Белова, Екатерина Николаевна. Поэтика романа Кадзуо Исигуро "Не отпускай меня" : к проблеме художественного мультикультурализма : Бєлова, Катерина Миколаївна. Поетика роману Кадзуо Ісігуро «Не відпускай мене": до проблеми художнього мультикультуралізму

Краткое описание

Белова, Екатерина Николаевна. Поэтика романа Кадзуо Исигуро "Не отпускай меня" : к проблеме художественного мультикультурализма : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.03 / Белова Екатерина Николаевна; [Место защиты: Воронеж. гос. ун-т].- Волгоград, 2011.- 185 с.: ил. РГБ ОД, 61 12-10/728

61 12-10/728
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи
Белова Екатерина Николаевна
ПОЭТИКА РОМАНА КАДЗУО ИСИГУРО «НЕ ОТПУСКАЙ МЕНЯ»
(К ПРОБЛЕМЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА)
10.01.03 - литература стран народов зарубежья (литература стран германской и романской языковых семей) Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Научный руководитель: доктор филологических наук,
профессор Пестерев В. А.
Волгоград-2011 
Содержание
Введение 1
Глава 1. Творчество Кадзуо Исигуро в контексте теории художественного мультикультурализма
§1 Теория глобализации и вопрос о художественном
мультикультурализме 17
§2 Эстетические и мировоззренческие принципы Кадзуо Исигуро и их эволюция 39
Глава 2. Повествователь и принципы повествования в романной прозе Кадзуо Исигуро - авторское пространство романа «Не отпускай меня»
§1 Герой-повествователь и конструируемая им реальность 58
§2 Художественная модель картины мира 71
§3 Философия времени в романе «Не отпускай меня» 83
Глава 3. Условная форма и художественный синтез в романе «Не отпускай меня»
§1 Мифопоэтика и притчевое начало в романе К. Исигуро 104
§2 Стиль и стилистические формы в романе 124
§3 Поэтика названия и целостность романа 136
148
153
Заключение...
Библиография

Введение
XXI век ставит перед специалистами в области литературы новую, исключительно актуальную проблему, связанную с процессом мировой глобализации. В то время как социологические науки предостерегают о возможной потере культурной уникальности, при этом признавая ценность межкультурного обмена, а политологи пытаются нарисовать картину «единого» мира с оригинальной формой правления, сомневаясь в реальной возможности такого варианта, в литературоведении (как в зарубежном, так и в отечественном) также наблюдается разногласие во мнениях. Возможность мультикультурализма как условия сохранения идентичности признается далеко не всеми исследователями. В то же время сторонники глобализации доходят до того, что призывают вообще отказаться от понятия «национальной литературы», неуместного в современном мире.
Как следствие, становится сложно говорить об устойчивых традициях той или иной культуры, отраженных в литературных произведениях XXI века. Возможность доступа к любому тексту практически из любой точки земного шара провоцирует размывание этих традиций сразу по двум направлениям. Во-первых, естественный интерес писателей Европы к литературе ранее «молчаливых» стран Африки, Азии, Южной Америки ведет к стилизациям, заимствованиям, пародиям, игре - словом, к тому, что является несомненными приметами постмодернизма. Во-вторых - что представляется уже серьезной проблемой - следствием диалога культур становится и центростремительное ускорение, вызванное желанием творцов «младолитератур» ориентироваться на европейский стандарт. Разумеется, «в ядре каждой культуры сохраняется то, что “выкристаллизовано” под влиянием природы страны, ее климата, пейзажей, пищи, этнического типа, языка, памяти о своей истории и культуре» , — то, что Г. Д. Гачев называет «национальным образом мира» , что позволяет - пока еще - не отказываться от понятия национальной литературной традиции применительно к современному роману.
Но при этом само понятие «национальной литературы» порой подвергается существенным изменениям. Рассмотрим конкретную ситуацию с английской литературой. До 70-х годов XX века считалось, что термин «английская литература» означает, прежде всего, литературу, создаваемую в ареале Британских островов. Творчество крупных писателей, живущих вне Англии, либо не изучалось, либо ассимилировалось в пределах английской традиции. Исключение составляла литература Соединенных Штатов, имевшая собственную историю. Но, несмотря на то, что многие американские писатели предпочитали жить в Англии и в Европе, их национальная принадлежность оставалась преградой на пути включения в исследовательский контекст.
Со второй половины XX века точка зрения на англоязычную литературу начала постепенно претерпевать изменения. Внимание критиков привлекла австралийская проза и литература стран Карибского бассейна (Вест-Индия), а также творчество писателей стран Африки и Азии, получивших независимость. В ряде университетов Канады, Австралии, Южной Африки читались курсы лекций по африканской, ирландской и канадской литературе. Книги, написанные региональными авторами, расширяли представление о культурном диапазоне «младолитератур». Сюжет этих произведений, их тематика и стиль строились на неординарных характеристиках, не всегда доступных пониманию европейского читателя. В этом случае потребителю новейшей литературной продукции приходилось сталкиваться с такими феноменами, как социальные образы англичан в восприятии жителей бывших колоний, американский индивидуализм, нигерийский трайбализм, индийский мистицизм, самоидентификация вест-индцев, поскольку писатели за пределами Англии предпочитали оставаться в рамках своей национальной литературной традиции.
Этот процесс, обозначенный в Великобритании как постколониализм, органично влился в общемировой феномен мультикультурности, то есть культурного разнообразия, и мультикультурализма как свода теорий и практик
для осмысления новой ситуации. Одной из таких практик стало литературное творчество писателей, причисленных затем к «мультикультурным». Будучи воплощен в многочисленных произведениях искусства, мультикультурализм как новейшее и актуальное художественное явление привлек живое внимание исследователей - литературоведов, лингвистов, культурологов. При этом, несмотря на то, что тексты «литературных мигрантов» рассматривались и анализировались с различных сторон, четкого определения мультикультурализма применительно именно к художественной деятельности дано не было. В исследовательской практике этот термин чаще всего используется для обозначения общей историко-культурной ситуации, которую - явно или косвенно — характеризует тот или иной текст, близкии модернистским либо постмодернистским установкам творчества.
Одной из проблем, поднимаемых в подобных работах, стала проблема «нового», создаваемого писателями языка, которая тесно соприкасается с проблемой перевода. Английский язык - то, что объединяет и сам остров, и его бывшие колонии, как и писателей - выходцев из этих колоний. Как пишет С.П. Толкачев, «использование английского языка не освобождает их [писателей- мигрантов] полностью от связи с более традиционной английской литературой, с творчеством классиков, чье творчество прошло проверку временем» . И в то же время все больший вес в исследовательском мире набирает утверждение, что современная культура «перестала быть логоцентричной» , и переводы, появляющиеся подчас одновременно с оригиналом, вскоре окажутся равноценны ему в глазах читателя. Синтетические языковые формы, являющиеся одной из примет постколониального дискурса, теряются в переводе, что ограничивает их бытование рамками британского языкового сообщества.
В литературной жизни современной Британии особый интерес вызывают произведения писателей - выходцев с дальнего Востока, принимающих активное участие в западных культурных процессах. Творчество этих авторов не только
представляет новейшие тенденции современной английской литературы, но и говорит о существовании своеобразных течений в ней. «Новая «восточнозападная» литература, - пишет Г. Чхартишвили, - обладает явными признаками андрогинности: при одной голове у нее два лица (одно обращено к восходу, другое к закату), два сердца, двойное зрение и максимально устойчивый опорно-двигательный аппарат. Еще ей свойственна повышенная витальность, несколько диссонирующая с вялой доминантой литературы fin de siecle, но вполне объяснимая, если не забывать об эффекте магического слияния. Андрогины конца двадцатого века - первые лазутчики племени, которое, очевидно, будет задавать тон в культуре грядущего столетия» . Выделяя три основных мировых центра существования «андрогинной» литературы на современном этапе — Соединенные Штаты, Японию и Великобританию, критик отмечает, что «благодаря притоку свежей иносоставной крови, британская литература сегодня лучшая в мире, что, кстати, заметно и по количеству переводов» .
Яркими фигурами литературной жизни Англии стали, среди прочих, В. Найпол (выходец из Тринидада), китаец Тимоти Мо, индиец Салман Рушди и Кадзуо Исигуро, японец по происхождению. В их творчестве наблюдается оригинальное взаимодействие культурных традиций и стилей, присущих как западным, так и восточным мировоззренческим и художественным парадигмам. Кадзуо Исигуро (Kazuo Ishiguro, род. 1954), переехав в Британию в возрасте
5 лет, сам себя ощущает англичанином, а в английскую литературу вошел как «международный» автор и сознательно им остается. Он явно стремится, вопреки «неопределенной» субъективности в своих романах, преодолеть этот барьер и вне литературной жизни, постулируя себя «гражданином мира», «международным»
g
писателем. «Моя цель - писать международные романы» , - говорит он, понимая под таковым роман, который одинаково близок и понятен самым разным людям.
Но утверждать, что подобный посыл приводит к усредненности, «интернациональности» личности, оказавшейся на карте мировой глобализации, было бы чрезмерной абстракцией.
Природа его творчества двуедина и позволяет говорить о приемах поэтики, имманентных как английской, так и японской литературе. Хотя можно лишь предполагать, насколько национальные корни и детские впечатления от Японии повлияли на мировоззрение писателя, который в дальнейшем оказался допущен едва ли не к историческому «сердцу» Великобритании, а затем расширил свой культурный багаж до «интернационализма». Два романа, действие которых происходит в Японии («Там, где в дымке холмы» / A Pale View of Hills, 1982; «Художник зыбкого мира» / A Painter of Floating World, 1986), указывают на интерес к собственной национальной идентичности и на сохранившуюся память о прошлом укладе, как и роман «Когда мы были сиротами» (When We Were Orphans, 2000), где герой переезжает с Востока на Запад, в Англию. Вопрос в том, проявляется ли эта память на уровне поэтики в создаваемых текстах или же писатель ограничивается использованием реалий своей исторической родины как автобиографическим мотивом. Поскольку после первых «японских» романов появляется «истинно английский», исследующий сам феномен «английскости» («Остаток дня» / The Remains oj the Day, 1989), а затем Исигуро обращается к притчевому обобщению («Безутешные» / The Unconsoled, 1995; «Не отпускай меня» / Never Let Me Go, 2005), в котором и место действия, и герои скорее условны.
Естественным следствием описанной выше историко-литературной ситуации становится сложность определения метода, к которому можно отнести творчество писателя. Так, среди русских литературоведов еще не сложилось однозначного мнения в этой области. О.А. Джумайло причисляет его к постмодернизму, с оговорками насчёт особенностей британского постмодернизма . О.Г. Сидорова помещает его в рамки постколониального
направления . В.А. Пестерев полагает, что это «постмодернистский модернизм», т.е. «доминирование модернизма, но в рамках постмодернистского мирочувствования и поэтики» . T.JI. Селитрина называет «Безутешных» «экспериментальным романом» . И эти разногласия связаны, в свою очередь, со спорностью термина «мультикультурализм», который вообще, строго говоря, является скорее социально-культурологической характеристикой ситуации, нежели литературным направлением.
Исигуро в Британии - весьма популярный автор, что доказывают не только различные литературные премии и многочисленные интервью, вышедшие в 2008 году отдельной книгой , но и несколько появившихся недавно «guides» - авторских пособий по изучению его творчества в университетах. В них содержатся не только биографические сведения и основное содержание произведений писателя, но и выдержки из критических статей, а также основные «темы для рассуждения», с которыми связана полемика в критике. В ряду таких «тем» называются проблема памяти, повествования, мультикультурное и постколониальное видение мира, психоаналитические варианты прочтения и -
14
наконец - представление об Исигуро как о «международном» авторе.
Популярность писателя предсказал еще его литературный наставник М. Брэдбери, назвав его «одним из наиболее оригинальных авторов современности» в Англии.
Первые посвященные Исигуро монографии - это работы Синтии Вонг и Брайана Шаффера . Оба автора монографий при анализе романов обращают внимание в первую очередь на характеристику повествователя и «работу» изменчивой памяти, но если Вонг ставит акцент именно на проблеме самообмана и ее связи с повествованием, то Шаффер стремится, помимо этого, подчеркнуть своеобразие Исигуро как «международного» автора. По его мнению, романы писателя базируются как на японской литературной традиции, так и на произведениях известных британских авторов XX века - Дж. Конрада, Э.М. Форстера, Ф.М. Форда и Дж. Джойса, равно как и на трудах 3. Фрейда. Но в обеих монографиях исследователи обозначают свое представление о творческой эволюции писателя как «переход» от узко культурного мировидения («восточные» романы) к мультикультурному или «надкул ьтурному» («Безутешные» и «Когда мы были сиротами»), при этом роман «Остаток дня» ставится особняком - как «итог размышлений о том, что есть национальный
английский характер, национальная английская система ценностей и, наконец,
~ 18 что есть «англиискость» как таковая» .
Та же тенденция наблюдается и в научных статьях, исследующих частные аспекты романной поэтики Исигуро. В первую очередь интерес исследователей вызывает характер повествования от первого лица с фигурой «ненадежного рассказчика» и тесно связанная с этим проблема памяти. В целом «ненадежный» рассказчик Исигуро давно стал общим местом в критике. Стоит обратить внимание на статью К. Уолл, которая, выбиваясь из общего хора голосов, анализирует образ рассказчика, не опираясь при этом на национальную отнесенность героя. Раскрывая подробнее его специфику, К. Уолл пишет: «роман бросает вызов нашим представлениям о «ненадежном рассказчике»... и авторе, говорящем за его спиной» , поскольку смысловое наполнение и функции рассказчика в романах Исигуро - «это уже не прием, а центральная фигура, организующая повествование» . По ее мнению, скрывающий важнейшую информацию о собственной истории герой — ключевой образ для понимания сути этой информации, обращающий внимание читателя на те или иные ее составляющие. Но при этом он же выступает организующей фигурой, меняя отношение к ней и, как следствие, смысловое наполнение отдельных деталей.
Сокрытие информации о себе и происходящем часто расценивается критиками не как обман читателя, а как самообман, что приводит нас к изучению проблемы «неверной» памяти персонажей Исигуро. Я. Ли пишет об этом: «Эпизоды из ее памяти [Эцуко, героини романа «Там где в дымке холмы»] стратегически тщательно подобраны для соответствующего восприятия ее настоящего, но пробелы и упущения в воспоминаниях, очевидно табуированные и смущающие, также можно обнаружить» . По его мнению, такое повествование призвано не передать прошлое, а понять его, структурировав и объяснив - в первую очередь, самой героине. Обращение к прошлому для Эцуко - акт терапии, и процесс рассказывания помогает ей обрести мир и примириться с уже сложившимся положением вещей.
Иначе анализируют этот роман Хеллерунг и Скааруп. Отмечая меняющуюся историю героев, они делают вывод о том, что основной функцией истории становится представление самого рассказчика, умалчивания и фантазии которого суть идеализация его поступков. По их мнению, изменчивая память становится для писателя прежде всего средством охарактеризовать героя, и фактическая составляющая романа может оказаться не более чем иллюзией. Так, вся предыстория Бэнкса в романе «Когда мы были сиротами» - его собственные фантазии, созданные, чтобы оправдать его желание «сбежать» из Англии, а мать
и дочь, о которых вспоминает Эцуко, - двойники ее и ее дочери Кейко, чью
22
историю она не может пересказать более честно. Сходного мнения о романе
23 24
«Там где в дымке холмы» придерживаются и С. Вонг , и Б. Шаффер , хотя сам
Исигуро в беседе с Г. Мэйсоном опровергает идею о «выдуманности» этих персонажей
А. Барроу, также отмечая неправдоподобность рассказа Бэнкса, считает это не фантазией, а «символическим подтекстом, намеренно неопределенным». По его мнению, цель детектива не просто найти разгадку исчезновения родителей, а приблизиться к всеобщей «загадке исчезновения», касающейся каждого, так что «по мере развития истории, сама тайна жизни оказывается под увеличительным
стеклом Исигуро» .
«Остаток дня», по понятным причинам более всего привлекающий британских литературоведов, рассматривается с различных сторон. Во-первых, разумеется, анализу подвергается выведенный в романе образ дворецкого - как национальный британский характер. Хотя вызывает удивление желание отдельных исследователей свести к этому характеру функцию ненадежного рассказчика, который является неизменным приемом во всех романах Исигуро, но в образе Стивенса действительно прочитывается национальный миф - в совокупности с изображенным в романе поместьем и концепцией «англиискости». В то время как загородные поместья постепенно уходят в прошлое, Стивенс остается верен их ценностям. Долг и достоинство, о которых задумывается герой, представляют идеал служения - хозяину, Англии или человечеству в целом, - но, если верить отдельным исследователям, могут и оказаться тонкой иронией автора
над своим персонажем.
Следуя этой идее, Р. Тримм склонен связывать сдержанность Стивенса с кодексом поведения нации, в частности - жителей загородных поместий, с их устоявшимся укладом жизни и четкими, хоть и не прописанными правилами взаимного общения. Ряд исследователей, сопоставляя функции рассказчика у Исигуро и Рушди, также отсылают к национальному содержанию произведений,
акцентируя внимание на британской модели поведения в обществе, которое
28
«высоко ценит профессионализм и долг» .
В целом, как метко заметила К. Шерцингер, в «Остатке дня» «позиция
V, 29
дворецкого служит тропом для повествовательной техники романа» .
Еще одна актуальная для британских исследователей тема - это демонстрация в романе исторических событий через призму своеобразного (субъективного и искажающего) видения героя. Характер дворецкого амбивалентен, что зачастую связывается с историческими и социальными процессами в британском обществе, например, с колониальной политикой и соответствующим мифом: «Представления Стивенса о Дарлингтон Холле наглядно демонстрируют, как глубоко этот миф проник в его сущность и какие вредные последствия это имело» . Трагическая ошибка британского правительства, показанная глазами дворецкого, отражена в его сомнениях о долге и чести человека - и в осознании того, что долг не выполнен; и несмотря на то, что и Стивенс, и его хозяин - «порождения исторических условий, которые их направляли» , они не могут не видеть последствий своих решений. «Несовершенное», «зашоренное» сознание Стивенса представляется как естественное следствие привычки к отрицанию реальности и собственной личности. В таком ключе часто анализируются и два первых, «японских» романа писателя.
В то время как сам Исигуро опровергает подобное прочтение, утверждая, что место и время действия для него второстепенны. «Я пытаюсь увести действие от конкретных обстоятельств в метафорическое бытие, — говорит Исигуро,
отвечая на вопрос об отражении исторических реалий в его текстах, - чтобы люди не думали, что я пишу только о Японии или Британии, а могли бы воспринимать написанное как метафору или притчу» . И в последнее время к этим словам писателя все чаще прислушиваются, говоря о его произведениях в связи с проблемой глобализации и универсального языка перевода.
Из частных проблем, вызывавших интерес критики, можно назвать и формальные особенности романов: своеобразие метафор, в которые автор «пытается втянуть своего читателя» 33 или притчевую составляющую в «Безутешных». К притчам можно отнести и последний роман «Не отпускай меня», подробный критический анализ которого еще предстоит выполнить. Выявление в нем критиками «восточной» составляющей - преданного «служения всей жизнью» - в очередной раз указывает на синтетическую природу творчества Исигуро, а явная спорность этого утверждения требует более тщательного изучения.
В отечественном литературоведении ситуация в корне иная. Среди работ, написанных о Кадзуо Исигуро, необходимо назвать статьи О. А. Джумайло' , О.Г. Сидоровой , T.JI. Селитриной , В.А Пестерева , посвященные частным аспектам творчества писателя в контексте современного английского романа. Впрочем, в последнее время тексты этого автора привлекают интерес молодых исследователей, часто в связи с «японской» поэтикой его двух первых романов. При этом последний роман Исигуро («Не отпускай меня») еще не был сколько- либо развернуто проанализирован, в силу своей временной отнесенности удостаиваясь лишь редкого упоминания.
Творчество Исигуро в рамках теорий глобализации в России не рассматривалось. Но в посвященной ему статье в Энциклопедическом словаре английской литературы XX века А. Литвина точно замечает: «Исигуро не питает иллюзий относительно гармоничного сосуществования культур и народов, считая, что национальная идентичность определяется языком, а положение человека,
40
оказавшегося между двух культур, не приносит преимуществ» .
Это связано среди прочего с тем, что сама теория глобализации, как и мультикультурная теория, в отечественном литературоведении только начинает подвергаться критическому рассмотрению. Существует ряд работ, посвященных колониальной английской литературе и отдельным авторам данного направления, а также общим тенденциям развития прозы Великобритании девятнадцатого- двадцатого веков, прежде всего работы В.В. Ивашевой, Г.В. Аникина, Н.П. Михальской, Н.А. Соловьевой, Н.П. Дьяконовой, Е.Ю. Гениевой, Т.М. Красавченко, Б.М. Проскурнина. Изучению постколониальных и мультикультурных составляющих современного литературного процесса посвящены монография М.В. Тлостановой и докторская диссертация С.П. Толкачева .
Таким образом, недостаточная изученность последнего романа и творчества К. Исигуро в целом в связи с проблемой литературной глобализации и мультикультурализма обусловливает выбор темы диссертационного исследования и его актуальность. Исследование поэтики литературного мультикультурализма представляется одним из ключевых направлений современного литературоведения, и, несмотря на сложившееся обоснование термина и практическое его применение, углубленное и всестороннее изучение этого явления только начинается.
Научная новизна диссертации заключается в определении свойств художественного мультикультурализма и особенностей воплощения их в творчестве Кадзуо Исигуро; в описании оригинального варианта взаимодействия в романах писателя двух литературных традиций, в том числе создания оригинальной синтетической притчевой формы романа «Не отпускай меня».
Объект исследования - романное творчество Кадзуо Исигуро 1980х-2000х гг. Предметом диссертационного исследования является роман К. Исигуро «Не отпускай меня» в единстве содержательного и формального планов, в частности, его синтетическая природа как характерное для мультикультурализма явление.
Основным материалом исследования стал роман Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня». В качестве дополнительных источников выступают предыдущие его романы («Там, где в дымке холмы» / A Pale View of Hills, 1982; «Художник зыбкого мира» / A Painter of Floating World, 1986, Остаток дня» / The Remains of the Day, 1989, «Безутешные» / The Unconsoled, 1995, «Когда мы были сиротами» / When We Were Orphans, 2000), а также романы современников писателя, в частности, Иэна Макьюэна («Искупление» / Atonement, 2001), некоторые произведения которого имеют тематическое и структурное сходство с романами Исигуро. Кроме этого, в работе содержатся материалы интервью писателя и написанных им сценариев, воплощенных в кинематографе.
Предмет диссертационного исследования определяет цель работы - раскрыть художественное своеобразие романа «Не отпускай меня» К. Исигуро в формальном и содержательном плане как произведения, органичного современному художественному мультикультурализму.
Для достижения данной цели ставятся и решаются следующие задачи:
1. Определить значение термина «мультикультурализм» и раскрыть воплощение мультикультурного дискурса в современном литературном творчестве, поставив вопрос о «художественном мультикультурализме».
2. Рассмотреть основные мировоззренческие и эстетические принципы творчества К. Исигуро.
3. Выявить в дискурсах английской и японской литературных традиций их отличительные черты, проявившие себя в поэтике повествования романа «Не отпускай меня».
4. Обозначить свойства притчевого повествования и мифологической условности на содержательно-смысловом и поэтологическом уровнях романа К. Исигуро.
5. Раскрыть единство традиционной и условной формы в романе «Не отпускай меня».
6. Определить особенности художественного синтеза двух национальных литератур в романе «Не отпускай меня» как отражение своеобразия художественного мультикультурализма.
Материал исследования предполагает комплексный подход, сочетающий различные методы литературоведческого анализа (сравнительно-исторический, герменевтический, психологический, формальный и др.). Теоретико-методологической основой являются работы и идеи отечественных и западных литературоведов (Н.Д. Тамарченко, В.В. Ивашева, В.Б. Шкловский, Ю.М. Лотман, Е.Н. Ковтун, М.В. Тлостанова, С.П. Толкачев, В.А. Пестерев, Т.П. Григорьева, Н.И. Конрад, Э.П. Саруханян, В. Шмид, М. Брэдбери, Л. Хатчеон, Д. Лодж, К. Дуглас, Б. Шаффер, С. Вонг и др.).
Материалы и результаты данного исследования могут найти практическое применение в вузовских курсах по истории зарубежных литератур рубежа XX- XXI веков, в спецкурсах по поэтике современного романа и по мультикультурализму.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Роман «Не отпускай меня» в полной мере отражает основные эстетические принципы и философские убеждения Кадзуо Исигуро, продолжая уже сложившиеся тенденции творчества писателя, но в их эволюционном изменении.
2. Условная форма «Не отпускай меня» позволяет назвать это произведение романом-притчей, что доказывается комплексным анализом текста.
3. Роман органично сочетает в себе как «универсальную» авторскую манеру письма, связанную с ориентацией на современную политико-культурную ситуацию в мире, так и следование сложившимся в британской литературе художественным традициям.
4. В романе прослеживается влияние как западной, так и восточной (в частности японской) литературной традиции, причем если британское наследие обнаруживает себя в большей мере на содержательно-смысловом уровне, то «восточная» эстетика проявляется в основном на уровне поэтологическом - минималистская поэтика детали, средства характеристики героев, способы выражения авторской интенции и т.д.
5. Такое взаимообогащающее совмещение художественных приемов дает основание полагать, что в романе «Не отпускай меня» наблюдается оригинальный синтез двух национальных литературных традиций, что, в свою очередь, позволяет говорить о нем как о произведении, показательном для современной мультикультурной ситуации в британской литературе.
6. В поэтологическом аспекте мультикультурализм, что очевидно в романе «Не отпускай меня», как и в ряде других произведении, не привносит в литературное творчество новаторских открытий, но эстетически обогащает его благодаря обновлению способов художественного синтезирования.
Апробация материала осуществлялась в форме публикаций и докладов на научных конференциях студентов и аспирантов Волгоградского государственного университета (Волгоград, 2008 - 2011), на II международной научно¬практической конференции «Литературный текст XX века (проблемы поэтики)» (Челябинск, 2009), на XXI международной конференции «Пуришевские чтения»
(Москва, 2009), на V Международной научной конференции «Рациональное и
15
эмоциональное в литературе и фольклоре» (Волгоград, 2009), на Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов — 2011» (Москва).
Структура диссертация обусловлена поставленными целями и задачами и включает в себя введение, три главы, заключение и список литературы, насчитывающий 379 наименований, из которых 158 - на иностранном языке. Общий объем диссертационного исследования составляет 183 страницы печатного текста.

Список литературы

Новое видение социального устройства и человеческих взаимоотношений в мире естественным образом меняет и взгляд на литературу. До тех пор, пока классические традиции английской литературы брали свое начало «в
ООО
национальном этосе и этносе» , ученые анализировали даже постколониальные гибридные тексты согласно устоявшейся системе национальных (социальных, нравственных, культурных) категорий. С. Джиканди задает вопрос: «Что мы будем делать со всеми этими устаревшими категориями - нацией, культурой,
языком, - функционировавшими в уже исчезнувшей системе, которая не
221
поспевала ни за глобализацией, ни за идеей самой литературы?» Безусловно, тексты Исигуро не избежали влияния этой «исчезнувшей системы»; более того, в подобных текстах система каждый раз проявляет себя. Категории «нации, культуры и языка» раз за разом прочитываются в его романах, становясь отправной точкой для расширения границ повествования. Но концепция
220 Gikandi S. Globalization and the Claims of Postcoloniality // South Atlantic Quarterly 100, 2001. P.632-633.
221 Ibid. P.633.
«мировой культуры», которой он придерживается, очевидно, не подразумевает доминирования какой-либо системы в многонациональном мире. Складывается впечатление, что на уровне своих философских построений, воплощенных в романе, Исигуро - убежденный сторонник глобализации и «международной» литературы.
В «Не отпускай меня» ценность оригинального уступает личным, интимным ценностям, которые сохранятся и в глобализованном мире. Среди множественности вещей имеют смысл те вещи, которые значимы для одного, конкретного человека, причем для каждого по-своему. Таким образом, уникальность - качество не абсолютное, и вместо того, чтобы искать достоинства в разнообразии, непохожести, отличиях, следует, очевидно, пытаться открыть возможности для большего взаимопонимания. Только принимая это положение, можем мы говорить о диалоге культур, о глобализации и сохранении ценностей.
Одной из таких непреходящих ценностей в романе остается человечность - верность себе и готовность жертвовать собой ради других, не пытаясь обособиться от них, а также умение ценить доставшуюся жизнь и принимать ее, несмотря ни на что. Понимание этой необходимости - одно из качеств, сохраняющих человека, несмотря на изменения мира вокруг него.
Художественная форма романа «Не отпускай меня», таким образом, представляет собой синтетическое образование, что характерно для интеллектуальной прозы XXI века. Обращение к поэтике иных литературных и фольклорных жанров, к притчевой и мифологической условности обогащают романную прозу на формальном, смысловом, поэтологическом уровнях. Так, в романе-притче Исигуро можно также выявить черты мифологической образности, отдельные мифологемы и специфическую пространственную картину мира - в ней присутствуют традиционные мифологические категории центра и пути, но в отличие от архаической модели, где мир и его центр статичны, у Исигуро централизация естественным образом видоизменяется - до полного исчезновения,
что ведет за собой смещение акцентов на индивидуальное пространство памяти.
146
На притчевое наполнение романа указывает не только повествование, обращенное к некоему читателю, но и наличие двух повествовательных планов — реального и универсального, который наличествует в романе неявно, угадываясь прежде всего через обобщения и прочитывание в истории героини «любой» человеческой судьбы. Также следует отметить, что помимо христианско- европейской притчевой структуры, в тексте воплощается поэтика восточных притчевых форм — прежде всего это повышенная эмоциональность, сакрализация вещей, неявное, субъективное прочитывание авторской интенции. То, как проявляется притчевое начало в романе, позволяет говорить о художественном синтезе двух взаимодействующих притчевых традиций.
Отвечает заданной структуре и стиль повествования — устойчивый, ровный, вызывающий ощущение доверительной беседы. В нем проявляется тяготение повествовательной формы к всеобъемлющей связности, стремление выделить важное, объяснить и уточнить все сказанное, что, вкупе с бессознательными попытками самого рассказчика утаить отдельные детали, рождает оригинальное
видение происходящего.
Пронизывающий все романное повествование мотив «клонирования», множественности организует текст в целое, будучи связан с философией изменяющегося, глобализирующегося мира. Писатель, очевидно не замечая в этом процессе угрозы для индивидуальной личности, утверждает, что любое конкретное явление существует только в воспринимающем сознании, а значит — в любом случае приобретает уникальную значимость. В романах Исигуро человек со своим личностным мировидением самостоятельно устанавливает критерии для эстетической и этической оценки окружающего бытия.
Современная мультикультурная ситуация, сложившаяся в Великобритании, уже была отражена во многих исследованиях культурологического, политического, социологического характера и творчески переосмыслена художниками. Но если в социально-политическом аспекте мультикультурализм - явление обоснованное и несомненное, то его отражение в художественной практике до сих пор не получило сколько-либо ясного определения.
То, что обычно имеют в виду, говоря о литературном или художественном мультикультурализме, — весьма широкий спектр условий, которым должно удовлетворять как само художественное произведение, так и его создатель. Что касается литературного текста, то признаки его принадлежности к этому направлению имеют отношение и к содержательной стороне, и к формальной, проявляясь явно или подспудно. Исследования, посвященные этой теме в связи с творчеством отдельных авторов, доказывают, что мультикультурная гибридность может реализовываться на всех уровнях текста, хотя единого художественного кода для нее выявлено не было. Разнообразие же представленных в современной (особенно англоязычной) литературе вариантов преломления темы позволяет говорить о мультикультурализме скорее не как об одном из возможных направлений развития художественного творчества (перспектива определенно шире и не ограничивается формально-тематическими установками), но как об особом мировидении, которое оказывает и, по прогнозам, будет оказывать влияние на мировую литературу. И даже если мультикультурализм не привносит в литературное творчество каких-либо новаторских художественных открытий, его роль при расширении границ художественного синтеза на различных уровнях текста уже неоспорима.
Говоря о себе как о «международном» авторе, Кадзуо Исигуро, по-видимому, не причисляет себя к авторам «мультикультурным», таким как С. Рушди или В. Найпол. Его цель - быть понятным всем, не становясь писателем столь востребованной темы, как культурные различия и сходства. Тем не менее реализует он это желание не сразу. В своих первых романах он, как и многие
148
постколониальные писатели, всегда находится где-то на позиции «со стороны», «извне», что позволяет ему оценивать и Британию, и Японию в сопоставлении не только с личным опытом, но и с распространенными культурными стереотипами. Но став популярным на волне мультикультурализма, и умело эти стереотипы используя, Исигуро открывает в них возможность выйти за пределы частного - как в личной жизни, так и в жизни целой страны - и подняться до общечеловеческих смыслов.
Роман «Не отпускай меня» логически продолжает и развивает основные установки творчества писателя, в числе которых можно назвать «традиционную» манеру письма с фигурой «ненадежного рассказчика», чередование нескольких временных пластов, особое внимание к свойствам человеческой памяти и переоценке прошлого вкупе с попытками его исправить, преемственности поколений, а также проблему взаимо(не)понимания людей. Эти черты прослеживаются в прозе Исигуро от первого его романа «Там где в дымке холмы» до «Не отпускай меня», где непонимание при попытках взаимодействия различных групп, с одной стороны, абсолютно, а с другой - вынесено за рамки с помощью притчевого иносказания, которое превращает рассказ в историю о
любом человеке в этом мире.
Учитывая биографические обстоятельства, можно отметить, что влияние на Исигуро национальной традиции японской литературы ощутимо прежде всего на формальном и поэтологическом уровнях. Это выражается в минималистской поэтике его романов, внимании к деталям, на которых строится художественный образ, интимно-доверительной повествовательной манере с использованием «ненадежного повествователя». Эстетическое наполнение окружающего мира и тонкость пейзажных зарисовок, характеризующих состояние и мысли героев, сопоставимы с богатой поэтической традицией восточной литературы. Кроме того, влияние прослеживается на уровне таких философских категорий, как время, причинно¬следственная связь, судьба и долг - фаталистическое видение пути человека хотя и не отрицает его личного участия в происходящем, но делает его частью иного, высшего круговорота событий и судеб. Это особенно заметно при сравнении с философскими установками современника Исигуро, Иэна Макьюэна.
Но несомненная «традиционность» прозы Исигуро реализует себя двояко, что не расходится с особенностями современной литературной ситуации в Британии, сочетающей формальные поиски постмодерна с опорой на традиции. На содержательном, тематическом уровне неоспоримо влияние на автора традиций британской культуры. Он обращается к теме ностальгии, столь традиционной для английской литературы, хотя и раскрывает ее больше как личностное переживание; исследует такую актуальную проблему современности, как «национальный английский характер». Очевидно, что его привлекают темы национальной и культурной идентичности. Но рассматривает он их не как извечную историю противостояния «свой-чужой», а прежде всего как историю одиночества человека, лишенного какой-либо определенности в этом противостоянии: метафорического дома, родителей, собственной воли. То, как он понимает «достойное» поведение человека в подобной ситуации, можно трактовать как «британскую» или «японскую» сдержанность, но неизменно одно: Исигуро высоко ценит человечность и человеческое достоинство, умение принимать реальность и не отказываться от заданного ею. Человек с его мыслями, идеалами и надеждами остается для писателя едва ли не единственной непреходящей ценностью в усложняющемся мире.
Это говорит о том, что творчество Исигуро существует в русле британского постмодернизма с его национальными особенностями, среди которых - отказ от чрезмерной усложненности формы и формальных экспериментов в пользу идейно¬тематического наполнения, «вечных» тем (что делается очевидно при анализе авторского стиля). Несмотря на то, что в романах «Безутешные» и «Не отпускай меня» писатель обращается к условно-фантастическим приемам, они не становятся самоцелью и не заслоняют авторской идеи, оставаясь лишь средством для ее выражения.
Определяя «Не отпускай меня» как роман-притчу, следует отметить, что и в
жанровом плане он представляет собой синтез европейско-христианской и
восточной притчевых форм с их характерными чертами. В нем прослеживаются все
черты традиционной притчевой формы, как то: наличие двух планов, реального и
универсального, который наличествует в романе неявно, угадываясь прежде всего
через обобщения и прочитывание в истории героини «любой» человеческой
150
судьбы, подчиненность всего повествования авторской идее, неявно обозначенная, но возникающая практически на бессознательном уровне этическая проблематика, связанная помимо прочего с актуальной в реальности темой клонирования (здесь Исигуро развивает своеобразную литературную традицию). Но имеет смысл упомянуть и о некоторых элементах, свойственных поэтике восточной притчи - упор на эмоционально-психологическое воздействие, «обман ожиданий», вовлечение читателя в сопереживание благодаря особой интимности повествования, сакрализация предметного мира. То, как проявляется притчевое начало в романе, позволяет говорить о художественном синтезе двух взаимодействующих притчевых традиций.
Также в романе просматривается картина мира, свойственная мифологической условности, в совокупности с так называемым культурным героем, призванным своими действиями (здесь - рассказом) восстановить утраченный мир. Но мифопоэтика, обогащая синтетическую форму произведения, по значимости уступает притчевому началу и остается второстепенным явлением на поэтологическом уровне.
Синтез - по сути, основное определение для специфики романного творчества Исигуро. Такое соединение двух культурных парадигм естественно для человека, впитавшего традиции и культуру двух стран, каждую из которых он считает своей. Творчество писателя является, таким образом, одним из вариантов литературного мультикультурализма, гибридный характер которого дает о себе знать на различных уровнях текста, причем каждый уровень по-своему совмещает культурные парадигмы. Исигуро, не прибегая к языковой игре и не делая «сталкивание» представителей разных культур основным сюжетным приемом своих произведений, тем не менее - писатель мультикультурного направления, которое он, однако, все более стремится «перерасти», обращаясь к условным формам и притчевому обобщению. Если обратиться к его собственным высказываниям, то очевидно, что мультикультурализм для него - переходное явление, ступень на пути к «международной» литературе.
Частично на вариант этой «новой» литературы указывает последний роман
«Не отпускай меня». Пронизывающий все романное повествование мотив
151
«клонирования», множественности организует текст в целое, будучи связан с философией изменяющегося, глобализирующегося мира. Писатель, очевидно не замечая в этом процессе угрозы для индивидуальной личности, утверждает, что любое конкретное явление существует только в воспринимающем сознании, а значит - в любом случае приобретает уникальную значимость.
Формальная и содержательная поэтика романов Исигуро - это именно синтез, порождающий если не «интернациональное», то принципиально оригинальное видение мира на границе культур. Ценность такого видения в современном мире неоспорима. И если основные художественные приемы писателя уже известны, то в этом художественном синтезе кроется его новизна и значимость для читателя.
Библиография Источники
1. Ishiguro К. A Pale View of Hills/ К. Ishiguro. Vintage, 1990. 192p.
2. Ishiguro K. An Artist of a Floating World/ K. Ishiguro. Vintage, 1989. 208p.
3. Ishiguro K. The Remains of the Day/ K. Ishiguro. Vintage, 1990. 256p.
4. Ishiguro K. The Unconsoled/ K. Ishiguro. Vintage, 1996. 535p.
5. Ishiguro K. When We Were Orphans/ K. Ishiguro. Vintage, 2001. 352p.
6. Ishiguro K. Never Let Me Go/ K. Ishiguro. Vintage, 2006. 304p.
7. Ishiguro K. Nocturnes: Five Stories of Music and Nightfall/ K. Ishiguro. Vintage, 2010. 240p.
8. Ishiguro K. An Interview with Kazuo Ishiguro. By Linda L. Richards. // URL: http://januarymagazine.com/profiles/ishiguro.html. [Дата обращения:
14.02.2011]
9. Ishiguro К. “Kazuo Ishiguro's Interior Worlds”. An Interview with Kazuo Ishiguro. By Nermeen Shaikh and Joan Acocella of The New Yorker. // URL: http://asiasociety.org/arts-culture/literature/kazuo-ishiguros-interior-worlds. [Дата обращения: 11.02.2011 ]
10. Ishiguro К. An Interview with Kazuo Ishiguro. N YT Book Review cited in "Kazuo Ishiguro's Life and Works" by Randall Bass. // URL: nyt.com/reviews/4672.html. [Дата обращения: 02.04.2010]
11. Ishiguro К. An Interview. By Hunnewell S. "Kazuo Ishiguro, The Art of Fiction No. 196" // The Paris Review. Spring 2008. // URL:
http ://www.theparisreview. org/interviews/5829/the-art-of-fiction-no-196- kaziio-ishiguro. [Дата обращения: 27.02.2010]
12. Ishiguro К. Chaos as Metaphor: An Interview with Kazuo Ishiguro. By Oliva P. // URL: http://www.peteroliva.com/art-kazuo-ishiguro.htm. [Дата обращения: 03.03.2011]
13. Ishiguro К. Spiegel Interview with Kazuo Ishiguro "I Remain Fascinated by Memory" by Michael Scott Moore and Michael Sontheimer // Spiegel
153
Online 5 Oct. 2005. I I URL: http://www.spiegel.de/intemational/
0,1518,378173,00.html. [Дата обращения: 14.07.2010]
14. Ishiguro К. Ishiguro takes a literary approach to the detective novel. Interview by Allen Mudge. Sept. 2000. // URL: http://www.bookpage.com/0009bp/kazuo_ishiguro.html. [Дата обращения:
25.03.2011]
15. Ishiguro К. In the land of memory. Kazuo Ishiguro remembers when. By Adam Dunn. // URL: www.CNN.com/books/news.html. [Дата обращения:
21.03.2011]
16. Ishiguro К. Interview with Gregory Mason. "An Interview with Kazuo Ishiguro" // Contemporary Literature XXX.3,1989. P.346.
17. Ishiguro K. Interview with Allan Vorda and Kim Herzinger. "Stuck on the Margins: An Interview with Kazuo Ishiguro" // Face to Face: Interviews with Contemporary Novelists. Rice University Press, 1994. P.l-35.
18. Ishiguro K., Adams T. "For Me, England is a Mythical Place" // The Observer 20 Feb. 2005.
19. Ishiguro K., Kenzaburo O. "The Novelist in Today's World: A Conversation" // boundary 2. Vol.18, №.3, Japan in the World (Autumn, 1991). P. 109-122. I I URL: http://www.jstor.org/stable/303205. [Дата обращения:
12.02.2010]
20. Ishiguro К. Like idealism is to the intellect: An interview with Kazuo Ishiguro. By Wong C.F. I I Clio. Fort Wayne, 2001. Vol.30, №3. P.309-325.
21. Ishiguro K., Romanek M. Interview by Rob Camevale. I I URL: http://www.indielondon.co.uk/Film-Review/never-let-me-go-mark-romanek- and-kazuo-ishiguro-interview. [Дата обращения: 12.02.2011]
22. Conversations with Kazuo Ishiguro/ Ed. by B.W. Shaffer and C.E. Wong. University Press of Mississippi, 2008. 256p.
23. Kazuo Ishiguro discusses Never Let Me Go II Видеоресурс. URL: http://wn.com/Kazuo_Ishiguro_discusses_Never_Let_Me_Go. [Дата обращения: 11.01.2011]
24. Исигуро К. Там где в дымке холмы/ Пер. с англ. C.JI. Сухарева. М., 2007. 224с.
25. Исигуро К. Художник зыбкого мира/ Пер. с англ. И. Тогоевой. М.,
2007. 304с.
26. Исигуро К. Остаток дня/ Пер. с англ. В. Скороденко. М.: Эксмо, 2008. 304с.
27. Исигуро К. Безутешные/ Пер. с англ. C.JI. Сухарева. М., 2008. 640с.
28. Исигуро К. Когда мы были сиротами/ Пер. с англ. И .Я. Доронина. М.,
2008. 400с.
29. Исигуро К. Не отпускай меня/ Пер. с англ. Л. Мотылёва. М., 2007. 352с.
30. Исигуро К. Ноктюрны: Пять историй о музыке и сумерках/ Пер. с англ. JI. Бриловой, С. Сухарева. М., 2010. 272с.
31. Макъюэн И. Искупление/ Пер. с англ. И. Дорониной. М., 2008. 464с.