ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЫ, ФОРМИРУЮЩЕЙ УСТАНОВКИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ

Краткое описание

Министерство образования и науки, молодежи и спорта Украины
Харьковский национальный университет имени В.Н. Каразина

На правах рукописи

ШЕРСТОБОЕВ ВЛАДИСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ

УДК 316.648:316.35: 316.624.3

ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЫ, ФОРМИРУЮЩЕЙ УСТАНОВКИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ

22.00.04 – специальные и отраслевые социологии

Диссертация на соискание научной степени
кандидата социологических наук

Научный руководитель:
Куценко Ольга Дмитриевна
доктор социологических наук,
профессор

Харьков - 2012

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 4
РАЗДЕЛ 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА
1.1. Понятие политического экстремизма в социальной науке
1.1.1. Политический экстремизм: определение понятия
1.1.2.Политический экстремизм: исследовательские направления
1.2. Социологическая концептуализация политического экстремизма в рамках конструктивистского подхода
1.3. Структурные характеристики социальных сред, формирующих установки на политический экстремизм
1.3.1. Социально-демографические характеристики некоренных мусульманских меньшинств
1.3.2. Организационные характеристики сред, формирующих установки на политический экстремизм
Выводы к разделу 1 13

РАЗДЕЛ 2. ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СОЦИАЛЬНОЙ СРЕДЫ, ФОРМИРУЮЩЕЙ УСТАНОВКИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ
2.1. Социальная среда, формирующая установки на политический экстремизм
2.2. Социальные установки на политический экстремизм 73

2.3. Обоснование эмпирических индикаторов социальной среды, формирующей установки на политический экстремизм
Выводы к разделу 2

РАЗДЕЛ 3. ЭМПИРИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ СОЦИАЛЬНЫХ СРЕД, ФОРМИРУЮЩИХ УСТАНОВКИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭКСТРЕМИЗМ (НА ПРИМЕРЕ ГРУППЫ МУСУЛЬМАН-МИГРАНТОВ Г. ХАРЬКОВА)
3.1. Общая характеристика группы религиозно активных мусульман-мигрантов из дальнего зарубежья
3.2. Сегментированность радикальной среды по проявленям экстремистских установок
Выводы к разделу 3

ВЫВОДЫ 160
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 172
ПРИЛОЖЕНИЯ 193

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. На протяжении ХХ века социологическая наука весьма оперативно реагировала на проявления массового политического насилия, предлагая различные специализированные теории революций, восстаний, бунтов и т.п. Наряду с ними менее распространенный политический экстремизм на уровне малых социальных групп и индивидов не вызывал профессионального интереса социологов, оставаясь в сфере политологии и психологии. В итоге обобщающая социологическая концепция политического экстремизма как целостного феномена так и не была создана.
Фундаментальные изменения социальных характеристик политического экстремизма, произошедшие в начале века XXI и сместившие акцент в сторону экстремизма малых социальных групп, включенных в более широкие радикальные социальные среды, не изменили ситуацию. Напротив, основные поиски ведутся в форме междисциплинарных кейс-стади, бессистемно, поверхностно и фрагментарно использующих социологические теории и методы, что еще более отдаляет от теоретической концептуализации политического экстремизма, понимания его современной природы. В частности, наблюдается излишняя сосредоточенность непосредственно на экстремистских организациях, на анализе которых строятся, фактически, априорные представления о социальной среде, их породившей, о процессах и факторах становления экстремистом.
В итоге, суть сложившейся проблемной ситуации заключается в отсутствии адекватной социологической рефлексии социальных тенденций последнего десятилетия, связанных с распространением политического экстремизма. Актуальность данного исследования объясняется необходимостью оперативного включения нового элемента социальной реальности в поле проблем, изучаемых социологией. Специфика новых социальных групп, продуцирующих радикальные среды, и протекающие в них процессы изменения социальных установок в направлении оправдания и поддержки практик политического насилия не вписываются в объяснительные теории политического экстремизма прошлых десятилетий. В этой связи социальные среды, способствующие возникновению политического экстремизма и влияющие на выбор форм политической активности, требуют теоретического и эмпирического анализа и интерпретации.
Безусловно, этого требуют и соображения безопасности: необходимость профессиональной оценки причин текущих процессов, прогнозирования возможных вариантов развития ситуации и влияния на нее посредством профилактических и превентивных мер социально-политического регулирования.
Применительно к Украине следует отметить, что отсутствие до последнего времени проявлений политического экстремизма не означает также отсутствия радикальных сред и социальных установок поддержки экстремистских практик. Наша озабоченность, прежде всего, объясняется тем, что общемировой тренд исламизации экстремистских проявлений уже находит подтверждение в функционировании на территории Украины такой организации как «Хизб ут-Тахрир», пропагандирующей насильственный джихад. С другой стороны, самая мощная организация, объединившая мусульман дальнего зарубежья на территории Украины, - «ар-Раид», по данным Центра ближневосточных исследований, связана с другой радикальной исламской организацией «Братья-мусульмане».
Если принять во внимание важную роль Украины как образовательного центра для молодежи из исламских стран, а также тот факт, что радикальные среды формируют преимущественно молодые мусульмане с высшим образованием, то высокая концентрация таковых в украинских городах может увеличивать вероятность появления радикальных сред. И эта вероятность тем выше, чем выше растет уровень ксенофобии в самом украинском обществе. О неуклонном росте последнего с 1994 г., в частности, свидетельствуют данные Киевского международного института социологии.
Связь работы с научными программами, планами, темами. Тема диссертации соответствует научно-исследовательскому направлению кафедры политической социологии Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина: «Соціальні мережі мігрантів: формування, відтворення, потенціал агресії та підтримки тероризму» (2005), «Стан процесів соціокультурної та соціально-психологічної адаптації етнічних меншин в місті Харкові та можливості регулювання адаптації засобами місцевої політики» (2006), «Сравнение социетальной интеграции турецких и подобных им меньшинств. Институциональные стратегии в INTAS и NIS странах» (2006-2007), «Критические переходы в социальных сетях, которые поддерживают терроризм: социологическое изучение и моделирование» по программе НАТО (CLG Ref. Nr.983046, 2007-2008 р.), «Социологический анализ практик политического экстремизма в современной Украине и обществах Восточной Европы» (2009-2011; номер государственной регистрации 0109u000553).
Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является социологическая концептуализация социальной среды, формирующей установки на политически экстремизм и эмпирическое описание ее основных особенностей.
Достижение цели исследования предполагает разрешение следующих задач:
– Уточнение понятия политического экстремизма и обоснование выбора конструктивистского социологического подхода к концептуализации социальной среды, формирующей установки на политически экстремизм;
– Определение понятия социальной среды, способной поддерживать и формировать установки на политический экстремизм; выделение структурных характеристик такой среды на основании анализа существующих научных разработок;
– Определение социальных предпосылок формирования социальной среды, формирующей установки на политически экстремизм;
– Обоснование теоретической модели радикализации социальной среды, ведущей к появлению установок на политический экстремизм;
– Разработка программы и проведение соответствующего эмпирического исследования структурно-функциональных характеристик социальной среды, формирующей установки на политически экстремизм, а также условий, провоцирующих радикализацию такой среды;
– Проверка теоретической модели радикализации социальной среды в направлении возможной поддержки политического экстремизма на основании полученных эмпирических данных.
Объект исследования: социальная среда, формирующая установки на политически экстремизм.
Предмет исследования: структурно-функциональные характеристики социальной среды, формирующей установки на политический экстремизм.
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования является методология конструктивистского подхода к изучению изменения социальных установок. В частности, мы опираемся на теорию социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана, а также концепцию «воображаемых сообществ» Б. Андерсона, применение которой не ограничиваем рамками этносоциологии.
Методы исследования. Для решения задач диссертационной работы использованы общенаучные методы сравнительного анализа (выяснение содержательных особенностей теоретических интерпретаций политического экстремизма, радикализации, социальной установки, социальной среды), синтеза (концептуализация явления современного политического экстремизма, структуры радикализированной социальной среды, факторов радикализации социальной среды и формирования установок на политический экстремизм), компаративного анализа (выделение характеристик современного политического экстремизма и социальной среды, в которой формируются установки на политический экстремизм), типологизации (для выделения типов носителей экстремистских установок и факторов радикализации).
Эмпирической базой диссертационного исследования стали данные, полученные автором в результате проведения опроса мусульман-мигрантов из дальнего зарубежья с ярко выраженной религиозностью, которая проявляется в посещении мечети или Исламского культурного центра не реже раза в неделю (в период с сентября 2006 года по февраль 2008 года было опрошено 442 респондента с приблизительной оценкой генеральной совокупности в 2000 человек). Для сбора эмпирических данных был использован метод полуструктурированного анкетного опроса. В диссертации также использовались базы данных европейских (European Social Survey) и американских (Pew Research Center) социологических исследований.
Научная новизна полученных результатов диссертационного исследования заключается в решении важной задачи - социологической концептуализации социальной среды, формирующей установки на политически экстремизм, и эмпирического определения структурно-функциональных характеристик социальных сред такого типа. В ходе ее решения получены следующие научные результаты.

Впервые:
- на теоретико-методологических принципах конструктивистского подхода разработана социологическая концепция социальной среды, склонной поддерживать и формировать установки на политический экстремизм, суть которой заключается в определении процессов формирования установок на политический экстремизм как результата социального конструирования альтернативной реальности в социальных группах, для которых присущим является специфический комплекс структурно-функциональных характеристик и условий жизни;
- теоретически обоснованы и эмпирически определены условия и факторы радикализации социальных сред в специфических социальных группах мигрантов при участии агентов радикализации, под которыми понимаются «значимые другие» разной степени абстрактности.
- эмпирически определены характеристики социальной среды, которая функционирует в пределах исследуемой социальной группы, поддерживает установки на политический экстремизм и является более уязвимой перед влиянием агентов радикализации.
Усовершенствованно:
- теоретическую интерпретацию понятия «политический экстремизм», которым предложено обозначать нелегальные политически мотивированы насильственные действия или их поддержку, направленные как против существующего социально-политического режима, так и те, которые осуществляются от имени этого режима;
- теоретические представления о процессе изменения социальных установок, который ведет к поддержке и, в конечном итоге, к применению насилия в политических целях, то есть к процессу радикализации.
Приобрели дальнейшее развитие:
- социологическая интерпретация понятия социальной среды, которое определенно в контексте конструктивистского подхода и в отношении к поддержке и продуцированию политического насилия; как особый тип выделено понятия радикальной среды, которым предложено описывать подвижную совокупность индивидов, связанных между собой нормами и ценностями, сетью обмена информацией, ресурсами и распространением установок в поддержку и оправдание нелегальных политически мотивированных насильственных действий;
- теоретическая интерпретация понятия экстремистской установки как готовности действовать насильственными методами относительно того или другого объекта;
- понимание роли таких социальных явлений, как культурный шок, относительная депривация и фрустрация в формировании необходимых условий, которые провоцируют процессы радикализации и образования радикальных социальных сред в обществе.
Практическое значение полученных результатов. Предложенная концептуализация явления политического экстремизма предоставляет теоретико-методологическую перспективу для дальнейшего социологического изучения социальных феноменов, связанных с проявлениями нелегального политически мотивированного насилия. Использование результатов исследования также целесообразно в сфере государственной безопасности, а также при разработке коммуникативных методов и стратегий внутренней политики государства.
Понятие политического экстремизма получило социологическую интерпретацию в рамках конструктивистского подхода, тесно связанную с социально детерминированными процессами радикализации социальных установок. Предложенные в диссертации теоретические положения, обобщения и выводы имеют значение для развития таких специальных социологических теорий как социология конфликта, социология миграции и межкультурной коммуникации, этносоциология, социология религии, социология социальных движений. Теоретические положения и эмпирические результаты, изложенные в работе, могут быть использованы при разработке и преподавании учебных курсов политической социологии, конфликтологии, социологии межкультурной коммуникации и т.д.
Личный вклад соискателя. Диссертация является самостоятельно выполненной научной работой. Основные выводы исследования и положення научной новизны являються результатом самостоятельно проведеного исследования. Содержание конкретного личного вклада автора указано в списке опубликованных работ.
Апробация результатов диссертации. Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены автором на следующих научных конференциях и «круглых столах»: XII Международная конференция «Харьковские социологические чтения» (Харьков, 28-29 ноября 2006 г.); XIV Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2007» (Москва, 11-14 апреля 2007 г.); IХ Международная научно-практическая конференция «Якубинская научная сессия» (Харьков, 13 апреля 2007 г.); V Международная научная конференция студентов та аспирантов «(Пост)современность и наука: социология в поисках себя и общества» (Харьков, 19-21 апреля 2007 г.); Международная научно-практическая конференция «От конфликта к согласию: теория и практика гражданського общества» (Львов, 31 мая – 2 июня 2007 г.); IV съезд Российского психологического общества «Психология – будущему России» (Ростов-на-Дону, 18-21 сентября 2007 г.); Международная научная конференция «Ислам в мире глобализации» (Киев, 5 ноябрь 2007 г.); VI Международная научная конференция студентов та аспирантов «Социология в (пост)современности» (Харьков, 17-19 апреля 2008 г.); Круглый стол «Запад-Восток: разные культуры, разные пути развития» (Харьков, 1 марта 2007 г.); Международный круглый стол «Ближний Восток: конфликтное измерение» (Харьков, 23 января 2008 г.); Открытый семинар в Международном центре изучения терроризма "National Responses to Terrorism" (США, 28 апреля 2008 г.); Международный круглый стол «Интеграция народов и культур и правый экстремизм: из опыта Украины и Германии» (Харьков, 15 мая 2008); Второй весен ний международный семинар проекта HESP\ReSET «Сравнительные исследования в совершенствовании преподавания социологии в европейских университетах» (Киев, 17-21 апреля 2011 г.).
Публикации. Основные положения диссертации изложены в 7 статьях, 5 из которых опубликованы в изданиях, входящих в перечень научных специальных изданий по социологическим наукам, утвержденный ВАК Украины.

Список литературы

ВЫВОДЫ

Мировые тенденции последних десяти лет свидетельствуют о преобладании актуализации политического экстремизма на уровне малых социальных групп, включенных в более широкие радикальные социальные среды. Эти среды, стоящие на грани открытой поддержки и реализации экстремистских практик, оказываются вне поля зрения исследователей. Представления о механизмах их формирования, мотивации участия и перехода к насильственным формам социально-политической активности опираются не на эмпирические исследования данных сред, а строятся на данных, полученных от задержанных экстремистов.
Такое положение дел требует преодоления теоретической, методологической и эмпирической рассогласованности подходов к изучению политического экстремизма и формирования единого понятийного аппарата.
На основе анализа существующих дефиниций в качестве отличительных признаков политического экстремизма были выделены: а) насилие, б) нелегальность, в) политические цели. На этом основании было уточнено понятие политического экстремизма, определяемого как нелегальные политически мотивированные насильственные действия или их поддержка, направленные как против существующего социально-политического режима, так и осуществляемые от имени этого режима. При этом поддержка может проявляться и как открытое одобрение, обоснование или призыв к применению насилия, и как участие в отборе и подготовке неофитов.
Изменения социальных характеристик современного политического экстремизма, произошедшие за последние десять лет, позволяют вернуть данный феномен в предметное поле социологии и указывают на необходимость его анализа в рамках конструктивистской парадигмы. К таковым относятся:
• формирование изоляционистски настроенных монокультурных анклавов внутри мусульманских общин и их активное участие в экстремистских действиях (М.Сирселауди, Б.Хоффман, В.Розенау, Л.Видино);
• возникновение феномена «саморекрутирования» (вовлечение в экстремистскую деятельность без прямого внешнего воздействия) и формирование так называемых автономных локальных сетей экстремистов (П. Нойман, Б. Роджерс, Т. Стивенс, Дж. Джордан);
• специфика радикализации - процесса изменения социальных установок, ведущего к одобрению и, в конечном итоге, к применению насилия в политических целях. Главной особенностью этого процесса является то, что изменение установок в сторону их экстремизации происходит уже после того, как индивид оказывается вовлеченным в группу с тесными личными связями, в которой происходит ресоциализация индивида.
Таким образом, современные проявления политического экстремизма связаны с явлением радикализации как социально детерминированным процессом изменения социальных установок, который ведет к одобрению и, в конечном итоге, к применению насилия в политических целях.
Возникновение политического экстремизма и соответствующее изменение социальных установок сопровождается общими изменениями идентичности при участии определенной социальной среды, принципы влияния и специфику которой весьма удачно описывает теория социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана. Именно их феноменологический конструктивизм предоставляет гибкость связи между субъективными когнитивными структурами и объективной реальностью, их неабсолютную детерминацию и значительную автономность сферы конструирования субъективной реальности. Особое значение приобретает положение о формировании субъективной реальности путем ресоциализации и альтернации, которые фактически являются понятиями большей степени общности по отношению к радикализации. Вместе с этим радикализация обеспечивается комплексом специфических агентов, отличающихся от традиционных агентов первичной и вторичной социализации. Среди них автором выделяются агенты контр-определения реальности и поддержки конфронтации между реальностями, которые вместе разделяются по степени абстрактности. В рамках данного подхода агентами социализации могут выступать не только носители и структурные элементы господствующего, общепризнаваемого варианта реальности, что обеспечивает возможность тотальной трансформации образа реальности - альтернации.
С другой стороны, связь радикализации с изменениями в убеждениях, чувствах и поведении позволила соотнести ее с категорией социальной установки и определить как социально детерминированный процесс изменения социальных установок, ведущий к одобрению и, в конечном итоге, к применению насилия в политических целях. Вместе с тем, опираясь на теорию социального конструирования реальности, автору удалось выделить социальную установку на политический экстремизм как результат радикализации и альтернации в рамках радикальных сред. Исходя из основных подходов к изучению социальных установок, мы рассматриваем три уровня актуализации экстремистской установки: эмоциональный, когнитивный, и практический. В зависимости от актуализируемых комбинаций этих уровней складываются различные степени радикализации. При этом эмпирическое выявление лишь одного уровня актуализации экстремистской установки может носить случайный характер. В соответствие с теорией когнитивного диссонанса Л. Фестингера, о наличии экстремистской установки можно уверенно говорить при выявлении как минимум двух уровней актуализации, что обеспечивает доминирование экстремистского компонента и в перспективе - снятие противоречия в его пользу.
Деятельность агентов радикализации в итоге сводится к формированию общего контр-определения реальности и изменению в процессе радикализации нейтральных социальных установок на экстремистские, которые определяются как готовность действовать насильственными методами относительно того или другого объекта.
Таким образом, социальные установки были предложены в качестве непосредственного объекта радикализации, а в качестве агентов – система «других» различного уровня общности. Конкретные значимые другие предоставляют специфические интерпретации социальной реальности и их легитимацию и демонстрируют личный непосредственный или публичный пример соответствующего одобряемого поведения. В свою очередь обобщенные значимые другие самим своим существованием актуализируют данные альтернативные интерпретации, и обеспечивают пример группового одобряемого поведения, в том числе радикальный изоляционизм. Наиболее абстрактные воображаемые значимые другие, как иррациональные макрообщности, эксплуатируемые агентами-интерпретаторами первого типа, участвуют в конструировании антагонистичных надындивидуальных идентичностей и обеспечивают моральный контроль поведения разрозненных индивидов и групп.
На этом основании дано определение радикальной среды как подвижной совокупности индивидов, связанных между собой нормами и ценностями, сетью обмена информацией и ресурсами и распространением установок на поддержку и оправдание нелегальных политически мотивированных насильственных действий. В данном случае «поддержка политического экстремизма» является ключевым элементом для выделения данной разновидности социальной среды как самостоятельной категории и понимается нами как открытое одобрение, обоснование и призыв к применению нелегального политически мотивированного насилия и как участие в отборе и подготовке неофитов. Она выражается в наличии соответствующих социальных установок, распространяемых и поддерживаемых данной социальной средой.
Обособленность радикальной среды обеспечивается общностью мотивов присоединения и унификацией интериоризованних ценностей, распространенных взглядов, проявления чувств и практик коллективного поведения. Необходимым условием этого обособления является чувство острой неудовлетворенности, которое возникает в результате конфликта идентичности или на основании чувства несправедливости. Таким образом, в качестве необходимых условий обособления социальных сред, потенциально склонных к радикализации, выделяются следующие: а) культурный шок (для недавних мигрантов); б) относительная депривация (разные ее разновидности, связанные с процессом социального сравнения, что охватывают значительно более широкие социальные группы); в) чувство фрустрации (как результат двух первых явлений, но также и как независимое условие).
В то же время эти явления не являются достаточными условиями для формирования радикальных сред, но создают уязвимость перед радикализацией. Обособленность специфических социальных сред вызывает потребность в легитимации, объяснении и оправдании такой социальной позиции на коллективном уровне. Именно эта потребность обеспечивает восприимчивость такого рода социальной среды к влиянию агентов радикализации.
В этой связи отмечена особая роль социальной среды, значение степени ее изолированности и высокая эффективность группового решения в процессе изменения социальных установок, формировании и интериоризации новой экстремистской установки.
В итоге автору удалось дать определение и объединить в рамках единой концепции понятия политического экстремизма, радикальной среды, радикализации, экстремистских установок и дать их социологическую интерпретацию с позиции конструктивистской парадигмы. Это позволяет рассматривать процессы радикализации как часть альтернации, то есть социального конструирования альтернативной реальности в социальных средах, формирующих установки на политический экстремизм.
Обращение к структурным характеристикам тех социальных сред, в которых происходят процессы радикализации, позволило проанализировать две обычно разрозненные группы источников: с одной стороны - данные социологических опросов и экспертные оценки состояния мусульманских общин Европы и США, а с другой – новейшие подходы к анализу организационного устройства исламистских экстремистских групп и периферийных социальных образований, их коммуникативные принципы.
Организационно-коммуникативный аспект социальных сред, поддерживающих политический экстремизм, рассматривается исходя из новейших тенденций в изучении экстремистских организаций с позиции синтеза сетевой и трайбалистской организационной структуры и новых социальных движений Н. Смелзера, М. Кастельса, Д. Ронфельда, К. Пауэла. На основании анализа существующих подходов нами выделены аполитичные международные исламские сети, сети исламских фундаменталистов-салафитов и сети сторонников насильственных действий – джихадистов. Последние характеризуются спонтанными процессами радикализации среди молодых мусульман. Такие сети не имеют формальных связей, строгой регуляции активности, профессионализации и разделения труда и полагаются на персональные связи и разделяемую общую идеологию. Более того, их появление теперь не требует внешней инициации и полностью зависит от внутригрупповой коммуникации и наличия доступа к интернету. Такие сетевые технологии как блог, вики, чат, сайты видео-обмена и социальных сетей позволяют создавать параллельное (относительно принимающего общества) коммуникативное пространство, и воспроизводить альтернативный образ социальной реальности, в которой группы единомышленников могут взаимодействовать и выстраивать близкие отношения. Интернет, таким образом, предлагает новую эгалитарную среду, в которой все участники получают сравнительно равный вес и влияние.
По результатам современных международных исследований выявлено, что наиболее уязвимыми перед радикализацией сообществами являются мусульманские общины Западной Европы и США, которые дистанцируются от «принимающего» общества с помощью более глубокой интеграции в мировое сообщество мусульман, выстраивания тесных псевдородственных связей братства единоверцев. У значительного сегмента мусульманской общины Западной Европы и США (от четверти до половины) становятся явно заметными такие предпосылки радикализации, как отказ от интеграции, признание несовместимости образа жизни «принимающего» общества с исламскими нормами и ценностями, а также выбор контр-идентичности. Признаками радикализации для этих категорий можно назвать появление антиинтеграционных настроений и стремление изолироваться, позже возникает враждебность и формируется радикальная среда, в рамках которой происходит интенсивная альтернация и приобретение насильственных установок.
Учитывая данные о современных социальных средах, поддерживающих политический экстремизм, автор заключает, что необходимым условием обособления радикальных сред является чувство острой неудовлетворенности, возникающее вследствие конфликта идентичностей либо на основании чувства несправедливости. Таким образом, в качестве главных условий обособления социальных сред, потенциально подверженных радикализации, выделяются следующие:
• культурный шок (применительно исключительно к недавним мигрантам);
• относительная депривация (различные ее разновидности, связанные с процессом социального сравнения и охватывающие значительно более широкие социальные группы);
• чувство фрустрации (как результат двух первых явлений, но равно и как независимое условие).
Исходя из этих условий, выделены три группы индикаторов:
1. Индикаторы необходимых условий формирования радикальных сред (фрустрации, относительной депривации, культурного шока);
2. Прямые индикаторы установок на политический экстремизм (в соответствии с трехчастным делением эмоциональный, практический и когнитивный компоненты выделены «вербальная тематизация экстремизма», «практические действия экстремистского характера» и «легитимация экстремистских действий»);
3. Непрямые индикаторы личного отношения респондента к знаковым политическим событиям, связанным с экстремизмом, восприятия агентов ресоциализации и подверженности их влиянию.
Подобное деление отвечает избранным теоретико-методологическим основаниям феноменологического конструктивизма, так как в равной степени учитывают субъективное восприятие образа социальной реальности индивидом и влияние социального окружения как комплекса агентов ресоциализации, определяющих содержание данного образа социальной реальности. Таким образом, была осуществлена концептуализация социальной среды поддержки политического экстремизма как источника формирования экстремистских установок, ее теоретическая и эмпирическая интерпретация.
Данные опроса свидетельствуют о наличии среди мусульман мигрантов острой потребности в групповой идентификации, создании компенсаторной «мы»-идентичности и выстраивании замкнутых внутригрупповых отношений с индифферентным отношением к принимающему обществу. На этом фоне посещение Исламского культурного центра дает 50-65% респондентов «избавление от сомнений», «чувство защищенности и стабильности», «преодоление одиночества», «четкие и ясные правила поведения». Большинство респондентов испытывает потребность в поддержке псевдородственных отношений (68%), и уделяет значительное внимание нормам и ценностям религии в повседневной жизни (66%). Наибольшим доверием пользуются люди с той же национальностью (62%) и религией (65%), а также религиозные лидеры (55%).
Вместе с тем 38% респондентов в той или иной степени допускают применение насилия в случае ухудшения условий жизни, а 30% - считают, что насилие в отношении других людей может быть оправдано. Этот показатель еще раз доказывает оправданность эмпирического исследования радикальных сред и экстремистских установок в группах мусульман-мигрантов Украины как аналогичных соответствующим западноевропейским и американским группам мусульман, подвергающимся радикализации.
Осуществленное в ходе эмпирического исследования сравнение эмпирических показателей радикализированного и нерадикализированного сегментов социальной среды мусульман-мигрантов обнаружило отсутствие существенных отличий в проявлениях демографических характеристик, материальных и политико-правовых условий жизни, столкновении с дискриминацией и проявлениях относительной депривации. В сравниваемых группах показатели и объективных характеристик и субъективных переживаний и беспокойств в связи с указанными проблемами не дают оснований уверенно дифференцировать их по какому-либо иному признаку, кроме прямых и непрямых индикаторов политического экстремизма. Таким образом, чувство фрустрации, относительная депривация и культурный шок в равной степени характерны для всей группы религиозно активных мусульман-мигрантов вне зависимости от наличия экстремистских установок. Это подтверждает наше предположение о том, что наличие данных характеристик является необходимым, но не достаточным условием формирования радикальной среды и возникновения экстремистских установок.
Между тем заметные расхождения были обнаружены в значимости отдельных индикаторов культурного и психологического характера - социального изоляционизма, культурного шока, фрустрации, значимости группы и восприятии воображаемого другого. Также существенные отличия зафиксированы в проявлениях уязвимости радикализированного сегмента среды перед влиянием со стороны всех типов агентов радикализации.
Уязвимость перед влиянием конкретных значимых других в радикализированном сегменте проявляется в более частом признании значимости лидеров и авторитетов этнических и религиозных общин.
Уязвимость перед влиянием обобщенных значимых других в радикализированном сегменте проявляется в изоляционизме и ценности тесных псевдородственных связей, более позитивном представлении о мотивах исламских террористов и более негативном – о мотивах США (по сравнению с нерадикализированным сегментом).
Уязвимость перед влиянием воображаемых значимых других в радикализированном сегменте проявляется в более негативном обобщающем образе обществ Запада (по сравнению с нерадикализированным сегментом).
Таким образом, среди тех, кто актуализирует экстремистские установки («радикализированный сегмент» по прямым индикаторам), заметно более значимой является концентрация респондентов, склонных к радикализации по непрямым индикаторам и по большинству индикаторов уязвимости перед влиянием агентов радикализации. Следовательно, мы имеем дело не со случайной совокупностью индивидуальных экстремистских установок, но с социальной средой, имеющей общие показатели по целому ряду признаков, связанных с процессами радикализации и готовностью к интериоризации контр-определений реальности.
На этом основании можно заключить, что комплекс эмпирических индикаторов радикальной среды прошел апробацию и первичное подтверждение. Социальная конструируемость экстремистских установок получила новое эмпирическое обоснование и, тем самым, была доказана целесообразность применения конструктивистского подхода к изучению современного политического экстремизма.
В то же время, сохраняется необходимость более тщательного, углубленного исследования сегментов социальных сред, поддерживающих политический экстремизм, с различным уровнем актуализации экстремистских установок. Но подобный анализ требует увеличения выборочной совокупности как минимум вдвое. Это сделало бы досягаемой для эмпирического исследования с большой степенью надежности самую радикализированную часть исследуемой социальной среды – носителей всех трех типов экстремистских установок одновременно. В нашем исследовании величина этой группы составила всего 40 респондентов, чего не достаточно для полноценного анализа. Вместе с тем они составляют 9% выборки, что соответствует оценке Петера Вальдмана общеевропейской величины радикализированных мусульман и делает этот сегмент еще более важным для дальнейших исследований.
Предложенная концептуальная модель политического экстремизма, основанная на процессе изменения социальных установок с нейтральных на экстремистские, при наличии фрустрации, относительной депривации и, в случае мигрантов, культурного шока, и при обязательном участии комплекса агентов радикализации, может претендовать на универсальность при условии ее апробации в других социальных средах, также потенциально подверженных радикализации, но с иными социокультурными и идеологическими характеристиками.
В этой связи не менее важным представляется своевременное обращение внимания на процессы, происходящие в средах, потенциально подверженных радикализации, в контексте национальной безопасности и регулирования внутренней политики Украины. И связано это должно быть не только с иностранными гражданами, но и теми внутриукраинскими радикализированными средами и радикальными организациями, избравшими своей мишенью самих иностранцев. Неуклонный рост ксенофобии и антисемитизма в обществе, активизация националистических организаций, их деятельность по пропаганде расизма и различные акции устрашения манифестируют наличие в самом украинском обществе социальных сред, способных формировать экстремистские установки. Данные тенденции требуют самого пристального внимания социологов.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Авцинова Г.И. Радикализм политический / Г.И. Авцинова // Политическая энциклопедия: В 2 т. Т.2: Н - Я : / Коллект. автор, Семигин, Г.Ю. - М. : Мысль, 2000 . – С.311
2. Авцинова Г.И. Экстремизм политический / Г.И. Авцинова // Политическая энциклопедия: В 2 т. Т.2: Н - Я : Коллект. автор, Семигин, Г.Ю. - М. : Мысль, 2000 . - С.637-638
3. Адорно Т. Исследование авторитарной личности / Т. Адорно. [под общей редакцией д. филос. н. В.П. Культыгина]. – М. : Серебряные нити, 2001. – 416 с.
4. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространения национализма / Б. Андерсон [пер. с англ. В. Николаева; Вступ. ст. С. Баньковской]. – М. : «Канон-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001. – 288 с.
5. Асмолов А.Г. Психология обыкновенного фанатизма [Электронный ресурс]. / А.Г. Асмолов // Век толерантности. Научно-публицистический вестник. – М. : Изд-во Моск. ун-та, 2001. - Режим доступа к документу : http://www.tolerance.ru/vek-tol/1-0-asmolov.html
6. Баева Л. Экстремизм и интолерантность: природа и сущность[Электронный ресурс]. / Баева Л. - Режим доступа к документу : www.aspu.ru/images/File/ilil/Bayeva_extremizm.pdf
7. Башинова Т.Д. [Электронный ресурс] Краткий словарь-глоссарий по политологии / Т.Д. Башинова, А.Л. Болдонов, Е.Д. Тармаханов. - Улан-Удэ : Изд-во ВСГТУ, 2005. - 96 с. – С. 96. - Режим доступа к документу : http://window.edu.ru/window_catalog/files/r18926/mtdplt3.pdf
8. Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. — М. : «Медиум», 1995. — 323 с.
9. Берлянд Л.В. К построению объясняющей теоретической модели поддержки террористических действий / Л.В. Берлянд, О.Д. Куценко, В.В. Шерстобоев // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Збірник наукових праць. – Х. : ХНУ, 2005. – 716 с. – С.63-68
10. Блумер Г. Коллективное поведение [Электронный ресурс] / Г. Блумер // Кравченко С.А., Мнацаканян М.О. Социология: классические и современные парадигмы. Хрестоматия. – М. : Анкил, 1998. – С. 329. - Режим доступа к документу : http://www.i-u.ru/biblio/archive/noname_hrestposociolog/4.aspx
11. Бурдье П. Практический смысл / П. Бурдье. — СПб. : Алетейя, 2001 г. — 562 с.
12. Бурдье П. Социология социального пространства / Бурдье П. [пер. с франц.; отв. ред. Н.А. Шматко]. — М. : Институт экспериментальной социологии; СПб. : Алетейя, 2007. — 288 с.
13. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия / Р. Бэрон, Д. Ричардсон. — СПб : Питер, 2001. — 352 с.
14. Верховский А. Политический экстремизм в России [Электронный ресурс] / А. Верховский, А. Папп, В. Прибыловский - М. : Ин-т эксперим. социологии, 1996 - 356 с. - Режим доступа к документу : http://www.panorama.ru/works/patr/p1.html
15. Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют / Т.Р. Гарр. – СПб. : Питер, 2005. – 461 с.
16. Гидденс Э. Социология [Электронный ресурс]. – Москва : Едиториал УРСС, 2005. - 632 с. — Режим доступа к документу : http://www.socioline.ru/sites/default/modules/pubdlcnt/pubdlcnt.php?file=/_seminar/library/general/giddens.doc&nid=440
17. Даниленко В.И. Радикализм / В.И. Даниленко // Современный политологический словарь : научное издание / В.И. Даниленко. – М. : NOTA BENE, 2000. – С. 723.
18. Депривация // Словарь терминов ФОМ. — Режим доступа к документу : http://bd.fom.ru/report/cat/sci_sci/sotsiologiya/deprivac141
19. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Э. Дюркгейм [пер. с фр. и послесловие А.Б. Гофмана]. – М. : Наука, 1990. – 575 с.
20. Зимбардо Ф. Социальное влияние / Ф. Зимбардо, М. Ляйппе. – СПб : Питер, 2000. – 448 с.
21. Знанецкии Ф. Три типа личности / Ф. Знанецкии, В. Томас // Общая социология. Хрестоматия / Сост. А.Г. Здравомыслов, Н.И. Лапин; Пер. В.Г. Кузьминов; Под общ. ред. Н.И. Лапина — М. : Высш. гик., 2006. - С. 173-190
22. Ионин Л.Г. Социология культуры / Л.Г. Ионин. – М. : Логос, 1998. - с.17-18. — Режим доступа к документу : http://www.countries.ru/library/terms/cultshok.htm
23. Исламская идентичность в Украине / А. В. Богомолов, С. И. Данилов, И.Н. Семиволос, Г. М. Яворская / Пер. с укр. - Изд. 2-е, доп. - К. : ИД «Стилос», 2006. - 200 с.
24. Ковалёв В. С. Политический экстремизм и механизм противодействия ему в современной России: диссертация ... кандидата политических наук : 23.00.02. / В. С. Ковалев. — Москва, 2003. — 220 с.
25. Левин К. Теория поля в социальных науках / К. Левин // Левин К. Динамическая психология: Избранные труды. - М. : Смысл, 2001. - 572 с.
26. Маслоу А. Мотивация и личность / А. Маслоу. - СПб. : Питер, 2008. - 352 с.
27. Нельсон Т. Психология предубеждений. Секреты шаблонов мышления, восприятия и поведения / Т. Нельсон. – СПб. : Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003. – 384 с.
28. Новиков Д.В. Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: правовые и законодательные средства противодействия / Д.В. Новиков. – Ростов н/Д : Издательство СКНЦ ВШ, 2003. – 176 с.
29. Оберг К. Культурный шок и приспособление к новому культурному окружению [Электронный ресурс]. / К. Оберг. - Режим доступа к документу : http://www.naiti.ru/psychology/cultureshock.html
30. Ольшанский Д.В. Психология терроризма / Д.В. Ольшанский. – СПб. : Питер, 2002. – 288 с.
31. Парсонс Т. О социальных системах/ Т. Парсонс; под ред. В.Ф. Чесноковой и С.А. Белановского. – М. : Академический проект, 2002. – 832 с.
32. Петровский А.В. Трехфакторная модель значимого другого [Электронный ресурс] / А.В. Петровский // Вопросы психологии. – 1991. - №1. - Режим доступа к документу : http://www.voppsy.ru/issues/1991/911/911007.htm
33. Политология: Словарь-справочник [Электронный ресурс] / [М.А. Василик, М.С. Вершинин и др.] — М. : Гардарики, 2001. — 328 с. - Режим доступа к документу : http://politike.ru/dictionary/286/word/%DD%CA%D1%D2%D0%C5%CC%C8%C7%CC/
34. Попцов И.Г. Контркультура как реакция на ситуацию культурного шока [Электронный ресурс] / И.Г. Попцов // Материалы конференции «Культурный шок и повседневность». - Режим доступа к документу : http://www.auditorium.ru/aud/v/index.php?a=vconf&c=getForm&r=thesisDesc&CounterThesis=1&id_thesis=2829
35. Сенин И.Н. Экстремизм: понятие и выводы / И.Н. Сенин // Инновационное образование и экономика. - 2008. –№2 - с. 78-81.
36. Словарь по политологии [Электронный ресурс]; под ред. проф. В.Н. Коновалова. - Ростов-на-Дону : Изд-во РГУ, 2001. - 285 с. - Режим доступа к документу : http://politike.ru/dictionary/274/word/%DD%CA%D1%D2%D0%C5%CC%C8%C7%CC/
37. Тендрякова М. Охота на ведьм: исторический опыт интолерантности / М. Тендрякова. – М. : Смысл, 2006. – 127 с.
38. Террор и интернет: отчёт американского Сената анализирует активное использование организацией "Аль Кайда" интернета в ведущейся этой организацией борьбе за общественное мнение [Электронный ресурс]. - Информационный Центр по изучению терроризма (Израиль), 2008. - 15 с. - Режим доступа к документу : http://www.terrorism-info.org.il/malam_multimedia/ru_n/pdf/internet_r010708.pdf
39. Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии / В.А. Тишков; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Моклая. – М. : Наука, 2003. – 544 с.
40. Тишков В.А. Социально-культурная природа терроризма [Электронный ресурс] / В.А. Тишков // Неприкосновенный запас. – 2002. - №6. - Режим доступа к документу : http://www.archipelag.ru/geopolitics/piryadok/terror/ter/
41. Узнадзе Д. Н. Общая психология / Д.Н. Узнадзе. [пер. с грузинского Е. Ш. Чомахидзе; Под ред. И. В. Имедадзе]. — М. : Смысл; СПб. : Питер, 2004. — 413 с.
42. Узнадзе Д. Н. Психология установки / Д.Н. Узнадзе. — СПб. : Питер, 2001. - 416 с.
43. Федеральный Закон «О противодействии экстремистской деятельности» (в ред. Федеральных законов от 27.07.2006 № 148-ФЗ, от 27.07.2006 № 153-ФЗ, от 10.05.2007 № 71-ФЗ, от 24.07.2007 № 211-ФЗ, от 29.04.2008 № 54-ФЗ) [Электронный ресурс]. - Режим доступа к документу : http://www.medialaw.ru/laws/russian_laws/txt/27.htm
44. Фестер М. Социальные мильё, классы и стили жизни в Западной Германии / М. Фестер // Социальное неравенство. Изменения в социальной структуре. Европейская перспектива. – Спб. : Алетейя, 2008. – С. 25-43.
45. Фромм Э. «Человек для себя» [Электронный ресурс] / Э. Фромм. - Режим доступа к документу :http://psylib.org.ua/books/fromm04/txt02.htm
46. Фромм Э.Бегство от свободы [Электронный ресурс] / Э. Фромм. - Режим доступа к документу : http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Fromm/_Beg2.php
47. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах / С. Хантингтон. [пер. с англ.] – М. : Прогресс-Традиция, 2004. – 480 с.
48. Хассен С. Освобождение от психологического насилия / С. Хассен. – СПб. : Прайм – Еврознак, 2002. – 400 с.
49. Хоффер Э. Истинноверующий / Э. Хоффер. — Мн. : ЕГУ, 2001. — 200 с.
50. Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом [Электронный ресурс]. - Режим доступа к документу : http://www.sectsco.org/RU/show.asp?id=82
51. Шапар В.Б. Сучасний тлумачний психологічний словник / В.Б. Шапар. – Х. : Прапор, 2005. – 640 с.
52. Шерстобоев В.В. Виртуальная революция как технология и социально-исторический феномен / В.В. Шерстобоев // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу сучасного суспільства. Збірник наукових праць. У 2-х т. Т.1. – Х. : Видавничий центр Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна, 2006. - С.120-125
53. Шерстобоев В.В. Виртуальная революция: общие принципы, механизмы осуществления, движущие силы / В.В. Шерстобоев // Соціологія у світі, що змінюється : Збірник тез доповідей учасників III Міжнародної студентської конференції. – Х. : Видавничій центр Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна, 2005. – С.24
54. Шерстобоев В.В. Дизайн терроризма: в поисках объекта исследования / В.В. Шерстобоев // (Пост)сучасність та наука: соціологія у пошуках себе і суспільства : Збірка тез доповідей учасників V Міжнародної конференції студентів та аспірантів. – Х. : Видавничій центр Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна, 2007. – С. 279-280
55. Шерстобоев В.В. Дизайн терроризма: периодизация структурно-функциональных трансформацій / В.В. Шерстобоев // Соціологія у (пост)сучасності : Збірка тез доповідей учасників VI Міжнародної конференції студентів та аспірантів. – Х. : Видавничій центр Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна, 2008. – С. 345-346
56. Шерстобоев В.В. Появление новых субъектов исторического процесса. «Clash of civilizations» vs. «Drang nach Westen» / В.В. Шерстобоев // Від конфлікту до порозуміння: теорія і практика громадянського суспільства : Збірник доповідей учасників Міжнародної науково-практичної конференції (31 травня – 2 червня 2007 року). – Л. : «Львівська політехніка». 2007. – С.270-278
57. Шерстобоев В.В. Социологическая интерпретация понятия «терроризм» в контексте мертоновской парадигмы / А.С. Голиков, Р.В. Горобец, Ю.В. Кобзарь, А.В. Хижняк, В.В. Шерстобоев // Методологія, теорія та практика соціологічного аналізу : Збірник праць. – Харків : Видавничій центр Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна, 2005. - С.672-681
58. Шерстобоев В.В. Факторы (дез)адаптации мусульман-мигрантов в Украине: социально-психологические установки и дискурс-конструирование [Электронный ресурс] / А.С. Голиков, В.В. Шерстобоев // Материалы докладов XIV Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» / Отв. ред. И.А. Алешковский, П.Н. Костылев.— М. : Издательский центр Факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, 2007. — Режим доступа к документу : http://conf.msu.ru/archive/Lomonosov_2007/17/sherstoboev_vv.doc.pdf.
59. Шерстобоев В.В. Факторы социокультурной (дез)адаптации мусульман-мигрантов в Украине: социально-психологические установки и дискурс-конструирование / А.С. Голиков, Я.О. Горбенко, В.В. Шерстобоев // Вестник Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина. «Социологические исследования современного общества: методология, теория, методы». – 2007. - №761. - С.78-85
60. Шерстобоєв В. В. Склад тероризму в діяльності українських націоналістичних організацій 1920-1939, 1945-1950-х рр. Політико-правове дослідження / В.В. Шерстобоев // Вісник Харківського національного університету імені В.Н. Каразіна «Питання політології». – 2006. - №737. - С.169-175
61. Шерстобоєв В.В. Екстремізм / В.В. Шерстобоев // Социологія політики. Енциклопедичний словник / Авт.-упоряд.: В.А. Полторак, О.В. Петров, А.В. Толстоухов. – К. : Вид-во Європ. ун-ту, 2009. – С. 125.
62. Шихирев П.Н. Социальная установка / П.Н. Шихирев // Социальная психология: Хрестоматия : Учебное пособие для студентов вузов / Сост. Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая. — М : Аспект Пресс, 2003.— С. 364-376
63. Штомпка П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. [пер, с англ, под ред. В.А.Ядова]. - М. : Аспект Пресс, 1996. - 416 с.
64. Шюц А. Чужак / А. Шюц // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. — М. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. — С. 533-549
65. Электронные базы данных социологических опросов European Social Survey за 2008-2009 года [Электронный ресурс], - Режим доступа к базам данных : http://ess.nsd.uib.no/ess/round4/
66. Электронные базы данных социологических опросов Pew Global Attitudes Project. - Режим доступа к базам данных : http://pewglobal.org/category/datasets/
67. Ядов А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности / В.А. Ядов // Социальная психология: Хрестоматия : Учебное пособие для студентов вузов / Сост. Е. П. Белинская, О. А. Тихомандрицкая. — М : Аспект Пресс, 2003. – С. 416-432.
68. 2005 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2006. – 80 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2005_report_on_incidents_of_terrorism.pdf
69. 2006 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2007. – 97 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2006_report_on_incidents_of_terrorism.pdf
70. 2007 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2008. – 100 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2007_report_on_terrorism.pdf
71. 2008 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2009. – 66 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2008_report_on_terrorism.pdf
72. 2009 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2010. – 80 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2009_report_on_terrorism.pdf.
73. 2010 NCTC Report on Terrorism [Электронный ресурс]. - National Counterterrorism Center, 2011. – 67 p. - Режим доступа к документу : http://www.nctc.gov/witsbanner/docs/2010_report_on_terrorism.pdf.
74. Abbas T. British Muslim Minorities Today: Challenges and Opportunities to Europeanism, Multiculturalism and Islamism // Sociology Compass, Vol 1, Issue 2, - 2007. – pp. 720-736
75. Agostino K. Countering Violent Extremism. Literature Review / [Minerva Nasser-Eddine, Bridget Garnham, Katerina Agostino et al.]. - Edinburgh : Counter Terrorism and Security Technology Centre, 2011. - p. 104.
76. AIVD Annual Report 2001. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2002. – P.76 - Режим доступа к документу : www.fas.org/irp/world/netherlands/jv2001_en.pdf
77. AIVD Annual Report 2002. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2003. – P.82. - Режим доступа к документу : http://www.fas.org/irp/world/netherlands/aivd2002.pdf
78. AIVD Annual Report 2003. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2004. – P.89. - Режим доступа к документу : http://www.fas.org/irp/world/netherlands/aivd2003-eng.pdf
79. AIVD Annual Report 2004. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2005. – P.94. - Режим доступа к документу : http://www.fas.org/irp/world/netherlands/aivd2004-eng.pdf
80. AIVD Annual Report 2005. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2006. – P.77. - Режим доступа к документу : https://www.aivd.nl/aspx/download.aspx?file=/contents/pages/81211/aivd_annual_2005.pdf
81. AIVD Annual Report 2006. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2007. – P.136. - Режим доступа к документу : https://www.aivd.nl/aspx/download.aspx?file=/contents/pages/88402/20070872jv2006_en.pdf
82. AIVD Annual Report 2007. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2008. – P.118. - Режим доступа к документу : https://www.aivd.nl/aspx/download.aspx?file=/contents/pages/95297/annualreport2007aivd.pdf
83. AIVD Annual Report 2008. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2009. – P.98. - Режим доступа к документу : http://www.fas.org/irp/world/netherlands/aivd-2008.pdf
84. AIVD Annual Report 2009. [Электронный ресурс]. - AIVD Communications Department, 2010. – P.72. - Режим доступа к документу : http://www.fas.org/irp/world/netherlands/aivd2009.pdf
85. Berry J.W. Acculturation: Living successfully in two cultures [Электронный ресурс] / J.W. Berry // International Journal of Intercultural Relations. – 2005. - №6. – Р. 697-712. - Режим доступа к документу : http://isites.harvard.edu/fs/docs/icb.topic551691.files/Berry.pdf
86. Castells M. The Information Age : Economy, Society, and Culture. Vol. II. The Power of Identity / M. Castells.. – [2nd ed.] – Blackweell Publishing, 2004. – 538 p.
87. Corte L. de la Explaining Terrorism: A Psychosocial Approach [Электронный ресурс] / L. de la Corte // Perspectives on Terrorism. – 2007. - №2. - Режим доступа к документу : http://www.terrorismanalysts.com/pt/index.php?option=com_rokzine&view=article&id=7&Itemid=54
88. Dalgaard-Nielsen A. Studying Violent Radicalization in Europe: The Potential Contribution of Social Movement Theory [Электронный ресурс]. – Copenhagen : Danish Institute for International Studies (DIIS). DIIS Working Paper 2008/2. – 18 р. — Режим доступа к документу : http://www.diis.dk/graphics/Publications/WP2008/WP08-2_Studying_Violent_Radicalization_in_Europe_I_-_The_Potential_Contribution_of_Social_Movement_Theory.pdf
89. Domestic Extremism Lexicon [Электронный ресурс] // US Department of Homeland Security, 26 March 2009. – p.11. — Режим д