Лосева-Бахтиярова Танем Валерьевна. Военная лексика тюркских языков

Краткое описание

Лосева-Бахтиярова Танем Валерьевна. Военная лексика тюркских языков : 10.02.22 Лосева-Бахтиярова, Танем Валерьевна Военная лексика тюркских языков (Названия вооружения) : Дис. ... канд. филол. наук : 10.02.22 Москва, 2005 296 с. РГБ ОД, 61:06-10/99

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М.В. Ломоносова
ИНСТИТУТ СТРАН АЗИИ И АФРИКИ
На правах рукописи

Лосева-Бахтиярова Танем Валерьевна
Военная лексика тюркских языков (названия вооружения)
10.02.22. - Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (алтайские языки)
Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор К.М. Мусаев
Москва - 2005
ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА I
НАЗВАНИЯ ОРУЖИЯ ДИСТАНЦИОННОГО БОЯ 14
1. Названия метательного оружия 14
3. Названия артиллерийского оружия 42
4. Названия огнестрельного оружия 50
4. Названия наступательного колющего оружия 74
ГЛАВА II
НАЗВАНИЯ ОРУЖИЯ БЛИЖНЕГО БОЯ 86
1. Названия ударного оружия 86
2. Названия рубящего оружия 97
3. Названия режуще-колющего оружия 104
4. Названия рубяще-колющего оружия 114
ГЛАВА III
НАЗВАНИЯ СНАРЯЖЕНИЯ ДЛЯ НОШЕНИЯ И
ХРАНЕНИЯ ОРУЖИЯ 124
ГЛАВА IV
НАЗВАНИЯ ЗАЩИТНЫХ ДОСПЕХОВ И
СНАРЯЖЕНИЯ 135
з
ГЛАВА V
ОСНОВНЫЕ СПОСОБЫ НОМИНАЦИИ ВОЕННОЙ ЛЕКСИКИ (НАЗВАНИЙ ВООРУЖЕНИЯ) В
ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ 154
1. Морфологический способ номинации 154
2. Синтаксический способ номинации 159
3. Лексико-семантический способ номинации 162
4. Заимствование 165
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 199
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ. 214
БИБЛИОГРАФИЯ 226
ПРИЛОЖЕНИЕ 240-293
: *
♦
В данной диссертации впервые сделана попытка в сопостави¬тельном плане провести лексико-семантический, историко¬этимологический анализ названий вооружения в тюркских языках.
Актуальность выбранной темы данной работы заключается в том, что среди ежегодно выходящих из печати трудов по тюркскому языкознанию лексике посвящается (по сравнению с разработкой про¬блем фонетики, морфологии, синтаксиса) незначительная часть, а на долю сравнительной и исторической лексикологии остается совсем немного.
Между тем, именно сравнительно-исторические исследования по лексике и семантике затрагивают такие актуальные проблемы, как история образования и развития тюркских языков, их взаимосвязь с языками алтайского ареала, отношение лексики древних и средневе¬ковых письменных памятников к лексике современных тюркских языков, а также история миграции тюркоязычных народов и их мно¬говековых контактов с другими народами, которые до сих пор окон¬чательно не выяснены.
В предыдущие годы в нашей стране и за рубежом был опубли¬кован ряд работ по сравнительной и исторической лексикологии (Kowalski 1930, Laude-Cirtautas Ilse 1961, Покровская 1961, Исхаков 1962, Щербак 1966 и 1994, Антонов 1971, Данилова 1972, Мусаев 1975 и 1984, Цинциус 1979, Галяутдинов 1981, Ахметьянов 1989, Ба¬зарова, Шарипова 1990, СИГТЯ Лексика 2001). Среди них статья
А.Н. Самойловича «Названия дней недели у турецких народов» (Яфе¬тический сборник. Пг., 1923, №2), которая ознаменовала начало изу¬чения проблемы лексической дифференциации тюркских языков.
Между тюркскими языками наблюдается больше лексических и семантических расхождений, чем фонетических и грамматических. Это создаёт большую историческую перспективу лексических и се¬мантических соотношений тюркских языков, что имеет важное значе¬ние при изучении истории тюркских языков и народов.
По мнению К. М. Мусаева, сегодня ещё бывает трудно точно сказать, какими лексическими показателями отличаются друг от дру¬га юго-западная (огузская), среднеазиатская (карлукская), северо- западная (кыпчакская) и северо-восточная (сибирская) группы тюрк¬ских языков (Мусаев 1984, 15). Такое положение объясняется отсут¬ствием специальных фундаментальных работ, посвящённых анализу дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на всех его уровнях, особенно на лексическом.
Проблема лексической дифференциации и интеграции тюркских языков должна рассматриваться в тесной связи с семантической диф¬ференциацией и интеграцией, поскольку дифференциация и интегра¬ция происходит не только в лексике, т.е. во всех тюркских языках, в языковом ареале или в конкретном языке наблюдается отсутствие или наличие определённых слов; но и в семантике: слово, внешне общее для определённой группы языков или для всех тюркских языков, мо¬жет иметь различные значения в группах, ареалах или отдельных языках.
В количественном отношении лексических групп, содержащих общие интегрирующие элементы для всех тюркских языков, немного в общем словарном фонде каждого конкретного языка. Тем не менее они обладают высокой частотностью употребления в языке и повсе¬дневной речи. Следствием такой интеграции в сочетании с неболь¬шими отклонениями в фонетическом облике этих слов является воз¬можность общения на родном языке между носителями различных
тюркских языков (в первую очередь, относящихся к одной группе), не прибегая к помощи переводчика.
Лексико-семантическая дифференциация и интеграция тюрк¬ских языков тесно связаны с процессом формирования лексики групп и отдельных языков и с основными источниками ее развития. К.М. Мусаев отмечает, что не все совпадения в лексике и семантике могут служить показателем общности источника. Немало из них от¬ражает результат исторического взаимодействия между соседними областями разных тюркских языков (Мусаев 1984, 16).
В лексике тюркских языков выявляется и множество дифферен¬цирующих элементов, которые делят тюркские языки на группы. Часть из них относится к древнему слою лексики. Другие элементы указывают на особенности самостоятельного развития тюркских язы¬ков после распада общетюркского языка-основы. Большое количество слов, относящихся к общетюркскому словарному фонду, проявляет признаки дифференциации как в лексическом, так и семантическом отношениях. Таковы названия животных, обозначающих корову, свинью, лошадь; названия растений - дерева, сосны, леса. Ещё боль¬ше дифференцирующих признаков обнаруживается в словах, относя¬щихся, например, к культурной сфере.
Важно отметить, что мнение о чрезвычайной близости тюркских языков между собой преувеличено. Например, по исследованиям Ф.Г. Исхакова, лишь незначительное количество анатомических на¬званий, относящихся к человеку и животным, является общим; даже слово, обозначающее «глаз», четко разделяет тюркские языки на две группы (Исхаков 1962, 5-44). Термины родства, во многом сходные во всех тюркских языках, как это видно из работы JI.A. Покровской, в ряде случаев также дифференцируются по определённым ареалам (Покровская 1961, 11-81).
Ещё одной актуальной задачей является разработка проблемы взаимодействия тюркских языков, их исторических контактов между собой. По оценке К.М. Мусаева, существующие классификации тюркских языков дают общую картину распределения языков, не вда¬ваясь в детали их взаимоотношений (Мусаев 1984, 34). Установлению ближайших родственников представителя каждой из групп тюркских языков должно способствовать исследование общих и особенных элементов в лексике этого языка в сопоставлении с другими тюрк¬скими языками.
В языке каждого народа различные лексические группы пред¬ставлены неравномерно: в них преобладают обозначающие реалии, наиболее распространённые в обиходе носителей языка. Одной из общераспространённых групп является военная лексика.
Военная лексика — система лексических средств, отражающих разнообразные военные понятия и употребляющихся в общенародном и специальном общении. Она, как и лексика других отраслей науки и техники, относится к периферийным слоям лексического состава язы¬ка. Тем не менее, военная лексика имеет больше соприкосновений с общей лексикой языка. Популярность и распространённость слов во¬енного характера можно объяснить тем, что частые войны, связанные как с завоеванием новых территорий, так и с защитой собственных, требовали вовлечения широких народных масс, ставили их перед не¬обходимостью знакомства с военным бытом, с основными военными понятиями. Несложность технического оснащения также способство¬вала тому, что лексика, относящаяся к военному делу, была близка и понятна большей части населения.
Становление военной лексики в тюркских языках проходило в течение многих веков, продолжая пополняться и обогащаться по сей день. Наименования, входящие в военную лексику, тесно связаны с совершенствованием техники, появлением новых видов оружия.
Актуальность исследования военной лексики объясняется тем, что большая часть составляющих ее наименований вместе с обозна¬чаемыми ими реалиями постепенно уходит в прошлое, забывается, переходит в разряд архаизмов и историзмов.
Военная лексика отдельных тюркских языков - турецкого, ка¬захского, туркменского, староузбекского, кыргызского, азербайджан¬ского и башкирского - уже была объектом диссертационных исследо¬ваний (Яковлев 1969, Байжанов 1973, Гараджаев 1978, Дадабаев 1981, Бейбутова 1988, Багышов 1990, Багаутдинова 2001).
Новизна данной работы заключается в том, что объект исследо¬вания составляют названия вооружения не в одном, а во всех тюрк¬ских языках, лексика которых подвергается сопоставительному ана¬лизу.
В работе даётся описание вооружения с древних времён до на¬чала XX века.
Теоретическая значимость исследования связана с разработкой как общелингвистических проблем: группировка слов по лексико¬семантическим и тематическим группам, мотивация лексических еди¬ниц, способы номинации, теория языковых контактов, так и собст¬венно тюркологических: установление дифференцирующих и интег¬рирующих признаков тюркских языков на уровне лексики и семанти¬ки, особенности отношений тюркских языков между собой и с не¬тюркскими языками, связь лексики памятников с современными тюркскими языками, разработка более точной и тонкой генетической классификации тюркских языков.
Разработка подобных проблем имеет большое значение не толь¬ко для тюркологии, она важна и для многих других отраслей лингвис¬тики - монголистики, тунгусо-маньчжуроведения и алтаистики вооб¬ще, для финно-угроведения, славистики, иранистики и т.д., объекты исследования которых имели непосредственные контакты с тюркски¬ми языками.
Практическая значимость данной работы - в возможности при¬менить описываемые материалы и сделанные выводы в лексикологи¬ческих работах по тюркологии, при разработке спецкурсов по сравни¬тельной и исторической лексикологии, а также при практическом изучении тюркских языков. Полученные результаты могут быть ис¬пользованы при изучении истории и этнографии тюркских народов.
Основная цель диссертации - всестороннее исследование воен¬ной лексики (названий вооружения) в тюркских языках, её структуры и процесса формирования. Достижение этой цели предусматривает решение следующих конкретных задач:
1. Выявить материалы, относящиеся к наименованиям вооружения в тюркских языках и проанализировать их.
2. Показать историческое развитие данной лексической группы в тюркских языках.
3. Установить начальный и последующий этапы развития военной лексики (названий вооружения), хронологические рамки появле¬ния и исчезновения пластов лексики, отдельных слов или их пере¬ход в разряд архаизмов и историзмов.
4. Показать отношение лексики древних и средневековых пись¬менных памятников к лексике современных тюркских языков. По¬казать современное состояние наименований вооружения в тюрк¬ских языках.
5. Выявить основные источники развития военной лексики тюрк¬ских языков.
6. Выделить общетюркский пласт лексики и пласты заимствова¬ний: межтюркских и отдельных тюркских языков. Показать осо¬бенности контактирования групп и отдельных тюркских языков с нетюркскими языками.
7. Описать основные способы номинации, проанализировать мо¬тивирующие признаки, которые легли в основу наименований вооружения, и отметить наиболее продуктивные из них.
8. Рассмотреть связь военной лексики с развитием экономической, политической, культурной жизни народов - носителей тюркских языков.
9. Установить лексику, общую для всех тюркских языков, ареала или группы языков.
10. Установить индивидуальную лексику в группах или отдельных тюркских языках.
11. Выделить ядро и периферию системы обозначений и показать их взаимосвязь.
В работе осуществлён комплексный подход с использованием методик, включающих описательный, сопоставительный, сравнитель¬но-исторический методы.
Наиболее верным подходом к исследованию лексики конкрет¬ного языка признано изучение лексики по тематическим или лексико¬семантическим группам с использованием лексико-семантической классификации слов исследуемых языков, имеющее важное методо¬логическое значение. Принцип системности говорит о том, что сопос¬тавление не может опираться на искусственно изолированные едини¬цы, оно должно исходить из системных отношений элементов языка: сравнению следует подвергать парадигматические группировки (под¬системы, поля, тематические и лексико-семантические группы, сино-нимические ряды и т.п.). Отдельные элементы языка должны сравни¬ваться в пределах парадигматических группировок, т.е. рассматри¬ваться как их части. При группировке слов в лексические группы должны учитываться все существующие в языке условия: генетиче¬ские (словообразовательные), стилистические, семантические, т.к. группировка слов, основанная на вышеуказанных фактах, отражает действительные связи и отношения слов в развитии всей системы языка под воздействием как лингвистических, так и нелингвистиче¬ских факторов.
Используется также принцип сравнительности, который пред¬полагает сбалансированность степеней изученности материалов со¬поставляемых языков. Отсюда вытекает принцип терминологической адекватности; прежде чем приступить к сравнению, необходимо было определить термины таким образом, чтобы они адекватно обозначали сравниваемые явления в рассматриваемых языках.
В работе языковые явления рассматриваются в тесной связи с историей народов - носителей описываемых языков и с исторически¬ми и социальными условиями их жизни; используются не только чис¬то лингвистические данные, но и исследования по истории, этногра¬фии, литературе, фольклору тюркских и соседних нетюркских наро¬дов. Таким образом, подобный труд носит комплексный историко- филологический характер, в нём язык рассматривается в непосредст¬венной связи с историей жизни народа - его носителя, что даёт воз-можность сделать много интересных и ценных выводов и предполо¬жений не только лингвистического, но и исторического характера.
Материалом исследования послужили двуязычные, этимологи¬ческие, толковые словари, письменные памятники (орхоно- енисейские рунические памятники: «Памятник в честь Тоньюкука», «Памятник в честь Кюль-Тегина», большая надпись; «Памятник Ку- ли-Чуру», «Памятник Бильге-кагану (Могилян-хану)»; караханидские письменные памятники: Махмуд Кашгарский «Дивану лугат-ит турк», «Кутадгу билиг»; хорезмийские: «Нахджул-фарадис», «Хосров и Ширин», «Гулистан би-т-туркй»; чагатайские: произведения
А.Навои, «Бабур-наме», «Абдулла-наме», «Шейбанй-наме», «Келур- наме»), художественные и фольклорные произведения, работы отече¬ственных и зарубежных авторов по истории, этнографии народов- носителей тюркских и соседних нетюркских языков, лексике, этимо¬логии, грамматике тюркских, монгольских, иранских и других язы¬ков, а также справочники и пособия по военному делу.
Из всех указанных источников проведена сплошная выборка ин-тересующего нас лексического материала. В диссертации все приво¬димые примеры строго документированы и снабжены указанием на название источника и его страницу (пр.: МК I, 307 = Махмуд Кашгар¬ский «Дивану Лугат-ит-турк», т. I, стр. 307).
Наименования в тюркских и других языках, а также письменных памятниках даны в принятой в тюркологии латинской транскрипции. В отдельных случаях используется написание на основе тюркских ки¬риллических алфавитов.
Апробация работы. По теме диссертации опубликованы три статьи. Результаты работы также докладывались на Дмитриевских чтениях (ИСАА при МГУ, 2002, 2003, 2004) и на заседаниях кафедры тюркской филологии.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка сокращений, библиографии и приложения.

Список литературы

Основные выводы исследования можно сформулировать сле-дующим образом:
1. Военная лексика составляет один из основных пластов лекси¬ки тюркских языков. Слова, относящиеся к военной лексике, в боль¬шинстве случаев соотнесены со специальными понятиями в отличие от общеобиходных слов. В то же время они функционируют не изо¬лированно, а в окружении обычных, общепонятных слов.
Выбор терминологического сочетания «военная лексика», а не «военная терминология» обуславливается тем, что «военная лексика» является более широким понятием по сравнению с «военной терми-нологией». Военная лексика включает в себя собственно военные термины, а также ту часть лексики общенародного языка, которая не всегда содержит в себе военное значение, но способна функциониро-вать в военно-речевом контексте.
2. В военной лексике по семантическому критерию выделяют несколько крупных ЛСГ. В данной работе исследована ЛСГ «воору¬жение», которая подразделяется на четыре подгруппы:
1) названия оружия дистанционного боя; 2) названия оружия ближнего боя; 3) названия снаряжения для ношения и хранения ору-жия; 4) названия защитных доспехов и снаряжения, - первые две из которых, в свою очередь, также подразделяются на разделы.
3. Военная лексика тюркских языков формировалась под непо¬средственным влиянием социально-исторических, экономических, культурных, религиозных и других факторов и представляет собой сложную систему, возникшую в процессе многовекового историче¬ского развития. История этого развития прослеживается нами с древ¬нетюркских письменных памятников до названий вооружения в со¬временных тюркских языках.
Большая часть названий оружия, защитных доспехов и снаряже¬ния, известных по тюркским письменным памятникам, продолжает употребляться в современных тюркских языках.
4. Историко-этимологический анализ исследуемого материала показывает, что наименования вооружения в тюркских языках пред¬ставлены исконными и заимствованными словами.
5. В большинстве случаев приоритет отдаётся исконно тюрк¬ским словам. Исконные слова составляют ядро любой ЛСГ. Этимоло¬гически они восходят к пратюркскому языку.
Складыванию общетюркского пласта лексики способствовали как лингвистические: генетическое родство тюркских языков, так и экстралингвистические факторы: схожий образ жизни, неизменность территорий проживания в течение веков, постоянные интенсивные контакты тюркских народов между собой и др.
Основная масса исконных наименований, пришедших из памят-ников, сохранила свою семантику. Однако ряд названий изменил своё значение во всех или нескольких тюркских языках. Наиболее часто отмечаемое при этом нами явление — переход слов из разряда обще-употребительной лексики в состав военной. Пр.: др.-тюрк. top «шар, мяч» «снаряд, ядро» -> «пушка»; capyut / jaryaq «род верхнего одеяния на вате / из выделанной шкуры» -» «верхняя боевая одежда, примитивный доспех». Появление новых видов оружия, их совершен-ствование приводит к изменению значения наименований, состав-ляющих военную лексику: oq «стрела» -> «пуля» -* «снаряд». Нами также выявлены случаи перехода наименований из разряда военных в общеупотребительные; это связано с выходом данного вида оружия из употребления; saqman «праща» -» «рогатка». Некоторые названия приобрели военное значение только в письменных памятниках: чаг. qazan «пушка» - общетюрк. «котёл», чаг. tas «ядро, снаряд» - обще- тюрк. «камень». Указанные значения qazan и tas получили на основе метонимического переноса названий: материал изготовления -* изго-товленный из него предмет и часть -* целое.
6. В общетюркском пласте военной лексики нами выделена ал¬тайская подгруппа, включающая наименования, общие для тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, считающихся, соглас¬но алтайской гипотезе, генетически родственными. Наибольшее чис¬ло интегрирующих элементов обнаруживается между тюркскими и монгольскими языками. Приведённые параллели прослеживаются не только в лексике, но и в семантике.
7. Военная лексика, имея своей основой исконные общетюрк¬ские слова, в дальнейшем постоянно пополнялась большим количест¬вом иноязычных элементов.
Заимствования различаются: в плане хронологии, по источнику заимствования, по степени распространённости в тюркских языках, по характеру семантических и фонетических изменений, которым они подвергаются в заимствующих их языках.
К древним заимствованиям относятся наименования, пришед-шие из китайского языка, к поздним - из иранских, монгольских, ев-ропейских языков, арабского и русского.
Заимствование слов из китайского языка было связано с куль-турными и религиозными влияниями в доисламский период истории тюркских народов.
Арабские и персидские заимствования проникли в лексику тюркских языков в основном «книжным» путём - персидский язык длительное время служил языком культуры и поэзии многих тюрк-ских народов, а арабский - языком богослужения и науки. Персид-ские и в меньшей степени арабские слова заимствовались в ходе тор-гово-экономических отношений, особенно в доисламский период.
Заимствования из монгольских и русского языков пополняли лексику тюркских языков через непосредственные живые контакты. Влияние монгольского языка, которое наблюдалось и раньше, усили-лось (в основном для тюрок, проживающих в западной части тюрк-ского мира) в период монгольского нашествия XIII в., а русского язы-ка - в период постепенного вхождения тюркских земель в состав Рос-сийской Империи (с XVI в.). Своего пика приток русизмов достиг в конце XIX - начале XX вв.; переход письменности тюркских языков на кириллицу способствовал более точной передаче русских заимст-вований.
Европейские наименования в подавляющем большинстве тюрк-ских языков были заимствованы при посредничестве русского языка. Они же относятся к наиболее поздним - начиная с XVIII в. В турец¬кий язык европейские заимствования попадали непосредственно из
языка-источника (или при посредничестве других западноевропей-ских языков). Несмотря на продолжительные русско-турецкие связи в областях культуры и торговли и многочисленные русско-турецкие войны, в турецком языке нами не обнаружено заимствований из рус-ского языка, относящихся к военной сфере (названиям вооружения).
Наибольшее число выявленных нами иноязычных военных на-именований представляет собой заимствования из персидского языка.
Заимствования из персидского и арабского языков нашли рас-пространение, в основном, в юго-западных, северо-западных и юго- восточных языках, из монгольских - в центрально- и северо- восточных, из русского и европейских языков - во всех группах тюркских языков.
Иноязычные слова, как правило, подчиняются фонетическим за-конам и особенностям языков-рецепторов: 1) недопустимость стече-ния согласных в исконных словах привела к добавлению гласных в заимствованиях: ир. druna] башк. azirna, кум. adirne (протеза, эпентеза); перс, [zarbzan] -> шор. sarbazan (эпентеза); 2) подчинение закону гармонии гласных: а) по ряду: ар. [miyfar] тур. migfer, ар. [mizraq] -* тур. myzrak б) по огубленности: монг. дрсіп -* кырг. йрсйп; 3) замена нехарактерных для тюркских языков звуков в заим-ствованных словах: а) в анлауте: перс, [zarbzan] -* шор. sarbazan; б) в инлауте: ар. [zulfaqar] -> туркм. zulpiikar, каз. zulpyqar, кырг. zulpuqor;
в) в ауслауте: рус. drob’ -* башк. dorop, монг. xurts -» кырг. qurc. Од-нако во многих случаях заимствованные звуки, особенно в анлауте, сохраняются, пр.: перс, [zamburak] -» туркм. zenbtirek, узб. zambarak, каз. zeybirek и т.д.
Заимствования, помимо общетюркских фонетических законов, претерпевают изменения, согласуясь с особенностями, свойственны¬
ми определённой группе тюркских языков. Так, в языках кыпчакской, карлукской и уйгурской групп заднеязычный q заимствованного сло¬ва сохраняется, в то время как в языках огузской группы имеет место тенденция к опереднению и озвончению: ар. [mizraq] -* тур. myzrak, аз. mizrag. Характерное для ряда языков кыпчакской группы чередо¬вание с ~ s~ s распространяется и на заимствования: перс, [samsir] -* каз., ккалп. semser; перс, [samyal] -* каз. samqal; перс, [topance] -> каз., ног. tapansa, ккалп. tabansa.
Иноязычные наименования, заимствуясь вместе с обозначаемы¬ми предметами или явлениями, в большинстве случаев продолжают употребляться в пределах исходного круга значений. Нами, однако, выявлены случаи изменения семантики заимствованных слов: а) су¬жение значения: перс. [tiy] «меч, сабля, кинжал» -* тюрк, «меч, саб¬ля»; перс. [nacah] «боевой топор, бердыш, алебарда» -* тюрк, «секи¬ра»; перс., тадж. [carajna] «латы; вид наказания, по уставу которого наказуемого били по спине, животу и бокам» -* тюрк, «латы»; перс. [катаг] «пояс, талия» -* тюрк, «пояс»; б) расширение значения: перс. [pejkan] «наконечник» -> тюрк, «наконечник; стрела»; перс, [pulad] «сталь» тюрк, «сталь; меч, сабля»; перс, [kise] «мешочек, карман» -* тюрк, «мешочек; патронташ»; перс, [separ] «щит» -» тюрк, «щит, латы»; ар. [badan] «тело, туловище» -* тюрк, «тело; панцирь»; ар. [sinari] «кончик, остриё» -* тюрк, «остриё; острое копьё, пика»; монг. xurts «острый, наточенный» -» тюрк, «острый; меч»; в) трансформа¬ция значения: перс, [farangi] -> «европеец, европейский» -* тюрк, «пушка, пистонное ружьё»; ар. [ra'd] «гром» -> тюрк, «примитивное огнеметательное орудие». Как видно из приведённых примеров, из¬менение семантического диапазона произошло, в основном, в словах, заимствованных из персидского языка. Русские и европейские займ- ствования вошли в лексику тюркских языков практически без изме¬нения семантики.
8. Среди заимствований выделяются слова, не имевшие парал¬лелей в тюркских языках. Последние заимствовали их вместе с вводом в обиход новых реалий военного дела: перс. [tahs «арбалет», перс, [faldhun], ар. [manzaniq], лат. katapulta «камнеметательная ма¬шина, катапульта», перс, [topance], фр. pistolet «пистолет», перс. [daru], ар. [bariid] «порох», фр.piston, англ. revolver и т.п.
9. Другие заимствования обозначают предметы и понятия, уже имевшие наименования в тюркских языках. При их помощи создава¬лись или увеличивались синонимические ряды слов, входящих в во¬енную лексику тюркских языков:
а) синонимия тюркских и персидских слов: тюрк, oq - перс. [tir «стрела», тюрк, ja - перс. [катап «лук», тюрк, ис, basaq - перс. pejkan] «наконечник», тюрк, top - перс, [zarbzan], [zamburak] «пуш¬ка», тюрк, qol myltyq - перс, [topance] «пистолет», тюрк, siirjti - перс. [nejze] «копьё, пика», тюрк, coqmar, sojyl - перс, [gorz] «дубинка, па¬лица», тюрк, qamcy — перс, [darra] «плеть», тюрк. кйЪа, savut — перс. zereh] «латы» и т.д.;
б) синонимия тюркских и арабских слов: тюрк, qylyc - ар. [saif] «меч, сабля», тюрк, siiyii - ар. [mizraq], [harba] «копьё, пика», тюрк. jasyq, baslyq - ар. [miyfar] «шлем» и т.д.;
в) синонимия тюркских и монгольских слов: тюрк, oq - монг. zebe «стрела», тюрк, siirjti - монг. zyda «копьё, пика», тюрк, myltyq - монг. Ьи(п) «ружьё», тюрк, jasyq - монг. duyulya «шлем», тюрк, ktiba, savut - монг. дрсіп «панцирь» и т.д.;
г) синонимия тюркских и русских слов: тюрк, siirjti — рус. kopjo, тюрк, sacma — рус. drob тюрк, oq — рус. jadro и т.д.;
д) синонимия тюркских и европейских слов: тюрк, qol myltyq - фр. pistolet, англ. revolver, тюрк, siirjii - польск. sztych и т. д.
Заимствованные наименования также вступают между собой в синонимические отношения:
а) синонимия персидских и арабских слов: перс, [nejze] - ар. [mizraq] «копьё, пика», перс, [samsir] - ар. [saif] «меч, сабля» и т.д.;
б) синонимия персидских и монгольских слов: перс, [nejze] - монг. zyda «копьё, пика», перс, [zereh] - монг. брсіп «панцирь» и т.д.;
в) синонимия арабских и монгольских слов: ар. [miyfar] - монг. duyulya «шлем», ар. [mizraq] - монг. zyda «копьё, пика» и т.д.;
г) синонимия персидских и русских слов: перс. [golHle], [marmi] - рус. jadro, перс, [qondaq] - рус. priklad и т.д.;
д) синонимия арабских и русских слов: ар. [miyfar] - рус. slem, ар. [saif] - рус. тес и т.д.;
е) синонимия монгольских и русских слов: монг. zyda - рус. kopjo, монг. duyulya - рус. slem и т.д.;
ж) синонимия персидских и европейских слов: перс. [topance] - фр. pistolet, англ. revolver, перс, falahun] - лат. katapulta и т.д.;
з) синонимия арабских и европейских слов: ар. [manzaniq] — лат. katapulta.
10. Основная масса русских заимствований, а также европеизмы являются обозначением огнестрельного и артиллерийского оружия и их составных частей; монгольские наименования - защитных доспе¬хов. Персидские и арабские военные названия трудно соотнести с ка- кими-либо определёнными видами оружия.
11. Заимствованные слова прочно вошли в военную лексику тюркских языков. Нами отмечены случаи приоритета иноязычного наименования при обозначении какого-либо вида оружия или защит¬ных доспехов во всех или определённой группе языков, а также от¬дельном языке: арабское [.хащаг] вытеснило исконное bokta в наиме¬новании кинжала в тюркских языках; русское puska — самое распро¬странённое название артиллерийского оружия в тюркских языках Си¬бири; ар. [imizraq] - основное обозначение копья и пики в турецком языке и т.п.
12. Бывает, что целые синонимические ряды заимствований, из-вестные в тюркских письменных памятниках, со временем выходят из употребления и не встречаются ни в одном из современных тюркских языков: перс. [balarak - ар. [гитх] «копьё, пика», перс, [katara] — ар. [husam] «меч, сабля» и др.
13. Тюркские наименования, в свою очередь, пополнили воен¬ную лексику языков других групп и семей:
а) иранских: тюрк, top «пушка» -* перс., тадж. tUp «пушка», тюрк, tiifak «трубка для стрельбы» -» перс, [tofang] «ружьё», тюрк. kotek «дубина, толстая палка; побои, битьё» -* перс, [kotak zadan] «наносить побои, бить», тюрк, deyenek «палка» -* перс, [daganak] «толстая палка, дубина», тюрк, kes «колчан» -» перс. кё$ «колчан; пояс, кушак», тюрк, qusaq «пояс» -* перс., тадж. [qusaq] «пояс»;
б) славянских: тюрк, top «пушка» -* болг., серб, top «пушка», тюрк, coqmar «дубина, палица» -> рус. cekmaf «дубина, колотушка», тюрк, toqmaq «колотушка» -» рус. tokmak «небольшая колотушка», тюрк, deyenek «палка» -*■ серб., болг. degenek «палка», тюрк, butaq «ветка» -» рус. batog, тюрк, qamcy «плеть» -* рус. kamcukJg «плеть», тюрк, jaryaq «верхняя (боевая) одежда из выделанной шкуры» -* рус. jergak «тулуп или халат на меху с низким ворсом наружу», тюрк. jaryq «защитный доспех» -» рус.jaryk «латы», тюрк, qujaq «панцирь»
рус. kujak «панцирь», тюрк, qusaq «пояс» -* рус. kusak;
в) кавказских: тюрк, jaj «лук; рессора; радуга» -* лезг. jaj «рес¬сора», рут .jejuh, цах. jaj oh «лук»;
г) семитских: тюрк, tetik «сообразительный, ловкий; спусковой крючок, курок» -» ар. [tatak] «спусковой крючок»;
д) романских: тюрк, bycaq «нож» -> рум. bycaq «нож»;
е) финно-угорских: тюрк, bycaq «нож» -* венг. bycaq «нож»;
ж) монгольских: тюрк, qujaq «панцирь» -» монг. xujaq, калм. xujg «латы», тюрк, qusaq «пояс» -* монг. qusaq «пояс»;
з) тунгусо-маньчжурских: тюрк, qujaq «панцирь» -*■ эвенк, kujak «панцирь».
14. Тюркские языки также становились посредниками при заим-ствовании наименований, в основном в финно-угорские и славянские языки: монг. mergen «ловкий, искусный; меткий стрелок» через чу¬вашский язык -» в марийский язык: margan «меткий стрелок», через чувашский и другие тюркские языки Поволжья и Центральной Азии
в русский язык: mergen’ «смелый охотник, хороший стрелок»; ар. [xanjar] «кинжал» через тюркские языки Кавказа -> в русский язык: kinzal; перс, [pulad] «сталь» через тюркские языки Поволжья -* в рус¬ский язык: bulat.
15. С начала XX в. в тюркских языках наблюдается процесс за¬мены персидских и арабских, а в последние годы русских наименова¬ний словами, созданными средствами своего языка. Из современных заимствований ведущее место заняли западноевропейские языки.
16. Основными способами номинации наименований, состав¬ляющих ЛСГ «вооружение», в тюркских языках являются морфоло¬гический, синтаксический, лексико-семантический и заимствование. Из них самые продуктивные - морфологический, заимствование и лексико-семантический (перечислены по степени продуктивности).
17. Отнесение морфологического способа номинации к наиболее значимому объясняется самим строем тюркских языков как агглюти-нативных, наличием большого количества устойчивых аффиксов, из¬вестных ещё в древнетюркских языках и являющихся общетюркски¬ми. Словообразовательные аффиксы различаются: по происхождению (исконные или заимствованные), продуктивности (продуктивные, не¬продуктивные, мёртвые), значению образуемых с их помощью лекси¬ческих единиц (деятеля, вместилища, предмета и т.п.), производящей основе (именные или глагольные), возможности использования с за¬имствованной (в случае с исконными аффиксами) или тюркской ос¬новой (в случае с иноязычными аффиксами).
К исконным аффиксам, наиболее активно участвующим в про¬цессе словообразования, причисляются: -су (аффикс деятеля): topcu «артиллерист», -lyq (полисемантический аффикс, в данном случае об¬разует имена с конкретным, предметным значением): oqluq «колчан», -jyq (уменьшительный аффикс, также со значением предмета): arpajyq «мушка ружья», -q (аффикс, образующий имена со значением предмета, орудия действия): tajaq «палка», -та (то же): sacma «дробь», -1у (аффикс, образующий имена прилагательные): najzaly «имеющий копьё, пику», -1а (аффикс, образующий глаголы): qamcy 1а- «бить плетью».
Иноязычные аффиксы относятся к непродуктивным, в настоя¬щее время в качестве словообразовательных не используются.
18. Синтаксический способ номинации включает в себя слово-сложение, парные слова, звукоподражательные слова, устойчивые описательные словосочетания, которые по своей структуре относятся к сложным словам.
Наибольшее число лексических единиц, образованных синтак¬сическим способом, представляет собой устойчивые описательные словосочетания, из них - сочетание существительное + существи¬тельное и прилагательное + существительное, соединённые посредст¬вом примыкания. Пр.: qos myltyq «двустволка», aq / qyzyl najza «белое/ красное копьё, пика».
К синтаксико-морфологическому способу относится словосло¬жение. Самое продуктивное сочетание в данном способе - существи¬тельное + существительное. Пр.: ajbalta «секира» < aj «месяц, полу¬месяц» + balta «топор», belbay «пояс» < bel «талия» + bay «связка».
19. Образование наименований лексико-семантическим спосо¬бом, в отличие от вышеописанных, не сопровождается появлением нового языкового знака, а представляет собой использование старого слова в новом значении. Семантическая деривация осуществляется на базе прямого и косвенного переноса названий. Косвенный перенос подразделяется, в свою очередь, на метафорический (использование общеупотребительных слов в военном значении и переход наимено¬ваний из военной лексики в общеупотребительную, а также переход имён нарицательных в имена собственные - на основе сходства внешних и внутренних признаков) и метонимический переносы (пе¬ренос названия части предмета на весь предмет и названия материала изготовления на изготовленный из него предмет - перенос по смеж¬ности).
Наиболее продуктивными оказываются: а) прямой перенос на¬званий, пр.: qylyc, исходное значение которого «меч», означает и «сабля» на основе внешнего сходства, способа применения, принад¬лежности к одному виду оружия — рубяще-колющему, и б) использо¬вание общеупотребительных слов в военном значении, составляющее один из случаев метафорического переноса, пр.: arpajyq «зёрнышко ячменя» -» «мушка ружья», balta «хозяйственный топор» «боевой топор».
20. В наименованиях оружия, снаряжения и защитных доспехов в тюркских языках нами выделены мотивирующие признаки, которые легли в основу наименований: 1) внешний вид: а) форма: top «снаряд, ядро» («мяч, нечто круглое»), arpajyq «мушка ружья» («зёрнышко ячменя»), qjbalta «секира» (aj «месяц, полумесяц»), kireuke «панцирь» (кігеи «кайма») и т.д.; б) цвет: кок temir «панцирь» (кок «голубой, си¬ний»), aq / qyzyl najza «копьё, пика с белым / красным древком» (aq «белый», qyzyl «красный») и т.д.; в) величина: jazajyl ja: «большой лук» (перс. cazoil «небольшая пушка»), on екі Шат oq «стрела в 12 охватов» (tUtam «расстояние в сжатый кулак») и т.д.; 2) свойство и ка¬чество: qurc «острый меч» (монг. xurts «острый»), 3) количество: sesmer «шестопёр» (перс, [ses] «шесть») и т.д.; 4) функция и предна¬значение: badana «панцирь, кольчуга» (ар. [badan] «тело»), qolluq «нарукавник» (qol «рука») и т.д.; 5) происхождение: Xiua myltyq «ру¬жьё из Хивы» и т.д.; 6) материал изготовления: bolat qylyc «стальной меч, сабля» (перс. pulad «сталь»), jaryaq «верхняя боевая одежда из шкуры» (jaryaq «выделанная, очищенная от шерсти шкура»), qamys oq «стрела из камыша» (qamys «камыш») и т.д.; 7) звукопризнак: qUldyr mamaj myltyq «ружьё, издающее громоподобный звук» (qUldyr mamaj «гром»).
Наиболее продуктивными мотивирующими признаками оказа¬лись: внешний вид (форма), функция и предназначение, материал из¬готовления.
21. Внешним сходством с оружием и защитными доспехами мо-тивированы названия некоторых традиционных тюркских женских украшений. В описанных случаях новыми понятиями являются укра¬шения, т.е. процесс номинации — от названий оружия к названиям ук¬рашений.
Пример обратного процесса - ряд наименований деталей тради¬ционной одежды со временем перешёл в военную лексику. Пояс - не¬пременный атрибут как мужского, так и женского костюма, входил в комплекс защитных доспехов воина, защищая живот. В костюме за¬мужних кыргызок и в меньшей степени казашек известен особый вид поясной одежды: каз. beldem.se, кырг. beldemci. В кыргызском эпосе beldemci упомянуто как боевая одежда типа пояса с панцирной защи¬той, прикрывавшего талию и часть бёдер воина.
По одному принципу строятся названия наручных браслетов и наручных защитных доспехов - нарукавников, или наручей: оба слова включают в себя название части тела, для которой предназначаются: bilezik «браслет» < bilek «запястье» - qolluq, qaryjyq «нарукавник» < qol «рука», qary «верхняя часть руки».
22. Наименованиями, являющимися интегрирующими для всех групп тюркских языков, выступают названия наиболее древних видов оружия, снаряжения и защитных доспехов: метательного - лук, стрела и их составные части, наступательного колющего - копьё и пика, ударного - палка, дубина, рубящего - топор и секира, рубяще- колющего - меч, снаряжения для их хранения: колчан, ножны, а так¬же защитных доспехов: нарукавник, наколенник, шлем, щит. К обще¬тюркским относятся основные глаголы, передающие производимые с указанным оружием действия: стрелять, рубить, резать, вонзать, бить. Изобретение или перенятие у других народов, совершенствование ви¬дов оружия привело к появлению большого количества наименова¬ний, являющихся дифференцирующими в тюркских языках.
23. В названиях вооружения нами выявлены: а) общетюркские и
б) разделяющие тюркские языки на группы и ареалы. В ряде случаев дифференциация происходит по территориальному признаку языков. Дифференциация проявляется как в лексическом, так и семантиче¬ском отношениях.
В наименованиях вооружения, как исконных, так и заимство¬ванных, наибольшая близость наблюдается между языками огузской и кыпчакской групп. Высокий процент лексико-семантических совпа¬дений отмечается также при сопоставлении рассматриваемого пласта лексики языков кыпчакской группы и тюркских языков Сибири.
24. Развитие материальной культуры, социально-исторические перемены, успехи науки и техники влияют на словарный состав язы¬ков. Выход многих видов описанного оружия и защитных доспехов из употребления в военном деле повлёк за собой переход ряда наимено¬ваний, относящихся к ЛСГ «вооружение», в разряд архаизмов и исто¬ризмов. Ajbalta «секира», siiyti, zyda, najza «копьё, пика», duyulya «шлем» и другие в наши дни встречаются в эпосе, исторических про¬изведениях. Стрельба из лука теперь представляет собой один из ви¬дов спортивных состязаний. Кинжал продолжает оставаться обяза¬тельной деталью традиционного костюма народов Кавказа, в том чис¬ле тюркских. Другие наименования потеряли своё военное значение и вновь входят лишь в ЛСГ предметов бытового обихода, например, нож, топор. На смену устаревшим видам вооружения приходят всё более совершенные, постоянно пополняя военную лексику разных языков мира новыми наименованиями.