Ширвіндт Андрій Михайлович ЗНАЧЕННЯ ФІКЦІЇ В РИМСЬКОМУ ПРАВІ
Тип:
synopsis
summary:
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования и показывается степень ее разработанности, формулируются цель и отдельные задачи исследования, описывается структура работы, определяются источниковая база, хронологические рамки и методология исследования, затем демонстрируется его научная новизна и выдвигаются основные положения, выносимые на защиту, предлагаются рекомендации по использованию полученных научных выводов и указывается, каким образом апробировались результаты исследования.
Первая глава «Фикция как продукт натуралистических представлений римлян о праве» включает два параграфа. В первом параграфе «Значение
международного семинара «Римское право и современность» по теме «Индивидуум и res publica в римском и современном праве. Античный опыт юридической онтологии понятия ‘persona’», который проходил 26-29 октября 2010 года в Неаполе (Италия), сделан доклад на итальянском языке «L'uso della finzione nel diritto delle persone della Roma antica» («Использование фикции в праве лиц Древнего Рима»). Текст на итальянском языке (0,7 п.л.) принят к публикации в материалах семинара. Хронику семинара см.: Sacchi O. VI Seminario Inte azionale “Diritto Romano e Attualità”. “Individui e res publica. dall’esperienza giuridica romana alle concezioni contemporanee. Il problema della persona”. S. Maria Capua Vetere e Napoli, 26-29 ottobre 2010. Breve cronaca // http://www.dirittoestoria.it/9/Cronache/Sacchi-Persona-diritto-antico-contemporaneo.htm.
29 В рамках общего курса «Римское право», дважды прочитанного на юридическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова в 2010-2011 годах, а также при проведении на юридическом факультете семинарских занятий по гражданскому праву в 2008-2011 годах.
-22-
юридической фикции с точки зрения римлян: натуралистическая концепция» реконструируется объяснение фикции, предложенное римскими юристами – Лабеоном и следующим за ним Гаем. Обосновывается, что краткое замечание в «Институциях» Гая, касающееся фикции (G.3.194), в действительности является элементом развернутой концепции, выдвинутой Лабеоном и пронизывающей, по крайней мере, все учение о краже. Суть этой теории заключается в различении ситуаций социального взаимодействия, которые объективно, от природы образуют определенный тип (например, кража, прелюбодеяние или убийство), и тех, за которые установлена ответственность как за принадлежащие к этому типу, хотя объективно они к нему не относятся. Закон, по мнению Лабеона и Гая, не в состоянии изменить границы данных от природы типов социального взаимодействия (так, он не в силах сделать вором того, кто вором не является), но ему под силу установить для невора такую ответственность, как если бы он совершил кражу. В работе показывается, что в рамках этой концепции фикция предстает необходимым элементом римского юридического метода, позволяющим отчасти преодолеть зависимость правотворческой инстанции от объективной нормативной структуры общества, существующей от природы.
Второй параграф «Натуралистические представления римлян о праве» посвящен обсуждению натурализма как одной из характерных черт римского правопонимания. Здесь демонстрируется, что соотношение правового и фактического в общественной реальности может быть представлено по-разному: при одном подходе факты социальной действительности сами по себе не обладают никаким правовым значением, обретая его лишь благодаря сознательному и произвольному нормотворчеству; другой подход признает, что социальным фактам объективно присуще правовое значение, что социальная реальность структурирована в правовых понятиях, что в обществе существует правовой порядок, предпосланный сознательному нормотворчеству. Приверженность римлян воззрениям второго типа проявилась в ряде категорий и приемов, многие из которых апеллируют к
-23-
природе. Натурализм римского правопонимания иллюстрируется на трех понятиях – естественного владения (possessio naturalis), натурального обязательства (obligatio naturalis) и естественного родства (cognatio naturalis). Эти примеры показывают, что значимые для права типы социальных фактов нередко мыслились римлянами как существующие от природы, независимо от признания законодателя.
Глава вторая «Фиктивное создание юридического факта как способ оформления нового типа отношений по модели признанного правового института» состоит из двух параграфов. В первом параграфе «Фикция в формуле усыновления» рассматривается древняя процедура усыновления (adrogatio), основанная на фикции: усыновляемого объявляли сыном усыновителя «так, как если бы усыновляемый родился от усыновителя в законном браке». Причины обращения к этому приему юридической техники обнаруживаются в убеждении римлян, что исконный строй семейных отношений, центральным элементом которого была отцовская власть (patria potestas), не поддается законодательному изменению: отношения отцовской власти не могут быть установлены между теми, кто не приходится друг другу отцом и сыном. Рождение в законном браке, отношение «отец-сын» и отцовская власть мыслятся как единый правовой институт, части которого связаны от природы и органически, а не искусственно и механически. При таком взгляде членение института на юридический факт и (привязанные к нему) правовые последствия с последующим переносом последних в новый социальный контекст предстает невозможным: patria potestas неотделима от ролей отца и сына. Поэтому нельзя просто провозгласить на народном собрании отцовскую власть усыновителя над усыновляемым – необходимо допустить, будто налицо все естественные предпосылки ее возникновения.
Как доказывается во втором параграфе «Фикция в законодательстве об опеке», аналогичную интерпретацию выдерживает и фикция, использованная римлянами при конструировании опеки по назначению магистрата. Когда система призвания опекунов, испокон веков представленная опекой по
-24-
завещанию и опекой по закону, стала давать сбои, и потребовалось предоставление соответствующих полномочий магистрату, римляне прибегают к фикции, устанавливая, что назначенный магистратом опекун занимает положение законного, «как если бы он был ближайшим агнатским родственником подопечного»: для распространения отношений «опекун-подопечный» на лицо, которое ни по закону, ни по завещанию опекуном не является, необходимо принять, будто оно отвечает признакам опекуна по завещанию или по закону (римляне выбрали второй вариант), поскольку опека немыслима в отрыве от традиционных оснований ее возникновения.
В третьей главе «Фиктивное устранение или изменение юридического факта как способ ликвидации или модификации его правовых последствий» три параграфа. Первый параграф «Соотношение несуществования, ничтожности и недействительности сделок как проблема науки римского права» посвящен воссозданию римских представлений о недействительности сделки. Доказывается, что римская юриспруденция не проводила последовательного различения между несуществованием и недействительностью сделок, полагая отсутствие эффекта (недействительность) несовместимым с существованием сделки: совершенная сделка не может не вызвать своих естественных последствий. Такие воззрения вынуждали римлян лишать нежелательные сделки существования, а не правового эффекта. Однако закон не в силах просто объявить свершившийся социальный факт, от природы обладающий определенным правовым значением, несостоявшимся. Чтобы лишить факт правового значения, его надо лишить существования, но в то же время его существование объективно и не зависит от законодателя. Диалектическое решение этой проблемы достигается посредством фикции, которая принимает неугодный юридический факт за несуществующий, признавая вместе с тем, что в действительности он имел место.
В параграфе втором «Недействительность юридического факта и устранение юридических фактов с помощью фикции» адекватность
-25-
предложенного объяснения фикции несуществования обосновывается на конкретном материале источников, информирующем об отдельных случаях обращения к этой технике в законах, постановлениях сената, преторском эдикте и сочинениях юристов. Здесь же анализируется использование фикции несуществования для передачи идеи недействительности части сделки.
Параграф третий «Изменение юридических фактов с помощью фикции» посвящен конкретным случаям использования фикции для преобразования свершившихся фактов. Здесь обосновывается, что натуралистическая концепция удачно объясняет и такие фикции: поскольку правовые последствия кажутся римлянам неразрывно связанными с порождающим их юридическим фактом, необходимая в некоторых случаях модификация последствий требует изменения самого факта.
В заключении подводятся итоги выполненного исследования, формулируются основные выводы.
