РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА «ЗАМОГИЛЬНЫХ ЗАПИСОК» Ф.-Р. ДЕ ШАТОБРИАНА

Краткое описание

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ПОПОВА АННА ВАЛЕНТИНОВНА

УДК 821.133.1-94(043.3)

РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА «ЗАМОГИЛЬНЫХ ЗАПИСОК» Ф.-Р. ДЕ ШАТОБРИАНА

10.01.04 литература зарубежных стран

Диссертация на соискание ученой степени кандидата
филологических наук

Научный руководитель
доктор филологических наук, профессор
Людмила Андреевна МИРОНЕНКО

Донецк 2006

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ............................................................................................... 3

ГЛАВА1. ЖАНР: ПРОБЛЕМА ДЕФИНИЦИИ, ГЕНЕЗИС И ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ЭВОЛЮЦИИ............................................................................... 15

1.1. Мемуары и автобиография. Жанровая специфика.......... 15

1.2. Становление автобиографизма во французской мемуарно-автобиографической литературе........................................ 20

Выводы к главе 1............................................................................ 59

ГЛАВА2. ГЕРОЙ: ФОРМЫ ПРЕЛОМЛЕНИЯ РОМАНТИЧЕСКОГО «ЖИЗНЕТВОРЧЕСТВА» В МЕМУАРАХ............................................ 62

2.1. Структура автобиографического «Я» и его воплощение в «Замогильных записках»..................................................... 62

2.2. Формы романтического освоения действительности (меланхолия-скука-сплин, уединение-одиночество, прогулка-путешествие-изгнание-скитание)......................................... 72

2.3. Образы-символы (море, корабль, скала, свет)................. 105

Выводы к главе 2............................................................................ 129

ГЛАВА3. ВРЕМЯ КАК ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОБРАЗ МЕМУАРОВ: СТРУКТУРА, СПОСОБЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕАЛИЗАЦИИ.................................................................................................................... 131

3.1. Время в шатобриановской модели мира. ......................... 131

3.2. Биографическое время. Память и искусство, их роль в борьбе со временем............................................................................ 139

3.3. Историческое время.............................................................. 160

3.4. Наполеон историческая личность и романический
двойник героя мемуаров...................................................... 175

Выводы к главе 3............................................................................ 188

ЗАКЛЮЧЕНИЕ........................................................................................ 190

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ....................................................................... 196

ПРИЛОЖЕНИЯ....................................................................................... 220

ВВЕДЕНИЕ

Франсуа-Рене де Шатобриан ключевая фигура французской литературы первой половины XIX века. Патриарх романтизма, создатель жанра «личного» романа, он из тех писателей, к которым относятся с почтением, чей авторитет и репутация классика бесспорны, чье творческое наследие входит в сокровищницу мировой литературы. Еще в начале прошлого века французский писатель и историк литературы Э.-М.де Вогюэ, сетуя, что Шатобриана почти не читают, замечал при этом, что он «по-прежнему царит даже в воображении тех, кто его не знает» (цит. по: [270; 154]). В последнее время намечается повышение интереса к писателю. Это неслучайно и естественно, ибо он стоит у истоков многих явлений в литературе, в том числе и в современной. В своем творчестве и в жизни Шатобриан оказался очень разносторонним человеком. Писатель, историк, политик, путешественник, он был личностью, по значимости для современников не уступавшей Гете, Байрону, Гюго. Многогранный характер его дарования, в котором сочетались таланты историка и литератора, общественного деятеля и певца красот христианской религии, публициста и литературного критика соответствовал назревающим потребностям литературы с ее жаждой универсальности. Шатобриан оказался предтечей многих процессов, ставших магистральными в литературе, воздействовал на писателей, без которых немыслима история литературы. Его авторитет складывался и в среде читателей, боготворивших автора «Атала» и «Рене», и среди коллег-писателей. «Учителем всего пишущего поколения» назвал его А.С.Пушкин, а для соотечественников он был «патрицием» (Г.Флобер), «принцем поэзии» (А.деМюссе), «монархом» (Ш.Сент-Бев). Даже недолюбливавший «сахема романтизма» Стендаль считал его «гигантом». Отзвуки шатобриановской лиры слышны в творчестве Ламартина, Виньи, ранних Гюго и Санд, Мюссе. В ХХ веке А.Моруа сравнит его с «горным массивом, белые вершины которого не перестаешь видеть на горизонте в любой точке страны» [160; 132]. И современные французские писатели бережно хранят память о прославленном соотечественнике, признавая его своим учителем, как Ж.Руо («Лично для меня величайший гений это Шатобриан»), или просто «мастером стиля», как Ф.Шандернагор. Значимость этой фигуры для французской литературы отмечают также и специалисты, которые уже не одно столетие (с конца XIX века до начала XXI) с неизменным почтением отзываются о Шатобриане как о «величайшем событии истории» (М.Фаге), авторе «главной книги французского романтизма» (Ж.-К. Берше).
Библиография литературоведческих работ о Шатобриане, особенно во Франции, обширна и насчитывает не один век. Вместе с тем до сих пор остаются неучтенными важные аспекты его творчества. Шатобриан-политик, Шатобриан-историк по-прежнему нуждается в изучении. Да и само художественное творчество писателя анализируется неравномерно. На фоне досконально исследованных романов «Рене» и «Атала», неизменно включаемой в анализ путей развития жанра исторического романа христианской эпопеи «Мученики» становится очевидным недостаточно внимательное прочтение романа «Натчезы», трагедии «Моисей», повести «Последний из Абенсераджей».
В XX веке Шатобриан хоть и уступает в списке приоритетных авторов место художникам, которые входят в первую десятку (В.Гюго, Ж.Санд, О.де Бальзаки др.), но отнюдь не считается утраченным именем. Во Франции большой пласт исследований связан с биографической критикой, которая, пережив свой апофеоз в первой половине XIX столетия, и поныне сохраняет сильные позиции в национальном литературоведении. На основе тщательного анализа и сопоставления реальных фактов биографии писателя с их отображением в его художественных произведениях исследователи (А.Гиймен, [310], П.Моро [331] и М.Мартена-Шофье [326], М.Левайян [324, 325]) делают выводы о личности самого Шатобриана. Существующий в работах психоаналитический аспект позволяет их авторам по-новому взглянуть на известные тексты, приоткрыть механизм отображения в них подсознания писателя. В круг разрабатываемых в последние десятилетия проблем традиционно входят детство писателя, путешествие в Америку (его вероятность, цели, результаты), эмиграция, паломничество в Иерусалим, политическая карьера, амурные похождения, которые решаются с учетом современных теоретико-методологических представлений, на материале новейших архивных разысканий. Личность и творчество Шатобриана прочитываются с позиций современности, в связи с нынешними историко-культурными обстоятельствами («Chateaubriand aujourd’hui», Saint-Malo, 1998; «Chateaubriand éclairateur du monde actuel», P., 1998), при этом писательская биография остается фундаментом, на котором вырастает художественный мир его творчества. Проясняя, исходя из анализа художественного текста, отдельные стороны жизни Шатобриана-человека, литературоведы, работающие в жанре биографической критики, не ставят перед собой задач, связанных с раскрытием поэтологических особенностей индивидуального стиля писателя.
Особый интерес к поэтологии проявляется в литературоведении последней трети XX века. Споря о специфике индивидуальной творческой манеры Шатобриана, литературоведы единодушны, называя его «художником слова», создавшим неповторимый, романтический по своей природе стиль повествования. Мастерство Шатобриана-пейзажиста анализируется в работах Г.Шарлье [273], М.Гревлюнд [308]. М.Лехтонен в монографии «L’expression imagée dans l’oeuvre de Chateaubriand» [322] выделяет основные темы его произведений и способы их образного решения. В современном французском литературоведении признанными авторитетами в области шатобриановедения можно считать Ж.-П.Клемана, директора дома-музея Шатобриана, президента Общества Шатобриана, чьи работы в основном посвящены изучению политического наследия писателя. Значителен также вклад вице-президента Общества, Ж.-К.Берше, предпринявшего переиздание «Замогильных записок», автора комментариев к ним, а также П.Кларака и И.Леклерка, которые занимаются анализом поэтики Шатобриана [283, 320, 321]. Эти исследования отличаются скрупулезностью, фактографичностью, широтой охвата материала, и все же многие поэтологические проблемы решаются в рамках отдельно взятых произведений, что, на наш взгляд, не дает возможности рассмотреть творчество Шатобриана в его жанрово-стилевой целостности и в связи с магистральными путями развития французского романтизма[1], выявить связь поэтологических особенностей повествования с характером и природой романтического мировосприятия
Долгое время существовавшая в советском литературоведении лакуна в поэтологическом изучении наследия Шатобриана в значительной мере оказалась заполненной одним из наиболее глубоких исследователей творчества Шатобриана в целом и романа «Рене» в особенности Н.С.Шрейдер, чьи труды открывают традицию жанрово-стилевого анализа творчества писателя в отечественном литературоведении [247, 248, 249, 250]. В своих статьях литературовед впервые обращает внимание на жанровое новаторство писателя, анализирует его повествовательную манеру, характеризует новый тип героя и конфликта, возникающий в «личном романе», глубоко и тонко раскрывает авторскую индивидуальность писателя. Современная концепция «личного романа» как первой формы романтического романа во французской литературе разработана Л.АМироненко, в монографиях «Проблемы французской романтической прозы первой половины XIX века. Жанрово-стилевые искания. Поэтика» [153], «Художественный мир «личного романа»: от Шатобриана до Фромантена» [154] и диссертации «Жанрово-стилевые искания во французской романтической прозе» [152]. В них автор не только рассматривает жанровую специфику «личного» романа и творчество Шатобриана как его создателя, но и формирует систему приемов анализа индивидуального стиля писателей-романтиков, делающую возможным анализ романтических мемуаров. В рамках исследования эволюции жанра исторического романа во Франции Н.А.Литвиненко в монографии «Французский исторический роман первой половины XIX века: эволюция жанра» [126] предлагает новый подход к изучению шатобриановских «Мучеников» как романтического романа-эпопеи, в котором автор «явился зачинателем французского исторического романа XIX в. жанра, который он, не вполне сознавая, «угадал»» [126; 53]. Здесь впервые, пожалуй, учитываются национальные истоки жанра, определяющие специфику его вариантов, при этом и здесь поэтологическая сторона исследования шатобриановского текста не является приоритетной.
Во второй половине XX века безусловным лидером по количеству интерпретаций во французской литературоведческой науке становятся «Замогильные записки», так как они открывают широкие возможности для новых исследований от стиля до политических доктрин их автора. Из наиболее значительных работ прошлых лет можно отметить монографию Ж.‑М.Готье «Le style des Mémoires d’outre-tombe de Chateaubriand» [302], в которой он рассматривает основные темы мемуаров, дает их лексический и синтаксический анализ, и исследование Ж.Муро «Chateaubriand. Rythme et sonorité dans les Mémoires d’outre-tombe» [333], посвященное ритмической и звуковой организации произведения. Современному западному литературоведению присущ широкий тематический спектр разысканий, в частности, при анализе «Замогильных записок» в круг проблем включаются такие структурно важные слагаемые романтической поэтики Шатобриана, как образ повествователя (М.Лехтонен), рассказ о детстве в I-III книгах мемуаров (Ж.Салесс), мотив путешествия и изгнанничества (В.Дидье). С 200-летним юбилеем Французской революции связано оживление интереса к проблеме «Шатобриан и революция» в конце 1990-х гг. Появляются статьи об отношении писателя к революционным событиям, свидетелем и участником которых он был (Ж.-Кл.Мейер), о создаваемом им образе революционного Парижа (Ж.Жанжамбр) [336].
В советской, а позднее и в постсоветской науке до недавних пор складывалась парадоксальная ситуация, когда при безоговорочном признании художественных достоинств «Замогильных записок» и их важности для интерпретации всего творчества Шатобриана, они так и не стали предметом пристального научного интереса. В академической истории французской литературы упоминанию о мемуарах писателя посвящена всего одна строка, информирующая о времени их написания. В украинском литературоведении, насколько нам известно, работ о «Замогильных записках» пока нет, несмотря на то, что именно в этом произведении достигло вершины писательское мастерство Шатобриана. В мемуарах он не только подводит итог своей жизни и творчества, но и формулирует основные эстетические положения, воссоздает облик всего XIX столетия. Лишь сравнительно недавно, в 1995 году, стараниями В.А.Мильчиной это произведение было переведено (в соавторстве с О.Гринберг) на русский язык и, хоть и с некоторыми купюрами, опубликовано. Русский перевод «Замогильных записок» сопровожден предисловием и подробными примечаниями переводчика, чей постоянный интерес к французской литературе и, в частности, к творчеству Шатобриана, подтвержден диссертационным исследованием «Шатобриан в русской литературе первой половины XIX века», многочисленными переводами французских авторов и рядом статей [147, 147, 149, 150]. Благодаря ее работам, намечен новый круг проблем, связанных с изучением творчества писателя.
Уже существующий, наработанный литературоведением прошлых лет материал составляет основу для дальнейшего понимания и анализа наследия Шатобриана. Вместе с тем, закономерный ход развития научной мысли приводит к тому, что сейчас перед исследователями открываются иные аспекты творчества писателя. Его имя упоминается в разных литературоведческих контекстах, в связи с разными национальными литературами. В последние десятилетия активизировался интерес к Шатобриану у историков[2] и политологов[3]. Его творчество изучают в связи с проблемами влияния на русских писателей[4], его опыт оказался важным также для понимания языков культуры (О.Вайнштейн [36], П.Акройд [6]) и искусств (Е.Кожина [107]) во всем их многообразии. Интерес к Шатобриану усиливается также в связи произошедшими во второй трети ХХ века кардинальными изменениями в подходах к изучению романтизма, представленными в трудах А.В.Карельского [98, 99, 100], С.Н.Зенкина [86], В.М. Толмачева [215].
Можно констатировать, что в литературоведении определено место, которое занимает творчество Шатобриана в историко-литературном процессе, не подвергается сомнению его значение для формирования романтической эстетики, с различной степенью полноты изучена его жанровая специфика. На современном этапе, бесспорно, лидируют поэтологические исследования, но за их обилием и многообразием все же просматривается назревшая потребность в систематизации отдельных наблюдений и их анализе в свете целостного представления о художественном языке Шатобриана как особом варианте романтического письма. При всем тематическом разнообразии спектра исследований, удовлетворяющем, казалось бы, самые широкие научные запросы, в нем по-прежнему остаются лакуны. На фоне признания масштабности вклада Шатобриана в литературу романтизма, его творчество остается малоизученным в своем жанровом, тематическом и стилевом единстве. С этой точки зрения анализ «Замогильных записок» представляется наиболее продуктивным для понимания творческой эволюции художника. В них обнаруживаются все характерные черты поэтики романтизма и реализуется жанровый синтез. Здесь, с одной стороны, опыт Шатобриана-писателя соединяется с опытом всей французской романтической литературы, а с другой опыт анализа человека и его места в мире, накопленный предшествующей мемуарно-автобиографической литературой, предстает во всей своей полноте, но на новом уровне осмысления. В «Замогильных записках» проявляется национальная специфика французского романтизма, складывается романтическое представление о пространстве и времени, формируется особый тип романтического героя. В своем главном произведении Шатобриан предстает и как человек, и как историк своего времени, и как политик, и как литератор. В нем весь спектр художественных приемов, вся творческая система писателя как бы в последний раз являет свое своеобразие и свой смысл.
Специфика шатобриановских мемуаров, осуществляемый в них синтез традиционного, наработанного предшественниками в жанре мемуаров, и новаторского, свойственного романтизму, сфокусировавшему мир вокруг личности, делают необходимым рассмотрение их в связи с основными этапами развития европейской и, в особенности, французской автобиографической прозы, возникновением в них и дальнейшим углублением психологизма в раскрытии внутреннего мира личности. Особое внимание в нашем исследовании будет уделяться определению различных уровней понимания человека в различные культурные эпохи и анализу способов его запечатления в мемуарно-автобиографических жанрах. Важно также выявить меру документального и художественного в мемуарах разных эпох, принципы их соединения и взаимопроникновения, причины и динамику постепенного вытеснения документального начала на второй план и переключения внимания на способ художественной реализации истории собственной жизни.
Анализ «Замогильных записок», в которых предстает биографический сын века, осмысляющий себя и изнутри, и одновременно со стороны (перспектива «d’outre-tombe»), дает возможность увидеть специфику творческой манеры писателя, творчества как такового, в ином аспекте. В этом произведении Шатобриан выступает и как персонаж, и как автор, творящий его, поэтому представляется важным прояснить соотношение биографического и художественного «Я» в «Замогильных записках» и пути его последующей трансформации в персонаж личного мифа, функционирующий уже не в истории, а в вечности.
В работе будут рассмотрены Шатобриан и его творчество как романтические. Задачи определяются этими двумя взаимосвязанными моментами. При этом учитываются достижения европейского литературоведения в области изучения романтизма.
Предмет исследования: поэтика «Замогильных записок» Ф.-Р. де Шатобриана как романтических мемуаров произведения, демонстрирующего универсальность шатобриановского мышления и специфику реализации принципов романтической эстетики в жанре мемуаров.
Объект исследования: «Замогильные записки» («Mémoires d’outre-tombe» 1848-1850) Ф.-Р. де Шатобриана как феномен романтической культуры и итоговое произведение писателя. В необходимый для анализа сопоставительный и типологический ряд включены произведения, имевшие решающее значение для становления мемуарно-автобиографической литераутры «Исповедь» (406) Аврелия Августина, «История моих бедствий» (1129) Абеляра, «Опыты» (1580-1588) Монтеня, «Мемуары» (изд.1829-1831) Сен-Симона, «Исповедь» (1782) Руссо, а также художественные, теоретические и художественно-публицистические произведения самого писателя «Атала» («Atala», 1801), «Рене» («René», 1802), «Мученики Диоклетиана» («Les Martyrs de Dioclétien», 1803), «Опыт о революциях» («Essai sur les Révolutions», 1797), «Гений христианства» («Génie du christianisme», 1802), «Эссе об английской литературе» («Essai sur la littérature anglaise», 1802), «Путевые заметки» («Itinéraire de Paris à Jérusalem», 1811), «Исторические очерки» («Etudes historiques», 1831).
Цель исследования заключается в выявлении индивидуальной жанровой модели романтических мемуаров Шатобриана в контексте жанровой системы и художественного языка романтизма, определении своеобразия их поэтики. Проблемы рассматриваются в контексте историко-литературной эволюции, что позволяет установить место «Замогильных записок» в истории мемуарно-автобиографических жанров. Для этого в работе показаны истоки, ключевые этапы эволюционного движения, которое завершается книгой Шатобриана «Замогильными записками».
В задачи работы входит:
определение основных этапов становления жанра в многообразии его реализаций от первичного синкретизма мемуарно-автобиографической литературы до автономизации жанровых образований и нового романтического синтеза, осуществленного Шатобрианом;
установление путей перехода в «Замогильных записках» от биографического «Я» к персонажу мемуаров как объекту «эстетического созерцания»: «замогильная» перспектива повествования, принцип отбора фактов собственной биографии, воссоздание внутреннего мира повествователя;
интерпретация специфики поэтического дискурса «Замогильных записок» как формы личностного освоения действительности в рамках эстетики романтизма: меланхолия, одиночество, пространственно-временная неукорененность как основные формы реализации отношения героя к миру; пейзаж как способ раскрытия внутреннего мира героя;
изучение категории времени как жанрообразующей в мемуарах Шатобриана и выделение различных уровней временных пластов, создаваемых автором;
Теоретико-методологоческую основу исследования составили труды А.Н.Веселовского по исторической поэтике, М.М.Бахтина, Л.Я.Гинзбург о мемуарно-автобиографической прозе, историко-литературные концепции национальных романтических систем (Н.Я.Берковский, А.В.Карельский, Н.С.Шрейдер, Л.А.Мироненко, Д.С.Наливайко, Ф.ван Тигем, К.Руа), работы по проблемам теории и истории мемуарно-автобиографических жанров (Ф.Лежен, Л.М.Баткин, Ж.Гюсдорф, А.Моруа), философской категории времени (Дж.Уитроу, Я.Ф.Аскин, А.Я.Гуревич, А.И.Джохадзе), теории художественного времени (М.М.Бахтин, С.Н.Бройтман), поэтике мифа (Е.М.Мелетинский). В работе используются методы сравнительно-исторического и типологического литературоведения, принципы поэтологического анализа, а также метод «close reading».
Научная новизна. В украинском литературоведении впервые ставится проблема художественной специфики «Замогильных записок» Ф.-Р. де Шатобриана как романтических мемуаров и исследуется художественный язык писателя в этом жанре. Анализ произведения расширяет научные представления об особенностях творческой манеры Шатобриана, уточняет вклад писателя в формирование романтического дискурса и дополняет разыскания, посвященные вопросам эволюции форм самовыражения индивида в литературе.
Научно-практическое значение полученных результатов. Материалы работы дополняют научное представление о литературном процессе в эпоху романтизма, включая в литературоведческий кругозор традиционно маргинальный жанр без которого, однако, литературная панорама эпохи была бы неполной. Материалы диссертации могут быть использованы при составлении учебных пособий по истории зарубежной литературы эпохи романтизма, а также при чтении общих курсов и спецкурсов по теории и истории романтизма, художественно-документальной литературы.
Апробация. По теме диссертации прочитаны доклады на научных семинарах кафедры мировой литературы и классической филологии Донецкого национального университета, межвузовских научных семинарах кафедр мировой литературы и классической филологии Донецкого национального университета и зарубежной литературы Днепропетровского национального университета. Результаты исследования апробировались в выступлениях на тематических конференциях в Одессе (1994), Днепропетровске (2004), на международных конференциях в Харькове (1994), Донецке (1996, 1998), Дрогобыче (1997), Шрейдеровских чтениях в Днепропетровском национальном университете (2004, 2005, 2006), межвузовской конференции молодых ученых в Донецке (2004, 2006), а также итоговых научных конференциях в Донецком национальном университете. Результаты работы отражены в 13 публикациях (из них 7 статьи в научных изданиях, 6 тезисы и материалы конференций).
Связь работы с научными программами и темами. Диссертация выполнена в рамках научной госбюджетной темы секции мировой литературы при кафедре мировой литературы и классической филологии ДонНУ №04-1вв//«Комунікативні властивості художньої прози», №государственной регистрации 0104U002149.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников, включающего 348 наименований, и приложений. Объем диссертации составляет 195страниц, 2 приложения размещены на 4 отдельных страницах.

[1] Сама принадлежность Шатобриана к романтизму не всегда представляется вполне очевидной. Как отмечает Л.А.Мироненко в автореферате диссертации «Жанрово-стилевые искания французского романтизма», «у світовому літературознавстві ранніх романтиків іноді відносять до передромантизму» [152; 10].

[2] [203] СерманИ.З. Два свидетеля своего времени Шатобриан и Карамзин; [176] ПарсамовВ.С. Проблема «Россия Запад» в мировоззрении декабриста М.С.Лунина; [164] МухинаГ.А. Франсуа-Рене де Шатобриан о закате французского дворянства; [163] МухинаГ.А Француз о французах: взгляд Шатобриана на ментальность своей нации.

[3] [180] ПочтаЮ.М. Романтизм: анализ мусульманского общества в свете социального идеала христианской цивилизации.

[4] [197] СахаровВ.И. Пророки романтизма (Гоголь и Шатобриан); [147] МильчинаВ.А. Об источниках цикла «Наполеон»; [136] МайофисМ. «Рука времен», «божественный Платон» и гомеровская рифма в русской литературе первой половины XIX века: Комментарий к непрочитанной поэме Н.И.Гнедича.

Список литературы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мемуары Шатобриана занимают особое место в истории европейской литературы. Это и итог эстетических, философских, нравственных исканий писателя, и образец романтического письма, романтического понимания мира и человека, и результат многовековой эволюции мемуарно-автобиографических жанров. Исследование произведения, которое автор создавал в драматизме смены эпох, становится особенно актуальным в наше время, на рубеже тысячелетий, когда пристальное внимание к наследию прошлого характеризует все сферы интеллектуальной деятельности. Это подтверждает и значительно оживившийся в последние десятилетия интерес к художественно-документальной литературе. Мемуары публикуют не только писатели, политики, деятели искусства, ученые, банкиры, теперь заметки «о времени и о себе» может оставить любой пользователь в Интернет-проекте «Живой Журнал». На фоне столь интенсивного развития современной мемуаристики становится очевидным, что практика создания текстов значительно опережает их теоретическое осмысление.
Анализ историко-литературного процесса показывает, что мемуарно-автобиографический жанр имеет длительную историю, на протяжении которой жанровая эволюция была непосредственно связана с изменением степени полноты и глубины раскрытия образа человека. От «Исповеди» Аврелия Августина до «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо пролег путь «из пространств внешнего мира во внутренние пространства человеческого сознания» [5, 58], который, как считал С.С.Аверинцев, характеризует весь процесс становления европейской культуры Нового времени. Занимая традиционно маргинальное положение в историко-литературном процессе, этот жанр, тем не менее, в своем развитии отразил кардинальные вопросы самовыражения индивида, осознания им своего места в мире и в истории. На протяжении всей своей истории жанр был очень восприимчив к общему движению литературного языка, сохраняя при этом преемственность языка собственного. Мемуарно-автобиографическая литература, находясь на периферии жанровых систем, не будучи ограничена нормами и правилами, стала своеобразной лабораторией, в которой проверялись темы, образы, художественные стили, становившиеся впоследствии неотъемлемой частью литературы художественной. Обратной стороной этого явления было проникновение в художественно-документальное повествование приемов изображения внутреннего мира человека, накопленных в художественной литературе. В результате эволюции понимания истории и человека в их взаимосвязи и взаимовлиянии индивидуальная биография стала тем материалом, через который могли быть представлены история, общество, эпоха.
Наряду с художественной литературой, хотя и очень специфично, мемуарно-автобиографический жанр воплотил меняющиеся представления о человеке, зафиксировал наиболее характерные для культурной реальности различных эпох способы самоизображения. В нем запечатлен процесс индивидуализации от изначальной нормативности к осознанию уникальности и неотменимой ценности каждого человека. На пути к постижению «Я» как «собственной бесконечной причины» [17, 178] индивид проходит ряд ключевых этапов, отличающихся друг от друга формой самосознания и, как следствие, способом самоописания. Для мемуарно-автобиографических жанров античности характерно самоопределение индивида по отношению к существующей модели гражданина, включающей в себя стандартный набор качеств и характеристик (Плутарх, Марк Аврелий). В христианской культуре появляется иная модель человека христианин, ответственный не только перед обществом, но, и в первую очередь, перед Творцом (Августин, Абеляр). Сопряжение себя с абсолютным моральным авторитетом, каковым для всякого христианина является Бог, и одновременно глубокое проникновение в собственное «Я» приводит к постижению внутренней противоречивости существа, стремящегося к совершенству и сознающего свое бессилие. Эпоха Возрождения формирует иной идеал, реализация которого связана с утверждением индивидуального своеобразия человека. Его воплощение потребовало от мемуаристов создания новых жанровых форм, расширения сферы бытования «Я», введения в пространство жизнеописания подробностей повседневной жизни, индивидуально маркированных фактов биографии (Монтень). Это движение может быть рассмотрено как первый цикл становления самосознания человека: гражданин христианин индивид. Дальнейшее развитие форм самосознания и самоизображения осуществляется по спирали, в соответствии с тем, как эволюционирует во времени смысловое наполнение уже существующих моделей. В классицизме античная модель полисного гражданина корректируется под влиянием идеологии абсолютизма, требовавшей от индивида иных, нежели античность, доблестей. Самоопределяясь, индивид относит себя к тому или иному «темпераменту», «характеру», социальной маске (Ларошфуко, Лабрюйер, Сен-Симон). Христианская модель человека, сложившаяся в Средневековье, дополняется в Новое время осознанием трагизма и непрочности человеческого существования, высоким чувством моральной ответственности. Понимание одновременной индивидуальности и социальности личности усугубляло изначально присущий христианской концепции человека дуализм (Паскаль). Эпоха Просвещения с ее культом автономного человека противопоставляет высокой норме классицизма образ «естественного человека» со свойственными только ему достоинствами и недостатками, который и являет собой подлинную норму (Руссо). Так в XVIII веке завершается очередной виток развития форм самосознания и подводится итог попыткам рационалистического разрешения проблемы человека. Романтики на новом уровне понимания личности соединят в мемуарно-автобиографических жанрах глубокий анализ личности с изображением общественно-значимых событий и явлений. Традиции романтического жизнетворчества выразились в сознательном моделировании личности в соответствии с литературными образцами. Результатом такого подхода к собственной биографии стало пересоздание в мемуарах авторского «Я» в соответствии с определенной эстетической моделью, формировавшейся в художественных произведениях самих писателей-романтиков.
Вершинным воплощением этих тенденций стали «Замогильные записки» Ф.-Р. де Шатобриана, в которых наиболее отчетливо проявились традиции мемуарно-автобиографической литературы предшествующих эпох и новое понимание искусства. В них синтетичность жанровой системы романтизма в сочетании с исконной гибридностью мемуарно-автобиографического жанра позволила показать человека во всем многообразии его общественных связей и духовных проявлений. Синтезировав опыт предшественников, Шатобриан совместил в образе героя мемуаров модели полисного человека и христианина, гражданина и естественного человека, но на принципиально ином, романтическом уровне. В «Замогильных записках» воплотилось присущее романтизму понимание неповторимости каждой отдельно взятой личности, уникальности индивидуального опыта, богатства и неисчерпаемости внутреннего мира человека. Не ощущая себя больше частью некого предустановленного целого, по отношению к которому необходимо самоопределиться, Шатобриан, напротив, устанавливает границы целого в соответствии с масштабами собственного «Я», расширяя его до пределов Универсума. Богатая событиями жизнь писателя преломилась в мемуарах, соединивших в себе жанровые признаки исповеди и дневника, путевых заметок и писем, автобиографии и хроники, но также и романа.
Образ сына века, созданный Шатобрианом в «Рене», прочно слился с самим автором мемуаров, однако в «Замогильных записках» эволюция автобиографического героя, в отличие от героев художественных произведений писателя, осуществляется в тесной связи с эпохой, с социумом, с историей и культурой. Парадоксально и в то же время очень последовательно в них воплотился романтический дуализм. Биографическое «Я», биографический герой имеет свою определенность, которая выражается в конкретике времени, социального происхождения, событийного ряда, иначе в документальности. Вместе с тем, жизненная конкретика вплетается в художественно преображенную действительность. Мир, воссозданный в мемуарах, конкретен и романен одновременно. Само литературное творчество становится эпизодом реальной авторской биографии, а та, в свою очередь, основой литературного творчества.
Традиционные для «большой» литературы темы (меланхолия, одиночество, прогулка) и образы (море, корабль) в индивидуальном художественном языке Шатобриана получают новизну и ту многозначность, которая отличает всю его творческую систему, строящуюся на понимании сложности человеческого «Я», времени и пространства. В художественном мире «Замогильных записок» море, камень, свет равно конкретны и символичны, традиционные оппозиции «жизнь-смерть», «колыбель-могила», «море-скала», «дом-изгнание», не переставая быть антитетичными, воспринимаются как части одного Универсума космоса, в котором личность существует и которым сама является.
Шатобриан открывает, задолго до Пруста, своеобразный закон перспективы восприятия себя, событий с разных точек, сквозь призму прожитых лет. Он переносит в документальное повествование символический дискурс, когда «Я» реальное становится не только символом эпохи, но и реализацией личного мифа. Писатель, стоящий у истоков французского романтизма, осуществил сложный процесс перехода от одной творческой системы к другой. И язык классицизма, и язык сентиментализма в равной мере ощущаются в «Замогильных записках», выполняя функцию своего рода классического фундамента, но их соединение не эклектично. На основе синтеза всего опыта предшествующих литератур рождается новый художественный язык язык романтизма.
Несомненной заслугой Шатобриана можно считать и сформированное им новое понимание смысла истории и способа бытования в ней человека. В отличие от «Исповеди» Руссо, в которой исторический фон отсутствует, в «Замогильных записках» есть человек и его эпоха XIX век во Франции. Личная судьба оказывается неотделимой от судьбы своей страны и всего мира, влекомых бурным революционным потоком к неведомому берегу. Разрушение патриархального прошлого, гигантский исторический разлом, вызванный революцией, входят составной частью в жизнь героя мемуаров, превращая его из автобиографического героя в символический персонаж, делая универсальным его исторический опыт. Автор мемуаров решает две равные по значимости задачи: стремится воскресить утраченное время, восстанавливая и фиксируя события своей уходящей жизни, и в то же время, оказавшись в положении между удаляющимися друг от друга культурными эпохами, пытается, посредством индивидуальной памяти, обеспечить преемственность поколений, не дать прерваться их связи. Письмо приобретает сакральный смысл, создание мемуаров становится подобием магического ритуала, дающего возможность спасти от тлена дорогие сердцу воспоминания, а сами мемуары «храмом памяти». Опыт, который дифференцированно, фрагментарно присутствует у Августина (время-вечность, память), у Шатобриана предстает как основа самоидентификации индивида. Он создает универсальный образ человека во времени, избирая моделью самого себя, свою жизнь.
Шатобриан, безусловно, знаковая фигура в истории французской литературы XIX века. Проблемы, образы, мотивы его книг оживают в творчестве его младших современников романтиков. При этом его опыт оказался важным не только для своего времени, но и повлиял на литературу последующих эпох. С особой очевидностью на литературу экзистенциализма. Ощущение богооставленности, осмысленное как неустранимое одиночество человека это фактор, приближающий ницшеанское «Бог умер», шаг к экзистенциалистскому отчаянию XX века. В эпоху, которую переживаем мы, эпоху, характеризующуюся усилением интереса к религиозным учениям, Шатобриан открывается с еще одной стороны. Воспитанный на христианской культуре, прекрасно знающий поэтическое язычество Греции и Рима, он и здесь являет образец недогматического искания абсолютного Добра и абсолютной Истины.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. АбелярП. История моих бедствий // АвгустинА. Исповедь: АбелярП. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. С. 259-294.
2. АвгустинА. Исповедь // АвгустинА. Исповедь: АбелярП. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. С. 7-222.
3. Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 3-38.
4. АверинцевС.С. Плутарх и античная биография. М.: Наука, 1973. 280с.
5. АверинцевС.С. Судьба европейской культурной традиции в эпоху перехода от античности к Средневековью // Из истории культуры Средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 17-64.
6. Акройд. П. Лондон: Биография. М.: Изд-во Ольги Морозовой, 2005. 896 с.
7. Английская поэзия в русских переводах. М.: Прогресс, 1981. 686 с.
8. Античная лирика: Пер. с древнегреч. и лат. М.: Худож. лит., 1968. 624 с.
9. АроновР.А. Взаимоотношения пространства и времени и «пространства-времени» //Философские науки. 1972. № 4. С. 35-43.
10. АртемьеваТ.В. Случай Руссо: исповедь или эксгибиционизм? // Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова. СПб.: С.-Петерб. отделение Ин-та человека РАН, 1997. C. 61-67.
11. АскинЯ.Ф. Проблема времени и ее философское толкование. М.: Мысль, 1966. 200 с.
12. АуэрбахЭ. Мимесис. Изображение, действительности в западноевропейской литературе. М.: Прогресс, 1976. 554 с.
13. Байрон Дж.Г. Стихотворения // Собр. соч. В 3-х т. М.: Худож. лит., 1974. Т. 1. С. 25-141.
14. Бальзак О. де. О художниках // Собр.соч. в 15-ти т. М.: Худож. лит., 1955. Т. 15. С. 221-234.
15. БараховВ.С. В зеркале писательской мемуаристики //Русская литература. 1984. № 1. С. 90-106.
16. БаткинЛ.М. Итальянское возрождение в поисках индивидуальности. М.: Наука, 1989. 272 с.
17. БаткинЛ.М. Петрарка на острие собственного пера: Авторское самосознание в письмах поэта. М.: РГГУ. ИВГИ, 1995. 183 с.
18. БаткинЛ.М. Ради чего Абеляр написал свою автобиографию // Мировое древо. 1994. № 3. С. 25-57.
19. Батюшков Ф.Д. История западной литературы. М.: Товарищество Мир, б.г. Т. 2.
20. БахтинМ.М. Автор и герой в эстетический деятельности // Работы 20-х годов. К.: Next, 1994. С. 69-256.
21. БахтинМ.М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 273-280.
22. БахтинМ.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. литература, 1975. С. 234-407.
23. БелинскийВ.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 г. // Полн. собр. соч.: В 13-ти т. М.: АН СССР, 1956. Т. 10. С. 279-359.
24. БелыйА.А. Разговор о «Памятнике» // Режим доступа: http://www.ice.ru/pushkin/article1.
25. БельскаяЕ.А. «Гений христианства» Ф.-Р. де Шатобриана и французская идеологическая традиция конца ХVШ начала ХIX вв. // Традиция и взаимодействия в зарубежной литературе XIX XX вв. Пермь, 1988. С. 6-21.
26. БентМ. Течения или этапы? Еще раз о единстве романтизма // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 60-71.
27. БерковскийН.В. О романтизме и его первоосновах // Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1971. С. 5-18.
28. БерковскийН.В. Романтизм в Германии. Л.: Худож. лит., 1973. 567 с.
29. БогдановА.А. Мемуарная литература // Словарь литературоведческих терминов. М.: Просвещение, 1974. С. 205-206.
30. БодлерШ. Цветы зла. М.: Высшая школа, 1993. 511 с.
31. БореевЮ.Б. Системно-целостный анализ художественного произведения // Вопросы литературы. 1974. № 7. С. 119-142.
32. БрандесГ. Литература эмигрантов // Собр. соч.: В 20-ти т. СПб.: Просвещение Т. 5. С. 32-304.
33. БрандесГ. Романтическая школа во Франции //Собр. соч.: В 20-ти т. СПб.: Просвещение Т. 9-10.
34. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М.: РГГУ, 2001. 320 с.
35. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464 с.
36. ВайнштейнО.Б. Денди: мода, литература, стиль жизни. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 640 с.
37. ВайнштейнО.Б. Индивидуальный стиль в романтической поэтике // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 392-430.
38. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966. 403 с.
39. ВейманР. История литературы и мифология. М.: Прогресс, 1975. 344 с.
40. Верцман И.Е. Жан-Жак Руссо и романтизм // Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1971. С. 64-99.
41. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л.: Худож. лит., 1940. 648 с.
42. ВипперЮ.Б. О «семнадцатом веке» как особой эпохе в истории западноевропейских литератур // ХVII век в мировом литературном развитии. М.: Наука, 1969. С. 11-60.
43. ВипперЮ.Б. О разновидностях стиля барокко в западноевропейских литературах ХVII века // ВипперЮ.Б. Творческие судьбы и история. М.: Худож.лит., 1990. С.147-158.
44. ВипперЮ.Б. Поэзия барокко и классицизма // Европейская поэзия ХVII века. М.: Худож.лит., 1977. С. 5-28.
45. ВолковИ.Ф. Романтизм как творческий метод // Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1971. С. 19-63.
46. ВолодинЭ.Ф. Специфика художественного времени // Вопросы литературы. 1972. № 7. С. 132-141.
47. ВольпертЛ. Пушкин и Шатобриан // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение, III: К 40-летию «Тартуских изданий»/ Ред.Л.Киселева. Тарту, 1999. C.57-70.
48. ВольпертЛ. Русско-французские литературные связи конца XVIII первой половины XIX века // Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/volpert/chapters/toc.htm#ch2_11.
49. Галич О.А. Мемуари. Щоденники. Літературний портрет. Художня біографія // Галич. О.А., Назарець В.М., Васильєв Е.М. Теорія літератури. К.: Либідь, 2001. С. 333-337.
50. Гаспаров М.Л. Клерикальные жанры: [Латинская литература] // История всемирной литературы: В 9-ти т. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького. М.: Наука, 1984. Т. 2. С. 503-507.
51. ГейН.К. Время входит в образ //Изв. АН СССР. ОЛЯ. 1964. Т. XXIV. Вып. 5. С. 386-395.
52. ГейН.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст-74: Литературно-теоретическое исследование. М.: Наука, 1975. С. 213-228.
53. Гейне Г. Признания // Собр. соч. в 10-ти т. М.: Гослитиздат, 1959. Т. 9. С. 85-140.
54. ГетеИ.В. Поэзия и правда. М.: Худож. лит., 1969. 605с.
55. ГиллельсонМ.И. Статья Пушкина «О Мильтоне и Шатобриановом переводе «Потерянного рая»»// Пушкин. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1979. Т.9.
56. ГинзбургЛ.Я. Литература в поисках реальности. Л.: Сов. писатель, 1987. 397 с.
57. ГинзбургЛ.Я. О лирике. Л.: Сов. писатель, 1974. 408 с.
58. ГинзбургЛ.Я. О психологической прозе. Л.: Худож. лит., 1977. 464 с.
59. ГладковА. Мемуары окна в прошлое // Вопросы литературы. 1974. № 4. С. 122-129.
60. ГлясеА. Соблазнительные откровения (Пушкин и французская мемуарная литература) // Вопросы литературы. 1993. № 4. С. 54-68.
61. Гораций. Оды. Эподы. Сатиры. Послания. М.: Худож. лит., 1970. 479с.
62. ГроссманЛ. Пушкин и дендизм // Этюды о Пушкине. Москва/Петроград: Изд-во Л.Д. Френкель, 1923. С. 3-36.
63. ГрюнбаумА. Философские проблемы пространства и времени. М.: Прогресс, 1969. С. 200-564.
64. ГуревичА.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. № 3. С. 105-116.
65. ГуревичА.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. 318 с.
66. Гуревич П.С. Философия человека. М.: ИФРАН, 1999. Ч.1. 206 с.
67. ДалинВ.М. Историки Франции М.: Наука, 1981. 327 с.
68. ДаниловаИ.Е. О категории времени в живописи средних веков и Раннего возрождения // Из истории культуры Средних веков и Возрождения. М.: Наука, 1976. С. 157-174.
69. Даренський В.Ю. Специфіка художнього освоєння історії. Автореф. дис. канд. філософ. наук. К., 2001. 18 с.
70. ДеревнинаЛ.А. О термине «мемуары» и классификации мемуарных источников // Вопросы архивоведения. 1963. № 4. С. 32-38.
71. ДжохадзеА.И. К методологии исследования проблемы времени в искусстве и эстетике // Вопросы философии. 1983. № 1. С. 129-135.
72. ДидроД. Эстетика и литературная критика. М.: Худож. лит., 1980. 659 с.
73. ДмитриеваН.А. Краткая история искусств. М.: Искусство, 1989. 318 с.
74. ДолининА. Причуды гения // Иностранная литература. 1990. № 7. С. 201-204.
75. ДорошевичА. Миф в литературе ХХ века //Вопросы литературы. 1970. № 2. С. 122-140.
76. Европейская поэзия XIX века. М.: Худож.лит., 1977. 928 с.
77. Европейские поэты Возрождения. М.: Худож. лит., 1974. 735 с.
78. Европейский романтизм. М.: Наука, 1973. 506 с.
79. ЕлизаветинаГ.Г. «Последняя грань в области романа...» (Русская мемуаристика как предмет литературного исследования) // Вопросы литературы. 1982. № 2. С. 147-171.
80. ЕлизаветинаГ.Г. Становление жанров автобиографии и мемуаров // Русский и западноевропейский классицизм (проза). М.: Наука, 1982. С. 284-304.
81. ЕлистратоваА.А. Отношение романтиков к классическому литературному наследству // Европейский романтизм. М.: Наука, 1973. С. 90-127.
82. ЕмельяноваЛ.М. Исповедь как ступень самопознания человека // Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова. СПб.: С.-Петерб. отделение Ин-та человека РАН, 1997. C. 25-31.
83. ЖирмунскийВ.М. Английский предромантизм // Из истории западноевропейских литератур. Ленинград: Наука, 1981. С. 149-174.
84. ЖирмунскийВ.М. Поэзия английского сентиментализма // Из истории западноевропейских литератур. Ленинград: Наука, 1981. С. 125-148.
85. Зарубежная поэзия в переводах В.А. Жуковского: В 2-х т. М.: Радуга, 1985. Т. 2. 640 с.
86. Зенкин С.Н. Французский романтизм и идея культуры. М.: РГГУ, 2001. 144 с.
87. Зиновьев А.В., ЗиновьевА.А. Логос египетских Пирамид. Владимир: Покрова, 1999. 256 с.
88. ЗобовР.А. МостепаненкоА.М. О типологии пространственно-временных отношений в среде искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. С. 11-25.
89. ЗонинаЛ.А. Мемуары и антимемуары // Всесвіт. 1973. № 4. С. 137-146.
90. ЗонинаЛ.А. Тропы времени: Заметки об исканиях французских романистов (60-70-е гг.) М.: Худож. лит., 1984. 263 с.
91. ИвановВяч.Вс. Категория времени в искусстве и культуре ХХ в. // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. С. 39-67.
92. ИвашеваВ.В. Категории времени-пространства в литературах мира // Вестн. МГУ. Сер.7. Философия. 1982. № 5. С. 78-85.
93. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986. 336 с.
94. История французской литературы. М.: АН СССР, 1956. Т. 2. 731 с.
95. ИсуповК.Г. Исповедь: к определению термина // Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова. СПб.: С.-Петерб. отделение Ин-та человека РАН, 1997. C. 7-9.
96. Камю А. Миф о Сизифе // КамюА. Счастливая смерть. М.: Фабр, 1993. С. 471-552.
97. Кардин В. Только он может рассказать об этом // Вопросы литературы. 1974. № 4. С. 72-80.
98. КарельскийА.В. Вызревание романтических идей и художественных форм в период Первой республики и Империи. Сталь. Шатобриан. Сенанкур. Констан // История всемирной литературы. М.: Наука, 1989. Т. 6. С. 146-153.
99. КарельскийА.В. Метаморфозы Орфея. М.: РГГУ, 1998 297 с.
100. КарельскийА.В. Революция социальная и революция романтическая // Вопросы литературы. 1992. № 2. С. 187-226.
101. КатанянВ. О сочинении мемуаров // Новый мир. 1964. № 5. С. 76-89.
102. КерлотХ.Э. Словарь символов. М.: REFLbook, 1994. 608 с.
103. Клейн И. Поэт-самохвал: «Памятник» Державина и статус поэта в России XVIII века // НЛО. 2004. № 65 // Режим доступа: http://www.nlo.magazine.ru/scientist/121.html
104. Коваль М.Л. Время в литературе // Литературная учеба. 1979. № 5. С. 213-215.
105. Коган П.С. Очерки по истории западно-европейской литературы. М.: Сов. наука, 1941. Т. 2. 320 с.
106. Коган П.С. Теория культуры: Учеб. пособие. Екатеринбург.: Изд-во УрГУ, 1993.
107. Кожина Е.Ф. Романтическая битва. Очерки французской романтической живописи. Л.: Искусство, 1969. 271 с.
108. Копыстянская Н.Ф. Понятие жанр в его устойчивости и изменчивости // Контекст. 1986. М.: Наука, 1987. С. 178-204.
109. Кораллов М. Опыт нажитый, опыт осознанный // Вопросы литературы. 1974. № 4. С. 46-62.
110. КорманО.Б. Практикум по изучению художественного произведения. Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1978. 89 с.
111. КрасновГ.В. Мемуары как источник изучения психологии творчества // Психология процесса художественного творчества: Сб. статей. М.: Искусство, 1980. С. 84-93.
112. КривушинаЕ.С. Поэтика романтической прозы. Иваново: ИвГУ, 1988. 49 с.
113. Ксенофонт. Анабасис. М.-Л.: АН СССР, 1951. 297 с.
114. КузнецоваИ.А. Французский портрет эпохи романтизма // Проблемы романтизма. М.: Искусство, 1971. С. 119-138.
115. КуркинА. Столетняя война 1338 1471 гг. // Para-bellum. 2001. № 17 // Режим доступа: http://www.vzmakh.ru/parabellum/n9_s1.shtml.
116. Ла-БартФ. де. Литературное движение на Западе в первой трети ХІХ столетия. М., 1914. 2, Х, 3, 245 с.
117. Ла-БартФ. де. Послесловие // Шатобриан Ф.-Р. Атала. Рене. М.: Камея, 1992. С. 85-91.
118. Ла-БартФ. де. Шатобриан и поэтика мировой скорби во Франции. В конце XVIII и в начале XIX ст. К., 1905. 482 с.
119. ЛабрюйерЖ. де. Характеры, или Нравы нынешнего века. М.-Л.: Худож. лит., 1964. 415 с.
120. ЛарошфукоФ. де. Мемуары. Максимы М.: Наука, 1993. 284 с.
121. ЛевицкийЛ. Где же предел субъективности? // Вопросы литературы. 1974. № 4. С. 101-116.
122. ЛевицкийЛ. Мемуары //Краткая литературная энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1967. Т. 4. С. 759-762.
123. ЛеженФ. В защиту автобиографии // Иностранная литература. 2000. № 4. С. 108-122.
124. ЛейдерманН.Л. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70 гг. Свердловск: Средне уральское книжное Изд-во, 1983. 254 с.
125. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 2-х т. М.:Худож. лит., 1970. Т. 1. 768 с.
126. ЛитвиненкоН.А. Французский исторический роман первой половины XIX века: эволюция жанра. М.: Изд-во УРЛО, 1999. 165 с.
127. Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М.: Изд-во МГУ, 1980. 624 с.
128. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: Изд-во МГУ, 1980. 639 с.