Каргаполова Ирина Александровна. Лингвистические и социокультурные факторы лудического речевого поведения

brief description

Каргаполова Ирина Александровна. Лингвистические и социокультурные факторы лудического речевого поведения : диссертация ... доктора филологических наук : 10.02.04 / Каргаполова Ирина Александровна; [Место защиты: ГОУВПО "Российский государственный педагогический университет"]. - Санкт-Петербург, 2008. - 483 с.

ГОУ ВПО "РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ А.И. ГЕРЦЕНА"
На правах рукописи УДК 811.111
05.20 0.8 00847
КАРГАПОЛОВА Ирина Александровна
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФАКТОРЫ ЛУДИЧЕСКОГО РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ
Специальность: 10.02.04 - германские языки
ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора филологических наук
Научный консультант - доктор филологических наук, профессор М.В. Никитин 
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 5
Глава I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОСТРОЕНИЯ
ТЕОРИЙ ЛУДИЧЕСКОГО РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ 16
1.1. Проблема определения языковой игры в современной
лингвистике 16
1.2. Модели лудического речевого поведения: сходства и различия 47
1.3. Онтологический статус понятия "языковая игра" 70
1.3.1. Языковая игра и юмор: концептуально-методологический
анализ 71
1.3.2. Языковая игра и лингвистический эксперимент: продолжение
концептуально-методологического анализа 94
1.4. Опыт построения теорий лудического речевого поведения:
критерии адекватности 109
Выводы по главе I . 131
Глава II. ЛИНЕАРНЫЕ И ИНФЕРЕНЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ
ОПИСАНИЯ ЛУДИЧЕСКОГО РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ 135
2.1. Линеарная теория языковой игры: принципы описания
и экспланаторный потенциал 136
2.2. Инференционная (циркулярная) теория языковой игры:
мысленный эксперимент 162
Выводы по главе II 202
Глава III. ИНТЕРАКЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ ОПИСАНИЯ
ЛУДИЧЕСКОГО РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ 206
3.1. Научные предпосылки и общие положения интеракционной
теории языковой игры 206
3.2. Фольклорные истоки языковой игры 215
3.3. Акциональный план языковой игры (коммуникативно¬
прагматический аспект лудического речевого поведения) 229
3.4. Языковая игра в свете 3-х направлений "народной лингвистики"
(эпистемологический аспект лудического речевого *
поведения) 247
3.4.1. Лексикографическое (аналитическое) направление 250
3.4.2. Экспериментальное ("эмпирическое") направление 256
t
3.4.3. Художественно-коммуникативное направление 265
3.5. Языковая игра в категориях драматургической социологии
(микросоциологический аспект лудического речевого поведения) 286
Выводы по главе III 311
Глава IV. ЛИМИНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ: ЛУДИЧЕСКАЯ РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В КУЛЬТУРНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ 316
4.1. Лиминальность как антропологическая категория 316
4.2. Языковая игра как метакоммуникативная речевая
деятельность 323
4.3. Фактор "безопасного" риска 329
4.4. Фактор "структурной невидимости" и идея равенства 339
4.5. Регрессивные и псевдорегрессивные тенденции 347
4.6. Моделирование препятствий 360
4.7. Антиструктурные тенденции 379
4.8. Парателический характер лудической речевой деятельности:
функции языковой игры 401
4.8.1. Терапевтическая функция 405
4.8.2. Социализирующая функция 409
4.8.3. Социально-идентифицирующая функция (установление
внутригрупповой солидарности) 415
4.8.4. Функция ситуативно-ролевого дистанцирования 417
4.8.5. Ксеноденотативная функция 422
4.8.6. Адаптивная функция 425
з

4.8.7. Комментирующая функция 434
Выводы по главе IV 440
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 442
БИБЛИОГРАФИЯ 447
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 482

bibliography

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Опыт исследования лудического речевого поведения показывает, что лингвистическое понятие "языковая игра" столь же размыто и трудно опре-делимо, сколь и родовой его термин ("игра"). Чтобы "не потерять объект", исследователь может либо продолжить поиск более точных определений (что вряд ли возможно в случае открытых понятий), либо до бесконечности ас- пектизировать объект (что, судя по существующим концепциям языковой иг¬ры, происходит в современной лудологии), либо найти новую (желательно широкую) перспективу для рассмотрения объекта, отойдя от традиции его исследования. В данной работе предпринята попытка осуществить третью возможность.
Обращение к исходному (антропологическому) определению игры как символической (симулятивной) деятельности, включающей два плана - авто-трансформационный и акциональный ("перевоплощение + действие"), и пе¬ренос этого определения на видовое понятие ("языковая игра"), меняет онто-логический статус объекта и тематизирует в нем то, что обычно остается за рамками лудологических исследований - драматическое начало, "исполни-тельскую компетенцию" и стереотипы ритуального ("симулятивного") пове-дения. Исследование этих планов игры невозможно при имманентном под¬ходе, предлагаемом большинством теорий поэтического языка, и неполно в рамках современной неориторики, идеи которой концептуально переклика¬ются с основными положениями теории речевых актов. Для объяснения и систематизации фактов речевой деятельности с выраженным драматическим началом (т.е. вписывающихся в формулу "перевоплощение + действие") была предложена теоретическая программа, апеллирующая к категориям внешней лингвистики и взаимодействующих с ней дисциплин (социологии, фолькло-ристики, культурной антропологии). Значительная часть исследования по-священа обоснованию этой программы. Последнюю, в общем и целом, мож¬но охарактеризовать перифразом слов А.Е. Кибрика, сказанными по анало¬гичному поводу: она
* не оригинальна (идея "внешнего" изучения художественной ре¬чевой деятельности не нова, как и требование комплексного, многоуровнего подхода к ней);
* дискуссионна (что не всегда является признаком слабости теории или ее бесперспективности);
* декларативна (в понятийный аппарат программы в качестве клю-чевого вводится гипотетический конструкт — "лиминальность", подлежащий более основательной эмпирической проверке);
* фрагментарна (все пункты программы нуждаются в большей ил-люстративности, и каждый из них может быть развернут в отдельное иссле-дование).
По замыслу автора данного исследования, программа, условно назван¬ная "теорией лудической компетенции в рамках социо- и антрополингвисти¬ки", планировалась в соответствии с требованиями, предъявляемыми к со¬временным лингвистическим теориям (синтезирующий характер, политетич- ность, "радикальный прагматизм", понимаемый как гуманистическая направ¬ленность на изучение "психосоциального субъекта" речи, эссенциализм или феноменологизм, и ориентация на интеракционную модель общения). Соот-ветственно, теория не приемлет узких концепций языковой игры (например, игры как технико-поэтического приема, средства осуществления риториче¬ской интенции, вида комического и т.д.) и имеет целью "выход в широкую систему речи", аналогом которой является повседневный фольклор (в осо¬бенности малые его жанры). На этой "территории" сходятся интересы лин¬гвистики, лудологии и фольклористики. Анализ фольклорного материала (включая "фольклор речевых ситуаций"), фактов "народной лингвистики" и результатов социолингвистического тестирования подтвердил реальность и раскрыл смысл понятий "лудическая компетенция" и "стихийная рефлексия над языком".
Как и всякая теория, исследующая речевое поведение человека, пред-ложенная программа стремится включиться во "всеобъемлющую концепцию культуры", важное место в которой отводится описанию символических дей-ствий неутилитарного характера, к каковым, в частности, относятся действия ритуальные и игровые. Апелляция к культурологическим (антропологиче¬ским) категориям открыла возможность (в рамках обсуждаемой программы) рассмотреть человека (психосоциального субъекта речи) в "зеркале языковой игры" и, в свой черед, исследовать последнюю не в качестве самоценного "объекта", а как важную составляющую символического события (действа), как часть психологического, социокультурного и лингвистического опыта, приобретаемого в игре per se. Определение игры как лиминального вида дея-тельности, признание ее (в этом качестве) антропологической универсалией и последующее введение понятия "лиминарный дискурс" позволило объеди¬нить (парадигматизировать) "разрешающие" дефиниции языковой игры, обобщить разнородные данные, на изучение которых направлены сущест¬вующие лудологические концепции, и идентифицировать рефлексы ритуала (т.е. "карнавализованные стереотипы мышления и поведения") в праздноре¬чевых жанрах и малых фольклорных и псевдофольклорных формах.
Взятое за основу определение игры, записанное в виде театроведческой формулы (перевоплощение + действие) и обнаруживающее концептуальную связь с тезисами драматургической социологии (о "квазитеатральности" по-вседневной жизни, об игровой природе человеческого взаимодействия, о ре-пертуаре социально-коммуникативных ролей и неизбежности опы- та/искусства самопрезентации), было переведено на язык лингвистических терминов. Это позволило раскрыть введенное Р. Якобсоном понятие "расще¬пленности" языкового сознания, свойственное адресантам и адресатам по¬этических (лудических) сообщений. Использованием микросоциологических категорий в лингвистических целях было доказано, что явление полиглоссии или разноречия, отражающее диалогичность (интертекстуальность) сознания и многоликость ("дивидность") человеческого Я, не ограничивается сферой художественной литературы, а распространяется на "широкую систему ре- чи", поддается анализу и особенно ярко проявляется в лудической речевой деятельности.
Следование "принципу экспансионизма", декларированное в начале ис-следования, открыло новые возможности для типологизации "языковых игр". Совмещение данных лингвистики, социологии, антропологии и фольклори-стики, расширило метаязык лингвистической лудологии и позволило диффе-ренцировать игры не по онтологическому признаку, а на принципиально иных основаниях. Так были выделены эзотерические и экзотерические игры; игры с текстом, текстурой и контекстом; игры, инициированные разными ти¬пами адресантов ("автор", "стратег", "протагонист", "аниматор"), и ориенти¬рованные на разные типы адресатов (прямого, косвенного, коллективного, опосредованного и т.д.); игры I, II, III уровней коммуникативной компетен¬ции; игры с языковыми правилами, конвенциями употребления (логономиче¬скими правилами) и коммуникативными стратегиями (или игры с кодом, дискурсом, культурой).
Исследовательская программа, ориентированная на интеракционную модель коммуникации, первоначально замышлялась как проект общей лудо- логической теории. В действительности же она стала дополнением к теориям художественной речевой деятельности, представленным в работе под именем линеарных (кодово-информационных) и циркулярных (инференционных) по-этик. Сравнительный анализ трех типов теорий показал, что между ними су-ществует определенное разделение функций, что в значительной степени объясняется характером данных, на систематизацию которых эти теории из-бирательно направлены. Так, линеарные концепции достигают наибольшей объяснительной силы при описании лудической речевой деятельности с до-минирующим компонентом "play" (свободная, эвристичная, экстатическая, "эволюционная" игра). В онтологических классификациях ей соответствуют "головокружительные игры" и "игры случая". Инференционные теории, на-против, более пригодны для описания "закрытых", структурированных игр по заранее установленным правилам ("games"). Их онтологическим корреля¬том являются, прежде всего, стратегические или агонистические языковые игры, способные "превращать враждебность во взаимодействие". Интеракци¬онные теории направлены на исследование игр с доминантой "performance" (исполнительская природа, ярко выраженное драматическое начало), что на языке онтологических понятий означает "миметические/мимикрические иг¬ры" или "игры подражания". Избирательность в подходе к материалу ("доте-оретической базе данных"), присущая всем названым теориям, определяет и другие их приоритеты. Понятийный аппарат линеарных теорий наилучшим образом приспособлен для описания игр с языковыми правилами. Инферен- ционные теории ориентированы на исследование игр с конвенциями (или ло-гономическими правилами). В фокусе внимания интеракционных теорий на-ходятся лудические речевые стратегии. Аналогичное разделение функций (между теориями) обнаруживается и внутри других типологичских схем. Так, "игры с текстурой" получают наиболее адекватное объяснение в терминах линеарных теорий. "Игры с текстом" более доступны для анализа в рамках инференционных теорий. Для описания же "игр с контекстом", понимаемом в самом широком смысле — как контекст культуры, необходим концептуаль¬ный (хотя и весьма эклектичный) аппарат интеракционных теорий.
Выводы, полученные в результате метатеоретического сравнения, де¬лают неактуальным разговор о каком-либо методологическом превосходстве того или иного подхода. Тематизируя один из трех ключевых аспектов игры per se, и соответственно исходя из разных (но не противоречащих друг другу) представлений о том, что такое "языковая игра", названные теории связаны отношением взаимодополнительности. Опыт же построения единой лудоло- гической, лингвистически ориентированной теории, одинаково приемлемой для всех трех планов игры, следует признать скорее отрицательным, чем по-ложительным.