Национальный вопрос в III Государственной Думе России, 1907-1912 гг. Зорин, Владимир Юрьевич

brief description

Оглавление диссертациикандидат исторических наук Зорин, Владимир Юрьевич
Хас-Мамедов, например, говорил: «Мы полагаем, что власть не должна делать никакого различия между национальностями, мы полагаем, что национальности должны пользоваться одинаковыми правами и нести одинаковые обязанности. Только при этом условии возможно доверие населения к власти, а без этого нет здорового управления». Гайдаров же отметил, что натравливание национальностей друг на друга, стремление развить у местного населения сепаратизм с применением крайне жестких мер под видом системы подкупов и взяточничества - характерная черта управления краем русской бюрократией. Защищая интересы горского населения Дагестанской области и Закатальского округа, он указывал, что «кавказские горцы, будучи крайне чутки в культуре, до сих пор служат объектом завоевательных стремлений для администрации», которая стремится их «согнуть в бараний рог» (24).
В противовес им националисты и правые (Павлович, Тимошкин, Замысловский, Ладомирский)) твердили о бедствиях русских в регионе. Один из лидеров правых Н.Е. Марков-2 требовал от государственной власти устранить сепаратизм, особенно армянский, декларировал страшную опасность панисламизма для России, ссылаясь на деятельность мусульманской группы в Думе. Он заявил, что «русскому государству надлежит опираться единственно на великий, мощный, богатый русский народ», что долгом русского депутата считает «высоко держать знамя русской государственности, перед которой туземцы должны постоянно склоняться». Представителей народов Кавказа он предупреждал: «.не надейтесь на автономные республики, их не будет, ибо русский великий, мощный, богатый народ живет, и жизнь его так могуча, что перед нею ваши, хотя и почтенные, но мелкие жизни должны стушеваться» (25).
Левых парламентариев поддержали кадеты. Так, Степанов февраля отметил, что политика русификации усилилась с 1881 г., когда был отозван наместник в. кн. Михаил Николаевич, и она создала глубокую рытвину между населением и властью, развела их по разные стороны баррикад, к тому же вызвав рост национального самосознания. Он видел выход в том, чтобы заменить произвол законом, ввести широкое местное самоуправление, обеспечить защиту жизни мирных жителей, т.е. обеспечить нормальный гражданский правопорядок на Кавказе. Примечательно, что даже гр. Бобринский-2 признал, что «у нас не было систематической, последовательной, честной и закономерной политики на Кавказе», что страшно запутаны отношения собственности и т.д. Милюков, отмечая невежественность чиновничества на Кавказе, губительную политику администрации в центре и на местах по отношению к региону и его населению, высказался весьма примечательно: «Кавказское население нельзя ни смести с лица земли, как советует нам депутат Марков, ни управлять им по старой системе», - подчеркивал лидер кадетов П.Н. Милюков (26).
Формирование системы многопартийности и парламентских механизмов в России происходило в обстановке социально-политической нестабильности и во многом именно ею и было вызвано. Поэтому объективно достаточно скромный потенциал компромиссного развития общества, в том числе в национальной сфере, реализовывался крайне редко. Находясь на разных полюсах политического спектра, правые и левые фракции при слабости центра чаще всего не желали идти навстречу друг другу, толкуя общенациональные (общероссийские) интересы нередко прямо противоположно. Это отразилось в оценках думскими фракциями состояния межнациональных отношений, средств их гармонизации и, как правило, закрывало путь к согласованным действиям членов представительного органа.
Депутатам от революционных партий каждый случай нарушения прав национальностей давал повод для обвинений в адрес власти и призыва к радикальному изменению государственного строя, что только и могло, по их мнению, исключить новые проблемы. Частное, локальное решение' вопроса становилось неважным, и не случайно в предложениях левых в Думе по национальным проблемам редко содержались конкретные конструктивные меры по их урегулированию. Саму Думу и себя в ней они рассматривали не как структуру государственной власти, обладающую определенным потенциалом преобразования авторитарного режима, а как несущественную уступку царизма, стремясь «использовать» парламент и свое пребывание в нем в интересах революции. В своих выступлениях депутаты-революционеры требовали от власти невозможного - радикальной смены курса и создания условии для свободного самоопределения народов. Это, безусловно, вносило дополнительный деструктивный элемент в отношения Думы и правительства.
Правые же, в свою очередь, в качестве одного из главных аргументов для оправдания репрессивных акций властей в национальных регионах указывали на революционную деятельность национальных и социалистических партий и организаций. Такая ситуация давала возможность исполнительной власти манипулировать разногласиями в Думе для проведения своей линии.
Н.С. Чхеидзе, в частности, в своих выступлениях аргументированно показал, что обвинения кавказских народов в сепаратизме - злостная выдумка. Земельная политика правительства в регионе ухудшает положение крестьян, школа стала местом инквизиции, а не просвещения, суд - органом черносотенной политики, администрация переполнена взяточниками и провокаторами. Именно это вызывает революционное брожение. Сами же межнациональные конфликты, прежде всего армяно-азербайджанские, как отмечал Гегечкори, инспирированы правительством. К тому же власти поощряют насильственные акции карательных отрядов, преследуют культурно-просветительные и экономические национальные организации (27).