Поэзия Кристины Россетти в контексте эстетики прерафаэлитизма : Поезія Кристини Россетті в контексті естетики прерафаелітізма

Краткое описание

ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Чернокова Евгения Семеновна

УДК 821.111.1 К.Россетти: 7.035 (410) 3

Поэзия Кристины Россетти в контексте эстетики прерафаэлитизма

Специальность 10.01.04 литература зарубежных стран

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель

Скуратовская Людмила Ивановна,
доктор филологических наук,
профессор

Днепропетровск 2003

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

3

РАЗДЕЛ 1. ПРЕРАФАЭЛИТСКИЙ КОНТЕКСТ ТВОРЧЕСТВА КРИСТИНЫ РОССЕТТИ

20

1.1. Некоторые аспекты «викторианского романтизма» в контексте социокультурной ситуации второй половины XIX начала XX вв.

20

1.2. Данте Габриэль Россетти и изобразительно-словесная парадигма творчества прерафаэлитов

36

1.3. Уильям Моррис: «искусство для искусства» или «искусство как среда человека»?

71

Выводы

80

РАЗДЕЛ 2. СЕМАНТИКО-ПОЭТОЛОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА НАРРАТИВНЫХ ПОЭМ КРИСТИНЫ РОССЕТТИ

82

2.1. Проблемы изучения творчества Кристины Россетти в современной научной литературе

82

2.2. «Рынок гоблинов»: прерафаэлитская изобразительность в образной системе поэмы

92

2.3. «Путь Принца»: аллегория и символ в лирическом повествовании поэмы

115

Выводы

139

РАЗДЕЛ 3. ЛИРИКА КРИСТИНЫ РОССЕТТИ И ОКСФОРДСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

141

Выводы

167

РАЗДЕЛ 4. ДИАЛЕКТИКА «ДЕТСКОГО» И «ВЗРОСЛОГО» В СБОРНИКЕ СТИХОТВОРЕНИЙ «SING-SONG»

169

Выводы

193

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

195

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

200

ВВЕДЕНИЕ

Сейчас, более чем через сто лет со дня своей смерти, Кристина Россетти (1830-1894) завоевывает все более важное место в истории английской литературы. Растущий интерес к ее поэзии и прозе, глубокое понимание ее связей как с ранней, так и с романтической классикой (Данте, Мильтон, Дж.Герберт, Китс), изучение и новая интерпретация ее жизни и творчества все указывает на «возрождение», возвращение Кристины Россетти как писательницы. «Россетиевский ренессанс» обеспечили, в основном, текстологические и литературоведческие работы американских исследователей. В советском и постсоветском литературоведении творчество поэтессы системно не рассматривалось, ученые ограничивались упоминанием о ней в общих обзорах истории литературы; идеологический контроль и антирелигиозная пропаганда несут ответственность за это. Мало исследовано в отечественной науке и движение прерафаэлитов: если эстетические доминанты наследия живописцев Д.Г.Россетти, В.Морриса, Х.Ханта, Д. Миллея стали предметом обобщенной характеристики в работах Е.А. Некрасовой [67, 68], то поэтическое наследие Россетти и Морриса осталось за пределами внимания литературоведов (за исключением работы Н.И.Соколовой [83]).
Актуальность темы данного исследования обусловлена необходимостью выявления и обобщения нравственно-философской проблематики, особенностей психологизма, поэтики и стилистики произведений Кристины Россетти в контексте наиболее значимых эстетических и духовных явлений викторианской эпохи прерафаэлитизма и трактарианства.
Связь с научными программами, планами, темами. Исследование проводилось на кафедре зарубежной литературы Днепропетровского национального университета в рамках комплексной научно-исследовательской темы «Функционирование литературы в культурном контексте эпохи».
Объектом исследования являются поэмы и лирика Кристины Россетти, которые вошли в сборники Goblin Market and Other Poems» (1862), The Prince’s Progress and Other Poems” (1866), Sing-Song” (1872), A Pageant and Other Poems” (1881), Verses” (1893). Объектом выборочного анализа являются также поэмы и лирика Д.Г.Россетти, В.Морриса, А.Ч.Суинберна.
Предмет исследования семантико-поэтологические особенности, жанровый репертуар, версификационное новаторство поэзии Кристины Россетти и типология изобразительно-словесной парадигмы творчества прерафаэлитов, их связь и взаимодействие.
Методология работы соединение историко-литературного и филологического текстового анализа. Первый подразумевает выявление тех особенностей социально-исторического, интеллектуального, литературного, биографического контекста, которые сказались на формировании творческих принципов поэта; второй анализ текста в русле таких дисциплин, как поэтика и художественная семантика, поэтика слова и литературоведческого стилеведения. Методологическую основу работы составляли также выработанные современной наукой принципы анализа функционирования живописной образности в поэтическом контексте, эстетических контактов литературы с живописью, эстетической общности различных видов искусства и классика теории анализа литературного текста. Ориентирами для диссертанта в области этих методологических комплексов служили работы историков эстетики, авторов литературно-теоретических исследований С.Аверинцева, М.Бахтина, М.Гаспарова, А.Козлова, Д.Лихачева, А.Лосева, Е.Мелетинского, Д.Наливайко, Р.Барта, Д.Франка, Н.Фрая, Д.Рэнсома. Поскольку семантико-поэтологический анализ стихов, а также их «пересечения» с живописью требует особого подхода, образцами для автора в этой области служили работы с детальным текстовым анализом поэтического текста произведений, прежде всего англистов, но и специалистов по другим национальным литературам: И.Арнольд, М.Гиршмана, Н.Дьяконовой, Л.Скуратовской, Е.Эткинда, А.Ричардса,Э.Харрисона, Дж.Марш, Л. Стивенсона, Э.Томас и др.
Цель исследования заключается в выявлении и обобщении типологических «схождений» и особенностей поэзии Кристины Россетти и эстетики прерафаэлитизма. Достижение этой цели предполагает постановку и решение следующих задач:
- уточнение роли и места «викторианского романтизма» в истории культуры Англии XIX века;
- определение характера изобразительно-словесной парадигмы прерафаэлитизма на примере творчества Данте Габриэля Россетти и У. Морриса;
- установление объективной исторически обоснованной характеристики творчества Кристины Россетти и его рецепции в современной научной интерпретации;
- анализ семантико-поэтологической системы нарративных поэм Кристины Россетти;
- рассмотрение психологизма «лирики веры» Кристины Россетти в контексте морально-эстетических идей Оксфордского движения;
- изучение диалектики «детского» и «взрослого» в стихотворениях Кристины Россетти для детей;
- выявление версификационного новаторства поэтессы и его влияния на дальнейшее развитие английской поэзии.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые в украинском литературоведении делается попытка синтезирования имманентного и контекстуального изучения творчества Кристины Россетти. Филологический анализ наиболее значимых текстов поэтессы сочетается с привлечением ближайшего и удаленных контекстов прерафаэлитизма и трактарианства, «большого романтизма» и эстетизма.
Практическое значение работы заключается в возможности применения ее материалов и выводов в лекционных курсах и спецсеминарах по данной проблематике.
Апробация результатов исследования. Основные положения работы изложены в докладах на Всеукраинской научной конференции «Вторые Каразинские чтения: Два столетия Харьковской лингвистической школы» (Харьков, февраль 2003), XIII Крымских Международных Пушкинских научных чтениях «Литература и религия» (Севастополь, сентябрь 2003), Шрейдеровских чтениях (Днепропетровск, 2002), итоговых научных конференциях Днепропетровского национального университета (2001, 2002) .
По материалам исследования опубликовано пять статей [94, 95, 96, 98, 99].

Основные понятия и принципы анализа поэзии, использованные в данной работе

Общее у авторов аналитических исследований поэтического текста и работ по теории анализа (многие из которых стали классикой) - то, что они исходят из диалектики целостности и частностей стихотворения. Казалось бы, это издавна осознанная истина, однако на практике часто встречается анализ, исходящий из «двухступенчатой зависимости: от части к целому» вместо необходимой «трехступенчатой системы» [29, с.13], по которой деталь, элемент несут в себе смысл целого, а не только являются «кирпичиками» будущего строения. Произведение не может быть понято как «конструкция из готовых элементов, так как элементы не существуют до него, а создаются в процессе творчества как элементы художественного целого» [29, с.14].
В трудах А.Ричардса, «одного из наиболее глубоких литературных теоретиков ХХ века» [52, с.12], мы находим осознание «особой природы поэтического языка того, что внешние формы поэзии воплощают гетерогенные и по видимости противоречащие друг другу элементы, вызывая [у аналитика Е.Ч.] необходимость в таких терминах, как ирония и парадокс» [195, c.19]. Самая стимулирующая черта в работах Ричардса преодоление логических, рационалистских трактовок стихотворения, тяги к наукообразному извлечению из него «истины». Истина поэзии другая ради этого он и вводит термины «ирония» (не подразумевая вид комического), «парадокс» и обобщение обоих этих понятий «псевдоутверждение» (pseudostatement) [176, c.57]: композиция стихотворения не логическая (за редкими исключениями), а опирающаяся на весь внутренний опыт человека. С этим связано его понимание метафоры не как украшения, не как элемента внешней формы, а как внутреннего двигателя «поэтической правды» - содержания стихов. Отсюда значимость категории «ирония» для современной интерпретации стихов: «ирония» - не «насмешка», а «несоответствие» (в переводе с греческого «притворство»), - но такое, которое воплощает сложность простого, трагизм привычного и благополучного, нерешенность решенного. Это трагическая ирония в тех стихах К.Россетти, где она сравнивает счастье и несчастье, жизнь и смерть, жизнь в обществе и жизнь в Боге (подробный анализ будет представлен в дальнейшем); отсюда родство ее позиции с «романтической иронией» конца XVIII - начала XIX века, такая сложность ее стихов, при которой ни одна интерпретация не является конечной и абсолютной; ирония в позиции ее героини, которая, как определяет носителя иронии Н.Фрай, «умаляет и прячет свои действительные достоинства», кажется «меньшим, чем он есть на самом деле». «Понятие «ирония» обозначает умение спрятать глубокий смысл за непритязательным художественным фасадом» [89, c.239].
Эта характеристика имеет прямое отношение не только к лирической героине К.Россетти, но и к соотношению формы и семантики ее поэзии. Представляется, что именно отсюда - ошибки Л.Казамьяна, Э.Легуи, М.Немоевской: все они принимают Кристину Россетти за типичную викторианскую женщину, ни единым шагом не вышедшую за рамки викторианских стандартов ни в быту, ни в морали, ни в искусстве [155, c.1180; 164, c.153]. Понадобился ряд литературоведческих пересмотров, чтобы показать, что это не так. И все же, в чем именно и как Кристина Россетти перерастает средний викторианский уровень, в чем она не маленькая ученица великого Теннисона, а мощный поэт, превзошедший учителя? Этот вопрос получит тем более убедительные ответы, чем больше будет отведено места подробному филологическому анализу ее стихов, что́ и начато в защищаемой диссертации.
Один из предметов если не явной дискуссии теоретиков, то, во всяком случае, практического несогласия это соотношение метафоры и символа вообще (и, добавим, в частности, у Кристины Россетти). Здесь многое зависит от подхода к метафоре и символу. Относительно метафоры распространенным является мнение, выраженное в новой украинской теоретической работе: метафора «слово, значення якого переноситься на найменування іншого предмета, пов’язаного з предметом, на який ... вказує це слово, рисами подібності” [26, с.213]. Тезисы этой работы обычно хорошо обоснованы обширными научными студиями; и все же в данном случае учитывается лишь одно, и не бесспорное, мнение. Что именно переносится в этом «перенесении» - значение или имя? Кажется очевидным, что переносится имя, в результате чего рождается новое значение не логическое (по А.Ричардсу), а эмотивное, имагинативное; «метелица мая» вместо «майское цветение» - это указание не только на расцвет природы, но на радость жизни, буйство чувств значение, которое не удалось бы получить одной «автологией» («автология» - термин, недавно актуализированный Р.Громьяком и Ю.Ковалевым и обозначающий прямое, а не переносное, не тропеическое, значение слов в художественном тексте [33, с.13] ).
Грань между автологией и метафорой у Кристины Россетти чрезвычайно тонка, иногда как бы «растворима». Далее это будет показано подробнее, пока же остановимся на одном, но очень характерном для нее стихотворении ”Sweet Death”. Его начало:
The sweetest blossoms die,/ And so it was, that going day by day/ Unto the Church to praise and pray,/ And crossing the green churchyard thoughtfully,/ I saw how on the graves the flowers/ Shed their fresh leaves in showers,/ And how their perfume rose up to the sky/ Before it passed away.//”[1]
Здесь все названо прямо: цветы, опадание лепестков, дождь, церковь, кладбище при ней, ароматы сада. Единственная «тропеическая» усложненность in showers”; она может значить, что лепестки падают дождем и что лепестки падают под дождем, во время летних ливней, т.е. может иметь статус и метафоры и автологии; последнее значение поддерживается последующими строфами, где образ свежего летнего сада отнюдь не зачеркивается картиной смерти: сама смерть «зеленая» смерть (All colours turn to green”); это sweet death”, «сладостная смерть», переход юности и красоты в мир Бога, «лучший, чем красота и юность». Именно такого рода сентенции заставляли говорить о викторианских стандартах мышления Кристины Россетти, воплощенных в ее лирической героине. «И ты, о Господь, наш Покой и Облегчение, лучше, чем все это». Но секрет стихотворения в том, что это все же не сентенции, а передача чувств облегчения, умиления, доверия этих составляющих религиозного переживания, которые стали так мало понятны уже следующему, модернистскому, поколению. Переход сентенции и морализации в «свежесть» чувства («свежесть» - опять-таки, одно из ключевых слов у критиков ее поэзии) не состоялся бы, если бы автология картина кладбищенского сада не раскрыла бы под ее пером своей оксюморонности (кладбище есть сад, смерть есть жизнь), если бы автология не стала ощущаться как метафора.
Или как символ? В огромной литературе о символе постоянен вопрос: как метафора превращается в символ, в «знак». Очевидно, здесь важно постоянство созданного образа, устойчивость его содержания, повторяемость их. У Кристины Россетти это есть. Кроме того, для нее в высшей степени характерно и это мы наблюдаем и в данном стихотворении то, что С.Аверинцев утверждает для поэзии VI XVII вв.: «свобода от императива эмоциональной гармонии между означающим и означаемым, тяготение к замене связи по эмоциональному соответствию связью по эмоциональному контрасту» [3, с.300]. Цветущий сад как символ смерти, кладбище как образ райского блаженства вот эти сдвиги.
Лирическая героиня Кристины Россетти часто бывает показана в моменты экстаза, умиления, душевного озарения. Это не обыденные, не ежедневные черты личности, даже такой, какова была Кристина Россетти (даже в устах ее суровых критиков постоянно слово «искренность»). Вот почему в данном случае оказывается необходимым само по себе не всегда необходимое понятие «лирический герой» (не случайно появилась тенденция заменять его понятием «голос» или отождествлять с «повествователем»; так, Е.Васильев пишет: ліричним героєм називається специфічний розповідач...” [33, с.151]).
Удачное в своем лаконизме определение лирического героя, очевидно, суммирующее долгую, со времен Ю.Тынянова, дискуссию о нем, находит В.Назарець: лирический герой «воображаемая личность» («уявна особа»), даже если отражает чувства и опыт автора [26, с.286]. Поэзия К.Россетти наглядно демонстрирует и правду этого определения, и то, что «голос» - орудие, а не образ, т.е. категория, имеющая инструментальное, а не изобразительное значение. «Воображаемая» здесь не значит выдуманная или лживая: «я» ее стихов это то, какой она видит в воображении эту женщину - себя в ее самые напряженные, и в радости и в горе, минуты.
В понимании некоторыми литературоведами категории «лирический герой» и «образ автора» сближаются; думается, это потому, что и то и другое художественное воплощение не только субъективности, но и субъектности в произведении. Конечно, образ автора «единый носитель творческой концепции, стоящий за всей системой произведения» [55, с.200]. Но стоя «за» всем, что́́́́ есть текст, этот художественный субъект нюансируется и актуализируется множеством различных способов. Н.К.Бонецкая говорит о «драматизме проблемы соотношения своего и чужого», субъективного и объективного в произведении [19, с.74] и признает, что конкретные формы соотношения изучены совершенно недостаточно [19, с.75-76]. В сущности, изучая поэтический мир Кристины Россетти, мы оказываемся как раз в сфере этого драматизма: «поэтический мир второй аспект образа автора» [55, с.201] и едва ли не основной аспект образа лирического героя. Мы увидим у нее разные воплощения лирического субъекта: повествователь-сказочник («Рынок гоблинов»), сказитель-аллегорист («Путь Принца»), лирическая героиня, носительница любви, внутреннего конфликта, религиозного экстаза (лирика чувства, лирика поклонения), наконец, «не зависимые» от автора героини «драматических монологов» («неизвестные дамы», подобные Лауре и Беатриче в цикле ”Monna Innominata”); и везде явственно «воспринятый», субъективированный через метафору, автологию, аллегорию образный мир является основной сферой художественного проявления субъектности, знаком присутствия «я».
Анализ поэтической семантики невозможен без аналитического прочтения стиля. Прав современный стилевед Р.Брэдфорд: любое литературоведческое занятие включает в себя ту или иную степень внимания к стилю [126, c.IX]. Но стихи, благодаря своей конденсированности, конвергенции средств выразительности [12,с.5-9], повышенной метафорике, близким в «тесноте стихового ряда» [87, с.66] или более отдаленным в пространстве стиха со- и противо-поставлениям словообразов, требуют такого внимания в максимальной степени. Брэдфорд предлагает аналитикам стихотворений учитывать два измерения, двойной языковой, стилистический фактор, влияющий на стихи: это, во-первых, «совокупность условностей стиля, составляющих существующий канон стихотворения», и во-вторых, «в то же время работу поэта в лингвистических границах, обусловленных речевыми стандартами современного ему мира» [126, c.50]. Подобное со-влияние одна из существенных черт диалектики стиха думается, сказалось и в прерафаэлистской эстетике у К. Россетти, в сочетании медиевизма с современным анти-академизмом, с одной стороны, и совсем не викторианским анти-позитивизмом, с другой. Проявление этого конфликт стилизованной и естественно-современной лексики, контраст духовной интроспекции и лирической речи в тех ее стихах, которые в само́й психологической проблематике несут колорит времени и общества. Это From the Antique” (The wind shall lull us”), One Certainty”, Long Barren”, где схвачена «та викторианская холодность обезбоженного времени». Контраст и соединение этих слоев лирической речи и мысли (заставляющих вспомнить социальный роман в стихах Э.Баррет-Браунинг «Аврора Ли», 1858) с библейской, античной, средневековой темой перед нами и в стихотворении «Мария Магдалина», которое перевертывает евангельскую ситуацию, чтобы увидеть встречу Марии и Иисуса с женской точки зрения» [203, c.X]. Таким образом, сама серьезность и многогранность интеллектуального и эмоционального содержания лирического субъекта и многообразие стилевых воплощений его вот в чем новаторство и мощь поэзии Кристины Россетти, открывающиеся через пристальность семантико-поэтологического анализа.
Кристина Россетти наследует из поэзии Блейка свойство свободной неправильности”, нарушения стандартов, о котором говорит украинская исследовательница в связи с Тигром”: Особую выразительность несет самая неправильность” речи Блейка, постоянные нарушения грамматических, логических и синтаксических схем, ...полемичные по отношению к рационалистической стройности у просветителей и классицистов” [82, с.24].
По мысли Р.Барта, текст подлежит наблюдению не как законченный, застывший продукт, а как его производство, включенное” в другие тексты... путем межтекстовых ассоциаций” [15, с.307]. Речь идет о восприятии текста стихов как развертывания, становления не только при «простом» чтении, а во время филологического анализа; это обозначает «прочтение» оттенков поэтики стиля, поэтики слова, «следов» других текстов и внетекстовых влияний в нем. В другой своей известной работе, Смерть автора”, Барт утверждал: ни личность автора, ни его источники, ни голос” не являются истинным местом”, где находится письмо”; таким местом является только чтение. Читатель то пространство, в котором все цитаты, составляющие письмо, записаны так, что ни одна из них не потеряна; единство текста не в его источнике, но в этом месте его назначения” [115, c.147]. Это очень близко к тому анализу «со стороны восприятия», к той стилистике декодирования», которую и теоретически, и практически разработала И.В.Арнольд [12, с.22-27].
«Если тексты обладают только тем значением, которое высвечивает в нем интерпретация, тогда мало что останется читателютолько принимать или отвергать ее» [152, c.2]. Что же действительно происходит между читателем и текстом? Текст всегда открыт, он оставляет возможность для множества «прочтений» («неопределенность»). Способы ее заполнения: понимание текста как зеркала жизни; как критики жизни; как воплощения субъектом конкретного опыта; как конфликта с этим опытом. В таком случае неопределенность исчезает; текст всегда на полпути между миром реальных объектов и индивидуальным опытом читателя; чтение «процесс поисков способа «прикрепить» колеблющуюся структуру текста к какому-либо специфическому значению» [152, c.17].
Наиболее конструктивным в этих рассуждениях Изера кажется сама их методологическая основа восприятие текста в динамике. Близка к этому позиция Р.Фаулера: текст это не результат, а процесс, «структура текстов дискурсивна» [143, c.80]. «Литература, увиденная как процесс, неизбежно способна к ответу и отклику, она ответственна, и не может быть замкнута в «кокон» герметических стратегий критиков, таких, как поиски «подразумевающегося автора», «персоны», «деперсонализации» и т.д.» [143, c.81].
Эти принципы современных аналитиков найдут применение, уже без дальнейшего их обсуждения, в практическом анализе поэзии Кристины Россетти и ее современников и последователей в основных разделах настоящей диссертации.
Здесь представляется уместным затронуть еще одну дискуссионную проблему анализа. Ее, среди многих других критиков (Г.Блум, С.Сонтаг), выражает Поль Рикёр. Он видит анализ поэзии как конфликт интерпретаций, и интерпретации, «понятой как восстановление смысла», противопоставляет интерпретацию как «подозрение», «демистификацию» [177, c.27]. Не раз звучали возражения против крайнего релятивизма этих методологических принципов, приводящих этого теоретика к парадоксу «правда есть ложь» [Ibid]. Но здесь хотелось бы отметить, что приемлемы драматизм и поиск, заключенные в этих выкладках, ощущение текучести, полемичности, диалогичности стихотворения. И другое: среди викторианских поэтов именно Кристина Россетти ощущала ложь некоторых освященных общественным употреблением «правд» - обрядовой религиозности и условной нравственности, - и открывала не всем явную правду полной драматизма духовности.

Эстетическая соотнесенность литературы и живописи как дискуссионная проблема

История литературы и искусства наглядно демонстрирует, что в каждую эпоху существует соотнесенность между всеми видами художественной, и шире культурной деятельности человека. Контакты между ними и, в частности, между литературой и живописью, входящие в проблематику данной диссертационной работы, привлекали внимание художников и теоретиков со времен античности, но методологические и теоретические проблемы, связанные с анализом этих контактов, отнюдь не решены: скорее наоборот, и то и другое нарастало с каждой эпохой.
Д.С.Лихачев доказывает, что плодотворный для истории культуры анализ взаимодействия литературы с другими видами искусства возможен только при условии их сопоставимости. Принцип сопоставимости он считает методологически первостепенным для истории культуры, признавая, что и единство разных ее областей, и их разобщенность одинаково красноречивы для характеристики состояния культуры и общества [59, с.246]. Он демонстрирует это на примере садово-паркового искусства ранней пушкинской поры («сады Лицея») и развития поэзии этой поры [Ibid]. Подобный анализ осуществлен и в работах английского искусствоведа Николаса Певзнера (одну из них цитирует Д.С.Лихачев). Демонстрируя «английскость английского искусства» (Englishness of English Art” название одной из главных его работ), Певзнер показывает связь между «готическим пламенем» в архитектуре и развитием живописной и поэтической «фэнтэзи» в следующем, XVIII веке (Блейк). Он защищает и иной тезис: в Англии материальному изобразительному художественному решению предшествует поэтическая, литературная, философская мысль, слово (у Данте Габриэля Россетти это предшествующие картине «мыслительные картоны», о которых речь пойдет ниже). Сначала художественное слово о свободе, потом «свободный английский парк»; поэма Томпсона «Свобода» (1730) вдохновляет шедевры садовых архитекторов, и тогда «свободный рост дерева становится наглядным символом свободного роста индивидуума, прихотливо вьющиеся дорожки и ручьи символом свободы английской мысли» [171, c.100].
Такие исследования позволяют сделать вывод: для Англии характерна укорененная в прошлом прежде всего в XVIII в., традиция глубокой соотнесенности словесного и пластического искусства. Пластический, т.е. выраженный в материале, образ здесь не соперничает со словесным образом и не старается преодолеть его (как начнется на рубеже XIX и XX вв., с импрессионизмом, во Франции, потом в России; с борьбой за «живописность», «нелитературность» живописи, освобождение ее от сюжета, от «рассказывания истории»). На английской почве, от XVIII в. до эпохи модернизма включительно, пластический образ и слово находятся в непрерывном согласном диалоге, проявление которого одновременное литературное и графическое или живописное творчество одних и тех же лиц: Блейк, прерафаэлиты, Тэккерей, Эдвард Лир (в определенном смысле их ученик, «запоздавший член прерафаэлитского братства»), Кэрролл, Моррис, Киплинг, Бэрдсли все они выражали себя и в литературе, и в рисовании, и в живописи. Этот тезис подтверждается и опытом близкого прерафаэлитам Ф.М.Брауна: протест против литературных толкований живописи сочетался у него с обширными литературными этюдами к собственным картинам [165, c.93-100]. Связь творчества Кристины и Данте Габриэля Россетти один из примеров этой соотнесенности, а в самой поэзии К. Россетти мы наблюдаем внутреннюю живописность, экспериментирование со словообразами создание пейзажей и «портретов», зримых символов и символики красок.
Казалось бы, ее лирика психологична, медитативна, и говорить об изобразительном порыве вряд ли можно (исключение - большие поэмы). Тут возникают спорные проблемы, (решавшиеся Ю.Тыняновым, А.Лосевым, М.Алексеевым, Н.Балашовым на другом материале, в неявной дискуссии): каковы определения и границы «образа»; как функционирует изобразительная, живописная образность в поэтическом тексте; как «иллюстрирует» живописная или графическая наглядность сложную семантику литературного образа; как воспроизводятся (и воспроизводятся ли) выразительные возможности литературной поэтики под пером или кистью.
Ю.Тынянов (в известной статье об иллюстрации) писал, что «перевести» образы одного искусства на язык другого невозможно. Он показал на примере «Невского проспекта» Гоголя, что литературная наглядность парадоксально невоспроизводима на языке графики. М.Алексеев показал то же, но в обратном порядке: вся ирония тэккереевской схемы званого обеда, где рядом на чертеже обозначены «мисс Каролина» и «свиная нога», пропадает при попытке перевести это в законченную фразу [7, с.439]. Однако сколько угодно и обратных литературных фактов: рисунки Кэрролла, гротески Лира в графике и лимериках, живопись и поэзи

Список литературы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество Кристины Россетти с начала 70-х годов XX века стало предметом пристального внимания англо-американских исследователей. На смену биографическим, тематическим и психоаналитическим трактовкам появилась тенденция к выявлению особенностей ее идиостиля, изучения роли и места ее поэзии в историко-литературном процессе второй половины XIX века, связи с прерафаэлитизмом и эстетизмом. В данной работе была предпринята первая попытка такого рода в отечественном литературоведении.
Исторически творчество Кристины Россетти относится к поэзии «викторианского романтизма». Ее место в центре своеобразной оси координат, с одной стороны которой находятся Теннисон и Браунинг, использовавшие английские и итальянские средневековые декорации для освоения современной им тематики, а с другой Данте Габриэль Россетти и Суинберн, чья увлеченность тем же итальянским средневековьем привела их к символизму. Элементы обеих тенденций объединены и сбалансированы в поэзии Кристины Россетти благодаря ее глубинному интересу к проблемам веры, что является одной из характерных тенденций викторианской эпохи. Широкий контекст творчества Кристины Россетти это рассмотренные в работе связи ее поэзии с наследием «большого романтизма» начала века, как интертекстуальные (Блейк, Китс, Вордсворт), так и формально-поэтологические (Колридж).
Исследование показало, что эстетика прерафаэлитизма оказала большое влияние на специфику изобразительности нарративных поэм и лирики поэтессы.
Особенности эстетики прерафаэлитизма обусловлены тесной связью литературы и изобразительного и прикладного искусства. Возрождение искусства за счет красоты средневековой «наивности», открытие новых «миров» прошлого в назидание настоящему, культ эстетического в противовес прагматическому и позитивистскому вызвали к жизни новую изобразительность в поэзии, живописи и прикладном искусстве прерафаэлитов. В поэзии и живописи Данте Габриэля Россетти, творчестве Уильяма Морриса, живописи Холмана Ханта и Джона Э. Миллея прерафаэлитская эстетика выразилась в объединении буквального и символистского планов, где самые высокие символы-обобщения сочетаются с точной «мерой натуры» в изображении реальности. Материальность абстрактного, одухотвореннность чувственного знаковые черты эстетики прерафаэлитизма, проявившиеся в поэме «Блаженная дева» и лирике Д.Г.Россетти. Стилизации У.Морриса демонстрируют еще одну ее важнейшую черту выбор одного повторяющегося символа в качестве смысловой доминанты всего произведения. Общим для прерафаэлитов было введение экспрессивной образности и новаторского синтаксиса в традиционные поэтические формы баллады и сонета.
Центральное место в творчестве поэтессы занимает поэма «Рынок гоблинов», поскольку здесь ярче всего проявились особенности идиостиля поэтессы и ее связь с эстетикой прерафаэлитизма. Постоянный образный фон поэмы состоит из насыщенных деталями параллельных конструкций и композиционно напоминает живопись прерафаэлитов; и это больше, чем материально-предметный фон описания перерастают в морально-философские символы, что соответствует общей прерафаэлитской эстетике. Это сказка, однако образы сестер глубоко индивидуализированы, а в образе Лоры нашла отражение прерафаэлитская парадигма женского портрета. Поэма продолжает и развивает традиции «большого» английского романтизма, однако изменяется характер изображения фантастического, сверхъестественного в поэме оно становится необычайно детализированным. Изменяется и характер повествовательности, более ориентированный у всех викторианских романтиков на опыт прозы лирический голос ранних романтиков сменяется голосом рассказчика, всё знающего хрониста, способного к объективному анализу ситуации (сестра Лоры Лиззи).
Сравнение поэмы Кристины Россетти «Путь Принца» с нарративными поэмами Теннисона и Браунинга показывает еще одну характерную черту прерафаэлитов - слабость повествовательного элемента в их поэзии. Хронотоп дороги, сюжетообразующий элемент в литературной традиции, не становится таковым для ее поэмы перед читателем серия картин, где доминирует не повествование, а изображение, передающее внутреннее состояние Принца и его невесты. Это аллегорическая поэма с нравственно-философским содержанием, тесно переплетенная со сказкой и балладой. Она насыщена живописной образностью, вещественными, материальными деталями, цветом и выразительными пейзажами «приметами» прерафаэлитской изобразительности.
Нарративный элемент, ярко выраженный в начале творчества Кристины Россетти, постепенно уступил место суггестивным, амбивалентным образам ее поздней духовной лирики. Произведения последнего прижизненного сборника (Verses”, 1893) демонстрируют связь поэтессы с Оксфордским религиозным движением, как на уровне проблематики, так и поэтики. Эта связь основана и на общих подходах Кибла, Ньюмена и Кристины Россетти к рецепции эстетики лейкистов, и на имплицитном подходе трактарианцев к религии через искусство. Важнейшие положения теории трактарианцев концепты Умолчания и Аналогии нашли свое отражение в изменениях в изображении природы в ее творчестве. Лирическая героиня Кристины Россетти (поэма An Old-World Thicket”, лирика последних двух сборников) движется от эстетического к телеологическому, от прерафаэлитского к трактарианскому ви́дению природы. С этого момента времена года интересуют Кристину Россетти только как знаменующие собой события церковного календаря, а природные явления только как символы, явления Бога.
Так же трансформируется и соотношение понятий «любовь земная любовь небесная», если сравнить раннее и позднее творчество поэтессы. В ранней поэме «Порог монастыря» - лирическом монологе героини, раскаивающейся в греховной любви и призывающей раскаяться возлюбленного ради высшей, вечной, небесной любви многообразно и ярко противопоставлено плотское и духовное. При этом плотское изображено ярче и более выпукло, с использованием прерафаэлитской синэстезии, аллюзий на «Макбет» и «Кристабель», поэтики сна-кошмара. Земные муки выглядят более убедительно с художественной точки зрения, чем картина счастья, завершающая поэму. А в позднем цикле сонетов «Иная жизнь» - уже голос зрелой героини, которая отвергла земные клятвы и сделала окончательный выбор в пользу любви небесной.
Ребенок «детской» лирики Кристины Россетти это маленький человек, чуткий к красоте окружающего мира в целом и одновременно внимательно всматривающейся в его, мира, мельчайшие детали и изменения. Поэтесса не адаптирует сложное для детского восприятия, наоборот, цвета и формы этого мира так же сложны и многообразны, как и во взрослом мире прерафаэлитов. Прерафаэлитская парадигма ее «детской» лирики становится необходимым и достаточным условием для достижения цели интегрирования ребенка в мир взрослых, в мир магии обычного, ставшего благодаря этому прекрасным и интересным. Метафизическое приобретает реальность через «физическое», становится естественным, и это облегчает для ребенка задачу понимания сложного и трагического, жизни и смерти. Телеологическая ясность, основанная на глубокой вере Кристины Россетти, и поэтологическая изысканность прерафаэлитизма делают сборник Sing-Song” классикой детской литературы.
Аналитическая аргументация работы доказывает несостоятельность мифа о «спонтанности» или «инстинктивности» поэтики Кристины Россетти. Нарушение традиционных для английского стиха XVIII-XIX вв. норм просодии, как количественных, так и качественных, «расшатывание метра» и введение тонической системы стихосложения результат сознательных поисков Кристиной Россетти адекватной новаторской формы для того, чтобы метрически и ритмически «закрепить» специфику прерафаэлитской словесно-изобразительной парадигмы. На фоне традиционной поэтики Д.Г.Россетти и инерционности просодии У.Морриса эти поиски приобретают решающее значение, открывая пути для «скачущего ритма» Дж. М. Хопкинса и формальных экспериментов символистов и модернистов конца XIX - начала XX вв.
Стремление изобразить духовное и показать вещественное, материально-природное в соотнесении с духовным вот цель поэтессы Кристины Россетти и одновременно ее уникальный вклад в эстетику и практику прерафаэлитизма.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Аверинцев С.С. Вода// Мифы народов мира. 2-е изд. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. Т.1.- С.240.
2. Аверинцев С.С. Гилберт Кит Честертон, или неожиданность здравомыслия // Поэты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С.303-326.
3. Аверинцев С.С. Заметки к будущей классификации типов символа // Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука, 1985. - C.297-303.
4. Аверинцев С.С. О духе времени и чувстве юмора // Новый мир. 2000. - №1. С.137-140.
5. Аверинцев С.С. Рай // Мифы народов мира. 2-е изд. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1997. Т.2.- С.363-366.
6. Аверинцев С.С. Страх как инициация: одна тематическая константа поэзии Мандельштама // Смерть и бессмертие поэта. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. С.17-23.
7. Алексеев М.П. Теккерей-рисовальщик // Из истории английской литературы. М.-Л.: Художественная литература, 1960. С.419-452.
8. Английский сонет XVI XIX веков: Сборник. М.: Радуга, 1990. 698 с.
9. Аникин Г.В. Эстетика Джона Рескина и английская литература XIX века. М.: Наука, 1986. 319 с.
10. Аникин Г. В., Михальская Н.П. История английской литературы. М.: Высшая школа, 1985. 431 с.
11. Антология новой английской поэзии. М.: Гослитиздат, 1937. 455с.
12. Арнольд И.В. Стилистика декодирования: Курс лекций. Л.: Наука, 1974.-75с.
13. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Л.: Просвещение, 1973. 303с.
14. Балашов Н.И. Глубинный уровень различения художественных методов и показатель изобразительности-выразительности искусства// Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука, 1985. С.383-395.
15. Барт Р.Текстовый анализ // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвостилистика. Вып.IX. М.: Прогресс, 1980. С.307-312.
16. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. М.: Искусство, 1986. 446 с.
17. Библия. М.: Российское библейское общество, 1992. 1222 с.
18. Блум Х. Страх влияния: Пер. с англ. Екатеринбург, Изд-во Уральского университета, 1998. 352 с.
19. Бонецкая Н.К. Проблемы методологии анализа образа автора // Методология анализа литературного произведения. М.: Наука, 1988. С.60-85.
20. Борхес Х.Л. Приближение к Альмутасиму: Пер. с исп. СПб.: Издательский Дом «Кристалл», 2001. 160 с.
21. Брагинская Н.В. Поэтика описания: Генезис «Картин» Филострата Старшего //Поэтика древнегреческой литературы. М.: Наука, 1981. С.224-289.
22. Браунинг Р. Стихотворения: Пер. с англ. Л.: Художественная литература, 1981. 184 с.
23. Вальтер Скотт о «Замке Отранто» // Гораций Уолпол. Замок Отранто. Жак Казот. Влюбленный дьявол. Уильям Бекфорд. Ватек. Л.: Наука, 1967. С. 237-246.
24. Венгерова З. А. Литературные характеристики. Т.1. Прерафаэлитское движение в Англии. СПб.: Типо-литография А.Э.Линеке, 1897. 392 с.
25. Виппер Б.Р. Введение в историческое изучение искусства. М.: Изобразительное искусство, 1985. 288 с.
26. Галич О., Назарець В., Васильєв Є. Теорія літератури. К.: Либідь, 2001. 488 с.
27. Гаспаров М.Л. Записи и выписки. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 416 с.
28. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Наука, 1989. 303 с.
29. Гиршман М.М. Анализ поэтических произведений А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева. М.: Высшая школа, 1981. 112 с.
30. Головин В.П. О творческом методе Уолтера Патера-историка искусства// Вестник МГУ. Сер.8. История. 1986. - № 3. С.73-81.
31. Гон О.М. Поетична спадщина Свінберна у контексті творчих пошуків англійських митців кінця XIX початку XX сторіччя: Автореф. дис. канд. філол. наук: 10.01.04 / Національна Академія Наук України, Інститут Літератури ім. Т.Г.Шевченка. К., 1995. 19 с.
32. Готье, Теофиль. Изящные искусства в Европе // Кар Л. Прерафаэлиты: Модернизм по-английски. М.: Изд-во «Астрель», 2002. С. 112-114.
33. Гром’як Р.Т., Ковалів Ю.І. та ін. Літературознавчий словник-довідник. К.: Академія, 1997. 732с.
34. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературно-художественного текста. - М.: Изд-во МГУ, 1991. 205 с.
35. Дали С. Спектральный сюрреализм вечно женственного в прерафаэлитизме // Кар Л. Прерафаэлиты: Модернизм по-английски. М.: Изд-во «Астрель», 2002. С.116-117.
36. Диккенс Ч. Рождественская песнь в прозе: Пер. с англ./ Собр. соч. в 30 т. М.: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1959. Т.12. С. 5-100.
37. Диккенс Ч. Старые лампы вместо новых: Пер. с англ. / Собр. соч. в 30 т. М.: Гос. Изд-во худож. лит-ры, 1963. Т.28. С. 174-181.
38. Демурова Н. Эдвард Лир и английская поэзия нонсенса // Topsy-Turvy World: English Humour in Verse. М.: Прогресс, 1974. С.5-22.
39. Дьяконова Н.Я. Аналитическое чтение: Английская поэзия XVII-XIX веков. М.: Просвещение, 1967. 267 с.
40. Дьяконова Н.Я. Английский романтизм. М.: Наука, 1978. 208 с.
41. Дьяконова Н.Я. Из истории английской литературы: Статьи разных лет. СПб.: Изд-во «Алетейя», 2001. 192 с.
42. Дьяконова Н.Я. Китс и его современники. М.: Наука, 1973. 200 с.
43. Дьяконова Н.Я. Стивенсон и английская литература XIX века. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. 192 с.
44. Живопись прерафаэлитов за все время ее существования (По Перси Бэт). СПб.: «Новый журнал иностранной литературы», 1900. 78c.
45. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л.: Наука, 1977. 407 с.
46. История английской литературы: В 3 тт. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1955. Т.II. В. 2. 444 с.
47. История английской литературы: В 3 тт. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. Т.III. 732 с.
48. История всемирной литературы: В 9 тт. М.: Наука, 1990. Т.7. 830 с.
49. Кагарлицкий Ю. Утопия Уильяма Морриса // Моррис У. Вести ниоткуда: Пер с англ. М.: Гослитиздат, 1962. С.3-28.
50. Кар Л. Прерафаэлиты: Модернизм по-английски. М.: Изд-во «Астрель», 2002. 128 с.
51. Кишкин Л.С. Литература в контексте художественной культуры // Взаимодействие наук при изучении литературы. Л.: Наука, 1981. С.244-276.
52. Козлов А.С. Литературоведение Англии и США XX века. Симферополь: Таврида, 1994. 248 с.
53. Кольридж С.Т. Избранные труды («История эстетики»). М.: Искусство, 1987. 350 с.
54. Кольридж С.Т. Стихи: Пер. с англ. М.: Наука, 1974. 280 с.
55. Корман Б.О. Итоги и перспективы изучения проблемы автора // Страницы истории русской литературы. М.: Наука, 1971. С.199-202.
56. Красавченко Т.Н. Оксфордское движение // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 689-690.
57. Красавченко Т.Н. Прерафаэлиты // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 800-802.
58. Ле Гуин У. Планета изгнания: Сборник научно-фантастических произведений. М.: Мир, 1980. 360 с.
59. Лихачев Д.С. Об одном из малоизученных аспектов художественной культуры // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения. Л.: Наука, 1982. С.246-251.
60. Лосев А.Ф. Проблема вариативного функционирования живописной образности в художественной литературе // Литература и живопись. М.: Наука, 1982. С.31-66.
61. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л.: Просвещение, 1972. 272 с.
62. Маковский С. Обри Бердслей // Обри Бердслей. Рисунки. Проза. Стихи. Афоризмы. Письма. М.: «Игра-техника», 1992. С.249-256.
63. Мелетинский Е.М. Сказки и мифы // Мифы народов мира. 2 изд. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. Т.2. С. 441-444.
64. Михальская Н.П. Взаимодействие литературы и живописи в истории культуры Англии // Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. С.180-190.
65. Моруа А. Роберт и Элизабет Браунинг // Иностранная литература, 2002. - № 5. С. 222-237.
66. Наливайко Д.С. Искусство: направления, течения, стили. К.: Мистецтво, 1981. 365 с.
67. Некрасова Е.А. Братство прерафаэлитов // Юный художник, 1986. - № 3. С. 32-39.
68. Некрасова Е.А. Романтизм в английском искусстве. М.: Искусство, 1975. 255 с.
69. Нессар К. Исследуя демоническое подсознание: «Прозерпина» Россетти// РЖ / РАН, ИНИОН. Сер.7. Литературоведение. М., 2002. - № 1. - С.111-114.
70. Неупокоева И.Г. Революционно-романтическая поэма первой половины XIX века. М.: Наука, 1971. 520 с.
71. Нямцу А.Е. Евангельские образы и мотивы в русской литературе. Черновцы: Рута, 1998. Часть 1. 80 с.
72. Нямцу А.Е. Новый Завет и мировая литература. Черновцы: Черновицкий государственный университет, 1993. 243 с.
73. Патер У. Воображаемые портреты. М.: Некрасов, 1916. 248 с.
74. Писатели Англии о литературе. М.: Прогресс, 1981. 410 с.
75. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1946. 340 с.
76. Ротенберг Е.И. Искусство Италии 16-17 веков. М.: Сов. Художник, 1989. 224 с.
77. Сизеран Р. Современная английская живопись. СПб.: Изд-во В.М.Саблина, 1908. 83 с.
78. Скуратовская Л.И. Детская классика в литературном процессе Англии XIX XX веков. Днепропетровск: Изд-во ДГУ, 1992. 176 с.
79. Скуратовская Л.И. Принцип «детскости» в художественном мире Эмили Дикинсон и Кристины Россетти // Вестник СевГТУ. Филология. Севастополь: Изд-во СевГТУ, 2000. С. 115- 122.
80. Скуратовская Л.И. «Фантастес» Джеймса Макдональда и поэтика «фантазии» от романтизма до модернизма // Від бароко до постмодернізму. Вип. 5. Дніпропетровськ: РВВ ДНУ, 2002. С. 153-159.
81. Скуратовская Л.И. Эстетика детскости в романтической поэме-сказке Кристины Джорджины Россетти // Від бароко до постмодернізму. Вип.4. Дніпропетровськ: РВВ ДНУ, 2000. С. 116-120.
82. Скуратовская Л.И. Из истории английского романтизма. Днепропетровск: Изд-во ДГУ, 1971. 63 с.
83. Соколова Н.И. Литературное творчество прерафаэлитов в контексте «средневекового возрождения» в викторианской Англии: Автореф. дис д-ра филол. наук: 10.01.03 / Моск. гос. пед. ун-т. М., 1995. 33 с.
84. Соколянский М.Г. Оскар Уайльд: Очерк творчества. К.; Одесса: Лыбидь, 1990. 199 с.
85. Стріха М. Руйнуючи мертві канони: До 150-річчя від дня народження англійського поета А.Ч.Свінберна // Всесвіт. 1987. - № 10 С.124-126.
86. Турабекова Д. Поэзия У. Морриса: проблема героического: Автореф. дис канд. филол. наук: 10.01.05 / МГПИ им. Н.К. Крупской. М., 1983. 20 с.
87. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М.: Наука, 1965. 236 с.
88. Уайльд О. Избранные произведения в 2-х тт. М.: Гос. изд-во худож. л-ры, 1961. Т.1. 399 с.
89. Фрай Н. Анатомия критики. Очерк первый: Пер. А.С.Козлова и В.Т. Олейника // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв.: Трактаты, эссе, статьи. М.: изд-во МГУ, 1987. С.232-263.
90. Хализев В.Е. Теория литературы. 3-е изд., испр. и доп. М.: Высшая школа, 2002. 437 с.
91. Хобсбаум Э. Век капитала. 1848-1875: Пер. с англ. Ростов н/Д: Изд-во «Феникс», 1999. 480 с.
92. Цветаева М. Сочинения в 2-х тт. М.: Худ. лит., 1988. Т.1. 720 с.
93. Чегодаев А.Д. Мои художники. М.: Сов. художник, 1974. 335 с.
94. Чернокова Е.С. Данте Габриэль Россетти: слияние поэзии и живописи как теория и практика прерафаэлитизма // Наукові записки ХДПУ ім. Г.С.Сковороди. Сер. Літературознавство. Харків, 2002. Вип. 3 (32). С.94-102.
95. Чернокова Е.С. Некоторые аспекты «викторианского романтизма» в контексте социокультурной ситуации второй половины XIX - начала XX века // Наукові записки ХДПУ ім. Г.С. Сковороди. Сер. Літературознавство. Харків, 2002. Вип. 1 (30). С.55-64.
96. Чернокова Е.С. Проблемы изучения творчества Кристины Россетти в современной научной литературе // Наукові записки ХДПУ ім. Г.С.Сковороди. Сер. Літературознавство. Харків, 2002. Вип. 2 (31). С. 68-76.
97. Чернокова Е.С. Поэма Данте Габриэля Россетти «Блаженная Дева»: стилистические особенности поэтики прерафаэлитизма // Другі Каразінські читання: Матеріали Всеукраїнської наукової конференції. Харків, ХНУ ім. В.Н.Каразіна, 2003. С.136-137.
98. Чернокова Е.С. Поэма Кристины Россетти «Рынок гоблинов», определяющие черты поэтики и стилистики // Від бароко до постмодернізму. Дніпропетровськ: РВВ ДНУ, 2002. Вип. 5. С. 135 145.
99. Чернокова Е.С. Поэма о гномах // Детская литература. М.: Худож. лит., 1987. № 12. С. 46-48.
100. Чуковский К. От двух до пяти: Книга для родителей. М: Педагогика, 1990. 383 с.
101. Шахова К.О. Образотворче мистецтво і література: Літературно-критичний нарис. К.: Дніпро, 1987. 193 с.
102. Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 8-ми тт. М.: Искусство, 1960. Т.6. 687 с.
103. Шестаков В.П. Английский акцент: Английское искусство и национальный характер. М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 1999.188с.
104. Эллман Р. Оскар Уайльд: Биография. М.: Изд-во Независимая газета, 2000. 688 с.
105. Энциклопедический словарь живописи. М.: Терра, 1997. 1152с.
106. Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико- художественному творчеству // Архетип и символ: Пер. с нем. М.: Ренессанс, 1991. С.267-285.
107. Яковлев Д.Е. Моралисты и эстеты (Английская неоромантическая эстетика и современность). М.: Знание, 1988. 64 с.
108. Яковлева Г.В. Блейк в полемике с Рейнольдсом // Литературные традиции в зарубежной литературе XIX XX веков. Пермь, Пермский государственный университет, 1983. С. 11 19.
109. Acroyd P. Dickens. Lnd.: Scribner,1990. 760 p.
110. Altick R.D. Introduction // Browning R. The Ring and the Book. Harmonsworth: Penguin Books, 1971. P. 7-17.
111. Anderson W. Groff P. A new look at children’s literature. Belmont (Calif.): Wordsworth, 1972. 362p.
112. The Annotated Mother Goose: Arranged and Explained by W. S. Baring-Gould & C. Baring- Gould. N.Y.: New American Library, - 1962. - 300 p.
113. Arbuthnot M.H. Children and books. Chicago: Scott, Forman & Co, 1964. 690 p.
114. Arnold M. The Study of Poetry // The Idea of Literature. M.: Progress Publishers, 1979. P.116-122.
115. Barthes R. The Death of the Author // Barthes R. Image-Music-Text / transl. By S.Heath. Lnd.: Macmillan, 1977. P. 142-148.
116. Bass E. Dante Gabriel Rossetti, poet and painter. N.Y.: Lang cop., 1990. 362 p.
117. Battiscomb G. Christina Rossetti. Lnd: Longmans,Green & Co, 1965.39p.
118. Beers H.A. Percy and Ballads // Beers H.A. A History of English Romanticism in the XVIII Century. N.Y.: Holt & Co., 1910. P. 265-306.
119. Bell M. Christina Rossetti: A biographical and critical study. Boston: Roberts Brothers, 1898. 405 p.
120. Bellas R.A. Christina Rossetti. Boston: Twayne Publishers, 1977. 139 p.
121. Benfey C. The World in a Frame // The World in a Frame. N.Y., G. Braziller Inc., 1989. P. V-XIV.
122. Beyond the Looking Glass: Extraordinary Works of Fairy Tale Poems of Christina Rossetti: A Variorum Edition, ed. by R.W. Crump, 3 vols. Baton Rouge: Lousiana State University Press, 1979-1990.
123. Birkhead E. Christina Rossetti and Her Poetry. Lnd.: Harrap, 1930. 126 p.
124. Briggs A. Victorian Things. Lnd.: Penguin Books, 1988. 448 p.
125. Bright M. English Literary Romanticism and the Oxford Movement // Journal of the History of Ideas. 1979. # 40. P. 385-404.
126. Bradford R. Stylistics. Lnd.; N.Y.: Routledge, 1977. 212 p.
127. Browning R. Selected Poetry. Ed. By G.M. Ridenour. N.Y.: Signet, 1966. 464 p.
128. Byron G. Poems. In 3 Vols. Lnd.: J.M.Dent & Sons Ltd.; N.Y.: E.P.Dutton & Co. Inc., 1948. Vol.1. 551 p.
129. Chesterton G.K. The Victorian Age in Literature. Lnd.:Williams & Norgate, 1928. - 256 p.
130. The Complete Poems of Christina Rossetti: A Variorum Edition, ed. by R.W.Crump, 3 vols. Baton Rouge: Lousiana State University Press, 1979-1990.
131. The Complete Writings of William Blake. Ed. by G. Keynes. N.Y., 1957. 406 p.
132. Cook E. The Ordinary and the Fabulous. Lnd.: Cambridge UP, 1976. 179 p.
133. Coote S. The Penguin Short History of English Literature. Lnd.: Penguin Books, 1993. 777 p.
134. Daiches D. A Critical History of English Literature: In 4 Vols. Lnd.: Secker & Warburg, 1964. Vol. IV. 1212 p.
135. Darton H.F. Children’s Books in England. Cambridge, 1932. 359 p.
136. The Diary of W.M. Rossetti. Oxford: Clarendon Press, 1977. 302 p.
137. Dickinson E. The Complete Poems. Boston: Little Brown & Co, 1924. 260 p.
138. Dusinberre J. Alice to the Lighthouse: Children’s Books & Radical Experiments in Art. Lnd.: Macmillan Press, 1987. 352 p.
139. Eaton A.T. Reading with children. N.Y.: The Viking Press, 1940. 354 p.
140. Eliot T.S. Religion and Literature // Selected Prose. Ed. John Hayward. Lnd., 1953. P. 32-44.
141. Evans B.I. English Poetry in the Later Nineteenth Century. Lnd.: Methuen, 1933. 404 p.
142. The Faber Book of Religious Verse: Ed. by H.Gardner. Lnd., 1972. - 635 p.
143. Fowler R. Literature as Discourse // Twentieth Century Literary Theory. Lnd.: Macmillan, 1997. P. 77-82.
144. Gardner M.A. A Child’s Garden of Bewilderment // Only Connect / Ed. by Egoff S., Stubbs G.T. and others. N.Y. OUP, 1978. P.150-155.
145. Gaunt W. The Restless Century: Painting in Britain 1800-1900. Oxford: Phardon, 1972. 254 p.
146. Greer G. Introduction / Goblin Market”. Stonehill Publishing. N.Y., 1975. P. i xvii.
147. Harrison A. Christina Rossetti in Context. University of North Carolina Press, 1988. - 136 p.
148. Hilton T. The Pre-Raphaelites. Lnd.: Thames & Hudson, 1976. 216p.
149. Hornyansky M. The Truth of Fables // Only Connect / Ed. by Egoff S., Stubbs G.T. and others. N.Y.: OUP, 1978. P.121-132.
150. Hunt H. Memoirs: In 2 Vols. Lnd., 1910. Vol.II. 400 p.
151. Inglis F. An Approach to Poetry // Inglis F. An Essential Discipline: Introduction to Literary Criticism. Lnd.: Methuen, 1968. P. 47- 120.
152. Iser W. Indeterminacy and the Reader’s Response // Aspects of Narrative: Selective Papers from the English Institute / Ed. by J. Hillis Miller. N.Y.: E.I.P., 1977. P. 2-45.
153. Jay H. Robert Buchanan. - Lnd.: Unwin, 1903. 102 p.
154. Lamont C. The Romantic Period (1780-1830) // The Oxford Illustrated History of English Literature / Ed. by Pat Rogers. Lnd.: OUP, 1990. P.274-325.
155. Legoui E., Cazamian L. A History of English Literature (The Romantic Period). Lnd.: Dent & Sons, 1965. P.910-1217.
156. The Letters of John Keats. Ed. by M.B.Forman. Lnd; N.Y.: OUP, 1948. 214 p.
157. Levy P. Edward Lear. Lnd.: Scribner, 1995. 362 p.
158. Louis M.K. Swinburne and His Gods: The Roots and Growth of an Agnostic Poetry. Montreal, etc.: McGill-Quins Up, 1990. 242 p.
159. Love Is Enough: Pre-Raphaelite Paintings and Poems. Lnd.: Frances Lincoln, 1998. 93 p.
160. MacBeth G. Introduction // Penguin Book of Victorian Verse. Harmondsworth: Penguin Books, 1975. P. 17-35.
161. Marsh J. Christina Rossetti: A Literary Biography. - Lnd.: Pimlico, 1995. 634 p.
162. Moers E. Literary Women. Lnd. N.Y.,1977. 365 p.
163. New Webster’s Dictionary and Thesaurus of the English Language. Lexicon Publications, Inc., 1972. 1216 p.
164. Niemojowska M. Bractwo Prerafaelitow // Niemojowska M. Zapisy smierzchu. Warsawa: Czytelnik, 1976. S. 98-160.
165. Nochlin N. Realism and Tradition in art, 1848-1900: Sources and Documents. New Jersey: Prentice- Hall, Inc., 1966. - 189 p.
166. The Oxford Anthology of English Literature. N.Y.: OUP, !973. Vol. II: 1800 to the present. 2238 p.
167. The Oxford Book of English Verse. / Ed. by A. Quiller-Couch. Oxford: Clarendon Press, 1930. 534 p.
168. The Oxford Companion to English Literature / Ed. by M. Drabble. OUP, 1985. 876 p.
169. Packer L.M. Christina Rossetti: Life and Work. Berkley- L.A.: Univ. of California press, 1963. 459 p.
170. Paulin T. Minotaur: Poetry and Nation State. Lnd. Boston: Faber & Faber, 1992. 298 p.
171. Pevzner N. Studies in Art, Architecture and Design / In 2 Vols. N.Y.: Faber & Faber, 1968. 300 p.
172. Poems and Prose of Gerard Manley Hopkins. Lnd.: Penguin Books, 1985