Женское творчество как фактор вестернизации в русской литературе XVIII века

brief description

Национальная академия наук Украины
Институт литературы им. Т.Г.Шевченко

На правах рукописи

Улюра Анна Анатольевна

УДК 821.161.1(09)

Женское творчество как фактор вестернизации в русской литературе XVIII века.

10.01.02 русская литература

диссертация на соискание научной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель
Игнатенко Н.А.,
доктор филологических наук

Киев 2002

Содержание

Введение 3

Глава 1. «Женское вторжение» как явление европеизации русской
жизни XVIII века 16

Глава 2. Русские сочинительницы XVIII века: «с веком наравне» .............. 56
2.1. Русская женская литература на начальном этапе своего развития .. 56
2.2. Становление женского мемуаротворчества и первые образцы
жанра женской автобиографии (записки княгини Н.Б.Долгоруковой,
дневники и воспоминания А.Е.Лабзиной) ... 79
2.3.Литературное наследие княгини Е.Р.Дашковой .. 96
2.4. Сочинения Екатерины II в контексте дворянской литературы
ее времени .... 114

Глава 3. Развитие женской темы в русской литературе XVIII в... 132
3.1. Фактор «женского вторжения» в литературе и изобразительном
искусстве .... 132
3.2. «Западническая» и «старомосковская» группы женских образов
в сатирической литературе..... 153

Выводы ... 177

Библиография ....................................................... 182

Введение
XVIII век примечательный и неоднозначный период в русской истории и в развитии русской культуры, который долгое время в науках гуманитарного цикла рассматривался как талантливый, но дилетантский предшественник «золотого» XIХ века. И, тем не менее, многое в «столетье безумном и мудром» заслуживает самостоятельного изучения без идеологических «подсказок» общественных взглядов на него XIХ и XX веков, так как имеет свои самобытные истоки, обусловленные спецификой мировосприятия человека XVIII века.
Петровские реформы своим жизненным практическим содержанием внесли много нового в русскую общественную мысль. Уже к середине 1710-х годов идея перелома в истории России, идея двух Россий, «старой» и «новой» всецело завладевает сознанием современников и в последующие десятилетия становится отправным пунктом всех идеологических построений: «что мы были прежде и что мы ныне, какова была Россия и какова есть уже» [228, II, 73].
Один из взглядов весьма пессимистичных на проблему вестернизации в России выразил еще Ж.-Ж.Руссо в трактате «Об общественном договоре». По мнению философа, реформы Петра I, насильно втягивающие Россию в европейскую цивилизацию, одновременно разрушают национальную самобытность страны, тогда как преобразования не должны были менять уклад жизни россиян, а обновлять их имеющийся исторический опыт народного суверенитета. Получалось, что император «хотел создать из своих подданных немцев и англичан, тогда как нужно было начинать с того, чтобы сделать из них русских». Подобный взгляд на проблему европеизма в русской культуре спустя полстолетия стал основой славянофильских движений.
А между тем, петровские реформы, направленные на сближение России с Западом, были исторически обусловлены не умозрительными вопросами о сравнительной ценности «славянофильства» и «западничества». Речь шла о жизни или смерти Российского государства, о сохранении любой ценой русской национальной и политической самостоятельности. Нужно было располагать «оружием», которым обладали многочисленные недруги «России молодой» и легендарная «переимчивость» русских стала в этом доброй порукой. «Российской Европии» нужны были не общие идеи, как, к примеру, Франции этого времени, а элементарные спасительные технические знания.
Очевидно, что не всеми россиянами того времени политика Петра была принята беспрекословно. Ревнители старинного московского благочестия с ужасом и негодованием смотрели на вторжение в православную Русь порядков и обычаев, заимствованных с еретического Запада и ломавших весь строй «старой» русской жизни, что, безусловно, заставляет усомниться в радужной оценке Юстом Юлем того, как современники воспринимают перемены, происходящие в «Российской Европии»: «Русские не отрешаются ни от одного из старых русских обычаев, которые могут служить им к возвеличению, и в настоящее время только того и делают, что изучают чужие обычаи, пригодные для такого поддержания и умножения их достоинств и чести» [цит. по: 361, 7].
На первом этапе вестернизации проблема европеизма в русской культуре (в том числе и в литературе) носила преимущественно внешний характер. Отсюда указы о ношении немецких платьев, об Ассамблеях, брадобритии и тому подобное. Этим же обусловлено обилие переводной литературы прикладного характера в петровскую эпоху. Например, многочисленные переиздания «Прикладов, како пишутся комплименты разные» книги, которые давали читателям готовые образцы эпистолярного стиля и помогали найти нужные формулировки при переписке (деловой, служебной, любовной). Высоко ценилось «Юности честное зерцало», выступившее в качестве «катехизиса» дворянина и дворянки новой формации и содержавшее для отроков и отроковиц как элементарные наставления по этикету, так и постулаты «новой» морали. Российского дворянина спешно учат быть европейцем. Лишь затем, много десятилетий спустя, он начнет задаваться вопросом о степени допустимости «мартышества французского», и в процессах вестернизации начнет отмечать европеизм как органичное состояние культуры. «Перенимая у европейцев внешние формы общественной жизни, обычаи и моды их, мы, может быть, научимся подражать им и в более существенном: в достижении благ истинной цивилизации, свободы, равенства и безразличия всех перед законом и обеспечения прав всех и каждого» [129, 47].
Говорить о собственно русской литературе в эпоху Петра вряд ли правомерно: художественные тексты начала XVIII века это либо переводы, либо калькирование, либо откровенное подражание западным классицистическим образцам (некое исключение составляют «гистории», но влияние переводного рыцарского романа очевидно и в них). В литературе, как и в культуре в целом, первый этап вестернизации заключался в перенимании внешнего, прежде всего, литературных форм. Тем не менее, время, положившее начало усвоению европейской культуры, стало своеобразным катализатором образования новой литературы (как в социально-историческом, так и художественном аспектах). Русские просветители 1730-х годов предприняли попытку создать новую светскую литературу на основе единого русского языка своего времени, попытку смелую и легко объяснимую их желанием порвать с традициями литературы темного русского Средневековья. И на первом этапе становления новой русской литературы стали очевидны проблемы, решение которых перевело процесс внешнего усвоения западноевропейского культурного опыта на принципиально новый уровень.
В первую очередь таковой стала проблема языка. Это, прежде всего, была проблема приспособления русской литературной речи к усвоению европейской дворянской и отчасти буржуазной культуры, которую жадно впитывали верхи русского дворянства аннинского и елизаветинского времени, то есть проблема перевода. Перед переводчиком начала века стояли огромные трудности. Приходилось перелагать на русский язык не только отвлеченные понятия, которые, при всей их сложности и абстрактности, все же можно было выразить, пусть даже прибегая к созданию неологизмов путем использования славянских корней и аффиксов. Однако же доводилось передавать и названия предметов, вещей, явлений конкретной действительности, которых на русской почве еще не было. Тем не менее, перевод приноравливался к русским условиям, быту, литературной традиции; он, как правило, отвечал насущным потребностям литературы и общественного развития. Подчас переводные произведения занимали целые отрасли художественной литературы, потребность в которых уже ощущалась читателем, но которые еще не существовали в оригинальном творчестве или были слабо развиты. Одним из примеров такой компенсации может служить повествовательная проза (беллетристика) на русском языке, вплоть до последней трети века полностью представленная переводами.
Проблема версификации русского стиха по немецкому типу была вопросом не только и не столько собственно литературным. Она имела более глубокие культурные корни: оформившаяся в те годы дворянская эстетика всячески пыталась подчеркнуть свой разрыв с церковно-феодальной «славенщиной» и связанным с ней силлабическим стихосложением. Разрыв с допетровской Русью и обращение к западной мысли, которые совершил Петр в общегосударственном масштабе, должны были произойти и в литературе. Именно поэтому «реформа литературы» начинается с реформы стихосложения и системы поэтических жанров, поскольку новая система стиха могла реализоваться только в конкретных жанровых формах, в свою очередь нуждавшихся в системе стиха как в опоре, основанной на исконных традициях и разумных заимствованиях.
Поэт М.М.Хераскова говорил о том, что Петр дал «россам» тело, а Екатерина Великая душу. В этих словах весьма образно и верно переданы различные фундаментальные этапы вестернизации в российском обществе (в том числе и взгляд на проблему европеизма в литературе). Этап внешнего материального усвоения западноевропейской культуры переходит в фазу «адаптации». Именно этим обусловлен сложный характер литературы екатерининской эпохи: старые формы разрушались, вступают во всевозможные сочетания с новыми. В целом имело место сильное брожение идей и форм, которое, по словам В.Саводника, «улеглось только к пушкинской эпохе, когда наша литература окончательно сделалась самобытной и национальной» [286, 381].
Конец XVIII века в русской литературе и культуре характеризуется поиском национальной идентичности и почвеннического пути развития. Завершив более чем активный процесс ученического заимствования основ западноевропейского искусства, русские сочинители начинают открывать ценность и самобытность своей культуры. Впрочем, этот процесс в России происходит не без влияния аналогичных поисков западноевропейских предромантиков. Чтобы быть достойными в глазах почитаемых соседей, русские сочинители пускаются в розыски собственного Средневековья, от которого совсем недавно так активно отрешались.
В последних десятилетиях века в самых разных кругах общества пробуждается интерес к народному творчеству и допетровскому укладу жизни. Народные песни и пляски, наряды a la Киевская Русь, бабушкины поверья, сказках и присказки, кокошники и сарафаны вошли в моду у придворной знати. Поэтами писались под заказ для дворцовых праздников стихотворения с фольклорной тематикой.
В это время появляется немало фольклорных сборников, неоднородных как по своей задаче, так и по своему составу и художественной ценности. Николай Львов издает сборник народных песен, который был впоследствии упорядочен Прачем и более известен под его именем. Ипполит Богданович готовит к печати сборник пословиц. Михаил Чулков выпускает в свет томик сказок и былин, а также знаменитый песенник. А между тем, нередко подобные материалы издавались в, так сказать, подправленном виде, ибо многословное содержание и язык народной поэзии казался вульгарным утонченному слуху русского читателя «столетья безумного и мудрого». И, прежде всего это касается, сборника Богдановича, осуществившего попытку переложить русские пословицы в соответствии с ритмическими требованиями современного ему стихосложения. Подобной же попыткой «облагородить» фольклор выступают «Выборные российские пословицы» Екатерины II.
Вслед за фольклорными сборниками (подлинными или стилизованными) появляются и образцы художественного осмысления народнопоэтического искусства. Ориентация на национальную поэтику отличает «Славянские древности, или Приключения славянских князей» М.И.Попова, обращенные к легендарной русской старине. Вслед за аналогичной работой Чулкова, Попов воссоздает цикл волшебных сюжетов, близких в некоторых чертах к западноевропейскому рыцарскому роману. Славяно-русский колорит возрождается упоминанием названий многих русских областей и городов, широко используются истории из жизни разных русских племен древлян, полян, дулебов, вятичей. Его создает богатая авторская фантазия на основе немногих исторических и этнографических сведений. Поиску «основ народности» подчинен также и ряд других сочинений того времени: «Сокращенная повесть о Стеньке Разине» А.Сумарокова, «Бова. Повесть богатырская» А.Радищева, «Добрыня, богатырская поэма» Н.Львова, «Громовал» Г.Каменева, «Песни, петые на состязании в честь древним славянским божествам» А.Радищева, «Бахариана, или Неизвестный» М.Хераскова, «Светлана и Мстислав. Богатырская повесть» А.Востокова и другие. Впрочем, разработка народнопоэтических тем зачастую не шла далее внешнего копирования отдельных приемов песенной и сказочной поэтики, и лишь немногие произведения подобного толка приближались к зрелому осмыслению народности. Именно под влиянием процесса обращения к народнопоэтическому творчеству складывается понятие о национальной культуре как выразителе характера каждого народа, а к творчеству того или иного сочинителя все чаще предъявляется требование народности и соответствия его национальному духу вообще. Такой извилистый путь от негодующего отвержения традиций древнерусской литературы через научение «европейскости» к поиску национальной самобытности проходит русская литература и культура «века бурного, дивного века».
В связи с проблемой европеизма в русской литературе и вестернизацией русской жизни и культуры XVIII века новый аспект приобретает социально-историческая роль женщины этого времени. Никогда до XVIII века она в различных сферах не была столь значительной: возникающие в петровском и послепетровском времени новые женские типы тут же приобретают культурную и социальную ценность (женщина-писательница, женщина-политик, женщина-правительница). «Женское вторжение» как определяющий фактор положения представительницы «второго пола» в России послепетровского времени обусловлено органическим единением в психологии и мировосприятии женщины «старого» и «нового», то есть русская женщина XVIII века активно впитывает эволюционно необходимые заимствования из западной культуры, сохраняя при этом то лучшее, что было в допетровской Руси. Данная поведенческая, социальная и психологическая особенность русской женщины XVIII века детерминирует специфику «женского вторжения» как феномена, по силе и самобытности проявления не имеющего аналогов ни в дальнейшей истории России, ни в истории культуры других европейских стран. Под словосочетанием «женское вторжение» мы будем понимать ряд тех особенностей, которые женская личность внесла в общий исторический облик эпохи, и вместе с тем ту специфику, которую, в свою очередь, эпоха сообщала женщине
Объект диссертационного исследования европеизация культурной и социальной жизни России в XVIII веке, влияние европеизированной женской личности на развитие русской литературы и изобразительного искусства XVIII века, а также роль собственно женской литературы в литературном процессе России XVIII века.
Предметом непосредственного литературоведческого, гендерного и культурологического анализа является широкий круг произведений, которые отражают сознание «новой» женщины и ее стереотипное видение эпохой великих преобразований.
Цель работы заключается в том, чтобы при анализе идеи европеизма в русской литературе XVIII века и процессов вестернизации русской жизни того времени выявить степень их влияния на формирование женской дворянской субкультуры, а также рассмотреть комплекс социально-культурных условий, способствующих развитию женской русской литературы в ее жанровом и тематическом разнообразии.
Достижение поставленной цели предусматривает исследование:
ü изменений социального и культурного статуса русской женщины вследствие петровских и послепетровских преобразований;
ü историко-культурологических, социальных и психологических особенностей женской личности, обусловивших специфику «женского вторжения» как феномена европеизации русской жизни;
ü эпистемологических и социокультурных предпосылок, способствовавших возникновению и активному внедрению в русскую литературу первых образцов женского творчества (в том числе женской мемуаристики (прежде всего, женской автобиографии));
ü особенностей поэтики женского литературного творчества XVIII века, степени наличия в нем традиции и новаторства, оригинальности и имитативности;
ü эволюции женского образа и гендерных стереотипов в разных жанрах русской литературы и изобразительного искусства XVIII столетия.
Актуальность темы обусловлена интересом современной науки к XVIII веку в истории России как ее переломной эпохе, что роднит исследуемый период с нашим временем. Вопрос же о женщине-носителе творческого начала в культуре приобретает повышенную значимость в свете происходящего в нашей современности с ее однозначным отвержением всего «старого» и жадным увлечением всем «модерным». Диссертация направлена на стимулирование дальнейшего историко-теоретического осмысления поэтики женской русской литературы периода «репрезентации феминного», по определению английской исследовательницы Э.Шоуолтер [364].
Как нам представляется, в рамках темы диссертации не существует сколько-нибудь заметных научных изысканий. Проблеме женского влияния на историю XVIII века уделено некоторое внимание в работе Ю.М.Лотмана «Беседы о русской литературе. Быт и традиции русского дворянства», в которой автор рассматривает домашнее положение женщины XVIII века в его связи с литературой как источником моделей поведения, обращает внимание на яркие судьбы женщин XVIII века, запечатленные в мемуарной литературе. Трилогия Даниила Мордовцева «Русские женщины Нового времени», созданная в 70-х годах позапрошлого века, является попыткой написания беллетризованной истории в женских судьбах, так как именно женщина, по мнению автора, должна представлять интересующую нас эпоху. Главному персонажу нашего исследования посвящен цикл исторических и бытоописательных очерков публициста XIХ века Владимира Михневича, отражающий глубинную связь женщины XVIII и женщины ХVII века. О русской женщине, особенностях ее эмоциональной и бытовой жизни на протяжении X-XVIII веков повествует глубокое научное исследование историка Н.Л.Пушкаревой «Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница». На «женском материале» проводит сопоставление камерного портрета XVIII века и мемуарной литературы О.Чайковская в содержательной искусствоведческой работе «Как любопытный скиф».
Безусловно, тема женской литературы и женского письма сейчас привлекает довольно пристальное внимание в рамках гендерных и женских студий. И все-таки в истории русской женской литературы XVIII век по-прежнему остаются пробелы. Именно поэтому в работе стали очень полезными антологии прозы и поэзии сочинительниц «века богатырей», составленные Ф.Гёпфертом и М.Ш.Файнштейном «Предстательницы муз”: русские поэтессы XVIII века» и «Мы благодарны любезной сочинительнице”: проза и переводы русских писательниц конца XVIII века».
Кроме того, при исследовании проблемы первичной женской эмансипации оказались полезными труды отечественных и зарубежных ученых, ориентированных на классическую концепцию западноевропейского и русского литературного процесса XVIII века (Г.Геттнер, М.П.Алексеев, П.Н.Берков, А.В.Западов, А.С.Орлов, Г.А.Гуковский и др.), а также идеи и положения, представленные в научных исследованиях русской литературы того времени (А.Г.Тартаковский, Ю.В.Стенник, М.Ш.Файнштейн, Г.П.Макогоненко, В.В.Сиповский и др.), изобразительного искусства и художественной культуры (Б.И.Краснобаев, Н.Н.Врангель, Н.М.Молева, Т.В.Алексеева, Н.М.Гершензон-Чегодаева и др.), гражданской истории и истории общественной мысли (С.Н.Кайдаш, Г.В.Плеханов, Л.Я.Лозинская, И.Е.Забелин и др.). Не могли не стать нам ценным подспорьем материалы психологических исследований (Г.С.Рубин, К.Хорни, Д.Уайли, Н.М.Римашевская и др.), а также гендерных, феминистских и женских студий (К.Гиллиган, И.Савкина, Є.Шоре, Е.Шоулолтер, Г.Бок, И.Жерекина и др.). Для анализа отражения первичной европеизации женщины в русской литературе XVIII века привлечены литературные произведения (публицистика Н.И.Новикова, драматургия Д.И.Фонвизина, драматургия и лирика А.П.Сумарокова, повести А.Н.Радищева и Н.М.Карамзина, поэзия Г.Р.Державина, проза М.Д.Чулкова и т.д.). Естественно, в качестве сопутствующих источников в работе не обойдены вниманием мемуары, воспоминания, дневники и записки XVIII начала XIХ века (В.А.Нащокина, Д.П.Татищева, Ф.К.Вебера, В.Г.Орлова, А.В.Храповицкого, А.Ф.Ржевской, Д.И.Долгорукого, А.Е.Лабзиной, Ф.Ф.Вигеля, письма леди Рондо и др.), в которых хорошо прочитываются особенности менталитета человека XVIII столетия и обретаются неоценимо важные сведения из области общественной жизни и быта женщины в «век бурный, дивный век, громкий, величавый». Все эти источники и труды (библиография диссертации состоит из 433 позиции) стали теоретико-методологической основой работы.
Основным методом исследования является историко-гносеологический метод. Кроме того, широко использовались элементы компаративного и гендерного анализа, а также методы реконструкции и феминистического литературного критицизма.
Ориентируясь на опыт теоретического осмысления процессов вестернизации русской литературы, накопленный современной литературоведческой наукой, «женский» аспект проблемы европеизма в русской литературе XVIII века рассмотрен не только на фоне конкретной социокультурной ситуации, но и в контексте формирования женской литературы и женского текста.
Научная новизна роботы заключается в том, что в ней впервые в отечественном литературоведении осуществлена попытка комплексного анализа русской женской литературы XVIII века на фоне изменений, произошедших в жизни женщины послепетровского времени и явившихся реакцией на процесс интенсивной европеизации России. Сочетание историко-гносеологического метода исследования с элементами компаративного и гендерного анализа позволяет получить объемную картину жизни русской женщины новой формации и ее отражения в литературе в качестве как автора, так и героини художественного произведения. Работа вводит в оборот отечественной историко-литературной науки малоизвестные и забытые имена (М.В.Храповицкая, М.Проспелова, Е.А.Сумарокова, А.Бунина, Н.Долгорукова и др.) и демонстрирует в гендерном аспекте комедийные и сатирические произведения исследуемого периода.
Теоретическая значимость диссертации заключается в эстетико-философском обосновании категорий вестернизация и европеизма художественной культуры, «женский» аспект которых еще недостаточно исследован. Методика и результаты ее, интересный историко-литературный материал могут оказаться ценными для дальнейшего основательного изучения женской литературы и культуры Нового времени.
Практическая значимость исследования усматривается в том, что его результаты и выводы, уточняющие общую картину развития русской литературы XVIII века, можно использовать при подготовке лекционных курсов по истории русской литературы, в разработке спецкурсов по истории мировой и отечественной женской литературы, в компаративистских студиях литературных связей и влияний.
Связь работы с научными программами. Исследование органично вписывается в научную работу Отдела мировой литературы Института литературы им. Т.Г.Шевченко НАН Украины по созданию очерков истории зарубежных литератур.
Апробация результатов диссертации. Работа неоднократно обсуждалась на заседаниях Отдела мировой литературы Института им. Т.Г.Шевченко НАН Украины, в котором она выполнена и одобрена к защите. Главные ее идеи были оглашены:
1) на четырнадцати международных конференциях: «Жінка в науці та освіті: минуле, сучасність, майбутнє» (Киев, июль 2002г.), «Санкт-Петербург и Северо-Запад России: История. Культура. Современность» (Санкт-Петербург, июнь 2002г.), «Восьмые Лафонтеновские чтения: Мировая культура XVII-XVIII веков как метатекст: дискурсы, жанры, стили» (Санкт-Петербург, аперль 2002г.), «Эволюция текста в традиционных и современных культурах» (Коломна, март 2002г.), «Язык Пушкина» (Пушкинские горы, февраль 2002г.), «Гендер: язык, культура, коммуникация» (Москва, ноябрь 2001г.), «Российские женщины и европейская культура» (Санкт-Петербург, июнь 2001г.), Десятый Славистический коллоквиум (Львов, май 2001г.), «Творчість Гоголя: проблеми вивчення і викладання» (Нежин, аперль 2001г.), «Декабристські читання», присвячені 175 річниці з дня виступу декабристів» (Киев, декабрь 2000 г.), «Проблема рубежа эпох: закономерности переходных процессов в литературе и языке» (Донецк, октябрь 2000г.), «Міф і легенда у світовій літературі» (Черновци, сентябрь 2000г.), «Християнство та слов’янські культури» (Киев, апрель 2000г.), «Мова та культура» (Киев, июнь 1998 г.);
2) девяти всеукраинских конференциях: «Пятая научно-теоретическая конференция молодых ученых» (Киев, июнь 2002г.), «Четвертая научно-теоретическая конференция молодых ученых» (Киев, июнь 2001г.), «Українська література в контексті світової літератури» (Одесса, май 2001г.), «Владимир Гнатюк и сучасність: фольклористика, етнография, літературознавство» (Тернополь, май 2001г.), «Межвузовськая научная конференция, посвященная памяти В.В.Фащенко» (Одесса, июнь-июль 2000г.), «Третья научно-теоретическая конференция молодых ученых» (Киев, июнь 2000г.), Пятые гоголевськие чтения (Полтава, март-апрель 1999г.), «Четвертые Историко-культурологические славяноведческие чтения» (Николаев, май 1999г.), «Третьи Историко-культурологические славяноведческие чтения» (Николаев, май 1998г.);
3) трех международных летних школах («Гендер в перехідному суспільстві» (Киев, июль 2000г.), «Гендерная педагогика и гендерное образование в странах постсоветского пространства: перспективы развития» (Плёс, Россия, июль-август 2001г.), «Пересекая границы: гендер в постсоветских социальных науках» (Форос, август-сентябрь 2001г.);
4) при проведении междисциплинарного семинара «Соотношение понятий женская литература” и женское письмо”» в Петербургском центре гендерных проблем (Санкт-Петербург, февраль 2002 г.).
Основные положение и выводы диссертации изложены в монографии (Улюра А. «Женское вторжение» в русской литературе и культуре XVIII века». Киев: Наукова думка, 2001. 7,5 авт.л.) и семнадцати публикациях (общим объемом 4,5 авт.л.), семь из которых соответствуют требованиям ВАК Украины.

bibliography

Выводы

XVIII век в русской истории отличает повышение социального и культурологического статуса женщины. Русская женщина Нового времени, «вышедшая из терема» и ставшая достойной сменой своим предшественницам времен Марфы Борецкой и Ксении Годуновой, открывает для себя новый мир, постигает новые виды деятельности, активно вторгается в запретные ранее «мужские» сферы жизни (политика, наука, литература) и при этом формирует свое собственное мировоззрение, свою непохожую на ранее существовавшие культурную среду.
Идея перелома и переосмысления исторического пути России, сформировавшаяся в контексте процессов вестернизации и завладевшая сознанием современников «столетья безумного и мудрого», становится отправной точкой также и при оценке влияний инноваций петровского и послепетровского времени на жизнь женщины, принципов формирования женской «субкультуры», женского творчества. Быт и культура русской дворянки XVIII ст., как наиболее чувствительного объекта и одновременно весьма активного субъекта формирующейся идеи европеизма, становятся в одночасье своеобразным иллюстративным материалом для приверженцев европейского пути развития и для их противников. Этому способствовала неоднозначная роль явления «женского вторжения» как проявления европеизации страны. С одной стороны, женщина продолжала выполнять функции носителя национальной материнской идеи, с другой же органично и легко впускала в свою духовную и социальную жизнь заимствованные (и относительно адаптированные) новшества сего «века дивного, величавого». Именно благодаря такой мобильности, детерминированной социальными и психологическими особенностями личности женщины, великосветская дама XVIII века оказывается способной органично объединить в себе «старое» и «новое» миропонимание и выработать на его основе свой, специфический «женский взгляд» (по определению Ю.Лотмана). Именно поэтому к концу века литература и общественная мысль в поисках обоснования идеи национальной самобытности все чаще обращается к «женскому материалу».
Едва ли не самым ярким явлением женского контекста идеи европеизма в русском XVIII веке выступает становление женской русской литературы текстов, созданных авторами-женщинами о специфически женских проблемах. Русская женская литература того времени представлена более чем сорока именами сочинительниц, среди которых поэтессы, прозаики, драматурги, а также весьма обширный пласт переводчиц различных литературных интересов (от пересказов рыцарских романов до переложения на русский язык разного рода пособий и философских трактатов). Мотивы, подвигавшие каждую конкретную авторессу браться за перо, были, безусловно, различны: от элементарной нехватки учебных пособий при изучении иностранных языков (княгиня Е.А.Меншикова) до политической борьбы (Екатерина II) и детально разработанного плана становления личности в духе Просвещения (Е.Р.Дашкова). Между тем, наиболее примечательное явление тогдашней женской литературы это автобиографичекие и мемуарные женские тексты (записки Н.Б.Долгоруковой, А.Е.Лабзиной и другие), позволявшие писательнице отразить специфику «неофициальной» литературы: описание домашнего очага, его быта, отношения к миру и отношения к Богу. Очевидно обращение сочинительниц «старинных дедовский времян» к маргинальным жанрам и темам, что, впрочем, составляет отличительную черту начального этапа женских европейских литератур вообще. А между тем, именно в «низовой» литературе находят яркое воплощение инновационные процессы литературного развития (на чем, помимо всего прочего, базируется концепция литературной эволюции русских формалистов). Действительно, на примере творчества многих сочинительниц XVIII ст. можно наблюдать процесс перехода от классицистической объектоцентристской художественной системы к системе субъектоцентризма по западноевропейской типологической модели (сентиментализм, предромантизм). При этом литературные «новации» женщин-авторов очевидны как на нарративном (темы жизни и смерти, любви и страсти, «кладбищенские» мотивы), так и на жанровом уровне (доминирование интимной лирики и литературной песни в поэзии, эгобеллетристики в прозе). Все чаще переводчицы выбирают для работы тексты предромантической и романтической направленности (стоит обратить внимание хотя бы на сушковские переводы Юнга). Закономерно, что женская литература обретает свой голос именно в темах, мотивах и формах сентименталистской и романтической литературы. В основе этих явлений лежат основополагающий интерес к становлению личности, самописание и самоописание.
Безусловно, что попытка выразить свое видение мира посредством слова предпринималась русской женщиной и до XVIII века. Порой в тяжеловесном эпистолярном наследии допетровской Руси и России начала реформ находятся подлинные «жемчужные зерна». Но именно «столетье безумно и мудро» стало временем порой неуверенного, зачастую ученического вхождение женщины в мир словесности.
Прежде всего, актуальным был вопрос о приобретении практических навыков работы со словом. Не считая наличия элементарной грамотности (на что направлены, помимо прочего, и многочисленные императорские указы) для дворянской девушки XVIII века умение говорить и писать модно и грамотно (причем отнюдь не всегда одно подразумевало другое) было неотъемлемой частью великосветского образа «социально активной» женщины. Умение вести беседу на равных и с членом императорской семьи, и с простолюдином входило в обязательную программу обучения дворянской отроковицы. Одновременно за поощрением умения говорить по-новому в русскую культуру приходит и высокая оценка умения писать по-европейски. Недаром, первое издание популярнейших переведенных с немецкого «Прикладов, како пишутся комплименты разные» было осуществлено уже в 1708 году. То, что навык письма становится массовым, чрезвычайно распространенным во всех слоях общества, позволяет говорить о начале русской пишущей публики, ориентированной на европейские образцы. Среди многих факторов, побуждавших русскую женщину браться за перо нельзя не выделить несомненно большую ее начитанность: можно с уверенностью сказать, что долгое время книга в России несравненно чаще встречалась в руках женщин, нежели мужчин.
Безусловно, овладение женщиной приемами работы со словом не могло совершаться вне общих культурно-социальных изменений в русской жизни XVIII века. Русская женщина «столетья безумного и мудрого» получает право быть образованной, начитанной европейской дамой, которая с легкостью вскруживала головы великосветским кавалерам, переводила «быстрых разумом Платонов» и управляла империей. Относительная свобода выбора жизненного пути формирует внутреннюю свободу женщины: все чаще она сама выбирает свою судьбу, все естественней становится проявление ее чувств. Впрочем, не стоит обольщаться: XVIII век в России в конечном счете по-прежнему «век богатырей», в котором сама значимость женщины как матери, подруги, профессионала определяется уровнем ценности ее деятельности для мужчины.
Противоречивый XVIII век оказался таковым и в отношении становления роли русской женщины в общественной жизни, культуре и литературе того времени. Наряду с неоспоримыми достижениями нередко в поисках путей самореализации русская женщина «новой редакции», безоговорочно принимая правила незнакомой игры «в свободу», превращается в объект поверхностной европеизации с маскулинным налетом. Так, в аспекте вестернизации актуально развитие художественного женского образа в русской литературе XVIII века: движение от «направлений внешности» к формированию нового самосознания, получившее отражение прежде всего в создании сатирических женских образов «западнического» толка. В ситуации инородного влияния на русскую культуру женщина и в литературном, и в социокультунном контексте выполняет одновременно функцию носителя национальной идеи и наиболее «уязвимого» объекта вестернизации. Отсюда такая концентрация сатириков на двух основных женских типах «западническом» (потеря национальной идентичности в неоправданном увлечении «новым») и «старомосковском» («non progredi est regredi»). В итоге собственно национальный «почвенный» тип женщины-героини в художественном произведении доминирует (а значит, в известной степени и «пропогандируется») в официальной литературе: трагическая героиня классицизма (Семира, Ксения Годунова А.П.Сумаркова), героическая женщина-борец (Тира из «Гистории об Александре», Марфа Борецкая Н.М.Карамзина), природно-естественная девушка-крестьянка (крестьянки комических опер, Лиза Н.М.Карамзина, Анютушка А.Н.Радищева).
Таким образом, явление «женского вторжения» в русском XVIII веке оказывается непосредственно связанным с процессами вестернизации и формированием идеи европеизма. И обусловлено оно, прежде всего, противоречием между необходимостью включения культуры в «чужеродный» контекст и сохранением национальной самобытности.

Библиография
1. «А се грехи злые, смертные». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X первая половина XIX в.) / Под ред. Н.Л.Пушкаревой. М.: «Ладомир», 1999. 861с.
2. Аксаков С.Т. Собрание сочинений: В 5 т. Т.1. М.: «Художественная литература», 1966. 599с.
3. Александров О. Старокиївська агіографічна проза. Одеса: «Астропринт», 1999. 272с.
4. Александрова Т. Жанровые и текстовые признаки мемуаров // Материалы 23-й студенческой научной конференции. Тарту: Тартусский университет, 1967. С.57 70.
5. Алексеев М.П. К истолкованию поэмы А.Радищева «Бова» // Избранные труды. Русская литература и ее мировое значение. Л.: «Наука», 1989. С.33 81.
6. Алексеева Т.В. Владимир Лукич Боровиковский и русская культура на рубеже XVIIIXIX вв. М.: «Искусство», 1976. 421 с.
7. Алпатов М.В. Этюды по истории русского искусства: В 2 т. М.: «Советский художник», 1967.
8. Андреев В.В. Представители власти в России после Петра I. Минск: Межиздат. фотоцентр, 1990. 230с.
9. Андреева Н.Ф., Машкова Н.В. Русская периодическая печать. 17031975. М.: «Книга», 1977. 182с.
10. Афанасьев А.Н. Литературные труды кн. Е.Р.Дашковой // Отечественные записки. 1860. № 3. Отд. 1. С. 181218.
11. Бантыш-Каменский Д. Словарь достопамятных людей русской земли: В 5т. М., 1836.
12. Барахов В.С. В зеркале писательской мемуаристики (к вопросу о ее роли и идейно-художественном своеобразии) // Русская литература. 1984. №1. С. 90 107.
13. «Безвременье и временщики»: Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» / Сост. Е.Анисимов. Л.: Изд. центр «Терра», 1991. 368с.
14. Белецкий А.И. Эпизод из истории русского романтизма. Русские писательницы 1830 1860 г. Харьков, 1919. [Ввіділ рукописів ІЛ ф. №162, од.зб. 518-519].
15. Белова А.В. Домашнее воспитание русской провинциальной дворянки конца XVIII первой половины XIX века: «корневое» и «иноземное» // Женские и гендерные исследования в тверском государственном университете / Под ред. В.И.Успенской. Тверь: ТГУ, 2000. С. 32-44.
16. Белова А.В. Замужество в провинциальной дворянской культуре конца первой XVIII половины XIX века // Женские и гендерные исследования в тверском государственном университете / Под ред. В.И.Успенской. Тверь: ТГУ, 2000. С. 21-31.
17. Берков П.Н. Александр Петрович Сумароков. 1717 1777. М.-Л.: «Искусство», 1949. 100с.
18. Берков П.Н. Василий Васильевич Капнист. 1757 1823. М.-Л.: «Искусство», 1950 70с.
19. Берков П.Н. Введение в изучение истории русской литературы XVIII века. Л.: «Наука», 1964. 260с.
20. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII века. М.-Л.: «Наука», 1952. 572с.
21. Берков П.Н. История русской комедии XVIII века. Л.: «Наука», 1977. 389с.
22. Берков П.Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750 1765. М.-Л.: «Наука», 1936. 324 с.
23. Библиографический указатель переводной беллетристики в связи с историей литературы и критикой / Под ред. Н.А.Рубакина. СПб., 1897. 143с.
24. Библиотека Петра Великого / Сост. Е.И.Боброва / Под ред. Д.С.Лихачева. Л.: «Художественная литература», 1978. 214 с.
25. Билинкис М.Я. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. 170с.
26. Благой Д.Д. Державин. М.: Учпедгиз, 1955. 567с.
27. Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. М.: Изд-во Академии наук, 1960. 568с.
28. Благой Д.Д. Три века. Из истории русской поэзии XVIII,XIX и XXв. М.: Изд-во Академиии наук, 1933. 376с.
29. Бовуар С. де. Друга стать: В 2 т. К.: «Основи», 1995; Т.1 390 с., Т.2 392с.
30. Бок Г. История, история женщин, история полов // Thesis. Теория и история экономических и социальных институтов. Женщина, мужчина, семья. Вып. 5. М., 1994. С. 170 200.
31. Борзаковский П. Императрица Екатерина II Великая. М.: «Панорама», 1991. 42с.
32. Бродский Н.Л. История стиля русской комедии XVIII века // Искусство. 1923. № 1. С. 172184.
33. Бунин И.А. Семеновы и Бунины // Собрание сочинений: В 6 т. М.: «Художественная литература», 1988. Т. 6. С. 264 270.
34. Бурункина О.А. Гендерный аспект перевода // Гендер как интрига познания / Сост. А.В.Кирилина. М.: «Рудомино», 2000. С. 99108.
35. Буслаев Ф.И. Древнерусская борода // Сочинения. СПб, 1910. Т.2. С. 4573.
36. Бюлер Ф. Письмо герцога Бирона к его дочери // Русский архив. 1871. С.19061913.
37. Валицкая А.П. Русская эстетика XVIII века: Историко-проблемный очерк просветительской мысли. М.: «Советская Россия», 1983. 236с.
38. Валишевский К. Вокруг трона. М.: СП «Квадрат», 1990. 488с.
39. Валишевский К. Дочь Петра Великого. Кишинев: Фирма «Конкордия», 1990. 562с.
40. Валишевский К. Роман императрицы: Екатерина II. М.: СП «Квадрат», 1994. 603с.
41. Валишевский К. Царство женщин. М.: СП Квадрат, 1989. 447с.
42. Вебер Х.Ф. Записки о Петре Великом и его преобразованиях // Русский архив. 1872. Т.6. С.14211452.
43. Венгеров С.А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней): В 4т. СПб., 1889 1904.
44. Вигель Ф.Ф. Воспоминания: В 7 т. Т.5. М., 1865. 218с.
45. Вигель Ф.Ф. Записки. М.: «Захаров», 2000. 590с.
46. XVIII век. Сборник 2 / Под ред. Г.А.Гуковского. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1940. 467с.
47. XVIII век. Сборник 3 / Под ред. П.Н.Беркова. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1958. 609с.
48. XVIII век. Сборник 4 / Под ред. П.Н.Беркова. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1959. 489с.
49. XVIII век. Сборник 5 / Под ред. П.Н.Беркова. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1962. 455с.
50. XVIII век. Сборник 20 / Под ред. Н.Д.Кочетковой. СПб.: «Наука», 1996. 354 с.
51. XVIII век. Сборник 21: Памяти П.Н.Беркова / Под ред. Н.Д.Кочетковой. СПб.: «Наука», 1999. 454с.
52. XVIII век. Сборник статей и материалов / Под ред. А.С.Орлова. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1935. 432с.
53. Воспоминания А.Е.Лабзиной. 17581828 / Предисл. и примеч. Б.Л.Модзалевского. СПб., 1914. 164с.
54. Воспоминания С.А.Мудровой. 1867 // Русская старина. 1905. Т.X. С. 567611.
55. Врангель Н.Н. Свойство века. Статьи по истории русского искусства. СПб.: «Летний сад», 2001. 275с.
56. «Вслед подвигам Петровым» / Сост. Г.И.Герасимова. М.: «Молодая гвардия», 1988. 574с.
57. Вяземский П.А. Фонвизин. СПб., 1848. 342с.
58. Галахов А.Д. История русской словесности древней и новой. Т.2 СПб, 1880. 346с.
59. Геннади Г.Н. Библиографический список русских редких книг. СПб., 1872. 150с.
60. Геннади Г.Н. Литература русской библиографии. Опись библиографических книг и статей, изданных в России. СПб., 1858. 196с.
61. Геннади Г.Н. Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX ст. и список русских книг с 1725 по 1825: В 3 т. Берлин, 1876 1906.
62. Герцен А.И. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова // Собр. соч.: В 30 т. М.: Изд-во АН СССР, 1954 1962. Т.12 С.361 422.
63. Герцен А.И. Письма издалека. Избранные литературно-критические статьи и заметки. М.: «Советский писатель», 1984. 463с.
64. Герцог Лирийский. Записки о пребывании при императорском российском дворе в звании посла короля испанского // Россия XVIII века глазами иностранцев / Сост. Ю.А.Лимонов. Л.: «Правда», 1989. С. 189 260.
65. Гершензон-Чегодаева Н.М. Дмитрий Григорьевич Левицкий. М.: «Художник РСФР», 1964. 458с.
66. Геттнер Г. История всеобщей литературы XVIII века: В 3 т. СПб., 18631872.
67. Гиллиган К. Иным голосом //Феминизм и гендерные исследования/ Под ред. В.И.Успенской. Тверь: ТГУ, 1999. С. 143 158.
68. Гинзбург Л.Я. О документальной литературе и принципах построения характера. // Вопросы литературы. 1970 - № 7. С. 62 92.
69. Гоголь Н.В. Избранные произведения: В 2т. Т.1: Вечера на хуторе близ Диканьки. Миргород. К.: «Дніпро», 1984. 406 с.
70. Голицин Н.И. Библиографический словарь русских писательниц. 1759 1859. СПб., 1889. 308 с.
71. Гринберг М.С., Успенский Б.А. Литературная война Тредиаковского и Сумарокова в 1740-х начале 1750-х годов. М.: Рос. гос. гуманитар. ун-т, 2001. 144с.
72. Грот К.Я. Пушкинский лицей. СПб., 1911. 214с.
73. Грот Я.К. Сотрудничество Екатерины II в Собеседнике княгини Дашковой. // Сборник Русского исторического общества. 1877. Т. XX. С.48.
74. Гуковский Г.А. Заметки о Крылове // XVIII век. Сб. 2 / Под ред. Г.А.Гуковского. М.-Л.: Из-во «Наука». Ленинградское отделение, 1940. С.142 166.
75. Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века. Л.: Изд-во Академии наук, 1938. 313с.
76. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М.: Из-во Академии Наук, 1939. 311с.
77. Гюбиева Е. Этапы развития русской мемуарно-автобиографической литературы XVIII века. М.: Изд-во МГУ, 1969. 240с.
78. Данько Е.А. Изобразительное искусство в поэзии Г.Р.Державина // XVIII век. Сб.2 / Под ред. Г.А.Гуковского. М.-Л.: Из-во Академии Наук, 1940. С.166 248.
79. Дашкевич Н. Литературные изображения императрицы Екатерины II и ее царствования. Киев, 1898. 63с.
80. Дашкова Е.Р. Литературные сочинения / Сост. Г.Н.Моисеева. М.: «Правда», 1990. 368с.
81. Дашкова Е.Р. О смысле слова «воспитание» // Собеседник любителей российского слова. 1783. кн.2. С. 2327.
82. ДашковаЕ.Р. Послание к слову «Так». // Собеседник любителей российского слова. 1783. кн.1, ст.III.
83. Дед мой помещик Сербин. Из записок человека // Русский вестник. 1875. Т. 120. С. 62-82.
84. Державин Г.Р. Записки. М.: «Мысль», 2000. 334с.
85. Деятели русской культуры XVIII века / Под ред. Б.И.Краснобаева. М.: «Просвещение», 1980. 88с.
86. Дмитриев И.И. Сочинения: В 2 т. СПб., 1893.
87. Дмитриев С.С., Веселая Г.А. Записки княгини Дашковой и письма сестер Вильмот из Росии // Дашкова Е.Р. Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М.: «Советская Россия» , 1991. С.5 33.
88. Добролюбов Н.А. «Собеседник любителей российского слова». Издание кн. Дашковой и Екатерины II. 1783-1784. // Собр. соч.: В 6 т. / Под ред. П.И.Лебедева-Полянского. Т.1: Литературная критика. М.: «Художественная литература», 1934. С.29101.
89. Добролюбов Н.А. Русская сатира екатерининского времени // Собр. соч.: В 9 т. / Под ред. Б.И.Бурсова. М.-Л.: «Наука», 1962. Т.5: Статьи и рецензии 1859 г. С. 313 402.
90. Добрыв А.П. Биографии русских писателей среднего и нового периодов. СПб., 1900. 584с.
91. Долгоруков П.В. Петр II и Анна Иоанновна // Вокруг трона. Волгоград: «Эрго», 1989. С. 256347.
92. Долгорукова Н.Б. Собственноручные записки, оставшиеся по смерти княгини Долгоруковой // «Безвременье и временщики»: Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» / Сост. Е.Анисимов. Л.: Изд. центр «Терра», 1991. С. 255 281.
93. Достоевский Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях. // Полн. соб. соч.: В 30 т. Т.5: Повести и рассказы 18621866. Л.: «Наука», 1973. С. 46 99.
94. Драматический словарь или Показание по алфавиту всех российских театральных сочинений и переводов, с означением имен известных сочинителей, переводчиков и слагателей музыки, которые когда были представлены на театрах, и где и в которое время напечатаны. СПб., 1880. 166с.
95. Древности Российского государства, изданные по высочайшему повелению. Отд.4 М., 1851. С. 156.
96. Дурова Н.А. Записки кавалерист-девицы // Давыдов Д.В. Стихотворения. Проза. Дурова Н.А. Записки кавалерист-девицы / Сост. В.П.Коркия. М.: «Правда», 1987. С. 323 624.
97. Евгений, митрополит (Е.Болховитинов). Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России: В 2 т. М., 1845; Т. 1 328с., Т.2 290с.
98. Екатерина II и Дидро. Исследование по вновь изданным материалам // Русская старина. 1884. Т. XLII. С. 223 278, 445 494.
99. Екатерина II и ее время: современный взгляд // Философский век / Под ред. Т.В.Артемьевой, М.И.Микешина. №11. СПб.: Санкт-Петербургский центр истории идей, 1999. 297с.
100. Екатерина II, ее жизнь и сочинения. Сборник историко-литературных статей / Сост. В.И.Покровский. М., 1910. 222с.
101. Екатерина Романовна Дашкова. Исследования и материалы // Под ред. А.И.Воронцова-Дашкова. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1996. 222с.
102. Елизаветина Г.Г. «Последняя грань в области романа» (русская мемуаристика как предмет литературоведческого исследования) // Вопросы литературы, 1982. №10. С.152 173.
103. Елизаветина Г.Г.. Русская мемуарно-автобиографическая литература XVIII века и Герцен // Известия АН СССР. Серия «Литература и язык». 1967. Т.26, вып.1 С. 34 52.
104. Елизаветина Г.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров//Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М.: Изд-во МГУ, 1982. С. 235 263.
105. Е.Р.Дашкова и А.С.Пушкин в истории России / Под ред. Л.В.Тычининой. М.: МГИ им. Е.Р.Дашковой, 2000. 161с.
106. Е.Р.Дашкова и российское общество XVIII столетия / Под ред. Л.В.Тычининой. М.: МГИ им. Е.Р.Дашковой, 2001. 220с.
107. Ждановский Н.Г. Русские писатели XVIII века. Рекомендательный указатель литературы / Под ред. Д.Д.Благого. М.: «Книжная палата», 1954. 120с.
108. Женщины в истории России. Возможность быть увиденными / Под ред. И.Р.Чикаловой. Минск: БГПУ им. Максима Танка, 2001 320с.
109. Женщина в меняющемся мире / Под ред. Н.М.Римашевской. М.: «Наука», 1992. 144с.
110. Жеребкина И. «Прочти мое желание...». Постмодернизм. Психоанализ. Феминизм. М.: «Идея-Пресс» 2000. 251с.
111. Жизнь Ивана Ивановича Неплюева, им самим писанная/ Под ред. Л.Майкова // Русский архив. 1871. С. 580 696.
112. Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI XVII вв. // Сочинения: В 2 т. Т.2. М., 1872 256с.
113. Заборов П.Р. «Ночные размышления» Юнга в ранних русских переводах//Русская литература XVIII века. Эпоха классицизма Под ред. П.Н.Беркова и И.З.Сермана. М.-Л.: «Наука», 1964. С. 269 280.
114. Заборов П.Р. Театр Л.-С. Мерсье в России. // Русская культура XVIII века и западноевропейские литературы. Л., 1980. С.63 83.
115. Заичкин И.А., Почкарев И.Н. Русская история: популярный очерк IXXVIII века. М.: «Мысль», 1992. 797с.
116. Заметки А.Л.Витберга // Русская старина. 1872. Т.V С. 513527 .
117. Западов А.В. Г.Р.Державин. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 236с.
118.