Федосова Оксана Витальевна Лексико-прагматические особенности современного испанского обиходного дискурса в национально-культурном аспекте : Федосова Оксана Віталіївна Лексико-прагматичні особливості сучасного іспанського повсякденного дискурсу в національно-культурному аспекті

Краткое содержание

Несмотря на то, что к 90-м гг. прошлого столетия основные направления в исследовании разговорной речи считаются завершенными, практически все основные теоретические вопросы и сегодня остаются дискуссионными. Центральным среди них является вопрос о статусе разговорного стиля/речи, т.е. о принадлежности данного феномена к системе языка или системе речи, и о его отношении к литературному языку как кодифицированной норме. На сегодняшний день в отечественной лингвистике единого мнения по этому вопросу не существует; более того, многие подходы к рассмотрению данного феномена являются взаимоисключающими. Различные теоретические подходы сложились как в рамках лингвистических школ (московской, пермской, саратовской), так и в трудах отдельных лингвистов (А.Н. Васильева, В.Д. Девкина, О.А. Крылова, О.А. Лаптева, В.П. Москвин, Ю.С. Степанов и др.).
На наш взгляд, на современном этапе эволюции как русского, так и других развитых национальных языков, которым присущи системы функционального расслоения, не существует кардинального противопоставления двух языковых подсистем (кодифицированный литературный язык — разговорная речь) в рамках национального языка. Рассматривая явление в синхронии, следует вести речь именно о разговорном стиле как об одной из функциональных разновидностей в стилевой системе литературного языка.
Неправомерным мы считаем также отождествление разговорного стиля исключительно с речевой стороной языковой деятельности: нельзя отрицать факта объективного существования разговорного стиля как функциональной подсистемы языка; принять это отрицание равнозначно, по сути дела, признанию как данности того факта, что статусом существования обладают лишь явления, доступные непосредственному наблюдению. С другой стороны, подход, при котором речь противопоставляется языку и изучается обособленно от языка, основывается на рассмотрении языка «в самом себе и для себя», в отрыве от социума и сознания, что противоречит современному пониманию языковой сущности.
Как показывает анализ научной литературы, особое положение разговорного стиля относительно других функциональных стилей языка, в силу которого многие ученые исключают его из общего числа функциональных стилей, считая то особым языком (Е.А. Земская, Е.Н. Ширяев, М.А. Китайгородская, Л.П. Крысин), то подъязыком (Ю.М. Скребнев), или только речевым стилем (О.А. Крылова, Т.Н. Шишкова и Х.-К.Л. Попок), связано с его особыми характеристиками, по которым разговорный стиль противостоит всем другим стилям языка. К ним относятся: его всеобщий характер, самая широкая сфера распространения, первичность по отношению к другим стилям (это единственный стиль, которым в естественной форме овладевают с раннего детства), преимущественно устная форма реализации (которая является первичной по отношению к письменной форме, в отличие от всех других функциональных стилей, где именно книжная, письменная, форма, является первичной, а устная - отраженной), фиксируемое отклонение от языковых норм, обязательных для всех других функциональных стилей, широкое использование вторичных номинаций, тенденция к демократизму, проявляющаяся в открытости для проникновения просторечных единиц, жаргонной лексики и диалектизмов (в отличие от ориентации на стабильность и сохранение нормы, характерной для языка в целом). Своими специфическими чертами разговорный стиль обязан двум обстоятельствам: 1) преимущественно устной форме реализации и 2) ситуации неофициального общения, в которой он реализуется.
Как известно, все функциональные стили реализуются в двух формах - устной и письменной, - каждая из которых обладает набором собственных конституирующих признаков. Как и всякий функциональный стиль, разговорный стиль также имеет две формы реализации: письменную (в обычных письмах, электронной переписке между друзьями; элементы разговорного стиля используются в журнальных и газетных статьях и др.) и устную (в бытовых диалогах, в дружеском общении и т. д.).
Понятие разговорная речь (РР) подразумевает реализацию только устной формы разговорной разновидности литературного языка (или разговорного стиля), и поэтому является более узким, но в то же время и более богатым и многомерным, чем понятие «разговорный стиль». Разговорная речь обладает рядом характерных особенностей, которые невозможно выделить в рамках разговорного стиля, воспринимаемого как явление, соотнесенное только с языковой системой, поскольку они проявляются только при реализации в речевой деятельности и обусловлены: а) устной формой реализации и
б) неофициальной ситуацией общения. Так, например, спонтанность, тенденции к экономии и избыточности языковых средств, вызывающие многообразные проявления на всех речевых уровнях, обусловлены фактором устности и реализуются только в речи. Тенденция к протагонизму, проявляющаяся в использовании средств дополнительной экспрессии, также обусловлена формой устного, непосредственного (т.е. персонального) и раскованного общения и т.д.
Разговорная речь, в свою очередь, также занимает особое место в ряду других речевых стилей: не только потому, что она имеет самый широкий узус, но и потому, что она первична по отношению к стилю и языку вообще, образуя основу формирования языкового стиля и являясь основным двигателем эволюции языка. Будучи значительно более сложным и противоречивым феноменом (по сравнению с разговорным стилем), объектом исследователей чаще всего становится именно разговорная речь.
Признавая наличие разговорного стиля как функционально-стилевой разновидности любого естественного развитого языка, предназначенной для обслуживания сферы повседневного бытового общения и противостоящей другим функциональным стилям языка по ряду характерологических признаков, детерминированных специфическими условиями и потребностями речевой реализации, мы считаем разговорную речь особой формой материализации языка, основанной на отборе в процессе коммуникации тех языковых средств и потенциальных возможностей, которые характеризуют все уровни разговорного стиля. Таким образом, разговорная речь также обладает рядом характерологических особенностей, которые являются проявлением языковых потенций, присутствующих в разговорном стиле, но реализация которых становится возможной лишь в определенных коммуникативных ситуациях, предполагающих присутствие совокупности ряда факторов, затрагивающих отношения между коммуникантами, тематику общения, обстановку, в которой разворачивается коммуникативный акт и способ отправления коммуникативного послания.
Соответствующая коммуникативная ситуация детерминирует и основные параметры, характеризующие разговорную речь, решающими среди них являются параметры устности, спонтанности и непринужденности общения, в результате чего особое значение приобретают тенденции экономии усилий и избыточности, а также превалирование прагматического плана высказывания над содержательной стороной. При этом разговорный стиль и разговорная речь остаются взаимосвязанными и взаимообусловленными явлениями: разговорная речь — это то, в чем осуществляется разговорный стиль, и то, чем он оправдан в языке, с другой стороны, разговорная речь — это своего рода полигон для испытания новых возможностей языка и конкретных языковых единиц, источник его развития и пополнения.
В ходе нашего исследования мы пришли к выводу о генетической взаимосвязи понятий разговорный стиль, разговорной речь и обиходный дискурс. Понятие дискурса как «речи погруженной в жизнь» (Н.Д. Арутюнова) логически и генетически вырастает из развития понятия речи, раскрывая речь как синергетическое явление и переводя ее из плоской дихотомичной реальности в реальность многомерную, обусловленную целым набором признаков, вырастающих из многомерности самой реальности, образующей неизбежный контекст. Рассмотрение речи с точки зрения теории и методологии
субстратного подхода, предложенного А.А. Гагаевым (1991; 1994) и
А.В. Пузыревым (2002), позволяет увидеть речь как феномен, произрастающий из мышления (исходная причина явления) и обусловленный языком (внутренний закон развития явления), психофизиологией человека как его низшей ментальностью (процесс превращения языка в речь) и конкретной коммуникативной целью. Каждая из ступеней этой пентахомии, в свою очередь, распадается на множество различных реальностей: мышление каждой нации, каждой личности характеризуется собственным набором когнитивных стереотипов сознания; каждый национальный язык - это не только особая форма кодировки информации о мире, но всегда воплощение особой, уникальной когнитивной картины мира; психофизиология каждой отдельной личности, социальной или этнической группы всегда различается по целому ряду параметров и т.д. Таким образом, дискурс - это речь, рассматриваемая как результат взаимодействия целого ряда экстралингвистических факторов, которые пересекаются в какой-то точке.
Принятая в качестве исходной определенная точка коммуникативной ситуации позволяет выделить универсальные признаки дискурса, соотносимые с параметром этой исходной точки. В качестве такой точки опоры может быть принята определенная сфера речевого общения, тогда универсальными будут признаки, характеризующие соответствующую функционально-стилевую разновидность речи. Так, универсальные признаки обиходного дискурса обусловлены повседневно-бытовой сферой общения и детерминируются свойственным ей коммуникативным контекстом (непринужденный характер общения, неофициальность, спонтанность, преимущественно диалогический и персонализированный характер общения, личностная ориентированность и др.). Индивидуальными чертами обиходного дискурса в данном случае будут выступать признаки, детерминированные мышлением (концептуальная картина мира), языком (языковая картина мира), особенностями психофизиологии (национальной, возрастной, социальной, гендерной) и целями коммуникации (которым соответствуют, в частности, определенные коммуникативные жанры и тактики). Изучение каждого из индивидуально детерминированных признаков дискурса в приложении к какой-то определенной исходной точке может являться темой отдельного исследования.
Целью нашей работы является выявление национально-специфических черт испанского обиходного дискурса. Для достижения данной цели мы поставили перед собой задачу реконструкции национальной (понятийной) картины мира и выявления тех базисных констант испанской ментальности, которые детерминируют национально-культурную специфику обиходного дискурса. Данная задача потребовала уточнения содержания понятий «концептуальная картина мира», «национальная картина мира», а также коррелирующих с ними «национальный образ мира», «когнитивная картина мира» и др.
Анализ многочисленных научных публикаций на эту тему (Г. Герц, М. Планк, М. Хайдеггер, А.Н. Чанышев, А.А. Зализняк, Ю.Н. Караулов,
Ю.М. Лотман, В.И. Постовалова, В. А. Маслова, Г. Д. Гачев, С. Г. Тер-Минасова, И.А. Стернин,З.Д. Попова и мн.др.), а также собственные размышления позволили нам предложить следующее определение понятийной (или концептуальной) картины мира (далее - ККМ) и коррелирующих с ней понятий:
ККМ — понятие сложное и многослойное. Ее основой (ядром) является образ мира как субъективное представление об объективно существующей реальности, сложившееся в результате эмоционально-эмпирического освоения человеком действительности. ККМ включает в себя также систему знаний и оценок относительно мироустройства, понимания исторических процессов, законов природы, места человека в мире и обществе и т.д., сложившихся в результате коллективного исторического и личного жизненного опыта, а также целенаправленной познавательной деятельности. Универсальная концептуальная картина мира в общем виде - понятие исключительно теоретическое, ККМ всегда представлена национальными или индивидуальными вариантами; универсальной может быть только научная картина мира, которая складывается на основе всего комплекса знаний во всех научных областях, т.е. в результате сложения частнонаучных картин мира.
Под национальной, или национально-этнической, картиной мира мы понимаем концептуальную картину нации/этноса, сложившуюся как совокупность представлений нации/этноса об устройстве и функционировании реального мира, полученных как эмпирическим путем, так и в результате рефлексивного освоения действительности, детерминированных уникальной окружающей средой и национальным историческим и социальным опытом, и определяющих мировосприятие как целого народа, так и входящих в его состав этносов, групп, конкретных индивидов.
С понятием национальной картины мира коррелируют понятия «национальный образ мира» и «когнитивная картина мира». Два последних понятия относятся по отношению к первому как более частные к более общему. В нашей работе мы оперируем понятием «национальная картина мира» как более общим по отношению к двум последним. Мы опираемся на понятие когнитивной картины мира как на более конкретное и акцентирующее внимание на понимании и интерпретации тех или иных явлений действительности, на ментальных стереотипах, свойственных нации.
Понятие «национальный образ мира» может рассматриваться в широком смысле - как синоним понятия «национальная концептуальная картина мира», и в узком смысле — как ментальный образ, возникший в коллективном сознании нации в результате непосредственного, субъективного, не осознанного, а эмпирически-чувственного образного восприятия действительности. В этом смысле национальный образ мира является наряду с когнитивной картиной мира частью национальной концептуальной картины мира. И в этом же смысле национальный образ мира входит в состав когнитивной картины мира, являясь объектом познания, осмысления и интерпретации.
Понятие языковой картины мира (ЯКМ), по нашему мнению, сегодня
можно считать устоявшимся в лингвистике. Под ЯКМ понимается отраженная
в языке совокупность представлений человека о мире, определенный способ
концептуализации действительности, исторически сложившийся в сознании
народа. Содержание ЯКМ также оказывает влияние на особенности дискурса,
но влияние это, во-первых, опосредовано: через язык и через менталитет
(поскольку языковая картина мира, будучи отражением национальной картины,
в свою очередь, участвует в формировании национального менталитета), а во-
вторых, ограничено, поскольку, несмотря на все богатство языка, ЯКМ не равна
национальной и когнитивной, т.к. «язык называет и категоризует далеко не все,
1
что есть в сознании народа»
Базовым для анализа национальной концептуальной картины мира является понятие константы и коррелирующего с ним понятия концепт. Анализ научной литературы показал, что существует несколько подходов к трактовке понятия «концепт», и связанного с ним понятия «константа»; основные из них отражены в трудах Ю.С. Степанова, Н.Д. Арутюновой,
Н.Ф. Алефиренко, С.Г. Воркачева, В.И. Карасика, В. А. Масловой,
З.Д. Поповой, И.А. Стернина. Существующее противоречие в понимании концепта, на наш взгляд, снимается, если развести понятия «константа» и «концепт», рассматривая концепт только как единицу членения языковой картины мира. Мы предлагаем рассматривать константы в другой плоскости — как единицу членения концептуальной картины мира. Мы определяем константы как некие устойчивые сгустки понятий, сформировавшиеся на уровне коллективного менталитета нации/этноса в результате общенационального исторического опыта и его эмоционально-смыслового освоения. Константы объективируются не только в словах как вербальных символах, но и в различных видах искусства (через вторичные формы объективации), а также в образе жизни, поведении, жестах, мимике, одежде, зрелищах и мн. др. Константа есть результат рефлексии человека относительно объектов мирозданья (включая себя самого), различных явлений в их связи с человеком, своего места в этом мирозданье, но это также и результат эмоциональной реакции на эту рефлексию. Концепты, в нашем понимании, есть «оязыковление» (выражение З.Д. Поповой и И.А. Стернина) констант, их отражение в языке. Далеко не все константы имеют свое языковое воплощение, поскольку названным может быть не все, а только то, что осознано, познано и, так или иначе, нашло свое объяснение в коллективном сознании нации. Большинство же констант находится в процессе осмысления, и процесс этот бесконечен.
В такой трактовке именно константа является базовым элементом ККМ. Как и концепт, она имеет «сложную слоистую структуру» (Ю.С. Степанов), включающую в себя не только понятие как устойчивое представление о чем- либо, но и «пучки» (выражение Ю.С. Степанова) устойчивых переживаний и ассоциаций, сопровождающих это понятие. Другим важным свойством
1 Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М., 2010. С. 54.
культурной константы является то, что она не существует изолированно: константа существует во взаимосвязи с другими константами, они образуют смысловые группы и формируют ментальные образования, на основе которых выстраивается ККМ, а именно ее конкретный вариант «национальная концептуальная картина мира».
Определение понятия константы является краеугольным для реконструкции картины мира. В нашей работе мы предлагаем схему структуры ККМ, ее формируют несколько наиболее крупных смысловых блоков, в основе которых лежат константы, отражающие:
I) представления нации об окружающем предметном мире («национальный образ мира»), формируемые уникальной для каждого народа средой обитания;
II) представления нации об устройстве Бытия (как порядка взаимоотношений внутри системы мироздания между ее отдельными элементами, каковыми являются человек, нация, общество, государство и др.), формируемые уникальным историческим опытом (у каждого народа он свой);
III) представления нации о себе, своей стране, обществе, своем месте в мире, своем вкладе в развитие мировой цивилизации и культуры, о своем предназначении и др., т.е. все то, что формирует идею национального самосознания;
IV) представление о смысле жизни, об идеале человеческой личности; ценностные ориентиры (духовные, моральные, материальные), их соотношение, диктующее особую, свойственную каждому народу логику видения мира и поведения, которая находит свое отражение в языке и накладывает свой отпечаток на коммуникативное поведение членов единого языкового сообщества;
V) восприятие времени и пространства, как двух начал, формирующих и организующих действительность;
VI) особенности мироощущения, или мирочувствия, которое у каждого народа свое и которое отражает целостное эмоциональное восприятие всего того, что воплощено в картине мира.
Анализ предпосылок формирования констант первой группы показал, что особенности географического положения, обусловившие специфику условий формирования испанской нации как пограничной культуры, испытывающей на себе влияние Востока и Запада, определили базовые константы национальной испанской ментальности, каковыми стали: 1) культурный синкретизм и дуализм испанского сознания, 2) трагически переживаемое ощущение собственной обособленности и периферийности по отношению к западноевропейской цивилизации. Данные константы получили свое закрепление и развитие в ходе исторических событий, в которых происходило становление испанской нации, и получили свое объективированное воплощение во всех сферах культуры испанского общества, важнейшей из которых является язык.
Анализ исторических предпосылок формирования важнейших констант испанской ментальности показал, что завоевание Испании Римской империей приобщило ее к цивилизационным ценностям западноевропейской культуры и включило Испанию в контекст христианского мира. Воспринятое Испанией католичество стало важнейшим инструментом формирования испанской духовности и оказало огромное влияние на становление испанского национального сознания, обусловив такие его важнейшие константы, как:
1) трагическое ощущение жизни, 2) идеализм и устремленность сознания за пределы Земного, 3) индивидуализм и персонализм в отношении к миру и человеку, 4) вера в особое предназначение Испании, нашедшая позднее свое объективированное выражение в идее «испанидад». С католической верой испанское сознание восприняло и линейную модель времени, с усвоением которой связано появление остро ощущаемого страха перед смертью и, одновременно, стремление к ней и желание ее.
Приобщение к восточной культуре в результате арабского завоевания и владычества также оставило неизгладимый след в испанской ментальности, обусловив такие ее специфические особенности, как: 1) интуитивность и эмоциональность мышления, 2) созерцательность по отношению к
окружающему миру, 3) особый вкус и любовь к жизни (ее земным радостям),
4) полихронность в отношении ко времени. Одновременно отлучение испанцев от западного мира, которое осознавалось как насильственное и трагическое, явилось источником как внешнего конфликта, вылившегося в Реконкисту, так и внутреннего, породившего напряженность и неравновесность идейных структур ментальности. Итогом арабского владычества и выключения Испании на несколько веков из общего контекста развития европейской цивилизации стала ее обособленность и непохожесть на другие европейские страны, осознаваемая как отсталость и «проблема Испании».
Так складывалась противоречивая, изначально конфликтная картина мира, где ценностные ориентиры западной цивилизации и католичества находились в противоречии и конфликте с усвоенными цивилизационными ценностями Востока. Внутренняя расколотость, антагонистическая двойственность является важнейшей константой испанской картины мира, в которой сами испанцы осознают себя как раздвоенное целое (Дон Кихот и Санчо Панса), проецируя эту раздвоенность на окружающую действительность.
Раздвоенность испанской национальной ментальности представлена в двух противоположных эмоционально-смысловых концепциях видения мира — двух ярко выраженных тенденциях испанской ментальности, которые мы обозначили как карнавальность и барочность. Такое обозначение условно, и определение «карнавальность» в нашем понимании не означает, что испанская ментальность застыла на уровне средневековья, но, вместе с тем, оно указывает на преемственность и родственность в эмоционально-смысловом освоении мира по отношению к народному сознанию средневековья.
Карнавальность понимается нами как особый опыт отношения к миру и как способ эмоционально-смыслового освоения действительности, определяющий ее видение. В основе карнавального осмысления мира лежит антропоцентрическая система ценностей; его почвой является народность как проявление стихийной народной коллективной ментальности (в противовес элитарному типу мышления, опирающемуся на систему определенных рациональных принципов в отношении к действительности и формирующих осознанную и активную жизненную позицию). Для карнавально-народного осмысления действительности характерно интуитивное постижение мира, созерцательность в отношении к нему и циклическое восприятие времени. Главнейшей особенностью карнавальности является нацеленность на смеховое, травестийное преломление действительности. В карнавальной концепции мира человек, как и созданное им общество, далек от совершенства, однако карнавальная концепция мира лишена трагизма и безысходности, свойственных барочности. Для карнавального осмысления мира характерно иронично- смеховое отношение как к человеку, так и к окружающему его миру, концентрация на мелочах и деталях собственной жизни. Карнавальность как особенность коллективной ментальности проявляет себя на всех уровнях деятельности индивида; наиболее наглядным и ярким ее проявлением является карнавал как празднество. Та значимость, которая отводится в испанской культуре празднику в широком смысле и развлечениям вообще, квантитативно объективируется в языке и современной разговорной испанской речи. Наиболее значимым в круге понятий концептосферы fiesta оказывается понятие divertirse ‘развлекаться’, которое в обиходном дискурсе актуализируется в разговорных синонимах, обладающих выраженной экспрессивной окраской: pasarlo bomba / pasarlo pipa / pasarlo de maravilla / pasarlo fenomenal и др., а также в их антонимах: ser un rollo / ser una lata / ser una plasta и др. В испанской разговорной речи все слова, так или иначе связанные с понятием скуки как состояния противоположного празднику, имеют ярко выраженную негативную окраску. Важнейшей сферой объективации карнавальности в целом является повседневная жизнь: в ее ритме, досуге, личных и семейных отношениях проявляется прежде всего карнавальное начало испанской ментальности; оно же определяет и обиходный дискурс, материализуясь не только в содержании текстов, но и в принципах отбора, рекуррентности, особенностях сочетаемости лексических единиц. Специальной сферой объективации карнавальности в сфере обиходного дискурса является жанр испанского анекдота ‘chiste’ и piropo как национальной разновидности комплимента, построенного на сопряжении языковой игры и более или менее выраженного смехового начала.
Полярной по отношению к карнавальности концепцией в осмыслении мира, свойственной испанскому коллективному сознанию, является барочность. Мы намеренно избегаем употребления термина «барокко», чтобы подчеркнуть тот факт, что данная особенность испанской ментальности не связана с идейно-эстетическим движением XVII в. узами преемственности, но при этом разделяет мироощущение, основные понятия и черты эстетики барокко как идейного движения и направления в искусстве. Дело не в том, что барокко как идейно-художественное направление настолько «пришлось ко двору» в Испании, что пустило здесь глубокие корни и оказало влияние на все последующее развитие испанского искусства и на сознание нации, но в том, что барокко как направление в искусстве позволило проявиться подлинной испанской сущности. Понятие барокко и происходящее отсюда понятие барочности позволяет нам наиболее адекватно определить те сущностные характеристики испанского коллективного сознания, которые, наряду с карнавальностью, определяют его национально-культурные особенности.
Барочность как тенденция испанского коллективного сознания в эмоционально-смысловом освоении действительности проявляет себя в следующих константах: 1) трагическое ощущение жизни, 2) тяга к смерти и одновременно обостренное чувство страха перед нею, 3) внутреннее
одиночество, 4) идеализм и склонность к мистицизму, 5) персонализм,
6) обостренное ощущение несовершенства человека и враждебности окружающего мира.
Ключевым отличием барочности от карнавальности служит основа ее возникновения. Если карнавальность имеет своей основой народность как стихийную ментальность, изначально присущую данному этносу, то черты барочности в испанском сознании сформировались в процессе исторической эволюции испанской нации, имеют определенные предпосылки и являются результатом сознательной рефлексии многих поколений ее представителей. Основой формирования тех черт испанской ментальности, которые характеризуются нами как барочность, является, в первую очередь, католицизм, глубоко воспринятый испанской нацией, но вступивший в противоречие с природным характером испанцев, присущим им жизнелюбием и антропоцентрической системой ценностей.
Носителем барочности как особой концепции мировидения, основанной на совокупности определенных констант, является элитарное сознание испанской нации, поэтому свое наиболее чистое и полное воплощение она нашла в церковной архитектуре (Эль-Эскориал), живописи (Эль Греко, Ф. Гойя, А. Гауди, П. Пикассо, С. Дали и др.), литературе (св. Тереса де Хесус, Ф. де Кеведо, Л. Де Гонгора, Б. Грасиан, П. Кальдерон, Б. Перес Гальдос, М. Х. де Ларра, Р. Дель Валье Инклан, П. Бароха, Ф. Гарсиа Лорка и др.) и философии (А. Ганивет, М. де Унамуно, Х. Ортега-и-Гассет и др.).
Осуществленная нами реконструкция испанской концептуальной картины мира показала, что в основе карнавальности и барочности, лежат две противоположные по своей ориентации системы ценностей:
антропоцентрическая и теоцентрическая. В соответствии с теоцентрической системой ценностей вся жизнь человека, все его действия оцениваются и приобретают смысл через их соотношение с Богом, а смысл жизни заключается в приобщении к Богу, которое понимается как достижение вечного бытия через смерть и Божественную любовь. Антропоцентрическая система ценностей по своим ориентирам внеположна системе теоцентрической, поскольку ориентирована на человека и его земную жизнь. Земная жизнь человека в этом измерении обладает наивысшей ценностью и ценна сама по себе.
Наличие в коллективном испанском сознании двух противоположных по своей идеальной направленности ценностных систем определяет двойственное, противоречивое отношение к базисным ценностям испанской ментальности, манифестируем в концептах la libertad, el amar/e querer, el honor/la honra, la muerte, la mujer, el tiempo/la hora.
Так, например, в плоскости теоцентрической системы ценностей женским идеалом выступает Дева Мария. В Испании царит культ Богоматери, и поклонение ей носит совершенно иной характер, чем в какой-либо другой также католической стране. Женское начало, которое воплощает в себе Богоматерь как идеальный женский образ, - это, прежде всего, идеальное и материнское начало, основными чертами которого являются совершенство, способность к бесконечной любви, одухотворенность и самоотверженность. Не случайно Дон Кихот выбирает Дамой своего сердца не реально существующую женщину (будь то герцогиня или королева), но придумывает некий идеальный образ, который нарекает Дульсинеей (т.е. Сладостной). Дело здесь не только в литературной традиции, дело здесь в принципе: Дон Кихот в романе является носителем «идеального мировоззрения», т.е. того особого, свойственного национальной испанской ментальности взгляда на мир, который определяется исключительно теоцентричной системой ценностей. Антропоцентричная система ценностей испанской ментальности диктует иной женский идеал: здесь ценится сексапильность, физическая красота, темперамент, женское обаяние, имеет значение также ум, поведение, богатство внутреннего мира. Объективацией такого идеала является Кармен как воплощение исключительной сексапильности, темперамента и женского обаяния. Главной сферой актуализации такого женского идеала является обиходный дискурс, в рамках которого возникает и функционирует огромное количество единиц, включающих в себя как позитивную, так и негативную оценку различных качеств женской внешности и характера. Для обозначения внешней женской привлекательности, сексапильности во множестве циркулируют экспрессивные оценочные единицы типа una real hembra, perita/melocoton en dulce, jamon serrano, yogur, de toma pan y moja, para chuparse los dedos, para comersela, a buena. Положительная оценка женского темперамента, а именно таких его качеств, как чувственность и страстность, заключена в таких единицах обиходного дискурса, как leona, tigresa, yegua. О соблазнительной, темпераментной женщине говорят также, что она tiene gancho, tiene sal: «En la mujer la sal, es el alino principal». Непривлекательность женщины, напротив, связана с такими чертами характера, как холодность, набожность, сдержанность. О таких женщинах говорят: es sosa, es mas fr'\a que un iceberg, es de accion catolica, es mas lacia que la mata de habas , es mas lacia que aguica de fregar и др. Ограниченность ума, кругозора, внутреннего мира женщины как отрицательная характеристика запечатлена в высокорекуррентной производной номинации обиходного дискурса maruja / marujona (произв. от Mana).
Наиболее ярко дуалистичность испанского сознания манифестируется в понятии любовь, которое в языке актуализируется в двух концептах: el amar и el querer. Концептосфера ‘el amar’ соотносится с теоцентричной системой ценностей и представлена очень ограниченным числом лексических единиц: amar, adorar, e\ amor. Основная сфера функционирования первых двух единиц — amar и adorar — поэтический, философский и религиозный дискурс; они редко употребляются в обиходном дискурсе (существительное e\ amor имеет более широкую сферу функционирования, свободно проникая в различные виды дискурса, в т. ч., в обиходный). Для функционирования единиц концептосферы ‘el querer’, соотносимой с антропоцентричной системой ценностей, напротив, органичным является обиходный дискурс; единицы данной концептосферы редко проникают в другие дискурсные разновидности. Если концептуальная сфера ‘el amar’ представлена только одним видом любви — e\ amor, понимаемой здесь как высокая, чистая, истинная или платоническая любовь, то концептуальная сфера ‘el querer’ помимо amor в значении ‘сильное влечение’ представлена многочисленными иными разновидностями любви: e\ f\edhazD ‘внезапно вспыхнувшая любовь’, e\ afecto ‘привязанность’, e\ carino ‘нежность’, \a aficcion ‘влечение, склонность’, \a atraccion ‘притяжения, влечение’, \a pasion ‘страсть’, e\ amorio ‘увлеченность, влюбленность’, e\ amorci\\o ‘увлечение, влюбленность’, e\ \To ‘любовная связь’, e\ \igue ‘любовная интрижка’, \a intimidad ‘тесная дружба, близость, интимность’. Помимо нейтральных единиц, таких как querer, tener carino, estar enamorado и ser amantes, разновидности любви, входящие в данный концептуальный блок, репрезентируются длинными рядами синонимов, обладающих ярко выраженной окраской разговорности, например: estar enamoradizo, estar co\ado, estar co\gado, estar cha\ado, estar enganchado, estar por \os huesosde a\guien, beber \os vientos por a\guien, poner sus ojos en a\guien; \iarse, enro\\arse, estar \iado, tontear, ga\antear, cortejear, came\ar; tener a a\guien ganado, \\evarse a huerto a a\guien, tener (metido) en e\ bote и др.
Барочность и карнавальность как две противоположные концепции видения мира, лежащие в основе испанского сознания, отражают не только разные ценностные ориентиры и различные представления о смысле жизни и о человеке, но и различные способы осмысления действительности, предполагающие различную эстетику отражения мира, а значит, и различную эстетику изобразительности в искусстве и в речи. Барочная эстетика, отражающая свойственную барочному видению мира тягу к мистицизму и сверхъестественному, идею непознанности и неподвластности окружающего мира человеку, характеризуется широким использованием метафоры и символики, другим предназначением которой является декорирование неприглядных сторон окружающей действительности.
В основе карнавального осмысления мира лежат смеховое и игровое начала, предполагающие снижение, гиперболизацию и травестийную метафоризацию образов. Как и барокко, карнавал мыслит метафорами, но карнавальная метафора имеет совершенно иную природу: ей чужда
общепринятая эстетика, стихия карнавала — изнаночная действительность, и предназначение метафоры здесь «вскрывать» действительность, показывая ее изнаночную сторону. В речевом выражении карнавальность в своем наиболее чистом виде объективируется в малых речевых жанрах, имеющих фольклорную основу, и в обиходном дискурсе.
Карнавальность и барочность как два полярных начала испанской ментальности сосуществуют в противоборстве, стремясь, при этом, к соединению и взаимопроникновению. Их борьба — источник постоянного внутреннего конфликта и напряженности испанской ментальности, однако ее единство основано на противоборстве и взаимопроникновении этих двух начал. Объективируясь в различных сферах жизни, будь то искусство или повседневное общение, каждое из двух начал редко находит воплощение в своем чистейшем виде. В барочности, как правило, присутствует минимальная доля карнавальности, а в карнавальности — барокко. Важнейшей характеристикой состояния этих двух начал испанской ментальности является их «неравновесность» (термин Ю.С. Мельчаковой), при которой
господствующим началом выступает карнавальность. Испанское коллективное сознание и культура являются народными в своей основе, а именно народность служит основой карнавального видения мира, определяющей все его основные характеристики.
Главной сферой объективации карнавального начала испанской ментальности является обиходный дискурс. Наше исследование показывает, что именно карнавальные черты испанской ментальности определяют задействование тех стилистических ресурсов для создания новой лексики, в которых находит свое эмоционально-символическое выражение отношение к существующему миру и модель собственного опыта обретения гармонии с ним. Важнейшим здесь оказывается превалирование эмоционального начала. Оно характеризует все внутристилистические синонимы, и поэтому в целом лексический состав обиходного испанского дискурса отличается высоким уровнем экспрессии и эмотивности.
Созерцательность и интуитивность как черты, характеризующие карнавальное мышление, отражаются в метафорическом осмыслении мира. Метафора — важнейшая особенность карнавального мышления; в ней проявляется его травестийное и игровое начала, на которых строится карнавал. В карнавальном осмыслении мира метафора сродни маске, переодеванию, которое, с одной стороны, скрывает привычный образ, а с другой, — раскрывает его подлинную сущность. Среди метафорических образов обиходного дискурса преобладают гастрономические, цветовые, анималистические, а также бытовые и соматические образы, отражающие конкретно-чувственное восприятие действительности, и зачастую обладающие сниженной окраской.
Функционирование метафоры в обиходном испанском дискурсе рассматривается в нашей работе в двух ракурсах: метафоричность обиходного дискурса как универсальная характеристика разговорного стиля и речи и как отражение национальной специфики испанского обиходного дискурса. Так, с одной стороны, метафора является полифункциональной языковой единицей в речевом общении и универсальным средством выразительности, характеризующим разговорную речь вообще, что определяется общими закономерностями человеческого мышления, базирующегося на ассоциативности, а с другой, — установление ассоциативных отношений всегда культурно обусловлено, что легко обнаруживается путем выявления различий и предпочтений в употреблении объектов метафоры у разных этносов. Национально-культурная специфика метафоры, являясь отражением национального сознания и частью языковой картины мира, запечатлена в языке и находит свое естественное выражение в речи, при этом наиболее адекватной средой бытования метафоры, обладающей выраженной культурной релевантностью, является обиходный дискурс.
В то же время национально-культурные особенности функционирования метафоры связаны не только с национально-культурной релевантностью самих метафорических образов, не только с их структурной спецификой, но и с уровнем рекуррентности метафоры в процессе повседневного речевого общения, с общими предпочтениями в отборе метафорических единиц, с задействованием функционального потенциала метафоры и, наконец, со способностью и склонностью к индивидуальному метафоротворчеству, что в разной степени характерно для представителей различных национальных речевых культур.
Проведенное нами исследование показало, что испанский обиходный дискурс отличается высоким уровнем метафоричности, чрезвычайным разнообразием метафорической образности и полнотой задействования функционального потенциала метафоры. Среди семантических пластов, подвергшихся метафоризации в испанской разговорной речи, судя по квантитативной репрезентации, на первом месте стоят зоологические и гастрономические образы, за ними следуют бытовые, этнические и образы цвета.