КОНЦЕПЦИЯ «ЖИВОЙ ЖИЗНИ» В ТВОРЧЕСТВЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО

Короткий опис

ТАВРИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМЕНИ В. И. ВЕРНАДСКОГО

На правах рукописи
Кустовская Марина Александровна

УДК 821.161.1.09 Достоевский

КОНЦЕПЦИЯ «ЖИВОЙ ЖИЗНИ» В ТВОРЧЕСТВЕ
Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО

Специальность 10.01.02 русская литература

Диссертация
на соискание научной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель:
кандидат филологических наук, доцент
Зябрева Галина Александровна,
Таврический национальный университет
имени В. И. Вернадского

Симферополь 2009

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ............................................................................................ 4

РАЗДЕЛ 1. «ЖИВАЯЖИЗНЬ» КАК ЛИТЕРАТУРНАЯ ИКУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯУНИВЕРСАЛИЯ. ИТОГИ И ПРЕСПЕКТИВЫ ЕЕ ИЗУЧЕНИЯ 13
1.1. История функционирования универсалии «живая жизнь» врусскойкультуре XIXXX столетий................................................................................. 13
1.2. Семантика понятия «живая жизнь» в художественно-публицистическомдискурсеФ.М.Достоевского.............................. 24
1.3. Трактовки концепта «живая жизнь» в науке о Достоевском...... 36
Выводы................................................................................................. 59

РАЗДЕЛ 2. ГЕНЕЗИС И ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕИ «ЖИВОЙ ЖИЗНИ» ВХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО....................... 62
2.1. Возникновение идеи «живой жизни» в творческом сознании Ф.М.Достоевского.............................................................................................................. 62
2.2. Формирование и развитие концепции «живой жизни» вроманистике Ф.М.Достоевского.............................................................................. 81
2.3. Диалектика идеи «жизни» в интерпретации Ф.М. Достоевского: «жажда жизни» и «живая жизнь».................................................................................. 97
Выводы............................................................................................... 111

РАЗДЕЛ 3. ВЫРАЗИТЕЛИ НАЧАЛ «ЖИВОЙ ЖИЗНИ» ВТВОРЧЕСТВЕ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО............................................................................ 113
3.1. Детское начало в структуре концепции «живой жизни» Ф.М.Достоевского, носители «детскости»......................................................................... 113
3.2. Женское и материнское начала в контексте идеи «живой жизни», проводницы духа жизни в творчестве писателя.................................................... 122
Выводы............................................................................................... 151

РАЗДЕЛ 4. ПОЭТИКА ОБРАЗА «ЖИВОЙ ЖИЗНИ» ВПРОЗЕФ.М.ДОСТОЕВСКОГО........................................................... 154
4.1. Архетипические символы «живой жизни» «воздух» и «вода» впроизведенияхФ.М.Достоевского............................................... 154
4.2. «Мать-земля» как сакральный символ «живой жизни» дляФ.М.Достоевского............................................................................................................ 162
4.3. «Солнце» универсальный символ «живой жизни» втворчествеФ.М.Достоевского...................................................... 171
4.4. «Сад» как синтетический элемент образа «живой жизни» уФ.М.Достоевского............................................................................................................ 181
Выводы............................................................................................... 189

ВЫВОДЫ............................................................................................. 191

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ............................. 199

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность диссертационной работы, с одной стороны, обеспечена неослабевающим вниманием мировой и отечественной науки к наследию Ф. М. Достоевского (число исследований, посвященных писателю, с большим трудом поддается учету и систематизации), а с другой обусловлена наличием серьезных пробелов в изучении этого наследия. Так, в целенаправленном и углубленном осмыслении нуждается одна из базисных структур художественного универсума классика концепция «живой жизни», которая, хотя и зафиксирована представителями нескольких поколений ученых-литературоведов (В. А. Комарович, А.П.Скафтымов, К.В. Мочульский, Г. Я. Галаган, С.Г. Бочаров, В.А.Котельников), однако ни у кого из них не получила разностороннего освещения.
А между тем анализ этой концепции позволяет выйти к самым актуальным, остро дискуссионным вопросам современного достоеведения, касающимся специфики мировоззрения и художественного метода писателя, функционирования его творчества как целостной идейно-образной системы.
Как известно, стабильность такой системы формируется единством авторского отношения к миру и человеку, отраженным в совокупности идей, понятий, концептов, категорий и т. п., передающихся из произведения в произведение и донесенных посредством сходных художественных приемов.
К числу константных явлений в творчестве Достоевского, с нашей точки зрения, принадлежат два внешне полярных, но внутренне тесно взаимосвязанных феномена «подполья» и «живой жизни», которые рассматриваются литературоведами с разной степенью активности и основательности. Если число исследований по теме подполья превышает три сотни статей, монографий, диссертаций (Дж. Франк, Р. Л. Джексон, В.А. Свительский, М. М. Гус, Г. К. Щенников, Ю. А. Романов, А.Б.Криницын и др.), то проблеме «живой жизни» посвящено всего несколько небольших работ, значение которых состоит главным образом в постановке, а не разрешении этой важной научной проблемы (В.А.Туниманов, В. И. Фатющенко, А.Е. Кунильский).
Сказанное позволяет заключить, что пока еще недостаточно адекватно оценена такая особенность творческого мышления Достоевского, как неустанный поиск противовеса негативным явлениям бытия, настойчивая, целенаправленная «разведка» способов преодоления кризисного состояния человека и общества. Доказательства этого поиска содержит уже повесть «Записки из подполья», где впервые вскрыта специфика «подпольности» как духовного, психологического, нравственного тупика и впервые же сформулирована идея «живой жизни» как пути спасения из состояния безысходности, прорыва к подлинным ценностям бытия.
Начиная с этого произведения, представление о «живой жизни» будет развиваться писателем на протяжении всего последующего периода творчества, художественно воплощаясь и обнаруживая свое смысловое богатство как в поэтике романов «великого пятикнижия», так и в его «малой» прозе, а также публицистике. Постоянное обращение к идее «живой жизни» сделает ее не только фактором, организующим философские, историософские, психологические и религиозные раздумья Достоевского, но и основой многогранной художественной концепции, которая аккумулирует в себе положительную программу писателя императив преображения, «обожения», «восстановления» человека.
В свете сказанного не вызывает сомнений правомерность и актуальность обращения к этой концепции, тем более что исследование ее отвечает одному из самых продуктивных направлений современного литературоведения изучению духовного вектора русской литературы и ее православной основы, в частности, христологического сюжета. Признавая христоцентричность творчества Достоевского (А. Е. Нямцу, Б.Н.Тихомиров, И. А. Кириллова, А. Б. Галкин и мн. др.), специалисты нередко упускают из виду то обстоятельство, что евангельские идеи Достоевского напрямую связаны с концепцией «живой жизни», поскольку идеал Христа является в ней стержневым. Таким образом, реализация проблематики настоящего исследования содержит еще одну немаловажную перспективу в новом ракурсе высветить специфику такого значимого явления отечественной культуры, как «христианский реализм» (В.Н.Захаров), задача осмысления которого вряд ли может быть корректно решена без учета творческого опыта Ф. М. Достоевского.
Связь работы с научными программами, планами, темами. Диссертация выполнена в соответствии с планом научно-исследовательской работы кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального университета им. В.И.Вернадского в рамках комплексной темы «Литература и культура: мировой и региональный аспекты» (№ 01.98V005637). Тема диссертации утверждена Ученым советом Таврического национального университета им.В.И.Вернадского (протокол № 2 от 22 февраля 2005 г.) и одобрена Координационным советом Института литературы им. Т.Г.Шевченко НАН Украины (протокол № 1 от 22 декабря 2007 г.).
Цель диссертации всесторонне исследовать концепцию «живой жизни», разработанную Ф. М. Достоевским, конкретизировать ее функции в художественной системе писателя.
Достижение обозначенной цели сопряжено с решением следующих задач:
оценить степень исследованности избранной проблемы на современном этапе развития достоеведения;
установить истоки и проследить развитие идеи «живой жизни» в широком историко-культурном контексте, включающем разработки как предшественников и современников писателя, так и творческой интеллигенции рубежа XIXXX веков, а также литераторов советской эпохи;
на этом фоне определить своеобразие осмысления Достоевским понятия «живая жизнь», раскрыть его связь с витальным и религиозным началами бытия;
выявить весь спектр номинаций выражения «живая жизнь» в художественном и публицистическом дискурсах писателя;
осмыслить содержательную сущность и роль концепта «живая жизнь» в наследии Достоевского, а также соотношение его с концептами «жизнь» и «жажда жизни»;
проанализировать формы образно-поэтической реализации концепции «живой жизни» в прозе классика.
Объектом исследования послужили все романы «великого пятикнижия» и подготовительные материалы к ним, публицистика писателя, тексты его записных книжек, а также эпистолярное наследие. Для прояснения генезиса идей, символических образов и мотивов, связанных с концепцией «живой жизни», привлекаются также произведения раннего периода творчества Достоевского.
Предмет исследования концепция «живой жизни» как базисный компонент художественного мира Достоевского.
Методологическую и теоретическую основу диссертационного сочинения составили работы М. М. Бахтина, А. П. Скафтымова, Р.Г.Назирова, В. Я. Кирпотина, В. А. Туниманова, Г. К. Щенникова, Р.Н.Поддубной, К. А. Степаняна, Т. А. Касаткиной и др., где серьезно, хотя и неоднозначно, проанализированы особенности мировосприятия и мироотражения Достоевского. Исследование концепции «живой жизни» в рамках христианской парадигмы русской классики обусловило обращение к трудам митрополита Антония (Храповицкого), преподобного Иустина (Поповича), Н. О. Лосского, М.М. Дунаева, В. Н. Захарова, И.А. Есаулова, Н. Ф. Будановой, С. Сальвестрони и др. При изучении мифопоэтических аспектов произведений писателя опорными стали идеи Вяч. Иванова, А.Ф.Лосева, С. С. Аверинцева, В.Н.Топорова, Е. М. Мелетинского, В.Е.Ветловской, М. А. Новиковой, А.Б.Холодова и др.
С характером изучаемой научной проблемы, направлением и материалом диссертационной работы соотнесен выбор комплекса методов литературоведческого исследования: биографического, сравнительно-типологического, историко-генетического, интертекстуального, системного, а также принципов мотивного и мифопоэтического анализа художественного текста.
Биографический метод использовался в связи с выявлением истоков и причин возникновения идеи жизни в сознании Достоевского, обоснованием ее исключительного места в системе мировоззренческих координат автора, а также для доказательства доминанты жизнеутверждающего начала творчества писателя и развенчания до сих пор не преодоленного взгляда на него как носителя «жестокого таланта».
Обращение к историко-генетическому методу обусловлено необходимостью установления генезиса и эволюции исследуемой концепции в творчестве классика с учетом культурного влияния эпохи.
С помощью сравнительно-типологического метода выявляется характер осмысления понятия «живая жизнь» в русской литературе до и после Достоевского, а также наряду с ним, обнаруживаются связи между писателями разных эпох и идейно-эстетических ориентаций.
Применение интертекстуального метода позволило раскрыть ветхозаветный, евангельский и святоотеческий подтексты произведений Достоевского, обращенных к теме «живой жизни».
Системный метод анализа литературных явлений содействовал обоснованию взгляда на концепцию «живой жизни» Достоевского как на своего рода микросистему в структуре макросистемы творчества мастера, а также позволил выявить все уровни и элементы этой системы в их взаимосвязи и взаимообусловленности как друг с другом, так и с художественным универсумом писателя в целом.
Изучение же реализации идеи «живой жизни» посредством символических мотивов и архетипических образов вызвало обращение к методам мотивного и мифопоэтического анализа художественного текста.
В работе к выражению «живая жизнь» прилагаются термины: «идея», «понятие», «концепт», «концепция», «универсалия». Обращение к данным дефинициям обусловлено многогранностью самого феномена «живой жизни», эволюционировавшего как в темпоральных границах культуры XIXXX столетий, так и в творчестве самого Достоевского. Определения «идея», «понятие», «концепт» используются нами в одном синонимическом ряду, во-первых, вследствие своего категориального родства, во-вторых, по сложившейся в литературоведении традиции и, в-третьих, потому, что явления, стоящие за ними, не просто обозначаются Достоевским как нечто отвлеченное, а эмоционально постигаются в живом непосредственном чувствовании.
Исходя из сказанного, под художественной «идеей» понимаем мысль, лежащую в основе литературного произведения, реализуемую на всех уровнях художественного текста и субъективно окрашенную («идея-чувство» у Достоевского).
«Понятие» трактуем как представление, содержащее в себе качество постоянности, совершенной определенности, однозначного языкового выражения, как итог живого, а не абстрактного разумения писателя.
«Концепт» рассматриваем как понятие, мысленный образ, обладающий совокупностью сущностных признаков: многослойностью, емкостью, субъективной эмоциональной оценочностью, широким кругом коннотаций и особой ментальной значимостью. Важнейшим из этих признаков считаем культурную детерминированность концепта, что является основанием для анализа «живой жизни» Достоевского в рамках православной аксиологии.
Многогранность и многоуровневость феномена «живой жизни», сконцентрировавшего в себе основополагающие мировоззренческие начала, этические и эстетические идеалы Достоевского, приводит к выводу о том, что в его мышлении и творчестве представления о «живой жизни» обретают статус концепции, то есть развернутой системы взглядов, объединенной характером понимания явлений бытия и способом их художественного освещения.
Определение «живой жизни» как «эстетической универсалии» объясняется тем, что в ХХ столетии исследователи атрибутируют ее в качестве одного из наиболее общих понятий, присутствующих в каркасе разнообразных культурных схем и отражающих соотношение общего и единичного, идеального и материального, эмпирического и рационального.
Словосочетание «живая жизнь» в тексте диссертации заключается в кавычки, когда речь идет о понятии, концепте или концепции в творчестве Достоевского или другого автора; отсутствие кавычек означает, что речь идет о самом феномене живой жизни в его объективном значении.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые проводится системное исследование концепции «живой жизни» Ф.М.Достоевского на материале всего его творческого наследия. Выявлены истоки и прослежено развитие идеи «живой жизни» не только в искусстве классика, но и в пространстве культуры XIXXX вв. В сопоставлении с истолкованием понятия «живая жизнь» другими авторами раскрыто своеобразие осмысления этого феномена Достоевским. Определен целостный спектр номинаций и значений данного понятия в художественном и публицистическом дискурсах литератора. Впервые проанализирована семантика концепта «живая жизнь» в «Дневнике писателя», на основании чего выявлено свыше 20 контекстов его употребления.
Все вышесказанное позволило предложить существенно откорректированную научную интерпретацию феномена «живой жизни» у Достоевского и в свете этой интерпретации в ряде случаев переосмыслить традиционные представления об авторских замыслах, идейном звучании его произведений, уточнить принятые в науке оценки многих героев. В работе также дополнены положения, касающиеся поэтики образа «живой жизни» у Достоевского, выстроена система символов, с этим образом связанных, расширено истолкование таких ведущих у писателя символических мотивов, как «вода», «воздух», «земля», «солнце», «сад».
Теоретическая значимость работы состоит в определении сущности и семантических границ идеи/ понятия/ концепта «живая жизнь» в творчестве Достоевского, что до сегодняшнего дня являлось лакуной в литературоведческой науке. Кроме того, уточняются закономерности перехода этих явлений в художественную концепцию как базисный конструктивный принцип поэтической системы Достоевского.
Практическая значимость исследования связана с возможностью использования его материалов и обобщающих выводов в фундаментальных лекционных курсах по истории русской и мировой литературы, при углубленном изучении творческого наследия Ф. М. Достоевского в спецкурсах и спецсеминарах, при написании учебных пособий для высших и средних учебных заведений, а также при комментировании текстов и составлении словарей языка писателя.
Личный вклад соискателя. Диссертация и автореферат к ней, а также 10 статей выполнены автором самостоятельно. В статье «Понятие живая жизнь” в истолковании Ф. М. Достоевского (на материале романа Идиот”)», написанной в соавторстве с Г. А. Зябревой, диссертанту принадлежит конкретизация актуальной научной проблемы и путей ее разрешения. В статье «Динамика формирования образа Ф. М. Достоевского в коммуникативном пространстве Интернета», выпущенной в соавторстве с С. С. Дикаревой, вклад диссертанта представлен анализом материалов web-сайтов, посвященных жизни и творчеству Ф. М. Достоевского.
Апробация результатов исследования. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Результаты исследования апробированы в докладах на международных научных конференциях, среди которых: XV Международные Крымские Пушкинские чтения (Севастополь, 2005 г.); «Литература в контексте культуры» (Днепропетровск, 2006 г.); «Массовая литература: от древности до современности» (Бердянск, 2006 г.); «Горизонты прикладной лингвистики и лингвистических технологий» (Партенит, 2006 г.); XXXI и ХХXII Международные чтения «Достоевский и мировая культура» (Санкт-Петербург, 2006, 2007 гг.); XXII и XXIV Международные чтения «Достоевский и современность» (Старая Русса, 2007, 2009 гг.); IX Міжнародна наукова конференція молодих учених (Киев, 2007 г.); VII и VIII Международные научные конференции «Диалог культур в полиэтничном мире» (Симферополь, 2008, 2009 гг.); II Международные Кирилло-Мефодиевские чтения (Севастополь, 2008 г.); VI Международная конференция «Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 2008 г.); VIII Международная научная конференция «Духовные начала русского искусства и образования (Никитские чтения)» (Великий Новгород, 2008 г.).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 12 статей, в том числе 8 в ведущих специальных изданиях, зарегистрированных ВАК Украины, 2 в российских научных сборниках, 2 тезисов в сборниках по материалам конференций.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, четырех разделов (двенадцати подразделов), выводов и списка использованных источников. Основной текст работы изложен на 198 страницах. Библиография включает 347 наименований.

Список літератури

ВЫВОДЫ

Появление выражения «живая жизнь» в лексиконе русской интеллигенции первой половины XIX века дòлжно связать с культурным влиянием немецкого поэтического и философского романтизма: поэзией Ф.Шиллера, натурфилософией Ф. Шеллинга, философской концепцией И.Канта. Первоначально это выражение употребляется на языке оригинала − еin lebendiges Leben − в значении «действительность». Позже оно закрепляется в культурном обиходе уже в русском варианте. В своих высказываниях им пользуются представители различных, порой враждующих, идейных и художественных направлений − романтики: В. Жуковский, Н. Языков, В.Одоевский, Ф. Тютчев; реалисты: Н. Гоголь, К. Аксаков, Л. Толстой; славянофилы: И. Киреевский, Ю. Самарин; западник А. Герцен; почвенник Ап.Григорьев. Однако концептуальное его осмысление, бесспорно, принадлежит Ф. М. Достоевскому, в произведениях которого формула «живая жизнь» появляется не спорадически, а звучит лейтмотивом, разворачиваясь все в новых и новых контекстах. Своеобразие осмысления «живой жизни» Достоевским состоит в ее проблематизации: классик поднимает проблему утраты живого начала современным ему обществом и связывает это начало с христианским вероучением, с идей Православия и идеалом Спасителя.
В начале XX века понятие «живая жизнь» переосмысливается, становится предметом оживленных, причем не только литературных, но и естественнонаучных, философских, искусствоведческих дискуссий; даже популяризируется, например, В. Вересаевым как теория. Формула «живая жизнь» зачастую наполняется различным содержанием, неоднозначно и не тождественно толкуется разными авторами. В одном контексте она раскрывается как непосредственный эмпирический опыт, противопоставленный «мертвой» доктрине, рационально (т. е. искусственно) выведенным программам; в другом характеризуется как современность с ее динамическими, актуальными процессами; в третьем подается как спонтанное саморазвитие живой материи; в четвертом как инстинкт жизни, великий бессознательный поток, воплощение трансцендентного начала, растворенного в природе.
Тем не менее, важно подчеркнуть, что мыслители ХХ века так или иначе идут в направлении, заданном Достоевским, ибо говорят о необходимости приобщения к «живой жизни» как способу всеобщего возрождения и обновления биологического, социального, религиозного и т. д. Обзор различных подходов и толкований концепта «живая жизнь» в следующую за Достоевским эпоху предпринят в работе с той целью, чтобы в широком историко-культурном контексте глубже постичь его сущность в понимании художника.
Дословный перевод немецкой идиомы «еin lebendiges Leben» означает «жизнь оживленная». Именно здесь лежит ключ к постижению сущности этого понятия, поскольку у разных авторов даются разные ответы на вопрос, какая сила оживляет жизнь. Для Достоевского, глубоко христианского мыслителя, жизнь становится живой только при условии одухотворения Живым Богом. Поэтому анализ концепции «живой жизни» классика осуществляется в работе именно в ценностной системе Православия, проповедником которого справедливо признан Достоевский. Всесторонний анализ творческой системы писателя показывает, что «живая жизнь» обретает в ней концептуальное значение, играет системообразующую роль, поскольку становится метаидеей, связующей все представления и искания автора и его героев в единое целое утверждение необходимости веры в бессмертие души.
Впервые мысль о «живой жизни» прозвучала у Достоевского в повести «Записки из подполья», которая считается «прологом» ко всему творчеству классика. Синдром «подполья» Достоевский считал своим открытием и особой заслугой. «Подполье», по авторской концепции, своеобразная болезнь цивилизованного общества, общества «мертворожденных», которые отчуждены от всего живого и утратили даже критерии его.
Обозначая проблему личного «подполья» и подпольного бытия всего современного социума, Достоевский указывает и выход из нравственного тупика приобщение, возвращение к «живой жизни». Именно по таким полюсам − «подполья» и «живой жизни» − разводит он героев своих произведений, у которых два пути: либо деградация и духовная смерть, либо воскресение, связанное с преодолением «подпольности» и причащением «живой жизни». Названные феномены, таким образом, являются базисными и взаимообусловленными, связующими все зрелое творчество автора в единую художественную систему.
В повести «Записки из подполья» позитивная идея утверждается методом «обратной аргументации», словосочетание «живая жизнь» взято автором в кавычки. В тексте писатель не объясняет, что представляет собой эта «живая жизнь», но всей художественной структурой повести демонстрирует, что она антиномична «подполью» и является тем, чего боится и о чем бессознательно тоскует герой-парадоксалист; тем, от чего терпит крах вся уверенно воздвигаемая им этико-философская система. В первую очередь, «живая жизнь» противопоставлена «книжному миру», отвлеченному «мечтательству», мертвящему теоретизму, из-за которых подпольный утратил связь с реальностью, по собственной воле отвратился от окружающих и обособился от них в своем метафизическом «углу».
После «Записок из подполья» Достоевский неизменно возвращается к осмыслению концепта «живая жизнь»: зародыши идеи, заложенной в повести, развиваются прямо или косвенно во всех романах «пятикнижия», обогащаясь здесь новыми нюансами, смысловыми оттенками, эмоциональными коннотациями. Так, в первом из «больших романов» − «Преступлении и наказании» будет художественно развернуто противопоставление «жизни» и «теории». В «Идиоте» тема получит нравственное и религиозное звучание, напрямую свяжется с идеей духовной жажды и богоискательства. В «Бесах» идея «живой жизни» раскроется в социально-политическом ключе: социалисты-нигилисты здесь будут названы «врагами живой жизни».
Совершенно особую, значимую роль концепция «живой жизни» сыграет в романе «Подросток». Выражение ее окажется созвучным «Запискам из подполья»: Версилов так же, как и подпольный парадоксалист, не сумеет определить суть «живой жизни», однако точно постигнет, что она противостоит всему искусственному, измышленному и является тем, из чего всегда истекала «великая мысль», носителем которой он выступает. На этот раз автор снимет кавычки в написании этого выражения, что свидетельствует об укоренении понятия и стоящего за ним феномена в его творческом сознании.
В итоговом романе «Братья Карамазовы» найдет свое наиболее полное художественное воплощение мысль Достоевского о трехуровневой структуре идеи «жизни», в границах которой диалектически соотносятся понятия «живучесть», «жажда жизни» и «живая жизнь». Это вполне соответствует христианским представлениям о существовании человеческой личности в теле, душе и духе.
По убеждению писателя, сила жизнелюбия, присущая человеку, − лишь «половина дела» спасения. «Плотоядная жажда жизни», «подлая живучесть» очищается и преобразуется в жизнь «живую» через жертвенность, прохождение благодатного «пути зерна»: смерти и нового, духовного рождения. «Живая жизнь», таким образом, предстает как путь духовного возрастания личности, одухотворение, предполагает «домостроительство», преодоление телесных страстей, стремление личности к обожению.
Верное направление для реконструкции авторского понимания феномена «живой жизни» указывают тексты записных книжек и публицистических работ Достоевского, ведь здесь он высказывается прямо, и семантика исследуемого явления раскрывается во всей совокупности своих значений. В ходе исследования статей журнала «Гражданин» и «Дневника писателя» впервые были выявлены многочисленные контексты употребления выражения «живая жизнь», которые ранее не становились предметом специального изучения и даже не замечались учеными. Многообразие обнаруженных значений оказывается объединенным общим стержнем: убежденностью автора в существовании высшей Правды и бессмертия души, верой во Христа и идеей необходимости и спасительности этой веры, а также стремлением к подражанию Ему в жертвенном служении.
В отличие от публицистического дискурса, в романистике писателя идея «живой жизни» по большей части выводится в глубинные слои текста, концепция разворачивается и утверждается автором не эксплицитно, а имплицитно − опосредованно, поэтически. Она может быть явлена через противопоставление с «подпольем» или бесовством; реализована через образы героев-носителей начал «живой жизни»; код ее часто бывает заложен Достоевским в мифопоэтическом строе произведения: архетипических образах, символических мотивах, мифологемах.
Важно отметить, что по сравнению с развернутым определением «подполья», писатель не дает такой исчерпывающей авторской характеристики «живой жизни» и, как представляется, делает это намеренно. Причиной «подполья» является рационализм, которым обладают многие из людей и который сам поддается аналитической расшифровке, а «живая жизнь» доступна лишь тем, кто наделен «главным» умом мудростью сердца. Суть ее постигается не рационально, а интуитивно. Именно поэтому она оказывается недоступной для героев, стремящихся познать, охватить ее с помощью одного только рассудка (как подпольный парадоксалист, Версилов, Подросток до принятия идеи «благообразия»). В «идеологических» романах Достоевского теории, порожденные ограниченным человеческим разумом (такие, как наполеоновская идея Раскольникова, ротшильдова Аркадия Долгорукого, идея безграничной свободы Шигалëва, человекобожия − Кириллова и пр.) неизменно оказываются ложными и неизбежно приводят героев к духовной катастрофе. При этом важно подчеркнуть, что Достоевский не отвергает рациональное начало в человеке, но разоблачает амбициозный рассудок, в гордыне своей оторвавшийся от Творца, утративший животворную связь с Ним и потому способный лишь на разрушение, а не на созидание.
Основой концепции «живой жизни» у Достоевского является «вековечный идеал», сияющая личность Спасителя. Следование заповедям Христа, подражание Ему в умалении, смиренном приятии жизненных испытаний, в прощении обижающих, служении, самоотречении и жертве собой ради других вот качества, знаменующие наличие «живой жизни» в персонажах Достоевского. Герои «живой жизни» те, кто исповедуют Божью Правду, высшую Истину. Поэтому носителем и хранителем источника «живой жизни», по глубокому убеждению Достоевского, является народ, т. е. та благодатная «почва», без живительной связи с которой «высший образованный слой» обречен на идейные шатания и духовный соблазн «подполья». В многочисленных героях-идеологах, придавленных своими идеями, словно камнями, задыхающихся без «воздуха» жизни, писатель открывает страдания души, лишенной связи с его Подателем. И шанс на возрождение, приобщение к живому есть только у тех из них, кто откроет сердце свету Христа и поклонится народной правде. В возвращении к корням, «почве» видит Достоевский спасение для «подпольных» мечтателей, оторвавшихся от «живой жизни» «книжных людей».
Основным началом, отторгающим от источника «живой жизни» и ввергающим в «подполье», является гордыня. Противостоят этому качеству в художественном мире Достоевского начала детскости и женственности, материнства.
Дети, по убеждению писателя, − указанный Самим Спасителем нравственный ориентир человечеству. Под «детскостью», оцениваемой с евангельской точки зрения, Достоевским разумеются отсутствие тщеславия, самоумаление, абсолютное доверие Богу-Родителю и Его воле, духовная цельность, высшая мудрость, присущая только чистым сердцам, которым открыто ощущение Божественной Истины. Эти концептуально значимые качества и составляют комплекс бесспорных определителей наличия «живой жизни» у героев классика. Взаимоотношение взрослых с детьми − критерий существования или отсутствия внутренних, глубинных источников «живой жизни» в них. Детские же черты, проявленные в «подпольных» персонажах, составляют предвестие и залог их воскресения, «восстановления» в первоначальной чистоте.
Гордость в гуманистическом сознании традиционно выступает чертой мужественности. Смирение же, покладистость, кротость − свойства женственности. Жертвенность, любовь к ближнему и способность прощать его как собственное чадо − неотъемлемые качества материнства. Верной хранительницей духовно-нравственных идеалов и источником обновляющей силы, способной возродить общество, классик считает русскую женщину. Эта мысль, высказанная им в «Дневнике писателя», художественно воплощена и в женских характерах «пятикнижия». В мире Достоевского гордецам-идеологам сопутствуют обладающие смиренномудрием героини, они посланы мужчинам, чтобы открыть путь к «живой жизни». И уже от выбора самого героя зависит его спасение. Однако носительницами «живой жизни» в мире классика являются далеко не все женщины, но только те, в которых гордыня и «самость», эгоизм, побеждены смирением и жертвенным самоотречением.
Метафорический шифр идеи «живой жизни» нередко заложен Достоевским в мифопоэтическом строе произведений. Один из излюбленных способов ее художественной материализации воплощение через символические образы и мотивы. В работе проанализированы основные из них, а именно: «воздух», «вода», «мать сыра земля», «солнце» и объединяющий в себе все перечисленные − «сад».
Живоносный «воздух», символически отождествляемый с «живой жизнью», у Достоевского означает как открытое пространство, противопоставленное «духоте» Петербурга в его физическом и метафизическом измерениях, так и благодатную связь с Подателем жизни − Святым Духом. Архетипический символ воды представлен через оппозицию воды «мертвой» − Невы, омывающей берега города-призрака, заложенного Петром I, и «воды живой», под которой мыслится Бог-Слово − Христос. «Мать сыра земля» явлена в творчестве писателя сакральной категорией, которая органически соединяет такие концепты и стоящие за ними явления, как «жизнь», «материнство» и «жертвенность», а также несет народные представления об отождествлении с Богоматерью − «лествицей», связующей мир дольний с миром горним. Символ солнца для поэтики Достоевского справедливо назвать универсальным, так как он зримо присутствует практически в каждом художественном произведении, прообразуя Бога-Отца в ипостаси Христа-Солнца. Структурообразующим символом, визуально синтезировавшим в себе все перечисленные знаки «живой жизни», является «сад», в котором присутствуют и «воздух», и благодатная почва «земля», и «вода», и «солнце», а также просвечивают образы Райского Сада и Богородицы − «Вертоград Заключенный». Кроме того, «Сад» мыслится Достоевским и как форма идеального социального устройства, подразумевающая онтологически полное бытие тварного мира в связи с его Творцом.
В силу сложности и многосоставности, онтологичности концепции «живой жизни», пронизывающей все творчество Достоевского послесибирского периода, объединившей в себе множество смысловых граней и значений, воплощенной на разных уровнях художественного текста, проделанный в данной работе анализ может быть продолжен. Изучаемая тема имеет также перспективы в аспекте компаративных и рецептивных исследований, ведь преемство традиций Достоевского или их трансформация характерны для многих авторов ХХ и XXI столетий, причем, как русской, так и мировой литературы.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРТУРЫ

1. АверинцевС. С. Архетипы / С. С. Аверинцев // Мифы народов мира : энциклопедия : в 2 т. Т.1: А К. М. : Советская энциклопедия, 1980. С. 110111.
2. АверинцевС. С. Символ в искусстве / С. С. Аверинцев // Литературный энциклопедический словарь. М. : Советская энциклопедия, 1987. С. 378379.
3. Аллен Л. Ф. М. Достоевский. Поэтика. Мироощущение. Богоискательство / Луи Аллен. СПб. : Logos, 1996 171с.
4. Альми И. Л. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского (Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) / И. Л. Альми // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 2000. − Т. 15. − С. 264272.
5. Альтман М. С. Достоевский. По вехам имен / М. С. Альтман. Саратов : Издательство Саратовского университета, 1976. 280с.
6. Андреев Л. Г. Импрессионизм / Л. Г. Андреев. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1980. 250 с.
7. Анненский И. Книги отражений / Иннокентий Анненский ; [изд. подгот. Н. Т. Ашимбаева и др.]. М. : Наука, 1979. 679 с. (Серия : Литературные памятники).
8. Антоний (Храповицкий), архиепископ. Избранные труды, письма, материалы / Архиепископ Антоний (Храповицкий). − М. : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2007. − 1056 с. − ISBN 9785 7429 0263 8.
9. Антоний (Храповицкий), митрополит. Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф. М. Достоевского / Митрополит Антоний (Храповицкий) // Ф. М. Достоевский и Православие : [сб. статей / сост. А.Н. Стрижев]. − М. : Отчий дом, 1997. − С. 67175.
10. Аскольдов С. А. Достоевский как учитель жизни / С. А. Аскольдов // О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли. М. : Книга, 1990. С. 252263.
11. Аскольдов С. А. Концепт и слово / С. А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста : антология / [под общ. ред. проф. В.П. Нерознака] − М. : Academia, 1997. − С. 267280.
12. Аскольдов С. Психология характеров у Достоевского / Сергей Аскольдов // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы : [сб. статей / под ред. А. С. Долинина]. Л. : Мысль, 1924. Кн. 2. С. 527.
13. Аскольдов С. А. Религиозно-этическое значение Достоевского / С. А. Аскольдов // Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы : [сб. статей / под ред. А. С. Долинина]. Пб. : Мысль, 1922. С. 132.
14. Ахундова И. Р. Проблема художественного пространства в творчестве Ф.М. Достоевского (Контекст литературы и фольклора) : автореф. дис. на соиск. уч. степени канд. филол. наук : спец. 10.01.01 / И. Р. Ахундова − М., 2004 − 24 с.
15. Ашимбаева Н. Т. Достоевский. Контекст творчества и времени / Н.Т.Ашимбаева. − СПб. : Серебряный век, 2005. − 288 с. − ISBN 5-902238-14-5.
16. Бабкин А. М., Шендецов В. В. Словарь иноязычных слов и выражений : в 2-х т. / А. М. Бабкин, В. В. Шендецов. 2-е изд., исправленное. Л. : Наука, 1981 1987. − Т.2 : К Z. 1987. 656 с.
17. Бальмонт К. Д. Поэзия как волшебство [Электронный ресурс] / К. Д. Бальмонт. Режим доступа : http://az.lib.ru/b/balxmont_k_d/text_0360.shtml
18. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. М. : Худож. литература, 1972. 471с.
19. Башкиров Д. Л. Евангельский текст в произведениях Ф. М. Достоевского / Д. Л. Башкиров // Евангельский текст в русской литературе XVIII XX веков: Цитата, реминисценция, сюжет, мотив, жанр : [сб. статей]. Вып. 5. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2008. С. 398413.
20. Белая Г. А. Дон Кихоты 20-х годов: «Перевал» и судьба его идей / Г. А. Белая. М. : Советский писатель, 1989. 400 с.
21. Белик А. П. Художественные образы Ф.М.Достоевского : эстетические очерки / А. П. Белик. М. : Наука, 1974. 224 с.
22. Белов С. В. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» : комментарий : кн. для учителя / Белов С. В. ; [под ред. Д.С. Лихачева]. М. : Просвещение, 1984. 240 с.
23. Белов С. В. Энциклопедический словарь «Ф. М. Достоевский и его окружение» : в 2-х т. − Том 1 : А Л / С. В. Белов ; Российская национальная библиотека. − СПб. : Алетейя, 2001. − 573 с. − ISBN 5-89329-380-0.2
24. Белокурова С. П. Словарь литературоведческих терминов / С. П. Белокурова. СПб. : Паритет, 2006. 320 с. ISBN 5-93437-258-0.
25. Белопольский В. Н. Достоевский и философская мысль его эпохи: концепция человека / В. Н. Белопольский. Ростов-на-Дону : Издательство Ростовского университета, 1987. 206 с.
26. Беляев В. В. Имя «Грушенька» в «Братьях Карамазовых» как антропоним / В. В. Беляев // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука (Петербургское отд.), 1992. − Т. 10. − С. 176181.
27. Бем А. Л. Исследования. Письма о литературе / [сост. С. Г. Бочарова; предисл. и коммент. С. Г. Бочарова и И. З. Сурат] / А. Л. Бем. − М. : Языки славянской культуры, 2001. − 448 с. − (Studia philologica). − ISBN 5-7859-0197-8.
28. Бенуа А. Жизнь художника [Электронный ресурс] / Александр Бенуа. − Нью-Йорк : Издательство им. Чехова, 1955. Режим доступа : http://ldn-knigi.lib.ru/Rusknig.htm
29. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского / Н. А. Бердяев. − М. : Захаров, 2001. − 174 с. − ISBN 5-8159-0113-Х.
30. «Бесы» : антология русской критики / [сост., послесл., коммент. Л.И.Сараскиной]. М. : Согласие, 1996. − 752 с. − ISBN 5-86884-045-3.
31. Богданов А. В. Политическая теория почвенничества : А. А. Григорьев, Ф. М. Достоевский, Н. Н. Страхов : автореф. дис. на соискание уч. степени канд. полит. наук : спец. 23.00.01 / А. В. Богданов ; Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова . − М. , 2002 − 22 с.
32. Богданова О. А. Спасет ли мир красота? (Проблема красоты и женские характеры в романном творчестве Ф.М. Достоевского). Часть 1. Статья-эссе / О. А. Богданова // Диалог. Вестник Русско-американского христианского института : научно-методический журнал. Вып. № 2. М., 2006. С. 7389.
33. Богданова О. А. Проблема красоты и женские характеры в романе Ф.М. Достоевского. «Подросток» (1875). Статья-эссе / О. А. Богданова // Диалог. Вестник Русско-американского христианского института : научно-методический журнал. Вып. № 3. М., 2007. С. 7386.
34. Бондаревская О. А. Концептосфера романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» : автореф. дис. на соискание уч. степени канд. филол. наук : спец. 10.02.01. / О. А. Бондаревская. − Тамбов, 2007. − 20 с.
35. Борисова В. В. Фольклорно-мифологическая основа категории земли у Ф.М. Достоевского / В. В. Борисова // Фольклор народов РСФСР. − 1979. − Вып. 6.− С. 3543.
36. Борисова В. В. Эмблематический строй романа «Идиот» / В. В. Борисова // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 2005. − Т. 17. − С. 102107.
37. Борисова В. В. Эмблематическая структура романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» / В. В. Борисова // Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»: соврем. состояние исследования. М. : Наука, 2007. С. 681686.
38. Бородина А. В. Стилевые особенности «Преступления и наказания» как средство отражения мировоззрения Ф.М. Достоевского / А. В. Бородина . М. : Православ. педагогика, 2004. 115, [1] с.
39. Бочаров С. Г. Праздник жизни и путь жизни. Сотый май и тридцать лет. Кубок жизни и клейкие листочки // Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М. : Языки русской литературы, 1999. С. 192226.
40. Брандт Г. А. Материнство как социокультурный сценарий: к постановке вопроса [Электронный ресурс] / Г. А. Брандт // Материалы Всеросс. конф. «Мужское и женское в культуре» (Санкт-Петербург, 26-28 сентября 2005 г.) / Республиканский гуманитарный институт (ИППК-РГИ) С.-Петербургского госунивесритета. Режим доступа : http://sofik-rgi.narod.ru/avtori/konferencia/brandt.htm
41. Буданова Н. Ф. Достоевский о Христе и истине / Н. Ф. Буданова // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 1992. − Т. 10 − С. 2129.
42. Буданова Н. Ф. От «общечеловека» к «русскому скитальцу» и «всечеловеку» / Н. Ф. Буданова // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 1996. − Т. 13. − С. 201212.
43. Буданова Н. Ф. «Подпольный человек» в ряду «лишних людей» / Н. Ф. Буданова // Русская литература. − 1976. − № 3. − С. 110122.
44. Буланов А. М. Творчество Достоевского-романиста: проблематика и поэтика : (художественная феноменология «сердечной жизни»). − Волгоград : Перемена , 2004. − 197 с.
45. Бэлнеп Р. Генезис романа «Братья Карамазовы». Эстетические, идеологические и психологические аспекты создания текста / Ричард Бэлнеп ; [пер. с англ. Л. Высоцкого]. − СПб. : Академический проект, 2003. − 264 с. − (Современная западная русистика, т. 45). − ISBN 5-7331-0272-1.
46. Вайль П., Генис А. Родная речь: Уроки изящной словесности : [сб. лит.-критич. эссе] / Петр Вайль, Александр Генис ; [предисл. А. Синявского]. − М. : Независимая газ., 1995. − 190 с
47. Вересаев В. В. Собр. соч. : в 5 т. / В. В. Вересаев ; [вступ. статья ; подгот. текста и примеч. Ю. У. Бабушкина.]. − М. : Правда, 1961. Т. 3 [На японской войне. Живая жизнь : (О Достоевском и Толстом)]. 1961. 495 с.
48. Веселовский А. Н. В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения» / А. Н. Веселовский. − Петроград : Типография «Научное дело», 1918. − 552 с.
49. Ветловская В. Е. Ф. М. Достоевский. Источники творчества. Поэтика. Проблематика : автореф. дис. на соиск. уч. степени д-ра филол. наук: спец. 10.01.01 / В. Е. Ветловская ; Ин-т русской литературы. − СПб., 1996 − 47 с.
50. Ветловская В. Е. Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» / В.Е.Ветловская. − СПб. : Пушкинский Дом, 2007. − 640 с. : с ил. − ISBN 978-5-91476-001-1.
51. Викторович В. «Всечеловечность» как «фантазия» и «указание» / Виктор Викторович // ХХI век глазами Достоевского: перспективы человечества. М. : Грааль, 2002. С.37-46.
52. Вильмонт Н. Достоевский и Шиллер: Заметки русского германиста / Николай Вильмонт. − М. : Советский писатель, 1984. − 280 с.
53. Владимирцев В. П. Наблюдения над троичной поэтикой Достоевского: правила, границы, подробности, общий смысл / В. П. Владимирцев // Новые аспекты в изучении Достоевского : [сб-к научных трудов]. Петрозаводск : Изд-во Петрозаводского ун-та, 1994. С. 5066.
54. Власкин А. П. Творчество Достоевского и народная религиозная культура : дис. ... д-ра филол. наук : 10.01.01. / Власкин А. П. − Магнитогорск, 1994. − 395 с.
55. Волгин И. Л. «Дневник писателя»: текст и контекст / И. Л. Волгин // Достоевский. Материалы и исследования. − Л. : Наука, 1978. − Т. 3. С. 151158.
56. Волгин И. Л. Достоевский и русское общество («Дневник писателя» 1876 1877 годов в оценках современников) / И. Л. Волгин // Русская литература. − 1976. − № 3. − С. 123143.
57. Волгин И. Л. Родиться в России: Достоевский и современники: Жизнь в документах / И. Л. Волгин. М. : Книга, 1991. 607с.
58. Галаган Г. Я. Сад Федора Павловича Карамазова / Г. Я. Галаган // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 2001. − Т. 16. − С. 327333.
59. Галкин А. Б. Образ Христа в творческом сознании Ф. М. Достоевского : автореф. дис. на соискание уч. степени канд. филол. наук : спец. 10.01.01. / А. Б. Галкин. − М. , 1992. − 16 с.
60. Гарин И. И. Многоликий Достоевский / И. И. Гарин. − М. : Терра, 1997. − 395 с.
61. Гаричева Е. А. «Мир станет красота Христова». Категория преображения в русской словесности XVI XX веков [Текст] : монография / Е. А. Гаричева. Великий Новгород : МОУ ПКС «Институт образовательного маркетинга и кадровых ресурсов», 2008. 298 с.
62. Гассиева В. З. Структура произведений Достоевского 1840 − начала 1860-х годов : монография / В. З. Гассиева ; [под ред. докт. филол. наук, проф. А. М. Буланова]. Владикавказ : Изд-во СОГУ, 2003. − 304 с. − ISBN 5-8336-0335-8.
63. Гачев Г. Д. Космос Достоевского / Г. Д. Гачев // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973. С. 110124.
64. Гачев Г. Д. Национальные образы мира : курс лекций / Г. Д. Гачев − М. : Academia, 1998. − 430 с. − (Открытая кн. − открытое сознание-открытое о-во). − ISBN 5-7695-0181-2.
65. Герасимов Ю. К. Союзники по преодолению Достоевского: М. Горький и Д. Мережковский. Ст. 1 / Ю. К. Герасимов // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 2000. − Т. 15. − С. 2744.
66. Гибиан Дж. Традиционная символика в «Преступлении и наказании» / Джорж Гибиан // Достоевский. Материалы и исследования. − СПб. : Наука, 1992. − Т. 10. − С. 228241.
67. Горбунов А. За всех и за вся / Священник Андрей Горбунов. М. : Изд-во Святотроицкого братства, 2006. − 120 с.
68. Григорьев Д. Д. Достоевский и церковь (У истоков религиозных убеждений писателя) / Протоиерей Дмитрий Григорьев. − М. : Изд-во Православ. Свято-Тихонов. Богослов. ин-та , 2002. − 175