Шерепітко Анастасія Сергіївна Когнітивні моделі об’єктивації вічності в російській лінгво- культурі

brief description

Шерепітко Анастасія Сергіївна, тимчасово не працює: «Когнітивні моделі об’єктивації вічності в російській лінгво- культурі» (10.02.02 - російська мова). Спецрада Д 26.001.19 у Київському національному університеті імені Тараса Шевчен­ка

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
КИЕВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМЕНИ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО
ИНСТИТУТ ФИЛОЛОГИИ
На правах рукописи
УДК 811.161.1:801.82
Шерепитко Анастасия Сергеевна
КОГНИТИВНЫЕ МОДЕЛИ ОБЪЕКТИВАЦИИ ВЕЧНОСТИ
В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
Специальность: 10.02.02 – русский язык
Диссертация
на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Научный руководитель
Снитко Елена Степановна
доктор филологических наук, профессор
Киев – 2017
2
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ .................................................................................................................... 3
РАЗДЕЛ 1. КОНЦЕПТ ВЕЧНОСТЬ
КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВОКОГНИТИВНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ................. 10
1.1. ВЕЧНОСТЬ как константа русской лингвокультуры: пути лингвистического
освещения концепта. ................................................................................................. 10
1.2. Особенности типологизации ключевых концептов культуры. ВЕЧНОСТЬ как
абстрактный концепт................................................................................................. 20
1.3. Особенности лингвокогнитивного моделирования абстрактных концептов.
Метафорическая и когнитивно-дискурсивная модели. ......................................... 39
1.4. Выводы к Разделу 1. ........................................................................................... 53
РАЗДЕЛ 2. МИФОЛОГИЧЕСКИЕ, РЕЛИГИОЗНЫЕ, ОБЩЕНАУЧНЫЕ
ИСТОЧНИКИ ФОРМИРОВАНИЯ ЛИНГВОКОГНИТИВНЫХ МОДЕЛЕЙ
ВЕЧНОСТИ ................................................................................................................. 56
2.1. Особенности христианского представления о вечности. ............................... 56
2.2. Вечность в лексиконе, символике и ритуалистике восточных славян.......... 68
2.3. Философская интерпретация моделей вечности. ............................................ 89
2.4. Кризис представлений о вечности в информационном обществе. .............. 112
2.5. Выводы к Разделу 2. ......................................................................................... 118
РАЗДЕЛ 3. ОСОБЕННОСТИ ВЕРБАЛИЗАЦИИ КОГНИТИВНЫХ
МОДЕЛЕЙ ВЕЧНОСТИ В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ........................ 122
3.1. Метафорические когнитивные модели вечности. ......................................... 122
3.1.1. Пространственные модели вечности. .......................................................... 122
3.1.2. Темпоральные модели вечности. .............................................................. 160
3.1.3. Антропоморфные модели вечности.......................................................... 180
3.2. Когнитивно-дискурсивные модели вечности. ............................................... 187
3.3. Выводы к Разделу 3. ......................................................................................... 192
ЗАКЛЮЧЕНИЕ......................................................................................................... 196
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ........................................... 215
3
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Одним из приоритетных заданий
современной науки о языке является исследование особенностей лингвальной
репрезентации когнитивных структур как особых форм кодирования и хранения
информации в человеческом сознании. Этот вопрос является ключевым для всех
когнитивно ориентированных лингвистических направлений, однако
специфическим является ракурс рассмотрения данной проблематики в рамках
каждого из них. Когнитивная лингвистика и психолингвистика занимаются
изучением общих принципов структурирования знаний в сознании человека,
способами языкового представления которых выступают когнитивные структуры
различной конфигурации: концепт, фрейм, гештальт, сценарий и т.д. В то время
как базовой задачей лингвокультурологии и этнолингвистики является описание
данных структур с точки зрения их содержательной, функциональной,
этнокультурной и т.п. специфики. Общим для всех направлений является выбор
когнитивной модели как универсального механизма описания языковых
репрезентаций различных форм знания и познания.
Метод когнитивного моделирования опирается на положение о том, что
концептуальные системы человека базируются на чувственном опыте,
следовательно, мысль в своей основе образна, и даже неподвластные
непосредственному чувственному восприятию объекты концептуализируются
посредством апелляции к образу [Лакофф 1987; Филлмор 1982; Демьянков,
Кубрякова 1996; Поляков 2004; Ремхе 2007; Снитко 2016 и др.]. Поэтому именно
когнитивное моделирование выступает эффективным способом экспликации
концептуального содержания умопостигаемых сущностей, не имеющих
предметных референтов в мире вещей. Концептами такого рода выступает
большинство так называемых констант культуры, описание которых является
одним из самых популярных направлений лингвистических исследований в
славистике 2000-х гг., о чем свидетельствует постоянно растущее число
индивидуальных и коллективных монографий и диссертационных работ в данной
области [Дорофеева 2002; Салалыкина 2003; Воркачев 2003, 2007;
4
Голубовская 2004; Кононенко 2004; Слухай 2005; Кузнецова 2005; Погосян 2005;
Степанов 2007; Близнюк 2008; Ваховская 2011; Гудкова 2012; Клименко 2012;
Сафина 2014; Фрасинюк 2014; Сахнюк 2014; Черненко 2016 и мн. др.], появление
концептуальных антологий и сборников-концептуариев [Степанов 2001; Карасик,
Стернин 2005–2011; Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005, 2012; Пименова 2005].
Однако, несмотря на повышенное внимание лингвистов к концептам абстрактной
природы, должной теоретической разработки данное явление на данный момент
не получило. На сегодняшний день в русистике имеется лишь несколько
небольших по объему исследований, посвященных отдельным аспектам
формирования и функционирования концептов абстрактных объектов [Попова
2003; Чернейко 1997; Карасик 2002; Саевич 2013; Ефимчук 2014 и др.], однако
вопрос систематизации теоретических сведений относительно специфики их
природы, структуры и взаимоотношений с другими типами концептов (в
частности, с признаковыми, акциональными, темпоральными концептами)
остается открытым. В свете всего сказанного, перспективным представляется
исследование особенностей лингвокогнитивного моделирования абстрактных
концептов на примере концепта ВЕЧНОСТЬ как примера реализации
специфических структурных характеристик данного лингвоконцептуального
явления.
С одной стороны, актуальность исследования концепта ВЕЧНОСТЬ как
категории, тесным образом связанной с понятием времени, выступающей
“посредником” при организации времени и истории в культуре [Смолина 2007],
подтверждается устойчивым интересом лингвистов к изучению общих
особенностей концептуализации времени, рассмотрению разных аспектов
соотношения научного, религиозно-философского понятий времени и его наивноинтуитивного образа, объективированного в системе языка [Яковлева 1994;
Булыгина, Шмелев 1997; Арутюнова 2002; Evans 2004; Падучева 2000; Шведова
2006, Афанасьева 2006; Маслова 2008 и др.], описанию различных темпоральных
концептов [Яворская 1997; Чугунова 2009; Кошелев 2010; Ухналева 2015 и др.],
выявлению универсальных и этноспецифичных элементов в их содержательных
5
структурах [Толстая 1995; Михеева 2003; Мищенко 2005; Ведина 2007,
Левкиевская 2009; Черная 2010; Вендина 2010 и др.].
С другой стороны, не менее актуальным является исследование ВЕЧНОСТИ
как самостоятельного концепта, организующего систему человеческих
представлений о жизни и смерти, молодости и старости, бессмертии и загробной
жизни [Смолина 2007], поскольку данный концепт является константой [Степанов
2001] и “экзистенциальной установкой” [Вышеславцев 1955] русской культуры.
Описание идеи ВЕЧНОСТИ является объектом постоянных научных поисков
представителей российской философии и культурологии [Гуревич 1984, Смолина,
Астапов 2004, Гайденко 2001, Красильникова, Гусейнов 2013 и др.]. При этом в
русистике на сегодняшний день данный концепт практически не представлен.
Исключением являются немногочисленные изыскания в вопросах происхождения
концепта ВЕЧНОСТЬ [Степанов 2001], описания религиозных факторов его
формирования [Постовалова 2011, 2012, 2014], выяснения некоторых аспектов его
взаимодействия с концептом времени [Яковлева 1994; Рябцева 1997;
Широкова 2010].
Таким образом, актуальность настоящего исследования обусловлена, с
одной стороны, необходимостью систематизации теоретических сведений о
природе, структуре и особенностях когнитивного моделирования абстрактных
концептов, а с другой – недостаточной разработанностью смыслового содержания
концепта ВЕЧНОСТЬ как одной из констант русской лингвокультуры.
Теоретико-лингвистическую основу диссертации составили
лингвистические разработки в области когнитивной лингвистики [Минский 1979;
Лакофф, Джонсон 1987; Вежбицкая 2001; Кубрякова 1992; Кубрякова, Демьянков,
Панкрац, Лузина 1996; Булыгина, Шмелев 1997; Болдырев 2004, Болдырев 2016;
Попова, Стернин 2005, 2007; Селіванова 2008; Падучева 2010; Скребцова 2011;
Слухай, Снитко 2011; Пименова 2013], теории когнитивного моделирования
[Лакофф 2004; Демьянков 1996, Резанова 2002; Поляков 2004; Ремхе 2007;
Жаботинская 2009; Панкратова 2009], феноменологии абстрактного имени
[Успенский 1997; Чернейко 1997; Яковлева 2000; Попова 2003; Новицкая 2006;
6
Колокольникова 2009; Иванова 2012], лингвокультурологии и
лингвоконцептологии [Бабушкин 1996; Слышкин 2000; Маслова 2001;
Зусман 2003; Воркачев 2003, 2007, 2012; Карасик 2001, 2002, 2005;
Приходько 2009; Голубовська 2010; Красных 2011], этнолингвистики и
мифопоэтики [Толстой 1995; Толстой, Толстая 2013; Колесов 1996;
Конобродська 1999; Седакова 2004; Слухай 2005; Снитко, Кулинич 2005;
Левкиевская 2010, 2012].
Связь работы с научными программами, планами, темами.
Исследование связано с научными разработками кафедры русской филологии
Института филологии Киевского национального университета имени Тараса
Шевченко в рамках утвержденной Министерством образования и науки Украины
научной темы “Мови і літератури народів світу: взаємодія і самобутність”
(№ 11БФ044-01).
Цель исследования – определить и проанализировать комплекс
когнитивных моделей вечности и способов их лингвальной объективации в
русской лингвокультуре.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1) обосновать лингвокультурную значимость концепта ВЕЧНОСТЬ как
константы русской культуры, обобщить представленные в лингвистической
литературе сведения о данном концепте;
2) систематизировать теоретические сведения об абстрактных концептах
и их структурных особенностях, выявить и описать особенности и
закономерности когнитивного моделирования абстрактных концептов;
3) рассмотреть экстралингвистические факторы формирования
исследуемого концепта; проследить особенности языковой интерпретации
комплекса религиозных, мифологических, общефилософских и естественно
научных представлений о вечности;
4) выявить, описать и проанализировать особенности вербализации
метафорических (пространственных, темпоральных и антропоморфных) и
дискурсивных когнитивных моделей вечности на материале русского языка.
7
Объект исследования. Лексико-фразеологические вербализаторы
лингвокогнитивных моделей вечности.
Предмет исследования. Особенности репрезентации базовых когнитивных
моделей объективации вечности в русском лингвокультурном пространстве.
В качестве материала исследования выступили лексико-фразеологические
вербализаторы лингвокогнитивных моделей вечности (более 500 лексикофразеологических единиц и более 1500 контекстов). Анализировались данные
лексикографических источников: этимологических, исторических, толковых,
переводных, ассоциативных, фразеологических, паремиологических словарей;
словарей синонимов русского языка; словарей поэтических образов, метафор,
эпитетов русской литературы; этнолингвистических, мифопоэтических словарей1
.
Широко использовались текстовые источники – фольклорные тексты и
произведения русской художественной литературы XVIII–XXI вв. Контексты
употреблений основных вербализаторов когнитивных моделей вечности были
отобраны с помощью Национального корпуса русского языка
(http://www.ruscorpora.ru/).
Методы исследования. Выбор методов обусловлен целью, задачами
исследования и спецификой исследуемого объекта. В диссертации использованы
описательный, сопоставительный, индуктивный методы с применением приемов
наблюдения, сравнения, обобщения, интерпретации, классификации,
систематизации данных; проведен синтез разнонаправленных лингвистических
методов, в частности, метод когнитивного моделирования реализован в
комплексном объединении с методиками концептуального анализа, включающего
элементы этимологического, дефиниционно-компонентного, семантического,
паремиологического, дистрибутивного описания, а также элементы
контекстологического и дискурсивного анализа.
Научная новизна работы состоит в том, впервые реализована
систематизация лингвистических сведений относительно структурных и
типологических особенностей концептов абстрактных объектов как
1 Список лексикографических источников см. на с. 242.
8
специфического явления в общей концептуальной системе; впервые реализовано
комплексное описание особенностей формирования и вербализации содержания
концепта ВЕЧНОСТЬ (как базового мировоззренческого концепта и константы
русской культуры) на основе синтеза метода когнитивного моделирования с
элементами лингвокультурологического, этнолингвистического,
теолингвистического подходов к анализу концептуальных структур.
Теоретическая значимость исследования заключается в систематизации
лингвистических разработок в области определения понятий когнитивной модели
и в обобщении теоретических сведений относительно особенностей когнитивного
моделирования абстрактных явлений; полученные результаты развивают общую
теорию типологии концептов, вносят вклад в осмысление особенностей
функционирования концепта ВЕЧНОСТЬ в русской лингвокультуре в аспекте его
взаимодействия с другими ключевыми культурными константами (в частности, с
категориями пространства, времени, жизни, смерти и бессмертия). Примененный
в работе синтетический подход, базирующийся на объединении
разнонаправленных лингвистических методик к анализу концепта, может быть
применен в исследовании и описании когнитивных моделей объективации других
мировоззренческих концептов в различных национальных концептосферах.
Практическое значение работы состоит в возможности использования
полученных результатов в курсах по когнитивной лингвистике,
лингвокультурологии, этнолингвистике. Материалы исследования могут быть
использованы при подготовке учебно-методических работ по указанным курсам, а
также при составлении лингвокультурологических словарей концептов.
Основные положения и результаты исследования прошли апробацию на
международных и всеукраинских научных конференциях: Всеукраинской
научной конференции при участии молодых ученых “Філологічна наука в
інформаційному суспільстві” (10.04.2014, Киев), Международной научной
конференции “Сучасна філологія: парадигми, напрямки, проблеми” (9.10.2014,
Киев), Всеукраинских научных чтениях при участии молодых ученых “Дух
нового часу у дзеркалі слова і тексту” (8–10.04.2015, Киев), Международной
9
научной конференции “Сучасна філологічна наука в міждисциплінарному
контексті” (8.10.2015, Киев), Международной научной конференции “Urgent
problems of Philology and Linguistics” (15.11.2015, Будапешт), Всеукраинских
научных чтениях при участии молодых ученых “Мова і література в глобальному
і локальному медіапросторі” (5–6.04.2016, Киев).
Основные положения диссертационного исследования изложены в семи
публикациях, четыре из которых опубликованы в изданиях, утвержденных
Министерством образования и науки Украины как специализированные, одна
статья – в зарубежном издании, а также одна статья – в отечественном издании,
зарегистрированном в международных каталогах научных изданий и
наукометрических базах данных Index Copernicus, ScholarGoogle, РИНЦ и др.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех разделов,
заключения, списка использованной литературы (314 позиций). Полный объем
диссертационной работы – 244 с. (объем основного текста – 213 с.).

bibliography

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Концепт ВЕЧНОСТЬ, анализируемый как константа русской лингвокультуры,
представляет собой феномен сложной природы, аккумулирующий в себе
многовековой опыт рефлексии человеческого сознания над вопросами о времени
и его необратимости, жизни и ее скоротечности, смерти и бессмертии как
возможности вечного существования. В русской культуре данный концепт
выполняет функцию экзистенциального и телеономного концепта, ряд ученых
считает “установку на вечность” специфической чертой русского национального
характера.
Во всех представленных на сегодняшний день попытках описания
содержания данного концепта в русистике ВЕЧНОСТЬ рассматривается в тесной
взаимосвязи с концептом ВРЕМЯ. Основные аспекты лингвистического
исследования особенностей взаимоотношений времени и вечности сводятся к
рассмотрению вечности в качестве референта темпоральных конструкций
прошедшего и будущего, старого и нового, старости и молодости, бесконечной
длительности и мига настоящего, сакрального (священного) и профанного
(мирского, обыденного) времени. Однако, как показало исследование, несмотря
на тесную связь с феноменом времени, ВЕЧНОСТЬ представляет собой образование
иной природы: в отличие от всех временных явлений ВЕЧНОСТЬ относится к числу
неизмеримых, умопостигаемых, не подвластных чувственному восприятию
феноменов, кодируемых с помощью абстрактных концептов.
Абстрактные концепты – это особый тип концептов, противопоставленный,
с одной стороны, предметным культурным концептам (к которым в широком
смысле относятся артефактные, ландшафтные, природные концепты, антропо- и
зооконцепты), с другой – признаковым, акциональным концептам. С помощью
абстрактного концепта кодируется абстрактный объект в его целостности, а не
только его отдельно взятое свойство или действие. В качестве объектов
абстрактных концептов выступают сложные интеллигибельные феномены,
которые формируются не на базе ощущения, а на базе понимания, и относятся к
сфере духовного, а не материального.
197
Типологическими характеристиками абстрактных концептов являются
отсутствие вещного референта и неподвластность чувственному восприятию,
мотивирующих появление в их структуре образов особого типа – мыслительных
структур в противоположность чувственно-наглядным образам предметных (в
широком смысле) концептов. Образ абстрактного концепта формируется за счет
привязки к нему образов наблюдаемых, материальных объектов. Основным
механизмом, позволяющим наиболее полно эксплицировать данного рода образы
является когнитивная модель. Когнитивные модели ВЕЧНОСТИ как сложного
абстрактного концепта сформированы под непосредственным влиянием
комплекса мифологических, религиозных, философских и естественнонаучных
представлений о данном феномене.
Утверждение ВЕЧНОСТИ как самостоятельного концепта в концептосфере
русской культуры напрямую связано с распространением христианства и
дальнейшем закреплении православия как доминирующей конфессии на
территориях проживания носителей русского языка и культуры. В христианском
представлении вечность одновременно соотносится с божественной благодатью и
божьей карой, с вечным блаженством праведников в раю и вечными,
нескончаемыми мучениями грешников. В первом случае акцентируются
концептуальные признаки вневременности, надвременности, полноты времени,
всесобранного времени, во втором – томительной длительности, мучительно
долго длящегося времени, но не обязательно бесконечно долго.
Христианская догматическая модель вечности в русской культуре была
синкретизирована с комплексом архаичных мифологических представлений о
смерти и загробной жизни души, выработанном в русской народной культуре как
части общеславянской духовной культуры. Два смыслоцентра, вокруг которых
формируется комплекс мифологических представлений славян о вечности – это
душа и “тот свет”. Основные свойства души как носителя вечности и
бессмертного начала в человеке – это невидимость, чистота, способность летать.
В отличие от христианской догматической традиции, народная культура также
предполагает существование нетленных частей тела, способных осуществлять
198
переход в вечность вместе с душой. “Тот свет” выступает пространством,
изоморфным вечности. Различные способы выхода души из тела,
объективированные в системе языка, демонстрируют архаичные представления об
устройстве пространства вечности. Так, по народным представлениям славян,
вечность может располагаться как очень далеко (в том числе, за водной
преградой), так и совсем близко, как внизу, так и на верху; в вечности
одновременно и тепло, и холодно, и светло, и темно. Обитателями вечности
являются души умерших предков, а также святые, ангелы и Господь Бог. Вечная
жизнь души устроена по подобию жизни земной: душа сохраняет прижизненные
привычки, потребности и способности человека. Примечательно, что в народной
танатологии присутствует представление об индивидуальной судьбе души в
вечности, которая моделируется в зависимости от поведения человека при жизни
и от степени выполнения его родственниками всех предписаний погребальнопоминального обряда.
Третьим источником формирования исследуемого концепта выступают
базовые общефилософские концепции вечности, которые строятся вокруг трех
традиционных представлений о вечности как надвременной, вневременной
идеальной реальности (иерархическая модель), как бесконечной
продолжительности, бесконечного хода времени (темпоральная модель) и как
всецелой собранности времени, полноты времен в вечности, в том числе полноты
момента настоящего (историческая модель). Все три модели были подвергнуты
анализу и рефлексии русской философской мыслью, в частности,
представителями так называемой религиозной философии. Следуя христианской
традиции разрешения оппозиции времени и вечности, русская религиозная
философия опровергает темпоральную модель вечности как бесконечной
продолжительности во времени и отдает предпочтение исторической модели, в
соответствии с которой вечность рассматривается как смысл человеческого
существования и альфа и омега истории. В отличие от догматического
христианства, религиозная философия рассматривает вечность не как
надвременную, противостоящую времени и над временем превалирующую
199
реальность, а как вневременное бытие, неподвластное временному, но и не
давлеющему над ним. Кроме того, специфичной является и реализация
исторической модели вечности, поскольку она рассматривается не в контексте
цели всего человечества и смысла мировой истории, а в контексте нации и
отдельно взятой личности.
Естественнонаучные представления о вечности строятся вокруг двух
равноправных взглядов на феномен времени: согласно одному из них, время есть
вечное движение, бесконечная смена однообразных моментов, согласно второй
точке зрения – время направлено, необратимо, когда-то началось и когда-то
закончится. Физика ХХ в. пришла к возможности серьезного научного
рассмотрения вопросов о происхождении и направленности времени, о
возможности вневременного бытия, которые в рамках традиционной физики
относились к области фантастики, вымысла. Эти идеи были развиты в учении о
суперчеловечестве русского космизма – научного направления, появившегося на
стыке философии и физики. Представители данного направления утверждали
возможность достижения вечности технократичным путем. Однако, на
сегодняшний день научный прогресс привел человечество не к достижению
бессмертия, а лишь к созданию симулякра вечности – Интернета.
Под непосредственным влиянием комплекса мифологических, религиозных
(христианских), философских и естественнонаучных концепций сформировалась
система базовых метафорических и когнитивно-дискурсивных моделей вечности,
отражающих особенности наивно-языкового (обыденного) представления о
вечности и вечном, характерного для русского лингвокультурного пространства.
Данные модели получили разностороннее отражение в системе русского языка
(обнаруживаются в словарных толкованиях, синонимических рядах,
сочетаемостных характеристиках, данных этимологии слов-репрезентантов
концепта ВЕЧНОСТЬ (лексемы вечность, вечный, вечно, вечное, век и др.), во
фразеологии и паремиологии русского языка, в данных направленного
ассоциативного эксперимента, зафиксированных в ассоциативных тезаурусах
русского языка), а также в русскоязычных фольклорных, сакральных и
200
художественных текстах разных эпох, что доказывает, с одной стороны, их
историческую устойчивость, а с другой – значимость объективируемого ими
концепта для русской культуры в целом.
В ходе исследования было выявлено три группы метафорических
(пространственные, временные и антропоморфные) и две группы когнитивнодискурсивных (с негативной оценкой, с позитивной оценкой) моделей вечности.
1. Пространственная метафорическая модель является центральным и
самым продуктивным способом объективации вечности. Пространственное
моделирование вечности как умопостигаемого объекта высшего уровня
абстракции обычно усложняется за счет сопряжения пространственных образов с
элементами других культурных кодов, в частности, предметного (код
пространства, окультуренного человеком) и духовного (код аксиологического
пространства моральных ценностей и эталонов). Так, исследование показало, что
для русской лингвокультуры характерными являются традиции представления
вечности в образах бесконечного пространства, пространства загробной жизни,
неизмеримого в размерах резервуара (в котором по-разному очерчены пределы
его существования).
Метафорическая модель “Вечность как бесконечное пространство”
получила широкое отражение в словарных толкованиях вечности (как
бесконечности, бесконечного бытия, бесконечного существования, бесконечного
пребывания, пространственной бесконечности, неизмеримости), в системе
синонимов (лексемы бесконечный, бесконечность открывают синонимические
ряды слов вечный, вечность). Моделирование вечности как безграничного,
безрубежного, безмерного пространства наиболее репрезентативно реализуется в
образе бездны. В языке русской художественной литературы часто встречается
образ бездны вечности, обладающий бинарной символикой: он соотносится с
семантикой бесконечной пространственной протяженности по оси вертикали,
вектор которой может быть направлен как вниз, так и вверх. Метафора безднывечности как области абсолютного низа реализуется в образах пропасти,
пучины, жерла, ямы (вербализаторы – сочетания с глаголами падения:
201
провалиться в вечность, упасть в вечность). Метафора бездны-вечности как
области абсолютного верха соотносится с образами неба, звездного неба,
Млечного пути (вербализаторы - выр. небо - нетленная риза, древний как звезда,
неизменны как звезды на небе). Обе метафоры получили широкую реализацию в
языке художественной литературы: Один удар – и долог дикий крик Из мрамора, в
болотах Петрограда. Упасть всем веком. В вечность. В одночасье...
(Васильева С. В. Так быть или не быть), Рухнули в вечность два столпа Церкви
Русской – Алексий и Никанор (Леонтьев К. Н. Над могилой Пазухина), Мы уходим
в вечность, в млечность Звезд, сиявших зря, Нас уводит в бесконечность Черножелтая заря (Иванов Г. В. “Мир торжественный и томный...”), Промчатся
быстрые года и канут в небо голубое (Белый А. “Когда обрывистая высь...”).
Образы вечности-пропасти и вечности-неба выступают семантически
взаимозаменяемыми, что связано с фольклорной традицией использования
мифологем высоты и глубины с одной и той же смысловой нагрузкой (Высота ли,
высота поднебесная / Глубота, глубота акиян-море... (Народная былина).
Пространственные оппозиции верх-низ, в соответствии с которыми
структурируются все метафоры вечности, моделируемой по признаку
бесконечной пространственной протяженности, наделяются символикой
хорошего, божественного и плохого, земного соответственно. Это мотивирует
появление двух сопутствующих метафор вечности – пространства тьмы и
пространства света (вербализаторы вечный свет, благо, блаженство, покой и
вечная тьма, казнь, мука, погибель). Метафорические модели вечности как
области низа-тьмы и верха-света отражают глубинную связь комплексов наивноязыковых представлений о вечности и смерти, вечности и душе, вечности и Боге,
которые лежат в основе моделирования вечности изоморфной пространству
послесмертия.
Метафорическая модель “Вечность как загробный мир” восходит, с
одной стороны, к христианской модели вечности как обители бога и пространства
вечной жизни души, с другой – к системе мифологических представлений об
устройстве загробной жизни, характерной для народной славянской культуры
202
(вербализаторы вечная жизнь, до самой вечности, вековечность, вековечный,
вечная память, вечный покой, вечная слава кому-л., вечный сон, заснуть (спать,
уснуть, почить и т.п.) вечным (последним, могильным и т.п.) сном, вечный огонь,
устар. вечнодостойный памяти, вечный суд, вечное петье и т.п.). Представление о
вечном как о загробном отражено в паремиологическом фонде русского языка:
Смерть злым, а добрым вечная память. Царство небесное, вечный покой, вечная
память! Собачий вой – на вечный покой. Мертвому вечная память; дураку со
святыми упокой. В русской фразеологии данная модель реализуется в устойчивых
сочетаниях с общим значением ‘умереть’: занести ногу в вечность, переселиться
в вечность, пристать к вечности, переселиться (отойти, отлететь) в вечность.
В соответствии с метафорической моделью пространства загробного мира
Вечность получает значение места, куда уходят/ переходят умершие, которое
представляется в образах: конечного пункта дороги жизни, последнего
пристанища души (Достиг пристанища ты в кроткой ладие И вечности с
холмов житейско видишь море: Твое превыше туч в спокойстве бытие; А мы в
волнах сует И со страстями в споре! (Костров Е. И. Стихи на кончину...),
помещения, которое находится непосредственно за дверью / порогом /
занавесом смерти: Смерть громыхнет тугим засовом и в вечность выпустит
тебя (Набоков В. В. “О, как ты рвешься в путь крылатый...”), От мира дух твой
возлетает Так вечности в прекрасный дом (Державин Г. Р. Урна); дома, обители,
храма, сводов, дворца, врат, сеней, чертогов вечности: Твой рай и ад в тебе!..
Брань, брань твоим страстям! – Перед тобой отверст бессмертья вечный храм;
Ты смерти сломишь серп могучею рукою, – Могила – к вечной жизни путь!
(Жуковский В. А. Человек).
В комплексе представлений о вечности как о пространстве за границей
жизни/мира живых реализуется противоречивость данного концепта, восходящая
к синкретичному языческо-христианскому конструкту вечности, которая
реализуется в системе оппозиций верх-низ, небо-земля, свет-тьма, праведностьгрех и др., вокруг которых выстраиваются устойчивые образы вечности-рая и
вечности-ада. Моделирование вечности как пространства рая реализуется в
203
образах сада, вертограда, небесного царства, Небесного Града, Нового
Иерусалима (вербализаторы Царство небесное, отправиться в вечные сады,
отправиться в горняя, Новый Иерусалим и т.д.). Все данные образы отражены в
русской фольклорной традиции и в языке художественной литературы: Как на
раскат горе на высокой Там рассажен сад, виноградье зеленое, Там построено
теплое витое гнездышко, Там складены теплые кирпичные печеньки, Там
прорублено светлое косящато окошечко; Там поставлены столы белодубовы,
Там скипячены самоварчики луженые, Там налиты чашечки фарфоровы, Там
дожидает тебя милая любимая семеюшка (рус. нар. заупокойный плач), Аллея
уходила прямо из-под окна в небо, в вечность – засасывающий липовый рай
(Осипов С. Страсти по Фоме), Обетования долин! Где небом дышит сельный
крин, Разоблачится сад небес! (Иванов Вяч. И. Хваление духов благовестителей),
Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны, Стены
Нового Иерусалима На полях моейроднойстраны (Гумилев Н. С. Память).
Вечности-рая как пространству бесконечного блаженства и покоя
противопоставлен образ вечности-ада, пространства бесконечных мучений
(вербализаторы мука вечная, вечные муки, огонь неугасимый). Метафорическая
модель “Вечность как пространство ада” реализуется в образах преисподней,
бездны, пространства холода, вечных снегов: Я так продрог, малютка Герда,
средь этой вечности безмозглой, средь этой пустоты промозглой, под
ненадёжной этой твердью. Кружатся бесы, вьются черти (Кибиров Т. Ю.
Новый год), Мне, кстати, давно уже приходило в голову, что русским душам
суждено пересекать Стикс, когда тот замерзает, и монету получает не
паромщик, а некто в сером, дающий напрокат пару коньков (Пелевин В. О.
Чапаев и Пустота). Как показало исследование, моделирование вечности в более
традиционном для славянской культуры образе огненного ада не получило
широкой реализации в языке художественной литературы. По-видимому, образ
огненной вечности вступает в явное противоречие с другими образами
(вечности-океана, вечности-неба, вечности-бездны и др.), а, кроме того, свой
отпечаток накладывают и стандартные представления об огне, который может
204
символизировать как жизненную, созидательную, так и разрушительную силу, но
никак не коррелирует с идеей покоя, статики, неподвижности.
Метафорическая модель “Вечность как резервуар” не является
пространственной моделью в чистом виде: пространственный код наслаивается на
предметный и предопределяет структурирование вечности в образе бесконечного
в размерах резервуара, выступающего одновременно началом (источником) и
концом (вместилищем) времени, мира, истории, человечества. Данная модель
является результатом рефлексии наивно-языкового сознания русских над
общефилософской исторической моделью вечности, в основе которой лежит
представление о линейном и направленном движении времени (истории), в
соответствии с которым вечность представляется в образе резервуара, в котором
накапливаются время, история, человеческие воспоминания, достижения.
Метафора резервуара, с одной стороны, актуализирует концептуальный признак
неограниченного вместилища (неизбывный, безутратный, нескончаемый,
неисчерпаемый как синонимы вечного), а с другой – подчеркивает идею
уподобления вечности источнику времени (вербализаторы предвечный,
сопредвечный, извечный, всевечный; испокон веков, от веку, искони, от всея
вечности; вечный как мир и др.). В языке художественной литературы наиболее
распространенным вариантом реализации данной модели выступает
представление о вечности как о водоеме, в который впадает река времени,
которая в свою очередь теснейшим образом связана с архаичным,
присутствующим во многих культурах образным стереотипом восприятия
времени как водного потока. Вербализаторами данной модели в системе русского
языка выступают сочетания с глаголами погружения в жидкость (погрузиться в
вечность, кануть в вечность, раствориться в вечности, утонуть в вечности) и
извлечения из жидкости (черпать из вечности, вынырнуть из вечности).
Метафора вечности-водоема типична для языка русской художественной
литературы: Как в море льются быстры воды, так в вечность льются дни и годы
(Державин Г. Р. На смерть князя Мещерского), Пока не хлынет море вечности,
Пока над нами – бирюза, Смотреть, смотреть до бесконечности В еще лазурные
205
глаза (Андреев Д. Песнь о Монсальвате). В русской фольклорной традиции
данная метафора реализуется в образе моря-океана (киян-моря, окиана синя моря,
океанморя) как воплощения первозданных вод, безначальной и бесконечной
стихии, из которой вышла жизнь (Стал Господь мир творить, где народу жить.
Распустил он море-окиян; надо землю сеять. Прибежал лукавый чорт да и
говорит Господу: “Ты, Господи, все творишь: весь мир сотворил, окиян-море
напустил; дай мне хошь землю насеять!” (Из народной легенды).
2. Темпоральные модели вечности в русской лингвокультуре
реализуются в устойчивых описаниях вечности в терминах времени и
длительности. В ходе исследование выявлено две базовые темпоральные модели
вечности: “Вечность как временной интервал” и “Вечность как бесконечное
время”.
В соответствии с темпоральной моделью “Вечность как временной
интервал”
, вечность представляется субъективной единицей измерения времени,
качественной характеристикой времени, способной распространяться на разные в
количественном отношении хронологические отрезки. Сравнение вечности с
определенным отрезком времени встречается в словарных толкованиях вечности,
а также в языке художественной литературы: Целая вечность прошла, минут
пять, пока смысл выбитых букв стал сцепляться в слова, а те – во фразу
(Рубина Д. Белая голубка Кордовы), Впереди расстилалась вечность – почти
сутки до поезда во Франкфурт (Есин С. Марбург), Можно прожить
биологически долгую жизнь как миг, а биологически короткую как вечность
(Зиновьев А. Русская судьба, исповедь отщепенца). Самым древним
вербализатором данной модели вечности выступает древнерусское слово вѣкъ –
производящая основа большинства слов-репрезентантов концепта ВЕЧНОСТЬ в
русской лингвокультуре. Так, с помощью лексемы вѣкъ в древнерусских текстах
могли обозначаться как конкретный временной отрезок (тысячелетие, срок в сто
лет от Рождества Христова), так и неопределенный (вечность, очень долгое время,
всегда, навсегда), а кроме того вѣкъ мог выступать обозначением времени вообще
или человеческой жизни, периода существования кого-либо.
206
Чаще всего вечность сравнивается с временным сроком исключительной
продолжительности. Моделирование вечности как чрезмерно длительного
временного интервала реализуется в языке в регулярном употреблении
существительного вечность на месте обозначений определенного временного
отрезка в конструкциях с фазовыми глаголами настать, наступить, начаться,
пройти, миновать, пролететь (Потому что как бы ни были они прекрасны (а они
именно прекрасны), девочка смотрит так, как будто все уже совершилось и
наступила вечность, а мальчик смотрит иначе (Воденников Д. Не навсегда),
Дальше началась вечность, в течение которой я с глуповатой улыбкой смотрел
прямо в глаза Изольде Викентьевне (Гелейн А. Прекрасная дама одинокого
майора, или Плац, заметенный снегом); в сочетаниях с предлогами в течение (В
течение вечности несколько раз передавала вам приветы через знакомых
иноземцев и прочих оказиантов, а писать не писала (Войнович В. Замысел); в
сравнении с (– Ддессятть ллет, этто жже ппустякки в сравненнии с вечностью
– заикался Котовский (Гуль Р. Б. Красные маршалы). Сравнение вечности с
продолжительным временным интервалом объективировано в диалектах (диал.
векованье ‘долгое пребывание где-либо’, век векушной/ векущий/ вечный ‘очень
долго, длительное время’, века векинские, век веченский, веки веченские ‘очень
долгое время, вечность’) и паремиологии русского языка: Вечное дело
(женитьба), не часовое. Не вечно ж драться, и когти притупятся. Ни радости
вечной, ни печали бесконечной. Радость не вечна, печаль не бесконечна.
Расположение вечности на линейной шкале времени соответствует
начальному (прошедшему) и конечному (будущему) периодам и соотносится,
соответственно, со временем творения мира и конца света (в исторической
перспективе), с этапами молодости и старости (в рамках индивидуальной
человеческой жизни). Модель “Вечность как прошлое” в системе языка
реализуется в в выражениях отойти в вечность, кануть в вечность, скрыться в
вечности (о времени) употребляемых как синонимичные выражениям отойти в
прошлое, кануть в прошлое ‘миновать, забыться, перестать существовать, стать
неактуальным, невостребованным’; в конструкциях Вераблизатором
207
темпоральной модели “Вечность как прошлое” также выступает оборот вечность
назад с общим значением ‘очень давно’: Черная завеса перед глазами тут же
исчезла, и Артем увидел перед собой Хантера, он ничуть не изменился с тех пор,
как Артем разговаривал с ним в последний раз, давным-давно, целую вечность
назад, на ВДНХ (Глуховский Д. Метро). Модель “Вечность как будущее” в
системе языка реализуется в единицах: увековечить ‘сохранить в памяти
потомства’, уст. выр. век грядущий, будущий ‘вечность, загробная жизнь’. В
русском языке слово вечность последовательно сочетается с прилагательными
будущая, грядущая: Здесь спокойный распорядок дня, Телевизор, новые подружки,
Разговоры, просто болтовня. На десерт – пирог, кисель из кружки. Ни себе, ни
прочим не должна, И ни перед кем не виновата. Будущая вечность не страшна,
Всё ведь завершается когда-то (Винокур А. Возраст счастья). Не отмеченное в
словарях устойчивое сочетание для вечности довольно часто встречается в
текстах русской литературы, как правило, в значении ‘потомкам, для будущих
времен’: Андрей-Андре поправил его, сказав, что писатель пишет не для
современников, а для вечности (Пелевин В. О. S.N.U.F.F.), – Да, скромно сказал
он, – Я пишу для вечности (Каралис Д. Автопортрет). В русском языке
используется словосочетание вечность впереди (ср. выр. жить словно вечность
впереди ‘растрачивать время, не ценить время’), в котором также реализуется
темпоральная модель “Вечность как будущее”: Если праздновать почти всех,
откуда возьмется время? Откуда годы, столько годов? Голос. Но у нас, у
человечества, впереди вечность… (Гансовский С. Млечный путь). В данном
отношении показательным является употребление словосочетания идти
навстречу вечности в значении ‘приближаться к смерти, гибели’: Пусть он
погибает! Он так гордо и мудро шел навстречу вечности, не верил вечной силе и
наказан: что же нам, православным, спасать его! (Гончаров И. А. Письма).
В исторической перспективе вечность-прошлое соотносится с
этиологическим (ветхое время в народной культуре) временем – это время
сотворения мира, начальный этап существования вселенной и начало
человеческой истории. Время эсхатологическое, напротив, репрезентирует время
208
грядущего будущего, конечный этап существования мира и истории (последние
времена в народной культуре). Примечательно, что в сочетании с некоторыми
глаголами слово вечность может одновременно обозначать как прошлое, так и
будущее. Так, например, выражение предать вечности может употребляться в
значениях’забыть, оставить в прошлом, вычеркнуть из памяти’ (как
синонимичное предать забвению)и ‘сохранить для будущих времен’ (то же что
увековечить): ср. Ленин оказался смертным и совершал ошибки, как все, поэтому
пора позволить ему умереть, предать вечности этот жуткий призрак, который
до сих пор не дает покоя нашей воображаемой политике, и подойти к решению
наших проблем не с точки зрения идеологии, а с точки зрения прагматики
(Толоконникова Н. Гражданская позиция Акима) и Ахти! осел какой! Сам зелен
весь, как чиж, а ноги голубые! О чем слыхо́
м доселе не слыхать! Нет, – город
весь кричит, – нет, чудеса такие Достойно вечности предать, Чтоб даже внуки
наши знали, Какие редкости в наш славный век бывали (Хемницер И. И. Зеленый
осел).
На шкале индивидуальной жизни вечность чаще всего соотносится с
периодами молодости и старости. Концептуальные признаки вечно юного
(молодости, жизненной силы, активности) и вечно старого (старости, упадка,
застоя) заложены во “внутренней форме концепта (в концепции Ю. С. Степанова)
и эксплицируются этимологически. Образ вечной молодости относится к числу
устойчивых мифологем русского фольклора (напр. Сказка “О молодце-удальце,
молодильных яблоках и живой воде”) и художественной литературы: Слишком
дряхлы струны лир: Золотой ракеты струны Укрепил и бросил в мир Англичанин
вечно юный! (Мандельштам О. Э. Камень), Иной, смеясь, льет в кубок пенны
вины; Зеленый плющ на черных волосах, И виноград, на голове висящий, И легкий
фирз, у ног его лежащий, Всё говорит, что вечно юный Вакх, Веселья бог, сатира
покровитель (Пушкин А. С. Монах). Вербализаторами концептуального признака
вечной старости выступают лексемы диал. вековелый ‘старинный древний’, разг.
устар. век (веки) вековать ‘жить долго, до глубокой старости’, вековуха,
вековушка ‘пожилая, засиделая, обойденная женихами девица’; выр. вечный как
209
мир в описании человека имеет семантику ‘об очень старом, дряхлом человеке’. В
устойчивых народных сравнениях Феникс выступает одновременно символом
вечности (смотреть на кого как на Феникса ‘о ком-л., оцениваемом как символ
вечности, нетленности, неизменности’) и символом старости (старше Феникса
‘об очень старом человеке’).
Длительность вечности как временного интервала может измеряться всей
жизнью (устар. векованье ‘продолжение чьей-либо жизни’, в вечный хлеб ‘на
пожизненное пропитание’, вечные люди ‘люди, находящиеся в пожизненной
крепостной зависимости’, вечное пребывание ‘о постоянном месте проживания’,
вечное заключение ‘пожизненный срок заключения’, вечное покаяние (‘по смерть
продолжающееся’), вечный союз ‘о браке’. Представление о вечном как о
длящемся всю жизнь (на протяжении всей жизни) реализуется в устойчивых
сочетаниях вечная любовь, вечная дружба, вечный долг, вечная обязанность и др.
Время, ассоциированное с вечностью, в народной культуре соотносится с
понятием сакрального времени, которому соответствуют темное время суток
(вечность как царство вечной ночи, край ночи, обитель нощи и т.д.), седьмой день
недели (уст. вечный день ’воскресенье’) или определенные праздничные даты
народного календаря (Новый год, Рождество, Пасха, Поминальный день и т.п.).
Темпоральная модель “Вечность как бесконечное время” реализуется в
регулярной ассоциации вечности и безостановочной длительности,
перманентности, постоянства, долговечности. Данная модель имеет глубокие
архаичные корни: ее вербализаторами выступают как устаревшие лексемы
(вечистый, вековечный, вечновати, вековщик, в бесконечные веки, вечное перо,
вечное владение, вечная аренда и др.), так и общеупотребительные слова и
выражения (вечные льды, вечнозеленый, передать в вечное хранение, вечные
ссоры, вечные ценности и т.п.). Данная модель также реализуется в предложнопадежной конструкции из вечности в вечность (О, Печора, текущая из вечности
в вечность! (Голованов В. Остров). Это значение реализуется также в системе
синонимов вербализаторов концепта ВЕЧНОСТЬ (вечный – бессрочный,
постоянный, повседневный, повсечасный, всегдашний, перманентный, обычный;
210
вечно – всегда, постоянно, перманентно, разг. завсегда). Значение вечного как
постоянного, постоянно возникающего получает дополнительный, негативный
оттенок: встречается в высказываниях о заботах, ссорах и т.п.: Мать стояла в
белом переднике, с навернутыми рукавами, очевидно, только что оторванная от
вечных забот по хозяйству (Короленко В. Г. Парадокс), Между собой эти
землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга
интриговать (Достоевский Ф. М. Дневник). Система синонимов вечного в
русском языке также показывает, что постоянство вечности и вечного может
оцениваться как позитивно (бессменный, стабильный, верный самому себе), так и
негативно (хронический).
Модель “Вечность как бесконечное время” сформировалась под влиянием
процессов десакрализации общественной жизни и сопутствующим ему
изменением отношения к членам оппозиции время-вечность в пользу первого.
Время становится важнее вечности: человек начинает жить сегодняшним днем,
ловить момент, бежать в ногу со временем, которое быстро пролетает, никого
не ждет и которого всегда не хватает. Так постепенно формируется
современное восприятие времени (“активный подход” по Т. В. Булыгиной,
А. Д. Шмелеву), в сравнении с которым вечность понимается как нечто нарочито
долго, томительно длящееся, т.е. значение длительности, периферийное в
прежнюю эпоху, переходит в ядерную зону (ср. высказ. типа Я прождал тебя
целую вечность!).
3. Антропоморфное моделирование вечности заключается в
использовании описаний человеческой внешности, физических, физиологических
и психологических состояний, действий человека в качестве сферы-источника
образной интерпретации такой абстрактной сущности, как вечность. В системе
языка данная модель объективируется на уровне выражений уст. простирать
объятия к вечности, переселиться в жилища вечности ‘умереть’, уст. вечность
безмолвная ‘вечная загробная жизнь как образ вневременного бытия’ и т.д. По
данным Активного словаря русского языка (М., 2014) употребительным на
современном этапе развития русского языка является выражение перед лицом
211
вечности, встречающееся преимущественно в двух значениях ‘в сравнении с
вечностью (обычно о чем-то незначительном, маленьком, ничтожном’ или
‘накануне смерти (о подведении жизненных итогов)’. Ср. также: Но раз уж мне
выпало рассказывать эту историю перед лицом вечности, я буду делать это
подробно, объясняя даже то, что вы можете знать и так (Пелевин В. О.
S.N.U.F.F.).
Данная модель представлена в языке художественной литературы с
помощью словосочетаний типа лицо вечности, голос: ропот вечности, глаза, очи,
взгляд вечности, шаги, поступь вечности и т.п.: Любовь – красота – музыка…
Все это разные обозначения той высшей Истины, которую люди верующие, а
также боящиеся взглянуть в лицо вечности… пустое, называют богом
(Нагибин Ю. М. Остров любви); И голос вечности зовет С неодолимостью
нездешней (Ахматова А. Приморский сонет), В нем одновременно ощущаешь
скоротечность мгновений и величавую поступь вечности (М. Мерзликина).
Также широко представлены глагольные конструкции, объективирующие
антропоморфные модели вечности: вступить в диалог (разговор, спор) с
вечностью, разговаривать (беседовать) с вечностью, общаться с вечностью,
принадлежать вечности: Ее тело, изогнутое и безвольное, как у гуттаперчевой
куклы, уже не принадлежало ни ей, ни ему – оно принадлежало вечности
(Е. Маркова), Приходите дня через три. Сейчас я беседую с вечностью. Вам,
трезвому, в нашем обществе места нет (Дудинцев В. Белые одежды), Человек,
имеющий постоянное общение с вечностью, в малых земных делах должен быть
образцом для всех маленьких людей, лишенных дара чувства вечного в мире
(Пришвин М. М. Дневник любви).
Устойчивым антропоморфным образом вечности в русской лингвокультуре
выступает ее представление ее в образе субъекта борьбы (поединка, битвы,
игры), где соперником выступает либо время (это связано с представлением о
времени как о силе, преодолевающей время), либо человек (связано с
психологическим неприятием человека своей физической смертности): Мы
просто играем в кости, так же как Вечность играет с нами (Херстанов Р.
212
Играем в кости), Они ушли, ничего не получив, и Лужина чувствовала, словно ей
пришлось повоевать с серой и слепой вечностью, которая и победила ее,
брезгливо оттолкнув робкую земную мзду – три сигары (Набоков В. В. Защита
Лужина).
Высокочастотными способами антропоморфного моделирования вечности в
русской лингвокультуре выступают женские образы: возлюбленной или женой
поэта/писателя (Рожденный вечной отчизной суровых зодчих, обрученных с
Вечностью, Паруйр Севак соединился с вечностью при жизни (Вознесенский А.
Прорабы духа), Что несешь ты Та̀
нталу, немая Вечность? Кольцами давно с
тобой мы обручились... Се, венцом своим себя венчает царь! (Иванов Вяч.
Тантал) и вечности-матери (времени, мира): ср. О, время, время! Вечность
родила Тебя из мглы бесчувственного лона (Фофанов К. О, время, время!), Словно
время – сверх-будущее: то, чем вечность-матка потомков венценосных кормит
впрок (Илличевский А. Ослиная челюсть). Первый образ отсылает к устойчивому
для русской художественной литературы мотиву преодолению времени
вечностью через творчество, второй – к трактовке вечности как сущности,
дающей начало и конец времени.
Когнитивно-дискурсивные модели вечности эксплицируются по типичным
и самым распространенным ситуациям употребления имен концепта ВЕЧНОСТЬ в
обыденной коммуникации носителей современного русского языка. Когнитивнодискурсивное моделирование позволило выявить аксиологические признаки
исследуемого концепта. Так, в ходе анализа было обнаружено, что на
современном этапе развития для русской лингвокультуры характерно всего
несколько базовых ситуаций апелляции к концепту ВЕЧНОСТЬ: эти ситуации в
рамках исследования условно обозначены, как ситуации с негативной оценкой
вечности и ситуации с позитивной о