Цеева Зарема Арсеновна. Отношения Черкессии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты (70-е гг. XV - XVIII вв.)

brief description

Цеева Зарема Арсеновна. Отношения Черкессии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты (70-е гг. XV - XVIII вв.) : Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 : Майкоп, 2004 226 c. РГБ ОД, 61:04-7/1049

Адыгейский государственный университет
На правах рукописи
ЦЕЕВА Зарема Арсеновна
ОТНОШЕНИЯ ЧЕРКЕСИИ
С ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ И КРЫМСКИМ ХАНСТВОМ:
ВОЕННЫЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТЫ
(70-е гг. XV в.-XVIII в.)
Специальность 07.00.02 — Отечественная история
Диссертация
на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Научный руководитель — кандидат исторических наук, профессор Нагучев Д. М.
Майкоп — 2004
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Глава I. Адыго-крымские отношения 26
/ § 1 .Историко-географический контекст
адыго-крымских отношений 26
§ 2. Адыго-крымские военные конфликты:
причины, формы, последствия 52
§ 3. Этнокультурные связи черкесской и татарской элит 82
Глава II. Адыго-османские отношения 113
§ 1. Турецкое присутствие в Черкесии:
масштабы и последствия 113
§ 2. Этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов 141
§ 3. Черкесы в Османской империи: проблемы
адаптации адыгов в оттоманском обществе 164
Заключение 194
Список использованных источников и литературы 200
Список сокращений 218
Приложения 219

bibliography

Отношения же Черкесии с Крымским ханством, как уже было сказано, во многом являлись отражением крымско-османских отношений. Грабительские набеги крымского войска в адыгские земли часто шли в едином русле с попытками Османской экспансии Черкесии. Однако сами крымцы, в отличие от турок-османов, не были способны к территориальным захватам. В этой связи нельзя говорить ни о каком включении адыгских земель или даже их части в территорию Крымского ханства. Речь может идти лишь о подданстве или вассалитете некоторых черкесских обществ Крыму в разные периоды адыгской истории. Это выражалось в нерегулярных выплатах дани крымцам или в участии адыгского войска в Крымских походах (чаще всего - по желанию черкесских владетелей).
В свою очередь, адыги также совершали набеги на Крымское ханство и долгое время были единственными из числа его противников, кто проникал на территорию Крымского полуострова. Однако основной целью этих
военных акций, в отличие от татарских экспедиций в Черкесию, была отнюдь не добыча, а желание воинов прославиться и тем самым повысить свой престиж и социальный статус в обществе, напрямую зависевший от его регулярного участия в сражениях и проявленной им воинской доблести. Но, несмотря на остроту военных конфликтов, отношения между адыгами и татарами не ограничивались военно-политической сферой. Шел интенсивный процесс межкультурного взаимодействия, поскольку контакты между крымцами и черкесами на уровне элитарных кругов перерастали в тесные отношения, осуществлявшиеся через посредство семейно-брачных связей, аталычество и гостеприимство — общественные институты традиционной адыгской культуры. Стоит подчеркнуть, что связи Крыма с адыгскими обществами оказывались тем прочнее, чем более развита была в них иерархическая структура и сильнее позиции дворянства, поскольку родственные отношения существовали, в основном, в аристократической среде.
Именно общение через важнейшие составляющие соционормативной культуры адыгов придавало особую окраску адыго-крымским отношениям и даже направляло их в то или иное русло — в сферу военного противостояния или достаточно мирного взаимодействия. Через призму представлений о долге гостеприимства, о родственном долге, через восприятие общества в свете идеалов «адыгства» и «оркства» преломлялись отношения адыгов с другими народами, в том числе и с крымскими татарами и с турками- османами. То есть этические и ментальные установки этноса проецировались и вовне адыгского социума, влияя на его внешнеполитические ориентиры и зачастую побуждая адыгов действовать не рационально, исходя из представлений о политической выгоде, трезвом расчете, а напротив, даже в ущерб собственным политическим интересам, желая «соблюсти приличия», не запятнать свою честь. По существу, ментальность адыгов становилась одним из факторов, ограничивавших свободу выбора политической ориентации и политического маневра.
Правящие круги Крыма, несмотря на стремление подчинить черкесов своей власти, попали под мощное воздействие элитарной мужской культуры адыгов и воспринимали ее как престижную и референтную. Это нашло непосредственное выражение в обычае передачи принцев-Гиреев на воспитание в адыгские аристократические семьи, где крымская элита постигала тонкости адыгского этикета и черкесского воинского искусства, ориентируясь на поведенческие стереотипы и стандарты мышления адыгского дворянства как образец для подражания.
Поэтому отношения адыгов с крымскими татарами выглядят столь противоречивыми, давая примеры как самых кровавых военных конфликтов, так и тесных родственных связей, которые могли сглаживать агрессивные устремления Крыма и противоречия, возникавшие между Бахчисараем и адыгскими обществами.
Таким образом, подводя итог настоящему исследованию, можно констатировать, что Черкесия в рассматриваемый период была не только объектом, но и активным субъектом историко-культурных процессов рассматриваемой эпохи как в лице этнополитического образования, так и на уровне отдельных субэтносов, княжеских династий и отдельных личностей, волею судьбы вовлекавшихся в водоворот исторических событий. Поэтому при изучении истории Османской империи, Крымского ханства, России и стран Ближнего Востока представляется необходимым учитывать и адыгский фактор.