ПОЭТИКА РОМАНТИЧЕСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА : «СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ» ВИКТОРА ГЮГО

Краткое описание

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ПОСТОВАЯ НАДЕЖДА СЕРАФИМОВНА

УДК 82’0 : 82-31

ПОЭТИКА РОМАНТИЧЕСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА : «СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ» ВИКТОРА ГЮГО

10.01.06 теория литературы

Диссертация на соискание ученой степени кандидата
филологических наук

Научный руководитель
доктор филологических наук, профессор
Людмила Андреевна МИРОНЕНКО

Донецк 2002

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

ГЛАВА 1. ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ФРАНЦУЗСКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО РОМАНА ЭПОХИ РОМАНТИЗМА И
ЕГО НАЦИОНАЛЬНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
1.1 . Самобытность национального движения к жанру 17
1.2 . Проблемы нового художественного языка в раннем
французском романтизме 22 1.3. Полемика французских писателей с романом вальтер-
скоттовского типа 31
1.4. Характер интерпретации Средневековья как примета
национального своеобразия исторического романа 46
ГЛАВА 2. РОМАН В.ГЮГО «СОБОР ПАРИЖСКОЙ БОГО -
МАТЕРИ» : АВТОРСКОЕ СОЗНАНИЕ И ОСОБЕННОСТИ
ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВОПЛОЩЕНИЯ 59

ГЛАВА 3. СТРУКТУРА СЮЖЕТА И СИСТЕМА ОБРАЗОВ В
« СОБОРЕ ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ » : СИНТЕЗ
ЖАНРОВЫХ ЯЗЫКОВ 94

ГЛАВА 4. ТРАНСФОРМАЦИЯ МИСТЕРИАЛЬНЫХ МОТИВОВ
И ОБРАЗОВ В РОМАНЕ В.ГЮГО «СОБОР ПАРИЖСКОЙ
БОГОМАТЕРИ » 133

ВЫВОДЫ 167

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 172

ВВЕДЕНИЕ

Жанрология один из активно разрабатываемых аспектов современной науки о литературе. Роман с его специфической природой, открытой всем родо-видо-жанровым языкам (единственный, по М.М.Бахтину, становящийся, «неготовый» жанр) закономерно занял центральное место в жанрологических исследованиях. Наиболее продуктивным для изучения романа и сегодня остается вклад М.М.Бахтина [15;16;17;18], во многом определивший современный уровень философско-эстетического осмысления жанра, саму методологию его изучения. При этом не все исторические типы жанровой формы романа, не все его тематические и структурные разновидности изучены в достаточной мере и учтены в теоретических концепциях. Романтический тип романа многими исследователями (В.В.Кожинов [99], В.А.Богданов [27], А.С.Дмитриев [71], Н.Д.Тамарченко [176], А.Я.Эсалнек [205] и др.) не выделяется в качестве особого этапа развития жанра, в сравнении с романом реализма ему отведена незначительная роль. Эта ситуация в жанрологии проанализирована Л.А.Мироненко [125] как достаточно парадоксальная. Исследователь подчёркивает, что впервые роман в универсальности его жанровых возможностей теоретически осмыслен именно романтиками. Речь идет о чрезвычайно важном этапе самоосознания жанра, по сути, определившем взгляд на него в современной теоретической мысли. Так, представление о пластичности, «неготовости» жанра, сама общепризнанная сегодня идея романа как особого образования, допускающего соединение эпического, лирического, драматического начал, возникли именно в эпоху романтизма. На этом этапе происходит самоопределение художника в своей сущности свободного творца самоопределение, оттеснившее идею канона и нормы. Философско-эстетические прозрения, преломляясь в художественной практике, кардинально изменили облик романа. Вместе с тем романтический роман как особая эстетическая целостность, реализующая эти идеи, как особый этап развития романого мышления, освоен пока недостаточно. По сути, его изучение в качестве теоретической проблемы началось только в 8090-е гг. XX века. В это время появился ряд специальных исследований о романтическом романе (работы М.Б.Ладыгина [105], Н.А.Литвиненко [110], Л.А.Мироненко [127], Ф.П.Фёдорова [191], Д.Л.Чавчанидзе [200]). Работы последних лет уже позволяют выстроить жанровую систему романтического романа. Сегодня как важнейшие его разновидности выделяются исторический и личный роман [78;126].

Специальное изучение исторического романа как жанра, возникшего именно в романтическую эпоху, имеет, на первый взгляд, более длительную историю. В западноевропейском и отечественном литературоведении уже в конце XIX-первой половине XX века появились солидные исследования Л.Мэгрона [241], Д.Лукача [114], И.М.Нусинова [142] и др. В 50-70 годы выходили работы Б.Г.Реизова [160;158], С.А.Орлова [146], А.А.Бельского [20;23]. Историческому роману романтизма посвящает отдельную главу своей изданной в 1982 году книги М.Б.Ладыгин [105]. Вместе с тем в исследованиях прошлых лет акцентированы не столько поэтологические особенности жанра, сколько его проблемно-тематическая определенность. Эта определенность преимущественно прояснялась в сопоставлении с единственной моделью вальтер-скоттовской и поэтому, думается, изучена односторонне. Мало учитывались национальные истоки жанра, определяющие специфику его вариантов.[1] Не решен вопрос типологии исторического романа эпохи романтизма. Данное обстоятельство отмечают и зарубежные исследователи. По справедливому замечанию В.Малиновски [242], читательский интерес к жанру пока опережает исследовательский . При этом сегодня в украинском и русском литературоведении уже

[1] Исключение составляют работы Н.А.Литвиненко, появившиеся в конце 90-х гг. XX века (см., в
частности: Литвиненко Н.А. «Французский исторический роман первой половины XIX века: эволюция жанра». М., 1999).
созданы обобщающие работы о советском историческом романе XX века [5].Предметом специального рассмотрения был исторический роман в литературах социалистических стран Европы [87]. Западноевропейскому и американскому роману периода после второй мировой войны посвящена вышедшая в 1989 году книга А.Г.Баканова [12]. Жанровые модификации современной украинской и хорватской исторической прозы анализирует в своем диссертационном исследовании Д.Пешорда [149].
Что касается исторического романа романтизма, то в течение долгого времени как почти единственная модель исторического романа эпохи воспринималась романистика Вальтера Скотта. В ходе последних десятилетий анализ жанрового своеобразия романистики В.Скотта углублялся. Можно проследить движение от изучения проблемно-тематических аспектов жанра (разделы книги С.А.Орлова [146]) к выявлению особенностей повествовательной формы, композиции, концепции героя и структуры конфликта (работы Б.Г.Реизова [157], А.А.Бельского [22], М.Б.Ладыгина [105], Р.Багрий [11] и др.). В отношении других национальных вариантов жанра длительна традиция тесно увязывать их рассмотрение с художественной моделью романа того же В.Скотта, черты которой находили в творчестве исследуемого художника. Так, во Франции фундаментальный труд Л.Мэгрона «Исторический роман в эпоху романтизма» [241] с характерным подзаголовком «Эссе о влиянии Вальтера Скотта» (первое издание 1898 , второе 1912 год) поставил все достижения исторической мысли Х1Х столетия (и художественной, и научной) под знак воздействия «шотландского чародея». Книга Л.Мэгрона в течение полувека оставалась наиболее основательным исследованием о жанре французского романтического исторического романа. Монография Б.Г.Реизова «Французский исторический роман эпохи романтизма» [160] и раздел «Исторический роман 20-х годов» его же книги «Французский роман ХIХ века»[161] существенно дополнили изучаемую проблематику, дали ей новое освещение: здесь собран громадный фактический материал, касающийся дискуссии о жанре исторического романа во французской литературной критике 1820-х годов, проанализировано диалектическое единство правды и художественного вымысла в структуре жанра. Исследователь подчеркивает, что раздумья о нравственном смысле истории самая «болевая точка» исканий романистов, обратившихся к историческому материалу. В монографии дана детальная характеристика произведений, ставших этапами жанровой эволюции. Но при этом в ней не акцентированы вопросы поэтики как совокупности эстетически действенных особенностей художественного текста эта проблема в 50-60-е годы практически не затрагивалась.
Ощущение недостаточности наших знаний о французском романтическом историческом романе возникло в 1990-е годы, о чем свидетельствуют работы Н.А.Литвиненко, в особенности, ее монография «Французский исторический роман первой половины ХIХ века: эволюция жанра» [111]. Это исследование вносит существенные коррективы в концепцию жанра, начиная с вопроса о генезисе исторического романа во Франции. Исторический роман в его эволюции помещен в нарратологический дискурс, что дает возможность увидеть в анализируемом жанре то, что присуще языку литературы эпохи, и то, что свойственно только этой форме. Впервые поэтика жанра соотнесена с процессами мифологизации, определенной как «конститутивный принцип функционирования исторического мышления в Х1Х веке, структурирования различных модификаций жанра исторического романа» [109, 97].
Решительное обновление в концепции Н.А.Литвиненко существующих представлений о жанре, дифференциация созданных в первой половине XIX столетия жанровых разновидностей более чем своевременны и намечают пути дальнейшего научного поиска.
Предметом анализа в литературоведческой науке почти никогда не становился сам характер художественного освоения истории, хотя эта проблема уже привлекала внимание историков [8;84] и культурологов [69]. Необходимо подчеркнуть, что художественное освоение истории впервые осознано как философская и эстетическая задача именно романтиками в XIX веке. В этом смысле обращение к роману В.Гюго «Собор Парижской Богоматери»(1831), которому в нашей науке пока не посвящено ни одной монографии, является актуальным: этот роман предстаёт вариантом размышлений над такой задачей и вариантом её решения. Творчество Гюго крупнейшего романиста-историка во Франции XIX столетия изучалось долгое время и у нас, и за рубежом, но исследователи не выделяли созданный им тип исторического романа как теоретическую проблему. В.Гюго, участвуя в формировании национальной традиции жанра, представленной в эпоху романтизма романами Виньи, Мериме, Бальзака, Дюма, создал в своём творчестве специфическую разновидность романа, оказавшуюся продуктивной и в XX веке. «Собор Парижской Богоматери» В.Гюго по способу изображения истории и созданной в нем системе художественных принципов не только открывает новый период творчества писателя, но и принадлежит к особому этапу эволюции жанрового мышления.
Библиография работ о Гюго, написанных за последние два столетия, необычайно обширна. Исчерпывающий и системный её обзор сегодня потребовал бы коллективных усилий. Он мог бы стать материалом специального исследования, располагающегося на стыке разных дисциплин (источниковедения, текстологии, библиографии, истории литературной критики и др.). Нимало не претендуя на такую исчерпанность, выделим всё же в исследованиях о творчестве Гюго основные подходы к рассматриваемой проблеме.
В XIX- начале XX вв. Ф.Батюшков [88], А.Кирпичников [98], Ф.де Ла Барт [104], Г.Брандес [30], Г.Лансон [235], создавая картину французского романтизма, включали в неё творчество Гюго как один из наиболее важных компонентов такой картины. Они заложили основу дальнейшей интерпретации как феномена романтизма, так и внутри него индивидуальной художественной системы Гюго.
В советской науке с первых же десятилетий её формирования произведения Гюго являлись эталоном «прогрессивного» романтизма. Долгое время изучение творческого наследия писателя было отмечено некоторой идеологизацией, затронувшей даже лучшие работы. Это касается и монографии Д.Д.Обломиевского «Французский романтизм» [145], и соответствующих разделов второго тома академической «Истории французской литературы», написанных Е.М.Евниной. В 60-70-е годы появились статьи А.И.Белецкого [26], В.Г.Матвиишина [118], монографии М.С.Трескунова [183], Н.И.Муравьёвой [134], С.Р.Брахман [31], И.В.Мешковой [121], Е.М.Евниной [75], Д.С.Наливайко [137]. В этот период положено начало исследованиям в области стиля Гюго (Е.М.Евнина), возникает интерес к жанрологическому аспекту творчества писателя (Е.М.Евнина, Д.С.Наливайко). Работа С.Р.Брахман «Отверженные» Виктора Гюго» (1969) первая в советской науке монография, посвященная отдельному произведению писателя. Но при том, что В.Гюго не был обойдён вниманием литературоведов, находился в числе «изученных» писателей (к упомянутым выше работам необходимо добавить предисловия, послесловия и комментарии к изданиям произведений Гюго, выходившим в советский период на украинском и русском языках большими тиражами), сегодня обнаруживаются немалые лакуны и недочёты в характере этой изученности. Современные аспекты трактовки индивидуальной художественной системы Гюго намечены в статьях А.В.Карельского [94;96], в том числе в опубликованных в VI томе «Истории всемирной литературы» [92] (тезис об «эпическом» характере романтизма Гюго), В.А. Лукова [115] в энциклопедическом издании «Зарубежные писатели» (исследователь пишет о необходимости создания такой концепции творчества Гюго, которая учитывала бы изменения в трактовке романтизма), Д.С.Наливайко (концептуальная статья в учебнике «Зарубіжна література ХІХ сторіччя. Доба романтизму» [139]). Кроме того, 80-90-е годы ХХ века ознаменованы своеобразным возвращением к проблемам, поднимавшимся в прежние десятилетия. Очевиден такой возврат к интерпретации темы революции в творчестве Гюго, разрабатывавшейся начиная с 20-х годов [91;142]; о «возвращении» свидетельствует монография Т.Н.Мининой о романе «Девяносто третий год» [124]; этому же роману посвящено специальное исследование М.С.Трескунова [184] и диссертационная работа Г.А.Пустынниковой [154]. Возникают новые аспекты востребованности наследия В.Гюго в 1997 году И.Дзюба публикует пространную статью «Тарас Шевченко и Виктор Гюго» [70]. Тем не менее, собственно поэтикой Гюго в украинском и русском литературоведении занимались пока недостаточно. Если воспользоваться определяемым С.Н.Зенкиным «жанровым» разграничением трёх типов анализа текста: комментарий (история появления данного текста и его контекст), интерпретация (предполагающая разбор текста, часто ангажированный) и поэтика (типология художественных форм и ситуаций дискурса)[80], то приходится констатировать, что отечественное гюговедение прошлых десятилетий во многом тяготеет к первым двум типам. При этом именно третий тип анализа справедливо считается областью научной теории литературы и исторической поэтики («теории истории литературы»). Новые подходы к изучению романного мышления (работы Н.С.Лейтес [108], А.В.Михайлова [131], Н.Т.Рымаря [162;163], Н.Д.Тамарченко [176;177] и др.), новый уровень понимания романтической эстетики эти обстоятельства, отличающие современное литературоведение, не всегда определяют характер изучения творчества отдельных писателей.
Особенно это касается ключевых фигур, обязательных, «школьных» авторов. Сегодня ощущается разрыв между уровнем современной интерпретации художественного наследия, связанного с малоизученными именами и явлениями литературного процесса (работы А.В.Карельского [93] о немецкой драме эпохи романтизма, Л.А.Мироненко [127], А.В.Карельского [95] о французском романтизме), и сложившимися в предшествующий период концепциями индивидуального творчества крупнейших художников, таких как Гюго, Гейне, Жорж Санд, Флобер.
На наш взгляд, Гюго, как это ни парадоксально, недостаточно изучен именно как романтический художник и создатель романтического исторического романа. Вопрос об отличительных особенностях созданной Гюго жанровой разновидности исторического романа, насколько нам известно, не получил ещё должного освещения и во французском литературоведении. При этом интерес к Гюго во Франции неизменен. Задуманная французскими учёными в 1980-е годы серия «Виктор Гюго» ставит целью анализировать уже имеющийся опыт: помимо новых публикаций, здесь уделяется внимание ретроспективным библиографиям (такая библиография работ о романе «Девяносто третий год» помещена в первом сборнике серии, выпущенном в 1984 году). Давняя и по-прежнему авторитетная традиция связана во Франции с информативными и аналитическими возможностями биографической литературы. Биографический метод со времён Сент-Бёва популярен во Франции, и изучение творчества Гюго не составляет здесь исключения. Книги А.Барбу, П.Фуше, П.Флотта, А.Лебертона, Ж.Делаланда, П.Одиа и др. весомый вклад в гюговедение. На русский и украинский язык переведена написанная А. Моруа романизированная биография «Олимпио, или жизнь Виктора Гюго» [132].
Помимо биографической критики, во Франции существует немалый пласт исследований, посвящённых специфике художественной системы Гюго. Широко представлена жанрология творчества писателя, разного рода компаративистские (как диахронические, так и синхронические) аспекты изучения различных сторон наследия Гюго. Много исследований посвящено его поэзии, здесь проблемно-тематический диапазон особенно значителен (А.Глозер, Б.Гюйон, К.Жели, Э.Гюге, А. ле Дю, М.Робертсон, И.Гоэн и др.). Достаточно хорошо изучена драматургия писателя (роботы Ж.Годона, С.Шаин, П. и В.Глашана, Г.Гюги и др.). Специальная литература о Гюго разнообразна как в жанровом отношении (от беллетризованных эссе до скрупулёзных статистических подсчетов, производимых в словаре писателя), так и в плане методологии исследования. Здесь явную оппозицию друг другу составляют марксистское литературоведение (Л.Арагон, «Виктор Гюго поэт-реалист»; Ф. Бонт, «Рыцарь мира»; А.Вюрмсер, «Девяносто третий год») и психоаналитические штудии (Г. Гюги, «Драмы Виктора Гюго, объяснённые посредством психоанализа»; Ш. Бодуэн, «Психоанализ Виктора Гюго»).
Для изучения романтической поэтики Гюго особый интерес представляют фундаментальные исследования П.Альбуи [209;210]. В работе «Мифотворчество Виктора Гюго» П.Альбуи анализирует мифотворческий потенциал важнейших идей и образов, созданных писателем. Исследователь связывает мифологизирующую тенденцию в творчестве Гюго с обновлением всей эстетической и философской ориентации литературы нового века. Антропоморфизация бытия, воссоздание и пересоздание персонажей-мифов идеи-ключи, предложенные П. Альбуи для интерпретации поэтических циклов и всего диапазона творчества писателя под единым углом зрения.
При всём том, в обширном и удовлетворяющем, казалось бы, самые разные научные запросы спектре работ о Гюго есть лакуны. Что касается романтического романа Гюго, то в литературоведческом восприятии (и у нас, и во Франции) этот роман как особый жанровый феномен находится как бы «в тени» романа классического реализма романа Стендаля и Бальзака.
Примечательно, что в рамках фундаментальной коллективной монографии «Victor Hugo» (1967) сами эти аспекты «Гюго-романист» и «Гюго-романтик» как бы разведены, рассмотрены в отдельных исследованиях (статья «Le romancier populaire» Р. Икора [232] и «Le Romantique» П. Моро [245]).
При всём разнообразии имеющихся сегодня компаративистских штудий (Л.Гиар, Л.Селье, Ш.Дедейан, М.Лебретон-Савинье и др.), сопоставительный анализ художественных принципов Гюго как исторического романиста с явлениями той же жанровой природы ещё ждёт своего воплощения. Разумеется, в монографиях, посвящённых целому направлению (П. Мартино [243], М. Рэмон [250], Ф. ван Тигем [259] и др.) такие сопоставления встречаются, но они не развёрнуты. Некоторая недооценка вклада Гюго в развитие жанра исторического романа связана с давней, но всё ещё авторитетной книгой Л. Мэгрона «Исторический роман в эпоху романтизма». В ней раздел, посвящённый «Собору» В.Гюго, открывается словами о начинающемся упадке жанра. Согласно Мэгрону, живописность в «Соборе» упразднила анализ, бывший исторический роман почти стал оперой. Р.Икор в своей работе 1967 года подчёркивает, что «Собор» «вписывается в традицию без подлинного новаторства, не предвещает будущего, не кажется даже предчувствующим его» («qui s’inscrit dans la tradition sans veritable innovation, qui n’annonce pas l’аvеnir, qui ne semble meme le pressentir» [232,136]).
Опубликованные в 80-е годы статьи о «Соборе» французских исследователей (К.Бернар, «От архитектуры к литературе: парижская топография в «Соборе» В. Гюго» [219]; Г.Тальон, «Собор»: Храм во вселенной Гюго» [258]) при всей точности и тонкости отдельных наблюдений, не ставят задачи целостного анализа текста и изучения жанровой концепции, принадлежащей Гюго как романисту-историку.
В представленной работе поэтика жанра романтического исторического романа рассматривается в связи с вопросом национального своеобразия жанровых вариантов. Это, на наш взгляд, закономерно, так как проблема национальной специфики литературы во всей своей полноте как проблема исторической поэтики осознаётся именно в эпоху романтизма. В работе ставится задача выделить эстетические и поэтологические категории, определяющие национальное своеобразие французского исторического романа. «Собор Парижской Богоматери» В.Гюго выдвигается в центр исследования и как уникальный опыт жанра, и как выразительная художественая реализация тенденций, составивших национальный характер исторического романтического романа во Франции. Выделенные аспекты своеобразия французского варианта жанра диктуют логику дальнейшего анализа. Подчёркнуто субъективный характер осмысления истории во французском романе ставит во главу угла поэтику автора как художественное воплощение этой жанровой доминанты. Образ автора в «Соборе» определяет структуру повествования, являющуюся, в свою очередь, основой романного хронотопа (по А.Я.Эсалнек, основа хронотопа повествовательная структура со всеми её особенностями). С образом автора и пластами авторской речи в романе Гюго связана историософская концепция произведения, проявившаяся в развёртывании художественного целого, обусловившая глубинный, скрытый план сюжета и образов романа.
Представленное исследование учитывает интересы исторической поэтики, изучающей в генетическом и типологическом ключе свойственное той или иной эпохе развитие художественных приемов, жанров, других категорий. Вместе с тем избранная стратегия анализа предполагает размещение работы в плоскости частной поэтики, позволяющей, как пишет М.Л.Гаспаров, создать модель индивидуальную систему «эстетически действенных свойств произведения» [113, 296]. Речь не идет, разумеется, о сугубо эмпирическом, оторванном от сущностных литературоведческих задач описании. На современном этапе частная поэтика, на наш взгляд, сближается с герменевтикой и с необходимостью дать по возможности наиболее адекватную авторскому замыслу интерпретацию и прочтение художественного текста.
Предметом нашего исследования является роман В.Гюго «Собор Парижской Богоматери» («Notre-Dame de Paris») как феномен романтической культуры и фундамент последующей исторической прозы писателя. В необходимый для анализа сопоставительный и типологический ряд включены романы предшественников и современников Гюго В.Скотта, А. де Виньи, П.Мериме, О. де Бальзака, А. Дюма, П.-А. Понсона дю Террайля и др. Используются документы литературно-критической мысли эпохи (трактаты, статьи, рецензии, авторские предисловия к романам, касающиеся проблем исторического жанра).
Объект исследования: поэтика «Собора Парижской Богоматери» В.Гюго как романтического исторического романа.
Цель исследования заключается в изучении и интерпретации «Собора» в контексте своеобразной «триады»: романтизм романтический исторический роман созданный В.Гюго вариант жанра. Такая интерпретация предполагает углубление представлений о жанровой системе романтизма, определение национального своеобразия французского романтического исторического романа и осмысление специфики романтической поэтики исторического романа Гюго.
В задачи работы входит выявление и интерпретация в поэтике романа В.Гюго «Собор Парижской Богоматери» общеромантического, национально-своеобразного и индивидуально-творческого начал. Специально выделены следующие вопросы:
- уяснение способа конституирования образа автора в художественной системе В.Гюго как определяющего целостность произведения, его жанровую доминанту;
- анализ культурных языков различных эпох в «Соборе» (античность,
городская и клерикальная культура Средневековья и др.) в их взаимодействии с сюжетом и структурой образов персонажей в романе;
-интерпретация художественного целого «Собора» как особого эстетического варианта постижения истории.
Теоретико-методологическую основу исследования составили труды А.Н.Веселовского по исторической поэтике, теоретико- и историко-литературные концепции национальных романтических систем (Н.А.Берковский, А.В.Карельский, Ю.В.Манн, Л.А.Мироненко, Д.С.Наливайко, П.Альбуи, П.Мартино, Ж.-П.Ришар, К.Рой, Ф.ван Тигем), работы по проблемам теории и истории романа (М.М.Бахтин, Д.В.Затонский, Н.С.Лейтес, Н.Т.Рымарь, Б.А.Успенский, Н.Д.Тамарченко), теории художественной целостности (М.М.Гиршман) и теории автора (В.В.Виноградов, Б.О.Корман, Н.Т.Рымарь). В данной работе используются метод целостного анализа литературного произведения, сравнительно-исторический и типологический метод, методика «close

Список литературы

ВЫВОДЫ

Уже на этапе раннего романтизма во Франции, в трудах Шатобриана, Констана, Балланша, Жубера и др. сформировались идеи, опережающие художественные открытия В.Скотта. При этом в эстетике ранних романтиков, как и позже, категория жанра не выдвигалась в центр: ощущение необходимости выработки нового художественного языка мыслилось как общелитературная проблема. Ф.- Р. де Шатобриан в «Гении христианства», не задаваясь целью осуществить жанровую реформу, находит в то же время почву для нового романтического мифологизма как обновления всей эстетической и философской ориентации литературы нового века. Шатобриан пишет о преимуществах истории нового времени перед историей классической древности, поднимает проблему «местного колорита», пока еще не названную. Он отмечает пристрастие французов к мемуарам, вытеснившим другие виды исторических сочинений во Франции, подчеркивая тем самым эгоцентрический подход к осмыслению истории как национальную особенность.
Эстетическая мысль Б.Констана (статья «Размышления о трагедии») связана с проблемами драматургии, но намечаемые перспективы обновления трагедии совпадают с жанровыми интенциями эпического произведения, создаваемого на материале истории, отмеченного несомненным влиянием театральной эстетики и трагедийной художественности.
Соединение трагедийного и личностного начал в осознании истории органично для французской культуры, впитавшей традицию героико-патетической трагедии классицизма, где личность, часто историческая, находилась в центре драматического конфликта.
Акцентированные в теоретических суждениях, субъективный и трагедийный пафос связаны также с драматизмом национальной истории конца XVIII начала XIX веков. Множество личных катастроф определяет глубоко индивидуальный характер переживания «романа с историей».
С раннеромантическим этапом, еще не ведавшим о «вальтер-скоттовской» модели, перекликаются размышления создателей исторического романа эпохи романтизма А. де Виньи, В. Гюго, П. Мериме, О. де Бальзака, а также их современника Стендаля. Самую высокую оценку на французской почве получает драматизация романа, осуществляемая Скоттом. Драматизация созвучна национальному запросу, приверженности к театральной эстетике, отличающей французскую культуру. Но если у Скотта этот прием существенно увеличивал роль диалога, обеспечивал развертывание сюжета в «разнообразных правдивых картинах» (Гюго), то есть оказался связан преимущественно со структурой романа, то для французских писателей он приобретает еще и мировоззренческое значение. Недавний драматичный опыт революций и войн, сама атмосфера эпохи приводит к сближению трагедии и истории, трагедии и исторического романа.
Необходимо отметить, что преобладание диалога, чередование сценичных по своему духу эпизодов приемы, которые получат широкое развитие в массовой исторической романистике Франции 50 60-хгг. XIХ века. Иллюстративны в этом смысле и многие романы А.Дюма, и сочинения П.-А. Понсона дю Террайля, возведшего эти приемы в некую самодостаточность, ставшую приметой тривиальной формы жанра. Исторический роман эпохи Реставрации (роман Виньи, Мериме, Гюго) отличается более усложненной художественностью благодаря тому, что здесь драматизация становится компонентом родо-жанрового синтеза, которому открыт этот роман. Такой универсализирующей поэтике созвучен также личностный, субъективный характер постижения истории «лирический» историзм, контрастирующий с эпической отстраненностью позиции повествователя в романистике Скотта. Эта отстраненность у Скотта подкрепляется и концепцией «драматического романа» с его специфическим, заданным самой природой драмы, редуцированием авторского самообнаружения. Напротив, французский роман примечателен тем, что драматическое начало в нём, становясь одним из важнейших слагаемых романного целого, не исключает авторской субъективности в ее самоценности. «Металлическим тембрам эпоса» (Д.Затонский), отличающим вальтер-скоттовский роман, противостоит отчетливо выраженный индивидуально-личностный характер авторской позиции во французском романтическом историческом романе.
«Собор Парижской Богоматери» В.Гюго становится выразительной художественной реализацией обозначившихся тенденций драматизации романной формы, обращения к трагедийной художественности, открытой субъективности, соединившейся с масштабностью воссоздания объективного содержания истории. В центре такой универсализирующей концепции жанра поэтика автора, образ автора.
В романтическом историческом романе Гюго образ автора сохраняет свою принадлежность «жанровому амплуа». Но «жанровый» образ автора, известный и литературе прошлых веков (агиограф в житии, проповедник в проповеди и т.д.), в романтическом романе корректируется новыми способами его художественного воплощения и функционирования.
Образ автора конституируется в «Соборе» как обнаруживающий генетическую связь с мифологемой поэта-демиурга в его функции хранителя памяти о прошлом, уже ставшем «добычей небытия» (В. Топоров). Вместе с тем мифопоэтическая концепция поэта соединена в романе с его сопричастностью романтической теории Гения, созидающего мир.
Демиургический статус исключает эмпирическую, бытовую конкретизацию образа автора, обращение к деталям его частной жизни. Своеобразной и новаторской чертой, обеспечивающей индивидуализацию авторского героя, становятся его авторские идеи: собственное видение эволюции архитектурных форм, концепция зодчества и книгопечатания как важнейших вех в движении культуры. Индивидуализация связана с образом мысли, а не образом жизни поэта. Даже в том случае, когда «чистота» аукториальной ситуации нарушается в «Соборе» авторским вмешательством, то это вмешательство не в действие, а в мысль фабульного героя, прямое продолжение этой мысли (глава «Вот это убьет то»).
Специфическое функционирование образа автора в «Соборе» определило новаторскую структуру романа. Авторские отступления в количественном отношении выдвинулись на важное место, «пространственно» совпали с главами и даже книгами романа (книга третья в «Соборе» ). Подобная структура сохраняется и в других произведениях Гюго: «Труженики моря», «Человек, который смеётся», «Отверженные», «Девяносто третий год».
В пространство образа автора втягиваются эпохи и цивилизации, что создает необходимость установления художественного равновесия между хронотопом изображающего, авторского слоя речи и хронотопом изображаемого фабульного действия. Масштабу авторского пространства соответствует многообразие культурных слоев, составивших художественную ткань повествования. Античность, городская и клерикальная культура Средневековья с их жанровыми и иными художественными языками «подсвечиваются» в «Соборе» другими эпохами и объемлются сознанием XIX века.
Историософская концепция внефабульных, авторских глав ее выражением становится образ Собора, «собирающего» временные слои, - преломлена в глубинных пластах сюжета и структуры персонажей романа. Основанием нового синтеза языческого (мотив рока, Ананке) и христианского (мотив Провидения) начал становится концепт судьбы как важнейшая для поэтики «Собора» культурно-философская универсалия. Принципиальное значение для структуры сюжета и образов романа приобретают в связи с этим жанровые аллюзии античной трагедии и средневековой мистерии, сообщающих мирскому и преходящему в событийной канве «Собора» отсвет сакрального и вечного. Кроме того, такие аллюзии «внутри» романтического романа способствуют взаимодействию эпического и драматического начала в нем. При этом стилевой доминантой остается авторский голос, обеспечивающий диалектическую связь жанрового «многоязычия» и единства романного целого.
Жанровое «многоязычие» романа и его особый хронотоп выполняют важную идейно-смысловую задачу. Это задача воссоздания истории в ее непрерывном движении, где каждый пройденный этап становится фрагментом вечности. Романтический историзм отрицает идею прямолинейного развития, когда каждая последующая стадия превосходит и отменяет предыдущую. С другой стороны, романтический исторический роман отрицает и пересоздает «абсолютное» эпическое прошлое, делает его «относительным», сообщая ему модус современности: длящейся, становящейся. Изображаемое прошлое «разомкнуто», вливается в вечность. Такая интенция оборачивается «размыванием» жанровых границ исторического романа и составляет специфику его романтического варианта.
Новый характер историзма в романе Гюго заключается в «кодировании» художественных языков в культурно-историческом пространстве и восприятии его как целостности. Поэтому драматичное по своей сути открытие в «Соборе» быстротечности эпох и цивилизаций предполагает вместе с тем обретение опоры в творческой памяти (пра-прустовское начало), в обосновании особой философии истории истории, поглощающей, но и сохраняющей все.
В «Соборе» заложены основы жанровой концепции романтического романа, созданного В.Гюго. Сопоставление «Собора» и других произведений писателя («Человек, который смеётся», «Отверженные», «Труженики моря», «Девяносто третий год») обнаруживает соответствия в структуре авторского персонажа и характере повествования, типологичность востребуемых мотивов и образов, максимальной этической заострённости конфликтов. История всякий раз предстаёт диалектическим синтезом утрат и идеи прогресса.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аверинцев С.С. Авторство и авторитет // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М.: Наследие, 1994. C.105-125.
2. Аверинцев С.С. Судьба // Философская энциклопедия.: В 5 т. М.: Сов. энциклопедия,1970. Т. 5. С. 158-159.
3. Аверинцев С.С., Андрeев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М.: Наследие, 1994. C. 3-38.
4. Акимова А.А. Вольтер. М.: Молодая гвардия, 1970. 448 с.
5. Александрова Л.П. Советский исторический роман. К.: Вища школа, 1989. 159 с.
6. Андреев М.Л. Средневековая европейская драма. Происхождение и установление (X-XIII вв.). М.: Искусство, 1989. 212 с.
7. Андреев М.Л. Трагедия Альбертино Муссато «Эцеринида» // Художественный язык Средневековья. М.: Наука, 1982. С. 40-60.
8. Антипов Г.А. Историческое прошлое и пути его познания. Новосибирск: Наука, 1987. 242 с.
9. Арутюнова Н.Д. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - С. 302-316.
10. А.С. Пушкин об искусстве.: В 2 т. / Сост., предисл. и коммент. А.А.Вишневского. М.: Искусство, 1990. Т.2 350 с.
11. Багрiй Р. Шлях cера Вальтера Скотта на Україну. К.: Всесвiт, 1993. 296 с.
12. Баканов А.Г. Современный зарубежный исторический роман. К.: Вища школа, 1989. 184 с.
13. Бальзак О. де. Письма о литературе, театре и искусстве // Собр. соч.: В 24 т. М.: Правда, 1960. Т. 24. - C. 70-161.
14. Бальзак О. де. Предисловие к «Человеческой комедии» // Собр. соч.: В 24 т. М.: Правда, 1960. Т.1. - С. 21-38.
15. Бахтин М. М. Автор и герой: к философским основам гуманитарных наук. СПб: Азбука, 2000. 332 с.
16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. 502 с.
17. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1965. 527 с.
18. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 444 с.
19. Белинский В.Г. Статьи и рецензии 1841-1844 гг. // Полн. собр. соч.: В 13 т. М.: АН СССР, 1954. Т.5 С. 7-67.
20. Бельский А.А. А. Дюма и его трилогия о мушкетёрах // Проблемы метода, жанра и стиля в прогрессивной литературе Запада ХIХ-ХХ веков. Вып. 2. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1976. С. 71-83.
21. Бельский А.А. Английский роман 1800-1810 годов. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1968. 334 с.
22. Бельский А.А. Английский роман 1820-х годов. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1975. 284 с.
23. Бельский А.А. Типология исторического романа и романы А. Дюма конца 40-х начала 50-х годов // Проблемы метода, жанра и стиля в прогрессивной литературе Запада ХIХ-ХХ веков. Вып. 2. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1976. С. 84-99.
24. Бент М.И. Течения или этапы? Ещё раз о единстве романтизма // Вопр. лит. 1990. - №8. С. 218-232.
25. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л.: Худож. лит., 1973. 568 с.
26. Білецький О.І. В.Гюго і його роман «Знедолені» // Олександр Білецький. Зібрання праць: В 5 т. К.: Наукова думка, 1966. Т. 5.- С. 491-507.
27. Богданов А.М. Роман // Краткая литературная энциклопедия.: В 9 т. / Под ред. А.А. Суркова. М.: Советская энциклопедия, 1971. Т.6. С. 350 362.
28. Борев Ю.Б. О трагическом. М.: Советский писатель, 1961. 392 с.
29. Ботникова А.Б. О формах выражения авторского сознания в романтическом произведении // Формы раскрытия авторского сознания . Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986. С. 36-45.
30. Брандес Г. Романтическая школа во Франции // Собр.соч.: В 12т. К.: Изд-во Б.К.Фукса, 1902. Т.8. 166 с.
31. Брахман С.Р. «Отверженные» Виктора Гюго. М.: Худож. лит., 1968. 104 с.
32. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. М.: РГГУ, 2001. 320 с.
33. Буало Н. Поэтическое искусство. М.: Худож. лит., 1957. 230 c.
34. Бютор М. Роман как исследование. М.: Изд-во МГУ, 2000. 208 с.
35. Вайнштейн О.Б. Индивидуальный стиль в романтической поэтике // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 392-430.
36. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966. 403 с.
37. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк., 1989. 404 с.
38. Вийон Ф. Я знаю всё, но только не себя. М.: Эксмо-пресс, 1999. 448 с.
39. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. 360 с.
40. Виньи А. де. Размышления о правде в искусстве // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. С. 420-425.
41. Виньи А. де. Сен-Мар или заговор во времена Людовика XIII. Стелло или «Синие дьяволы». М.: Правда, 1990. 576 с.
42. Виолле ле Дюк Э. Жизнь и развлечения в средние века. - СПб.: Евразия, 1997. 381 с.
43. Вольтер. История Карла XII // Собр. соч.: В 3 т. - М.: Сигма Пресс, 1998. - Т. 2. С. 307-512.
44. Вюрмсер А. «Девяносто третий год» // Вюрмсер А. Не посмотреть ли на известное по-новому? М.: Прогресс, 1975. С.117-184.
45. Гамарра П. Читая и перечитывая. М.: Радуга, 1985. 222 с.
46. Гевара Луис Велес де. Хромой бес // Плутовской роман. М.: Худож. лит., - 1975. - С. 179-244.
47. Гиршман М.М. Стиль литературного произведения // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. - М.: Наука, 1982. - С. 257-300.
48. Гиршман М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа. М.: Высш. шк., 1991. 160 с.
49. Горан В. П. Древнегреческая мифологема судьбы. - Новосибирск: Наука, 1990. 335 с.
50. Горский И.К. О двух подходах к изучению произведений историко- литературного жанра // Филол. науки. 1997. - №3. С. 3-14.
51. Гречанюк Ю.А., Нямцу А.Є. Проблеми історизму і традиції в літературі 19 20 ст. Чернівці: Рута, 1997. 124 c.
52. Гринцер П.А. Стиль как критерий ценности // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. - М.: Наследие, 1994. С.160-221.
53. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 350 с.
54. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990. 395 с.
55. Гюго В. Девяносто третий год // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 11. 447 с.
56. Гюго В. Мистецтво і народ. К.: Мистецтво, 1985. 356 с.
57. Гюго В. О Вальтере Скотте. По поводу «Квентина Дорварда» // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 14. С. 46-55.
58. Гюго В. Отверженные // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1954-1955. Т. 6. 672 с. Т. 7. 687 с. Т. 8. 348 с.
59. Гюго В. Париж // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 14. С. 402-456.
60. Гюго В. Предисловие к «Кромвелю» // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 14. С. 74-131.
61. Гюго В. Предисловие к драме «Анджело, тиран Падуанский» //Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. - Т. 4 С. 91-94.
62. Гюго В. Предисловие к сборнику «Восточные мотивы» // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 14. С. 132-136.
63. Гюго В. Предисловие к сборнику «Лучи и тени» // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1956. Т. 14. С. 171-176.
64. Гюго В. Собор Парижской богоматери // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1953. Т. 2. 544 с.
65. Гюго В. Труженики моря // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1955. Т. 9. 480 с.
66. Гюго B. Человек, который смеётся // Собр. соч.: В 15 т. М.: ГИХЛ, 1955. Т. 10. 680 с.
67. Дайчес Д. Сэр Вальтер Скотт и его мир. М.: Радуга, 1987. 243 с.
68. Далин В.М. Историки Франции XIX-XX веков. М.: Наука, 1981. 327 с.
69. Даренський В.Ю. Специфіка художнього освоєння історії. Автореф. дис. ... канд. філософ. наук. К., 2001. 18 с.
70. Дзюба І. Тарас Шевченко і Віктор Гюго // Дивослово. - 1997. - №4-5-6. С. 1-6; С. 1-6; С. 2-7.
71. Дмитриев А.С. Теория западноевропейского романтизма // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. С. 5-43.
72. Донченко Н. Ф. Специфика исторического романа // Исторический роман в литературах социалистических стран Европы. М.: Наука, 1989. С. 119-136.
73. Дюма А. Предисловие автора // Три мушкетёра. Собр. соч.: В 15 т. М.: Правда, 1991. Т. 1. С. 19-20.
74. Евдокимова Л.В. Французская поэзия позднего Средневековья (XIV первая треть XV вв.). М.: Наука, 1990. 227 с.
75. Евнина Е. М. Виктор Гюго. М.: Наука, 1976. 215 с.
76. Европейский романтизм. - М.: Наука, 1973. 512 с.
77. Жирмунский В.М. Литературные течения как явление международное // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л.: Наука, 1979.- С. 137-157.
78. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Избранные труды. М.: Наука, 1977. 407 с.
79. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М.: Наука, 1986. 429 с.
80. Зенкин С.Н. Литературные жанры. Повествование // Зенкин С.Н. Введение в литературоведение. М.: РГГУ, 2000. С. 26-35.
81. Зенкин С.Н. Французский романтизм и идея культуры. М. : РГГУ, 2001. 144 с.
82. Золя Э. Натурализм в театре // Собр. соч.: В 26 т. М.: Худож. лит., 1966.- Т. 25. С. 7-140.
83. Иванюк Б.П. Метафора и жанр в контексте расподобления мифа // Літе-ратурознавство і культурологія. - Вип. 1. - Чернівці: Рута, 2000. С. 59-68.
84. Историзм и эволюционизм как принципы познания. К.: Наук. думка, 1987. 232 с.
85. Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986.- 336 с.
86. Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. 512 с.
87. Исторический роман в литературах социалистических стран Европы. М.: Наука, 1989. 269 с.
88. История западной литературы (1800-1910) / Под ред. проф. Ф.Д. Ба- тюшкова. М.: Изд-во тов. «Мир», 1912. Т. 1. 470 с.
89. Кагарлицкий Ю.И. Шекспир и Вольтер. М.: Наука, 1980. 111 с.
90. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987. 360 с.
91. Кареев Н.И. Французская революция в историческом романе. Петроград: Сеятель, 1923. 154 с.
92. Карельский А.В. Романтизм периода Июльской монархии // История всемирной литературы: В 9 т. - М.: Наука, 1989. Т.6. С. 153-163.
93. Карельский А.В. Драма немецкого романтизма. М.: Медиум, 1992. 336 с.
94. Карельский А.В. Метаморфозы Орфея. М.: РГГУ, 1998. 279 с.
95. Карельский А.В. Неволя и величие поэта (Творчество А. де Виньи) // От героя к человеку. М.: Советский писатель, 1990. С. 60-92.
96. Карельский А.В. Революция социальная и революция романтическая // Вопросы литературы. - 1992. - Вып.2. - С. 187-227.
97. Карпенко А.С. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М.: Наука, 1990. 216 с.
98. Кирпичников А.И. Вальтер Скотт и Виктор Гюго. СПб, 1891. 64 с.
99. Кожинов В.В. Происхождение романа. - М.: Советский писатель, 1963. 439 с.
100. Коммин Ф. де. Мемуары. М.: Наука, 1987. 496 с.
101. Кореневская Н.М. Автор и герой в историческом романе // Истори- ческий роман в литературах социалистических стран Европы. М.: Наука, 1989. С. 240-263.
102. Корман Б.О. Лирика реализма. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1986. 96 с.
103. Кривушина Е.С. Поэтика романтической прозы. Иваново: Изд-во
Ивановск. ун-та, 1988. 80 с.
104. Ла Барт Ф. де. Разыскания в области романтической поэтики и стиля.
Киев, 1908. 520 с.
105. Ладыгин М.Б. Романтический роман. М.: Изд-во МГПИ, 1981 141с.
106. Лейдерман Н.Л. К определению сущности категории «жанр» // Жанр и
композиция литературного произведения. - Вып. 3. - Калининград:
Изд-во Калинингр. ун-та, 1976. С. 3-20.
107. Лейтес Н.С. Черты поэтики немецкой литературы нового времени.
Пермь: Изд-во Пермск. ун-та, 1984. 80 с.
108. Лейтес Н.С. Роман как художественная система. Пермь: Изд-во
Пермск. ун-та, 1985. 80 с.
109. Литвиненко Н.А. «Граница эпох» и французский исторический роман
первой половины ХIХ века // На границах. Зарубежная литература от
средневековья до современности. М.: МГУ ЭКОН, 2000. С. 85-103.
110. Литвиненко Н.А. О специфике историзма во французском исто-
рическом романе 1820-х годов («Сен-Мар» А. де Виньи) // Від
бароко до постмодернізму.Дніпропетровськ: Вид-во Дніпропетр. ун-
ту, 1999. - С. 78-87.
111. Литвиненко Н.А. Французский исторический роман первой половины
XIX века: эволюция жанра. М.: Изд-во УРАО, 1999. 164 с.
112. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред.
А.С. Дмитриева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. 639 с.
113. Литературный энциклопедический словарь. М.: Сов. энциклопедия,
1987. 750 с.
114. Лукач Г. Исторический роман // Литературный критик. 1937. - №7.
115. Луков В.А. Гюго // Зарубежные писатели. Биобиблиографический
словарь: В 2 ч. М.: Просвещение, 1997. Ч. 1. С. 233-240.
116. Мамардашвили М. Лекции о Прусте. М.: Ad Marginem, 1995. -
С.146-158.
117. Манн Ю.В. Автор и повествование // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. - С. 431-480.
118. Матвіїшин В.Г. Гюго // Українська літературна енциклопедія.: В 5 т. К.: Головна редакція УРЕ, 1988. Т.1. С. 529.
119. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука, 1986. 318 с.