализм, образование качественно новых форм повествовательной стилистики, функциональные изменения хронотопа, концептуальность, обусловленная новыми данными исторической науки, значительно расширившей сферу своей творческой методологии познания[19]. Новаторские искания в области художественно-исторических концепций предопределили множественность подходов к фактам прошлого, принципиальное обновление методологических ориентиров: оперирование не только социологическими категориями материалистической эстетики, но и широким спектром историко-философских воззрений К.Леонтьева, Н.Бердяева, И.Ильина и др.
    Яркое проявление творческой индивидуальности в исторической прозе 70-80-х годов Дмитрий Михайлович Балашов, для которого огромное значение имеют поиски и утверждение своей концепции человека и мира, оформление авторского взгляда на духовные проблемы современности, неотрывные от истории народа.
    В основе призведений Д.Балашова подлинные события русской истории XIII XIV вв.: собирание отдельных русских княжеств в единое целое, становление русской государственности, строительство души и формирование национального самосознания русского народа в непрестанных междоусобных столкновениях и войнах с иноземцами.
    Первые же произведения писателя повесть «Господин Великий Новгород» (1967) и роман «Марфа-посадница» (1972) привлекли внимание критики.
    В.А.Юдин справедливо замечает, что некоторые критики после опубликования этих романов, заслуженно отмечая их высокие художественные достоинства, «нелогично, однако, противопоставляли талант Балашова историко-художественному мастерствуКарамзина, в особенности после опубликования в 1972 году романа «Марфа-посадница», в котором живописно нарисованы жизнь и быт Новгородской республики»[20].
    Это заблуждение убедительно опроверг член-корреспондент АН СССР В.Янин. Отмечая художественную зрелость ранних романов Д.Балашова, он писал: «Историческая истина не неподвижна. Она является предметом научного исследования, целью истории как науки, развивающейся в движении к этой цели. Поэтому исторически истинным представляется одно во времена Н.Карамзина, другое во времена С.Соловьева и В.Ключевского и качественное иное сегодня»[21].
    Уже в первых книгах Д.Балашова проявились черты таланта писателя, которые найдут продолжение в его дальнейшем творчестве: обращение к сложному историческому периоду русской истории (противоборство Москвы и Новгорода в XIV XV веков), изображение положительной роли православной церкви в истории Руси (для этого в 70-е годы нужно было обладать немалой смелостью!), мастерское воссоздание картин народной жизни, сочетание «несомненного художественного таланта автора и пытливости ученого»[22], умелая языковая стилизация. Кроме того, не останавливаясь на уровне логичного и достоверного изложения событий, писатель изначально стремится представить читателю свое видение смысла событий, их причинно-следственных связей. Потому уже ранние произведения Д.Балашова не иллюстрации жизни наших предков, а философская концепция истории, нравственная концепция мира, наиболее полно воплотившаяся в романах-хрониках цикла «Государи Московские».
    Исторические повествования Д.Балашова о «государях московских» в целом получили высокие оценки в критике. Мариэтта Бойко, например, рассматривая журнальный вариант первого романа цикла «Государи Московские» «Младший сын» (см. «Север», 1975, №№10, 11, 12) справедливо отметила, что Д.Балашов «ищет в истории, даже в самых сложных и драматических ее периодах, нечто безусловно ценное и непреходящее и не устает воскрешать его, любуясь им, утверждая его Необходимо было обратиться к здоровому, вечному, поэтическому началу в жизни России, к основам труда и быта: кто и как кормил хлебом весь этот народ ..?»[23]. Здесь определен главный объект художественного изображения всего цикла. Для того, чтобы выполнить такую задачу, надо обладать определенными качествами. О качествах писательской личности верно сказал С.Котенко в статье «Свой удел». Рассматривая ранние произведения Д.Балашова, он ставит вопрос: что порождает современного писателя исторической прозы? Что для такого литературного явления необходимо? И отвечает, высвечивая главные качества Балашова-романиста: «Трудолюбие, кругозор. Патриотизм, совесть, талант»[24].
    С.Панкратов, откликаясь на трагическую гибель Д.Балашова и предваряя посмертно опубликованное публицистическое выступление автора цикла «Государи Московские» «Россия на рубеже третьего тысячелетия» дает суммарную оценку заслуг писателя: «Великая и еще недостаточно оцененная нами заслуга Дмитрия Балашова в том и состоит, что он открыл нам глаза на нашу же историю не только как перечень князей но и историю народа, которую сам народ и творил. Он преподнес нам нашу историю как необходимую составляющую нашей же собственной биографии. Биографии каждого читающего человека»[25].
    Совершенно справедливо заметил С.Шуртаков, что Д.Балашов не беллетризирует, не пересказывает историю, он ее воссоздает. И что русская старина, русская история не увлечение писателя, «а дело всей жизни. Он живет со своими героями в давно ушедших веках, хотя и глядит на них из нашего времени (выделено С.Шуртаковым Т.П.)»[26].
    С такой же высокой меркой подходят к оценке творчества Д.Балашова и многие другие критики и литературоведы: В.Бондаренко[27], З.Тарланов[28], И.Рогощенков[29], М.Жанузаков[30], В.Юдин[31] и др., указывая на новаторство писателя в выборе темы (ранний период становления Московского государства), на широкомасштабность охвата событий, на достоверность изображения, достигаемую опорой на исторический факт и документ, на художественное мастерство при создании образов, воссоздании исторических событий и бытовых реалий прошлого, на особенности языка произведений Д.Балашова.
    Наиболее весомый вклад в исследование творчества Д.Балашова внесли М.Жанузаков и В.Юдин.
    М.Жанузаков уделил пристальное внимание структурной организации цикла «Государи Московские», рассмотрел пути создания в нем художественной целостности, определил место Балашова-автора романов в их структуре, роль авторских публицистических выступлений. М.Жанузаков рассматривает цикл «Государи Московские» как единое целое, отмечая, что «основа целостности прозы Д.Балашова поэтапность историко-логического развития общей мысли, авторское намерение дать картину постепенно возвышающейся Москвы в ее поступательном движени
  • Список литературы:
  • ВЫВОДЫ

    Государи Московские” Д.Балашова и по замыслу, и по исполнению глубоко самобытное художественное произведение, являющееся смелой попыткой пробудить национальное самосознание россиян в эпоху застоя и последующие десятилетия.
    В основе повествования Д.Балашова традиционно лежит синтез художественного вымысла с документальной основой как структурообразующий фактор исторического романа. Писатель строго придерживается исторических фактов, однако достоверное изображение событий не является для Д.Балащова единственной задачей. В рамках традиционного повествования исторической хроники писатель создал масштабное новаторское произведение.
    События истории концептуально осмыслены Д.Балашовым не с точки зрения социально-экономических закономерностей исторического процесса, а с позиций пассионарной теории этногенеза, ставшей основой для создания оригинальной концепции исторического развития России, предоставившей автору новые возможности для художественного освоения прошлого. Д.Балашов единственный писатель в русской литературе, художественная концепция которого основывается на пассионарной теории возникновения и развития народов. Это обусловило то, что общие для всей литературы его времени темы находят неожиданное, неповторимо-своеобразное разрешение.
    Такой взгляд на исторический процесс позволил Д.Балашову по-новому осмыслить характер преемственности культур Киевской и Владимиро-Суздальской (а затем Московской) Руси. Конец XIII XIV вв. рассматриваются писателем не как продолжение развития Киевской Руси, а как время ее окончательного крушения и одновременно создания на ее обломках совершенно новой культуры и государственности Руси Московской. Переосмысливает писатель роль монголов в процессе ее исторического развития. Дает новую оценку некоторым историческим деятелям и событиям.
    Опора на пассионарную теорию этногенеза определяет выбор главного героя, который является отличительной чертой цикла романов Д.Балашова: русская нация в процессе формирования. В понятие «народ» писатель включает все социальные группы Руси XIV века, образующие национальное единство, от крестьянина до князя, прослеживая системные взаимосвязи между ними.
    При изображении народа чаще всего говорилось о его неисчерпаемой энергии, которая делает людей способными на невероятные свершения. Д.Балашов убежден как раз в исчерпаемости этой энергии у отдельно взятых народов, в том, что, возникнув при рождении народа, эта энергия постепенно накапливается, реализуется в свершениях, затем постепенно утрачивается, пока не исчезнет совсем, и тогда исчезает и народ.
    Романы цикла «Государи Московские», каждый из которых с точки зрения сюжета и композиции представляет собой вполне самостоятельное произведение, вместе составляют целостное художественное полотно. Общая для всех романов идея становления русской государственности как консолидирующего фактора при формировании нации реализуется в развитии, исходя из особенностей воссоздаваемого времени, которые определяют своеобразие центрального героя каждого романа, открывающего новый художественный ракурс темы. В целом писателем показан процесс роста духовных сил Руси, проявляющийся в способности и стремлении к действию, обусловленными накоплением пассионарной энергии.
    Отвергнув жесткую социально-классовую детерминированность исторических событий, Д.Балашов резко усиливает и драматизирует психологические и нравственно-философские аспекты истории.
    Осмысливая факты истории, писатель исходит, прежде всего, из сегодняшних общественных забот. Для него не существует разрыва во времени: прошлое и будущее живут в каждом миге жизни любого человека в настоящем иначе нация утрачивает историческую перспективу. Этим обусловлена основная нравственно-философская проблема цикла «человек и история», аспектами которой являются проблемы «личность и власть», «власть и народ», «власть и мораль».
    Обогащение авторской историко-философской концепции нравственными акцентами происходит в романе «Симеон Гордый».
    Имеется немало оснований считать этот роман центральным романом цикла. Правление князя Симеона Ивановича завершает определенный этап в развитии русского государства и создает основу для его дальнейшего развития. С исторической точки зрения княжение Симеона Ивановича Гордого один из кульминационных моментов в процессе становления Московской Руси.
    Правление Симеона Ивановича приходится на середину XIV в., т.е., согласно авторской концепции, на центр фазы подъема русского этногенеза периода, когда нужно было направить растущую в народе «энергию действования» на укрепление созданного за предшествующий период княжества.
    На время княжения Симеона Гордого приходится начало подвижничества Сергия Радонежского. Т.е. этот период является также своего рода переходом от времени накопления «материальных» сил ко времени накопления сил духовных.
    В описываемый писателем период истории Руси общечеловеческие моральные нормы существовали в рамках религиозного мировоззрения. Искренняя вера являлась проявлением духовности, без которой в человеке торжествует животное начало. Поэтому, воссоздавая духовную историю Руси XIV века, нельзя было не сказать о православии как идеологической основе русского средневековья. Не вдаваясь глубоко в специфику сугубо богословских проблем, Д.Балашов сумел показать значение православия для средневекового русского общества, подчеркнув необходимость единой идеологии для строительства государства. Единая религия, создавая соборную мораль, объединяла людей и помогала каждому существовать в этом моральном «поле»: душа отдельного человека жила в соответствии с нравственными «силовыми линиями». Без этого картина исторического прошлого была бы ни верной, ни глубокой, поскольку своеобразие церковного движения на Руси данного периода заключалось в почти полном слиянии интересов церкви и государства. С этой точки зрения в «Симеоне Гордом» показаны идеальные отношения между светской и духовной властью: руководствующийся совестью князь находит в духовном пастыре мудрого наставника, оберегающего от ошибок и обеспечивающего моральную поддержку.
    В «Симеоне Гордом» сконцентрированы нравственно-этические аспекты проблематики цикла, связанные в первую очередь с категорией совести, которая высветляется через проводимый в романе анализ взаимосвязи двух миров духовного, нравственного мира и материальной основы бытия.
    Категория совести позволяет писателю объединить в единую нравственно-философскую концепцию истории разные формы общественного сознания и бытия человека: власть, мораль, государство, веру, этнос, социум.
    Совесть является основой общечеловеческой морали и созидательной деятельности, способствует формированию императива фазы подъема, требующего от каждого выполнять свои обязанности перед социумом: «будь тем, кем ты должен быть». У правителя совесть способствует восприятию власти как обязанности, бремени, долге, требующем отречения от своекорыстных интересов. Таким образом, согласно авторской концепции система государственного управления держится на морали.
    Не случайно и с точки зрения структуры цикла «Государи Московские» роман «Симеон Гордый» также находится в центре. В нем сходятся главные сюжетные линии предыдущих романов, и берут начало те, которые будут развиваться в последующих.
    Авторский замысел полнее всего реализуется через систему образов, в построении которой использованы принципы некоторой полярности, своеобразного двойничества, литературные реминисценции (из древнерусской литературы) и др. Особыми смысловыми функциями наделены образы «мужей смысленных», т.е. интеллигентов. Подобные образы впервые появляются в историческом романе, изображающем русское средневековье. В художественной системе романов Д.Балашова они являются главными носителями авторской концепции мира и человека.
    В центре образной системы образ Симеона Гордого, ставший настоящим художественным откровением. Прежде всего, следует сказать, что в литературе впервые создан образ этого князя, которого вслед за историками обошли вниманием и художники, поскольку таковы особенности человеческой памяти: привлекают внимание и надолго запоминаются громкие события, блестящие победы, прославленные полководцы, но не те, кто в трудах и тишине подготовил «грядущий всплеск воинской славы» (Д.Балашов).
    Д.Балашов, интерпретировав скупые исторические данные о жизни и деятельности князя Симеона Ивановича Гордого с точки зрения пассионарной теории этногенеза и общечеловеческой морали, создал яркий живой образ, в котором сфокусированы главные проблемы, рассматриваемые в цикле. Характер одного героя синтезировал в себе свойства, которые были рассредоточены до этого в нескольких персонажах. Сделав центральной категорией своей концепции совесть и включив ее в систему государственных отношений, писатель создал образ талантливого государственного деятеля, нравственно совершенного человека, носителя общечеловеческой морали в ее христианской интерпретации. Причем нравственность понимается писателем не как некая данность, носитель которой автоматически становится морально безупречным. Нравственность это постоянное усилие, непрекращающийся процесс одоления человеком зла вокруг и внутри себя.
    Организация повествовательной структуры романа во много подчинена задаче раскрытия духовного мира главного героя и авторского видения проблемы «человек и история». Глубина проникновения в характеры, стремление увидеть в частной жизни волнующую общество проблему отчетливо выражают эстетическую позицию писателя, которая основана на признании социально-исторической значимости отдельной человеческой судьбы. Д.Балашов тонко вскрывает сложность соотношения личных устремлений индивида и общей тенденции исторического развития, сочетая хроникальный принцип сюжетостроения с нравственно-философским, способствующим прояснению проблем современности.
    Таким образом, создается оригинальная композиция, сочетающая несколько смысловых пластов: собственно исторический, напрямую связанный с конкретной изображаемой эпохой; углубленно психологический, проникающий во внутренний мир героя; обобщенно философский, взаимодействующий с нравственными коллизиями.
    Образная система не является единственным способом воплощения авторской концепции. Включая в повествование о русском средневековье обнаженные интеллектуальные размышления по коренным вопросам мироздания, автор дает прямые ответы на «вечные» проблемы времени, наполняя глубоким смыслом такие, казалось бы, отвлеченные категории как долг, совесть, красота.
    В «Симеоне Гордом» ярко проявилось писательское мастерство Д.Балашова. Тут представлены и широкие эпические картины, и страницы, исполненные лиризма, и публицистические главы, в которых автор-повествователь предстает равноправным героем произведения. Роман насыщен монологами, диалогами, полилогами. В нем активно используются символические образы, в композицию введена мистика.
    Все эти разнохарактерные элементы, объединенные своеобразным художественным видением мира и главной нравственно-философской проблемой, составляют художественную целостность, которая в системе цикла входит в целостность второго уровня, на котором представлен художественный облик эпохи, создавшей к своему концу Московскую Русь как государственное объединение нового этноса русского народа.
    Уделяя основное внимание образам правителей, писатель не абсолютизирует их роль в истории, показывая, что объективно их политика отвечала общенародным интересам и именно поэтому была результативной. Страна и ее культура создавались руками ее подлинного творца народа, а князья являлись выразителями его стремлений и надежд. Через судьбу отдельных людей передает писатель движение истории, через движение истории детали человеческого бытия, создавая художественное воплощение самодвижения истории. Столкновения личностей перерастают в столкновения истории, в том числе и по вине личностей, из-за их индивидуальности, их разной нравственной основы, и по вине самой истории, ее неумолимой потребности идти вперед свидетелями этого становятся читатели прозы Д.Балашова, в которой органично соединены широта художественного видения, масштабность мысли при философском осмыслении реальных, земных картин и процессов, тонкое проникновение в жизнь человеческой души, публицистичность как внутреннее свойство авторского сознания, усиливающее идейно-экспрессивное воздействие произведений.
    Согласно своей художественной концепции истории и судеб народов, писатель переосмыслил классические традиции отечественной и мировой литературы, опираясь на богатейшее знание российской действительности.
    Таким образом, значение произведений Д.Балашова выходит за рамки воспроизведения прошлого. Исторический материал и оригинальный метод его анализа предоставили писателю возможность осмыслить коренные проблемы человеческого бытия, осуществить попытку найти в прошлом ответы на вопросы, которые волнуют современность. Авторская концепция нашла воплощение в масштабном эпическом полотне, отличающимся остротой постановки социально-политических и нравственно-философских проблем, актуальных во все времена, следствием чего явилась оригинальная жанровая форма историко-философский романный цикл-эпопея.
    Д.Балашовым создан живой, многомерный мир, динамично раскрывающийся в сложном взаимодействии интересов различных общественных слоев и групп. Тонко прочувствованная атмосфера религиозных исканий и споров, размышления героев о власти и реальная историческая борьба за власть предоставили писателю возможность решать насущные вопросы философии истории.
    Напряженное внимание к смыслу человеческой жизни, смыслу истории сближает романы Д.Балашова с наиболее значительными произведениями прозы 70-80-х годов, посвященной современности, битвам последней войны. Так же обнаженно ставят вопросы о смысле существования герои В.Быкова, В.Распутина, В.Астафьева. Ибо это вечные вопросы, и каждое новое поколение будет задавать их и искать ответы.
    Таким образом, проведенное исследование показывает, что роман «Симеон Гордый» является смысловым центром историко-философского романного цикла-эпопеи Д.Балашова «Государи Московские», охватывающего огромный и крайне значимый в русской истории период.
    «Писатель только в том случае писатель, если его творчество переживет его. Без этого он публицист. Пусть своеобразный, но публицист современный для современников», заметил С.Залыгин[1]. Произведения Д.Балашова пережили своего создателя. И не просто пережили, а вызывают к себе неизменно обостренное внимание, обусловленное переменами в нашей жизни. Необходимо углубленное изучение творческого наследия этого выдающегося художника-мыслителя. Однако до настоящего времени творчество Д.Балашова остается практически неисследованным; отсутствуют фундаментальные работы, монографии, которые были бы полностью посвящены творчеству писателя, многозначность проблем и смыслов произведений которого, обусловленная взаимодействием историко-политического, социально-философского и нравственно-психологического планов, открывает широкое поле деятельности для дальнейших исследований.









    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

    1. Адамович А. Литература и проблемы века. М.: Знание, 1986. 62 с.
    2. Айтматов Ч. Роман главный носитель художественной мысли// Дон. 1984. №4. С.135-137.
    3. Аксютин Ю.В. Пока молчали историки: Об освещении спорных вопросов советской истории в современной художественной литературе// Вестник высшей школы. 1988. №4. С.61-68.
    4. Александрова Л.П. Русский советский исторический роман (жанровое своеобразие и поэтика): Дис. д-ра. филолог. наук. К.: Изд-во КГУ,1987. 46 с.
    5. Александрова Л.П. Советский исторический роман: Типология и поэтика. К.: Вища школа, 1987. 158 с.
    6. Андреев Ю. Русский советский исторический роман: 20-30-е гг. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1962. 167 с.
    7. Андреева Л. Современность исторической прозы// Вопросы литературы. 1981. №1. С. 47-53.
    8. Андреева Л. От факта к образу: Об издержках документализма в исторической прозе//Урал. 1982. №9. С.154-160.
    9. Аннинский Л. Вариант спасения?: Заметки о прозе 70-х годов// Октябрь. №5. С.190-197.
    10. Арутюнов Л.Н. Национальный мир и человек//Изображение человека: Советская литература и мировой литературный процесс. М.: Наука, 1972.
    11. Балашов Д.М. Собрание сочинений: В 6-ти т. М.: Художественная литература, 1991 1993 (Т.1.- Младший сын” 622 с.; Т.2 - Великий стол” 446 с.; Т.3 Бремя власти” 381 с.; Т.4 Симеон Гордый” 538 с.; Т.5 Ветер времени” 634 с.; Т.6 Отречение” 681 с.).
    12. Балашов Д.М. Избранные произведения: В 2 т. М.: Современник, 1986 (Т.1 Младший сын” 592 с.; Т.2 Великий стол” 446 с.).
    13. Балашов Д.М. Бремя власти. М.: Современник, 1984. 415 с.
    14. Балашов Д.М. Симеон Гордый: Роман-газета. 1988. № 9 10.
    15. Балашов Д.М. Ветер времени. М.: Современник, 1990. 543 с.
    16. Балашов Д.М. Похвала Сергию: Роман-газета. 1993. № 3. 97 с.
    17. Балашов Д.М. Святая Русь. Петрозаводск: Карелия, 1992. 544 с.
    18. Балашов Д.М. В гостях и дома: Три поездки за рубеж. М.: Патриот, 1991. 176 с.
    19. Балашов Д.М. Взгляд с высоты (предисловие автора к роману Бремя власти”): Роман-газета. 1983. № 7. 96 с.
    20. Балашов Д.М. Всегда в окружении фактов: Интервью с писателем / Записала Л.Антипова) // Литературная газета. 1987. 7 окт. С. 12-13.
    21. Балашов Д.М. История это строительство жизни : Беседа с писателем / Записал В.Огрызко)// Литература в школе. 1989. № 6. С.56-65.
    22. Балашов Д.М. Кто мы и куда идем?// Писатель и время :Сб. докум. прозы. М.,1991. С.20-45.
    23. Балашов Д.М. Народ должен знать свою историю: Беседа с писателем / Записал Р.Дериглазов) // Слово. 1991. № 11. С. 7-12.
    24. Балашов Д.М. О памяти нации// Слово. 1993. №3. С.43-46.
    25. Балашов Д.М. Передать язык эпохи: Беседа с писателем/ Записал А.Бобров // Литературная Россия. 1985. 18 окт. С.16-17.
    26. Балашов Д.М. Письмо Т.Н.Пустовит: 14 апр. 1997 г. (находится в домашнем архиве Т.Н.Пустовит).
    27. Балашов Д.М. Россия на рубеже третьего тысячелетия (вступительная статья С.Панкратова) // Наш современник. 2000. № 12. С.124-153.
    28. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. 502 с.
    29. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986. 541 с.
    30. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература,1972. 470 с.
    31. Бахтин М.М. Эпос и роман. СПб: Азбука, 2000. 304 с.
    32. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 444 с.
    33. Белая Г. А.Слово в языке и слово в стиле: О советской прозе 70-х годов// Литературное обозрение. 1980. №2. С.39-41.
    34. Белая Г.А.Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983. 191с.
    35. Бекедин П. Что же такое эпопея?: Некоторые вопросы теории жанра// Дон. 1977. №7. С.174-181.
    36. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М.-Л.: АН СССР, 1953 1959. Т.4. 631 с.
    37. Берковский Н.Мир, создаваемый литературой. М.,1989. 492 с.
    38. Бойко М. Беспристрастье летописца, пристрастность художника // Литературное обозрение. 1976. № 11. С.23-28.
    39. Бойко М. Выбор// Литературное обозрение. 1980. №1. С. 43-47.
    40. Бойко М. Пять романов о прошлом // Литературное обозрение. 1976. № 11. С.27-30.
    41. Болдырев Ю. Дух эпохи: исторические романы Д.Балашова // Литературная Россия. 1982. 26 марта. С.18.
    42. Бондаренко В. Молитва в море зла// День 1992 19-25 апреля(№16). С.7.
    43. Бондаренко В. Полет стрелы времени // Звезда. 1983. №8. С.186-193.
    44. Борисов П.С. И свеча бы не угасла. М.: Молодая гвардия, 1990. 301 с.
    45. Бочаров А. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы. М.: Сов.писатель, 1982.
    46. Бочаров А. Экзаменует жизнь: О новаторстве современной советской прозы// Нов.мир. 1982. №8.
    47. Бушмин А.С. Методологические вопросы литературоведческих исследований. Л.: Наука, 1969. 228 с.
    48. Бушмин А.С. Наука о литературе: Проблемы. Суждения. Споры. М.: Современник, 1980. 334 с.
    49. Варфоломеев И.П. Советская историческая романистика: Проблемы типологии и поэтики. Автореферат дис. д-ра филол. наук. М., 1980. 48 с.
    50. Гоголь Н.В. Полн. собр. соч. М.: Изд-во АН СССР, 1952. Т.8. 546 с.
    51. Гончарова А.В. Традиции свадебной поэзии в серии исторических романов Д.Балашова «Государи Московские»// Филологические науки. 1998. №1. С.14-22.
    52. Гордин Я. От документа к образу: Некоторые черты текущей исторической прозы//Вопросы литературы. 1981. №3. С.96-133.
    53. Гордин Я. Порвалась связь времен?: Заметки об одном направлении современной исторической прозы// Вопросы литературы 1986.№.3. С.43-70.
    54. Гордин Я. Что было впереди// Литературное обозрение. 1980. №1. С. 41-43.
    55. Гумилев Л.Н. Мифы и реальность этносферы // Дружба народов. 1989. № 11. С.28-36.
    56. Гумилев Л.Н. Меня называют евразийцем // Наш современник. 1991. № 1. С.218-231.
    57. Гумилев Л.Н. Этногенз и биосфера земли. Л.:Изд-во Ленингр.ун-та,1989. 494 с.
    58. Гусев В. Пространство слова: О двух стилевых тенденциях современной прозы//Лит. обозрение. 1978. №6.
    59. Днепров В.Д.Идеи времени и формы времени. Л.:Сов. писатель, 1980. 598 с.
    60. Днепров В.Д. С единой точки зрения: Литературно-эстетические очерки. Л.: Сов. писатель, 1989. 372 с.
    61. Днепров В.Д. Черты романа ХХ века. М.-Л.: Сов. писатель, 1965. 548 с.
    62. Достоевский Ф.М. Письма (под. ред. и с примеч. А.С. Долгина): Т.4 (№ 767). М.,1990. 448 с.
    63. Долгов С.Ф. Типология конфликта в советском историческом романе 60-80-х годов. Автореферат дис. к-та филол. наук М.,1989. 42 с.
    64. Евсюков В., Комиссаров С. Испытание историей: О жанре исторического романа// Сиб.огни. 1986. №1. С.144-158.
    65. Ершов Л.Ф. Основные тенденции развития современной русской прозы//Жанрово-стилевые поиски советской литературы 70-х годов: Межвузовский сборник научных трудов. Вып.2. Л: Изд-во Ленингр.ун-та, 1981. С.3-21.
    66. Жанрово-стилевое единство художественного произведения: Межвузовский сб-к научных трудов. Новосибирск: НГПИ, 1989. 128 с.
    67. Жанрово-стилевые поиски советской литературы 70-х годов: Межвузовский сб-к научных трудов. Вып.2: Советская литература. Традиции и новаторство. Л., 1981. 196 с.
    68. Жанузаков М.Н. Исторические романы Дмитрия Балашова и проблемы развития жанра. Автореферат дис. к-та филол. наук. М., 1989. 22 с.
    69. Жанузаков М.Н. Пути создания художественной целостности в цикле романов Д.Балашова Государи Московские” // Филологические науки. 1995. №4. С.13-22.
    70. Залыгин С.П. Трифонов, Шукшин и мы//Нов.мир. 1991. №11. С. 214-225.
    71. Затонский Д.В. Искусство романа и ХХ век. М.: Художественная литература, 1973. 535 с.
    72. Затонский Д.В. Художественные ориентиры ХХ века. М.: Сов. писатель, 1988. 416 с.
    73. Иванова Н. Вольное дыхание: О жанровых направлениях в современной прозе// Вопросы литературы. 1983. №3. С.179-214.
    74. Иванова Н. Черты группового портрета: О художественных особенностях современной прозы// Дружба народов. 1978. №3 С.240-251.
    75. Изотов И.Т. Проблемы советского исторического романа (в связи с развитием критики). Автореферат дис. д-ра филол. наук. М., 1972. 38 с.
    76. История русского советского романа: В 2-х кн. Кн.2. М.-Л.:Наука, 1965. 482 с.
    77. История русской советской литературы/Под.ред.П.С.Выходцева. М.: Высшая школа,1986. 630 с.
    78. Казинцев А. Чтобы не погасла свеча // Литературное обозрение. 1985. № 8. С.37-41.
    79. Карамзин Н.М. Об истории государства Российского. М.: Просвещение, 1990. 382 с.
    80. Каргалов В.В. Художественная летопись поля Куликова: Литературная критика// Молодая гвардия. 1980. №9. 298-311.
    81. Качановский Ю. Писатели и историки об уроках прошлого: Полемические заметки// Дальний Восток. 1988. №9. С.148-160.
    82. Кашина Н.В. Жанр как эстетическая категория. М.: Знание, 1984. 64 с.
    83. Кин Ц. Писать книги или заниматься политикой?: Заметки об исторической литературе сегодня//Вопросы литературы. 1978. №2. С.77-126.
    84. Клитко А. Парение духа и земные материи: О многообразии стилей и творческих решений в современной прозе// Сиб. огни. 1983. №6.
    85. Ключевский В.О. Сочинения: В 9-ти т. М.: Мысль, 1982. Т.2. 446 с.
    86. Котенко С. Сберег живым// Наш современник. 1970. №3. С.120-121.
    87. Котенко С. Свой удел // Аврора. 1977. № 9. С.67-70.
    88. Крупин В.Н. И в поле каждую былинку и в небе каждую звезду //Литературная газета. 1985. 3 апр. С.3.
    89. Кузнецов Ф. Неоконченные итоги: К итогам дискуссии о прозе 70-х в журнале «Литературное обозрение»// Лит. обозрение. 1982. №5. С.9-23.
    90. Лавров В. Человек. Время. Литература: Концепция личности в многонациональной советской литературе. Л.: Худ. литература, 1971. 222 с.
    91. Ланщиков А.П. Об исторических произведениях Д.Балашова. В кн.: Ланщиков А.П. Чувство пути. М., 1983. 396 с.
    92. Ланщиков А.П. Ищу собеседника: О прозе 70-80-х гг. М.: Сов. писатель, 1988. 366 с.
    93. Ленобль Г.М. История и литература: Сборник статей. М.: Сов. писатель, 1960. 388 с.
    94. Ленобль Г.М. От слова к образу: О языке советской художественной литературы. М.: Сов. писатель, 1961. 169 с.
    95. Ленобль Г.М. Писатель и его работа: Вопросы психологии творчества и художественного мастерства. М.: Сов. писатель, 1966. 394 с.
    96. Леонов Б. Дыхание эпоса: Эпичность глубинная черта советской прозы// Лит. Россия. 1981. 6 марта. С.14-15.
    97. Лихачев Д.С. Литература реальность литература: Сборник. Л.: Сов. писатель, 1984.
    98. Лобанов М. История и ее «литературный вариант»: Литературная критика// Молодая гвардия. 1988. №3. С.253-271.
    99. Лукин Ю. Мысль и почерк” (об индивидуальности творчества писателей В.Жемчужникова, Д.Балашова, В. Юровских, А. Коновалова) // Правда. 1975. 12 окт. С.4.
    100. Любомудров А.М. Русское средневековье в исторической прозе 1970-80-х годов: Проблема историзма. Автореферат дис. к-та филол. наук. Л., 1988. 40 с.
    101.&
  • Стоимость доставки:
  • 150.00 грн


ПОИСК ДИССЕРТАЦИИ, АВТОРЕФЕРАТА ИЛИ СТАТЬИ


Доставка любой диссертации из России и Украины