ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИСКУССТВА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ В КУЛЬТУРЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА: философско-антропологическое измерение : ВЗАЄМОДІЯ МИСТЕЦТВА І ДІЙСНОСТІ В КУЛЬТУРІ СРІБНОГО СТОЛІТТЯ: філософсько-антропологічний вимір

Краткое описание

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ,
МОЛОДЕЖИ И СПОРТА УКРАИНЫ
ОДЕССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМЕНИ И. И. МЕЧНИКОВА

На правах рукописи

СОБОЛЕВСКАЯ ЕЛЕНА КОНСТАНТИНОВНА

УДК 130.2:572:7.01"18/19"(043.5)

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИСКУССТВА И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
В КУЛЬТУРЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА:
философско-антропологическое измерение

09.00.04 – философская антропология, философия культуры

Диссертация
на соискание ученой степени
доктора философских наук

Научный консультант
Верников Марат Николаевич
доктор философских наук, профессор

Одесса – 2012

Содержание

Введение ……………………………………………………………
Раздел 1 Рецепция культуры Серебряного века на современном этапе и вопросы методологии……………………………
1.1 Серебряный век как социально-историческая эпоха и культурно-исторический тип………………………………...
1.2 Философско-антропологический аспект взаимодействия искусства и действительности: критика источников………
1.3 Теоретико-методологические основания исследования……

Раздел 2 Искусство и жизнь: Проблема границы и диалектика жизнетворчества…………………………….......................
2.1 Возрождение старой дилеммы во второй половине XIX – начале XX века: «искусство для искусства» или «искусство для жизни»
2.2. Диалектика «этического» и «эстетического» в контексте учения Вл. Соловьёва о «положительном всеединстве»…………………
2.3. Понятие «теургии» и антиномии творческой деятельности: внешняя и внутренняя формы трагизма ………………………………….
2.4. Жизнетворчество и онтологические основания искусства в наследии Вяч. Иванова ……………………………………………………..
Выводы …………………………………………………………..

Раздел 3. Искусство и смерть: Диалектика отсутствующего присутствия ………………………………………………………………..
3.1. Поминальный жанр как точка пересечения искусства и действительности ………………………………………………………….
3.2. Автор и герой: «я-для-себя» и «я-для-другого» ..…………..
3.3. Герои и автор: «другие-для-меня» и «я-для-других» …………
3.4. «Смерть автора»: от метафоры к действительности …………
Выводы …....…………………………………………………

Раздел 4. «Ты еси» как жизнетворческий акт: Диалектика смерти и бессмертия ....………………………………………………….
4.1. Смерть как символическое событие в творчестве М. Цветаевой ………………………………………………………………
4.2. Преодоление смерти через утверждение бытия другого в акте художественного творчества ………………………………………………
Выводы………………………….. …………………………………..

Раздел 5. Искусство и «событие бытия»: Диалектика условной реальности………………......................................................
5.1. Кинематографическое освоение действительности и «событие бытия» ………………………..................................................
5.2. Творческие принципы Андрея Тарковского и культура Серебряного века …………………………………………………………
5.3. От диалектики кинообраза к «событию бытия» ……………
5.4. Спор мировоззрений в свете «события бытия»: Ученый – Писатель – Диалектик ………………………………………………………
Выводы……………………………………………………………….

Выводы…………………………………………………
Cписок использованной литературы ……………….....................

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Рубеж XX – XXI столетия характеризуется наличием глубокой внутренней потребности современного общества и современной культуры в формировании ясного и цельного мировоззрения, определяющего основные цели, ценности и смысл человеческого существования. За истекший ХХ век культура и общество прошли известные этапы развития, которые далеко не всегда были органично взаимосвязаны друг с другом. На заре века культура пережила эпоху модернизма, преодолела мощный всплеск авангардизма. Будучи сращенными с определенными идеологическими течениями и программами, реализовывались и утверждались такие культурные проекты, как искусство социалистического реализма, национал-социалистическое искусство, религиозное искусство, «прогрессивное» и «реакционное» искусство, элитарное и массовое и т.д. Заключительной фазой этого движения в последней трети ХХ столетия стала широко декларировавшаяся культура постмодернизма. Это разноречие и многообразие социокультурного процесса явно свидетельствует о необходимости обнаружения фундаментальных и надежных ценностных оснований, которые могли бы определять действенные духовные ориентиры жизни и развития современного человеческого общества и культуры. И они могут быть найдены при обращении к такой давней проблеме философской, культурологической и эстетической мысли, как проблема взаимодействия искусства и действительности.
Необходимость возрождения истинных духовных ценностей, являющаяся злободневной проблемой нашего времени, неуклонно возвращает нас к культуре Серебряного века, которая сыграла огромную роль в развитии русской и украинской культуры. Именно культура Серебряного века как раз и является тем обширным благодатным контекстом, где проблема взаимоотношений искусства и действительности была явственно обозначена и текстуально зафиксирована, служила предметом длительных размышлений, открытых дискуссий и скрытых полемик и, наконец, обрела не столько традиционную эстетическую направленность, сколько – собственно философско-антропологическое измерение. Именно здесь проблема взаимодействия этих двух основополагающих сфер деятельности человека непреложно рассматривалась на фоне переживаний глубинной антиномичности мироздания в свете предельных вопросов человеческого существования: о смысле жизни, о смысле смерти, о путях спасения души, о смысле происходящего «здесь и теперь».
Антиномичность, или же противоречивость, как основная черта взаимоотношений искусства и действительности, проявляется во все времена. Она сохраняется в качестве таковой и при взаимном стремлении искусства и действительности окончательно стереть разделяющие их границы, и тем более – при стремлении искусства и действительности к окончательному отчуждению и установлению отношений непререкаемой автономности. Но именно в переломную эпоху конца ХIХ – начала ХХ столетия, когда и осуществлялось становление культуры Серебряного века, эта характерная черта дала о себе знать в такой яркой форме, что поиски путей исхода из тупиковой ситуации «или – или» стали неотвратимы. И, утверждая неизбежную антиномичность взаимоотношений искусства и действительности, культура Серебряного века одновременно утверждает такие духовные пути развития личности, где на фоне объективно существующих противоречий возможна полноценная жизнь, или, другими словами, специфическое разрешение противоречий. Представляя эту особого рода диалектику, культура Серебряного века отторгает временные ценности и неизменно тяготеет к ценностям общечеловеческим и тем самым указывает путь от временного и переменчивого к вечному и незыблемому.
Проблема взаимодействия искусства и действительности является значимой и актуальной для целого спектра гуманитарных наук и дисциплин: философии, культурологии, антропологии, эстетики, этики, а также для социологии, истории, филологии, психологии и др., выстраивающих большую часть своих разысканий на определенном понимании взаимоотношений этих базовых величин. Изучение интересующей нас проблемы на основе культуры Серебряного века существенно и для понимания самой этой культуры, её собственно философского аспекта, и шире – для понимания философии культуры в целом, и в первую очередь – для понимания тех напряженных диалектических моментов бытия, которые в культуре определенного типа наиболее ярко выражены. Изучение данной культуры в философско-антропологическом измерении особенно актуально для современной Украины как независимого государства, стремящегося к единению и преодолению внутренних социокультурных противоречий и претендующего на полноценное вхождение в мировое сообщество и на роль активного участника в системе разнообразных международных отношений, в том числе – в системе культурных и научных взаимосвязей.
Степень научной разработанности проблемы. Заявив о себе еще в античные времена, проблема взаимодействия искусства и действительности остается открытой и в наши дни. Такое положение вещей обусловлено, прежде всего, тем, что ни понятие «искусства», ни понятие «действительности» так и не удалось определить в качестве относительно устойчивых категорий. Представления о них если и не менялись коренным образом, то все же существенно модифицировались от эпохи к эпохе, от направления к направлению, от мыслителя к мыслителю или же – от художника к художнику. К тому же, взаимоотношения искусства и действительности обычно изучаются и анализируются преимущественно с точки зрения эстетической проблематики и соответствующих односторонних подходов: «отражательного», или гносеологического, и абстрактно-идеалистического. В рамках первого из них искусство понимается как отражение действительности в ее типических чертах, как отражение так называемой «правды жизни». Этот подход дает о себе знать еще в античные времена, существует в тех или иных вариантах в эстетике Возрождения и Просвещения, развивается в марксистской эстетике (М. Лифшиц, Г. Лукач, Э. Ильенков, В. Ванслов и др.). В рамках второго подхода утверждается непререкаемая автономность духовного смысла, содержащегося в произведениях искусства. Некоторые тенденции этого подхода были намечены в немецкой классической эстетике (Кант, Гегель), впоследствии они были искажены эпигонами Гегеля (Т.-Ф. Фишером и др.). В этом направлении развивалась и неокантианская теория ценностей (Г. Риккерт, Г. Коген), и известная теория «чистого искусства».
Переломным моментом в разработке проблемы искусства и действительности становится учение Вл. Соловьёва, следующих за ним символистов (Вяч. Иванов, А. Белый) и религиозных философов (Н. Бердяев, П. Флоренский, Б. Вышеславцев, Е. Трубецкой, С. Франк, Л. Шестов, И. Ильин и др.)., в трудах которых искусство рассматривается в широком пространстве онтологической, философско-культурологической, философско-антропологической проблематики и связывается с вопросами смысла жизни, смерти, бессмертия, неразрывной взаимосвязи человека со всем сущим. Значимым шагом в разработке этой проблемы становится философия культуры М. Бахтина, который также, продвигаясь в русле традиций Серебряного века, выходит на онтологическую и философско-антропологическую плоскость данной проблемы и провозглашает взаимную вину и ответственность искусства перед жизнью и жизни перед искусством. Эта концептуальная направленность характерна и для работ С.С. Аверинцева, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, К.Г. Исупова, С.С. Хоружего, М.С. Уварова, Н.К. Бонецкой и др., которые в методологическом плане являются ценными для написания нашего исследования. В западноевропейской философии мы находим подобный ракурс рассмотрения и понимания искусства в трудах Ф. Шеллинга, А. Шопенгауэра, М. Хайдеггера, М. Бубера, Г. Зиммеля, А. Камю, Ж.-П. Сартра, М. Бланшо и др.
Именно это направление требует, с нашей точки зрения, дальнейшего изучения и развития, и прежде всего – культура Серебряного века, которая впервые актуализировала иное положение вещей и на концептуально-типологическом уровне заявила о нераздельности и неслиянности искусства и действительности. Необходимость этого становится еще более очевидной, если учитывать тот момент, что культура Серебряного века даже и на современном этапе в большинстве случаев рассматривается исследователями лишь как определенный исторический этап и в связи с этим утверждается, что данная культура прекращает свое существование одновременно с завершением исторической эпохи конца ХIХ – начала ХХ века. Тогда как мы, основываясь на трудах М. Бахтина, Н. Конрада, С. Аверинцева, намереваемся показать, что культура Серебряного века не прекращает своей жизни одновременно с завершением данной исторической эпохи, а продолжает развиваться и укрепляться в качестве особого культурно-исторического типа. И, принимая во внимание такое положение вещей, мы можем обнаружить её явственное проявление много позднее, и даже в тех формах искусства, которые в эпоху первоначального становления данной культуры практически не учитывались её представителями.
Связь работы с научными программами, планами, темами. Диссертация выполнена на кафедре культурологии философского факультета Одесского национального университета имени И. И. Мечникова в рамках комплексной научно-исследовательской темы факультета «Исследование философско-методологических, культурологических и теоретико-системных аспектов знания и познания» (№ государственной регистрации – 011U005724). Основанием для исполнения темы является приказ ОНУ № 1268-18 от 13.05.11.
Цель диссертационного исследования – выявить и переосмыслить сущностные характеристики постановки и решения проблемы взаимоотношений искусства и действительности в культуре Серебряного века и на этой основе разработать философско-культурологическую концепцию, в пространстве которой искусство и действительность проникают друг друга в единстве вины и ответственности, обуславливая тем самым формирование целостного гуманистического мировоззрения.
Достижение цели исследования обусловило ряд задач и последовательность их разрешения:
¬– определить предметные направления и методологические средства анализа взаимодействия искусства и действительности именно в плоскости философско-антропологической проблематики;
– выявить особенности символического подхода к духовному становлению личности и культуры сквозь призму дискуссий об истинном предназначении искусства;
– показать продуктивность учения Вл. Соловьёва о должном соотношении этической, эстетической и познавательной сторон творческой личности и определить роль данного учения в формировании концептуальных составляющих культуры;
– обосновать философско-культурологические воззрения Вяч. Иванова в качестве последовательного учения об онтологических основаниях искусства и в связи с этим пересмотреть дискуссию о теургии и прояснить сущность трагической антиномичности как самого искусства, так и его творца (художника);
– разработать модель текста памяти в аспекте экзистенциально-личностной коммуникации, в связи с чем выявить и проанализировать именно те художественные формы и жанры, в которых наиболее отчетливо и полно реализуется диалектика жизни и смерти;
– конкретизировать, развить и обобщить ряд фундаментальных положений М. Бахтина о взаимоотношениях «автора» и «героя» в искусстве и действительности;
– представить диалектику смерти и бессмертия и прояснить её действие в ситуации «смерти другого»;
– обосновать понимание культуры Серебряного века как особого «культурно-исторического» типа, который выходит за границы конкретной социально-исторической эпохи;
– выявить специфику кинематографического искусства в отношении к действительности как «событию бытия» в аспекте диалектики «условной реальности»;
– представить кинематографическое наследие А. Тарковского как реализацию заявленной культурой Серебряного века модели творческой деятельности;
– выявить специфику изображения человека в творчестве А. Тарковского относительно «события бытия» и определить роль этой «условной реальности» в прояснении и постижении сущностных планов самой действительности и специфических планов бытия личности.
Объектом диссертационного исследования выступает культура Серебряного века в её ведущих религиозно-философских, философско-культурологических и художественно-эстетических направлениях.
Предметом диссертационного исследования является диалектико-антиномический характер взаимоотношений искусства и действительности, проявляющийся в жизнетворческой деятельности художника как точке пересечения различных бытийных планов.
Методология и методы исследования обусловлены спецификой и сложностью предмета и задач.
Основание и средоточие методологии настоящего исследования – диалектико-диалогический подход. В процессе изучения и интерпретации текстуального пространства культуры Серебряного века автор в первую очередь основывался на методологических положениях М. Мамардашвили и его соавторов о «неклассическом» типе рационального мышления, на ряде ключевых тезисов С. Аверинцева о символологии как инонаучной форме знания и, далее, на обстоятельных разработках М. Бахтина, посвященных специфике гуманитарных наук, где обосновывается необходимость «творческого созидания» посредством «восполняющего понимания» и философско-художественная интерпретация утверждается как вполне законный путь исследования.
Руководствуясь этими базовыми методологическими принципами, автор использовал:
– методологический инструментарий, разработанный в рамках классической герменевтики и наук о духе;
– сравнительно-исторический метод в общем, и в частности принципы типологизации культуры Н. И. Конрада и методологические принципы М. Бахтина, определяющие культуру той или иной эпохи в качестве «открытого единства», а также «принцип комплексности», обозначенный в трудах Д. Лихачева;
– методологический инструментарий феноменологии и метод феноменологического описания, как он переосмыслен и реализован в трудах М. Бахтина;
– методы структурно-семиотического анализа, и прежде всего – процедуры семиотизации и текстуализации микро- и макро - действительности;
– биографический метод в его срединном, неабсолютизированном варианте;
Применяя вышеперечисленные методы, автор основывался на принципе «дополнительности», который был переосмыслен в трудах Д. Лихачева и М. Бахтина применительно к гуманитарному познанию.
Научная новизна полученных результатов заключается в разработке нового научного направления философско-культурологических исследований, в рамках которого на системно-концептуальном уровне возможно осмысливать сложную сеть взаимоотношений искусства и действительности в их специфике и относительной автономности и одновременно в единстве вины и ответственности, что является устойчивым основанием формирования целостного гуманистического мировоззрения и осознания человеком смысла своего существования. Автором получены результаты и выводы, которые имеют научную новизну и выносятся на защиту:
– аргументирован авторский взгляд на сложную сеть взаимоотношений искусства и действительности в области философско-антропологической проблематики, репрезентированы предметные направления исследования в аспектах «жизнь», «смерть», «бессмертие», «событие бытия» и основополагающий для этой направленности диалектико-диалогический подход совместно с другими соответствующими методологическими средствами анализа;
– выявлена специфика символического подхода к духовной проблематике становления личности и культуры, которая, прежде всего, состоит в актуализации внутренней жизни личности; показана продуктивность учения Вл. Соловьёва о «положительном всеединстве» в разрешении внутреннего конфликта личности, а также в формировании концептуальных составляющих культуры Серебряного века и её дальнейшего существования как типологического образца;
– пересмотрена дискуссия о теургии, проанализированы различные формы трагичности творческой (художественной) деятельности в неразрывной взаимосвязи с общей трагической обусловленностью культуры-жизни и доказано, что неустранимая антиномичность творческого процесса является отражением антиномичности самого бытия;
– впервые обоснованы философско-культурологические взгляды Вяч. Иванова в качестве последовательного учения об онтологических основаниях искусства и усовершенствовано понимание базовых понятий и принципов «жизнетворчества» («реалистический символизм», «внутренний» и «внешний» канон, «Ты» и «ты еси», «нераздельность и неслиянность» и др.) как имеющих непосредственное отношение к утверждению онтологического статуса искусства и изображенных в нем событий как действительно существующих;
– впервые разработана обобщающая модель текста памяти умерших в аспекте экзистенциально-личностной коммуникации и разъяснения жизнетворческого смысла смерти, выявлены и представлены онтологический, феноменологический и собственно текстуальный уровни функционирования этой типовой формы, ее специфика и структура, доказана ее концептуальная роль в духовном преображении личности и культуры-жизни;
– конкретизированы, развиты и обобщены фундаментальные положения М.Бахтина о взаимоотношении автора и героя в искусстве и действительности в направлении детального разъяснения сущности «эстетического завершения и оправдания» героя («другого») и дополнения события «смерти героя» взаимосвязанным с ним на глубинном экзистенциальном уровне событием «смерти автора»;
– исследован новый ракурс диалектики смерти и бессмертия, который заключается в преодолении смерти в акте художественного творчества утверждением бытия «другого» (умершего) в единстве всего сущего, что впервые продемонстрировано средствами герменевтического анализа с последующим обобщением в плоскости философско-антропологической проблематики ситуации «смерти другого» в творческом наследии М. Цветаевой;
– творчески новым моментом авторского подхода к культуре Серебряного века является целостное обоснование ее понимания в качестве особого «культурно-исторического типа», который, основываясь на непрерывной и плодотворной культурной традиции, устойчивом типе художественного мышления и бытия художника в мире, выходит за пределы конкретной социально-исторической эпохи и выступает как типологический образец;
– установлено, что кинематограф по сравнению с другими видами искусства наиболее полно отражает действительность как «событие бытия», которое осуществляется в неделимом настоящем непосредственно с каждым человеком, и, соответственно, деятельно способствует осознанию нашего не-алиби в бытии; исходя из этого, доказано, что кинематографический образ выступает не столько как условная реальность, сколько как сама реальность;
¬– предложенный автором исследования подход к культуре Серебряного века впервые использован в выяснении основополагающих принципов художественного творчества и жизни А. Тарковского и установлено, что его искусство является воплощением заявленной культурой Серебряного века модели творческой деятельности, которая осуществляется непосредственно на пересечении искусства и действительности;
– впервые в соответствии с философско-антропологической направленностью культуры Серебряного века установлено, что специфика кинематографического изображения человека в творчестве А. Тарковского заключается в сопоставлении различных мировоззренческих типов в их отношении к предельно выраженной ситуации «события бытия» и неизбежной обреченности на выбор между бытием целесообразным относительно законов мироздания и бытием нецелесообразным;
– получило дальнейшее развитие теоретико-методологическое обоснование диалогического подхода как подхода основополагающего для прояснения и понимания глубинного опыта человеческого существования, сохраненного в искусстве и культуре, усовершенствована связанная с данным подходом философско-художественная интерпретация, основанная на «творческом созидании» и символологии как «инонаучной форме знания».
Научно-теоретическое значение исследования. Перспектива полученных результатов теоретического осознания проблемы взаимодействия искусства и действительности связана с тем, что они должны способствовать: выявлению и укреплению новых форм и уровней полноценного существования человека даже на фоне неустранимой антиномичности бытия, дальнейшему утверждению фундаментальных и надежных ценностных оснований жизни и развития современного общества и культуры, неизбежному осознанию человеком своего не-алиби в бытии и, наконец, формированию целостного гуманистического мировоззрения. Предложенная в рамках данного исследования концепция обладает значительным научным междисциплинарным потенциалом, поскольку исследование осуществляется на границах различных гуманитарных дисциплин. Представленные в диссертации наблюдения и выводы могут быть использованы для дальнейших теоретических обобщений по таким проблемам: Серебряный век как социально-историческая эпоха и культурно-исторический тип; диалектика «этического» и «эстетического»; антиномичность творческого процесса как отражение антиномичности самого бытия; единство творческой личности, или жизнетворчество; поминальный жанр и его роль в осмыслении действительности; автор и герой в искусстве и действительности; «вненаходимость» как диалектика отсутствующего присутствия; смерть как конечная причина, τέλος жизни; «смерть автора» как идея-метафора и реальное событие; диалектика смерти и бессмертия; кинематограф как условная реальность; искусство и «событие бытия» и т.д. Представленные наблюдения и выводы могут быть использованы для дальнейших теоретических обобщений таких понятий и принципов, как: «жизнетворчество», «теургия», «внутренний канон», «внешний канон», «реалистический символизм», «идеалистический символизм», «Ты еси» и «ты еси», «соборность», «границы культуры», «границы искусства», «реальнейшая реальность», «нераздельность и неслиянность», «символ», «миф», «я-для-себя» и «я-для-другого», «другие-для-меня» и «я-для-других», «вненаходимость», «событие бытия», «смерть автора» и др.
Практическое значение полученных результатов. Материалы и выводы, представленные в диссертационной работе, могут быть использованы в учебном процессе при подготовке учебников и учебно-методических пособий, в общих лекционных курсах по философии, философии культуры, эстетике, этике, культурологии и истории культуры, теории литературы и истории русской литературы, а также на семинарских и практических занятиях по соответствующим гуманитарным дисциплинам. Материалы диссертации дают возможность дополнить ныне читаемые и разработать новые гуманитарные спецкурсы («Философские проблемы гуманитарных наук», «Философия и литература», «Культура и жизнь», «Культура Серебряного века», «Семиотика искусства» и др.), которые на современном этапе развития Украины широко внедряются в учебный процесс. Данная работа может служить теоретико-методологической основой для создания учебного курса «Искусство и философия», введение которого в учебный процесс будет способствовать более глубокому освоению человеческой культуры в целом и улучшению качества гуманитарного, и в частности философского образования.
Диссертация имеет значение для тех, кто занимается изучением и осмыслением проблем современной философии и философии культуры, культурологии, истории культуры, религиоведения, философии искусства: философов, культурологов, религиоведов, искусствоведов, литературоведов, киноведов. Результаты исследования могут также заинтересовать и студентов высших учебных заведений. Они могут быть использованы при подготовке и проведении различных школ-семинаров, научных студенческих конференций, студенческих научных работ.
Результаты, полученные в рамках настоящего исследования, используются автором в его практической преподавательской деятельности в общих лекционных и специальных курсах.
Индивидуальный вклад соискателя. Соискатель научной степени не имеет работ, опубликованных в соавторстве. Основополагающие идеи, концептуальные положения и выводы настоящего диссертационного исследования принадлежат непосредственно его автору. Использованные в ходе исследования труды других ученых оформлены в соответствии с общими библиографическими правилами.
Апробация результатов диссертации осуществлялась при обсуждении на кафедре философии и основ общегуманитарного знания и кафедре культурологии ОНУ имени И. И. Мечникова, на постоянно действующем семинаре по философии и методологии гуманитарных наук при обществе «Одесская гуманитарная традиция» (Одесская музыкальная академия имени А. В. Неждановой), в процессе проведения и организации научно-просветительских семинаров «Феноменологическая традиция в современной философии (Одесса, 2001) и научно-культурологического семинара «Максимилиан Волошин и культура Серебряного века» (АР Крым, Коктебель, 2010), а также во время выступлений на международных и всеукраинских научных конференциях, в частности: VII – XI, ХIII Международные научно-тематические конференции, посвященные творчеству М. Цветаевой (Москва, 1999 – 2003, 2005); IХ Крымские Пушкинские международные чтения «Пушкин и Крым» (Симферополь, 2000); Международная школа-семинар «Стратегии интерпретаций текста» (Одесса, 2006); VIII – IX Международные конференции «Природа смеха» (Одесса, 2008, 2010); Всеукраинский круглий стол «Проблемы герменевтики: Историко-философский аспект» (Одесса, 2007); Международная научно-теоретическая конференция «Феномен философской критики в культуре российского Серебряного века», посвященная 100-летию выхода сборника статей «Вехи» (Киев, 2009); ХV Волошинские Чтения: Международная научная конференция «Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…» (АР Крым, Коктебель, 2009); V Таврические чтения «Анахарсис»: Международная научная конференция (АР Крым, Песчаное, 2009); Международная научная конференция «Немецкая традиция в философии, гуманитаристике и культуре» (Одесса, 2009); Всеукраинский и Российский круглый стол «Философия и литература» (Симферополь, 2010); Международная научная конференция «Немецкая феноменологическая традиция в философии, гуманитаристике и культуре» (Одесса, 2011); ХVI Волошинские Чтения: Международная научно-практическая конференция (АР Крым, Коктебель, 2011); коллоквиум «Марина Цветаева: судьба и творчество» (АР Крым, Коктебель, 2011) и др.
Публикации. Результаты диссертационного исследования отражены в индивидуальной монографии диссертантки «Искусство – Художник – Жизнь: неизбежность противоречий и пути примирений» (12 п.л.), в 20-ти статьях, опубликованных в специализированных научных изданиях, зарегистрированных ВАК Украины, а также в 15-ти других статьях, напечатанных в научных изданиях Украины и Российской Федерации, в том числе в изданиях АН Российской Федерации, в сборниках статей международных и всеукраинских конференций. Общий объем публикаций после защиты кандидатской диссертации составляет не менее 38 п. л. В данных публикациях полностью изложены основные положения и результаты настоящего исследования.
Структура работы. Цель, задачи и логика исследования определили содержание и структуру работы, которая состоит из введения, пяти разделов, включающих семнадцать подразделов и предварительные выводы, а также общих выводов и списка использованной литературы из 606 наименований. Полный объем работы 489 страницы, из них 421 страница основного текста.

Список литературы

ВЫВОДЫ

В диссертации представлены новый ракурс видения и научно-теоретическое обобщение сущностных характеристик постановки и решения проблемы взаимодействия искусства и действительности в культуре Серебряного века в её парадигмальных религиозно-философском, философско-культурологическом и художественно-эстетическом направлениях. В результате проведенного исследования разработана многоплановая концепция взаимодействия искусства и действительности и представлено такое философско-культурологическое направление их осмысления, в рамках которого искусство и действительность, сохраняя свою специфику и относительную автономность, проникают друг друга в единстве вины и ответственности.
Постановка проблемы взаимодействия искусства и действительности, определение предметных направлений исследования и разработанный в диссертации диалектико-диалогический подход демонстрируют принципиальную недостаточность и общую непродуктивность односторонних подходов к данной проблеме – «отражательного» понимания взаимоотношений искусства и действительности, с одной стороны, и абстрактно-идеалистического понимания автономности духовного смысла, содержащегося в произведениях искусства, с другой стороны. Данное исследование позволяет рассматривать взаимоотношения искусства и действительности не с точки зрения установления возможных и часто случайных связей между этими как будто бы отдельными сферами бытия, а настоятельно требует изначального постулирования их внутренней органической нераздельности и неслиянности. Искусство в его отношении к действительности не является только лишь её отражением, будь то воспроизведение эмпирического мира или его типических черт, и в то же время оно не является только лишь отражением мира высших сущностей, отменяющих действительность низшего порядка. Жизнь, смерть, событие бытия, выступая в качестве феноменов действительности, могут быть осознаны и высвечены в рамках философского дискурса, когда они вступают в соприкосновение с искусством, феноменом, строго фиксирующим в целостных символических формах непреходящие человеческие ценности. Посредством художественного символа осуществляется прояснение действительности.
В ходе разработки данной концепции было выявлено, что культура Серебряного века может рассматриваться в качестве такого особого культурно-исторического типа, основой которого является непрерывающаяся и в высшей степени плодотворная традиция жизнетворчества, тип художественного мышления и бытия, выходящие за границы определенной исторической эпохи. Культура Серебряного века преодолела и социально-исторические барьеры, и рамки единого, эмпирически заданного пространственно-временного континуума. Находясь в ином социально-историческом пространстве и на иной «почве», она, тем не менее, развивалась как бы вне этого пространства, на своей исконной «почве». И в контексте данной культуры проблема взаимоотношений искусства и действительности остается первоочередной и непреложно связывается с последними вопросами мироздания. Творческая личность, причастная данной культуре, ищет и находит те формы существования, где на фоне неустранимой антиномичности искусства и действительности как отражения антиномичности самого бытия возможна полноценная жизнь.
С точки зрения символического миросозерцания, искусство теургическое, направленное на воплощение абсолютного идеала и преображение низшей действительности в высшую, является основанием не только нашей подлинной жизни в соответствии с законами идеальной целесообразности, но и основанием подлинного знания, как адекватно отражающего истину существующего. Художник-теург обязан уравновесить духовную силу своего гения и действительное состояние души. Он должен подняться на особую ступень духовного развития и неукоснительно претворять в жизнь соответствующий данной ступени мировоззренческий принцип практического идеализма. Ни как познающий субъект, ни как поступающий человек он не должен отделять Истину от Добра и Красоты и Добро от Красоты и Истины, ибо искусство как воплощение Красоты есть одновременно воплощение Добра и Истины. Достигается желаемое равновесие только через веру, нравственный подвиг и труд. Именно такой художник и его произведения дают возможность каждому из нас пресуществить себя-единичного в единстве всего сущего, ощутить полноту жизни и осознать невозможность окончательной смерти.
Подлинное теургическое искусство, поскольку оно есть реализация основополагающих принципов жизнетворчества, имеет свою специфическую онтологию и является формой, через которую струится истинная реальность. Такое искусство основывается на последовательном исполнении художником равно двух канонов – внутреннего и внешнего. Нисхождение художника в мир дольний, его жертвенное эротическое проистечение в мир бытия «низшего» (внешний канон) необходимо обусловлено его способностью как человека восходить в мир горний, в мир бытия «высшего» (внутренний канон). Утверждение художником ноуменального и феноменального планов действительности в их непреложной взаимосвязанности есть реализация внутреннего опыта соборного существования. В такого рода произведениях предельный символ высшей реальности («Ты еси») выступает в качестве неизреченной предметности, наполняющей смыслом изреченное («ты еси»), символы низшего порядка. Созерцание символа, созерцание ноумена в феномене есть развернутый во времени миф, динамический вид символа: непрестанный переход единого во многое и многого в единое. Подлинное жизнетворчество является залогом подлинного художества и его таинственного воздействия на действительность. Теургическое искусство – это своего рода выход на иной уровень развития бытия, где бытие выступает в более высоких, совершенных формах. Это не просто «касание» иного, но «проникновение», «пребывание», «проживание», наконец, обретение ясного видения сущего в его всеобщей взаимосвязанности как пронизанного единым ритмом бытия смысла.
Опыт искусства, как опыт своеобразного умирания, является в высшей степени действенным основанием для осмысления нашей жизни, поскольку таковая неизбежно связана с событием смерти и формированием текста памяти. Через символическое искусство раскрывается глубинная, онтологически укорененная истина смерти в её сращенности с жизнью, своеобразная диалектика жизнетворчества смерти. В действительной жизни каждый из нас имеет возможность стать автором, созидателем и хранителем текста памяти наших умерших, героев. Текст памяти проявляется на онтологическом, феноменологическом и собственно текстуальном уровне, представленном поэтическими и «прозаическими» произведениями. Данные произведения являются фиксированной формой эстетического оправдания и завершения умерших. Поминальные произведения, как целостный контекст памяти поколений, преображают внешние, ускользающие связи во внутренние, существенные и пребывающие. Через поминальные произведения мы осуществляем не только познавательный акт по отношению к прошлой жизни, но и наше по отношению к настоящей жизни «нравственное достоинство»: признаем за умершими пребывающую действительность и безусловную будущность, что является убедительным залогом нашей связи с потомками.
Искусство выступает в качестве специфического пространственно-временного континуума, где осуществляются диалектико-диалогические возможности своеобразных культурных миров, стираются общепринятые границы того мира и этого, действует принцип взаимопроникновения. Прекратив свое существование во времени, умершие продолжают присутствовать в тексте памяти и через текст памяти деятельно участвовать в настоящем. Текст памяти включен в поток жизни-культуры, в поток диалога культур. В него проникают другие, в том числе и другие тексты: он углубляется, восполняется, воздействует на формирование «большого времени» предстоящей действительности, стяжающей опыт прошлого и направленной в будущее. Созидаемая через поминальный текст действительность есть качественно иное, посредством слова высвобожденное состояние бытия и со-стояние, свершение нас в этом бытии.
Подлинное понимание культуры-жизни как нераздельных и одновременно неслиянных миров базируется на уяснении глубинных диалектических противоборств автора-творца и автора-человека, искусства и действительности, в сопряжении которых родится любой текст и бесконечная вереница новых смыслообразований. В событии «смерти автора» точно так же, как и в событии «смерти героя», высвечивается глубокий символический смысл, свидетельствующий о неизбежной взаимосвязи искусства, как своеобразного опыта смерти, и реальной смерти человека-художника. Через текст памяти смерть автора и смерть человека срастаются воедино. Именно здесь автор устанавливает особые отношения не только с «героем», но и со смертью, а заодно и с жизнью. Он обучается искусству умирания у других и осваивает смерть как таковую в качестве своей личностной, единственной смерти. Текст является показателем духовной ступени совершенствования автора-человека и позволяет ему провидеть свою смерть и свою ино-жизнь.
Творческое преображение смерти, утверждение другого в качестве неизменно пребывающего «ты еси» дает основания художнику обнаружить бытие «ты» как иной модус своего собственного бытия («Es, ergo sum») и таким образом стать причастным опыту бессмертия. Диалектика смерти и бессмертия заложена уже в самом жизнетворческом акте самопожертвования человека-художника. Это проникновение в другого, основанное на акте любви, на акте безоговорочного признания за отошедшим «пребывающей действительности» и «безусловной будущности». Через усмирение эмпирического «я» и передачу уст другому, казалось бы, не-сущему, обретается сокровенное «я» и вместе с тем – ясное видение сущего в его неизменной онтологической взаимосвязанности. В данном плане искусство, как последовательная реализация принципа «ты еси» равно на содержательном и формальном уровне произведения, составляет весомую альтернативу формам церковного поминовения, утверждающим почившего в Вечной памяти, в единстве безусловного и неизменно пребывающего Божественного бытия. В то же время реализация данного принципа и, соответственно, её результат – ясновидение сущего в его всеобщей онтологической взаимосвязанности – составляет альтернативу и философскому познанию, прежде всего – абстрактно-теоретическому.
Опыт развития культуры ХХ века, представивший появление новых видов искусства, и в первую очередь кинематографа, позволяет плодотворно использовать разработанную концептуальную модель взаимодействия искусства и действительности не только на материале словесности, но и на материале искусства кино. Именно кинематограф базируется на непосредственной данности образа в визуальном, звуковом, вербальном и пространственно-временном планах в живом потоке настоящего времени и выступает не столько в качестве условной реальности, сколько в качестве самой реальности. Кинематограф ближе других форм искусства расположен к бытию в качестве события и со-бытия. Здесь граница между искусством и действительностью становится практически неуловимой. Личность тут явлена в качестве особого бытийного топоса, где проникают друг друга в единстве вины и ответственности основополагающие виды её деятельности. Кинематографическое искусство, основывающееся на непосредственной данности образа, деятельно способствует осознанию факта нашего не-алиби в бытии и, соответственно, самой действительности как «события бытия».
Кинематографическое искусство, связанное с культурой Серебряного века незыблемыми узами духовного единства, в высшей степени наглядно показывает и утверждает бесконечно разнообразный мир чувственного бытия, включая мир «второй природы» и самого человека, в качестве ярко выраженных, внутренне взаимосвязанных феноменов, являющих ноуменальную действительность. Посредством определенных кинематографических средств художественные образы разворачивают перед нами то единственное «событие бытия», которое осуществляется в каждое мгновение с каждым из нас. Мир предстает в качестве события бытия, где низшее утверждается как высшее и реальное как реальнейшее. Конкретные и целостные кинематографические образы вполне реально, а вовсе не условно соединяют зрителей в едином, соборном «событии бытия». Они ведут за пределы экрана в саму жизнь и понуждают каждого из нас здесь-и-сейчас признать факт своего не-алиби в бытии не только по отношению к настоящему, но и по отношению к «далекому» прошлому и ещё несостоявшемуся будущему. Таким образом, искусство реабилитирует, обогащает и восполняет нашу повседневную жизнь и способствует тому, чтобы мы и в самой повседневной, низшей действительности усматривали объективно существующую горнюю реальность и сознавали глубинную диалектическую взаимосвязь всего сущего.
Осмысление специфики изображения человека в кинематографическом искусстве, продолжающем и по-своему дополняющем заданный культурой Серебряного века тип художественного мышления и бытия, ещё более продвигает нас в понимании «события бытия» как целостной, в высшей степени напряженной и многоплановой ситуации, имеющей самое непосредственное отношение к нашей жизни. Это сама предельно выраженная, актуализированная в неделимом настоящем действительность, без «пропусков», без пробелов, реагирующая на любой поступок человека. Поступать в данной ситуации означает каждый раз совершать выбор в свете предельных вопросов мироздания. В ходе сопоставления различных мировоззренческих типов в их отношении к объективно существующему, хотя и не эмпирически заданному положению вещей было выявлено, что сфера научного познания не должна быть отделена от сферы нравственного совершенствования. Технический прогресс, опережающий нравственное развитие, жесткая научная автономия и односторонняя ответственность – путь к гибели. Искусство, в сфере которого художник мнит себя центром мирозданья, в сфере которого не различаются истинные символы, и свобода творчества сводится к самоутверждению и произволу, тоже ведет к гибели. Чисто механическая связь между искусством и жизнью, когда искусство не хочет отвечать за жизнь, а жизнь отказывается отвечать за искусство, не сообразуется с законами мироздания. Таким образом личность утверждается «сплошь ответственной», не имеющей алиби в бытии. Все моменты жизни личности и все сферы её деятельности непременно «проникают друг друга в единстве вины и ответственности».
Искусство не только в высшей степени наглядно раскрывает и тем самым утверждает глубинную диалектическую взаимосвязь всего сущего, но главное – убедительно показывает необходимость данную связь учитывать. В контексте последних мировых событий и повсеместно возрастающих катастроф, угрожающих человечеству неминуемой гибелью, это обретает небывалую актуальность и глубокий назидательный смысл. Человек и мир, как начала противоположные и в то же время родственные, сопряжены друг с другом, взаимно друг другом пронизаны, взаимно друг друга являют. Продуктивность их неизбежно антиномичного сосуществования возможна лишь на основе доверительных, бескорыстных, жертвенных отношений. Корыстная цель во взаимоотношениях с другими людьми и окружающей нас действительностью – смертельно опасная «ловушка». В процессе жизнедеятельности человек не должен разрушать жизненно важные сплетения мироздания, ибо их уничтожение означает уничтожение и самого человека. Постоянно меняющаяся, таинственная, неуловимая действительность, представленная посредством художественного образа, обязывает человека быть благочестиво серьезной, в высшей степени ответственно поступающей личностью и сообразовывать свои поступки с бытием как событием, которое никогда не равно самому себе, но по отношению к которому каждый из нас должен во что бы то ни стало осознать факт своего не-алиби со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Разработанная в диссертации концепция взаимодействия искусства и действительности имеет многоплановый (философский, культурологический, эстетический, антропологический) характер. Это открывает возможности и перспективы обоснования цельного гуманистического мировоззрения, в рамках которого искусство оказывается не какой-то отдельной сферой культурной жизни, но – как это было задумано ещё Кантом – выполняет ничем не заместимую гуманистическую функцию в отношении человеческого бытия. Искусство обнаруживает новые формы, новые уровни существования как в самой действительности, так и в пространстве личности. Эти формы и грани имеют свою специфическую онтологию, которая сознается непосредственно в акте проживания, переживания, в акте ясного ощущения полноты бытия. Нам нечто дано пережить и понять в самой действительности, чего бы мы без искусства никогда бы другими путями не пережили и не поняли: не познание истины, но – возможность бытия в свете истины. Искусство разрушает границы собственно эстетического, оно переходит в саму жизнь и ставит человека перед необходимостью совершать выбор нравственного порядка на границе предельных вопросов существования: о смысле жизни, о смысле смерти, о путях спасения души. Действительная жизнь в момент глубинного осознания человеком факта своего не-алиби в бытии открывается как нераздельно и неслиянно содержащая равно и жизнь, и смерть, и бессмертие.

Список использованной литературы

1. Аверинцев С. С. Авторство и авторитет // Аверинцев С. С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Языки русской культуры, 1996. – С. 76–100.
2. Аверинцев С. С. Михаил Бахтин: ретроспектива и перспектива / Сергей Сергеевич Аверинцев // Дружба народов. – 1988. – №3. – С. 256–259.
3. Аверинцев С. С. Бахтин и русское отношение к смеху // От мифа к литературе: Сборник в честь 75-летия Е. М. Мелетинского / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Российский университет, 1993. – С. 341–345.
4. Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // М. М. Бахтин: Pro et contra: Личность и творчество М. М. Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли: Антология: В 2 т. – Т. 1 / Сергей Сергеевич Аверинцев. – СПб.: Изд-во РХГИ, 2001. – С. 468–483.
5. Аверинцев С. С. Комментарий: // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / С. С. Аверинцев, Л. А. Гоготишвили. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – С. 351–492.
6. Аверинцев С. С. Личность и талант ученого: М. М. Бахтин / Сергей Сергеевич Аверинцев // Литературное обозрение. – 1976. – № 10. – С. 58–61.
7. Аверинцев С. С. Немного личного // Аверинцев С. С. Поэты / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Языки русской культуры, 1996. – С. 7–16.
8. Аверинцев С. С. Неоплатонизм перед лицом платоновой критики мифопоэтического мышления // Аверинцев С. С. Образ античности /Сергей Сергеевич Аверинцев. – СПб.: Азбука-классика, 2004. – С. 150–164.
9. Аверинцев С. С. Онтология правды как внутренняя пружина мысли Владимира Соловьева // Аверинцев С. С. София-Логос: Словарь / Сергей Сергеевич Аверинцев. – К.: Дух і Літера, 2001. – С. 413–416.
10. Аверинцев С. С. Примечания // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / С. С. Аверинцев, С. Г. Бочаров. – М.: Искусство, 1979. – С. 384–415.
11. Аверинцев С. С. Рождение рифмы из духа греческой «диалектики» / Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Coda, 1997. – С. 233–249.
12. Аверинцев С. С. Символ// Аверинцев С. С. София-Логос: Словарь / Аверинцев Сергей Сергеевич. – К.: Дух і Літера, 2001. – С. 155–161.
13. Аверинцев С. С. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова // Аверинцев С. С. Поэты / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Языки русской культуры, 1996. – С. 165–187.
14. Аверинцев С. С. «Скворешниц вольных гражданин…». Вячеслав Иванов: путь поэта между мирами / Сергей Сергеевич Аверинцев. – СПб.: Алетейя, 2001. – 167 с.
15. Аверинцев С. С. Судьба и весть Осипа Мандельштама // Аверинцев С. С. Поэты / Сергей Сергеевич Аверинцев. – М.: Языки русской культуры, 1996. – С. 189–273.
16. Адорно Т. Негативная диалектика [Электронный ресурс] / Теодор Адорно; [пер. с нем. Е. Л. Петренко] – М.: Научный мир, 2003. – Режим доступа к изданию: http://www.i-u.ru/biblio/archive/adorno_negativnaja/
17. Азадовский К. М. Вячеслав Иванов и Рильке: два ракурса / Константин Маркович Азадовский // Русская литература. – 2006. – № 3. – С. 115–128.
18. Аляєв Г. Є. Філософський універсум С. Л. Франка. Персоналістична метафізика всеєдності в горизонтах нової онтології ХХ століття / Геннадій Євгенович Аляєв. – К.: Вид. ПАРАПАН, 2002. – 368 с.
19. Антонович М. А. Современная эстетическая теория / М. А. Антонович //Современник. – 1865. – № 3. – С. 37–82.
20. Арнхейм Р. Кино как искусство / Рудольф Арнхейм; [пер. с англ.] – М.: Изд-во иностр. лит., 1960. – 206 с.
21. Аронсон О. В. Кант и кино // Эстетика на переломе культурных традиций: сборник / Олег Владимирович Аронсон. – М.: Ин-т философии РАН, 2002. – С. 155–180.
22. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти / Филипп Арьес; [пер. с фр., предисл. А. Я. Гуревич]. – М.: Прогресс, 1992. – 528 с.
23. Асмус В. Ф. Диалектика Платона // Асмус В. Ф. Античная философия: учеб. пособие / Валентин Фердинандович Асмус. – 2 изд. – М.: Высшая школа, 1976. – С. 210–223.
24. Асмус В. Ф. Платон: эйдология, эстетика, учение об искусстве [Электронный ресурс] // Асмус В. Ф. Историко-философские этюды / Валентин Фердинандович Асмус. – М.: Мысль, 1984. – Режим доступа к изданию: http://www.vusnet.ru/biblio/archive/asmus_istoriko/00.aspx
25. Асмус В. Ф. Эстетика русского символизма // Асмус В. Ф. Вопросы теории и истории эстетики: сб. ст. / Валентин Фердинандович Асмус. – М.: Искусство, 1968. – С. 531–609.
26. Асоян Ю. А. Открытие идеи культуры. Опыт русской культурологии середины XIX – начала ХХ веков / Юлий Асоян, Алексей Малафеев. – М.: ОГИ, 2001. – 344 с.
27. Ахматова А. А. Сочинения: В 2т. – Т. 1 / Анна Андреевна Ахматова; [сост. М. М. Кралин]. – М.: Правда, 1990. – 448 с. – (Б-ка «Огонек»).
28. Ахутин А. В. В стране Мамардашвили // Ахутин А. В. Поворотные времена: статьи и наброски / Анатолий Валерианович Ахутин. – СПб.: Наука, 2005. – С.498–536.
29. Ахутин А. В. София и черт (Кант перед лицом русской религиозной метафизики) // Ахутин А. В. Поворотные времена: статьи и наброски / Анатолий Валерианович Ахутин. – СПб.: Наука, 2005. – С. 449–497.
30. Бабичева Ю. В. Серебряный век – как замысел и реальность [Электронный ресурс] / Юлия Викторовна Бабичева // Некалендарный XX век: Материалы Всероссийского семинара 19–21 мая 2000 года. – Великий Новгород, 2001. – С. 8–22. – Режим доступа к публикации: http://edu.novgorod.ru/fulltext/167/bab301002.rtf
31. Базен А. Что такое кино? Сб. ст. / Андре Базен; [пер. с фр.; вступ. ст. И. Вайсфельда]. – М.: Искусство, 1972. – 383 с.
32. Балаш Б. Дух фильмы [Электронный ресурс] / Бела Балаш; [пер. с нем. Н. Фридланд]. – М.: Худож. лит., 1935. – Режим доступа к изданию: http://biblioteka.teatr-obraz.ru/files/file/Teoriya_kino/Balash_duh_filma.doc
33. Балаш Б. Кино: становление и сущность нового искусства / Бела Балаш; [пер. с нем. М. П. Брандес; общ. ред. и предисл. Р. П. Юренева]. – М.: Прогресс, 1968. – 328 с.
34. Барт Р. Критика и истина // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Ролан Барт; [пер. с фр.; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова]. – М.: Прогресс, 1989. – С. 319–374.
35. Барт Р. От произведения к тексту // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Ролан Барт; [пер. с фр.; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова]. – М.: Прогресс, 1989. – С. 413–423.
36. Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Ролан Барт; [пер. с фр.; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова]. – М.: Прогресс, 1989. – С. 384–391.
37. Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – С. 69–263.
38. Бахтин М. М. Искусство и ответственность // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – С. 5–6.
39. Бахтин М. М. К вопросам методологии эстетики словесного творчества // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – С. 265–325.
40. Бахтин М. М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Искусство, 1979. – С. 361–373.
41. Бахтин М. М. К философии поступка // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – С. 7–68.
42. Бахтин М. М. К философским основам гуманитарных наук // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1996. – С. 7–10.
43. Бахтин М. М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Искусство, 1979. – С. 328–335.
44. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Искусство, 1979. – С. 237–280.
45. Бахтин М. М. Проблема текста // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1996. – С. 306–326.
46. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 6: «Проблемы поэтики Достоевского», 1963. Работы 1960-х – 1970-х гг. / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2002. – С. 5–300.
47. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 2: «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927 / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2000. – С. 5–175.
48. Бахтин М. М. Рабочие записи 60-х – начала 70-х годов // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 6: «Проблемы поэтики Достоевского», 1963. Работы 1960-х – 1970-х гг. / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2002. – С. 371–440.
49. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов / Михаил Михайлович Бахтин; [коммент. С. С. Аверинцев, Л. А. Гоготишвили, В. В. Ляпунов и др.]. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2003. – 957с.
50. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 2: «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927 / Михаил Михайлович Бахтин; [коммент. С. Г. Бочаров, Л. С. Мелихова, В. Л. Махлин, Б. Пул]. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2000. – 799 с.
51. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов / Михаил Михайлович Бахтин; [коммент. С. Г. Бочаров, Л. А. Гоготишвили, Н. А. Паньков, И. Л. Попова]. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1996. – 731 с.
52. Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 6: «Проблемы поэтики Достоевского», 1963. Работы 1960-х – 1970-х гг. / Михаил Михайлович Бахтин; [коммент. С. Г. Бочаров, Л. А. Гоготишвили, И. Л. Попова]. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 2002. – 799 с.
53. Бахтин М. М. 1961 год. Заметки // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1996. – С. 329–363.
54. Бахтин М. М. «Человек у зеркала» // Бахтин М. М. Собрание сочинений: В 7 т. – Т. 5: Работы 1940-х – начала 1960-х годов / Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Русские словари; Языки славянской культуры, 1996. – С. 71.
55. Бахтин М. М.: Pro et contra. Личность и творчество М. М. Бахтина в оценке русской и мировой гуманитарной мысли: Антология: В 2 т. – Т.1/ [сост., вступ. ст. и коммент. К. Г. Исупов]. – СПб.: РХГИ, 2001. – 552 с. – (Русский путь).
56. Бахтин М. М.: Pro et contra. Творчество и наследие М. М. Бахтина в контексте мировой культуры: Антология: В 2 т. – Т. 2 / [cост. и коммент. К. Г. Исупов]. – СПб.: РХГИ, 2002. – 712 с. – (Русский путь).
57. М. М. Бахтин как философ / [С. С. Аверинцев, Ю. Н. Давыдов, В. Н. Турбин и др.]. – М.: Наука, 1992. – 256 с.
58. Бахтинология: Исследования, переводы, публикации: К 100-летию со дня рождения Михаила Михайловича Бахтина / [сост. К. Г. Исупов]. – СПб.: Алетейя, 1995. – 376 с.
59. Башня Вячеслава Иванова и культура Серебряного века: Антология / [редкол.: А. Б. Шишкин (отв. ред.) и др.]. – СПб.: Изд-во филол. ф-та СПбГУ, 2006. – 384 с.
60. Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. – Т. 3.: Статьи и рецензии 1843–1848 / Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: ОГИЗ, ГИХЛ, 1948. – С. 641–683.
61. Белинский В. Г. Идея искусства // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. – Т. 2.: Статьи и рецензии 1841-1845 / Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: ОГИЗ, ГИХЛ, 1948. – С. 67–83.
62. Белинский В. Г. Литературные мечтания // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. – Т. I: Статьи и рецензии. 1834–1841 / Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: ОГИЗ, ГИХЛ, 1948. – С. 7–89.
63. Белинский В. Г. Менцель, критик Гете // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. – Т. I: Статьи и рецензии. 1834–1841 / Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: ОГИЗ, ГИХЛ, 1948. – С. 418–452.
64. Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород») // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. – Т. I: Статьи и рецензии. 1834–1841 / Виссарион Григорьевич Белинский. – М.: ОГИЗ, ГИХЛ, 1948. – С. 100–147.
65. Белый А. Символизм как миропонимание /Андрей Белый; [сост., вступ. ст. и примеч. Л. А. Сугай]. – М.: Республика, 1994. – 528 с.
66. Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы / Андрей Белый; [сост., предисл. В. М. Пискунова]. – М.: Республика, 1994. – 559 с.
67. Белый А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой // Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2 т. – Т.1 / Андрей Белый. – М.: Искусство, 1994. – С. 391–421.
68. Беньямин В. Произведение искусства в век его технической воспроизводимости // Беньямин В. Избранные эссе / Вальтер Беньямин; [пер. с нем.]. – М.: Медиум, 1996. С. 66–91.
69. Бергман И. Статьи. Рецензии. Сценарии. Интервью / Ингмар Бергман; [сост. Н. Городинская]. – М.: Искусство, 1969. – 294 с.
70. Бёрд Р. Вяч. Иванов и массовые празднества ранней советской эпохи / Роберт Бёрд // Русская литература. – 2006. – № 2. – С. 174–188.
71. Бёрд Р. Вяч. Иванов и советская власть. Новые материалы / Роберт Бёрд // Новое литературное обозрение. – 1999. – № 40. – С. 305–331.
72. Бёрд Р. Русский символизм и развитие киноэстетики: наследие Вяч. Иванова у А. Бакши и Адр. Пиотровского [Электронный ресурс] / Роберт Бёрд // Новое литературное обозрение. – 2006. – № 81. – Режим доступа к публикации: http://magazines.russ.ru/nlo/2006/81/be6.html
73. Бердяев Н. А. Очарование отраженных культур [Электронный ресурс] // Типы религиозной мысли в России. [Собрание сочинений. Т. III] / Николай Александрович Бердяев. – Париж: YMCA-Press, 1989. – Режим доступа к публикации: http://www.krotov.info/library/02_b/berdyaev/1916_241.html
74. Бердяев Н. А. Русский духовный ренессанс начала ХХ века и журнал «Путь» (к 10-летию «Пути») /Николай Александрович Бердяев // Путь. – 1935. – № 49. – С. 3–22.
75. Бердяев Н. А. Самопознание: Опыт философской автобиографии /Николай Александрович Бердяев. – М.: Книга,1991. – 448 с.
76. Бердяев Н. А. Смысл творчества /Николай Александрович Бердяев.– М.: АСТ; АСТ МОСКВА; ХРАНИТЕЛЬ, 2006. – 414 с.
77. Бердяев Н. А. Спасение и творчество (Два понимания христианства) / Николай Александрович Бердяев // Путь: Орган русской религиозной мысли. – Книга 1 (I – VI). – М.: Информ-Прогресс, 1992. – С. 161–175. –(Репринтное издание: Путь. – 1926. – № 2. – С. 19–33).
78. Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря // Бердяев Н. А. Царство Духа и Царство Кесаря / Николай Александрович Бердяев. – М.: Республика, 1995. – С. 288–356.
79. Бердяев Н. А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // Бердяев Н. А. О назначении человека / Николай Александрович Бердяев. – М.: Республика, 1993. – С. 254–358.
80. Бердяев Н. А. Я и мир объектов: опыт философии одиночества и общения // Бердяев Н. А. Философия свободного духа / Николай Александрович Бердяев. – М.: Республика, 1994. – С. 230–316.
81. Бибихин В. В. К метафизике Другого / Владимир Вениаминович Бибихин // Начала. – М., 1992. – № 3. – С. 52–65.
82. Бибихин В. В. Слово и событие / Владимир Вениаминович Бибихин. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 280 с.
83. Бибихин В. В. Ты еси // Вячеслав Иванов: Архивные материалы и исследования / Владимир Вениаминович Бибихин. – М.: Русские словари, 1999. – С. 286–302.
84. Бибихин В. В. Узнай себя / Владимир Вениаминович Бибихин. – СПб.: Наука, 1998. – 575 с. – («Слово о сущем»).
85. Библер В. С. Диалектика и диалогика / Владимир Соломонович Библер //АРХЭ: Труды культурологического семинара. – Вып. 3. – М., 1998. – С. 13–23.
86. Библер В. С. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры (На путях к гуманитарному разуму) [Электронный ресурс] / Владимир Соломонович Библер. – М.: Гнозис, 1991. – Режим доступа к изданию: http://www.i-u.ru/biblio/archive/bibler_mihail/
87. Библер В. С. Мышление как творчество (введение в логику мысленного диалога) / Владимир Соломонович Библер. – М.: Наука, 1975. – 400 с.
88. Библер В. С. Наследие Бахтина и история науки и культуры (интервью с В. С. Библером и А. В. Ахутиным) [Электронный ресурс] / Владимир Библер, Анатолий Ахутин // АРХЭ: Труды культурологического семинара. – Вып. 4. – М., 2005. – С. 179–228. – Режим доступа к публикации: http://www.bibler.ru/arche4.htm
89. Библер В. С. Рождение автора – тема искусства XX века (к статье Ролана Барта «Смерть автора») / Владимир Соломонович Библер // Вопросы искусствознания. – 1993. – № 2–3. – С. 7–11.
90. Библер В. С. Что такое философия? (Очередное возвращение к исходному вопросу) / Владимир Соломонович Библер // Вопросы философии. – 1995. – № 1. – С. 159–183.
91. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: Канонические [в рус. переводе с приложением]. – М.: Жизнь с Богом, 1989. – 2542 с.
92. Бланшо М. Литература и право на смерть [Электронный ресурс] // Бланшо М. От Кафки к Кафке / Морис Бланшо; [пер. с фр.]. – М.: Логос, 1998. – Режим доступа к публикации: http://www.blansho.net.ru/lib/al/book/2570/
93. Бланшо М. Пространство литературы / Морис Бланшо; [пер. с фр.]. – М.: Логос, 2002. – 288 с.
94. Блок А. А. «Без божества, без вдохновенья» // Блок А. А. Сочинения: В 6 т. – Т. 5: Проза / Александр Александрович Блок. – М.: Правда, 1971. – С. 530–540.
95. Блок А. А. Безвременье // Блок А. А. Сочинения: В 6 т. – Т. 5: Проза / Александр Александрович Блок. – М.: Правда, 1971. – С. 60–75.
96. Блок А. А. Генрих Ибсен // Блок А. А. Сочинения: В 6 т. – Т. 5: Проза / Александр Александрович Блок. – М.: Правда, 1971. – С. 250–258.
97. Блок А. А. О назначении поэта // Блок А. А. Сочинения: В 6 т. – Т. 5: Проза / Александр Александрович Блок. – М.: Правда, 1971. – С. 518–525.
98. Блок А. А. О современном состоянии русского символизма // Блок А. А. Сочинения: В 6 т. – Т. 5: Проза / Александр Александрович Блок. – М.: Правда, 1971. – С. 326–336.
99. Богатырёва Е.А. М.М. Бахтин: этическая онтология и философия языка / Елена Анатольевна Богатырёва // Вопросы философии. – 1993. – № 1. – С. 51–58.
100. Богатырёва Е. А. Драмы диалогизма: М. М. Бахтин и художественная культура ХХ века / Елена Анатольевна Богатырёва. – М.: [б. и.], 1996. – 135 с.
101. Богомолов Ю. А. «Я свеча, я сгорел на пиру…» // Мир и фильмы Андрея Тарковского: Размышления. Исследования. Воспоминания. Письма / Юрий Александрович Богомолов. – М.: Искусство, 1991. – С.156–174.
102. Болдырев Н. Ф. Жертвоприношение Андрея Тарковского / Николай Федорович Болдырев. – М.: Вагриус, 2004. – 527 с.
103. Большакова А. Ю. Теории автора в современном литературоведении / Алла Юрьевна Большакова // Известия АН РАН. Сер. литературы и языка. – 1998. – Т. 57. – № 5. – С. 15–24.
104. Бонецкая Н. К. М. М. Бахтин и традиции русской философии / Наталья Константиновна Бонецкая // Вопросы философии. – 1993. – №1. – С. 83–93.
105. Бонецкая Н. К. О стиле философствования М. Бахтина [Электронный ресурс] / Наталья Константиновна Бонецкая // Диалог. Карнавал. Хронотоп. – 1996. – № 1. – С. 5–48. – Режим доступа к изданию: http://nevmenandr.net/dkx/?y=1996&n=1
106. Бонецкая Н. К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст, 1985: Литературно-теоретические исследования / Наталья Константиновна Бонецкая. – М.: Наука, 1986. – С. 241–269.
107. Бонецкая Н. К. Примечания к «Автору и герою…» // Бахтинология: Исследования. Переводы. Публикации / Наталья Константиновна Бонецкая. – СПб.: Алетейя, 1995. – С. 238–287.
108. Бонецкая Н. К. Примечания к трудам М. Бахтина «Искусство и ответственность», «К философии поступка». Преамбула к примечаниям к «Автору и герою…» Бахтина //Філологічні дослідження. – 2007. – Вип. 9. – С. 243–265.
109. Бонецкая Н. К. Проблемы методологии образа автора // Методология анализа литературного произведения: сб. ст. / Наталья Константиновна Бонецкая. – М.: Наука, 1988. – С. 60–85.
110. Бочаров С. Г. Бахтин-филолог: Книга о Достоевском [Электронный ресурс] / Сергей Георгиевич Бочаров // Вопросы литературы. – 2006. – № 2. – Режим дос