РАННЕЕ ТВОРЧЕСТВО М.ВОЛОШИНА КАК ЭТАП ИДЕЙНО-ФИЛОСОФСКИХ ИСКАНИЙ

Короткий опис

ТАВРИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. В. И. ВЕРНАДСКОГО
На правах рукописи

ЛЕВИЧЕВ ИГОРЬ ВАЛЕНТИНОВИЧ
УДК 821.161.1- 94

РАННЕЕ ТВОРЧЕСТВО М.ВОЛОШИНА КАК ЭТАП
ИДЕЙНО-ФИЛОСОФСКИХ ИСКАНИЙ

10.01.02 русская литература

Диссертация
на соискание научной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель:
кандидат филологических наук,
профессор Кобзев Николай Алексеевич

Симферополь 2007

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ.............................................................................................................4
РАЗДЕЛ I. ПОЭЗИЯ М. ВОЛОШИНА 1905-1910 ГОДОВ В
ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКЕ И СОВРЕМЕННОМ
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ............................................15
1.1. Поэзия М. Волошина в оценке литературной критики
до 1917 г...........................15
1.2. Поэтическое творчество М. Волошина в советской
литературной критике.... ..20
1.3. М. Волошин в литературной критике русского
Зарубежья.......................................23
1.4. Новый этап в осмыслении поэзии М. Волошина................................25
Выводы...........................................30
РАЗДЕЛ II. ИДЕЙНО-ФИЛОСОФСКИЕ ИСКАНИЯ М.ВОЛОШИНА
В ПЕРИОД 1905-1910 ГОДОВ.............................32
2.1. Особенности русского литературного процесса в контексте
религиозно-философских исканий конца ХIХ начала ХХ
века......32
2.2. Период «блужданий духа» (1905-1910 гг.) М. Волошина
как отражение идейно-философских исканий поэта.................................35
2.3. Воздействие идей А. Минцловой и ее роль в
мировоззренческом становлении М. Волошина .....................................41
2.4. Значение учения Р. Штайнера в творческой судьбе
М. Волошина...................................................81
Выводы.......................90

РАЗДЕЛ III. ИДЕЙНО-ТЕМАТИЧЕСКОЕ И ЭСТЕТИЧЕСКОЕ
СВОЕОБРАЗИЕ ПОЭТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
М. ВОЛОШИНА В ПЕРИОД 1905-1910 ГОДОВ....96
3.1. Представления М. Волошина о сущности литературного
процесса на раннем этапе творчества. .....................................96
3.2. Идейно-эстетические особенности поэтики цикла «Звезда
Полынь».101
3.3. Антропософские мотивы стихов «планетного цикла».107
3.4. Мотивы «эзотерического христианства» в цикле
«Руанский собор».. 121
3.5. Поэтические особенности образа Киммерии как феномена
«духовной родины» М. Волошина в цикле «Киммерийские
сумерки».......................................................................................................135
3.6. Теософско-антропософские мотивы в «Гностическом
гимне Деве Марии» и сонете «Грот нимф»..149
Выводы.....164
ВЫВОДЫ.167
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ..172

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Творчество Максимилиана Александровича Волошина, выдающегося русского поэта, литературного критика, художника и переводчика, внесло значительный вклад в развитие русского литературно-художественного процесса конца ХIХ начала ХХ века, называемого серебряным веком русской культуры.
Сравнительно недавно, каких-нибудь десять-пятнадцать лет назад, после десятилетий замалчивания, значительная часть творческого наследия поэта стала широко известна: были опубликованы поэтические и прозаические произведения Волошина, вышли из печати монографии и исследования, посвященные различным аспектам его жизни и творчества. И все же творческая личность Максимилиана Волошина во многом остается загадочной для нас, какой она была и для многих его современников. «Волошин поэт, отмечал Сергей Маковский, оценен недостаточно, и Волошин человек недостаточно узнан» [108, с. 153].
И действительно, загадка творческой личности Волошина, проблема формирования его творческой индивидуальности так и не была еще систематически проанализирована и разрешена.
Ни первая монография о Волошине И. Т. Куприянова «Судьба поэта. (Личность и поэзия М.Волошина)» [69], вышедшая еще в 1977 году, ни многочисленные биографические исследования В. П. Купченко, не дают ответа на этот вопрос. Счастливым исключением в этой связи является монография С. М. Пинаева «Близкий всем, всему чужой» [96], вышедшая в 1996 году, а также капитальное исследование «Максимилиан Волошин, или себя забывший бог», [97] изданное в 2005 году в серии ЖЗЛ, в которых автор дает сравнительный анализ поэтического творчества Волошина в контексте серебряного века русской культуры. Но и там мы не находим системного исследования мировоззренческой эволюции поэта, анализа его идейно-философских исканий, которые могли бы прояснить проблему формирования творческой индивидуальности поэта.
И дело здесь, не столько в сложности проблемы, сколько в недостаточной системности изучения. Исследователей интересовали, по большей части, лишь частные аспекты творчества: поэтика и эстетика отдельных произведений Волошина, место поэта в российском культурном процессе начала ХХ века, биографическая канва, эпистолярное наследие и другое, мешавшее увидеть жизненный и творческий путь Волошина во всей его совокупности, нераздельной целостности [ 43, 46, 47, 50, 51, 66, 68, 101, 102, 119, 125].
А между тем, Максимилиан Волошин это не только талантливый и самобытный поэт, тонкий художник, блестящий литературный критик, оригинальный мыслитель, это явление в русской культуре первой трети ХХ века.
Загадка личности Волошина, на наш взгляд, во многом определена как своеобразием его мировоззрения и мироощущения, так и присущей поэту яркой творческой индивидуальностью, в которой, как в капле воды, отразились умонастроения и духовно-философские искания, характерные для художественной интеллигенции серебряного века русской культуры.
На фоне общего кризиса традиционной религиозности рубежа веков, захватившего Западную Европу и Россию, многие деятели русской и западноевропейской культуры обратились к так называемым «нетрадиционным» религиозно-философским концепциям: оккультизму и теософии, пытаясь в этих «эзотерических» системах знания найти ответы на многие животрепещущие и злободневные вопросы, поставленные перед ними временем и судьбой.
Конец ХIХ начало ХХ века в России ознаменовался необычайно интенсивным религиозно-философским подъемом, называемым «русским духовным ренессансом». Прежде всего, он выразился в резко возросшем интересе к философии (часто связанной с религией), происходил возврат к идеализму, к религиозным и метафизическим ценностям, упраздненным позитивизмом и материализмом второй половины ХIХ века.
Особенно ярко этот феномен обозначился в русской литературе конца ХIХ нач. ХХ вв. Исследователи этого духовного возрождения указывают на «близость поэтической мысли к религиозно-философской», что давало о себе знать на всем пространстве эпохи «от Мережковского и Вяч. Иванова до Белого и Блока» (В. Вейдле). Литература пришла в тесное соприкосновение с философией происходил процесс взаимного обогащения. Вл. Соловьев, Вяч. Иванов, Андрей Белый, Д. Мережковский, Максимилиан Волошин были не только художниками слова, но и философами. Причем, их философские интересы были направлены не столько на традиционные философские или религиозные системы, сколько на поиск собственного синтетического осмысления бытия, отвечавшего духовным запросам времени и эпохи. Революционные научные открытия конца ХIХ века и вызванный этим интеллектуальный кризис традиционных религиозных представлений требовали выработки «нового» миропонимания, синтеза традиционных представлений и современной научной картины мироздания. Таким «синтезом науки, религии и философии» явилось теософское учение, возникшее во второй половине ХIХ века в Америке и кульминировавшее в Западной Европе в нач. ХХ века в виде антропософии немецкого философа-мистика Р. Штайнера.
Поколение русских литераторов серебряного века страстно мечтало найти синтез «точного знания с боговдохновленностью», отвечавший интеллектуальным запросам и уровню знаний конца ХIХ века. Этим и объясняется такая популярность и актуальность идей теософии и антропософии, стремившихся дать гармонический «синтез науки, религии и философии» в русской литературно-художественной среде начала ХХ века.
Теософия как система мистико-философских представлений о мире, человеке, их взаимосвязи и взаимоотношении существенным образом повлияла на мировоззрение, а, следовательно, и на творчество многих деятелей русской культуры начала ХХ века, в числе которых был и Максимилиан Волошин.
В конце ХIХ века в интеллектуальной жизни Западной Европы, и прежде всего во Франции, наблюдался интересный процесс, названный некоторыми исследователями «оккультным возрождением» [18, с. 5], оказавшим сильное влияние на развитие французской культуры конца века. Суть его заключалась в том, что благодаря активной деятельности Международного Теософского общества, основанного в 1875 году Е. Блаватской и Г. Олькотом в Нью-Йорке и развернутой ими пропаганде нового мистико-философского учения теософии в Западной Европе, особенно в среде творческой интеллигенции, обострился интерес к оккультному мистицизму. Это повлияло на развитие французской литературы, так как многие известные оккультисты того времени были и видными писателями [133-136].
Н. Богомолов писал в этой связи: «Уже вполне общим местом стало представление о том, что возникновение европейского модернизма, особенно во Франции, не просто хронологически совпало с так называемым «оккультным возрождением», а в значительной степени было им определено. Интерес к самым разнообразным формам экстранаучного познания оказался чрезвычайно велик, прежде всего, во Франции, где авторитетные оккультисты были одновременно и незаурядными писателями. Любой самый поверхностный обзор тем и идей, господствовавших во французской литературе эпохи декаданса, непременно касается описаний оккультной практики, прямого переноса в художественное творчество эзотерических представлений об истории человечества, современном состоянии его и пр. Эта сторона литературы исследована достаточно подробно, и потому специально говорить о ней мы не будем.
Гораздо интереснее и плодотворнее, с нашей точки зрения, осмыслить то влияние, которое оккультизм оказывал на организацию художественного мира как отдельных произведений, так и целостного творчества того или другого автора. Выявить воздействие той или иной доктрины на творчество поэта, как нам кажется, и входит, прежде всего, в задачи литературоведа» [18, с. 5].
Многие современники Волошина неоднократно отмечали, что оккультизм, теософия и интерес к разного рода «тайным учениям» являются одной из самобытных примет его творческой биографии, что, естественным образом, нашло свое отражение и в литературной деятельности. Так, один из первых литературных критиков его творчества поэт Борис Леман (Б.Дикс) в 1910 году отметил: «М. Волошин единственный русский поэт, сумевший понять и передать нам сложное очарование готики и воплотить в русском стихе опьянение мистикой католицизма». Дав затем высокую оценку «точности и изысканности» образов Волошина, критик указывал, что они подчас требуют «от читателя близкого знакомства со средневековыми мистиками, равно и с индийской философией и современным оккультизмом» [70, c. 29]. А известный поэт Михаил Кузмин в рецензии на первый поэтический сборник Волошина, вышедший в 1910 году, подчеркнул: «Сама точка зрения автора его взгляд на вещи, природу и человеческие чувства насквозь проникнута оккультизмом» [70, с. 29].
На фоне таких оценок творческого своеобразия поэзии Волошина, сделанных его современниками, тем более странным является факт отсутствия в современном литературоведении конкретных систематических исследований влияния идей оккультизма и теософии на мировоззрение, художественное творчество и поэтику Волошина.
И лишь недавно стали появляться научные работы, в которых названная нами выше проблематика уже обозначается.
На сегодняшний день в отечественном литературоведении имеется несколько работ, в которых интересующие нас аспекты биографии и поэтического творчества Волошина уже намечаются.
Это, прежде всего, обстоятельная монография проф. С. Пинаева «Близкий всем, всему чужой...», вышедшая в 1996 году в Москве. В данной работе, носящей подзаголовок «Максимилиан Волошин в историко-культурном контексте серебряного века», автор анализирует творчество Волошина в связи с общими философскими и эстетическими установками русского символизма. В ней прослежено влияние философских и эстетических идей Вл. Соловьева, общих эстетических принципов символизма на формирование художественного сознания поэта, анализируется эволюция поэтической системы Волошина, его религиозно-философские искания. По существу, это первое на сегодняшний день литературоведческое исследование, в котором автор освещает религиозно-философские искания Волошина в связи с его поэтическим творчеством.
В монографии С. Пинаева есть целый раздел, посвященный вопросу влияния оккультной теософии (антропософии) Рудольфа Штайнера на творчество Волошина: «М. Волошин и Р. Штайнер: антропософские мотивы в поэзии 1900-1910-х годов». Несмотря на спорность названия, в этой работе впервые сделана попытка рассмотреть идейно-философские искания Волошина в контексте его поэтического творчества. Автор констатирует: «Влияние Штайнера на Волошина было не очень продолжительным по времени, однако носило весьма интенсивный характер» [96, с. 75]. Но, к сожалению, причины такого пристального интереса Волошина к теософии Р. Штайнера и влияния идей оккультизма и антропософии на творческое становление и мировоззренческую эволюцию поэта автором специально не рассматриваются.
В начале 2005 года в серии «Жизнь замечательных людей» в Москве вышло крупное исследование С. Пинаева «Максимилиан Волошин или себя забывший бог». Но и здесь С. Пинаев так и не дает анализа мировоззренческой эволюции поэта «от буддизма до Р. Штайнера».
Следующая научная работа, имеющая непосредственное отношение к поднимаемой нами проблеме, была опубликована в журнале «Новое литературное обозрение» (№1, 1998) проф. Н. Богомоловым под названием «Anna Rudolf» [16]. В ней автором была сделана попытка впервые собрать воедино факты биографии и многие ценные документальные источники к биографии А. Минцловой, оказавшей огромное влияние на многих деятелей русской культуры, в том числе и на Волошина, в деле приобщения к теософии Е. Блаватской и антропософии Р. Штайнера. Очевидным упущением этой ценной источниковедческой работы является сознательное устранение автора от рассмотрения проблемы влияния А. Минцловой на мировоззрение и творчество М. Волошина.
И, наконец, последняя работа, имеющая непосредственное отношение к теме нашего исследования, вышедшая в журнале «Звезда» (№ 6, 1998), и названная авторами К. Азадовским и В. Кученко «У истоков русского штейнерианства», является очень ценной в источниковедческом плане [1]. В ней впервые опубликованы пространные выдержки из переписки Волошина, М. Сабашниковой и А. Минцловой. Кроме того, публикацию предваряет статья К. Азадовского об истории знакомства Волошина и М. Сабашниковой жены поэта с Р. Штайнером и его духовным учением антропософией. Однако эта работа совершенно лишена литературоведческого анализа.
Итак, интересующая нас проблема, несмотря на отдельные публикации, посвященные ее частным аспектам, все еще не нашла широкого и системного исследования. Более того, на сегодняшний день мы не имеем ни одного систематизированного исследования мировоззренческой эволюции поэта периода «блуждания духа» (1905-1912 гг.).
Настоящая диссертационная работа и ставит своей задачей проведение такого системного исследования, которое поможет в решении проблемы становления творческой индивидуальности Волошина, выявлении особенностей поэтики раннего периода творчества, эволюции его идейно-философских и эстетических взглядов в период 1905-1910 годов, названный самим поэтом временем «блужданий духа», когда наиболее интенсивно происходило формирование его мировоззрения и мироощущения. В работе прослежена связь между идейно-философскими исканиями Волошина и их отражением в поэтическом творчестве. Дается анализ идейно-тематического и эстетического своеобразия поэтики Волошина раннего периода творчества. Исследуются композиционные особенности пяти поэтических циклов, система художественных образов, своеобразие поэтического космоса Волошина, хронотоп, красочная палитра, средства художественной выразительности, обогащенные и видоизмененные новыми идеями и «новым», теософско-антропософским мироощущением в контексте духовно-философских исканий русской интеллигенции начала ХХ века.
В какой степени повлияла на это А. Минцлова, под воздействием которой у поэта впервые пробудился интерес к теософии, и какую роль сыграли мистические идеи оккультизма в организации художественного мира Волошина и его поэтического космоса на эти вопросы мы также попытаемся ответить в данной работе.
Этими обстоятельствами и обусловливается актуальность предлагаемого диссертационного исследования.
Связь работы с научными планами, программами, темами.
Диссертация выполнена в соответствии с планом научно-исследовательской работы кафедры русской и зарубежной литературы Таврического Национального университета им. В. И. Вернадского в рамках комплексной темы «Литература и культура: мировой и региональный аспекты». Тема диссертации утверждена на заседании Ученого совета Таврического национального университета им. В. И. Вернадского (протокол № 10 от 16 мая 2000 года) и зарегистрирована научно-координационным советом «Классическое наследие и современная художественная литература» Института литературы им. Т. Г. Шевченко НАН Украины (протокол № 2 от 5 июня 2006 года).
Цель диссертационной работы осмыслить отражение идейно-философских исканий М. Волошина (1905-1910 гг.), в поэзии раннего периода творчества, определивших особенности его поэтики и эстетики.
В соответствии с обозначенной целью выдвигаются основные задачи исследования:
- наметить эволюцию восприятия поэзии Волошина в русской и зарубежной литературной критике и литературоведении;
- дать системный анализ идейно-философских исканий Волошина в период «блуждания духа» (1905-1910 гг.) в контексте западноевропейского «оккультного возрождения» и русского духовного ренессанса начала ХХ века;
- раскрыть роль А. Минцловой и ее влияние на формирование творческой индивидуальности Волошина;
- осветить историю знакомства Волошина с теософией и антропософией в контексте духовных исканий поэта и его мировоззренческой эволюции;
- осмыслить связь идейно-философских исканий и поэзии Волошина в ранний период творчества;
- выявить эстетическое своеобразие поэтики Волошина в период 1905-1910 гг.;
- показать, в какой степени теософия и антропософия сформировали особенности поэтики раннего творчества Волошина.
Объектом диссертационного исследования является раннее поэтическое творчество Волошина.
Предметом диссертационного исследования является поэтика раннего этапа творчества Волошина (1905-1910 гг.).
Методы исследования историко-генетический, системно-аналитичес-кий, целостный и биографический.
Теоретико-методологической базой диссертации являются труды видных ученых, исследователей проблемы авторской индивидуальности в контексте литературного процесса (Н. Бердяева, К. Юнга, М. Бахтина, Л. Выготского, Д. Лихачева), работы представителей биографического метода (Ш. Сент-Бева), исследования по психологии творчества (А. Горна, Б. Грифцова, П. Медведева), монографии, посвященные творчеству Волошина (И. Куприянова, В. Купченко, С. Пинаева). Цель и задачи работы обусловили применение историко-генетического, системно-аналитического, биографического и целостного методов исследования.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка проанализировать особенности поэтики Волошина в аспекте становления творческой индивидуальности поэта, по-новому осмыслить тотальное проявление теософско-антропософского мироощущения автора в его поэтическом слове. В работе проанализирована связь между идейно-философскими исканиями и творчеством Максимилиана Волошина, уточнено и объяснено происхождение как отдельных произведений, так и целых поэтических циклов (стихи «планетного цикла», «Руанский собор», цикл «Киммерийские сумерки»). Кроме того, в научный оборот вводится целый ряд неопубликованных документальных источников («руанские письма» Волошина к М. Сабашниковой, переписка Волошина с А. Минцловой), позволяющих пересмотреть ряд прежних оценок и предположений. Выводы диссертации позволяют наметить новые пути и направления дальнейших волошиноведческих исследований.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы при чтении вузовских лекционных курсов по истории русской литературы начала ХХ века, спецкурсов по творчеству М. Волошина и отдельным культурологическим и философским проблемам.
Личный вклад соискателя. Диссертация и все опубликованные научные работы написаны автором самостоятельно.
Апробация исследования осуществлялась в ходе обсуждения работы на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы ТНУ им. В.В. Вернадского, основные положения работы докладывались на научных конференциях: Х, ХI, XII Международных Волошинских чтениях в Коктебеле (1999, 2001, 2002); Международной научно-практической конференции к 100 летию Дома Поэта в Коктебеле (2003); XV, XVI Международных Гриновских чтениях в Феодосии (2000, 2002); X, XI Международных Пушкин-ских чтениях в Феодосии (2001); Керчи (2000); II Крымских Герцыковских чтениях в Судаке (2001); Международной научно-практической конференции: «Антропософия Р. Штайнера в творческой судьбе М. Волошина» в Коктебеле (2004); XII, XIII Международных Цветаевских чтениях в Москве (2004, 2005); ХIII Международных Волошинских чтениях в 2005 году в Коктебеле.
Публикации. Основные положения диссертации опубликованы в 5 отдельных книжных изданиях и в 10 научных статьях и публикациях, из которых 3 работы в научных изданиях, признанных ВАК Украины.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, выводов и списка использованных источников. Общий объем диссертации 182 страницы. Список использованных источников насчитывает 145 наименований.

Список літератури

ВЫВОДЫ

На основании проведенного исследования представляется возможным сделать следующие выводы.
В ряду различных проблем волошиноведения, отражение идейно-философских исканий поэта в его творчестве, при всей своей очевидности, изучено крайне мало. Литературоведы, занимавшиеся исследованием жизни и творчества Волошина, до сих пор не рассматривали особенности его поэтики раннего периода творчества в данном контексте.
Период 1905-1910 гг., названный М. Волошиным «блужданием духа» и временем «больших переживаний романтического и мистического характера», стал очень важным этапом в творческой биографии поэта. В это время происходило интенсивное формирование его творческой индивидуальности. Волошин, стремившийся «все видеть, все понять, все знать, все пережить», последовательно прошел этапы идейно-философских исканий: буддизм, католичество, магия, масонство, теософия и антропософское учение Р.Штайнера. Сильное влияние на мировоззрение и творчество поэта оказали теософское учение Е. Блаватской и западноевропейское направление в теософии антропософия Р. Штайнера, ставшая заключительным этапом его «блужданий духа».
Идеи теософии, стремившейся стать «синтезом науки религии и философии», как нельзя лучше отвечали устремлениям русского символизма с его стремлением к всеобщему синтезу. Синтетические тенденции символизма и феномен «оккультного возрождения» в Западной Европе стали плодотворной почвой, питавшей стремление Волошина к теософии и оккультно-мистическим идеям. Поэтому этот интерес был не случайным «модным увлечением» мистической экзотикой, а закономерным этапом естественной мировоззренческой эволюции поэта. Кроме того, внимание Волошина к теософии было продиктовано также и внутренними психологическими предпосылками (трагическими душевными переживаниями от неразделенной любви к М. Сабашниковой и общением с А.Р. Минцловой).
Большую роль в приобщении поэта к теософии, как и многих других деятелей русской культуры начала ХХ века, сыграла А. Р. Минцлова. Она считала, что призвана «высшими силами» дать миру «новое сознание», понимаемое, как пропаганда «эзотерического знания» и широкого распространения теософских доктрин. Минцлова стремилась сознательно воздействовать на свое окружение, стремясь использовать «духовных учеников» (писателей и поэтов), как орудие пропаганды теософско-мистических идей, и нам представляется, что её воздействие на Волошина оказалось наиболее успешным.
Но все же центральным и основополагающим событием этапа «блужданий духа» Волошина стало знакомство с Р. Штайнером и его мистико-философским учением антропософией. Антропософия, ориентированная на западноевропейские духовные ценности, по мысли ее основателя, была рассчитана на аудиторию, воспитанную на христианских идеалах и традициях, что как нельзя лучше отвечало культурным ориентирам Волошина. В штайнерианстве поэт увидел «грандиозный синтез точного знания с боговдохновленностью», стремление привести духовное в человеке в гармонию с духовным во Вселенной. Поэтому представляется вполне закономерным, что с организацией в 1913 году Антропософского общества, Волошин одним из первых вступает в него. Этим он подтверждает свою солидарность с идеалами и устремлениями антропософского движения.
Таким образом, мистические устремления Волошина нашли свое конкретное воплощение в антропософском учении Штайнера и стали закономерным итогом мировоззренческой эволюции поэта «от буддизма до Р. Штайнера». Антропософские идеи сформировали своеобразие миропонимания и мироощущения М. Волошина.
Под влиянием все более усиливавшегося внимания Волошина к теософии, начиная с 1905 года, стали изменяться и эстетические взгляды поэта на смысл и назначение художественного творчества, на задачи искусства в современном обществе, его роль в социальном развитии, приобретая специфически «теософские» оттенки и акценты. Поэтому есть все основания считать 1905 год годом подлинного «духовного рождения» поэта, когда для него открылся совершенно «новый мир», новое миропонимание и мироощущение.
Поэтический импрессионизм внешних впечатлений (цикл «Париж») сменяется медитативным самоуглублением лирического героя, а соприкосновение и «взаимоотождествление» с природой Киммерии исцеляет его от горечи неразделенной любви. Отныне его лирический герой не просто фиксирует свои пространственно-временные впечатления, а, осознав свое микрокосмическое единство с Макрокосмом, полностью выпадает из череды времени он растворен в Вечности. Поэтический хронотоп Волошина подчинен «магичности» семеричной числовой мистики (семь главок «Руанского собора», четырнадцать (дважды семь) разделов «Киммерийских сумерек», «Автобиография» по семилетиям). Лирический герой поэта не только растворяется во времени, но и в пространстве, взаимоотождествляясь с окружающим Космосом.
Однако волошинский поэтический космос трагичен по сути, ибо нет «никого», а есть только «нечто», он безличностен и космологично-пластичен (цикл «планетарных» сонетов). Душевная драма лирического героя, отражая трагичность переживаний поэта от разлуки с М. Сабашниковой, кульминирует в цикле «Киммерийские сумерки», самим названием говорящем о смятении и трагическом настрое души.
В результате личной трагедии поэт обращается к киммерийскому мифотворчеству, стремясь «создать себе в песне страну», искусственную реальность, заменившую ему трагическую действительность.
Лейтмотив Смерти-Возрождения станет преобладающим в поэтике Волошина. Его лирический герой жаждет Смерти и Возрождения (преображения как выхода на новый уровень). Он их находит и переживает в «мистериях готических соборов» (цикл «Руанский собор»), после чего в душе поэта «киммерийские сумерки» сменяются «киммерийской весной», уже своим названием говорящей об оптимизме и радостном, гармоничном миросозерцании. Растворяясь в киммерийском ландшафте, поэт не только не теряет свое «я», а находит и строит свой индивидуальный поэтический космос, мифопоэтический образ Киммерии. Отныне его лирический герой, пройдя «пути и перепутья» и «годы странствий», обретает духовную «родину». Из «путника по вселенным», он становится киммерийским постояльцем, паломничество души закончено. Поэтическая мистерия обретения Волошиным «духовной родины» Киммерии, несомненно, является отражением оккультно-мистических и теософских представлений поэта, где основным лейтмотивом являются ключевые теософские символы «Инициация», «Смерть» и «Возрождение».
Комплекс проанализированных примет поэтики Волошина раннего периода творчества позволяет сделать итоговый вывод о том, что теософские представления поэта, явились основополагающими в его мировоззрении, определили неповторимость его поэтики, обогатили лирику Волошина новыми теософско-антропософскими идеями и образами, радикально изменив его поэтический космос.
Теософские идеи обогатили поэтическое творчество Волошина новыми эзотерическими знаниями и новыми идеями (мифологема Смерти-Воскресения, мотивы эзотерического «Пути», созидание в творчестве «духовной родины», «взаимоотождествление» микрокосма с Макрокосмом), существенным образом трансформировали поэтический космос, систему образов и красочную палитру поэта, а также сформировали его представления о смысле и назначении художественного творчества и поэзии.
Исходя из вышеизложенного, категорически невозможно согласиться с мнением исследователя Э. Менделевича, утверждавшего, что «Волошин в своей поэзии, часто, в самом деле, мистик, но никак не антропософ и уж во всяком случае, не штайнерианец». Изучение биографии поэта и анализ конкретных поэтических текстов Волошина раннего периода творчества убедительно, на наш взгляд, свидетельствуют об огромном, основополагающем влиянии антропософского учения Р. Штайнера на формирование творческой индивидуальности поэта и определившего особенности его мировоззрения и поэтики.
Анализ теософско-антропософских мотивов в поэзии М. Волошина раннего периода творчества в контексте его идейно-философских исканий представляется плодотворным и для анализа поэтического творчества позднего периода, позволяет в динамике увидеть трансформацию поэтического космоса Волошина, систему образов, особенности его поэтики и эстетики.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Азадовский К., Купченко В.У истоков русского штейнерианст-
ва // Звезда. 1998. № 6. С. 146-191.
2. Анненский Ин. О современном лиризме // «Аполлон». 1909.
№ 2. С. 35-43.
3. Арефьева Н. Максимилиан Волошин и античность. Астрахань,
2000. 236 с.
4. Баевский В. История русской поэзии. 1730-1980. Смоленск,
1994. 367 с.
5. Белый Андрей. Луг зеленый. М., 1910. 197 с.
6. Белый Андрей. Между двух революций. Воспоминания. В 3-х
кн. Кн. 3. М.: Худ. лит., 1990. 670 с.
7. Белый Андрей. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания,
публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988. 832 с.
8. Бердяев Н.Смысл творчества. Париж, 1985. С.335.
9. Бердяев Н. Самопознание. Париж, 1983. С.217.
10. Блаватская Е. Голос Безмолвия. Калуга, 1991. 62 с.
11. Блаватская Е. Тайная доктрина. Т.3. М.: Российское теософ-
ское общество, 1993. 493 с.
12. Блаватская Е. Тайная доктрина. Т.2, кн.1. Л.: Андреев и сы-
новья, 1991. 548 с.
13. Блаватская Е. Тайная доктрина. Т. 2, кн.2. Антропогенезис.
Минск.: Лотац, 1997. 1008 с.
14. Блок А. Собрание сочинений в 8 ми томах. Т.5. Л.: Худ. лит.,
1960 1963. С. 427.
15. Блюм А. Мертвые души и живые книги // С. Р. Минцлов. За
мертвыми душами. М.: Книга, 1991. 400 с.
16. Богомолов Н. «Anna Rudolf» // Новое литературное обозре-
ние.1998, № 1. С. 148-195 .
17. Богомолов Н. «Мы два грозой зажженные ствола»: Эротика в
русской поэзии от символистов до обэриутов // Литературное
обозрение, 1991, № 11 С.58-59.
18. Богомолов Н.Русская литература начала ХХ века и оккультизм.
М.: Новое литературное обозрение, 1999. 560 с.
19. Бонецкая Н. Русская Сивилла и ее современники: Творческий
портрет Аделаиды Герцык. М.: Дом-музей М. Цветаевой,
2006. 300 с.
20. Бонецкая Н. Максимилиан Волошин поэт, мифотворец, маг
// Антропософия в современном мире. № 14. М.: Антропо-
софское общество России, 2005. С. 30-34.
21. Бужор Е. Жизнь и эпоха Максимилиана Волошина М.: Ком-
пания «Спутник», 2003. 187 с.
22. Вейдле В. Русская философия и русский «серебряный век» //
Русская религиозно-философская мысль ХХ века. Сб. статей
под ред.Н.Полторацкого. Питтсбург. 1978.
23. Волошин М. Стихотворения и поэмы. Т.1-2 / Под ред. Б. Фи-
липпова, Г.Струве, Н.Струве. Paris: YMCA-Press, 1982; 1984.
24. Волошин М. Автобиографическая проза. Дневники. М.: Кни-
га, 1991. 416 с.
25. Волошин М. История моей души. М.: Аграф, 1999. 480 с.
26. Волошин М. Жизнь бесконечное познанье. М.: Педагогика-
Пресс, 1995. 576 с.
27. Волошин М.Записные книжки. М.: Вагриус, 2000. 174 с.
28. Волошин М. Коктебельские берега: Стихи, рисунки, акварели,
статьи. Симферополь.: Таврия, 1990. 248 с.
29. Волошин М.Из литературного наследия. Т.1. СПб.: Наука,
1991. 335 с.
30. Волошин М. Из литературного наследия. Т.2. СПб.: Алетейя,
1999. 287 с.
31. Волошин М. Из литературного наследия. Т.3. СПб.: Дмитрий
Буланин, 2003. 230 с.
32. Волошин М.А. поэт и мыслитель: Материалы Десятой меж-
дунар. науч. конф. Симферополь.: Крымский архив, 2000.
240 с.
33. Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука.,1988. 848 с.
34. Волошин М. Стихотворения. М.: Книга, 1989. 543 с.
35. Волошин М. Путник по вселенным М.: Советская Россия,
1990. 384 с.
36. Волошина М.(Сабашникова М.В.) Зеленая змея. М.: 1993.
187 с.
37. Волошина М. О Максе, о Коктебеле, о себе. Воспоминания.
Письма. Феодосия; М.: Изд. дом «Коктебель», 2003. 560 с.
38. Воспоминания о Максимилиане Волошине. М.: Советский пи-
сатель, 1990. 720 с.
39. Герцык Е.Воспоминания. М.: Московский рабочий, 1996.
443 с.
40. Голлербах Э. Миражи Киммерии: Каталог выставки. Л., 1927.
43 с.
41. Гомер. Илиада / Пер. Н.И.Гнедича. Л., 1990. 280 с.
42. Гомер. Одиссея / Пер. В.Жуковского. М., 1985. 165 с.
43. Грановская Л. Слово в поэтическом языке М.А.Волошина //
Типология текста в функционально стилистическом аспекте.
Пермь, 1990. С. 103-113.
44. Гурвич. Е. Владимир Соловьев и Рудольф Штайнер. М.: Мар-
тис, 1993. 96 с.
45. Дегтярев П. Вуль Р. У литературной карты Крыма. Симферо-
поль.: Крым,1965. 400 с.
46. Десницкая А. Киммерийская тема в поэтическом творчестве
М. Волошина // Волошинские чтения. Сборник научных тру-
дов. М.: 1981. С.35-49.
47. Дорогая Т. Два пути одного мотива (мотив сна в произведениях
М. Волошина и А. Ремизова) // VIII и IX Волошинские чтения.
Материалы и исследования. Симферополь.: Крымский архив,
1997. С. 54-46.
48. «Дух готики» неосуществленный замысел М.А. Волошина
(Публикация А.В. Лаврова) // Русская литература и зарубежное
искусство. Л., 1986. С. 332 356.
49. Ермилова Е.Теория и образный мир русского символизма.
М.: Наука, 1989. 176 с.
50. Жарких Островский В. Время как эстетическая категория в
мировоззрении М.А.Волошина // Проблемы некоторых эстети-
ческих категорий в теории и истории эстетики. М., 1983.
С. 96-109.
51. Завадская Е. Поэтика киммерийского пейзажа в акварелях
М.Волошина (Отзвуки культур Востока) // Волошинские чте-
ния. Сборник научных трудов. М., 1981. С. 49-58.
52. Зеньковский В. Эстетические воззрения Вл. Соловьева // Но-
вый журнал. Нью-Йорк, 1956. № 47. С. 57-73.
53. Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1916. 105 с.
54. Иванов Вяч. Вс. Волошин как человек духа // Иванов Вяч. Вс.
Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. II: ста-
тьи о русской литературе. М., 2000. С. 155-200.
55. Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992. 265 с.
56. РО ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). Ф.562, оп.3, ед.хр.74.
57. РО ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом). Ф.562, оп.3, ед.хр.108, л.17.
58. Там же, Ф.562, оп.3, ед.хр.108, л.19.
59. Там же, Ф.562, оп.3, ед.хр.108, л.20.
60. Там же, Ф.562. оп.3, ед.хр.108, л.24.
61. Там же, Ф.562. оп.3, ед.хр.108, л.26.
62. Там же, Ф.562. оп.3, ед.хр.108, л.31.
63. Там же, Ф.562.оп.3, ед.хр.108, л.34.
64. Кобзев Н. Тайное и явное у А. Ахматовой и М. Волошина
(циклы «Шиповник цветет» и «Киммерийские сумерки») //
Ахматовские чтения. Тверь, 1991. С. 66 73.
65. Кобзев Н. Особенности символики цикла М.Волошина «Звезда
Полынь» // VIII Волошинские чтения. Материалы и исследова-
дования. Симферополь: КЦГИ, 1997. С. 9 11.
66. Компаниец В. Тема России в цикле М.Волошина «Демоны
глухонемые» и ее связи с библейским мифом // Единицы
восточнославянских языков: структура, семантика, функция.
Тула, 1992. С. 207 215.
67. Кошемчук Т. Сонет М.А.Волошина «Над зыбкой рябью вод...»
// Анализ одного стихотворения. Л., 1985. С. 214 225.
68. Кружков Г. Йейтс и Волошин. Взгляд с поэтической башни на
гражданскую бойню // Арион. №1. М., 1994. С. 36-44.
69. Куприянов И. Судьба Поэта (личность и поэзия Максимилиана
Волошина). Киев.: Наукова думка, 1977. 230 с.
70. Купченко В.«В вечных поисках истоков...» // Наука и религия.
1990. № 2. С. 29 33.
71. Купченко В. Летопись жизни и творчества М.Сабашниковой //
Russian studies. Ежеквартальник русской филологии и культу-
ры.Т.3. СПб.: 2000. С. 360-388.
72. Купченко В. М.А. Волошин — ученик Р. Штайнера <Тезисы
доклада> // Художник и философия цвета в искусстве. СПб.:
Государственный Эрмитаж, 1997. С. 88—89.
73. Купченко В. Труды и дни Максимилиана Волошина.1877
1916. Спб.: Алетейя, 2002. 512 с.
74. Купченко В. Максимилиан Волошин в Петербурге: осень 1906
г. Письма к М.В. Сабашниковой / Публ. В. Купченко // Ми-
нувшее. Исторический альманах. 21. М.; СПб.: Atheneum; Фе-
никс, 1997. С. 297—350.
75. Купченко В. Странствие Максимилиана Волошина Спб.: Lo-
gos,1996. 457 с.
76. Ланн Е. Писательская судьба Максимилиана Волошина. М.:
1927. С.176.
77. Левичев И. Воздействие личности и идей А.Р.Минцловой на
мировоззрение и творчество М.Волошина // Вопросы русской
литературы. Симферополь, Крымский Архив, 2003. С. 123-
142.
78. Левичев И. Мистическая муза М.Волошина/ / Культура наро-
дов Причерноморья. № 9. 1999. Симферополь. С. 53 57.
79. Левичев И. Образ Киммерии М.А.Волошина как опыт поэти-
ческой теургии // Культура народов Причерноморья. № 46.
2003. Симферополь. С. 113 115.
80. Левичев И. Трагизм поэтического космоса М.Волошина в
сонете «Грот нимф» // «Серебряный век» в Крыму: взгляд из
XXI столетия. Материалы Вторых Герцыковских чтений. М.:
2003. С.76 81.
81. Линденберг К. Рудольф Штайнер. М.: Парсифаль, 1995.
224с.
82. Лосев А. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. 380 с.
83. Лосев А. История античной эстетики. Т. 1. Ранняя классика.
М.: Высшая школа, 1963. 584 с.
84. Лурье А.Н. Поэтический эпос революции. Л., 1975. С.102-
106.
85. Лютова С. Максимилиан Волошин и Марина Цветаева: эстети-
ка смыслообразования. М.: Дом-музей М. Цветаевой, 2004.
192 с.
86. Магомедова Д. Блок и Волошин: две интерпретации мифа о
бесовстве // Ученые записки Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1990.
Вып. 17. С. 39 49.
87. Максимилиан Волошин: стихотворения и поэмы. СПб.: Пб.
писатель, 1995. 704 с. (Библиотека поэта. Большая серия).
88. Максимилиан Волошин. Избранное. Стихотворения. Воспоми-
нания. Переписка. Минск: Мастацкая лiтаратура, 1993. 479
с. (Библиотека отечественной и зарубежной классики).
89. Максимилиан Волошин. Из литературного наследия. Часть III
С. Петербург, 2003. 483 с.
90. Мамонтов В. М.А. Волошин и В. Я. Брюсов // Учен. зап. Хаба-
ровского пед. ин-та, 1971, т. 31. Серия литературы. С. 52-65.
91. Мануйлов В. Валерий Брюсов и Максимилиан Волошин //
Брюсовские чтения 1971 года. Ереван, 1973. С. 438-473.
92. Менделевич Э. История в поэтическом мире Максимилиана
Волошина. Орел, 2004. 224 с.
93. Менделевич Э «Пойми простой урок моей земли» (Статьи о
Максимилиане Волошине). Орел: Труд, 2001. 156 с.
94. Обатнин Г. Иванов мистик. (Оккультные мотивы в поэзии и
прозе Вяч.Иванова (1907 1919). М.: Новое литературное
обозрение, 2000. 240 с.
95. Орлова Е. Литературная судьба Н.В.Недоброво. Томск М.:
Водолей Publishers, 2004. 320 с.
96. Пинаев С. «Близкий всем, всему чужой...» М.: Изд-во РУДН,
1996. 239 с.
97. Пинаев С. Максимилиан Волошин, или Себя забывший бог.
М.: Молодая гвардия, 2005. 661 с.
98. Пинаев С. «В давнем грядущие встречи» (Р.Штайнер, М. Во-
лошин, А.Белый) // «Литература и религия». VI Крымские
Пушкинские чтения. Материалы и исследования. Симферо-
поль., 1996. С. 143-145.
99. Пинаев С. Солнце и Луна в эзотерическом космосе М. Волоши
на // VIII и IX Волошинские чтения. Материалы и исследова-
ния. Симферополь: КЦГИ, 1997. С.84-86.
100. Пинаев С. Синэстезия или воплощенный беспорядок? // VIII и
IX Волошинские чтения. Mатериалы и исследования. Сим-
ферополь: КЦГИ, 1997. С. 17-19.
101. Поварнова О. Цветовая символика иконы два опыта истол-
кования: М. А. Волошин и П .А .Флоренский // Актуальные-
проблемы истории и теории эстетики. М., 1990. С. 95-109.
102. Подольская Г. «Два демона» М.Волошина: типология рацио-
налистического и интуитивного в поэтическом творчестве //
Типология литературного процесса. Пермь, 1990. С.117-
123.
103. Попова Р. Жизнь и творчество М.А.Волошина // Максимили-
ан Волошин художник. Сборник материалов. М., 1976.
С. 3-36.
104. Райс Э. Максимилиан Волошин и его время // Волошин М.
Стихотворения и поэмы в двух томах. Т.1. Paris, 1982.
С.XXXII CV .
105. Розенталь Э. Знаки и возглавья: Максимилиан Волошин и мы.
М., 1995. 289 с.
106. Розенталь Э. Планета Макса Волошина М.: Вагриус, 2000. 218 с.
107. Сабашникова М.Зеленая змея. Л., 1990. 340 с.
108. Серебряный век. Мемуары. (Сборник). М., 1990. 672 с.
109. Соловьев В. Первый шаг к положительной эстетике // Исто-
рия эстетики. Т.4. М., 1969.
110. Соловьев Вл. Поэзия Ф.И.Тютчева // Собр. соч.: В 10 т.
СПб., 1912. Т. 7. С.124.
111. Соловьев Вл. Поэзия гр. А.К.Толстого // Там же. С. 144.
112. Спиридонова Л. Феномен Волошина // 8 и 9 Волошинские
Чтения. Материалы и исследования. Симферополь: Воп-
росы русской литературы, 1997. С. 98 99 .
113.Тургенева А. Воспоминания о Рудольфе Штайнере и строи-
тельстве Первого Гетеанума. М.: Парсифаль, 2002. 137 с.
114. Цветков В. Максимилиан Волошин и естественные науки //
На рубежах познания Вселенной (историко-астрономические
исследования, ХХII) М.: Наука, 1990. С. 381-385.
115. Цветков В. Поэт и гражданская смута // Перспектива. № 2.
М.,1992. С. 113-119.
116. И.Ф.Анненский. Письма к М.Волошину // Ежегодник Руко-
писного отдела Пушкинского Дома на 1976 год. Л.: Наука,
1979. С. 242-253.
117. Французские писатели корреспонденты М. А. Волошина //
Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1979
год. Л.: Наука, 1981. С. 232-260.
118. Черубина де Габриак. Исповедь. М.: Аграф,1998. 384 с.
119. Штайнер Р.Очерк Тайноведения. Ереван.: Ной, 1992. 260 с.
120. Штайнер Р.Как достигнуть познания высших миров? Ере-
ван.: Ной,1992. 156 с.
121. Штайнер Р. Теософия розенкрейцера. М.: Энигма, 1999.
204 с.
122. Штайнер Р. Кровь сок совершенно особого рода. М., 2003
34 с.
123. Эллис. Русские символисты. М., 1910. 123 с.
124. Юнгрен М. Русский Мефистофель. Жизнь и творчество Эми-
лия Метнера. СПб.: Академический проект, 2000. 288 с.
125. Ярушевская Т. О художественной функции самоцвета в образ-
ной палитре М.Волошина // Вопросы русской литературы.
Львов, 1989. Вып.1 (53). С. 75-82.
126. Квятковский А. Поэтический словарь. М.: Советская эн-
циклопедия, 1966. 376 с.
127. Ожегов С. Словарь русского языка. Изд.7-е, стереотип. М.:
1968. 900 с.
128. Современная западная философия: Словарь / Сост.: Малахов
В.,Филатов В. М.: Политиздат, 1991. 414 с.
129. Большая Советская энциклопедия. М., 1951. Т.8. 380 с.
130. Малая Советская энциклопедия. М., 1931. Т.2. 270 с.

131. Albert M.-A. Maximilian Volochin: esthet, poetre, et peintre
(1877-1932). Des ateliers de Montparnasse aux rivages de Cimme
rie. Paris: L Harmattan, 2002.
132. Marsh C. M.A.Voloshin: Artist-poet, f study of the synaesthttic as-
pects of his poetry. Birmingham, 1983.
133. Mercier Alain. Les sources esoteriques et occultes de la poesie
symboliste (1870 1914). P., 1969. T. 1 2.
134. Pierrot J. L’imaginaire decadente, 1880 1900. P., 1977.
135. Marqueze-Pouey L. Le mouvement decadent en France. P.,
1986.
136. Birkett J. The Sins of the Fathers: Decadance in France 1870
1914. L. N.Y., 1986.
137. Webb James. The Flight from Reason. L., 1971.Vol. 1 of «The
Age of the Irrational».
138. Carlson M. The conquest of chaos: Esoteric philosophy and the
development of Andrei Belyi’s theory of Symbolism as a world
view.Dissert. Ann Arbor (Michigan): University microfilms
i nternational, 1983.
139. Kozlik F. L’influence de L’antroposophie sur L’oeuvre d’Andrey
Belyj, 3 vol. Frankfurt a. M., 1981.
140. Carlson M. Ivanov Belyj Minclova: The mystical Triangle.
Cultura e memoria. Atti del terzo Simposio Internazionale dedica
to a Viacheslav Ivanov. A cura di Fausto Malcovati. Firenze,
1988.Vol 1.Testi in italiano, francese, inglese. Р. 63-79.
141. Carlson M. «No religion Higher Than Truth». A History of the
Theosophical Movement in Rissia, 1875-1922. Princeton, 1993.
142. Carlson M. Fashionable Occultism. Spiritualism, Theosophy,
Freemasonry and Hermetism in Fin-de Siecle Russia. The occult
in Russia and Soviet Culture. Ithaca and London, 1997.
143. Reese-Antsaklis M. Mystical verses on the antique: Voloshin s
«Altari v pustyne» // Slavic and East Europe. J.Tucson, 1984: vol.
28, p. 425-444.
144. Vroon R. Cycle and history: Maksimilian Voloshin s «Puti Rossii»
// Scandoslavica. Copenhagen, 1985: vol. 31, p. 55-73.
145. Wallrafen C. Maksimilian Volosin als kunstler und kritiker. Mun-

chen,1982. 235 p.