Вербализация образных стереотипов восприятия времени в русском языке

brief description

КИЕВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Т.Г. ШЕВЧЕНКО
ИНСТИТУТ ФИЛОЛОГИИ

На правах рукописи

Шведова Мария Алексеевна

Вербализация образных стереотипов восприятия времени
в русском языке

Специальность 10.02.02 русский язык

Диссертация на соискание ученой степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель
Снитко Елена Степановна,
доктор филологических наук,
профессор

Киев 2007

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ..............................................................................................................3
ГЛАВА 1. Образные стереотипы восприятия времени: теоретико-лингвистический аспект........................................................................................20
1.1. Принцип стереотипизации и его роль в осмыслении мира...........20
1.2. Объективация стереотипов восприятия мира в языке...................28
1.3. Языковые стереотипы как феномен культуры.............................. 41
1.4. Образные стереотипы представления времени в русском культурно-языковом пространстве: опыт лингвистической интерпретации...........................................................................................59
Выводы......................................................................................................77
ГЛАВА 2. Система русских образных стереотипов представления времени и их реализация в русском языке............................................................................79
2.1. Время, изоморфное окружающему человека пространству..........94
2.2. Время в образе дороги, по которой движется человек...................108
2.3. Время в образе существа или неживого предмета, движущегося по земле, воде или небу (человека, транспортного средства, птицы)......................................................................................................129
2.4. Время в образе потока (воды, воздуха) ........................................154
2.5. Время в образе растения.................................................................160
2.6. Время в образе предмета, создаваемого мифическим существом (нити, книги) ..........................................................................................165
2.7. Время в образе растрачиваемого ресурса (сгорающий предмет, вытекающая вода, растрачиваемые деньги) .......................................180
Выводы....................................................................................................189
ЗАКЛЮЧЕНИЕ...................................................................................................194

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ............................................210

ВВЕДЕНИЕ

Одной из центральных проблем современной лингвистики является исследование различных способов языковой объективации национально-культурного пространства. Основные категории национального восприятия мира отражаются в системе ментефактов, которые определяются как различные по своему статусу элементы когнитивной базы человека. Среди ментефактов в последние годы особенно широко исследуются концепты (см., например, работы Д.С.Лихачева [160], Н.Д.Арутюновой [12], [17], Ю.С.Степанова [272], С.Г.Воркачева [71 73], З.Д.Поповой и И.А.Стернина [220], сборники «Логический анализ языка» [163 168], «Концепт движения в языке и культуре» [135]), прецедентные феномены (см., например, работы Ю.Н.Караулова [122], Г.Г.Слышкина [259], В.В.Красных [139 140]), стереотипы (стереотипы речевого общения и образные стереотипы). Различные виды ментефактов активно исследуются и в современной украинской лингвистике, в частности, в работах В.В.Жайворонка [106], Е.А.Селивановой [249], [251], С.А.Жаботинской [104 105], Г.М.Яворской [370], Т.В.Радзиевской [237], Н.В.Слухай [258], Л.Ставицкой [268], А.В.Межжериной [178], Е.Р.Чмырь [343], Л.И.Даниленко [98], В.И.Кононенко [134].
Существует несколько основных направлений в исследовании стереотипов, которые различаются не только своим подходом, но и характером анализируемого материала. Так, например, В.В.Красных среди стереотипов выделяет прежде всего стереотипы поведения и стереотипы-представления [140, с.179]. Оба типа активно изучаются в современной лингвистике.
Исследование стереотипов поведения как речевого явления ([235], [82] и др.) можно сравнить с исследованиями стереотипа в психологии в контексте социального взаимодействия, как модели поведения в определенной социокультурной ситуации. Стереотип в работах данного направления психологии понимается как «процесс и результат общения (поведения) и конструирования поведения согласно определенным семиотическим моделям» [266, с. 10]; по этому же принципу выделяются стереотипные модели речевого поведения, которые являются нормативными в определенных ситуациях общения для определенного социального круга. По определению Ю.Е.Прохорова, стереотип речевого общения это «социокультурно маркированная единица ментально-лингвального комплекса представителя определенной этнокультуры, реализуемая в речевом общении в виде нормативной локальной ассоциации к стандартной для данной культуры ситуации общения» [235, с. 98]. Ф.С.Бацевич определяет этнический стереотип коммуникативного поведения как устойчивую, во многом не осознаваемую модель вербального и невербального поведения членов национального лингвокультурного сообщества [386, с. 166]. Новейшие исследования речевых стереотипов непосредственно связаны не только с изучением стереотипов поведения в социальной психологии, но и с существующей в языкознании традицией описания речевого этикета и норм речевого общения, ср., например, работы Н.И.Формановской [328].
Образный стереотип определяется как ментальная структура, предполагающая наличие конкретного образа, который устойчиво сопряжен в данной культурной традиции с определенным явлением окружающей действительности и посредством которого человек воспринимает тот или иной феномен. По определению В.В.Красных, стереотип есть «некоторая структура ментально-лингвального комплекса, формируемая инвариантной совокупностью валентных связей, приписываемых данной единице и репрезентирующих образ-представление феномена, стоящего за данной единицей, в его [образа-представления] национально-культурной маркированности при определенной предсказуемости направленных ассоциативных связей (векторов ассоциаций)» [139, с. 232], или «единый образ, инвариантная совокупность «обязательных» («предсказуемых») элементов, выделяемых носителями данного ментально-лингвального комплекса либо как единственно возможные, либо как существенные, релевантные, устойчивые» [139, с.268]. В определении, которое дает национально-культурному стереотипу Ф.С.Бацевич, подчеркивается также, что стереотип представляет собой схематичный образ предмета и является неотъемлемой составляющей языковой картины мира определенного этноса, которая усваивается в процессе социализации личности [386, с. 166]. Стереотипы-представления, вслед за У.Липпманом (Lippmann W. Public Opinion. NY, Harcourt, Brace, 1922), широко исследуются в социологических, социо- и этнопсихологических работах (например, Х.П.Й.Дейкера и Н.Х.Фрейды [99], Я.Л.Коломинского [132], Л.Г.Гусляковой [96], Г.У.Кцоевой [148 149], В.С.Агеева [8 9], А.А.Налчаджяна [194]), а также, в связи с их проявлением в языке, в работах этно- и психолингвистов, лингвокультурологов: Е.Бартминьского [29 36], [381], В.В.Красных [139 140], [242], М.М.Богуславского [47], Н.В.Уфимцевой [318], Т.В.Цивьян [337] и др.
Определяя место образного стереотипа, среди близких ему явлений, следует, прежде всего, обратить внимание на соотношение его с такими феноменами, как концепт и метафорическая модель.
Стереотипы, как и концепты, принадлежат сфере национальной культуры и составляют часть языковой картины мира. Языковые проявления стереотипов и культурных концептов невозможно различить по формальному признаку: языковым выражением стереотипа, как и концепта, могут стать любые знаковые языковые единицы. Однако стереотип более тесно связан с языком, чем культурный концепт. В отличие от культурных концептов стереотипы представляют собой традиционные формы выражения определенных значений. Ср., например, образ пути и движущегося по нему человека как выражение идеи человеческой жизни; значение слова путь как «жизненный путь» давно освоено русским языком, ср. слова и выражения: на распутье (на перепутье) «в раздумье о том, как действовать дальше, в нерешительности», стоять поперек пути кому-н. или на пути у кого-н. «служить препятствием, мешать кому-н.», перебежать дорогу кому-н. «помешать кому-н., опередить в каком-н. деле; разг.», не ищет легких путей «не боится трудностей», иди своим путем (своей дорогой) «никому не подражая, действуй самостоятельно», тупик «безвыходное положение, а также вообще то, что не имеет перспективы дальнейшего развития», оступиться «совершить какую-н. ошибку в поведении, в поступках (разг.)», по пути (дороге) «о совпадении целей, задач какой-н. деятельности», дороги разошлись «о тех, кто пошел по разным жизненным путям», путеводная звезда «о том, кто (что) определяет чей-н. жизненный путь, развитие деятельности», спутник жизни о муже и др. [401]. Метафорический образ жизненного пути представлен в русском фольклоре: Век пережить не поле перейти [485]; Кабы до нас люди не мерли, и мы бы на тот свет дороги не нашли. На тот свет отовсюду одна дорога [476]; Говорила мне своячинка, что на дороге бывает всячинка [485] и пр. Наконец, стереотип, согласно которому жизнь представляется в образе пути, широко используется в русских литературных текстах: Передо мной новый путь, и я его наперед знаю (Островский. Бедная невеста); За поворотом, в глубине Лесного лога, Готово будущее мне Верней залога (Пастернак. За поворотом). Многоаспектность языковой объективации стереотипов позволила Е.Бартминьскому определить стереотип как «языково-культурное» явление [31, с. 190]. Согласно выводу ученого, стереотип «принадлежит к плоскости общественной нормы» [31, с. 191], а в языке, по-видимому, очень близок к языковой норме: знание сложившихся стереотипов необходимо всем носителям языка для полноценной коммуникации. Так, представление человеческой жизни в образе дороги стало общепринятым и вошло в систему русского языка. Как явление, приближающееся к языковой норме, и по самому своему определению, стереотип обладает относительной устойчивостью. Напротив, «совсем мало стабилен, чрезвычайно изменчив слой концептов, ибо он крайне зависим от носителя языка» [160, с. 8], концепты национальной культуры заключают в себе накопленный ею опыт, служат углублению и передаче знаний.
Можно говорить лишь о формальной близости функций концепта и стереотипа: оба эти явления выполняют функцию когнитивных коррелятов фрагмента действительности и способны вербализоваться. Д.С.Лихачев писал о «подстановочной» роли концептов в языке: «концепты некоторые подстановки значений, скрытые в тексте «заместители», некие «потенции» значений, облегчающие общение» [160, с. 6]. Но если концепты понимаются как концентрация культурного опыта, «почки сложнейших соцветий мысленных конкретностей» [18, с.33] и «эмбрионы мысленных операций» [18, с. 36], то стереотипы условная форма мысли, яркий образ, отпечатанный в сознании и регулярно служащий знаком определенного явления.
Концепт рассматривается как ментальная единица, актуальная для мировосприятия языковой личности, как ключ к национальной культуре, в то время как исходное понятие или представление, отраженное в семантической структуре стереотипа, может быть как актуальным, так и совершенно забытым, историческим.
Соотношение стереотипа и концепта можно продемонстрировать на примере Д.С.Лихачева. Рассматривая концепт «перепутье» в поэзии А.С.Пушкина, Д.С.Лихачев отмечает, что «значение «путь» как «жизненный путь» традиционно вошло не только в систему русского языка, но и в систему русского поэтического мышления» [160, с. 7]. Здесь речь идет об образном стереотипе пути, посредством которого воспринимается феномен жизни. Этот стереотип, как было показано на примерах, объективирован в русской лексике и фразеологии, в фольклорных и литературных текстах. Далее Д.С.Лихачев отмечает, что в стихотворении «Пророк» жизненное перепутье предстает как «целый концепт», в который входят жизненные и мировоззренческие сомнения самого А.С.Пушкина и который раскрывается в целой серии документов. Д.С.Лихачев высказывает предположение, что слово «перепутье» по сходству ассоциируется с «путаницей», и это придает ему дополнительный важный для Пушкина смысл (ср. «Бесы», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» и пр.) [160, с. 7 8]. Как писал С.А.Аскольдов, «в художественном концепте одна только динамическая направленность к не данному и только потенциальному уже имеет самодовлеющую ценность» [18, с. 38], концепт открывает возможность привлечения «целой плеяды ассоциативных значений», которые действуют как «некоторый в широком смысле слова музыкальный аккорд» [18, с. 42]. Посредством концептов осуществляется живая связь индивидуального мировосприятия (национальной культуры) с языком. В концептах содержится вся палитра значений и нюансов значений русского языка «Главное богатство словаря русского языка лежит на уровне концептов и концептосферы» [160, с. 8].
Суммируя сказанное, можно сформулировать следующие основные различия стереотипа и концепта:

Стереотип

Концепт

1. Принадлежит к общественной и языковой норме.

1. Принадлежит к общественному (индивидуальному) культурному опыту.

2. Доминирует образная составляющая семантики.

2. Доминирует интеллектуальная составляющая семантики.

3. Исторически устойчив.

3. Изменчив.

В связи с изучением языковых стереотипов представляет интерес то современное направление исследования метафоры, которое рассматривает как целое группы метафор (поэтических образов), относящиеся к одной тематической области и стандартно использующиеся для представления феноменов другой тематической области: метафорические модели [26 28], или парадигмы образов [205].
Сама идея существования метафор, развивающихся в языке в зависимости от определенного исходного образа возникла в науке достаточно давно. В.Г.Гак писал о явлении «радиации синонимов», или группового переноса значений слов, когда «вслед за одним словом, другие слова той же лексико-семантической группы начинают приобретать аналогичное переносное значение» [79, с. 148]. Н.Д.Арутюнова в работе «Предложение и его смысл» указывает на то, что для некоторых абстрактных явлений характерны определенные способы образного описания в языке, отсюда и сочетаемость имен этих абстрактных явлений ограничена денотативной отнесенностью источника той метафоры, которая традиционно используется с именами их тематической группы. Например, Н.Д.Арутюнова замечает, что образ чувства регулярно строится на основе ряда понятий влаги, огня, ветра, живого существа и др., и это формирует определенный круг синонимичных предикатов: «чувство загорелось вспыхнуло родилось проснулось заговорило; ... чувства кипят пылают бушуют клокочут» [16, с.108].
В.Н.Телия отмечала влияние семантически ключевых в словосочетании наименований на фразеологически связанные значения слов, направленность которых на внеязыковой ряд всегда опосредована смысловым содержанием первых: «Именно опорные наименования детерминируют выбор оценочных определений, имен лиц, инструментов ит.п. при именах качеств, процессов, явлений». Так, под влиянием калькированного словосочетания принять смелость на русской почве возникает «фразеологическая парадигма»: иметь смелость взять на себя смелость потерять, утратить смелость возбуждать смелость лишать смелости смелость пропала [280, с.147 148]. «Связанные значения могут употребляться с «сериями» ключевых слов, обычно в чем-то сходных по смысловому содержанию»; в более сложных случаях «фразеологически связанные значения образуются на базе другого выражения с тем же ключевым словом: голос народа (при наличии сочетаний народ говорит, народная молва, ср. пушкинское народ безмолвствует)» [280, с.150]. Укоренившийся в языке образ проникает в семантику абстрактного имени, формирует ее и проявляется впоследствии в его сочетаемости.
Д.Лакоффом и М.Джонсоном была разработана когнитивная теория метафоры, в рамках которой исследуется явление концептуальных метафор, то есть устойчивых метафорических переносов, зафиксированных в языковой и культурной традиции данного общества. Концептуальная метафора проявляется во многих метафорических выражениях; от образного представления спора как войны происходят, например, выражения выиграть, проиграть спор, времени как денег тратить, экономить время и пр. [150].
На когнитивную теорию метафоры в значительной мере опираются современные работы российских исследователей: А.Н.Баранова, Ю.Н.Караулова, А.П.Чудинова и др. А.Н.Баранов определил понятие метафорической модели, которое достаточно близко по содержанию к концептуальной метафоре. Но если американские ученые делают акцент в своих исследованиях на психолингвистических свойствах этого явления, А.Н.Баранов более детально изучает формальные, языковые, особенности функционирования и взаимодействия групп тематически близких метафор [26 28].
Существует традиция изучения групп близких метафор в языке художественной литературы. Они рассматриваются здесь как проявления основополагающих условных образов, актуальных для всей литературной традиции, что очень близко к определению образного стереотипа. А.М.Панченко и И.П.Смирнов в статье «Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и в поэзии начала ХХ в.» утверждают, что «в словесном искусстве существует устойчивый набор ядерных образов-архетипов» и вводят термин «образный мотив» для обозначения «трансформационного варианта простейшего ядерного образа» («битва пир», «мир книга» и др.), который в том или ином виде неизменно возникает в разных текстах на протяжении истории литературы [210, с. 36]. Работа А.М.Панченко и И.П.Смирнова заслуживает особого внимания еще и потому, что рассматривает явление с точки зрения диахронии, исследование показывает историческую устойчивость ряда метафорических переносов в языке русской литературы. Образный мотив в работе А.М.Панченко и И.П.Смирнова представлен фактически как образный стереотип, исследованный на материале русской литературы двух исторических периодов.
В последние годы проблема устойчивых литературных образов была вновь поднята в работах Н.В.Павлович, которая поставила в центр исследования проблему поиска инварианта, глубинного закона, модели, объединяющей группу сходных образов. «Так, образ «вода журчащих столетий», пишет Н.В. Павлович, входит в ряд подобных ему: веков струевой водопад; море лет; И била времени волна; река времен; Урна времян часы изливает каплям подобно; Годы плыли, как вода; Временем, как океаном / Прокрасться; Дни, как ручьи бегут; пучина времен; Дни мои, как маленькие волны и т. д.». Такой перечень метафор определяется, согласно концепции автора, парадигмой образа. «Парадигма образа это инвариант ряда сходных с ним образов, который состоит из двух устойчивых смыслов, связанных отношением отождествления»; и далее: «чтобы по-настоящему понять образ, нужно узнать его парадигму, которая иногда уходит в глубину веков средневековую, античную культуры, мифологию и фольклор» [205, с.7]. Понимание парадигмы образов в концепции Н.В.Павлович, в целом, близко к метафорической модели (А.Н.Баранов).
Метафорическая модель это явление в языке, которое нельзя смешивать с образным стереотипом.
Образный стереотип рассматривается как феномен, имеющий разнообразные культурные связи. Стереотип реализуется во многих результатах культурной деятельности человека: в искусстве, в различных отраслях науки и, в частности, в языке. Метафорическая модель исследуется только на языковом материале, как средство вторичной номинации.
Стереотип как культурное явление может быть изучен не только в синхронии, но и в диахронии. Несмотря на то, что в своей основе, в своем семантическом ядре, стереотип устойчив, в периферийной части «стереотипы подвержены изменениям, хотя и очень медленным, но заметным» [36, с. 187]. Исторически в основе стереотипа часто находится метонимия или древнее мифологическое отождествление, которое только по форме подобно метафоре. История возникновения и изменения метафорических моделей практически не исследуется и не может быть полноценно исследована на материале только языковых данных.
При объективации образных стереотипов в языке, согласно рассмотренному материалу, наиболее активно используются метафоры как одно из основных образных средств языковой номинации. Однако это не единственная форма проявления образных стереотипов в языке. Стереотип проявляется и в форме устойчивых выражений со стертой образностью, сравнений, метонимий. Конкретные образные детали заключаются во внутренней форме, значении многих слов, например, как заметила Е.В.Падучева, «в семантике наступить [в значении времени М.Ш.] остается идея «ступания» перемещения по земле» [209, с. 36]. С другой стороны, образный стереотип может быть представлен сразу несколькими метафорическими моделями. Например, стереотип представления времени в образе движущегося по дороге существа или предмета может быть выражен через метафоры человека (время путник), орудия (время посох), транспорта (время поезд), животного (время конь).
Таким образом, по сравнению с концептом, который определяется как оперативная единица мышления, квант структурированного знания [420, с.56], относится к общественному (индивидуальному) культурному опыту и характеризуется исторической изменчивостью, образный стереотип исторически закрепленный условный образ, устойчиво связанный в сознании человека с определенным явлением действительности и принадлежащий к общественной и языковой норме.
При объективации образных стереотипов в языке чаще всего используются метафоры (метафорические модели), но это не единственная форма их языкового выражения. Образный стереотип рассматривается как явление, которое проявляется в различных результатах культурной деятельности человека, в частности, в языке, поэтому, в отличие от метафорической модели, которая исследуется только на языковом материале, образный стереотип можно полноценно описать только на широком историко-культурном фоне.

Для исследования был выбран образный стереотип представления времени. Время, наряду с пространством, является категорий, которая лежит в основе мировосприятия человека. При этом понятие времени достаточно условно, оно «не дано из опыта всем людям в одной и той же форме» (Б.Уорф), оно определяется, прежде всего, именно традиционными стереотипами, поэтому способ представления времени в языке говорит многое не только о характере языка, но и культуры в целом. Б.Уорф, один из зачинателей традиции описания языковой картины мира, писал о роли лингвистического понимания времени в развитии специфической для европейской культуры системы восприятия действительности: «трудно сказать, возможна была бы или нет цивилизация, подобная нашей, с иным лингвистическим пониманием времени; нашей цивилизации присущи определенные лингвистические категории и нормы поведения, складывающиеся на основании данного понимания времени, и они полностью соответствуют друг другу» [315, с. 161].
Целью исследования является выделение и классификация основных образных стереотипов представления времени и анализ их реализации в русской словесной культуре: языке, текстах фольклора и художественной литературы.
Достижение цели исследования требует решения следующих задач:
1) рассмотреть общий принцип стереотипизации и его роль в восприятии действительности;
2) определить основные принципы языковой объективации стереотипов восприятия мира;
3) представить языковые стереотипы как феномен культуры;
4) дать общую характеристику системы образных стереотипов представления времени в русском культурно-языковом пространстве;
5) составить классификацию образных стереотипов представления времени в русском культурно-языковом пространстве;
6) выявить особенности реализации образных стереотипов представления времени в русском языке.
Материалом исследования стали более 300 лексических единиц и более 2500 контекстов. Материал был выбран из лексикографических источников, сборников и отдельных публикаций русского фольклора, текстов русской художественной литературы XVIII ХХI вв. Поскольку для решения задач исследования требовалось показать образные стереотипы восприятия времени как культурно детерминированное и исторически устойчивое явление, материал диссертации черпался из разнообразных источников. В конце работы дан список использованных словарей (более 40), в который входят словари современного русского языка, толковые и фразеологические, этимологические, диалектологические, исторические словари и энциклопедии. В конце работы также есть список публикаций фольклорных материалов (более 70), среди которых особенный интерес для данной работы представляют тексты наиболее архаичных фольклорных жанров, объективирующие в наиболее чистом виде первооснову стереотипов. Важность обращения к мифологии и фольклору при исследовании феноменов культурно-языкового пространства подчеркивают и демонстрируют в своих работах С.А.Жаботинская [104], В.В.Жайворонок [106, 391], Е.А.Селиванова [249], М.В.Жуйкова [110] и др. Традиция взаимного сближения языкознания с фольклором в его широком понимании, включающем этнографию и историю традиционной культуры, восходит к основополагающим трудам А.Н.Афанасьева [19 20], Ф.И.Буслаева [56], А.А.Потебни [228, 230], поддерживается работами Н.И.Толстого и последователей Московской этнолингвистической школы [296], [406], Е.Бартминьского и Люблинской этнолингвистической школы [29 36], [381]. В настоящей работе широко используются мифы, календарно-обрядовый фольклор, загадки, а также пословицы, сказки, поверья, различные фольклорные формулы и другие материалы. Функционирование стереотипов в современном русском языке показано на примерах из текстов русской художественной литературы XVIII ХХI вв., список которых дан в конце работы (более 70 источников).
Объектом исследования являются русские языковые единицы и тексты, в которых отражаются образные стереотипы представления времени.
Предметом исследования выступают русские этнокультурные образные стереотипы представления времени, реализующиеся в языке.
Методы исследования определяются его целями и задачами. Основным является описательный метод, который реализуется в совокупности приемов лингвистического анализа, исследовательских приемах наблюдения, классификации и систематизации. Методика лингвистического анализа используется при решении конкретных задач исследования: определении регулярных способов представления времени как системы образных стереотипов русского языка, подтверждении реализации образных стереотипов представления времени в знаковых единицах русского языка и в текстах.
Научная новизна исследования заключается в том вкладе, который оно вносит в разработку теории стереотипа, а именно: по разным параметрам проводится дифференциация между такими фактами ментальной и языковой систем, как концепт, стереотип (стереотип речевого общения и образный стереотип), метафорическая модель. В работе ставится вопрос о механизмах заимствования стереотипов. Впервые осуществлено описание образных стереотипов представления времени в русском культурно-языковом пространстве как фрагмента образной системы языка. На рассмотренном материале сделаны новые выводы о принципах вербализации образных стереотипов. В работе проводятся параллели с типологически близкими стереотипами представления времени в других культурах.
Теоретическая значимость исследования определяется тем вкладом, который оно вносит в разработку проблем этнолингвистики. В диссертационном исследовании показано, как русские образные стереотипы представления времени развиваются в тесном взаимодействии языка и культуры, в соответствии с основополагающими, заложенными в человеческом сознании принципами восприятия и категоризации мира (такими как стереотипизация, установка, сближение смежного и подобного, восприятие пространства и времени как единого целого хронотопа). Представленная в работе система стереотипов образного выражения идеи времени, а также методика описания образных стереотипов в их языковом выражении могут быть использованы при обработке этнолингвистического, лингвокультурологического, лингвострановедческого материала.
Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее результатов при разработке курсов по современному русскому языку, этнолингвистике, лингвокультурологии и культурологии. Исследование может стать основой для отдельного спецкурса, может быть частично использовано при обучении русскому языку как иностранному. Возможно применение результатов работы в лексикографии.
Апробация работы и публикации. Диссертация была апробирована на следующих конференциях: „Семіотика культури / тексту в етнонаціональних картинах світу” (14 квітня 2004 р. Київ, КНУ ім. Т.Г.Шевченка), „Мови та літератури народів світу в контексті глобалізації” (12 квітня 2005 р. Київ, КНУ ім. Т.Г.Шевченка), „Київські філологічні школи: історико-теоретичний спадок і сучасність” (11 жовтня 2005 р. Київ, КНУ ім. Т.Г.Шевченка), „Світоглядні горизонти філології: традиції та сучасність” (11 квітня 2007 р. Київ, КНУ ім. Т.Г.Шевченка), VII Міжнародніславістичні читання, присвячені пам’яті академіка Л.А.Булаховського (27 квітня 2007 р. Київ, Ін-т філології КНУ ім. Т.Г.Шевченка, Ін-т мовознавства НАНУ імені О.О.Потебні, Ін-т української мови НАНУ, Ін-т літератури НАНУ імені Т.Г.Шевченка, Ін-т мовознавства, фольклористики та етнології НАНУ імені М.Т.Рильського). Основные тезисы диссертации отражены в семи публикациях, из которых пять напечатаны в изданиях, утвержденных ВАК Украины.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, основной части из двух глав, заключения и списка литературы (642 наименования).
Во Введении определяется актуальность работы и ее место среди смежных направлений современной лингвистики, формулируется цель и задачи, указывается рассмотренный материал, обозначается объект, предмет и методы исследования, определяется его новизна, а также теоретическая и практическая значимость.
Основная часть диссертации состоит из двух глав.
В Главе первой анализируются теоретические о

bibliography

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Важнейшим субъективным источником знания о мире является чувственное восприятие, однако в сознании человека действительность не отражается в той полноте, которую могут обеспечить его органы чувств. В момент восприятия действительности субъект совершает определенную обработку, обобщение, адаптацию воспринимаемой информации в соответствии со своей установкой и системой знаний. Чувственное восприятие предмета преобразуется в элемент мировидения и миропонимания, обладающий семиотической природой, то есть в элемент культуры. Функцию такого когнитивного обобщения при недискурсивном (мифологическом или «наивном» обиходном) восприятии мира часто выполняет конкретный, зримый образ (ср. роль схемы, модели при рациональном способе мышления). Главный принцип и логики мифа, и рациональной логики заключается в том, что действительность интерпретируется с помощью условных, более или менее абстрактных средств обобщения, позволяющих представить ее как законченное целое, которым может оперировать мысль, то есть стереотипов. Стереотипы это условные образы в сознании человека, которые обладают семиотической природой, устойчивы и тесно связаны с культурой. Подобное понимание стереотипов позволяет трактовать их не только как результат, условные «картинки», образы, но и как устойчивые принципы, модели, в соответствии с которыми разнообразные явления действительности интерпретируются человеком и сводятся к этим «картинкам».
Еще в XIX веке философы и ученые (В.фонГумбольдт, И.Кант, М.Мюллер, Ф.И.Буслаев, позже А.А.Потебня, П.А.Флоренский) начали говорить о роли языка как первого универсального инструмента осмысления, систематизации и обобщения фактов действительности. Язык как составляющая культуры «раскрывает принятые в этой культуре способы концептуализации и категоризации вещей, системы применяемых оценок, точек зрения, социально закрепленных взглядов на мир» [34, с.23]. Учеными давно обнаружено, что механизмы познания конкретного через конкретное по принципу смежности или подобия, служившие в древности освоению природы, активно используются в языке при образовании новых значений и тропов (М.Мюллер, А.Н.Афанасьев, Э.Кассирер, О.М.Фрейденберг, И.Франк-Каменецкий). Таким образом, уже сами семантические законы языка строятся в соответствии с архаическими принципами познания действительности. Наиболее устойчив стереотип в языке как формальная модель, традиционная оболочка мысли. Его содержание с течением времени может переоцениваться и переосмысливаться. Поэтому языковой стереотип далеко не всегда соответствует действительному мировосприятию его носителя.
Сопоставление существующих в современной лингвистике подходов к исследованию стереотипа (Е.Бартминьского, В.М.Богуславского, Н.В.Уфимцевой, В.В.Красных и др.) позволило дать наиболее общее определение языкового стереотипа как устойчивой модели, которая по традиции служит в языке для представления некоторого явления действительности и является частью этнокультурного образного стереотипа.
Языковой стереотип как часть этнокультурного образного стереотипа является условным способом языкового представления некоторого явления действительности и характеризуется культурной детерминированностью, устойчивостью и образностью семантики.
Стереотип это, прежде всего, элемент культуры, и в семантике языковых стереотипов важна (этно)культурная составляющая. Многие стереотипы объективируют универсальные, архетипические представления, которые организуют мировидение людей разных культур. Разумеется, культурные стереотипы и символы, которые основаны на архетипе, объективируют его в рамках данной культуры, и потому не могут не быть отмечены национальной спецификой.
Не все стереотипы, реализуемые в современном русском языке, имеют исконно русские корни. Наряду с исконными стереотипами могут функционировать заимствования, освоенные в большей или меньшей степени. Так, например, представление истории в образе мелющих жерновов (жернова истории) исторически восходит к древнегреческому народному выражению. По-видимому, образ «жерновов» наложился на собственный, близкий ему стереотип представления времени в образе мельницы и благодаря этому закрепился и развился в русском языке.
Наличие сходного стереотипа в языках и культурах разных народов мира можно объяснить как заимствованием, так и параллельным развитием. Сложным является вопрос о возможной универсальности многих стереотипов времени, восходящих, по видимости, к глубоко архаичным, архетипическим образам и выражающихся в разных языках сходными средствами, прежде всего, устойчивыми метафорами. В большинстве случаев, когда речь идет о таких древних явлениях, невозможно точно установить, является тот или иной стереотип результатом заимствования или параллельного развития в разных языках.
Стереотипы исторически устойчивы. Зафиксированный в языке, стереотип тем более устойчив, поскольку его постоянство поддерживается консервативностью языковой системы и принципиальной условностью метафоры. Идея, лежащая в основе образного стереотипа, чрезвычайно стабильна, что подтверждается данными этимологии. Так, например, этимологически слово пора восходит к праславянскому корню со значением движения вперед, и это соответствует современному представлению времени в образе движущегося существа или предмета.
Стереотипный образ в языке может быть выражен и словом, и устойчивым словосочетанием (как жизненный путь), и целым произведением (например, «Телега жизни» А.С.Пушкина). Образный стереотип в языке представляет прежде всего лексика, в том числе семантические и словообразовательные дериваты, фразеология, идиомы, паремии, нормы сочетаемости языковых знаков, а также тексты, содержащие суждения о данном объекте и реализующие стереотипный образ.
Многие современные стереотипы восприятия мира сформировались на базе древнейших представлений о действительности, претерпев цепь исторических преобразований, но сохранив в своей основе архаический образ. Традиционно признается, что истоком древнейших представлений о времени является опыт освоения пространства. Исследователи архаичной, мифологической картины мира считают, что категории пространства и времени в мировосприятии древнего человека существовали нераздельно. В наиболее древних фольклорных жанрах время изоморфно пространству, идея времени является через те же пространственные формы, которые в архаической культуре представляли модель мира. Характерно, что многие традиционные формы образной реализации модели мира, например, дерево, солнце, птица, дорога, совпадают с образами, связанными с практикой измерения времени: по вегетативным и космическим циклам, миграции птиц, пройденному пути и пр. Представление идеи времени в языке также тесно связано с идеей пространства. Так, для русского языка характерно регулярное употребление слов со значением пространства при обозначении времени. Именно поэтому многие лингвисты считают, что время и пространство в языке должны описываться с помощью общей семантической модели, условно делящей мир на пространственно-временные части. Это согласуется с выводом о неразрывной связи когнитивных структур пространства и времени в сознании человека.
В русском языке, по-видимому, нет единого, основного, инвариантного понимания времени. Время описывается с помощью различных пространственных метафор. Вот почему метафорической интерпретации времени посвящены многие лингвистические исследования. Одни ученые стремятся выделить конкретные предметные метафорические образы времени, к чему подталкивает яркий образный языковой материал (Дж.Лакофф и М.Джонсон, Н.Д.Арутюнова, Н.В.Павлович, С.М.Белякова). Другие исследователи, стремящиеся охватить все варианты метафорического выражения идеи времени в языке и представить их как систему, формируют группы метафор по выраженной в них функции или действию времени (В.А.Плунгян, Д.А.Катунин). Второй подход в большей степени отвечает абстрактному характеру современной категории времени. Первый подход представляется более верным с исторической точки зрения, так как выявляет ряд конкретных образов, которые лежат в основе современных метафорических обозначений времени.
Стереотипы представления времени в русском культурно-языковом пространстве являются образными, культурно детерминированными, исторически устойчивыми ментальными феноменами. Стереотипы представления времени в русском языке основаны на образах пространства. Основой русских стереотипов представления времени являются архаичные пространственно-временные модели мира (дорога, река, гора и др.), но на эту основу наложила свой отпечаток многовековая история развития идеи времени, меняющаяся практика измерения и фиксации времени. Исторические формы современных стереотипов восприятия времени и исчезнувшие стереотипы запечатлелись в языке, поэтому многие особенности языкового оформления стереотипа времени могут быть объяснены только его историей.
В результате анализа материала были выявлены семь основных стереотипов, к которым могут быть сведены условные образы, служащие для представления времени в русском культурно-языковом пространстве.
1. Время, изоморфное реально окружающему человека пространству. Восприятие времени и пространства как нерасчлененного целого характерно для недискурсивного мировосприятия и обусловлено тесной связанностью когнитивных структур пространства и времени в сознании человека. В мифологической картине мира время и пространство объединяются единой структурой. Во многих языках мира существуют слова и грамматические конструкции, способные выражать как пространственные, так и временные отношения, некоторые ученые считают это языковое явление универсальным. Согласно данным этимологии, стереотип восприятия времени изоморфным пространству имеет общеиндоевропейские корни. В одном из наиболее архаичных жанров русского фольклора, в календарных загадках, время обыкновенно представлено в ограниченной и статичной форме: Стоит дуб; На дубу двенадцать ветвей, На каждой ветке По четыре отростка, На каждом отростке По семи прутьев (Год); Стоит сад; Стоит город; Стоит дом; Стоит столб от земли до неба; Лежит брус во всю Русьи под. В русском языке отмечается сближение времени и пространства в обозначениях частей суток и сторон света (ср. восход восток, закат запад, полночь в знач. «север», полдень в знач. «юг»), в словах и выражениях: к месту «вовремя», дальновидный «предвидящий последствия» и близорукий «недальновидный», в предлогах со значением времени: между, около, через, в, вне, на и др. Время регулярно уподобляется местности, территории: Каждый день на косогоре я Пропадаю, милый друг. Вешних дней лаборатория Расположена вокруг (Заболоцкий. Весна в лесу). Стереотип восприятия времени изоморфным пространству регулярно реализуется посредством метафорических моделей: «время (дни и т. п.) местность (пустыня, чернозем и т. п.)», «время (века, столетия и т. п.) даль (горизонт)», «мера времени мера длины (с ноготь, с локоть, аршин и т. п.)» и др.
2. Время в образе дороги. Дорога как символ движения через пространство, последовательного эмпирического постижения действительности распространенный стереотипный образ представления человеческой жизни и времени. В народной культуре славян время традиционно представляется в образе пути, по которому движется человек, ср. русские пословицы: Век не поле вдруг перескочить; В такой зашел тупик, что некуда стало ступить. Стереотип представления времени в образе дороги лежит в основе ряда русских слов и выражений. Ср.: предстоящее, впереди о будущем, пройдено, позади о прошлом, предлоги перед, от, до, выражения, связанные с образом жизненного пути: тернистый путь, идти своим путем, по пути (не по пути) с кем, встать на путь чего или какой, встать поперек пути кому, сбить с пути (истинного), шаг и др.). Стереотипный образ, представляющий движение во времени как преодоление пути, реализуется в художественных метафорах: И понял, что я заблудился навеки В слепых переходах пространств и времен (Гумилев. Стокгольм); Так, распахнувшись в глубине Сквозным пролетом Предстало будущее мне За поворотом (Пастернак. За поворотом).
Время в образе горы вариант представления времени в образе дороги. Сравнение времени с горой, которую преодолевает путник, отражено в русских пословицах: Пора что гора: скатишься, так оглянешься; Хвали горку, как перевалишься; Хоть крута гора, да миновать нельзя. Слова верх, вершина и т. п. выступают как обозначения середины периода времени и кульминации развития процесса во времени: Пятидесятый год как бы водораздел, Вершина славного невиданного века (Ахматова. 1950). Через образ склона горы в русской фразеологии передается завершение, склонение к концу различных временных отрезков: на склоне дня (или ночи), на склоне лета (или зимы), на склоне лет (или дней, жизни). Расположенным внизу относительно «вершины» периода представляется не только конец, но и начало: Незримой лестницей с недавних юных дней Я к детству нисходил, ту жизнь припоминая (Некрасов. Из поэмы: Мать). Стереотипное представление времени в образе горы выражают предлоги с, на, под и др., выражения, связанные с образом жизненного пути: идти в гору, идти под гору, быть в зените и др.
Стереотип восприятия времени в образе дороги регулярно реализуется посредством метафорических моделей: «жизнь (время, будущее и т. п.) путь (переход, пролет, мост и т. п.)», «жизнь (год, день и т. п.) гора (вершина, водораздел и т. п.)», «жить идти (ползти, плыть и т. п.)», «человек путник (странник)», «время (день, жизнь, минута и т. п.) груз (тяжесть, бремя и т. п.)»
3. Время в образе существа или неживого предмета (человека, транспортного средства, птицы), движущегося по земле, воде или небу мимо человека.
Стереотипный образ восприятия времени как предмета, который проходит мимо наблюдателя, широко представлен в русском фольклоре: Время проходит, а друго приходит; Что было то прошло; Было мило, да пролетело мимо. Стереотипный образ времени как кого-то (чего-то), движущегося мимо, предполагает подчинение человека времени, эта идея также реализуется в народных текстах: Век жить век ждать и под. Стереотипное представление о зависимости человека и его деятельности от хода времени отражается в таких единицах русского языка, как везет, спорится кому-л. Путь времени, согласно русским народным стереотипным представлениям, может лежать не только по земле (Весна и осень на пегой кобыле ездят), но и по воде (Год по году уплывает), и по воздуху (Пора что туча: набежит, и пробежит, и опять найдет). Все эти варианты локализации пути времени стереотипны для русского литературного языка: время идет, бежит, течет рекой, летит птицей; А по набережной легендарной Приближался не календарный Настоящий Двадцатый Век (Ахматова. Поэма без героя); И снова уплывали часы, как корабли (Мариенгоф. Руки галстуком); Свистят они, как пули у виска, Мгновения, мгновения, мгновения (Рождественский. «Не думай о секундах свысока»).
В стереотипе восприятия времени как чего-то (кого-то) движущегося по пути можно предположить след антропоморфного восприятия времени распространенной черты архаического, мифологического мировосприятия, которая присуща и русской народной культуре, ср., напр.: Есть семь братьев: Годами равные, Именами разные (Неделя), Середа вторникова дочка, «бытовые святцы» фактически олицетворение дней годового цикла. В русском фольклоре длительность периода времени традиционно обозначается терминами рождения, взросления, старения и смерти, подобно ходу человеческой жизни: на Афиногена (29 июля) лето перешагнуло знойный возраст. В русском языке различные этапы существования периода времени могут быть переданы терминами, восходящими к образу человеческой жизни: зачинаться, рождаться, умирать и др., ср. в стихах В.В.Маяковского игру с двумя значениями слова «кончился»: Сегодня день вбежал второпях, криком тишь порвав, простреленным лёгким часто хрипя, упал и кончился, кровав (Маяковский. Хорошо!). Образ времени как существа, движущегося по пути мимо наблюдателя, характерен для русского языка: быть близко, на подходе, близиться, грясти, идти, наступить, прийти, застать, подоспеть, промелькнуть, уйти, минуть и др. Невидимой стезей Ушла пора веселости беспечной (Пушкин. Элегия).
Время может представляться средством передвижения человека по дороге (воде, воздуху). В этом варианте стереотипа восприятия времени как движения по пути время выражается через образы коня, колеса, посоха, любого транспортного средства: Время быстро летело для приятелей Эрнестовых, но для него передвигалось оно на свинцовых колесах (Сомов. Странный поединок). Образ времени как катящегося колеса, связанный с древним представлением солнца, содержится в глаголе катиться, катить: Время катит чередом, Час за часом, день за днем (Ершов. Конек-Горбунок). В современном русском языке стереотипный образ «время транспортное средство» закреплен в разговорном выражении поезд ушел «время упущено».
Ход времени может быть выражен через образ птицы. По русским народным поверьям, птицы отвечают за смену сезонов: весной отпирают лето, приносят его из-за моря (из Вырия) и прогоняют зиму, а осенью снова запирают лето и приносят зиму, что отражается в фольклорных текстах (в пословицах, напр., Прилетел кулик из заморья, вывел весну из затворья; в календарно-обрядовой поэзии, напр.: Жаворонки, жаворонки, К нам прилетите, Весну красну принесите, Зиму унесите). Время и отрезки времени представляются в образе птицы в метафорах русской художественной речи: Точно крылья Птицы намокшие тяжко, плывут средь тумана. Слушай Это летит хищная, властная птица, Время ту птицу зовут (Анненский. Ноктюрн); Годы несутся огромными птицами (Волошин. «Тесен мой мир»); На небе месяц и ночная Еще не тронулася тень, Царит себе, не сознавая, Что вот уж встрепенулся день(Тютчев. Декабрьское утро). Рассмотренный материал позволяет предположить, что слово лететь «быстро проходить, о времени» реализует тот же стереотипный образ: Уж поздно; время улетело (Пушкин. Евгений Онегин).
В русском языке стереотип восприятия времени в образе существа или неживого предмета, движущегося по земле, воде или небу, регулярно реализуется посредством метафорических моделей: «время (весна, осень, ночь и т. п.) человек (девочка, подруга, спутник и т. п.)», «время (ночь, полночь, осень, год и т. п.) птица», «время (жизнь, век и т. п.) транспортное средство (телега, поезд, корабль и т. п.)», «время (год, жизнь и т. п.) катящийся предмет (клубок ниток, снежный ком, обруч и т. п.)» и др.
4. Время в образе потока (воды, воздуха). Поток это древний, присутствующий в различных культурах и распространенный в русской традиционной культуре стереотипный образ движущегося времени: Года текут, как вода; Пора проточная вода. Стереотип представления времени в образе водного потока типичен для русского языка: время плывет, течет (ср. текущий момент, с течением времени), льется; Река времен в своем стремленьи Уносит все дела людей И топит в пропасти забвенья Народы, царства и царей (Державин. «Река времен в своем стремленьи»); Наша жизнь как волна бежит, сказал Семен (Бунин. Исход). Вариантом водного потока может выступать воздушный поток: Время порывисто дует в лицо (Волошин. «Тесен мой мир»); И метет, и метет жизнь, как метелью (Цветаева). Еще одно выражение стереотипа представления времени как водного потока дождь, поток, ориентированный вертикально: Словно годы ее [Роксану] вовсе не задевают. Так, прольются дождем и тут же подсохнут у нее на лице первым ветром (Черчесов. Венок на могилу ветра). Сравнение времени с дождем является устойчивой формулой русского фольклора: День за днем, как дождь дождит, неделя за неделей, как трава растет. Стремительное движение времени представляется в образе потока воды или воздуха, движущегося по кругу, ср.: водоворот событий, вихрь жизни крутящийся ураган жизни (Герцен), заверть последних дней (Солженицын); Как это вдруг так завертелась жизнь? Все прошедшее, все будущее вдруг стушевалось, пропало и осталось только то, что я во Франкфурте с кем-то за что-то дерусь (Тургенев. Вешние воды).
Стереотип восприятия времени в образе потока регулярно реализуется в русском языке посредством метафорических моделей: «время (века, годы, жизнь и т. п.) поток (река, волна, ручей, водопад и т. п.)», «время (века, годы, жизнь ит.п.) ветер (дуновение, метель и т. п.)», «время (день, ночь, годы) дождь», «время верчение (водоворот, вихрь, заверть и т. п.)».
5. Время в образе растения этот стереотип представления времени актуализирует мифологическое представление жизни в образе древа, растения. Осмысление времени и жизни человека как расцвета и увядания растения в принципе характерно для народной культуры славян. Метафора растущего, зреющего, увядающего растения традиционна при описании хода человеческой жизни в русском языке (расцвет, зрелость, увядание) и в русской литературе: Каждый знает, когда зацвела или когда подломилась его личная жизнь(Осоргин. Свидетель истории). Стереотип представления развития во времени как расцвета и увядания растения может быть применен не только к человеческой жизни, но и к временам года, суток и более широко к развитию какого-либо процесса во времени, ср.: расцвет Ренессанса, корень зла, семя Авраамово, сеять добро, отрасль знания, плоды трудов и пр.; Уже дозрела осень До синего налива (Самойлов. «Давай поедем в город»); Шестой день увядал (Иванов. Бронепоезд 14-69).
Образ родословного древа является одним из стереотипных образов времени. Разветвленная семья, семейное «древо» выступает символом времени в календарных загадках, древнейшем фольклорном жанре: Я стар: у меня двенадцать сыновей, у них тридцать дочерей; ни дети, ни внуки не растут, не убывают и вечно не умирают (Год). Стереотип представления хода времени как последовательного «рождения» одного периода от другого реализуется в языке: год от году, час от часу, день ото дня. Смена времен регулярно передается через образ смены поколений, прошедшее порождает будущее и умирает: Будущее, порожденное прошедшим, надвигалось с неясным гулом, а прошедшее таяло безвозвратно (Паустовский. Судьба Шарля Лонсевиля).
6. Время в образе предмета, создаваемого мифическим существом (нити, книги).
В мифах разных народов мира встречается мотив, по которому время творится неким высшим разумным существом, подобно нити. В русской фольклорной традиции время, ход жизни также ассоциируется с плетением нити, тканьем, шитьем и т. п., ср. пословицы: Сколько веревку ни вить, а концу быть; Век прожить не нитку исшить; Век изжить не лапоть сплесть. В русском языке стереотип, представляющий время в образе нити, объективируется, например, в следующих лексических единицах: нить (путеводная нить, нить жизни, жизнь оборвалась), мыкать век, волокита, канитель, канителить, тянуть время, развитие, завязка, развязка, сплетение событий и др. Стереотип, представляющий время в образе нити, реализуется в художественной речи: За мигом миг в таинственную нить Власть Вечности, бесстрастная свивает (Балтрушайтис. Земные ступени); Разматывалась голубая пряжа июльских дней (Шолохов. Тихий Дон).
Книга также является одним из распространенных вариантов мифологической модели организации космоса, этот образ представлен в русском народном стихе о голубиной книге, в пословицах и загадках, напр., Кому что на роду написано; В книге шесть листов простых, седьмой золотой (Неделя). Образ книги семантически связан с образом пути: организующим мотивом сюжета эпического произведения традиционно служит путь, который является важнейшей формой мифопоэтической пространственно-временной организации мира. Практика произнесения известных текстов (молитв, псалмов) для измерения времени также могла подкрепить ассоциацию времени с книгой, текстом. Стереотип представления времени (человеческой жизни) в образе книги выражается, например, в следующих словах и устойчивых выражениях русского языка: страница (вписать новую страницу во что, открыть новую страницу в чем, черная страница), (начать) с чистого листа, до последней черты, до последней точки, поставить точку. Стереотипный образ книги передает идею времени в художественных метафорах: Преданье в безлистную книгу времен Навек занесло свои строки (Северянин. Баллада); Но книга жизни подошла к странице, Которая дороже всех святынь. Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь (Пастернак. Гефсиманский сад).
7. Время в образе растрачиваемого ресурса (сгорающий предмет, вытекающая вода, растрачиваемые деньги). Этот стереотип может быть соотнесен с общей древней моделью времени: «время как жизненная сила». Конкретные образы представления времени, реализующие этот стереотип в русском культурно-языковом пространстве, восходят к таким старым мерам времени, как сгорающая свеча, лучина, масло в лампе, вытекающая вода или песок.
Горящий предмет (свеча, лучина) в русской народной культуре символизирует жизнь человека: Все прошло, как огнем пожгло; Догорай, гори, моя лучинушка, Догорю с тобой и я. Ср. русские выражения: прожигать жизнь, коптить небо, время тает. В русской литературе образ жизни как сгорающего предмета является стереотипным: Догорай неслышно, день за днем Надломленная жизнь! (Надсон. Весной).
Образ водяных часов, текущей воды как меры времени также сохранился в русской фразеологии в выражении время истекло и регулярно употребляется в русской художественной речи: Урна времян часы изливает каплям подобно (Радищев. Осьмнадцатое столетие); О день серебряный, Наполнив века жбан, За край переплесни (Мариенгоф. На каторгу пусть).
Представление времени как ограниченного ресурса, рода ценного имущества стереотип, широко распространенный в мировой и в русской культуре. Образное осмысление времени жизни как предмета обладания встречается в отдельных фольклорных текстах: Тужи по молодости, как по волости; Молодость не кошелек: потеряешь не найдешь. Стереотип восприятия времени как ограниченного ценного ресурса реализуется в словах и устойчивых выражениях русского языка: время есть, времени нет, время осталось, на исходе, кончилось, пропадает (даром), время дорого, беречь время, найти, потерять время, отнимать, красть, экономить время и др. Распространенный вариант стереотипного представления времени как ограниченного ресурса выражен в крылатой фразе «Время деньги» (В.Франклин), ср. ту же метафору с другим смыслом в русском выражении жизнь копейка. Во второй половине ХХв. выражение с копейками приобрело разговорное значение «с небольшим, о времени»: Отработала оставшиеся год с копейками и уехала в Ташкент (Рубина. Любка). Стереотипное сравнение времени с деньгами реализуется в художественной речи: Время уходило на пустяки, как уходят на пустяки деньги, когда из-за железнодорожной забастовки застреваешь в скучном городе (Набоков. Король, дама, валет).
Стереотип восприятия времени в образе растрачиваемого ресурса регулярно реализуется в русском языке посредством метафорических моделей: «жизнь сгорающий предмет (свеча, лучина и т. п.)», «жизнь вытекающая по капле из резервуара вода», «время (жизнь) ценное имущество (деньги, предмет экономии, купли-продажи и т. п.)»
Основой всех рассмотренных стереотипов представления времени является сближение времени с пространством, фрагментом пространства, тем или иным пространственным образом.
Стереотипные образы, представляющие время как часть пространства либо как перемещающийся в пространстве предмет, как правило, располагаются в горизонтальной плоскости. Основной для стереотипных образов восприятия времени является оппозиция «впереди сзади». Будущее представляется расположенным впереди, а прошлое позади движущегося человека или само время движется вперед.
Однако не менее важна для стереотипных образов восприятия времени оппозиция «верх низ». Архетипический символ верха реализует идею власти, доминирования, воцарения, а также связан с образами, которые традиционно являются символами мирового порядка. Время как одна из форм мирового порядка и, в особенности, настоящее время также представляется локализованным вверху, что выражается предлогами на, над (черный год, нависший надо мной) и другими лексическими средствами. Для русского языка характерно представление времени в образах, которые, согласно Ф.Уилрайту, связаны с идеей «верха»: гора, растущее дерево, солнце, птица. Архетипический символ низа обозначает хаос, тьму, разрушение. В соответствии с этим проходящее (прошедшее) время представляется уходящим (ушедшим, канувшим) вниз, в бездну или во тьму.
Анализ материала показал, что, в основном, образы представления времени в русском языке, фольклоре и художественной литературе совпадают. Это указывает на их историческую устойчивость и глубокую внутреннюю связь с традиционной культурой. Стереотипные образы представления времени, актуальные для современной культуры, можно обнаружить в этимологии слов-обозначений времени (время, пора, век и др.), в основе исторических значений слов и устойчивых выражений русского языка (мыкать век, канитель и др.), и в основе сравнительно новых слов и значений (пускать на самотек, текучка, волокита и др.). Рассмотренные образы представления времени функционируют как стереотипы в русских фольклорных и литературных текстах разного времени и разных жанров (исследование охватывает фольклорные тексты, в том числе таких архаичных жанров как календарно-обрядовая поэзия и загадки, и тексты русской литературы от XVIII до XXI века). Под влиянием исторических изменений стереотипный образ может модифицироваться, но его семантическое ядро остается неизменным.
Исследованный материал позволяет выдвинуть предположение, что чем древнее стереотипный образ, тем богаче и разнообразнее его проявление в языке. Самой распространенной в русском языке признается динамическая языковая метафорическая модель времени, в рамках которой время выступает в роли субъекта движения, а человек наблюдателя этого движения. И именно этот подход к осмыслению времени считается более архаичным по сравнению с другими. Вероятно, это не случайное совпадение фактов, а закономерное явление, которое обусловлено консервативностью языковой системы и исторической устойчивостью стереотипов. По-видимому, основную и наиболее устойчивую часть языковой картины мира составляют самые древние из запечатленных в языке аналогий. Как показывает материал, в современном русском языке большинство стереотипов времени восходит к мифологическим и архетипическим пространственным образам: течению воды, движению человека по дороге, движению солнца по небу и др. Реализующие их языковые средства наиболее частотны, стилистически нейтральны, образность в их семантике, как правило, стерта. Ср. выражения: время течет, в течение часа, ждет впереди (о будущем), осталось позади (о прошлом), на заре новой эры, на склоне лет и пр. Основой всех рассмотренных стереотипов представления времени является сближение времени с пространством, фрагментом пространства, тем или иным пространственным образом. Неслучайно сближение времени с пространством или дорогой (символом активного освоения человеком пространства) запечатлено в такой старой и консервативной лексико-грамматической системе, как предложно-падежные формы, выражающие значение времени.