МИФОТВОРЧЕСТВО В ВОЕННОМ ДИСКУРСЕ: НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ О КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ 1853-1856 ГОДОВ В ЛИТЕРАТУРЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА : Міфотворчость У ВІЙСЬКОВОМУ дискурсі: НАЦІОНАЛЬНИЙ МІФ ПРО Кримської війни 1853-1856 років У ЛІТЕРАТУРІ ВЕЛИКОБРИТАНІЇ ДРУГОЇ ПОЛОВИНИ XIX СТОЛІТТЯ

Краткое описание

ТАВРИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМ. В. И. ВЕРНАДСКОГО

На правах рукописи

ИЩЕНКО Наталья Анатольевна

УДК 821.111-343:355

МИФОТВОРЧЕСТВО В ВОЕННОМ ДИСКУРСЕ:
НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ О КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ 1853-1856 ГОДОВ
В ЛИТЕРАТУРЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

10.01.04 литература зарубежных стран

ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени
доктора филологических наук

Симферополь 2008

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 4
РАЗДЕЛ 1. ФЕНОМЕН ВОЕННОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ДИСКУРСА В МИФОЛОГИЧЕСКОМ ОСМЫСЛЕНИИ
1.1. Литературное мифотворчество в контексте литературоведческих концепций...13
1.2. Новая мифология как модель художественного творчества.. 33
1.3. Военный дискурс и его мифотворческий потенциал..53
Выводы ..81

РАЗДЕЛ 2. МИФООБРАЗУЮЩИЕ ФАКТОРЫ БРИТАНСКОГО ДИСКУРСА КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ 18531856 ГОДОВ
2.1. Актуализация мифопоэтической традиции Британских островов в литературе Великобритании середины XIX века.. 84
2.2. Функционирование стереотипного образа России и Крыма
в литературе Великобритании XVIXIX веков..90
2.3. Крымская война как «медийный продукт»...122
Выводы 147

РАЗДЕЛ 3. ЛИТЕРАТУРА О КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ВИКТОРИАНСТВА
3.1. Викторианская литература как форма военного действия 151
3.2. Крымская война в дискурсе британской прозы...169
3.3. Крымская война в дискурсе британской поэзии..207
3.4. «Крымская» поэзия Альфреда Теннисона241
Выводы268

РАЗДЕЛ 4. БРИТАНСКИЕ МИФЫ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ
4.1. Миф о шестистах271
4.2. Миф о леди с лампой312
Выводы .341

ВЫВОДЫ..344
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ...352
ПРИЛОЖЕНИЕ393

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования. Осмысление литературой опыта войны, как коллизии не только сущностной, но и поддающейся символическому расширению, всегда (начиная с Гомера) шло по пути наполнения нарративных архетипических структур актуальным содержанием. В отдельных случаях грань между вымыслом и реальностью становилась настолько незначительной, что многие военные мифы, проникнув на страницы литературы, как мемуарной, так и художественной, прочно вошли в сознание целых поколений. Однако на сегодняшний день такое сложное и противоречивое явление как литературное военное мифотворчество остается одной из самых малоизученных, если не сказать больше, практически неизвестных страниц военной литературы и истории.
Тема войны и мира в настоящее время находится в центре общественного обсуждения, и актуальность ее не вызывает сомнения. Выделение концепта «мир» как такового в названиях многих научных конференций («Война и мир: исследовательские подходы и дискурсивные практики», Москва, 2003; «Война и мир: теории, практики, репрезентации», Москва, 2004) говорит о том, что вневоенное существование перестает быть нормой и становится искомым или воображаемым состоянием, в противном случае слово «мир» просто соответствует слову «жизнь» и является необязательным синонимом. Сочетания, в которых докладчики употребляют слово «мир», показывают, что именно «война» рассматривается как нормальное состояние общества. Так, говорится о «мире после войны», о «поствойне и постмире», о «мире, который стоит сохранять». «Мир» подчинен «войне» и в семантическом, и в синтаксическом смыслах. Слово «война» служит и для обозначения мирных времен и практик: в докладах речь идет о «человеческом измерении войны», образах войны в прессе, на телевидении («War in Film, TV, and History», Dallas, USA, 2004), о проблемах «репрезентации прошлого», а также о формах воплощения «насилия» и «боли» в исторических текстах, художественных произведениях, в театре, живописи, на экране.
Многочисленные «деконструкции прошлого», с которыми сталкивается современный человек, вызывают раздражение и неуверенность. Дискомфорт, связанный с необходимостью постоянно делать выбор и корректировать свою точку зрения, выливается в тоску по отчетливым культурным, историческим и ценностным ориентирам. Общество испытывает потребность в «познавательных картах» социокультурных схемах, где бесконечному многообразию вопросов противопоставляется конечное, строго ограниченное число ответов. Лекарством в данном случае становится дискурс «великих побед» и «героических времен».
Поскольку в современном мире «общественно значимое» в большей степени медийная практика, нежели статистический результат, центральной темой в исследовании литературы войны становится тема «войны как медийного продукта». Первым таким продуктом в истории войн явилась Крымская война 18531856 годов. Таким образом, актуальность заявленной темы обусловлена не только внутренней логикой научного развития, но и факторами экстранаучными, так как «литературное слово должно быть соотнесено с историей, с социальными и политическими реалиями истории» [1, 4]. Как определенные «модели мышления» социума оказывают влияние на «модели мышления» мастеров художественного слова, так происходит и обратный процесс, когда эти «подвижные с исторической и географической точек зрения субстанции воплощают в себе суть тех различий, которые обычно определяются как национальные”» [38, 48]. Таким образом, поиск этих двух типов «моделей мышления» и вскрытие механизма их взаимодействия и взаимовлияния в переломную эпоху, каковой является война, позволяет понять процессы образования и функционирования в обществе мифов Нового времени.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена:
необходимостью выработки единого методологического подхода к изучению литературной основы военного мифотворчества;
отсутствием в отечественном и зарубежном литературоведении системных исследований мифотворческого потенциала военного дискурса;
потребностью расширения представлений о механизме формирования национальных военных мифов и их функционирования в литературе и культуре;
важностью разработки адекватных критериев оценки литературного военного мифотворчества и преодоления идеологически обусловленных оценок.
Связь работы с научными программами, планами, темами. Исследование проводилось в рамках плана научно-исследовательской работы кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального университета им. В.И. Вернадского по комплексной теме «Литература и культура: мировой и региональный аспекты».
Цель и задачи исследования. Целью исследования является выяснение механизма формирования национальных военных мифов и роли в этом процессе литературных произведений. В связи с этим возникает необходимость решить ряд конкретных задач:
1. рассмотреть феномен литературного военного мифотворчества с позиций архетипной и неоисторической критики;
2. уточнить понятия «военный дискурс», «литературное военное мифотворчество» и «мифология войны»;
3. обосновать роль литературы как катализатора мифотворческого процесса в военном дискурсе;
4. выявить мифообразующие факторы британского литературного дискурса Крымской войны 18531856 годов;
5. проследить функционирование архетипических представлений о войне в литературе Великобритании периода Крымской войны;
6. изучить процесс формирования и функционирования в британской литературе наиболее значимых мифов Крымской войны, ставших национальными неомифами;
7. определить специфику механизма военного литературного мифотворчества как феномена литературы.
Объектом исследования является британская литература второй половины XIX века, непосредственно или опосредованно повествующая о Крымской войне 18531856 годов. Предмет исследования мифотворческий процесс, который проходил в дискурсе этого значимого для Британии события, и степень «мифогенности» произведений как крупных британских поэтов и писателей, так и второстепенных.
Научная новизна работы состоит в том, что она является первым специальным исследованием, посвященным военному литературному мифотворчеству вообще и мифотворчеству Крымской войны в частности. Британская литература о Крымской войне впервые становится объектом исследования в отечественном литературоведении, а мифология Крымской войны впервые исследуется в литературоведении зарубежном. На основании большого количества журнальных, газетных и архивных источников, многочисленных британских изданий второй половины XIX века впервые были выделены и изучены основные факторы, приведшие к появлению в мировой литературе и культуре «мифологии Крымской войны». В литературоведческий обиход были введены имена писателей и поэтов «второго ряда», которые во многом подготовили художественные открытия таких мастеров слова, как Ч. Диккенс, У. Теккерей, А. Теннисон, и создали литературный контекст эпохи.
Отношение англичан к Крымской войне было крайне сложным и неоднозначным: от ненависти к «жандарму Европы» Николаю I и желания в очередной раз исполнить свою «цивилизаторскую миссию» до боязни не получить своей доли в ожидаемом разделе Оттоманской империи. К середине XIX века англичане уже несколько десятилетий мыслили геополитически, то есть везде и всюду преследовали свои национальные интересы, выставляя себя при каждом удобном случае поборниками цивилизации и прогресса.
Однако те жертвы, которые они принесли на алтарь войны (25 тысяч), не стоили ее результатов. В 1877 году лорд Солсбери, будущий премьер-министр Великобритании, заявил: «С каждым днем я все больше убеждаюсь, что Крымская война была достойной сожаления глупостью», а видный английский парламентарий Т. Синклер предал анафеме войну, как «глупую и безнравственную». Они не были одиноки в своем суждении. В. Виноградов указывает на мнение видного ученого Р. Ситона-Уотсона, высказанное им в 30-х годах XX века: «Крымская война стала рассматриваться большинством историков как самая ненужная в современной Европе» [16]. В 1994 году историк Д. Голдфрэнк в своем труде «Истоки Крымской войны» подчеркнул: «Крымская война с самого начала представлялась многим наблюдателям ненужной и глупой, результатом преступных намерений и непонимания».
Возможно, такая непопулярность войны в Великобритании и стала причиной долгого невнимания исследователей к литературе, посвященной этому событию. Крымская война до сих пор зачастую ассоциируется там только со стихотворением А. Теннисона «Атака бригады Легкой кавалерии», крымскими морозами и вязаной шапкой «балаклава».
Считаем справедливым отметить, что критических исследований в области военной литературы (особенно военной поэзии), существует довольно много. Однако внимание исследователей, в первую очередь, всегда привлекала литература наполеоновских и двух мировых войн [215; 289; 430; 475; 480 и др.]. Никто из них до недавнего времени не затрагивал произведения, созданные в период Крымской войны. А вместе с тем литература о Крымской войне 1853 1856 годов формирует отдельный пласт в культуре всех стран, принимавших в ней участие. В Великобритании долгое время принято было считать эти произведения (за немногим исключением) второсортными и, тем самым, не заслуживающими серьезного внимания литературоведов. До 1995 года ни в зарубежном, ни в отечественном литературоведении не существовало отдельных исследований, посвященных этой проблеме. В лучшем случае, это были разделы в монографиях об определенных периодах в развитии литературы, совпадающих по времени с Крымской войной [6, 19 40; 223, 60, 262 263, 340] или определенной проблеме, освещенной в литературе периода Крымской войны [86; 162; 173; 422; 540, 60-121]. В большинстве же случаев исследователи лишь упоминали произведения, связанные с Крымской войной, как правило роман Ч.Диккенса «Крошка Доррит», поэму А. Теннисона «Мод» и его стихотворение «Атака бригады Легкой кавалерии» [202, 190-191; 211, 9; 213, 53; 261, 155; 267, 118, 145, 241, 249; 301, 18; 364, 102; 429, 16; 467, 107; 495, 53-55].
В 1995 году новозеландский профессор специалист по русской литературе П. Ваддингтон опубликовал работу, названную им строчкой из «крымского» стихотворения А.Теннисона и представляющую собой анализ двадцати наиболее известных стихотворений об атаке бригады Легкой кавалерии. Работа была снабжена внушительной библиографией Крымской войны [542]. В 2001 году американская исследовательница Н. Хьюстон издала статью, в которой оригинально сравнивала сонеты о Крымской войне А. Смита и С. Добелла и фотографии первого британского военного фотокорреспондента Р. Фентона [327]. И, наконец, в 2003 году вышла монография англичанки С. Дерели «Культура войны в действии», посвященная всестороннему исследованию литературы периода Крымской войны c сентября 1854 по сентябрь 1855 года [248]. Мы, продолжая линию, начатую этими учеными, предлагаем новый взгляд на литературу Крымской войны.
Теоретико-методологической основой исследования являются научные труды зарубежных и отечественных ученых по вопросам истории литературы, мифокритики, неоисторизма, философии и психологии войны. Для достижения стоящей перед исследованием цели и решения сформулированных задач был предложен так называемый «методологический плюрализм», включающий в себя методы мифопоэтического анализа (архетипной критики), неоисторической критики и историко-литературной реконструкции. На основании работ Дж. Фрейзера, М. Бодкин, К. Юнга, Р. Фрая, М. Элиаде, М. Бахтина, Я. Ассмана, Р. Барта, Е. Мелетинского, А. Лосева, С. Аверинцева, В. Пивоева, Ю. Лотмана, С. Пригодия и других нам удалось посредством метода мифопоэтического анализа установить архетипическую основу некоторых традиционных образов, характерных для повествований о Крымской войне, и прийти к пониманию мифологического характера литературных произведений, созданных в военном дискурсе. Выстроенные из однородных элементов образа войны типологии, обладающие устойчивостью и массовостью, позволили вычленить ядро, объединяющее их и сохраняющее стабильность во всех вариантах литературного переосмысления опыта войны.
Неоисторический метод «полной дискрипции» (К. Гиерц, С. Гринблатт, С. Пригодий и др.) позволил раскрыть модели правил поведения и модусов мышления в военное время вообще и в период Крымской войны в частности и подвергнуть детальному анализу аналогичные элементы в литературных текстах.
Посредством метода историко-литературной реконструкции восстанавливались основные события Крымской войны 1853-1856 годов в творчестве как классиков, так и авторов «второго ряда». Материалом для реконструкций послужили развернутые рассуждения, описательные повествования и даже краткие, отрывочные упоминания о Крымской войне, выявленные путем фронтального изучения творчества Ч. Диккенса, У. Теккерея, А. Теннисона и целенаправленного поиска в творческом наследии Э. Гаскелл, Дж. Мередита, Ч. Кингсли, Э. Троллопа, В. Марстона, Дж. Масси, Р. Тренча, А. Смита, С. Добелла и ряда других писателей и поэтов.
Практическое значение достигнутых результатов. Материалы и результаты диссертационного исследования могут быть использованы в процессе изучения курса русской и зарубежной литературы и культурологи XIX века, в подготовке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам мифопоэтики, имагологии и компаративистики. Замечания и выводы, которые содержатся в работе, могут быть использованы также в курсе теории литературы и учтены в исследовании мифотворческих тенденций в литературном процессе и в дальнейшем изучении эволюции литературоведческой науки.
Апробация диссертации. Отдельные разделы работы обговаривались на заседаниях кафедры иностранной филологии Киевского национального университета им. Т. Шевченко и кафедры русской и зарубежной литературы Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. Материалы диссертации легли в основу курса лекций, прочитанного на семинаре «Крымская война 18531856 годов в английской и русской литературе» (Великобритания, Ноттингем, 2005). Ряд научных положений, представленных в диссертации, был изложен и представлен на научное обсуждение на следующих конференциях и симпозиумах: «Пилигримы Крыма» (Симферополь, 1998, 1999, 2000); «Воронцовские Чтения» (Алупка, 1998, 2001); «Гипнос, Танатос и Асклепий в культуре народов мира: гуманитарный и медицинский аспекты» (Алупка, 2002); «Культура в диалоге европейских цивилизаций» (Польша, Ченстохова, 2002); «Восточная (Крымская) война 18531856 годов: Новые материалы и новое осмысление» (Севастополь, 2003); «Межкультурные коммуникации: диалог и сотрудничество» (Алушта, 2003); «Культурно-этнографический туризм в Крыму: традиции, проблемы, перспективы» (Симферополь Бахчисарай, 2003); «Крымская (Восточная) война 18531856 годов в судьбах мира в XXI столетии» (Симферополь, 2004); «Литература в контексте культуры» (Днепропетровск, 2006); «Язык и культура» (Киев, 2006); «Крым в мировой культуре» (Симферополь, 2006); «Культура народов Причерноморья с древних времен до наших дней» (Симферополь, 2006); «Крымская (Восточная) война в культурной памяти народов России и мира» (Москва, 2006); «Крым 185456: неизвестная история» (Італия, Турин, 2006); «Крым и мировая литература» (Евпатория, 2007); «Литература в диалоге культур 5» (Ростов-на-Дону, 2007); «Язык, культура и социум в гуманитарной парадигме» (Камянец-Подольский, 2007).
Личный вклад соискателя. Диссертация и все опубликованные статьи написаны автором самостоятельно, за исключением монографии «The Crimean War: A Clash of Empires», написанной в соавторстве с Иэном Флетчером (личный вклад соискателя 50 % материала).
Публикации. Основные положения дисертации изложены в 42 публикациях (3 монографии, 20 научных статей, из них 18 в ведущих специализированных научных изданиях Украины и зарубежья, 10 материалов научных конференций, 6 журнальных и 3 газетных статьи).
Структура и объем работы. Диссертация состоит из вступления, четырех разделов, выводов, списка использованных источников из 563 наименований и приложения. Основной текст диссертации 351 страница, общий объем 426 страниц.

Список литературы

ВЫВОДЫ

В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам:
1. Механизм образования и функционирования в обществе неомифов, созданных в военном дискурсе, обладает ярко выраженной спецификой, объединяя в себе два процесса: мифообразование, как процесс самостоятельного, стихийного возникновения мифа в сфере мифологического сознания, и мифотворчество, представляющее собой целенаправленное рациональное действие по сознательному созданию мифа субъектом с определенной целью. Снизу поднимается мифология спонтанная со всеми входящими в нее комплексами национального самоощущения и национальной идентичности, которую можно назвать мифологией архетипов. Сверху спускается мифология «искусственная», конструируемая с идеологическими и политическими целями мифология стереотипов. В месте их встречи создается литература о войне, которая а) актуализирует «первоначала»: архетипы жизни и смерти, героя и врага, своего/чужого пространства, архетипы крови, раны и ее врачевания; б) инкорпорирует ориентиры, выработанные прессой, в общественное сознание, становясь тем самым интерактивным компонентом истории и катализатором мифотворческого процесса.
2. Изучение функционирования в литературных произведениях, созданных в военном дискурсе, архетипных нарративных структур и образов, т.е. «коллективного бессознательного» или «интуитивно обретенной существенности», осуществляется на методологической основе архетипной критики, тогда как анализ идеологически обусловленных установок, т.е. «политического бессознательного» или «рационально осознаваемой видимости», производится с помощью метода «полной дискрипции», разработанного неоисторической критикой.
3. Литература, созданная в военном дискурсе, выполняет роль долгосрочного механизма сохранения памяти. Находясь в месте слияния мифологии архетипов и мифологии стереотипов, она, с одной стороны отбирает, типизирует и сгущает события, сохраняя тем самым их конкретику, а с другой снимает все то убогое, плоское и однозначное, что есть в стереотипе.
4. Художественные произведения, созданные в военном дискурсе, могут инициировать появление в культуре той или иной страны национальных «неомифов» при выполнении следующих условий: 1) наличие «мифогенной» ситуации, которую, по сути, продуцирует любая война и которая характеризуется недостатком информации, потребностью в иллюзиях, эмоциональным напряжением и коллективностью переживания; 2) историческое событие, вызвавшее бурю эмоций и переживаний, зачастую трагическое, с элементом загадки, представляющее этическую ценность для нации; 3) «визионарность» писателей, работающих на уровне архетипов и заключающих этически ценное содержание в эстетически ценную форму; 4) соответствие идеологической позиции автора как субъекта идеологии и политике властных структур его страны в конкретный исторический период; 5) детерминированность мифологизации явлений национальной литературы особенностями национальной ментальности. Дальнейший процесс культурной мифологизации обусловлен функционированием литературного произведения в качестве автономного эстетического объекта, отделенного от личности автора.
5. Являясь обязательным, но не достаточным основанием для появления «неомифов» в военном дискурсе, эти условия требуют наличия определенных мифообразующих факторов, релевантных в условиях той или иной войны. Основополагающими факторами, как правило, являются фольклорная традиция и образ конкретного врага, т.е. редукция и референция составляющих его черт. Чем более мифическим, а значит непонятным и враждебным, является уже существующий в обществе стереотип, тем больше вероятности, что военный дискурс породит в культуре той или иной страны национальный «неомиф».
6. Дискурс любой войны обладает ярко выраженным мифотворческим потенциалом уже в силу того, что сам концепт дискурса война запускает механизм актуализации архетипического комплекса, превращая призыв на военную службу в обряд инициации. Вместе с тем военный дискурс это основной источник, генерирующий и распространяющий знания, мнения, верования, нормы и ценности, убеждения, стереотипы и предрассудки. Именно в военном дискурсе актуализируются основные оппозиции, позволяющие нации идентифицировать себя с предками: жизнь/смерть, раньше/позже, коренной житель/пришелец, отсталый/цивилизованный, покоренный/завоеватель, свое/чужое пространство, герой/злодей, добро/зло, маскулинное/феминное, а также архетипы крови, раны и ее врачевания. Понимание войны как «сакрализующей травмы», а мифа как «персонификации коллективных чаяний» приводит к мифологизации национального путем отождествления индивидуального, иными словами, к тому, что любой конкретный человек или событие могут в принципе выступить персонификатором нации. Тем самым мифология войны становится полифункциональной системой непосредственно неосознаваемых образов и символов, апеллирующих, прежде всего, к эмоционально-чувственной стороне человеческой психики. Механизм воздействия военного мифа основан на способности героических символов провоцировать эмоционально окрашенные ассоциации, подталкивающие к определенным действиям. Поэтому зачастую военные литературные мифы сами становятся формой военного действия.
7. В британском дискурсе Крымской войны 1853-1856 годов отчетливо читаются читаются три основных мифообразующих фактора:
1) Мифотворческая традиция Британских островов, в которой Британия всегда функционировала в качестве «сакрального центра» европейского Северо-Запада, и которая требовала неуклонного поддержания мифопоэтического прообраза «империи, над которой никогда не заходит солнце». Это предполагало реанимацию в социуме Великобритании жизненного тонуса, чувства превосходства и уверенности в своих силах за счет консолидации общности. Крымская война дала возможность писателям и поэтам реактуализировать основные архетипы и старые мифы, лежащие в основе британской национальной идентичности.
2) Образ России, выработанный в художественной литературе Великобритании и обладающий выраженным мифологическим характером со многими свойственными именно мифу чертами: контрастностью противопоставлений отдельных немногочисленных смысловых элементов, обладающих постоянством связей между ними, и высокой стабильностью этой структуры, сохранившейся на протяжении нескольких веков. Враждебная, холодная, варварская и непонятная Россия, управляемая «архизлодеем» Николаем I стала той «зоной хаоса», той опасностью, перед лицом которой необходимо было консолидировать национальную общность, обеспечить коллективную идентичность и укрепить чувство превосходства британской нации над «русскими варварами», которое уже в течение нескольких столетий поддерживали функционирующие в литературе стереотипы и предрассудки. Однако к середине XIX века образ России из однозначно негативного и понятного стал амбивалентным и двусмысленным. С одной стороны, война, которая «разгоралась на севере», в аксиологическом смысле изначально оценивалась британцами в отрицательном ключе, с другой «хорошо образованные варвары» мешали повсеместному внедрению стереотипов в литературный процесс.
3) Британская пресса, взявшая на себя ориентирующую функцию и снявшая амбивалентность в оценке категорий добра и зла. Для писателей и поэтов она стала «фильтром», пропускающим через себя информацию, выделяя из общей массы отдельные элементы, придавая особую значимость одним и принижая ценность других. Крымская война стала первой в истории «медийной» войной, что способствовало эмоциональной вовлеченности широкой общественности в военные события посредством контакта с теми, кто находился на фронте, и создавало настроение национального единения. Находясь в целом под влиянием классической традиции в отношении к войне, руководствуясь архаичными схемами, средства массовой информации вырабатывали ориентиры и для английских писателей и поэтов. Эти ориентиры можно свести к следующему: 1) Война, которая ведется Великобританией на территории России, это справедливая война, война за свободу и цивилизацию, «народная война» против варварства и рабства. 2) Новое понимание друзей и врагов: замалчивание крайне болезненного вопроса союзничества с бывшим врагом Францией; восстановление репутации нового союзника Турции; разработка негативного образа бывшего союзника России и пресечение всех попыток так называемой «необъективной лояльности» по отношению к врагу; 3) Выработка «языка патриотизма», в котором важнейшую роль играют способы номинации действующих лиц и действий сторон, вовлеченных в конфликт: британский солдат всегда «герой», а русский всегда «варвар». 4) Облечение идей территории, границ, национального сообщества, государства, подданных в образы «матери», «подруги», «сына», «мужа» и т.д., так как сама идея национального сообщества выражает отношения родства, а аналогия с семьей это тот элемент национального дискурса, который во многом определяет ценностную систему национальной мифологии.
8. Придерживаясь ориентиров, выработанных прессой, британские писатели все же демонстрировали амбивалентное отношение к войне и, тем самым, разную степень «мифогенности» своих произведений. Индивидуальная восприимчивость к идеологии властных структур развела писателей по двум полюсам, крайние точки которых представляли в прозе Ч. Кингсли и Ч. Диккенс, в поэзии А Теннисон и Р. Бру.
Высокая степень «мифогенности» была зафиксирована в произведениях писателей, которые воспринимали Крымскую войну как еще одну страницу славной истории Великобритании, активизировали память поколений и, тем самым, архетипические представления о войне как таковой, уже функционирующие в обществе. Смоделировав действительность по законам мифологического мышления, они перенесли архетипические представления на реальный актуальный материал: священная война за справедливость и свободу против варварства и тирании архизлодея Николая I (Ч. Кингсли, Ч. Маккей, Р. Тренч, Э. Джонс, М. Таппер, Ф. Уилсон); враг в образе холодной, варварской непонятной России, частью которой был Крым (Т. Тейлор, В. Бани, Х. Стоукс, А. Мик, В. Бэнетт, Дж. Кремптон, Р. Тренч, М. Барри); сражения Крымской войны, превосходящие битвы при Фермопилах, Азинкуре и Ватерлоо (Ч. Маккей, В. Марстон, Г. Стоукс, А. Мик, Дж. Крэмптон, М. Дрейтон); архетипы крови, раны и ее врачевания первой в британской военной истории медсестрой Флоренс Найтингейл (Э. Гаскелл, Л. Кэрролл, П. Лей), архетип женщины-матери, жены, возлюбленной, ждущей солдата дома (Ч. Кингсли, Р. Тренч, С. Добелл).
Низкая степень «мифогенности» проявилась в социально заостренных романах Ч. Диккенса, У. Теккерея, Э. Троллопа, Д. Мередита, стихотворениях Р. Бру и Дж. Принса и была обусловлена критическим реалистичным подходом к осмыслению событий Крымской войны, отрицанием возможности «великой деятельности» в социокультурном пространстве середины XIX века.
9. Несмотря на то, что «мифогенность» произведений британских писателей, созданных в военном дискурсе Крымской войны, несомненно, сыграла свою роль в мифотворческом процессе, эти произведения стали необходимым, но вспомогательным материалом. Они подготовили почву, на которой «визионарные» писатели сумели облачить этическую ценность событий в эстетически безупречную литературную форму. «Ощущение истории» (Т. Элиот), сформировавшееся на фундаменте общечеловеческой поэтической традиции и дополненное «заразительностью» эмоций автора (В. Вулф), сделало возможным соединить «коллективное бессознательное» с «политическим бессознательным» и породить «национальное бессознательное» (Д.Г. Лоуренс), т.е. неомиф. Все это мы находим в «крымской» поэзии А. Теннисона.
10. Миф об атаке бригады Легкой кавалерии у Балаклавы 25 октября 1854 года, названный нами «мифом о шестистах» явился результатом взаимодействия всех указанных выше мифотворческих факторов в дискурсе Крымской войны 1853-1856 годов. Были также выполнены все условия, при которых именно литературное произведение закрепляет в памяти человечества то или иное событие и становится катализатором мифотворческого процесса. Стихотворение А. Теннисона «Атака бригады Легкой кавалерии» стало «формой военного действия», интерактивными компонентом истории, сделав тем самым это трагическое событие национальным британским символом безоглядного мужества и героизма.
11. Миф о первой британской медсестре Флоренс Найтингейл, получивший название «миф о леди с лампой» является еще одним примером национального «неомифа», созданного в военном дискурсе. Хотя мифологизации в данном случае подверглось не событие, а образ определенного человека, героиня этого мифа стала символом национального единства. Если атака бригады Легкой кавалерии стала символом героической «маскулинности», то «леди с лампой» остается символом героической жертвенной «феминности».
12. Завершающим этапом формирования национального военного «неомифа» является процесс его дальнейшей культурологической мифологизации, включающей многочисленные цитирования стержневого литературного произведения, его пародирование, декламирование, переложение на музыку, использование в качестве реальной основы для произведений изобразительного искусства.
13. Результаты исследования, целью которого было выяснение механизма образования военных литературных мифов, позволяют нам сделать вывод о существовании в литературе Великобритании второй половины XIX века мифологии Крымской войны 1853-1856 годов, понимая при этом под мифологией совокупность национальных «неомифов».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977. 320 с.
2. Алексеев М.П. Английская литература: очерки и исследования. Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 1991. 460 с.
3. Алексеев М.П. Русско-английский литературные связи (XVIII век первая половина XIX века) //ЛН. Т.91. М.: Наука, 1982. 864 с.
4. Английский национальный характер. Сб. статей и извлечений из работ об английском языке и культуре. М.: Добросвет, 2006. 240 с.
5. Антонян Ю.М. Миф и вечность. М., 2001. 215 с.
6. Аринштейн Л.М. Прогрессивные общественно-политические тенденции в английской поэзии 50-х 70-х годов XIX века. М.: Росвузиздат, 1963. 172 с.
7. Ассман Я. Культурная память. М.: Языки славянской культуры, 2004. 316 с.
8. Аствацатуров А. Поэтика и насилие (О романе Курта Воннегута «Бойня номер пять) // Новое литературное обозрение. 2002. № 58. http://magazines.russ.ru/nlo/2002/58/ast-pr.html
9. Бальбуров Э. Поиски достоверного: к дискуссии о факте и вымысле в литературе // Литературное обозрение. 1979. № 5. С. 3438.
10. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. 720 с.
11. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 502 с.
12. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики. М.: Республика, 1995. 375 с.
13. Берестовская Д.С. Героическое и трагическое в литературе о Великой Отечественной войне. Симферополь: Ди-Ай-Пи, 2005. 120 с.
14. Берестовская Д.С. История формирования и развития философии культуры. Симферополь: Изд-во ТНУ, 2007. 172 с.
15. Бесов А.Г., Зеленина Л.В., Шеремет В.И., Якушев М.И. О мифах и стереотипах, о тайнах и парадоксах Восточной (Крымской) войны 1853-1856 годов. М.: Сибирская Благозвонница, 2006. 16 с.
16. Борисова Л.В. Проблема когнитивного диссонанса коммуникативного акта // Интернет-конференция на портале auditorium.ru. http://www.auditorium.ru/v/index.php?a=vconf&c=getForm&r=thesisDesc&Counter..
17. Бурова И.И. Романы Теккерея. С.-Петербург: Изд-во С.-Петербургского университета, 1996. 144 с.
18. Васич В.Н., Шириняниц А.А. Политика. Культура. Время. Мифы. М., 1999. 276 с.
19. Вейман Р. История литературы и мифология. М.: Прогресс, 1975. 343 с.
20. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. 406 с.
21. Вилисова Т.Г. Миф как метаязык литературы XX века (новая волна ремифологизации в немецкой литературе 70-80-х) // Материалы Международной научной конференции «Изменяющийся языковой мир». Пермь: Изд-во Пермского госуниверситета, 2001. С. 6465.
22. Виноградов Н.В. Британский лев на Босфоре. М.: Наука, 1991. 160 с.
23. Воеводина Л.Н Мифология и культура. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002. 356 с.
24. Вопросы методологии историко-литературных исследований. Сб. статей. Л.: Наука, 1981. 259 с.
25. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 352 с.
26. Гениева Е. Ю. Творчество Диккенса 50—60-х годов // История всемирной литературы: В 9 т. Т. 1. М.: Институт мировой литературы, 1991. С. 334344.
27. Голсуорси Дж. Русский и англичанин. Собр. соч. в 16 т. М.: Правда, 1962. Т. 16. С. 370375.
28. Гончаренко Е.П. Проза Джеймса Джойса і проблема новатерства в англійському модернізмі початку XX століття / Автореф. дис. докт. філол. наук. Київ, 2001. 39 с.
29. Гончаров И.А. Фрегат «Паллада». М.: Правда, 1985. 686 с.
30. Грушин Б.А. Массовое сознание: Опыт определения и проблемы исследования. М.: Политиздат, 1987. 368 с.
31. Давыдов Б.В. Социокультурное значение мифа и его информационно-психологическое использование в политике. http://lib.socio.msu.ru/l/library.
32. Давыдов Ю. Бегство от свободы: Философское мифотворчество и литературный авангард. М.: Художественная литература, 1978. 366 с.
33. Дейк Ван Т. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Высшая школа, 1989. 165 с.
34. Дементьева Н.Г. Трансформация мифологемы «Мазепа» в одноименной опере П.И.Чайковского // Традиции в контексте русской культуры. Череповец: ЧГУ, 1999. С. 7377.
35. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии. http://www.infolex.ru/PolDis.html
36. Диккенс Ч. Собрание сочинений в 30 т. Т.29. М., 1957-1963. С.385
37. Диккенс Ч. Холодный дом. М.: Гослитиздат, 1956. 856 с.
38. Дима А. Принципы сравнительного литературоведения. М.: Прогресс, 1977. 229 с.
39. Донченко О., Романенко Ю. Архетипи соціального життя і політика. К.: Либідь, 2001. 334 с.
40. Дубровин Н.Ф. 349-дневная защита Севастополя. Санкт-Петербург: Русская симфония, 2005. 348 с.
41. Дьяконова Н.Я. Английская литература и викторианский компромисс // Литература и общественно-политические проблемы эпохи. Л, 1983. С. 122132.
42. Дьяконова Н.Я. Некоторые особенности английской поэзии середины XIX века // Вопросы национальной специфики произведений зарубежной литературы. Иваново, 1979. С. 2930.
43. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М.: Прогресс, 1979. 320 с.
44. Ерофеев Н.А. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских 18251853. М.: Наука, 1982. 320 с.
45. Есин А.Б. Время и пространство // Есин А.Б. Литературоведение. Культурология. Избранные труды. М.: Флинта, Наука, 2004. С.8297.
46. Жуков И.В. Война в дискурсе современной прессы. http://www.teneta.ru/rus/ii/iliazhukov_war.htm
47. Журавлева А.И. Новое мифотворчество и литературоцентристская эпоха русской культуры // Вестник Московского университета. 2001. № 6. С.3543.
48. Зброжек Е.В. Викторианство в контексте культуры повседневности // Известия Уральского гос. ун-та. 2005. № 35. С. 2844.
49. Иванов А.И. Лики неизвестной войны: Первая мировая война в русской литературе 1914-1918 гг. // Три века русской литературы. Актуальные аспекты изучения. Межвуз. сб. науч. трудов. Иркутск: Изд-во Иркутского гос. пед. ун-та, 2003. Вып. 3. С. 163181.
50. Ищенко Н.А. Крымская война 1853-1856 гг.: очерки истории и культуры. Симферополь: Крымский архив, 2003. 134 с.
51. Кагарлицкий Ю.И. Литература и театр Англии XVIII-XX вв. М: Альфа М, 2006. 542 с.
52. Каган М.С. Человеческая деятельность (Опыт системного анализа). М., 1974. 178 с.
53. Казарин В.П. Битва за ясли господни // Дубровин Н.Ф. 349-дневная защита Севастополя. Санкт-Петербург: Русская симфония, 2005. С.5-16
54. Казарин В.П. Перед юбилеем. Очерки и размышления накануне 150-летия Крымской войны. Симферополь: Крымский архив, 2004. 55 с.
55. Караяни А.Г. Психология и война. М.: Военный университет, 2003. 317 с.
56. Касавин И.Т. Постигая многообразие разума [Вместо введения] // Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания. М.: Политиздат, 1990. С. 529.
57. Кассирер Э. Опыт о человеке // Человек. 1990. № 3. С.91105
58. Кассирер Э. Техника политических мифов // Октябрь. 1993. № 7. С.153155.
59. Киселев С.Н. Всемирно-историческое значение Крымской войны // Материалы научно-практической конференции, посвященной 145-летию окончания первой героической обороны Севастополя. Симферополь: Таврия-Плюс, 2001. С. 3-13.
60. Клаузевиц К. О войне. В 2 т. М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2002. 558 [I]; 574 [II].
61. Козлов А.С. Литературоведение Англии и США XX века. Симферополь: Крымское отделение Украинского фонда культуры, 1994. 248 с.
62. Козлов А.С. Мифологическое направление в литературоведении США. М.: Высшая школа, 1984. 174 с.
63. Королев К. Мифология Британских островов / Предисловие. СПб.: Изд-во Эксмо, 2004. С.7-10.
64. Крымская война: Сергеев-Ценский С.Н. Севастопольская страда. Семанов С. Пушкин российской дипломатии. Крымская война в документах. М.: Вече, 1999. 640 с.
65. Крымская война сквозь призму поэзии. В 2 частях / Сост. И. Петрова (Богданова). СПб., 2001. 80 [I], 80 [II].
66. Кримський С.Б. Архетипи української культури // Феномен української культури. К., 1996. С. 8798.
67. Кузьмичев И.К. Литературоведение XX века. Кризис методологии: Лекции. Н. Новгород, 1999. 152 с.
68. Лашкевич А.В. Герменевтика и рецептивная эстетика в современном англо-американском литературоведении / Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 1994. 51 с.
69. Левин Ю.Д. Восприятие английской литературы в России. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1990. 286 с.
70. Леви-Строс К. Структурная антропология / Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. 512 с.
71. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М.: Правда, 1990. С. 7576
72. Лосев А.Ф. Миф число сущность. М.: Мысль, 1994. 919 с.
73. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. Таллинн: Александра, 1992.
74. Лотман Ю.М. Структура художественного текста// ЛотманЮ.М. Об искусстве. СПб., 1998. С.14288.
75. Лотман Ю.М. Тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Ученые записки Тартуского университета. Труды по знаковым системам. Тарту, 1975. Вып. 365. С. 118-129.
76. Лотман Ю.М., Минц З.Г., Мелетинский Е.М. Литература и мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2 т. М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. Т. 2. С. 5865.
77. Лукина Н.П. Идеология информационного общества: векторы исследовательской программы. http://huminf.tsu.ru/e-jurnal/magazine/2/lukina/htm.
78. Ляшенко О.В. Историческое мифотворчество как социокультурное явление // Тезисы семинара «Психологические свойства современного исторического знания». Краснодар, 2003. http://mncipi.narod.ru/to14.htm
79. Майданов А.С. Миф как источник знания // Вопросы филологии. 2004. № 9. С.91105.
80. Майкова А.Н. Интерпретация литературных произведений в свете теории архетипов Карла Юнга / Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2000. 21 с.
81. Малахов В.С. «Война культур», или интеллектуалы на границах // Октябрь. 1997. № 7. С. 149156.
82. Марков В.А. Запад Восток: Пространство-время как социокультурный феномен (опыт сравнительного анализа) // Пространство и время в литературе и искусстве. Даугавпилс: ДПИ, 1990. С. 37.
83. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 408 с.
84. Мелетинский Е.М. Эпос и мифы // Мифы народов мира. Энциклопедия. В 2 т. М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. Т. 2. С. 664666.
85. Милюгина Е.Г. Идея абсолютной и относительной мифологии в романтическом мифотворчестве // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. Сб. в честь 90-летия профессора М.И. Шахновича. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского об-ва, 2001. Серия «Мыслители». Вып. № 8. С. 300.
86. Михальская Н.П. Образ России в литературе Англии IX XIX вв. М.: Изд-во МПГУ, 1995. 151 с..
87. Михальская Н.П. Чарльз Диккенс. М.: Просвещение, 1987. 126 с.
88. Михед Т.В. Міф про Едем у просторі американської романтичної літератури // Слово і час. 2007. № 3. С. 6978.
89. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микрокосм в России начала ХХ века как предмет семиотического анализа. М.: Новое литературное обозрение, 1999. 208 с.
90. Мусий В.Б. Миф в художественном освоении мировосприятия человека литературой эпохи предромантизма и романтизма. Одесса: Астропринт, 2006. 432 с.
91. Найдыш В.М. Философия мифологии. От античности до эпохи романтизма. М.: Гардарики, 2002. 554 с.
92. Наливайко Д.С. Искусство: направления, течения, стили. К.: Мистецтво, 1980. 288 с.
93. Наливайко Д.С., Шахова К.О. Зарубіжна література XIX сторіччя. Доба романтизму: Підручник. Тернопіль: Навчальна книга Богдан, 2001. 415 с.
94. Неклюдов С.Ю. Структура и функция мифа // Сайт «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика». http://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov4.htm
95. Новикова М.А. Міфи та місія. Київ: Дух і літера, 2005. 432 с.
96. Новикова М.А., Шама И.Н. Символика в художественном тексте. Символика пространства ( на материале «Вечеров на хуторе длиз Диканьки» Н.В.Гоголя и их английских переводов). Запорожье: СП «Верже», 1996. 170 с.
97. Нямцу А.Е. Миф и легенда в мировой культуре. Черновцы: ЧГУ, 1992. 160 с.
98. Нямцу А.Е. Поэтика традиционных сюжетов. Черновцы: Рута, 1999. 175 с.
99. Орехов В.В. Миф о Росс