Лиска Олеся Михайловна. Учения о применении права в России во второй половине XIX – начале XX вв.

Краткое описание

Лиска Олеся Михайловна. Учения о применении права в России во второй половине XIX – начале XX вв.: диссертация ... кандидата юридических наук: 12.00.01 / Лиска Олеся Михайловна;[Место защиты: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования "Российский государственный университет правосудия" www.rgup.ru].- Москва, 2015.- 197 с.
Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологический плюрализм в учениях о применении права в россии во второй половине XIX - начале XX вв .
1.1. Политико-правовые предпосылки развития учений о применении права... 17
1.2. Правопонимание и правоприменение: методологические основы взаимосвязи 39
1.3. Правоприменение в учениях о формах и источниках права 64
1.4. «Справедливость» и «законность» как цели применения права 92
ГЛАВА 2. Учения о правоприменении в контексте основных правовых школ в россии во второй половине XIX - начале XX вв .
2.1. Формально-логический подход к правоприменению в юридическом позитивизме 106
2.2. Природа применения права в школе социологического позитивизма 122
2.3. Идеи естественно-правовой школы как нравственное обоснование правоприменения 140
Заключение 164
Список литературы
Правопонимание и правоприменение: методологические основы взаимосвязи
Вторая половина XIX века занимает особое место в истории России: это время коренных преобразований в государстве и подъема всех сфер общественной жизни. Либеральные реформы способствовали значительной активизации хозяйственно-экономической жизни, что потребовало многочисленных специалистов, в том числе и юристов1. К этому переломному для государства периоду относится деятельность целого ряда выдающихся как практикующих юристов, так и теоретиков и философов права. «Россия в эту трагическую для себя эпоху переживала духовный, в том числе теоретико-правовой, ренессанс, т.е. своего рода возрождение, компенсировавшее столетия вынужденного философского и теоретико-правового «безмолвствования» , -справедливо отметил А.В. Поляков.
В области отечественной юриспруденции были достигнуты результаты, благодаря которым многие российские ученые тогда стали известными на международном уровне, а сегодня их идеи составляют гордость нашей науки и к ним повсеместно обращаются исследователи. Теоретико-правовые разработки появились не только в результате восприятия передового опыта западной традиции права, но и в результате самобытных, новаторских подходов к изучению правовых явлений. Современным классиком теории права утверждается, что «Золотой век» российского правоведения характеризовался необычайно широким спектром теорий и воззрений, разделяемых и развиваемых российскими исследователями в области государства и права» .
В этот период предпринимались попытки обосновать существование юриспруденции как науки, которые в первую очередь выразились в применении к познанию правовых явлений основ позитивистской методологии. Юристы оказались под влиянием философского позитивизма, который возник в 30-х гг. XIX века во Франции и Англии и нашел свое воплощение в трудах выдающихся философов Ог. Конта и Дж.С. Милля.
Для философии позитивизма был характерен отказ от поиска абсолютных истин: согласно с ней задачей ученых должна быть систематизация фактов и выведение на их основе общих законов. Позитивный дух состоял преимущественно в замене вопроса «почему?» вопросом «как?». Полученное положительное знание, таким образом, являлось не самоцелью, а необходимостью для практического применения. В контексте позитивистской философии наука, отмечает Н.Ф. Уткина, приобретала исключительное положение: она становилась непременным условием промышленного производства и ей суждено было превратиться в непосредственную производительную силу, без нее отныне была нереальна дальнейшая кардинальная социальная трансформация4.
Позитивистский подход, укрепившись в философском сообществе, распространился и в частных науках, в том числе в отечественной юриспруденции. Так, Н.М. Коркунов писал, что «юристы не могли, разумеется, оставаться безучастными к этому новому учению»5. Приверженцы позитивизма в юриспруденции приводили аргументы в пользу того, что юриспруденция имеет право называться наукой только благодаря философии позитивизма.
В политико-правовой действительности позитивистское понимание права в России пришло на смену исторической школе в правоведении, зародившейся в среде немецких теоретиков права. Разработчиками этого влиятельнейшего направления являлись Г. Гроций, Ф.К. Савиньи, Г.Ф. Пухта, которые считали, что право не есть произвольное человеческое установление, а оно, как язык и нравы, перманентно развивается шаг за шагом, сохраняя национальный характер правовых институтов. «Право обладает своими провинциализмами так же, как и язык», - полагал Г.Ф. Пухта6.
Дореволюционные сторонники идей исторической юриспруденции, после того как они были экспортированы в 30-х годах XIX века в Россию, «учитывая новые достижения западноевропейской правовой науки, дополнили и развили их в условиях российской действительности»7. Большая заслуга исторической школы права состояла в подборке историко-правового материала, над которым и стали работать догматики. Под ее влиянием произошла широкомасштабная систематизация отечественного права в первой половине XIX века. Однако это направление основывалось на консервативных идеях и было призвано оправдывать действие любых норм национального права. Эти идеи в России были подвержены критике в период проведения Великих реформ второй половины XIX века.
Преобразования Александра II послужили интеллектуальным импульсом для исследователей в области права и позволили не только пересмотреть задачи юридической науки, но и способствовали изменению правовой действительности государства. В литературе отмечалось, что до тех пор, пока крепостное право тяготело бы хоть над одним человеком, не могло быть речи о праве русского человека . На фоне освобождения крестьян от помещичьего произвола стали возможными преобразования и в судебной системе. Судебную реформу 1864 года считали фундаментом перестройки всех общественных отношений. Передовые деятели реформы были убеждены в том, что только под надзором общественного мнения, с введением гласности и устности судебного процесса возможно искоренить феодальные пережитки. Независимый и всесословный суд должен был служить гарантией защиты прав и реализации принципов законности и справедливости.
Судебная реформа призвана была нанести удар худшему из видов произвола, произволу судебному, прикрывавшемуся маской формальной справедливости9. Судебная власть не могла быть независимой под покровом канцелярской тайны, при которой правосудие, или как тогда выражались «кривосудие», осуществляли чиновники. Одним из важнейших требований нововведений явилось отделение судебной власти от административной, установление полной независимости суда. При реформировании ставилась задача очистить судебную власть от следственных начал, которые препятствовали объективности и беспристрастности судопроизводства, функция суда должна была сводиться только к разрешению юридических вопросов. Важным итогом такого решения стало введение состязательного гражданского судопроизводства. В уголовном процессе эти стремления выразились в отделении судебной власти от обвинительной.
«Справедливость» и «законность» как цели применения права
Согласно критическому направлению, в основе построения правовых теорий должна быть философия права. И сегодня подчеркивается, что понятие права принадлежит к разряду философских категорий, т.е. метанаучных . Сторонники этого направления «сочли необходимым выйти за рамки исключительно исторического и догматического исследования правовых проблем, покончить с отрицательным отношением ко всякому философскому элементу в юриспруденции и поднять науку права на философский уровень»90. Естественно-правовое направление в юридической науке апеллировало к идеалистической методологии познания права. «В русском дореволюционном правоведении философия права занималась изучением идеальных первооснов права. Эти идеальные начала философии права противопоставлялись действующей системе правовых норм»91.
Появление естественно-правовой доктрины во второй половине XIX века вызвано взаимопроникновением идей школы классического естественного права и исторической юриспруденции. Основоположник школы «возрожденного естественного права» в Германии Р. Штаммлер определил, что «не существует ни одного положения права, которое по своему положительному содержанию оставалось бы безусловно неизменным» . Новое течение в юриспруденции позволило устранить крайности двух направлений и признало, как умозрительную роль, так и значение конкретно-исторического развития в образовании, развитии и определении права. Одним из сторонников естественного права с меняющимся содержанием в России был Вл. Соловьев, который писал, что сущность естественного права сводится к понятиям личности, свободы и равенства и является алгебраической формулой, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права .
Продолжателем этих идей был П.И. Новгородцев, который считал, что право никогда не сможет стать совершенным и справедливым. Он определял право как результат борьбы различных общественных сил - сложный продукт их взаимодействия. Соответственно, отражая на себе следы этой борьбы и этого взаимодействия на протяжении всего общественного развития, право никогда не сможет быть ни строго логическим, как учила историческая школа права, ни вполне совершенным, во что верили представители рационалистической доктрины школы естественного права. «Отсюда вечное искание новой правды, которое не может прекратиться, как не могут исчезнуть общественные различия и разногласия»94, - делал вывод П.И. Новгородцев.
Приверженцы естественного права Нового времени, полагаясь на рационалистические теории, пренебрегали историческим процессом, ход которого, по их мнению, может менять человеческая воля путем создания законов, даже вопреки объективным реалиям. Неотъемлемой заслугой историзма явилось корректирование революционных идей естественно-правовой концепции, что позволило последней возродиться в новом качестве. Историческая школа права происхождение права усматривала в органических процессах развития народного духа. В.М. Гессен отмечал, что с победой исторической школы права окончилась пора «рационалистического естественного права»95, т.е. права, выведенного на разумных началах новоевропейского человека. Вместе с тем, традиции рационалистической методологии являлись познавательной альтернативой иррационалистическим идеям философии жизни, которые, как представляется, присутствовали в социологическом позитивизме.
В естественно-правовом направлении рассматриваемого периода была признана зависимость правовых явлений от поступательного развития человечества. Тем не менее, в нем определялся и формулировался абсолютный принцип, единое, высшее начало всего правового, стоящее над вечно изменчивым и противоречивым позитивным правом. Ф.В. Тарановский полагал, что «если содержание естественного права и изменчиво, то все же неизменной остается самая идея естественной справедливости»96. Конечно, признавал B.C. Соловьев, понятие справедливости изменчиво, но неизменным остается принцип, согласно которому нравственность составляет внутреннюю обусловленность права97.
Немецкий ученый Р. Штаммлер разрабатывал особый формальный метод, который был бы применим во всех конкретно-исторических условиях. Отдельная правовая норма будет справедливой в том случае, если ее «условное содержание соответствует общей идее человеческого общения - «социальному идеалу» . В теории справедливого права этого правоведа обосновывалось положение, в соответствии с которым долженствующее нельзя выводить из существующего. Так, Н.М. Коркунов полагал, что представители идеалистического направления, «признавая относительность права, думают тем вернее отстоять абсолютный характер справедливости»99. При помощи методов познания представителей естественно-правового направления, утверждались абсолютные критерии в праве, что в контексте его применения поколебало авторитет позитивированных норм права.
В плане развития отечественных политике-правовых идей «возрожденное естественное право» выполнило историческую роль критика, противопоставив свои идеи правовому позитивизму. Однако, в целом, как представляется, объект настоящего исследования в социокультурном дискурсе отечественного генезиса политико-правовых учений - это не набор концепций с разрозненными идеями, а целостность правовых представлений, восполняющих и дополняющих друг друга. Причины многообразия правовых представлений коренились в том, что одни из них вызывали к жизни другие, способствуя интеграционному процессу в праве. Как уже отмечалось, юридическая наука была отражением напряженного социально-политического развития предреволюционной России. В связи с этим интересно высказывание М.И. Пантыкиной о том, что появление интегративного подхода к праву на рубеже веков обусловлено скорее «предчувствием» грядущих социальных изменений, чем объективными социально-политическими причинами100. В среде ученых стремились найти компромисс и выйти как из кризиса идейных подходов к праву, так и из кризиса социально-экономического.
В контексте закономерных процессов развития юридической науки и особенностей юридической практики различные подходы к исследованию правовых явлений давали возможность глубоко выявить потенциал каждой концепции, что приводило к сближению гносеологических и онтологических идей в них. Комплекс учений, затрагивающих проблемы понимания права с позиций одностороннего подхода, позволил создать интеллектуальный задел для формирования синтетической теории права и выявить сущность права как многогранного явления.
Природа применения права в школе социологического позитивизма
Однако в юридическом позитивизме в отношении принципов организации государственной власти не принималась теория разделения властей в ее классическом варианте. Среди признаков государственной власти наряду с независимостью и верховностью Г.Ф. Шершеневич выделял также ее неделимость. В этой связи ошибочными представлялись ему взгляды Ш. Монтескье о необходимости разделения властей. В силу того, что одна из властей всегда окажется наиболее сильною, три равные власти не могут существовать практически. Г.Ф. Шершеневич считал законодательство, исполнение (управление) и суд не видами власти, а формами проявления единой, неделимой государственной власти172.
Противовесом концепции этатистского позитивизма являлась точка зрения, в соответствии с которой в государствах с конституционным строем господствующим источником права является закон, который нередко не отражает состояние общественного правосознания. Поэтому общество ищет себе новые формы реализации своих прав и создает новое право.
Закон как форма выражения права не приобрел безусловного значения в социологической юриспруденции, это связано с тем, что право они определяли через правовые отношения, которое уже не есть произвольно устанавливаемый законодательной властью императив правового поведения.
Положительному законодательству и нормативности права при правоприменении в этой парадигме отводилась вторичная роль. Однако они не отрицали нормативную природу закона, хотя и утверждалось, что право - не просто долженствование, но ещё и существующий правопорядок в обществе. Вместе с тем, по мнению Н.А. Гредескула, основная тенденция всех теоретических построений в праве заключалась в том, чтобы «понять право не
Перманентное развитие общества и отношений внутри него подводило сторонников социологического позитивизма к позиции, в соответствии с которой закон не способен урегулировать многообразие частных случаев, возникающих после его издания. Один из главных вопросов его приверженцев звучал так: насколько дальновиден законодатель, какова степень распространимости законодательства на отношения, возникающие после его создания? Так, Б.А. Кистяковский подчеркивал, что «при наших современных социальных знаниях никогда нельзя знать вперед, что станется с законом в его действии, т.е. какой он примет вид при своем применении» . Юрист-позитивист, по мнению Б.А. Кистяковского, считает, что закон преображает и формирует жизнь согласно со своими требованиями. Вместе с тем, не допускается исключать, что жизненные отношения могут развиваться в противоположном направлении тому, которое предписывается законом. Тогда не жизнь приспособляется к закону, а наоборот, закон приспособляется
Для XIX столетия было характерно масштабное кодификационное движение в правотворчестве. В этом отношении Г.В. Демченко задавался актуальным на его взгляд вопросом: в каком отношении стоит право, застывшее и окаменелое в кодексе, к праву, живому и живущему в народе, как закон охватывает и направляет деятельность судьи, в чем заключается «подзаконность» судебной власти и какое значение должно принадлежать творческой деятельности и свободному усмотрению суда?176
И.А. Покровский признавал безусловную значимость закона при применении права, что является неизбежным ходом развития человечества. «Отказаться от законодательства для каких-либо иных форм правотворения так же невозможно, как невозможен возврат от сознательной жизни к бессознательной, инстинктивной» . Неизбежность развития общественных отношений и несовершенство законов предполагает правовое творчество вне рамок законодательной власти. Обращаясь к многочисленным примерам зарубежной судебной практики, П.Г. Виноградов заключал, что «законодательство как источник права неотделимо от процесса интерпретации, осуществляемого судами, и что, следовательно, сам по себе процесс этот является подчиненным источником права»179.
Значение закона как источника права в концепции, обусловливавшей право социологически, ставилось в зависимость от развития общественных отношений. В силу существенной разработки субъективного в праве представители этого направления считали формы объективированного права второстепенными. Объективизму свойственны метаморфозы, происходящие
По вполне понятным причинам социологическая школа права не смогла совершить переворот в правопонимании дореволюционной России, но многие ученые не избежали искушения освободить «жизнь от гипноза положительного
Ю.С. Гамбаров утверждал, что тезис господствующего учения, закрепощающий юриспруденцию в пределах действующего законодательства, не находит себе подтверждения в истории права, указывающей, с одной стороны, на судебную практику, постоянно выходящую за эти пределы, и с другой - на юридическую теорию, весьма долго не соглашавшуюся совершить над собой то самоубийство, которое рекомендуется ей господствующей теперь доктриной.
Идеи естественно-правовой школы как нравственное обоснование правоприменения
С этой точки зрения при установлении малой посылки нравственные и социологические ориентиры не должны играть какую-либо роль в установлении юридического отношения. Е.В. Васьковский, опираясь на силлогистические правила умозаключения, считал, что поиск малой посылки состоит в юридическом анализе фактических обстоятельств, при котором «бытовые» элементы не имеют никакого значения в глазах юриста при выделении «юридического зерна»290.
Последователи юридического позитивизма полагали, что правоприменителю для установления малой посылки достаточно быть знакомым с юридическими понятиями. Это есть проявление догматического метода в правоприменении, при котором, как представляется, судью ограничивают понятиями, следовательно, формальным подходом. В этом контексте В. В. Лазарев считал недостаточным умение формального оперирования установленными фактами и доказательствами в применении права. Способность к диалектическому мышлению относится к неотъемлемому качеству правоприменителя291.
В целях уточнения особенностей построения юридического силлогизма следует отметить значение среднего термина. В заключении категорического силлогизма связь между терминами устанавливается на основании их отношения к некоторому «третьему» термину в посылках292. В силлогизме средний термин является связующим звеном между посылками и отсутствует в заключении. Он занимает ключевое положение в силлогизме, поэтому в «процессе осуществления генеральной квалификации правоприменителю крайне важно найти те признаки объекта квалификации, которые полностью совпадают с признаками, предусмотренными содержанием нормы права» . По правилам логики средний термин находится в обеих посылках, его нельзя выдумать и, соответственно, привнести в силлогизм что-либо, отсутствующее в посылках. Связь большой и малой посылки в этом смысле должна установиться как безусловная и непосредственная. Вместе с тем, средний термин не может быть дан в чистом виде. При применении права рассматриваемая логическая операция требует условия, при котором средний термин будет найден в малой посылке только в том случае, если будет произведена очистка фактического состава от неюридических элементов. Только юридические элементы должны быть оставлены, поскольку закон связывает именно с ними определенные последствия. Поэтому, в силу законов логики, прямая, тесная зависимость от установленных в нормах предписаний не позволит правоприменителю учесть неюридические факторы.
Логическое допущение о том, что силлогизм неправилен, если в заключении есть что-либо, кроме того, что было допущено в посылках, подкрепляет тезис юридического позитивизма об ограничении правоприменителя положительным правом. Однако Дж. Ст. Милль полагал, что при постулировании такого логического порядка спорный характер приобретает отнесение силлогизма к умозаключению, при котором возможно получение нового знания. Как представляется, это имеет определенное значение в юриспруденции, поскольку правовые отношения изменяются постоянно. Вместе с тем, закон рассчитан на уже сложившие отношения и тот
Как уже отмечалось, большая посылка силлогизма находилась строго в рамках установленных норм позитивного права. В этом отношении Е.В. Васьковский полагал, что «ареной для поисков должно служить то положительное законодательство, постановления которого необходимо применить к данному случаю»295. Господствующая школа права призывала правоприменителя в своей деятельности руководствоваться только положительным законодательством, которое носит абстрактный характер и раскрывается в каждом юридическом случае.
Однако очевидно, что в процессе применения права, результат которого состоит в истинном и единственно возможном принятии решения по конкретному делу, недостаточно знания законов логики. С одной стороны, нормы закона как большой посылки не могут быть признаны истинными или ложными, поскольку это высказывание законодателя нельзя оценить, оно по своей природе прескриптивно. Суть силлогизма состоит в том, чтобы вне зависимости от истинности посылок, т.е. их содержания, правильно построить принятие логически неизбежного решения. С другой стороны, необходимо учитывать оценочный характер правоприменительной деятельности. Природе судебного решения посвятил научную статью В.Н. Корнев, в которой обоснован вывод о том, что этот акт суждения может быть либо истинным, либо ложным296.
Рассматривая применение судом гражданских законов, М.А. Гурвич с критикой относится к силлогистическим приемам, отмечая, что познавательный процесс судебного мышления не означает механического отражения, как бы фотографирования правоотношения. Умозаключение судей хотя и образует главное содержание решения, его посылки определяются под большим или меньшим влиянием судейских оценок297.
В контексте достижения логической истины в применении права представляется интересным рассуждение, в соответствии с которым истинность любого утверждения зависит от фактов внешнего мира и частично от языка, и по доктрине логическая истина есть крайний случай, при котором истинность предложения не зависит от фактов внешнего мира, от свойств материи . Таким образом, достижение правильного решения в правоприменении с точки зрения логики представляется достаточно проблемным вопросом ввиду разнообразия фактического материала, который не всегда поддается законам логики.