ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ИОСИФА БРОДСКОГО МЕНТАЛЬНОСТЬ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЙ ПОИСК : ХУДОЖНІЙ СВІТ Йосипа Бродського МЕНТАЛЬНІСТЬ ПРИЙОМИ СТВОРЕННЯ ОБРАЗУ ЖАНРОВО-стильовий ПОШУК



  • Название:
  • ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ИОСИФА БРОДСКОГО МЕНТАЛЬНОСТЬ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЙ ПОИСК
  • Альтернативное название:
  • ХУДОЖНІЙ СВІТ Йосипа Бродського МЕНТАЛЬНІСТЬ ПРИЙОМИ СТВОРЕННЯ ОБРАЗУ ЖАНРОВО-стильовий ПОШУК
  • Кол-во страниц:
  • 197
  • ВУЗ:
  • Черновицкий национальный университет имени Ю.Федьковича
  • Год защиты:
  • 2002
  • Краткое описание:
  • Черновицкий национальный университет имени Ю.Федьковича

    На правах рукописи

    ТИЛЛό МАРИЯ СЕМЕНОВНА

    УДК 821.161.1 (73) Бродский


    ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР
    ИОСИФА БРОДСКОГО

    ментальность
    приемы создания образа
    жанрово-стилевой поиск


    10.01.02 РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

    Диссертация на соискание ученой степени
    кандидата филологических наук


    Научный руководитель:
    доктор филологических наук,
    профессор
    Ольга Вячеславовна Червинская



    Черновцы
    2002







    СОДЕРЖАНИЕ


    ВВЕДЕНИЕ......3

    РАЗДЕЛ I
    БРОДСКИЙ И СОЦИУМ:
    ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОГО ОБРАЗА МИРА
    И ДУХОВНОЙ СВОБОДЫ ПОЭТА.15

    1.1. «РУССКИЙ» ИЛИ «РУССКОЯЗЫЧНЫЙ» ПОЭТ
    ИОСИФ БРОДСКИЙ?16

    1.2. ИДЕЙНЫЙ ПАФОС ПОЭЗИИ ИОСИФА БРОДСКОГО
    И ХРИСТИАНСКИЕ НАЧАЛА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ....32

    Выводы.......59

    РАЗДЕЛ 2
    ИОСИФ БРОДСКИЙ
    И РУССКАЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ......62

    2.1. ИОСИФ БРОДСКИЙ И ПОЭТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ
    ХVIIІ-XІХ ВЕКОВ..63

    2.2. ИОСИФ БРОДСКИЙ И ПОЭТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ
    СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА......96

    Выводы ...116

    РАЗДЕЛ 3
    СВОБОДА ПОЭТИЧЕСКОГО СЛОВА
    ИОСИФА БРОДСКОГО...118

    3.1. СТРУКТУРА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА
    В ПОЭЗИИ ИОСИФА БРОДСКОГО КАК ЖАНРО-
    И СТИЛЕОБРАЗУЮЩЕЕ НАЧАЛО.....119

    3.2. ЯЗЫК И СТИХ ИОСИФА БРОДСКОГО
    НА ГРАНИЦАХ РУССКОГО КУЛЬТУРНОГО МИРА...149

    Выводы.........167

    ВЫВОДЫ.177

    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ...182








    ВВЕДЕНИЕ

    Актуальность темы. Творчество Иосифа Бродского, долгое время попросту неизвестное в бывшем СССР, сегодня стало объектом самого пристального внимания как литераторов, так и читателей. Очевидно, что раскрепощение творческого «я» и обновление поэтического языка в новейшей русской литературе находит в лице Бродского своего завершителя. У Бродского в итоговом, вершинном варианте репрезентированы такие явления, как окончательное утверждение прав творческой субъективности в искусстве и глобальная лиризация системы жанров, небывалое расширение круга поэтических тем, словаря и ритмики, критический пересмотр достижений предшественников и полное разрушение ложных авторитетов. Характерно мнение Беллы Ахмадулиной, считающей, что Бродский «есть единственное доказательство расцвета русской поэзии» [139, 78]. Можно считать устоявшимся мнение, согласно которому поэтический индивидуализм Бродского следует рассматривать как новый этап эмансипации в русской литературе поэтического начала от утилитарных вопросов (наиболее четко это выступает в книге Л. Баткина «Тридцать третья буква» [10] и ряде других солидных исследований). Утвердилось мнение о Бродском как о классике ХХ века.
    Помимо обширной мемуаристики, личность поэта предстает уже и как образ-персонаж в преломлении художественного слова[1].
    Появляются правда, пока не столь уж и многочисленные диссертации (кандидатские), посвященные изучению наследия Бродского:
    их авторы И. Абелинскене, В. Куллэ и Д. Лакербай (Россия) и С. Лобода (Украина) [1, 95, 101, 105]. Первая работа, сугубо философская, посвящена изучению эстетическо-философских корней поэзии Бродского (его «мироотношению»), вторая творческой эволюции поэта в период пребывания в России; третья творчеству Бродского как «акту индивидуального сознания»; украинская же исследовательница сопоставляла некоторые ключевые слова-концепты у Гумилева и Бродского.
    Существуют «Словарь рифм Иосифа Бродского» [156] и «Словарь тропов Бродского (на материале сборника «Часть речи»)» [141]. Имя поэта фигурирует в программах по литературе для украинских и российских школ; пишутся специальные методические разработки по изучению Бродского для учителей [37, 125, 164, 166].
    Однако монографий по творчеству Бродского немного. Пионерами в этой области выступили зарубежные исследователи. Нельзя сказать, что в их книгах были сделаны именно те обобщения, которые предполагает проблема, вынесенная в заголовок нашего исследования. Книга М. Крепса [85] как раз и предназначена, по верному замечанию В. Полухиной, создать «легенду поэта». Монография самой В. Полухиной (на английском языке) [201] адресована западному читателю и представляет собой по преимуществу анализ эстетики Бродского. В монографии Д. Бетеи (также англоязычной) [200] поэзия Бродского рассматривается, по существу, в контексте западного экзистенциально-эстетического поиска, вне русских корней. Е. Келебай в своей объемистой книге анализирует преимущественно философские корни творчества поэта [80]. Важным вкладом в литературоведение можно считать упомянутую книгу Л. Баткина «Тридцать третья буква: заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского» [10], в которой пересмотрены многие общие места бродсковедения (в частности, устоявшиеся мнения о «рационализме», «риторичности», «пародийности» стиля Бродского, о его «моцартианстве» и др.); однако это собрание прекрасных эссе не закрывает проблему исследования художественного мира поэта как некой системы. Весомым вкладом в изучение Бродского стала книга Н. И. Стрижевской «Письмена перспективы: о поэзии Иосифа Бродского [158] (в частности, здесь убедительно продемонстрирована правомерность изучения Бродского в масштабе «большого времени»: его историческая роль убедительно сопоставлена с ролью Пушкина как обновителя русского языка она даже определена как роль «завершителя» пушкинского периода; здесь опровергается ходячее представление о «рационалистичности» Бродского, дан убедительный анализ его языкового новаторства и пр.).
    Но в целом обзора поэзии Бродского как некой цельной системы, взятой не только в диахроническом, но и в синхроническом аспекте, описанной хотя бы в самых существенных ее параметрах как на уровне «макромира», так и «микромира», пока не существует.
    В российской критике подобные обзоры существуют большей частью в виде не слишком обширных (часто газетных) статей [18, 16, 59, 62 и др.], а также предисловий к изданиям сочинений поэта [187, 176 и др.]. Обобщающие статьи и репрезентативные сборники были опубликованы к 50-летнему юбилею Бродского [71, 121, 142, 151, 181]. Немало такого рода углубленных публикаций появилось, впрочем, лишь после смерти поэта [5, 18, 79, 102, 130, 131, 154; спецвыпуск «Литературного обозрения» № 3 за 1996 г., содержащий ряд ценных библиографических сведений].
    Ценны для исследователя также интервью и мемуарные материалы [24, 35, 36, 51, 53, 149, 193 и др.].
    Чаще всего рассматривается биография Бродского как правило, в аспекте конфликта его с тоталитарной системой [12, 17, 24, 28, 50, 52, 55, 76, 167, 180, 184, 190, 198 и др.].
    Несколько менее внимания уделяется религиозно-философской позиции поэта [13, 31, 60, 117, 125, 127, 145, 169 и др.].
    Еще менее характеру творческой индивидуальности мастера [39, 99, 106, 155 и др.]. Достаточно часто рассматриваются общие вопросы его поэтического языка [8, 10, 23, 110, 136, 165, 168, 170, 187 и др.].
    Рассмотрение же художественного мира Бродского как идейно-эстетической системы, генетическая связь этой системы с русской духовной почвой, выяснение принципов воплощения ее в сумме образных решений, т. е., в языке, организованном соответственно жанровым задачам поэта, остаются в целом нерешенными проблемами.
    В частности, надо сказать, что отмеченная В. Куллэ склонность многих исследователей «сопоставлять» Бродского с его предшественниками-классиками, хотя и выливается в самом деле часто в создание литературной табели о рангах, все же в принципе закономерна, ибо рассматривать художественный мир поэта нельзя вне контекста движения литературы, в первую очередь, конечно, русской. Новаторство, как известно, ощутимо лишь с учетом традиции, а влияние поэта на поэта факт, естественный для литературной жизни. Достаточно вспомнить слова И.- В. Гете о том, что только у плохого поэта все «свое», а подлинный поэт находится в состоянии непрерывного диалога с предшественниками и современниками. В самом деле, неповторим и оригинален на сто процентов разве что булгаковский Иван Бездомный.
    Влияние естественный момент литературной жизни вообще. Но одновременно лишь подлинный поэт не теряет, а обретает себя в таком диалоге, осознает собственную позицию и оказывается неповторим и самостоятелен в своих художественных решениях.
    При всей смутности задачи сопоставления разреженной сферы чьего-то лирического мира с иным подобным миром или, скажем, с архетипами общественного сознания, такие логические операции, несомненно, правомерны. Более того, в художественной системе Бродского подобные параллели составляют некую константу, как в семантическом плане, так и в области поэтического приема.
    Бродский активно использует «чужое» еще и как поэт эпохи постмодернизма, когда игра или полемика с чужим стилем составляет conditio sine qua non литературной работы вообще.
    Однако писавших о Бродском не часто занимали и сравнительно-исторические или типологические параллели. Не так уж много специальных работ о творчестве Бродского в контексте русской литературной традиции.
    С поэтами ХVIIIХIХ вв. творчество Бродского соотносилось не слишком систематически. С Г. Державиным сопоставили Бродского Фазиль Искандер [28] и Р. М. Лазарук [100]. С Пушкиным О. А. Кравченко, отметивший влияние на Бродского пушкинского стремления к гармонии [84], и С. Кузнецов, верно поставивший вопрос о существовании в поэзии Бродского «пушкинского контекста» [89]. Н. Стрижевская даже считает, что Бродским «заканчивается пушкинский период русской поэзии» [158, 8]. Соизмеримость новаций Бродского со свершениями Пушкина в области реформ поэтического языка отмечалась Б. Ахмадуллиной [139, 80]. Параллели между Пушкиным и Тютчевым с одной стороны и Бродским с другой сделаны в статьях М. Тилло [165, 171].
    С поэтами Серебряного века Бродского сравнивают часто. Как наследник петербургского акмеизма трактуется Бродский у Ю. и М. Лотмана [109, 294]. Опираясь на концепцию О. Червинской, исследовала некоторые точки сопряжения художественного мира Бродского с наследием Ахматовой М. Тилло [163]. Сопоставление поэзии Бродского с «мандельштамовской струей» осуществлено Н. Петровой [134] ; с творчеством М. Цветаевой И. Кудровой [88] и М. Тилло [162]. Есть и серьезные наблюдения над моментами сопряжения творчества Бродского с иными поэтами Серебряного века, например с И. Анненским [158, 32]. Определенная панорамность присуща статье В. Зайцева [68], в которой предпринята попытка установить основные векторы изучения вопроса «Бродский и традиция Серебряного века». Назовем также статью И. Винокуровой «Иосиф Бродский и русская поэтическая традиция [33]. Позиция Бродского в контексте противостояния петербургской и московской поэтических школ рассмотрена в статье Е. Невзглядовой [123].
    Иногда исследователей привлекают вопросы классического жанра у Бродского [98]. Обычно внимание к новаторству поэта [10, 161164, 29, 40, 68, 87, 90 и др.]. Но все же вопрос «Бродский и русская литературная традиция» остается освещенным достаточно эпизодически; в центре внимания остаются скорее частности, а не тенденции.
    Отметим также, что составившие важный этап в изучении Бродского статьи С. Егоровой, С. Лурье, В. Полухиной, А.. Ранчина, А. Расторгуева, Е. Степанян, И. Шайтанова, С. Чижевой, а также относительно недавно ставшие доступными работы П. Вайля и А. Гениса, С. Волкова, К. Верхайла, Дж. Нокс, Ш. Кастеллано и мн. др. созданы в сфере российской критической мысли или в «дальнем зарубежье»; впрочем, интерес к Бродскому обнаруживается сегодня также в российской провинции [8, 37, 64, 101, 114, 119, 134, 156], в Прибалтике [71, 109, 11, 141] и т. д.
    Украинские же исследователи к Бродскому почти не обращались Здесь можно упомянуть лишь содержательную статью О. Николенко [125], упомянутую выше диссертацию С. Лободы «Пространственные слова-концепты в художественной картине мира Н. Гумилева и И. Бродского» и ее публикации [104, 105 и др.] , два газетных некролога 1996 г. (в «Голосе Украины» и в «Финансах Украины») и упомянутые выше наши работы.
    В целом же панорама, которую являет собой научная литература о Бродском сегодня, содержит по преимуществу множество конкретных наблюдений, примеров кропотливого и тщательного анализа отдельных явлений художественного мира поэта. Когда же речь заходит об обобщениях, хочется вспомнить слова В. Куллэ, отметившего, что «большинство авторов, пишущих о творчестве Бродского, так или иначе решает одну и ту же задачу определение его статуса в литературной иерархии», причем доминирует «относительно некорректное сопоставление его с великими ушедшими: Пушкиным, Маяковским, Мандельштамом» [97, 136]. Верно одновременно и то, что Бродский «заслужил любовь и понимание, а не слепое обожание и экзальтацию» [40, 11].
    Связь работы с научными программами, планами, темами. Работа выполнена в русле исследований кафедры русской филологии Черновицкого национального университета (кафедральная тема: «Архетипы русской ментальности и их реализация в литературе и языке»; зарегистрирована под № 199 U 001822).
    Цель и задачи диссертационного исследования. Цель работы состоит в анализе художественного мира Бродского как целостной идейно-эстетической и поэтической системы на ментальном, образном и формальном уровнях. Это требует постановки и решения ряда конкретных задач в работе должны быть с достаточной полнотой и обстоятельностью освещены такие моменты, как:
    - духовные истоки творчества Бродского; сущность (а не внешние обстоятельства) его конфликта с социумом; мировоззрение поэта, определяющее художественную концепцию действительности (в первую очередь, его религиозно-христианские начала);
    - национальный образ мира поэта, которого трактуют то как «русскоязычного», то как «еврея-отщепенца», то как «американского литератора»;
    - особая позиция Бродского в его противостоянии тоталитаризму позиция «частного лица», определившая небывалую свободу поэтического поиска;
    - контактные и типологические связи поэта с наследием русских классиков, причем в широком диапазоне литературы XVIII-ХХ вв., без доминирования привычной параллели «Бродский и Серебряный век»;
    - структура художественного образа у Бродского, основные принципы ее построения;
    - жанровые и языково-стиховые новации мастера, окончательно канонизировавшего свободу лирического самовыражения, раскованность ритмики русского стиха;
    - вопрос о принадлежности Бродского к постмодернизму.
    Объект исследования поэзия Бродского, представленная в силу ограниченности объема работы теми произведениями, которые являются в аспекте данной темы наиболее репрезентативными. Естественно, определенное место здесь занимают и произведения классиков, вошедших в орбиту внимания Бродского. Кроме того, привлекаются разнообразные материалы мемуарно-критического характера, теоретические труды виднейших литературоведов, многочисленные исследования конкретных проблем творчества Бродского. Предмет исследования художественный мир поэта как образная система, реализовавшаяся в новаторских жанрово-стилистических решениях, а также непрекращающийся имплицитный или открытый диалог Бродского с русской классикой, сопровождающий становление и упрочение этой системы. Методы исследования: генетический, сравнительно-исторический, типологический, структурно-семантический при общем системном подходе к материалу.
    Научная новизна работы определяется тем, что здесь, по сути, впервые становятся объектом систематизирующего анализа нижеследующие проблемы:
    - генерализация отдельных и часто разрозненных наблюдений предшественников, с той или иной степенью углубленности разрабатывающих тему, обозначенную здесь как «художественный мир Бродского»;
    - опровержение бытующих в определенных слоях интеллигенции соображений о «чуждости» Бродского русской культуре, традициям русского слова;
    - подробный анализ религиозных взглядов Бродского, специфики его исповедания христианства как одного из существенных истоков духовного «самостояния» поэта, творческого вдохновения;
    - рассмотрение принципов образных решений мастера, которые обычно находятся вне поля интереса исследователей Бродского, часто склоняющихся к принципам формалистическо-структуралистского анализа;
    - изучение жанристики Бродского, в которой отчетливо и наглядно воплощается тенденция к глобализации лирического начала в литературе ХХ века;
    - обрисовка путей и способов той «высокой прозаизации» русского стиха, которая искони существовала в русской литературе как одна из ведущих установок и нашла едва ли не самого последовательного выразителя в творчестве Бродского.
    Практическое значение полученных результатов. Материалы и выводы работы могут быть использованы исследователями творчества Бродского; аспирантами; преподавателями, читающими вузовские курсы; студентами, пишущими магистерские, дипломные, квалификационные и курсовые работы. Материалы эти могут послужить также основой для определенного углубления школьного изучения Бродского, имя которого фигурирует в учебных программах по зарубежной литературе для школ Украины. Наша монография «Иосиф Бродский: новаторство в контексте русской литературной традиции», отразившая содержание диссертации в ее значительной части, включена профессорами Лауэром и Лехфельдтом в программу семинара по русской литературе для студентов Геттингенского университета (Германия).
    Апробация результатов диссертации. Основные положения диссертации были изложены в докладах на таких научных конференциях:
    1.Студенческая научная конференция Черновицкого госуниверситета. Черновцы, 14 15 мая 1998 г.
    2.Третья международная научно-практическая конференция «Проблемы национального воспитания в системе непрерывного образования». Черновцы, 17 19 ноября 1999 г.
    3.Всеукраинская научная конференция «Развитие украинской филологии на Буковине в общеевропейских культурно-научных связях ХІХ-ХХ ст.». Черновцы, 18 21 октября 2000 г.
    4.2-й международный семинар «Динамизм социальных процессов в постсоветском обществе». Луганск Цюрих Женева, 2001. Луганск, 17 20 октября 2001 г.
    Диссертация выросла из студенческого опыта научной работы, что является закономерным явлением в науке [14, с. 30], а также из суммы исследований, проведенных в период пребывания в аспирантуре и отраженных в соответствующих публикациях. Разделы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской филологии Черновицкого национального университета имени Ю. Федьковича (протоколы № 11 от 22.05.2000 и № 1 от 11.09.2000 г.); полный текст диссертации на межкафедральном семинаре кафедры русской филологии, секции теории и истории мировой литературы кафедры румынской и классической филологии ЧНУ и кафедры мировой литературы Прикарпатского университета имени В. Стефаника (протокол № 7 от 8.05.2001 г.). Диссертация была рекомендована к защите на соискание ученой степени кандидата филологических наук по специальности 10. 01. 02 русская литература в специализированном ученом совете межкафедральным семинаром кафедры славянской филологии и сравнительного литратуроведения, кафедры украинськой литературы и кафедры зарубежной литературы и теории литературы ЧНУ (протокол № 2 от 18.07.2002 г.).
    Публикации. По данной теме опубликованы следующие работы:
    1.Абрамович М.С. (Тилло М.С.). Поетична традиція М.Цвєтаєвої в творчості Й.Бродського // Матеріали студентської наукової конференції Чернівецького держуніверситету. 14-15 травня 1998 р. Кн.1. Гуманітарні науки. Чернівці, 1998. С. 94 95.
    2.Абрамович М.С. (Тилло М.С.). И.Бродский и А.Ахматова // Науковий вісник Чернівецького університету. Вип. 34. Слов'янська філологія. Чернівці, 1998. С.57 61.
    3.Абрамович М.С. (Тилло М.С.). Иосиф Бродский // Новые явления в русской поэзии последних десятилетий: Учебное пособие. Черновцы, 1998. С. 38 42.
    4.Абрамович М.С. (Тилло М.С.). Пушкинская традиция у Иосифа Бродского // Науковий вісник Чернівецького університету. Вип. 52 53. Слов'янська філологія. Чернівці, 1999. С.63 66.
    5.Тілло М.С. Технологія побудови шкільного уроку з літератури, присвяченого вивченню поетичної майстерності (на матеріалі творчості Й.Бродського) // Проблеми національного виховання в системі неперервної освіти: Матерали третьої міжнародної науково-практичної конференції 17-19 листопада 1999 р. Чернівці, 1999. С. 208 210.
    6. Тілло М.С. Конфлікт поета та суспільства в творчості Й.Бродського як типовий самовираз акцентуйованої особистості // Наукові записки. Тернопільський державний педагогічний університет ім. В. Гнатюка. Серія: Літературознавство 2 (5). 1999. С. 272 277.
    7.Тилло М.С. Художественная структура стихотворения И.Бродского «Ниоткуда с любовью» как выражение эстетического идеала поэта // Науковий вісник Чернівецького університету. Вип. 83. Слов’янська філологія. Чернівці , 2000. С. 60 67.
    8.Тілло М.С. Йосиф Бродський та християнство // Наукові записки. Тернопільський державний педагогічний університет ім. В. Гнатюка. Серія: Літературознавство. 3 (8) 2000. С.224 233.
    9.Тілло М.С. Художня функція українізмів у поезії Йосифа Бродського // Науковий вісник Чернівецького університету. Вип. 107. Слов`янська філологія. Чернівці, 2001. С. 50 54.
    10.Тилло М.С. Иосиф Бродский как реципиент «двух тайн» русской поэзии («чистое искусство» и некрасовская традиция в мире Бродского) // Материалы международного семинара «Динамизм социальных процессов в постсоветском обществе». Луганск Цюрих Женева, 2001. С. 235 247.
    11.Тилло М.С. Иосиф Бродский: новаторство в контексте русской литературной традиции. Черновцы: Рута, 2001. 60 с.
    Структура диссертации. Работа состоит из введения, в котором изложены вышеназванные проблемы; трех глав: 1. «Бродский и социум: проблема национального образа мира и духовной свободы поэта»; 2. «Художественный мир Иосифа Бродского и русская поэтическая традиция»; 3. «Свобода поэтического слова Иосифа Бродского (жанрово-стилистический и версификационный поиск)»; а также выводов.





    [1] См.: Аксенов В. Круглые сутки нон-стоп: Ввпечатления, размышления, приключения (тут Бродский выведен в образе Джо Редфорда); Горбаневская Н. «Там, где пушкинская осень над тосканскими холмами»; Евтушенко Е. «Однажды мы спали валетом»; Крепс М. Царевна-лягушка; Кублановский Ю. Систола-сжатие полунапрасное»; Найман А. «Я знал четырех поэтов» и др.
  • Список литературы:
  • В Ы В О Д Ы
    1. В спорах о принадлежности Бродского русской духовной почве вырисовалась картина неприятия поэта той частью русского общества, которая утверждает взгляд на Россию как политическую и религиозную соборность, принимающий в ХХ веке характер «советского патриотизма». В то же самое время Бродский не становится в ряды диссидентов врагов тоталитарного режима, осуществляя последовательную программу независимости искусства от политики, позицию индивидуализма, оказавшуюся единственно благотворной для окончательного раскрепощения жизни духа, художественной субъективности и художественного языка. Это не было, однако, полным наследованием тенденций «чистого искусства» с его принципиальным эстетизмом; скорее это близко позиции, сигнифицируемой именами Пушкина и Чехова, принципиально далеких, как правило, от ангажированности и, одновременно верных духу жизненной правды мастеров. Такая позиция необычна для русской литературной жизни с ее установками на учительность и гражданственность, но в данном случае именно она составляет стержневую нить русского литературного процесса, состоящего во все более отчетливом раскрепощении ренессансных начал. Как россиянин еврейского происхождения, Бродский оказывается независим от «почвеннических» начал русского менталитета, но не от этого менталитета вообще. Дух нонконформизма определил свободу идеологического выбора поэта, сохранившего библейскую основу в своей концепции мира и человека. Исконные ценности христианства, акцентирующего «самость» личности в противоположность «эго», выдвигающего наднациональные культурные ориентиры и пропагандирующего необходимость познания добра и зла в личном экзистенциальном поиске, оказались для художественного мира Бродского емкими и отнюдь не стесняющими параметрами. Это было развитием изначальных, исконных основ русской культуры, строящейся на христианской основе, на чувстве непреходящей ценности Нового Завета с его учением о всеобъемлющей любви и доверии к миру. Поиск Бродского не исключил протестантских влияний и критики «восточных» элементов в православии, но в целом поэт шел к ощущению вселенскости христианства, что оказалось опорой в поиске идейных начал литературного поиска, поиске аксиологии, способной стать основой личностного, не обусловленного влиянием тоталитаристского социума, художественного опыта. Художественный мир Бродского сформировался, тем самым, не на основе крайнего, постмодернистского субъективизма с его принципиальным отстранением от духовных поисков минувших эпох, с его холодной и подчас цинической игрой традиционными ценностями, а в диалоге с классической традицией; поэт выступает здесь как Последний Классик. Правда, в то же самое время этот Последний Классик окончательно ниспровергает идею особого, эстетизированного художественного мира, внеположного реальности, восходящую к античным принципам и получившую новые импульсы в эпоху классицизма и романтизма. В состязании эллинского и библейского начал, на котором строится европейская культура на протяжении последних двух тысяч лет, в данном случае явно побеждает последнее как ни свободен Бродский в своем выборе духовных ориентиров. Отсюда напряженный интерес Бродского к до-пушкинскому и, так сказать, не-пушкинскому литературному опыту. Приравнявший, в итоге долгой и трагической борьбы за самостоянье, поэта к библейскому пророку, Пушкин синтезирует античную и библейскую концепции, снимает их внутренее противостояние, однако в пользу не сакрального, а художественного ощущения слова. Собственно, пророк тут выступает иносказанием поэта, поучающего царей. Для Бродского литературное слово иной природы; оно отделено от молитвословия, хотя элементы псалмодии в его поэзии бывают ощутимы; литература для поэта ХХ века мир человека, а не мир сопричастности к божественному глаголу. В то же время «использовать имя Божие всуе» Бродский менее всего расположен, как не расположен видеть в поэте пророка, грозу царей. В исканиях русских мастеров слова ХVIII-ХХ веков Кантемира, Державина, Баратынского, Вяземского, Тютчева, Ахматовой, Мандельштама, особенно же Цветаевой Бродский стремится обнаружить и развить определенное объединяющее начало, а именно индивидуализм как источник поэтического мироощущения. Этот индивидуализм не исключает религиозных или гражданско-политических переживаний личности, но именно последняя человек, а не идея мыслится здесь все же как центр художественного мира. Путь Пушкина оказался от индивидуализма к идее государственности; Бродский стремится опереться на традиции тех русских поэтов, которые оказывались в конечном итоге принадлежащими не государственности, а самим себе. Тем самым традиционную дихотомию «реальность искусство» Бродский трактует в ключе снятия противоречия между живым переживанием реальности и традиционными жанрово-стилевыми формами литературной условности. Он отказывается от реликтов иерархии жанрово-стилевых форм, созданных классицизмом, в пользу всеобъемлющей лирической стихии, которая, впрочем, вовсе не исключает эпико-риторических, драматических или сатирических моментов, сложно взаимодействующих с лирическим началом.
    2. Образная структура у Бродского, если рассмотреть ее как систему «человек пейзаж вещь», не являет собой самоцельного описания природы или цивилизации, равно как не всегда служит самовыражением авторского Я”. Приемы построения художественного образа у Бродского определены непрекращающимся диалогом между субъективным стремлением к самовыражению и диктатом реальности; в ходе такого диалога граница между автором и персонажем, между сознанием и предметом становится зыбкой; хронотоп здесь дан как доминация времени над пространством; здесь происходит разрушение тривиальной реальности в пользу ее художественного рентгенирования. Образ в лирике Бродского есть не столько изображение, выдержанное «в формах самой жизни», сколько «психологическая реальность», текущая и неуловимая, не подконтрольная формальной логике. Можно говорить о том, что доминирующий в поэзии Бродского лирический образ необычайно усложняется внедрением не только эпико-драматических начал, но и элементами элоквенции, чисто риторическими приемами. Здесь многое определено использованием приемов постмодернизма, но язык постмодернистской образности взят как трудный, дисгармонический материал, преодолеваемый автором в пользу иной, гармонизирующей концепции. Конечная доминация лиризма, растворяющего в себе жанрово чужеродные примеси, есть закономерный итог этого процесса. И, как нетрудно убедиться, субъективизм Бродского состоит не в пересоздании картины мира, но в выборе особой системы точек зрения в процессе познания этой картины. Примет эстетики хаоса, абсурда и разрушения у Бродского как бы и много, но все это выдержано в интонации не столько художественного утверждения, сколько художественного отрицания. Самовыражение поэта не стеснено этой установкой на познание, напротив она способствует небывалому раскрепощению мирочувствования. Дело в том, что здесь происходит познание не столько «плоскости» реального мира в его чувственном бытии, сколько познание метафизическое, устремленное в сферы духовной бесконечности. Эта позиция «поэта-метафизика» в духе Дж. Донна нова для русской поэзии и должна быть признана как весьма продуктивная.
    3. Соответственно и поэтический лексикон Бродского необычайно расширяется, и это окончательно разрушает представления о границах т. н. поэтического стиля. Поэт ищет глубинные, архетипические слова, но не в духе реформ футуризма, предлагавшего в поиске «нового скифства» разрушить саму структуру русского языка и обратиться к зауми. Бродский решает эту задачу за счет внедрения «варваризмов», в первую очередь из сферы церковнославянской, украинской или польской лексики, что позволяет ощутить возможности русского слова как бы в новом контексте. Все это определяет формальные особенности лирического текста Бродского, «широкое дыхание» его ритмики, богатой и разнообразной, но неизменно свежей и раскованной, передающей именно данное, неповторимое психологическое состояние. Обычно эти ритмико-версификационные новации объясняют исключительно влиянием английского тонического стиха, что не совсем справедливо, ибо эти новации выступают на самом деле как освобождение исконных собственных тонических потенций русского стиха, столетия пребывающего скованным силлабическими или силлабо-тоническими правилами. В лирике Бродского наблюдается семантика «неопределенности», стремление к созданию впечатления непринужденной, «естественно-прозаической» речи, чему способствуют разнообразные, но целеустремленно употребляемые для создания атмосферы волнения и поиска поэтические и риторические приемы вроде анжанбемана, эллипсиса, умолчания и т.п. Но образ «расколотого» мира, дисгармония «голосов реальности» гармонизируется во всеобъемлющем лирическом переживании, в преобладании одическо-благословляющего пафоса.






    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
    1. Абелинскене И. Ю. Художественное мироотношение поэта конца ХХ века (творчество Иосифа Бродского). Диссертация кандидата философских наук. Екатеринбург, 1997. 204 с.
    2. Абрамович С. Библия как форманта филологической культуры. К.: Изд. центр КНТЭУ Черновцы: Рута, 1999. 228 с.
    3. Абрамович С. Д., Ткачев Ю. Г. Библия и древняя русская литература.— Черновцы: Рута, 1999. 80 с.
    4. Аверинцев С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // Мандельштам О. Сочинения: В 2-х т.Т.1. М.: Художественная литература, 1990. С. 5 65.
    5. Агуреев А. Умер Иосиф Бродский //Эхо планеты. 1996. № 6.С.16.
    6. Аннинский Л. Страна и погост: [Об И.Бродском] // Родина. 1996. № 6. С. 19.
    7. Ахматова А. Бег времени.Минск: Мастацкая литература,1983.226с.
    8. Баевский В. С. История русской поэзии. 1730 1980. Компендиум. Смоленск, 1994. 302 с.
    9. Баткин Л. Вещь и пустота: Заметки читателя на полях стихов Бродского // Октябрь. 1966. № 1. С.161 182.
    10. Баткин Л. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М.: Российский гуманитарный университет, 1996. 333 с.
    11. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.
    12. Бегунов Ю. К. Правда о суде над Иосифом Бродским. СПб.: Изд-во им. А.С. Суворина Союза писателей России, 1995. 36 с.
    13. Безносов Э. О смысле некоторых реминисценций в стихотворениях Иосифа Бродского // ИТК*. С. 186 189.
    14. Бельчиков Н. Ф. Пути и навыки литературоведческого труда. М.: Наука, 1965. 334 с.
    15. Бетея Д. М. Изгнание как уход в кокон: образ бабочки у Набокова и Бродского: [ст. из США] // Русская литература. 1991. № 3. С. 167 175.
    16. Бобышев Д. Три мушкетера и Д`Артаньян. Бродский: [Интервью с поэтом Дмитрием Бобышевым / Беседовала О. Кучнина] // Комсомольская правда. 1996. 2 февраля. С. 3.
    17. Бовин С., Соколова М. «И волны с перехлестом»: [О творчестве поэта И. Бродского. Отклик на статью П. Горелова «Мне нечего сказать...» в газ. «Комс. правда»; 1988. 19 марта] // Комсомольская правда. 1988. 13 мая. С. 4.
    18. Борг М. Усталый герой: [Памяти Иосифа Бродского] // Лит. газета. 1996. 28 февраля. С. 5.
    19. Бродский И. О Марине Цветаевой // Новый мир. 1991. Февраль. С. 151 180.
    20. Бродский И. О Достоевском // Нева.1991. № 1112. С. 260 262.
    21. Бродский И. Форма времени: Стихотворения. Эссе. Пьесы. В 2-х т. Минск: Эридан, 1992. Т. 1. 471 с. Т. 2. 473 с.
    22. Бродский И. Письмо Горацию. М.: Наш дом, 1998. 304 с.
    23. Бруднэ-Уигли Е. Древняя стихия песни. Мужество певца и пророка в пафосе И. А. Бродского // ИТК. С. 88 92.
    24. Вайль П., Генис А. В окрестностях Бродского: [К творческой биографии поэта] //Лит. обозрение. 1990. № 8. С. 23 29.
    25. Вайль П. Последнее стихотворение Иосифа Бродского // ИТК. С. 5 7.
    26. Вайль П. Босфорское время (Стамбул Байрон, Стамбул Бродский) // Иностранная литература. 1998. № 2. С. 233 245.
    27. Ваншенкина Е. Острие. Пространство и время в лирике Иосифа Бродского. Литературное обозрение. 1966. № 3. С. 35 41.
    28. «Век кончится, но раньше кончусь я»: В Москве проходят вечера памяти Иосифа Бродского // Лит. газета. 1996. 14.02. С.1.
    29. Венцлова Т. Развитие семантической поэтики // Литературное обозрение. 1996. № 3. С. 29 34.
    30. Верхейл К. Спуститься ниже мира живых // ИТК. С. 30 35.
    31. Верхейл К. Кальвинизм, поэзия и живопись // ИТК. С. 36 41.
    32. Виноградов В.В. Проблема авторства и теория стилей. М.: ГИХЛ, 1961. 614 с.
    33. Винокурова И. Иосиф Бродский и русская поэтическая традиция // ИТК. С. 124 128.
    34. Виньковецкая Д. Об одной беспредметной выставке //ИТК. С. 265 273.
    35. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая газета, 1998. 328 с.
    36. Волкова М., Волков С. Иосиф Бродский в Нью-Йорке: Фотопортреты и беседы с поэтом. NY: Слово Word, 1990. 124 с.
    37. Воробьева А.Н. Лирика И.Бродского в школьном изучении // Изучение литературы ХІХ-ХХ вв. по новым программам. Самара, 1994. Вып. 2. С. 25 46.
    38. [В.П.] Из московского письма // Русская мысль. 1987. 27 ноября (№ 3701). С. 9/
    39. Гандлевский С. Гений одиночества: [Об И. Бродском] // Огонек. 1996. № 6. С. 75
    40. Гандлевский С. Гражданин пустоты: [В журнале «Звезда» опубликован свод материалов «Иосиф Бродский: неизданное в России»] // Литературная газета. 1997. 19 марта. С. 11.
    41. Гандлевский С. Олимпийская игра // ИТК. С. 116 118.
    42. Гаспаров М. Л. Русский былинный стих // Исследования по теории стиха. Л., Наука, 1978. С. 3 47.
    43. Гачев Г. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. М.: Просвещение, 1968. 302 с.
    44. Гачев Г. Национальные образы мира. М.: Сов. писатель,1988.-448 с.
    45. Гачев Г. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1991. 247 с.
    46. Генис А. Бродский в Америке // ИТК. С. 8 15.
    47. Генис А. Он верил в то, что цивилизация погибает: Воспоминания А. Гениса о Бродском // Artline. 1998. № 10 11. С. 74 77.
    48. Генис А. Бродский в Нью-Йорке // Генис А. Довлатов и окрестности. М.: Вагриус, 1999 С. 237 258.
    49. Глушко А. Лингводицея Иосифа Бродского // ИТК. С. 143 144.
    50. Гордин Я. Дело Бродского: история одной расправы // Нева. 1989. № 2. С. 134 166.
    51. [Гордин Я.] «Возвращаются на место преступления, на место любви никогда» [Воспоминания о Бродском Я. Гордина] // Атфо. № 6. 1991. С. 10.
    52. Гордин Я. Что за мифом?: Возвращаясь к суду над И. Бродским и записям Фр. Вигдоровой. // Литературная газета. 1997. 12 ноября. С. 11.
    53. Гордин Я. «Своя версия прошлого» //[Вступительная статья] // Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Независимая Газета. 1998. С. 6 10.
    54. Гордин Я. А. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники. СПб: Изд-во «Пушкинского фонда», 2000. 232 с.
    55. Горелов П. «Мне нечего сказать» [По случаю присвоения Нобелевской премии Иосифу Бродскому] // Комсомольская правда. 1988. 19 марта. С. 4.
    56. Грациадей К. Enjambement как фигура: Битва в представлении Альтдорфера и Бродского // Вопросы литературы. 1998. Вып. 3. С. 324 328.
    57. Давыдов Д. Грибы и синтетическое искусство // Новое время. 2000. 17 декабря. С. 41.
    58. Джин А. Эхо из следующего поколения // Новое время. 1998. № 8. С. 40 42.
    59. Егорова С. Другие берега: [О творчестве поэта И. Бродского] // Советский патриот. 1990. 1 7 января (№ 1). С. 14.
    60. Ерофеев В. «Поэта далеко заводит речь...» (Иосиф Бродский: свобода и одиночество) // В лабиринте проклятых вопросов. М.: Художественная литература, 1990. С. 206 225.
    61. Ерофеев В. Москва-Петушки. СПб., Изд-во «Союз» «Союз интернационалистов, 1991. 212 с.
    62. Ерошок З. «Поэты всегда возвращаются»: [К 50-летию И. Бродского: С прил. предисл. к сб. поэта «Остановка в пустыне», изд. в Нью-Йорке в 1970 г.] // Комсомольская правда. 1990. 24 мая. С. 5.
    63. Ефимов И. «Хоть пылью коснусь дорогого пера» // ИТК. С. 1621.
    64. Живаева В. Пейзаж после Бродского // Уральский следопыт Ural stalker. Екатеринбург. 1998. № 2. С. 22 44.
    65. Жигачева М. В. Баллада в раннем творчестве И. Бродского // Вестник МГУ, сер. 9. Филология. 1992. № 4. С. 51 56.
    66. Жирмунский В. Теория стиха. Л.: Советский писатель: Ленинградское отделение, 1975. 664 с.
    67. Жовтис А.Л. Опорный согласный в рифме // Исследования по теории стиха. Л.: Наука: Ленинградское отделение, 1978. С. 75 84.
    68. Зайцев В. А. Иосиф Бродский и русская поэзия ХХ века // Научные доклады филологического факультета МГУ. М., 1998. Вып. 2. С. 178 191.
    69. Иванов В. В. Категория времени в искусстве и культуре ХХ века // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. С. 39 66.
    70. Ионин А., Лернер Л., Медведев М. Окололитературный трутень. Вечерний Ленинград. 1963. 29 ноября. С. 1.
    71. Иосиф Бродский размером подлинника: Сб. / Сост. Т. Ф. Комаров. Таллинн, 1990. 252 с.
    72. Иосиф Бродский: труды и дни / Редакторы и составители Петр Вайль и Лев Лосев. М.: Изд-во «Независимая газета», 1998. 272 с.
    73. Иосиф Бродский: Большая книга интервью. М.: Захаров, 2000. 704 с.
    74. [К.Д.] Бобо // Огонек. 1992. № 18 19. С. 9.
    75. Казарин В.П. Вера, язык, слово: филологическая публицистика, публицистика филолога. (Заметки крымчанина). Симферополь, 2001. 39 с.
    76. Капустин М. Мост через пропасть: Иосиф Бродский мы // Независимая газета. 1992. 3 сентября. С. 5.
    77. Кастеллано Ш. Бабочки у Бродского // ИТК. С. 80 87.
    78. Кац Б. К генезису поэтического образа рояля у Иосифа Бродского // ИТК. С. 66 72.
    79. Кедров К. Умер Иосиф Бродский. Завершилась эпоха // Известия. 1996. 30 января. С. 1.
    80. Келебай Е. Поэт в доме ребенка (пролегомены к философии творчества Иосифа Бродского). М.: Книжный дом «Университет», 2000. 336 с.
    81. Кирикова Е. Е. Диалог со временем:/ Иосиф Бродский и английская поэзия / // Начало. 1998. Вып. 4. С. 233 250.
    82. Коробова Э. Тождество двух вариантов // ИТК. С.60 65.
    83. Кравченко О. Слово и мир [Над строками «20 сонетов к Марии Стюарт» Бродского] // Вопросы литературы. 1999. № 7 8. С. 3 16.
    84. Кравченко О.А. Пушкин и Бродский: проблема гармонии // Литературоведческий сборник. Вып. 2. Донецк: ДонГУ, 2000. С.76 86.
    85. Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ardis, Ann Arbor, 1984. 278 с.
    86. Кривулин В. Русский поэт американский гражданин на французском экране // Русская мысль. 1989. 3 марта ( № 3765). С. 13.
    87. Кругликов В. Между эпохами и пространством. Подступы к поэтической философии Иосифа Бродского // Наказание временем. Философские идеи в современной русской литературе: Сб. ст. М.: Российский открытый университет, 1992. С. 206 231.
    88. Кудрова И. «Это ошеломляет» [Иосиф Бродский о Марине Цветаевой] // ИТК. С. 154 161.
    89. Кузнецов С. Пушкинские контексты в поэзии Иосифа Бродского // М-лы III и IV Пушкинского Коллоквиума в Будапеште. 1991, 1993. Budapest, 1995. С.223230.(Studia Russica Budapestinensia. Т.2 3).
    90. Кузнецов С. Распадающаяся амальгама: [О поэтике Бродского] // Вопросы литературы. 1997. № 5 6. С. 24 49.
    91. Кукулин И. Образно-смысловая традиция русского пятистопного анапеста в раннем творчестве И.А.Бродского // ИТК. С. 129 135.
    92. Кулешов В.И. Пушкин и христианство // Русская литература ХІХ века и христианство. М.: Изд-во Московск. ун-та, 1998. С.1024.
    93. Куллэ В. «Там, где они кончили, ты начинаешь» // Бродский Иосиф. Бог сохраняет все. М.: Миф, 1992. С. 5 6.
    94. Куллэ В. «Перенос греческого портика на широту тундры» // Литературное обозрение. 1996. № 3. С. 8 10.
    95. Куллэ В. Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957 1972). Диссертация кандидата филологических наук. М., 1996. 246 с.
    96. Куллэ В. Поэтический дневник И.Бродского 1961 года // ИТК. С. 97 107.
    97. Куллэ В. Структура авторского «я» в стихотворении Иосифа Бродского «Ниоткуда с любовью» // ИТК. С. 136 142.
    98. Курганов Е. Бродский и искусство элегии // ИТК. С. 166 185.
    99. Курицын В. «Поэт-Милицанер» // Октябрь. 1997. № 6. С. 181 184.
    100. Лазарук Р. М. «На смерть Жукова» И. Бродского и «Снигирь» Г. Державина: [Проблема и традиция] // Русская литература. 1995. № 2. С. 241 247.
    101. Лакербай Д.А. Поэзия Иосифа Бродского 1957 1965-го годов: опыт концептуального описания. Диссертация кандидата филологических наук. Иваново, 1997. 327 с.
    102. Левинтон Г. Смерть поэта: Иосиф Бродский// ИТК.С.190215.
    103. Леонгард К. Акцентуированные личности. К.: Вища школа, 1981. 390 с.
    104. Лобода С. Н. Концепт дома в поэзии Н. С. Гумилева и И. А. Бродского // Русская филология. 1998. № 1 2. С. 49 54.
    105. Лобода С. Н. Просторові слова-концепти в художній картині світу М. Гумільова та Й. Бродського. Автореферат ..... кандидата філологічних наук. Сімферополь, 2001. 20 с.
    106. Лосев Л. (Л. Лифшиц). Ниоткуда с любовью Заметки о стихах Иосифа Бродского // Континент. 1977. № 14. С. 307 331.
    107. Лосев Л. Иосиф Бродский: Эротика // Russ. Lit.1995. V. 37. № 2 3. С. 289 301.
    108. Лосев И. От переводчика. Джеймс Райс о переписке с И. Бродским // Знамя. 1996. № 6. С. 144 146.
    109. Лотман Ю. М., М. Ю. Лотман. Между вещью и пустотой. (Из наблюдений над поэтикой сборника Иосифа Бродского «Урания») // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. Т. 3. Таллинн, 1993. С. 294 308.
    110. Лурье С. Свобода последнего слова: [О творчестве И.Бродского] // Звезда. 1990. № 8. С. 142 146.
    111. Любарская И. Размеры подлинников // Столица. 1992. № 6. С. 44. [Рец. на сб.: Иосиф Бродский. Размером подлинника. Таллинн, 1990. 252 с.]
    112. Макфадьен Д. Бродский и «Стансы к Августе» Байрона // ИТК. С. 161 165.
    113. Мандельштам О. Соч.: В 2-х т. Т.1. М.: Художественная литература, 1990. 630 с.
    114. Медведев В. Творчество Иосифа Бродского в зеркале культурологии. Тула: Тульский полиграфист, 2000. 148 с.
    115. Мейлах М. Об одном «топографическом» стихотворении Бродского // ИТК С. 249 251.
    116. Мережковский Д. С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. М. Советский писатель, 1991. 490 с.
    117. Милош Ч. Гигантское здание странной архитектуры // Литературное обозрение. 1996. № 3. С. 23 28.
  • Стоимость доставки:
  • 150.00 грн


ПОИСК ДИССЕРТАЦИИ, АВТОРЕФЕРАТА ИЛИ СТАТЬИ


Доставка любой диссертации из России и Украины