Эволюция системы тропов псевдотождества в русской поэтической речи (на материале фольклорных произведений и текстов в жанре фольклорных стилизаций XVII-XX вв.)

brief description

Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко
Институт филологии

На правах рукописи

Охрименко Татьяна Владимировна

УДК 811.161.1’373:801.83"16/19"

Эволюция системы тропов псевдотождества
в русской поэтической речи (на материале фольклорных
произведений и текстов в жанре фольклорных стилизаций
XVII-XXвв.)

10.02.02 русский язык

Диссертация на соискание учёной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель:
Слухай Наталья Витальевна
д.филол.н., профессор

КИЕВ - 2009

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.

5

Глава 1. Содержание оси псевдотождества в свете лингвистики, логики, философии, психологи.......................................................

22

1.1. Логико-лингвистическая категория «тождество» как одна из первичных и универсальных основ тропов псевдотождества.

22

1.2. Логико-лингвистическая категория «подобие» как основание тропов, характеризующих расчленённый тип сознания....

44

1.3. Логико-лингвистическая категория «аналогия» один из принципов образования метафоры и композитных переосмыслений...

52

1.4. Мифологическая основа логико-лингвистической категории ассоциации, формализованной архаичными и актуальными тропами..

58

Выводы к главе 1.

64

Глава 2. Особенности формализации архаичных типов тропов псевдотождества в поэтических текстах русского фольклора.

68

2.1. Аллегория переосмысление псевдотождества и смежности, специфицирующее символические значения по принципу партитивной метонимии..

68

2.2. Персонификация в качестве отражения партитивного и космоцентрического устройства архаичной модели мира.............

77

2.3. Ассоциативный параллелизм переосмысление по типу панкосмизма и по принципу партитивной метонимии.

87

Выводы к главе 2.

96

Глава 3. Особенности воплощения переходных типов тропов псевдотождества в русских поэтических подражаниях фольклору XVII XVIII вв. (на материале поэтической речи П.А.Самарина-Квашнина, С.И.Пазухина, М.В.Ломоносова)...

100

3.1. Метафора как переосмысление, совмещающее цельное и расчленённое восприятие мира в границах первого.....................

100

3.2. Персонификация переосмысление оси псевдотождества и смежности, приобретающее функцию посредника между космоцентрической и антропоцентрической моделями мира.....

109

3.3. Образная гипербола, отражающая переход от исконного к расчленённому образному восприятию мира с приоритетным выделением второго......................................................................

119

Выводы к главе 3.

128

Глава 4. Особенности объективации тропов псевдотождества антропоцентрического типа синкретизма в русских поэтических подражаниях фольклору XIХ в. (на материале поэтической речи А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, В.И.Даля, Н.А.Некрасова).

133

4.1. Персонификация как переосмысление псевдотождества и смежности с приоритетным выделением феномена панпсихизма............................................................................................

133

4.2. Метафора троп псевдотождества, утрачивающий способность гармонично совмещать космо- и антропоцентрическую модель мира в границах первой...........................................

144

4.3. Образное сравнение троп псевдотождества, представляющий расчленение исконного тождества и попытку сближения удалённых значений..............................................................

154

Выводы к главе 4.

164

Глава 5. Особенности воплощения актуальных типов тропов псевдотождества в русских поэтических подражаниях фольклору XХ в. (на материале поэтической речи Н.А.Клюева, С.А.Есенина, Е.А.Евтушенко, Б.А.Ахмадулиной)

168

5.1. Персонификация особый синкретизм исконных видов тропов и переосмыслений нового типа............................................

168

5.2. Метафора троп архаичного и нового типа синкретизма, отражающий близкое исконному единство субъекта осмысления и объекта сопоставления...

181

5.3. Образная метаморфоза, представляющая исконное единство с персонификацией и позднейшую связь с метафорой как переход от космо- к антропоцентрической модели мира

190

Выводы к главе 5.

198

Заключение

202

Список использованной литературы...

213

ВВЕДЕНИЕ

Одним из приоритетных направлений современной лингвистики является изучение особенностей языковой формы объективации национально-культурного пространства. К семантическим универсалиям, позволяющим реконструировать основные этапы формирования художественно-языковой картины мира этноса, относятся тропы так называемой метафорической группы, которые занимают центральное место в теории тропов и стилистических фигур. Эти типы переосмыслений восходят к архаичной, народнопоэтической речи, поэтому способны объективировать глубинные, устойчивые значения языка сферы сакрального.
Известно, что тропы метафорической группы вызывали интерес ещё во времена античности и были исследованы Аристотелем, Теофрастом, Цицероном, Квинтилианом, древнегреческими и древнеримскими теоретиками искусства красноречия. Разработка указанных образных единиц находится и в фокусе внимания современных учёных. В частности, они активно изучаются представителями таких направлений лингвистики, как лингвофилософия (Дж.Р.Серл, А.А.Ричардс, М.Блэк, К.К.Жоль), психолингвистика (У.Эко, А.А.Потебня, А.Н.Леонтьев, С.Д.Смирнов), лингвосемиотика (Ю.М.Лотман, А.Ф.Лосев), структурная лингвистика (Р.О.Якобсон, В.Г.Гак, Ю.И.Левин), лингвистическая семантика (В.Н.Телия, Н.Д.Арутюнова, А.А.Тараненко, Л.А.Кудрявцева, И.А.Кулинич), лингвостилистика (Л.С.Ковтун, М.Н.Кожина, Л.Г.Хижняк, Н.И.Бахмутова, И.А.Синица, Я.Г.Мельник), лингвопоэтика (А.Белый, О.М.Фрейденберг, Б.А.Ларин, В.П.Григорьев, Н.А.Кожевникова), когнитивная лингвистика (Р.Гаскелл, Э.МакКормак, Дж.Лакофф, М.Джонсон, Ю.Р.Валькман, Ю.Н. Караулов, А. М. Баранов,
Д.А.Поспелов).
В ряде лингвистических исследований конца ХХ начала ХХI вв. тропы метафорической группы уточняются как переосмысления оси псевдотождества, то есть тождества объективно существующего и положенного в основу переноса признака. Содержание тропеической оси псевдотождества демонстрирует локализацию не только известных координат «псевдотождество» (объективирующееся родовым тропом метафорой, а также персонификацией, аллегорией, метафорическими типами эпитета, перифраза, оксюморона, гиперболы и др.) и «подобие» (объективирующееся разными типами образного сравнения, а также его синкретизмом со стилистическими фигурами). «Тождество» и «подобие» как существенно различающиеся логические категории кладутся в основание традиционного разделения видов переосмысления (С.Л.Франк, П.А.Флоренский, У.Куайн, Г.Миллер, А.Вежбицкая, Г.Райл, Н.Д.Арутюнова, В.Г.Гак). Однако известно, что ещё в античной риторике выделялись тропы на логико-семантической основе аналогии (прежде всего, в трудах Аристотеля, Квинтилиана). В лингвистических исследованиях XIX-XX вв. отмечается, что логико-психологическая категория «аналогия», наравне или с опорой на «ассоциацию», способна выполнять роль средства развёртывания моделей метафоризации, метонимизации, иных «компрессивных» языковых процессов (согласно утверждениям А.А.Потебни, М.М.Покровского, С.Ульмана, К.А.Аллендорф, Ю.Д.Апресяна, М.П.Кочергана, Е.С.Кубряковой, А.А.Тараненко). Поэтому в исследованиях современной школы лингвопоэтики ось псевдотождества уверенно продлевается в сторону убывания отношений тождества между субъектом осмысления и объектом сопоставления тропа вплоть до минимизации подобия, представленной позициями «аналогия» и «ассоциация» (в трудах Н.В.Слухай, И.М.Прожогиной, Л.Ю.Дикаревой, О.Н.Самусенко, О.А.Петриченко, М.О.Елисовой).
В качестве одного из новых и мало разработанных языковедческой наукой направлений изучения тропов псевдотождества следует назвать лингвомифопоэтический вектор. С этой точки зрения метафорические переосмысления описываются как образные единицы, реализующие способность объективировать символические значения мифопоэтического, в широком смысле сакрального, языка. Высказываются мысли о корреляции понятий «тропеическое значение» и «мифопоэтический смысл». Данные идеи находят преломление в трудах лингвистов, литературоведов, фольклористов и мифологов XIX начала XXI вв.: Ф.И.Буслаева, А.Н.Афанасьева, А.А.Потебни, А.Н.Веселовского, И.Огиенко, И.С.Нечуй-Левицкого, А.Белого, Х.Э.Керлота, Э.Кассирера, А.Ф.Лосева, Ю.М.Лотмана, О.М.Фрейденберг, Н.И.Толстого, В.И.Кононенко, В.В.Жайворонка, Н.В.Слухай, А.К.Мойсиенко, Л.И.Шевченко, И.А.Голубовской, Л.И.Белеховой, Т.Е.Кис, Б.П.Иванюка, В.К.Харченко.
Однако исследование общего процесса развития системы тропов псевдотождества как одного из важных механизмов формирования русского поэтического языка от архаичной модели мира к современной находится в кругу нерешённых проблем лингвомифопоэтики и лингвостилистики. Осмысление обозначенной проблемы представляется актуальным в силу того, что позволяет внести вклад в решение следующих общелингвистических вопросов: особенности организации сакрально-мифопоэтического языка; эволюция и перспективы развития тропеической системы псевдотождества как формы объективации национально-культурного пространства; характер связи тропов с мифическим мышлением носителей языка; лингвистическое и логико-философское основание переосмыслений оси псевдотождества; условия синкретизации тропов в процессе их исторического развития.
Осмысление попыток решения этих вопросов приводит к важным результатам. Изучение классических трудов античных риторов даёт основание говорить о том, что ещё в произведениях древнегреческих и древнеримских авторов было представлено осмысление ведущих тропов псевдотождества (во главе с родовым переосмыслением метафорой) в качестве универсальных образных средств, характеризующих креативный народнопоэтический язык. Так, Аристотелем (384 322 гг. до н.э.) создано учение о глубокой укоренённости в основах языка когнитивного принципа метафоры, что нашло отражение как в его работах «Риторика», «Поэтика», «Об искусстве поэзии», так и в современных критических исследованиях О.М.Фрейденберг, М.Л.Гаспарова, А.Ф.Лосева, Н.А.Безменовой, С.С.Аверинцева, Л.А.Ворониной, И.Троцкого, Ф.А.Петровского, Т.И.Ойзерман, Т.А.Миллер и др. Характеристика логико-семиотической позиции структурных компонентов метафоры (субъект осмысления лексический элемент мелиоративной оценки, объект сопоставления приоритетное звено лексикона [11, с. 128; 9, с. 88, 174]) позволяет определить сущность этого переосмысления как одного из первейших механизмов номинации. Он основывается на необходимости осмысления и установления сходства между категориями бытия [11, с. 132; 10, с. 109; 7, с. 186], опирается на принципы олицетворения и динамичности феноменов мира [11, с. 130, 132; 9, с. 195], а также отражает устойчиво позитивную оценочность языка сферы мифологического, сакрального [1, с. 5]. Оценочный компонент является одним из ведущих в структуре метафоры и символа [140, с. 77; 131, с. 44].
В качестве особой, универсальной иерархии типов метафора уже в исследованиях Аристотеля представляла синтез таких различных тропов псевдотождества, как персонификация («вот стоит моё судно»), образная гипербола («десять тысяч благородных дел сотворил Одиссей»), метафорически-метонимическая метаморфоза с семантикой аннигиляции («зачёркивать, резать жизнь бронзой»), образная аналогия («чаша вина для Диониса всё равно, что щит для Ареса») и генитивная метафора («чаша Ареса», «щит Диониса») [10, с. 109]. Метафора виделась родовым тропом для переосмыслений «метафора-загадка», «пословичная метафора» [7, с. 188; 11, с. 133], отражающих аллегорическую спецификацию символических, «таинственных» [11, с. 131] значений.
В трудах Аристотеля особый статус придавался образному сравнению как художественному средству, близкому метафоре. Оно либо располагалось в основе метафоры (и отождествлялось с логическим принципом установления сходства), либо возникало в процессе метафоризации, утрачивая при этом «точность» и «силу» [11, с. 118, 120, 132].
В учении о словесном мастерстве М.Т.Цицерона (106 43 гг. до н.э.), изложенном в работах «Оратор», «Об ораторе», нашла развитие идея о народнопоэтической основе структурных членов «переносных слов», отражающих конкретнообразное мышление [326, с. 231, 234, 237]. Отмеченный древнеримским учёным конкретно-визуальный характер объекта сопоставления тропа подтверждается современными исследованиями по мифопоэтике: тропы способны специфицировать глубинные, символические значения с опорой на сенсорные данные, особенно визуальные как доминирующий вид [119, с. 48-49; 193, с. 11-12]. К выводу об архаичности «переносных слов» близки и высказывания Цицерона о разговорном и поэтическом стилях как нормативных для тропов: именно здесь большинство слов употребляется в переносном значении, «но мы не замечаем этого с такой уверенностью это делается» [326, с. 90, 233]. Известно, что конкретно-чувственное видение мира, ориентация на эмоционально-эстетическое восприятие его располагаются в основе поэтической и разговорной речи [90, с.323]. Указанные идеи находят поддержку в современных исследованиях, посвящённых творчеству Цицерона, в работах М.Л.Гаспарова, Г.С.Кнабе, Е.А.Чиглинцева, Р.Н.Гасилиной, Ф.А.Петровского, Н.Ф.Даратани, А.О.Кораблёва, Т.И.Олийник.
В трудах Цицерона система «переносных слов» уточнялась вычленением из границ метафорических тропов переосмыслений концептуально иной оси оси смежности [326, с. 349]. Принципиальное различение тропов псевдотождества и смежности соответствует современному взгляду на противопоставление метафоры и метонимии: как двух осей языка, двух типов художественной речи и различных спецификаторов архаичных значений [155, с. 521; 279, с. 178]. Однако противоречивым оставался статус образного сравнения как универсального логического принципа установления сходства («связи всего со всем»), кладущегося в основу метафоры, и художественного средства, создающегося в результате пояснения и «прозаизации» метафоры [326, с. 233, 236].
В основание всех переосмыслений древнеримским мыслителем был положен логико-лингвистический механизм установления «точного» подобия, необходимый для означивания и связуемости категорий бытия [326, с. 214, 230, 235-236, 349].
В восточнославянской традиции описания тропов, являющейся преемницей классических образцов античной риторики и представленной, в частности, стилистической теорией М.В.Ломоносова (1711 1765 гг.), идея о народнопоэтической основе употребления тропов находит своё дальнейшее развитие. Труды М.В.Ломоносова в области филологии (такие, как «Краткое руководство к риторике на пользу любителей словесности», «Краткое руководство к красноречию Риторика, показующая общие правила обоего красноречия, т.е. оратории и поэзии, сочинённая в пользу любящих словесные науки») привлекали внимание целого ряда лингвистов и гуманитариев ХХ века И.К.Билодида, В.В.Виноградова, В.П.Вомперского, И.З.Серман, А.Западова, Ю.В.Стенника, А.С.Курилова, А.И.Ефимова и др. Среди отмечаемых идей утверждение стилистического синкретизма черт разговорной, устной и научной, письменной речи [162, с. 209; 287, с. 35-36; 40, с. 14; 64, с. 145]. В трудах М.В.Ломоносова значимой является идея о том, что данный синкретизм возникает на базе креативного народнопоэтического языка с его высокой мелиоративно-эстетической функцией (заложенной в значении субъекта осмысления тропа) и глубокой символичностью содержания (отражённой в общеупотребительной лексике состава объекта сопоставления) [160, с. 177; 105, с. 231; 259, с. 195]. В результате такого синкретизма стирается грань между «низким» стилем, распространённым в разговорной речи и отмеченным «отсутствием» переосмыслений, и «высоким», характеризующимся насыщением стилистических фигур и тропов [93, с. 122].
В руководствах к риторике формируются представления об исконном характере лексики в составе ведущих «риторических фигур» (метафорических и метонимических тропов), которые мыслятся сущностями, искони присущими поэтическому языку и способными задавать нормы стилистического употребления [160, с. 50; 61, с. 32; 88, с. 25-26]. Метафора и метонимия признаются универсальными типами переосмыслений, которые только в единстве способны формировать сущность тропов (прежде всего, персонификации, аллегории, а также тропов в синкретизме с фигурами «перифраз», «гипербола», «ирония») и отражать единый принцип связности элементов бытия [160, с. 50-55, 249]. Данный принцип вновь, как и в античной традиции, отождествляется с образным сравнением («подобными вещами») и вместе представляется универсальным логическим механизмом установления сходства, располагающимся в основании переосмыслений [160, с. 32]. С точки зрения современной теории лингвомифопоэтики упомянутый принцип связности (позиционируемый ещё в античности) можно соотнести с законами партиципации, резонантности и космологичности феноменов универсума «всё связано со всем», «всё явлено во всём» (работы Дж.Купера, Х.Є.Керлота, А.Белого, А.Ф.Лосева, С.А.Токарева, Н.В.Слухай и др.).
Согласно утверждениям Д.И.Чижевского, Т.С.Голиченко, Т.П.Матвеевой, Н.Федорива, С.В.Вакуленко, Л.А.Лисиченко, Л.Довбни, Т.Товкайло, А.И. и А.Н.Колодных, метафорический способ мышления становится основой философско-поэтических текстов Г.С.Сковороды (1722 1794 гг.) украинского мыслителя и интерпретатора классиков античности. Отражая нормы народнопоэтического сознания, художественное и публицистическое творчество Сковороды (песни, стихотворения, трактаты, диалоги, притчи, басни, письма, переводы текстов античности) репрезентирует устойчивый ряд метафорических переосмыслений (метафору, метафору-антитезу, метафорический эпитет, аллегорию, персонификацию, образную метаморфозу) [270, с. 366; 330, с. 26; 178, с. 51; 82, с. 260-261; 128, с. 216]. Эти тропы позиционируют принципы антиномии, декоративной «вычурности» языка эпохи барокко [335; 329, с. 241; 39, с. 11-17] и, вместе с тем, отражают основы первообразного сознания, резонантные и партиципированные мифопоэтические смыслы [279, с. 179].
На восточнославянской почве продуктивные идеи античности получают развитие в свете проблемной связи понятий «троп» и «миф», позволившей вычленить тропы архаичного (первичного), позднейшего (вторичного) и синкретичного образований. В трудах русской мифологической школы XIX в. (в частности, в работах Ф.И.Буслаева (1818 1897 гг.) «Олитературе», «Исторические очерки русской народной словесности и искусства», А.Н.Афанасьева (1826 1871 гг.) «Поэтические воззрения славян на природу», «Происхождение мифа») впервые делается акцент на том, что именно архаичная языковая эпоха соответствует периоду расцвета и многообразия «прототропов». Они созидались благодаря тому, что «разные предметы производили сходное впечатление на человека» [49, с. 63; 20, с. 282-283]. Способствуя переосмыслению «одной высшей силы, везде действующей с одинаковыми правами» [48, с. 137], «прототропы» отражали устойчивый закон связности, партиципации сущего. Обилие образных средств (особенно метафор, персонификаций и метонимий) в архаичный период развития языка обуславливалось мифопоэтическим взглядом на мир: тропы представлялись и в качестве источника мифических представлений, и как их важнейший вербализатор (т.е. спецификатор символических значений, сокрытых в «загадочных» народнопоэтических текстах и устной разговорной речи) [48, с. 137; 19, с. 13; 49, с. 32, 61; 18, с. 219, 143; 299, с. 455-456]. Двойственный характер связи тропа и мифа отмечается и в трудах современных исследователей учения академической школы мифологии А.Л.Топоркова, М.К.Азадовского, Н.Ф.Бельчикова, А.Л.Гришунина и др.
Теоретиками русской мифологической школы XIX в. отмечалось, что в результате ослабления роли первообразного мышления метафора-тождество как архаичный «прототроп», функционально близкий мифологическому тождеству, детропеизировалась и наполняла язык прямыми номинациями [20, с. 282-283; 18, с. 222]. В результате неизбежной актуализации абстрагирующего, расчленяющего сознания метафорические переосмысления могли эволюционировать в метафору-различие как знаково-мыслительную категорию, которая отражает асимметрию плана содержания / плана выражения [48, с. 6; 300, с. 209] и обнаруживает попытки установления нового подобия в различном.
В трудах академика А.А.Потебни (1835 1891 гг.), преемника восточнославянской мифопоэтической традиции, архаичные тропы как «иносказательные» (а именно конкретно-образные) замены отвлечённых понятий представлялись носителями древней образности (поэтической «первообразности») [234, с. 241-242; 229, с. 100; 158, с. 20; 289, с. 69; 185, с. 207]. Анализ работ А.А.Потебни («Эстетика и поэтика слова», «Теоретическая поэтика», «Из записок по теории словесности», «Слово и миф», «Мысль и язык») и посвящённых им критических работ ряда филологов (И.Иваньо, А.Колодной, В.В.Виноградова, В.Франчук, С.И.Сухих, И.Физера, Р.П.Трофимовой, О.П.Преснякова, А.Б.Муратова, Л.Н.Мироновой и др.) показал, что в общее понятие тропа закладывалось двоякое понимание «скачка» или от объективного образа (мифического, первичного, эквивалентного значению), или от субъективного (художественного, вторичного, отличного от значения) к конкретному значению [235, с. 313; 229, с. 406].
В теории А.А.Потебни обозначенные типы тропов не имели чётких границ разделения. На основании изоморфизма мифического / художественного тропов и «ближайшего» / «дальнейшего» значений слова [231, с. 82-83] сформировано представление о двуедином характере актуального типа переосмыслений. Такой характер может быть отмечен и в плоскости союза метонимии (синекдохи) как наиболее древнего тропа, но утрачивающего поэтическую иносказательность в современном языке, и метафоры как универсальной, изобразительной языковой способности, актуализирующей в современном тексте установку на удалённую партиципацию подобие в далёком, различном [237, с. 13, 125; 234, с. 125, 254; 229, с. 589-591; 236, с. 342].
Однако, по мнению А.А.Потебни, главная роль в формировании тропа принадлежит первичному, мифопоэтическому образу [231, с. 129], который отождествляется с внутренней формой слова, с представлением как единичным, концентрирующим признаком и с поэтическим звеном tertium comparationis [239, с. 28-29; 233, с. 212, 216; 229, с. 59;

bibliography

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Теоретическое изучение содержания логико-лингвистических категорий «тождество», «подобие», «аналогия», «ассоциация» как оснований тропеической оси псевдотождества, а также практический анализ языкового материала переосмыслений в поэтических текстах малых жанров русского фольклора и русских поэтических текстах в жанре фольклорных подражаний XVII-XX вв. позволяет сделать выводы о характере развития тропов псевдотождества от архаичной к современной языковой картине мира. Такое развитие можно назвать эволюцией от тождества, близкого мифологическому, к отдалённому подобию, представляющему попытку партиципировать, приблизить к исконному тождеству расчленённые в актуальной картине мира субъект осмысления и объект сопоставления тропа.
Данный вывод получен на основе изучения ряда ведущих тропов псевдотождества, характеризующих русскую поэтическую речь определённых периодов: аллегории, персонификации, ассоциативного параллелизма в народнопоэтических текстах; метафоры, персонификации, образной гиперболы в поэтических подражаниях фольклору XVII-XVIIIвв., персонификации, метафоры, образного сравнения в поэтических стилизациях XIX в., персонификации, метафоры, образной метаморфозы в текстах ХХ в. Описанные виды переосмыслений представляют наиболее частотные тропеические объективации в русском поэтическом языке исследованных текстов.
Материал был получен в процессе осмысления сакральных ситуаций, представляющие системное устройство мифопоэтического языка и одну из закономерностей построения современного поэтического текста. Среди сакральных ситуаций, отражающих священную историю личности, социума и макрокосма, рассмотрены следующие: ситуации антифактивности, инициации, роста, любви, свадьбы, установления родства или отчуждения, битвы с врагом, отгона вредоносных сил или взаимодействия с ними, охраны от потенциальной опасности путём замены табуированных номинаций, ситуации метаморфозы сакральных продуктов деятельности человека (слова, песни), аннигиляции и расчленения объекта, творения или утраты сакрального, ситуация заклинания, а также холистичная сакральная ситуация.
В ходе анализа доказана устойчивость мифопоэтических смыслов в формировании связи субъекта осмысления и объекта сопоставления тропа. Такая устойчивость последовательно отмечается в архаичном мышлении и может сохраняться в авторских текстах, отражающих первообразное сознание. С опорой на мифопоэтическую мотивацию соотношения структурных членов тропа определяется возможность реконструкции архаичных смыслов поэтических переосмыслений и установления условий возникновения, синкретизации принципиально различных видов исконных / неисконных тропов псевдотождества.
Исследование эволюции тропеических комплексов в русской поэтической речи позволяет прийти к выводу о том, что логико-лингвистические категории «тождество», «ассоциация» (неочевидное тождество), «аналогия» (в принципиальных позициях) в сочетании со «смежностью» являются первичными основами тропов псевдотождества, а «подобие» как логико-лингвистический фундамент переосмыслений представляет, вероятно, позднейший механизм образования вторичной номинации.
Категория «тождество» отражает простейшую бинарность отношений между тропеически сопоставляемыми объектами, опирается на мифологическое тождество, представляется точной при создании первообразных наименований, устойчивой во времени (особенно в поэтическом тексте, уходящем корнями в архаичную эпоху), а потому универсальной (т.е. способной в целом характеризовать познавательную деятельность человека).
Материал поэтических текстов русского фольклора показывает, что логико-лингвистическую категорию тождества способны объективировать, в первую очередь, такие исконные, возникшие в архаичный языковой период тропы, как аллегория и персонификация (виды метафоры, часто представленные в фольклорных текстах синкретично). Им присущ первообразный, конкретно-образный характер переосмысления, отражающий «живую», естественную, до сих пор существующую связь с мифопоэтическим значениями. Эти виды переосмыслений являются ведущими спецификаторами символических значений и объективируют категорию тождества, близкого мифологическому. Аллегория как конкретно-образное метафорическое (и персонифицированное) изображение отвлечённой мысли наиболее всего приспособлена к остенсивной (указательной) вербализации символических значений мифопоэтического языка. Персонификация как перенесение признаков и свойств одушевлённого на неодушевлённое отражает глубоко архаичный принцип одухотворённости (в том числе антропоморфности) элементов универсума как часть единого закона космоцентричности сущего.
Анализ поэтических текстов русского фольклора и русских поэтических текстов в жанре фольклорных стилизаций XVII-XX вв. позволяет описать эволюцию архаичных тропов псевдотождества и смежности по направлению к переосмыслениям, приобретающим функцию посредника между космоцентрической (архаичной) и антропоцентрической (современной) моделями мира. Под активным воздействием тропов по типу панпсихизма, выделенных из представлений древнего панкосмизма, исконные виды тропов либо переходят в разряд синкретичных преобразований, совмещающих мифопоэтическое и актуальное восприятие, либо полностью расподобляются. Сакральный, в частности, позитивный, медиативный и апотропеический, смысл древних символов может утрачиваться. Так, в рамках современного типа персонификации выделяются переосмысления по типу панпсихизма, в большей мере характеризующие антропоцентрическую модель мира. Перенос по типу панпсихизма фиксирует расчленение единого бытия, выделение в нём человека как наиболее важного объекта эмоционального восприятия и даже способствует детропеизации исконной персонификации по типу панкосмизма, что может повлечь за собой утверждение полной профанизации (поглощение мира хаосом). Прежде, в первообразном сознании, персонификация по типу панпсихизма выстраивала аналогии к устройству панкосмического универсума.
К архаичным тропам, включённым в рамки функционирования аллегории и персонификации, относится ассоциативный параллелизм. Традиционно причисляемый к конструкциям образного сравнения, данный вид переосмысления обнаруживает основу в логико-лингвистическом механизме ассоциации. Как автоматически возникающая динамическая мыслительная структура, ассоциация в рамках переосмысления рефлексирует воспроизведение, прежде всего, глубинных, символических значений. Архаичный ассоциативный параллелизм отражает ассоциативный механизм установления неочевидного тождества, близкого мифологическому. Благодаря действию устойчивого психологического ассоциатива (специализированного типа символических значений) отмечается изоморфическая связь ведущих компонентов субъекта осмысления и объекта сопоставления параллелизма. В русских фольклорных текстах ассоциативный параллелизм отражает, в основном, перенос по архаичному типу по типу панкосмизма.
К позднейшим ассоциативным тропам следует отнести инерционный тип переосмыслений, представляющий собой либо метафорический троп, который распространяется и поясняется сравнительной конструкцией узуального содержания, либо синкретизм прямой номинации и расширяющего её образного сравнения. Инерционный троп как композитное образование одновременно отражает логико-лингвистические отношения тождества и подобия. В структуре инерционного тропа особый, двойной tertium comparationis фиксирует связь максимально далёких по семантике кауземы (субъекта осмысления в ассоциативном тропе) и рефлексемы (объекта сопоставления). Их «вольным» сочетанием достигается впечатление речевого контраста, нацеленного на отражение категории «тождество-различие».
Исследуемый пласт народнопоэтических текстов позволяет описать исконные типы тропов в качестве синкретичных образований на оси псевдотождества и смежности. Логико-лингвистические отношения смежности, кладущиеся в основание переосмыслений и объективирующиеся, прежде всего, метонимией, представляются равновеликими «тождеству». Оба типа регламентированы единым, устойчивым законом партиципации сущего и принадлежат к числу первичных и универсальных феноменов языковой картины мира. Мощное воздействие принципа партитивной метонимии, действующего на оси смежности и подчиняющегося закону партиципации, или сопричастности, языка сакральной подсистемы («всё связано со всем»), отмечается на весь ряд архаичных тропов псевдотождества. Суть принципа партитивной метонимии состоит в постоянной и резонансной соотнесённости феноменов лингвистики сферы сакрального, а именно значения общего символа и его множественных субститутов. Так, в рамках ассоциативного параллелизма каузема способна ориентировать на онтологическую завершённость в рефлексеме своего ведущего символического компонента, устроенного согласно партитивной метонимии.
Анализ архаичных типов переосмыслений (на оси псевдотождества и смежности) позволяет уточнить связующее звено их структуры tertium comparationis, которое реализуется благодаря изоморфизму маркеров преодоления миров, партитивно формализованного в субъекте осмысления и объекте сопоставления тропа. Благодаря принципу действия партитивной метонимии обнаруживаются и приёмы реализации профанно осмысляемых тропов. Так, профанная антитеза персонификаций расподобляется в результате выделения аллегорического эпитета как звена наивысшей мелиоративной оценки, закономерной в языке сакрального.
Анализ исследованных поэтических текстов показал, что в архаичный период развития языка родовой троп координаты псевдотождества метафора как самостоятельный вид переосмысления обнаруживает нечастотную объективацию. Хотя она, как и персонификация, присутствует в архаичных синкретичных видах тропов и фигур: в образных типах эпитета, метаморфозы и перифраза.
Образная метаморфоза возникает на базе одного из наиболее важных типов мифопоэтических значений (метаморфоз) и отражает оборачиваемость неживого мира в живой и наоборот согласно законам постоянства трансмутаций универсума и одухотворённости сущего. Поэтому она входит в число ведущих тропеических способов спецификации символа: конкретизацию, одухотворение и оборотничество. Образная метаморфоза отражает исконное единство с персонификацией и позднейшую связь с метафорой как взаимосвязь космо- и антропоцентрической моделей мира.
Причиной возникновения образного (чаще аллегорического, конкретно-образного) перифраза в архаичную эпоху можно считать действие логики бриколажа и «маскировочной» функции языка, предоставляющего замену табуированной номинации.
Образным эпитетам принадлежит особая роль в устройстве космоцентрического типа связи между изоморфами, к примеру, в составе ассоциативного параллелизма. Аллегорические эпитеты способны отражать устойчивый символизм признаков сущего.
В авторских текстах русских поэтических подражаний фольклору родовой троп псевдотождества занимает одну из активных позиций и гармонично синкретизируется как с архаичными, так и позднейшими видами тропов и фигур образными типами гиперболы, оксюморона, иронии, аналогии, сравнения, инерционными ассоциативными тропами, а также различными композитными, развёрнутого типа переосмыслениями, созданными одновременным пересечением нескольких координат тропеической оси. При преимущественном сохранении ведущей роли архаичных тропов отмечается появление новых преобразований как знаков абстрагирования, субъективизации, антропоморфизации и усложнения первообразного тождества.
Метафорические типы гиперболы, оксюморона, иронии, а также генитивная метафора представляют, в основном, позднейшие синтетические образования. Все они строятся по единому логическому принципу «тождество-различие» изменённому варианту логической категории «тождество», близкое мифологическому. В согласии с таким «удалённым партиципированием» сущего (выраженным неправдоподобным преувеличением в метафоре-гиперболе, противоречием в метафоре-иронии, формальной алогичностью в метафорическом оксюмороне, семантической завуалированностью и одновременно прозрачностью смысла в генитивной метафоре) эти тропы представляют попытку установления нового тождества в далёком подобии.
От современных типов названных тропов отличается архаичная образная гипербола (представляющая преувеличение не вредоносного воздействия, а возможностей одухотворённого мира, в частности, «чудесных» воплощений универсального символа вселенной, действия нечёткого, генерализированного множества одухотворённых феноменов), оксюморонная образная метаморфоза (сочетание противоположного с целью аннигиляции одного из составляющих или показатель амбивалентности категорий бытия), гиперболическая образная метаморфоза (знак отчуждения до аннигиляции), архаичная образная ирония (представляющая развитие одного феномена на фоне забвения другого, далёкая от сарказма). Архаичный образный оксюморон, благодаря которому материализация «нечистой силы» аннигилировалась, со временем приобретает статус пейоративно оцениваемого феномена.
Расчленённый тип сознания характеризуют и такие видоизменённые типы переосмыслений псевдотождества, как обратно-табуированный или ироничный образный перифраз (утрачивающий апотропеическую функцию замены табуированной номинации, создающий изменённые коды переосмысления, например, в ситуации любви «грубая власть мужского начала», «женская любовь как товар»), неисконная образная метаморфоза (со значением аннигиляции живого, полезного, жизненно-необходимого, а не постоянства перевоплощений; образная метаморфоза, отражающая черты расчленённого сознания, может представлять самоаннигиляцию в пассивной позиции непротивления / привлечения энтропии как нарушения гармоничных, но закономерно не противодействующих принципов вселенной), метафора-различие (с максимальной удалённостью категорий разъединённой и неодушевлённой материи), а также приёмы реализации персонификации и метафоры, которые в единстве с образной метаморфозой-аннигиляцией указывают на необратимое превращение одухотворённого существа в неживой предмет.
Изменения тропеического статуса фиксируют утрату медиарной (связующей, формализованной архаичным типом tertium comparationis) и, следовательно, апотропеической (защитной) функций как наиболее важных в языке сферы сакрального. Поэтому в поэтических подражаниях фольклору отмечается появление «искривлённых» фольклорных формул, целый ряд сакральных ситуаций изменяет своё содержание. Так, холистичная ситуация замещается представлениями о мощи сакрального «низа» универсума. Ситуация любви описывает невозможность инициации мужского / женского начал. В «искривлённой» ситуации отгона вредоносных сил присутствие демонологического начала фиксируется, однако не предполагает изгнания. Сакральная ситуация гармоничного перехода между полимирами универсума уступает позиции ситуации наивысшего напряжения духовных сил человека в этическом спектре «любви-ненависти».
Среди новообразованных, композитных типов тропов, представляющих собой попытки совместить космо- и антропоцентрическую модели мира, находятся этимологическая метафора, метафора с обыгрыванием внутренней формы (с эффектом «блуждающего» корня), развёрнутая перифрастическая метафора, метафора в рамках антанакласиса.
Близок универсальному статус логико-лингвистической категории аналогии, которая способна располагаться в основании метафорического тождества и участвовать в создании позднейших, композитных тропов. Как один из основополагающих принципов тропеического устройства, аналогия представляет собой перенос информации о свойствах одного или ряда однотипных объектов на сопоставляемые объекты. Она отражает устойчивый принцип партиципации сущего и с этой точки зрения соотносится с иными логико-лингвистическими категориями в основании тропов, которые представляют законы мифопоэтического, резонирующего сознания.
Анализ современных поэтических текстов подражаний фольклору показал активность композитного тропа «образная аналогия». От метафоры его отличает одновременное, вербализированное присутствие в тексте субъекта осмысления и объекта сопоставления диахронически удалённых ситуаций, а также возможность их прямого и обратного переосмысления. Однако так же, как и при метафорическом отождествлении, в результате аналогического переосмысления сопоставляемые свойства субъекта осмысления и объекта сопоставления тропа накладываются друг на друга. В результате аналоги резонируют, отражая тождество, а не «кажущееся» подобие. Сопоставляемые члены образной аналогии (субъект, т.е. модель, и объект, т.е. прототип) выполняют двойную роль (создают не только явный, но и глубинный, обратно-резонирующий смысл), а общий признак сравнения вследствие того же резонирующего эффекта получает двойственный характер, подобно tertium comparationis в инерционном тропе.
В результате исследования оформляется предположение о логической категории тождества как производящей основе для тропов, объективирующих логико-лингвистическую категорию подобия. Обе категории (тождества и подобия) отражают единый закон партиципации бытия и фиксируют этот процесс в терминах универсального, изначально данного, вербализированного / невербализированного tertium comparationis. Но именно подобие становится свидетельством дальнейшего развития переосмыслений. Усложняется мыслительная конструкция уже тринарная, расчленённая и варьирующаяся. Связующий признак если и вербализируется, то семантически сужается. Интенсифицируется субъективный фактор сходство устанавливается индивидуально.
Логико-лингвистическая категория подобия тропеически объективируется, прежде всего, образным сравнением. Оно представляет собой сопоставление прямой номинации и её метафорического переосмысления, которые грамматически связываются посредством союзов сравнения. В структуре образного сравнения именно метафорическая часть (объект сопоставления) как изначальная, устойчивая и символически глубокая отражает суть всей номинации. Союзы сравнения в силу своей «приблизительной» семантики представляют исконное тождество как неустойчивое, подвергающееся субъективной переоценке. Частный связующий признак видится вариативным, неполным или даже несущественным и может полностью опускаться, не изменяя основного смысла высказывания. В образном сравнении с невербализированным tertium comparationis фиксируется наибольшее приближение к первичному тождеству, так как все признаки метафорической номинации накладываются на прямую.
К видам образного сравнения относится тропеическая конструкция «творительный сравнения». Это образное сравнение в форме творительного падежа отражает подобие субъекта осмысления (прямой номинации) и объекта сопоставления (метафоры) как «приблизительное», неточное событие. «Творительный сравнения» обнаруживает точки пересечения с архаичным тропом координаты псевдотождества образной метаморфозой, однако, как феномен современного, расчленяющего сознания, не утверждает реальности перевоплощения.
В русских поэтических подражаниях современной эпохи в развитии тропов псевдотождества обнаруживаются две ведущие тенденции. С одной стороны, продолжает фиксироваться расчленение тождества субъекта осмысления и объекта сопоставления тропа. С другой стороны, в границах переосмыслений (в том числе среди образных сравнений) отмечаются попытки сближения удалённых значений. Универсальные логико-лингвистические категории «тождество», «подобие», «аналогия» и «ассоциация», кладущиеся в основание актуального типа переосмыслений, обнаруживают тесную сочетаемость и диффузность, в связи с чем открывается возможность продуктивного сосуществования мифопоэтического и секуляризированного языка образов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. 100 найвідоміших образів української міфології / [під загал. ред. О.Таланчук]. К.: „Автограф”, Книжковий дім „Орфей”, 2007. 460 с. (Сто найвідоміших).
2. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С. С. Аверинцев. М.: Языки русской культуры, 1966. - 448 с.
3. Академические школы в русском литературоведении / [под ред. Н.Ф. Бельчикова, А.Л. Гришунина]. М.: Наука, 1975. 516 с.
4. Алешка Т. Словесный рай / Татьяна Алешка // Б.Ахмадулина. Проза поэта. М.: Вагриус, 2001. С. 5-9.
5. Аллендорф К.А. Значение и изменение значений слов / К.А.Аллендорф // Учёные записки I-го Москов. пед. ин-та иностр. яз. им. М.Тореза. 1965. Вып. 32. С. 3-171.
6. Аникин В.П. Метафора в загадках / В.П.Аникин // Фольклор как искусство слова: [сб. статей / ред. В. П. Аникин и др.] Вып. 5. Художественные средства русского народного поэтического творчества: Символ, метафора, параллелизм. - М.: Изд-во МГУ, 1981. С. 53-66.
7. Античные теории языка и стиля (антология текстов) / [под ред. О.М. Фрейденберг]. СПб.: «Алетейя», 1996. 368 с.
8. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика / Ю.Д.Апресян. М.: «Наука», 1974. 367 с.
9. Аристотель и античная литература / [под ред. М.Л. Гаспарова]. М.: Наука, 1978. - 232 с.
10. Аристотель. Об искусстве поэзии / Аристотель. М.: Худож. лит, 1957. 129 с.
11. Аристотель. Риторика. Поэтика / Аристотель. М.: «Лабиринт», 2000. 224 с.
12. Арутюнова Н.Д. Тождество или подобие? / Нина Давыдовна Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики [под ред. В.П. Григорьева]. М.: «Наука», 1983. С.3-22.
13. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Нина Давыдовна Арутюнова // Теория метафоры: Сб. науч. тр. [пер. с анг., фр., нем., исп., польск. яз. / общ. ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской]. М.: Прогресс, 1990. - С. 5-32.
14. Арутюнова Н.Д. Синтаксические функции метафоры / Нина Давыдовна Арутюнова // Известия АН СССР. М.: Наука, 1978. Т. 37. № 3. С. 251-262. (Серия литературы и языка).
15. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Нина Давидовна Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
16. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (Синтаксис и лексика) / Нина Давыдовна Арутюнова // Лингвистика и поэтика / [ред. В.П.Григорьев]. М.: Наука, 1979. С. 147-173.
17. Астафьева Л.А. Параллелизм в лирических песнях / Л.А.Астафьева // Фольклор как искусство слова. Вып. 5: Художественные средства русского народного поэтического творчества: Символ, метафора, параллелизм / [ред. В.П. Аникин]. М.: Изд-во Москов. ун-та, 1981. С. 87-101.
18. Афанасьев А.Н. Народ художник. Миф. Фольклор. Литература / А.Н.Афансьев [сост. А.Л.Налепин]. М.: Сов. Россия, 1986. - 367c. - (Б-ка русской критики).
19. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифологическими сказаниями других родственных народов: в 3-х томах / А.Н.Афансьев. М.: Изд-во К.Солдатенкова, 1865-1869. Т.1. - 1865. 800 с.
20. Афанасьев А.Н. Происхождение мифа / А.Афанасьев. М.: Индрик, 1996. 640 с.
21. Ахмадулина Б. Проза поэта / Белла Ахмадулина. М.: Вагриус, 2001. 270с.
22. Ахмадулина Б. Сочинения [в 3-х томах]. Т. 1. / Белла Ахмадулина М.: ПАN. Корона-принт, 1997. - 614с.
23. Ахмадулина Б. Сочинения [в 3-х томах]. Т. 3. / Белла Ахмадулина М.: ПАN. Корона-принт, 1997. - 630с.
24. Ахмадулина Б.А. Бог / Белла Ахатовна Ахмадулина // Новая газета. № 17. 10.03.2008.
25. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С.Ахманова. М.: «Советская энциклопедия», 1969. 608 с.
26. Ашукин Н. Описание книг из библиотеки Некрасова / Н.Ашукин // Литературное наследство. М., 1949. Т.53-54. - С. 359-432.
27. Бабич Н.Д. Практична стилістика і культура української мови: навч. посіб. [для студ. філол. спец. вищ. навч. закл.] / Н.Д.Бабич Л.: Світ, 2003. 432 с.
28. Бадер В.І. Стилістика української мови: навч. посіб. [для студ. вищ. навч. закл.] / В.І.Бадер. Луганськ: Вид-во СНУ ім. В. Даля, 2006. 204 с.
29. Базанов В. Поэзия Сергея Есенина / В.Базанов // С. Есенин. Стихотворения и поэмы. М.: «Худ. лит-ра», Тб., «Сабчота Сакартвело», 1975. 304 с.
30. Балашов Н.И. Структурно-реляционная дифференциация знака языкового и знака поэтического / Н.И.Балашов // Известия АН СССР. М.: Наука, 1982. - Т. 41. № 2. С. 125-135. (Серия литературы и языка).
31. Балашова Л.В. Метафора в диахронии / Л.В.Балашова. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та, 1998. - 216 с.
32. Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики / Н.А.Безменова. М.: «Наука», 1991. 215 с.
33. Бекеш Н. Зовнішня і внутрішня аналогія в українській мові / Н.Бекеш // Вісник Львівського університету / [ред. Т. Ю. Салига]. Львів: Львівський нац. ун-т ім. І.Франка, 2004. Вип. 34. Ч. 1. С. 56-61. (Серія філологічна).
34. Белехова Л.И. Историческая ретроспектива словесного поэтического образа как художественной категории / Л.И.Белехова // Вісник Черкаського державного університету ім. Б.Хмельницького. Серія „Філологічні науки”. 1999. - № 11. С.82-99.
35. Белецкий А.И. Изображение живой и мёртвой природы // Избранные труды по теории литературы / А.И.Белецкий. М.: Просвещение, 1964. С. 403-421.
36. Белый А. Символизм как миропонимание / А.Белый [сост., вступ. ст. и примеч. Л.А.Сугай]. - М.: Республика, 1994. - 528 с. - (Мыслители XX века).
37. Белый А. Слово о Поэте / А.Белый // Торжественный венок. М.Ю.Лермонтов. Слово о Поэте. 1837-1999. М.: Прогресс, 1999. С. 123.
38. Берест Т.М. Функції і семантика міфологізмів у сучасній українській поезії / Т.М.Берест // Вісник Харківського державного ун-ту. - 1999. № 448. С. 248-288.
39. Билыч Т.А. Г.С.Сковорода. Выдающийся украинский философ XVIII века / Т.А.Билыч. К.: Издательство Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко, 1953. 40 с.
40. Білодід І.К. Вчення М.В. Ломоносова про три стилі і його значення в історії російської і української літературних мов / І.К.Білодід. К.: Наук. думка, 1961. - 36 с.
41. Бірюкова О. Фольклоризм як елемент мовно-образної системи поезії української діаспори / О.Бірюкова // Вісник Луганського пед. ун-ту ім. Т. Шевченка. 2003. Вип. 3 (59). С. 132-136.
42. Бланшо М. Восходящее слово, или Достойны ли мы сегодня поэзии? / М.Бланшо // Новое литературное обозрение / [под ред. И. Прохоровой]. М.: НЛО, 1999. № 39. С. 201-206.
43. Блэк М. Метафора / М.Блэк // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 153-172.
44. Большой психологический словарь / [под ред. Б. Мещерякова]. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003. 672 с.
45. Борисенко Ю.И. О дискуссионных вопросах трактовки гиперболы в русском литературном языке / Ю.И.Борисенко // Речевое общение (теоретические и прикладные аспекты речевого общения). - 2006. - № 8-9. - С. 182-187. (Специализированный вестник).
46. Бродский И. Зачем российские поэты?.. / И.Бродский // Звезда. 1977. №4. С. 4-5.
47. Булаховский А.А. О некоторых вопросах и задачах сравнительно-исторического изучения славянских языков // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка. 1950. Т.IX. - Вып. 2.
48. Буслаев Ф. Исторические очерки русской народной словесности и искусства: в 2 т / Ф.Буслаев. СПб.: Изд.Д. Е. Кожанчикова, Т.1. - 1861. - 480 с.
49. Буслаев Ф. О литературе. Исследования. Статьи / Ф.Буслаев. М.: Художественная литература, 1990. - 512 с.
50. Бутенко Н.П. Словник асоціативних норм української мови / Н.П.Бутенко. Львів: «Вища школа», 1979. 120 с.
51. Вавилов С.И. Глаз и Солнце / С.И.Вавилов. М.: Наука, 1976. 127 с.
52. Василишин Я. Метафоричні символи і їх універсальні функції у творчості М.Осадчого / Я.Василишин // Вісник Прикарпатського ун-ту. Серія: Філологія. - 1999. Вип. 4. С. 108-116.
53. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Анна Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.
54. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / А.Н.Веселовский. Л.: «Худож. лит-ра», 1940. С. 125-199.
55. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография / Виктор Владимирович Виноградов. М.: Наука, 1977. 312 с.
56. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы / Виктор Владимирович Виноградов. М.: Наука, 1976. 512 с.
57. Виноградов В.В. История русских лингвистических учений / Виктор Владимирович Виноградов. М.: Высшая школа”, 1978. 367 с.
58. Виноградов В.В. О теории художественной речи / В