Великотный Алексей Михайлович. И. Кант и проблема творческого воображения в экзистенциально-герменевтической философии : Велікотний Олексій Михайлович. І. Кант і проблема творчої уяви в екзистенційно-герменевтичної філософії Alexey Velikotny. I. Kant and the problem of creative imagination in existential-hermeneutic philosophy

Краткое описание

тверской государственный университет

На правах рукописи

Великотный Алексей Михайлович
И. КАНТ И ПРОБЛЕМА ТВОРЧЕСКОГО ВООБРАЖЕНИЯ В ЭКЗИСТЕЦИАЛЬНО-ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Специальность - 09.00.03 — история философии
Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук
Научный руководитель: доктор философских наук,
профессор ГУБМАН Б.Л.
ТВЕРЬ - 2005

Введение....................................................................................................................... 3
Глава I. И. Кант и формирование экзистенциального учения о творческом воображении 30
1.1. Учение И. Канта о продуктивном воображении и схематизме рассудка....................................... 30
1.2. Фундаментальная онтология М. Хайдеггера и проблема творческого воображения................... 46
1.3. Воображение в философии Ф.-П. Сартра......................................................................................... 77
Глава II. Концепция продуктивного воображения И. Канта и современная экзистенциальная герменевтика........................................................................................................... 138
2.1. Предпосылочное знание и воображение в герменевтике Х.-Г. Гадамера................................................. 138
2.2. Воображение и повествование в герменевтике П.
Рикёра....................................................................................................................... 183
Заключение.............................................................................................................. 216
Список литературы................................................................................................ 230

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Учение И. Канта о познании, разработанное в границах его трансцедентальной философии, до сих пор сохраняет своё значение, стимулируя развитие современной философской мысли. Многие темы, намеченные в границах его теории познания, получили дальнейшее развитие в сочинениях теоретиков западной философии минувшего столетия, разрабатываются и сегодня в поле гносеологических построений её видных представителей. Экзистенциализм и герменевтика теснейшими узами сопряжены со многими теоретическими установками кантовской философии. Учение Канта о продуктивном воображении - одно из наиболее интересных звеньев его гносеологического наследия, непосредственным образом связанное с процессом зарождения экзистенциальной философии, развитием герменевтики.
Актуальность темы исследования. Проблема продуктивного воображения, разработанная Кантом, имеет большое теоретическое значение, раскрывая механизм человеческого творчества, обогащающего потенциал культуры. Воззрения Канта на этот вопрос оказались гораздо шире, нежели первоначальный замысел этого автора. И по сей день его теоретические выводы продолжают питать вновь возникающие идейные представления о человеке и его творческих возможностях. Не случайно концепция продуктивного воображения Канта оказалась широко востребованной в западной мысли современности, ориентированной на разработку антропологических и культурфилософских проблем. Рассмотрение современных прочтений учения Канта задаёт плодотворный теоретический горизонт исследования роли творческого воображения и его места в культуре.
Создатели экзистенциальной философии верно поняли значимость и оценили высокий потенциал кантовского учения о продуктивном воображении для построения онтологии человеческого существования. Сместив акценты кантовской интерпретации этой проблемы, представители экзистенциализма создали
феноменологическую онтологию человеческого существования, в центре которой находится тема самосозидания человека, его неиссякаемых творческих возможностей. Центральные для герменевтики вопросы понимания и интерпретации рождаются в русле их видения как основополагающих онтологических характеристик человеческого существования. Одновременно само их решение вновь заставляет вспомнить о кантовском учении о продуктивном воображении. К выяснению возможностей его позитивного развития в границах дальнейшего углубления содержания нашего видения природы понимания, а также интерпретации и обращается современная философская герменевтика. Прочтение различными её представителями проблемы продуктивного воображения обогащено опытом гуманитарного знания и, в силу этого обстоятельства, позволяет по- новому взглянуть на неё. Таким образом, герменевтическое прочтение проблемы воображения, чей абрис принимается теоретиками этого направления в первоначальном прочтении Канта, стимулирует развитие продуктивного синтеза современного гуманитарного знания, выходит в сферу осмысления практики художественного творчества, широких слоев жизненного опыта личности.
Степень разработанности проблемы. Проблема природы продуктивного воображения в интерпретации И. Канта давно привлекает внимание отечественных и зарубежных авторов. Различные аспекты кантовского учения о продуктивном воображении рассматривали в своих трудах В.Ф. Асмус, Ю.М. Бородай, А.В. Гулыга, В.Н. Кузнецов, В.А. Лекторский, Н.В. Мотрошилова, И.С. Нарский, JI.A.

Калинников, Т.И. Ойзерман, Э. Ю. Соловьев J1.A. Абрамян и д.р. В зарубежной философской литературе концепция продуктивного воображения Канта, ее место и роль в границах гносеологии этого мыслителя обсуждаются в работах Э. Кассирера, Г. Когена, Ф. Коплстона, Т. Литта, Э. Пшивары, Р. Кронера и др. В той или иной мере отечественные и зарубежные исследователи затрагивают и вопрос о позитивном содержании кантовской трактовки этого феномена, тех перспективах, которые открываются в связи с предложенным немецким теоретиком видением творческих возможностей воображения.
Специфика экзистенциально-герменевтической философии, ее место в совокупности доктрин, представляющих постклассическую западную мысль 20-го-начала 21-го в., содержательно обсуждается в работах В.Ф. Асмуса, И.С. Вдовиной, Б.Т. Григорьяна, П.П. Гайденко, P.M. Габитовой, Б.Л. Губмана, М.А. Кисселя, Т.А. Кузьминой, В.Н. Кузнецова, B.C. Малахова, М.К. Мамардашвили, Н.В. Мотрошиловой, И.С. Нарского, В.А. Подороги, Г.М. Тавризян, Л.И. Филиппова и др. отечественных авторов. На Западе особенности и определяющие черты экзистенциально-герменевтической философии обсуждаются такими крупными теоретиками как Р. Бубнер, Д. Ваттимо, Ф. Коплстон, Р. Рорти, Ю. Хабермас и др. В контексте рассмотрения особенностей этого типа теоретизирования затрагивается и проблема взаимосвязи экзистенциально-герменевтической философии с кантовской доктриной, содержащимся в ней видением природы продуктивного воображения, которое способно питать построения ведущих теоретиков этого направления современной западной мысли. В особенности, этот вопрос становится актуальным при обращении к анализу генезиса мысли М. Хайдеггера, Х.-Г. Гадамера, Ж.-П. Сартра, П. Рикера и др. конкретных представителей экзистенциально-герменевтической философии.
Однако вопрос о рецепции кантовской доктрины творческого воображения в границах учений ведущих представителей

экзистенциально-герменевтической философии не является до сих пор достаточно хорошо самостоятельно изученным. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является теория познания И. Канта и экзистенциально-герменевтическая философия, а предметом — влияние кантовской теории продуктивного воображения на развитие экзистенциально-герменевтической философии.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является историко-философский анализ концепции продуктивного воображения И. Канта и выявление различных вариантов использования кантовских идей представителями экзистенциально-герменевтической философии 20-го - начала 21-го в. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:
- проанализировать концепцию продуктивного воображения И. Канта и эволюцию его взгляда на этот вопрос в разные периоды жизни, и определить основные её положения, которые стали предметом теоретической интерпретации представителями экзистенциально­герменевтической философии;
- изучить взгляды М. Хайдеггера на концепцию продуктивного воображения И. Канта и определить основные моменты их влияния на становление созданной им фундаментальной онтологии;
- дать анализ феноменологической теории воображения Ж.-П. Сартра и показать непосредственную связь его понимания процесса конституирования образа с кантовской концепцией продуктивного воображения;
- исследовать интерпретацию Х.-Г. Гадамером роли предпосылочного знания и традиции в перспективе кантовского учения о продуктивном воображении;
- выявить особенности предложенного П. Рикером герменевтического истолкования природы повествования, в основе которого лежит концепция продуктивного воображения И. Канта. Рассмотреть его видение воображения как важнейшего средства реконструкции минувшего в свете настоящего и будущего, неразрывно связанного с метафоричностью языка.
Источниками исследования являются произведения И. Канта, а также сочинения М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, Х.-Г. Гадамера и П. Рикёра, в которых обнаруживается связь с кантовской концепцией продуктивного воображения. К числу источников следует также отнести произведения философов, обсуждаемые в сочинениях представителей экзистенциально-герменевтической философии в связи с рецепцией ими кантовского истолкования природы продуктивного воображения.
Методологические основы диссертации определяются целью и задачами исследования, спецификой изучения проблемы влияния концепции продуктивного воображения И. Канта на представителей экзистенциальной философии. Определяющей явилась в процессе изучения темы стратегия герменевтической интерпретации изученного материала. В контексте работы использованы генетический,
сравнительный, структурный, структурно-функциональный и иные методы научного анализа. Так, например, генетический метод дал возможность проследить генезис фундаментальной онтологии
Хайдеггера. Сравнительный метод выявил свою эвристическую
значимость при сопоставлении концепций Канта и Сартра.
Структура диссертации и её основное содержание.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объём диссертации - 239 страниц.
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи

диссертационной работы, раскрываются методологическая основа диссертации, а также её научная новизна и положения, выносимые на защиту.
Глава 1 - «И. Кант и формирование экзистенциального учения о творческом воображении» посвящена анализу влияния концепции продуктивного воображения Канта на формирование взглядов таких видных представителей экзистенциальной философии^как М. Хайдеггер и Ж.-П. Сартр.
В первом параграфе «Учение И. Канта о продуктивном воображении и схематизме рассудка» рассмотрены философские взгляды Канта на природу трансцендентальной способности воображения и схематизм рассудка, показана эволюция его гносеологических воззрений на этот вопрос в различные периоды жизни. Показано, что воображение выводится Кантом в качестве изначальной способности чистого познания, позволяющей связать воедино чувственность и рассудок.
Во втором параграфе «Фундаментальная онтология М. Хайдеггера и проблема творческого воображения» выявляются основополагающие моменты формирования фундаментальной онтологии Хайдеггера под влиянием учения о продуктивном воображении Канта. Показано хайдеггеровское истолкование трансцендентальной способности воображения как корня онтологического познания, раскрывающего специфику человеческого бытия во времени.
В третьем параграфе «Воображение в философии Ж.-П. Сартра» анализируется феноменологическая теория воображения Ж.-П. Сартра, показан раскрываемый им механизм построения образа как особой реальности, которую нельзя свести к чувственному содержанию или конституировать на его основе. Раскрыто сартровское понимание отношения образа к знанию и восприятию, вербальному слою его выражения. Рассмотрена позиция Сартра по отношению к ирреальному объекту, к галлюцинации как патологии воображения и сновидению как продукту воображения.
Глава 2 - «Концепция продуктивного воображения И. Канта и современная экзистенциальная герменевтика» предлагает рассмотрение особенностей восприятия учения Канта о продуктивном воображении представителями современной экзистенциальной герменевтики - Х.-Г. Гадамером и ГІ. Рикером.
В первом параграфе «Предпосылочпое знание и воображение в герменевтике Х.-Г. Гадамера» исследуется роль воображения в герменевтике Гадамера, показано его влияние на формирование предпосылочного знания в перспективе кантовского видения этой проблемы. Представлена интерпретация Гадамером феномена понимания, которое возможно только в «опыте человеческой конечности», через воплощение в реальности языка. Раскрыто гадамеровское видение предпонимания и предсуждения, традиции и переживания в процессе понимания.
Во втором параграфе «Воображение и повествование в герменевтике П. Рикера» анализируется рикёровская теория интригообразования и метафоры применительно к художественному и историческому повествованию. Показано, что видение Рикером истории культуры в перспективе акта повествования предполагает реконструкцию минувшего в свете настоящего и будущего при опоре на метафорическое мышление и возникает на базе кантовской концепции продуктивного воображения.
II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ, ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ

Научная новизна исследования заключается в следующих положениях:
- впервые в отечественной историко-философской литературе подробно проанализировано влияние учения И. Канта о продуктивном воображении на теоретические воззрения представителей экзистенциальной герменевтики. Прослеживается эволюция воззрений И. Канта на этот вопрос в основные периоды его деятельности, выявляются те составляющие доктрины немецкого философа, которые вызвали пристальное внимание теоретиков экзистенциальной герменевтики, были восприняты ими, став предметом обстоятельного переосмысления.
- показано, что кантовское учение о продуктивном воображении способствовало не только формированию основоположений фундаментальной онтологии, но и трактовке её в границах интенциональной природы познавательного образа, рассмотрению характера предпосылочного знания в процессе понимания и интерпретации, а также изучения природы дискурса и роли метафоры в его построении. Обнаружено, что представители экзистенциально­герменевтической традиции, в отличие от И. Канта, рассматривают феномен воображения в ключе семантического анализа, повышенного интереса к его воплощению в стихию языка.
- раскрыты возможности и эвристический потенциал кантовской трактовки продуктивного воображения и схематизма рассудка для становления основных постулатов фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Выявлены базисные черты трактовки Хайдеггером кантовского учения как предпосылки истолкования проблемы бытия человека в горизонте времени.
- показано, что представление Ж.-П. Сартра о конституировании образа в границах сознания непосредственно связано с вариантом трактовки продуктивного воображения, созданным Кантом.
ю
Рассматривая образ как внутренний синтез интенционально направленного сознания, Сартр феноменологически интерпретирует его как особого рода реальность сознания, не редуцируемую к простому восприятию, данности, обнаруживаемой субъектом. Им представлена интересная трактовка образа в семантической перспективе.
- проанализирована интерпретация Х.-Г. Гадамером роли предпосылочного знания и традиции в перспективе кантовского учения о продуктивном воображении. Выявлены основания истолкования Гадамером предпонимания и предсуждения, традиции в контексте герменевтического постижения реалий человеческого мира, наделённого измерением историчности и предполагающего активность воображения, которая неотрывна от ткани языка.
- демонстрируется, что в герменевтическом учении П. Рикёра кантовская концепция продуктивного воображения является отправной точкой теоретической интерпретации проблемы повествовательного дискурса, запечатлевающего историческую динамику человеческого бытия, пребывания индивида в потоке времени. Воображение при этом предстаёт как важнейшее средство реконструкции минувшего в свете настоящего и будущего, неразрывными узами сопряжено с метафоричностью мышления.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Проблема творческого воображения занимает центральное место в гносеологическом учении И. Канта, привлекая пристальное внимание представителей посткантовской философской мысли. Творческое наследие Канта, в котором особое место отведено учению о продуктивном воображении и схематизме рассудка, стало отправным моментом идейных исканий представителей экзистенциально­герменевтической философии. Анализ влияния учения Канта о продуктивном воображении на формирование их воззрений выявил различные варианты восприятия и использования его идей. Так, на

создаёт своё учение об изначальной способности онтологического познания, Сартр строит свою феноменологическую теорию воображения, Гадамер открывает теорию продуктивных предрассудков, рассуждая об игровой природе познания, а Рикёр разрабатывает свою теорию метафоры и повествования применительно к художественному творчеству и истории.
Роль кантовской концепции продуктивного воображения в учении немецкого теоретика составляет поле для дискуссий в силу нечёткой определённости её статуса в целостном контексте гносеологии немецкого философа. Неопределённая позиция Канта по отношению к способности воображения в двух изданиях «Критики чистого разума» 1781г. и 1787 г. по сей день является благодатной почвой для рождения новых вариантов гносеологических, онтологических и феноменологических теорий воображения и построения образа, и различных их сочетаний. Во втором издании этого труда Кант не печатает разделы «Об априорных основаниях возможности опыта» и «Об отношении рассудка к предметам вообще и о возможности познать их a priori», в которых он основательн

Список литературы

В разделах, которые не вошли во второе издание «Критики чистого разума», Кант способность воображения относит к чувственности.
В разделе «Об априорных основаниях возможности опыта», он чувство наделяет способностью воображения и высшей способностью синтеза, что соответствует традиционной точке зрения. Кант считает, что знания возможны только благодаря «троякому синтезу» схватывания, воспроизведения и узнавания, который приводит к трём источникам знания: чувственности, воображению и рассудку. Пространство и время порождаются только «синтезом многообразного» из чувственности. Синтез схватывания и репродуктивный синтез Кант называет трансцендентальной способностью воображения.
В разделе «Об отношении рассудка к предметам вообще и о возможности познать их a priori», Кант выявляет существование трёх субъективных источников знаний: чувство, воображение и апперцепция; и указывает на то, что каждый из них является и эмпирическим, и априорным. Кант делает вывод, что именно благодаря априорному характеру трёх источников знаний возможно их эмпирическое применение. Он намекает на «единство сознания» из «синтеза воображения». С другой стороны, Кант понимает, что синтеза не может быть в чувстве, потому что чувство по своей природе не способно что- либо определять, и он способность воображения, как способность синтеза всего многообразного, в этом разделе не относит ни к чувственности, ни к рассудку. Чувства не могут сами соединять впечатления, без синтеза, а синтеза в чувстве не может быть, поэтому в этом разделе Кант воображению отводит серединное место - между чувственностью и

рассудком. Он считает, что без репродуктивной способности воображения не может быть ни схватывания, ни схем, ни образов, ни связи впечатлений.
В итоге, Кант в первом издании «Критики чистого разума» способность воображения относит к чувственности, хотя она расположена у него между чувственностью и рассудком, а во втором издании он её относит к рассудку. Главным выводом является определение Кантом воображения в качестве изначальной способности чистого познания и в первом, и во втором издании, и именно воображение способно связывать крайние звенья: чувственность и рассудок.
1. Концепция продуктивного воображения И. Канта, разработанная им в первом и втором изданиях «Критики чистого разума», трансформировалась М. Хайдеггером в фундаментальное учение о способности онтологического познания, в основе которого лежит изначальное время и триединый синтез. «Критику чистого разума» Канта, Хайдеггер истолковывает как обоснование метафизики и выявление внутреннего единства онтологического познания. Корнем кантовского обоснования, он считает, является трансцендентальная способность воображения. Хайдеггер признаётся, что сам Кант обнаружил это основание как трансцендентальную способность воображения, но не заявил об этом в явном виде. У Канта эта способность осталась срединной в отношении к двум основным источникам души ( чувственность и рассудок).
Хайдеггер истолковывает воображение не только как способность, изначально объединяющую чувственность и рассудок, но и как корень этих двух стволов познания. Это приводит к тому, что чистый синтез порождает оба ствола познания на основе изначального времени. Хайдеггер считает, что именно изначальное «трояко-единящее образование будущего, отбывшего и настоящего вообще, делает возможным способность чистого синтеза». Другими словами, изначальное

время позволяет объединить три элемента онтологического познания, в * единстве которых образуется трансценденция. Хайдеггер изначальное
время выводит в качестве базиса, делающего возможным проявление трансцендентальной способности воображения и, благодаря единству чувственности и апперцепции, возможно «единое существо конечного разума».
Хайдеггер указывает, что в первом издании «Критики чистого
разума» трансцендентальная способность воображения на основе своей
изначальное™ открывает возможность обоснования онтологического
познания, и тем самым метафизики, а во втором просто
перетолковывается в функцию чистого мышления, что искажает её 'Л '
специфическое существо. Хайдеггер заключает, что изначальное время
позволяет свершиться чистому образованию трансценденции и сущность
онтологического познания состоит в трансцендентальном определении
времени. Воззрение Канта на то, что явления не есть вещи сами по себе, а
лишь игра наших представлений, которые, в конце концов, сводятся к
определениям внутреннего чувства, т.е. времени, Хайдеггер переводит в
онтологическую плоскость. По сути дела кантовскую идею о подчинении
всех наших представлений времени и определение последнего в качестве
априорного условия существования всех явлений вообще, Хайдеггер
^ трансформирует в свою концепцию возможности встречи с сущим для
конечного существа только в ткани представления. Кантовскую
«цепочку» - представления, схемы, образы, понятия - Хайдеггер
приводит к трансцендентальному определению времени, интерпретируя
его уже в онтологической плоскости как условие человеческого бытия. Он
справедливо замечает, что Кант во втором издании «Критики чистого
разума» отказывается от трансцендентального первенства времени в
образовании трансценденции, в результате чего способность воображения
превращается в одну из функций рассудка.
Вслед за Кантом, Хайдеггер приходит к пониманию познания как «образного». Развивая кантовскую идею о необходимости внешних созерцаний для понимания возможности существования вещей и доказательства их реальности, он обращается к категории пространства, полагая его не только гносеологической константой, но и определением человеческого бытия. По мнению Хайдеггера Кант как бы «забывает» о том, что пространство как чистое созерцание так же как и время образовано последовательностью «теперь», которая исходит из трансцендентальной способности воображения. Хайдеггер делает вывод, что «самость» или «сущность конечная» имеет пространственную характеристику, и эта пространственная характеристика возможна только на основе времени. Результатом влияния кантовской теории продуктивного воображения на воззрения Хайдеггера стала его оценка «Критики чистого разума» как пролога к обоснованию экзистенциальной фундаментальной онтологии. Хайдеггеровское истолкование кантовской трансцендентальной способности воображения как корня
онтологического познания привело к утверждению, что из чистого
синтеза возникает чувственность и рассудок на основе изначального времени. Хайдеггер полагает, что именно изначальное «трояко-единящее образование будущего, отбывшего и настоящего вообще, делает
возможным способность чистого синтеза». И именно на основе времени «конечная сущность» или «самость» имеет пространственную характеристику. Сущность онтологического познания заключается, по Хайдеггеру, в трансцендентальном определении времени. Учение Канта о продуктивном воображении является прологом и ключом к построению «метафизики конечности» - фундаментальной онтологии человеческого существования.
2. На базе кантовской теории продуктивного воображения с применением феноменологии Гуссерля Сартр создаёт феноменологическую теорию воображения, основу которой представляет механизм построения образа.
Он предлагает избавится от почти непреодолимой привычки конституировать все модусы существования по типу существования физического и считать образ психической реальностью, которую нельзя свести к чувственному содержанию или конституировать на основе такового. Сартр считает, что образ может войти в поток сознания, если сам является носителем синтетического начала, а не элементом. Любой образ - это определённый тип сознания, а всякое сознание связано с интенциональным воспроизведением предмета.
Сартр полагает, что до него превалировала концепция образа унаследованная от Декарта, Лейбница, Спинозы и Юма. Сущность этой концепции заключается в том, что образ является копией вещи. Репродуктивный образ - это копия уже созданной и встречавшейся нам вещи, а продуктивный - это копия ещё не созданной и не встречавшейся нам вещи. Сартр не принимает ни классическое сведение образа к телесным реалиям, ни теорию воображения без образа. Он строит свою теорию воображения, в которой образ не сводится к чувственному содержанию, а существует как целостность сознания, и основой существования образа является осознание его существования. Методом рефлексии Сартр выявил у воображения четыре характеристики:
1. Образ есть некое сознание.
2. Феномен квази-наблюдения.
3. Образо-сознание полагает объект как некое небытие.
4. Спонтанность.
Как следствие из этого, образ у Сартра не некое состояние в виде твёрдого непроницаемого сгустка, а само сознание, которое не может быть частью более обширного сознания. Сартр считает, что, несмотря на то, что сознание образа - это синтетическая форма по своей природе, она не предполагает одновременности существования мысли, знака и ощущения. Объект не даётся одновременно в образе и в понятии. Он убеждён, что плоть объекта в образе и в понятии не одна и та же. Сартр поставил экзистенциальную проблему образа, которая заключается в определении образного объекта и в поиске существенного условия, необходимого для того, чтобы сознание могло воображать. Таким существенным условием Сартр считает возможность сознания «полагать ирреальный тезис». Под этим «ирреальным тезисом» он подразумевает сознание, которое находится «посреди-мира» и имеет возможность выходить за его пределы. То есть сознание должно быть свободным. Это значит, что сознание должно в одно и то же время полагать мир в его «синтетической тотальности» и полагать воображаемый объект за пределами досягаемости со стороны этой «синтетической совокупности», то есть полагать мир как небытие относительно образа. У Сартра только два класса объектов могут быть представлены в образе — это отсутствующие здесь и сейчас, и, не существующие вообще. Чтобы кентавр возник как ирреальный объект, мир должен схватываться как мир, где кентавра нет. Сартровская интерпретация отношения образа к знанию, мышлению и восприятию, образа к аффективности, образа и движения, роли слова в ментальном образе, показывает определённую позицию Сартра но отношению к ирреальному объекту и поведению человека перед лицом ирреального мира. Здесь корень его отношения к галлюцинации как патологии воображения и к сновидению как продукту воображения. Позиция Сартра по отношению к галлюцинации и сновидению как продуктам воображения можно считать достаточно обоснованной. Л вот проблема памяти и проблема антиципации (предвосхищения грядущих событий), в отличие от мнения Сартра, должны рассматриваться в свете феномена воображения и нуждаются в более детальном исследовании.
Подводя итог философским исканиям Сартра в плоскости концепции продуктивного воображения Канта, можно сделать вывод, что для французского философа воображение не является ни какой-либо эмпирической способностью, ни дополнительной способностью сознания, а есть само сознание в целом. Вторым главным выводом можно считать, что сартровское определение воображения предполагает реализацию свободы сознания в границах человеческой конечности. Сартр считает, что любая конкретная и реальная ситуация сознания в мире наполнена воображением настолько, насколько она выходит за пределы реального. Он создал феноменологическую теорию воображения, в которой раскрыл взаимосвязь творческой природы сознания и образа. Финальным аккордом можно считать, что сартровская концепция образа, связанная с кантовской трактовкой воображения, не только служит прологом к его дальнейшему проекту разработки феноменологической онтологии, но и созвучна реальной практике художественного творчества. Ведь любое «произведение искусства есть нечто ирреальное».
3. В своём понимании роли воображения при формировании
предпосылочного знания и традиции Гадамер в целом наследует кантовскую теорию продуктивного воображения, но использует наследие своего предшественника в семантической плоскости и в контексте
герменевтического постижения человеческого мира. Вслед за Хайдеггером Гадамер считает, что постижение бытия возможно только в «опыте человеческой конечности», который воплощён в языке. Бытие
раскрывается через язык, дано через горизонт понимания и
интерпретации. Под влиянием Ф. Шлейермахера и Хайдеггера у Гадамера складывается концепция языка, как той среды, в которой заключён герменевтический опыт и осуществляется процесс познания, понимания и интерпретации мира. Герменевтическая концепция Гадамера исходит из ряда предпосылок:
- то, что выражает собой текст, не может быть неизменной точкой зрения;
- определяющим в процессе восстановления смысла текста является собственный горизонт интерпретатора, который тоже претерпевает
изменения в процессе интерпретации и запечатлевается в постоянно расширяющемся герменевтическом круге;
- собственный горизонт или точка зрения интерпретатора являются всего лишь возможностью, которую мы постоянно должны вводить в игру и ставить на карту, чтобы добиться понимания текста.
В русле перечисленных предпосылок, Гадамер называет процесс герменевтического разговора слиянием горизонтов интерпретатора и самого текста и главную роль в процессе всякого понимания отводит языку. Одновременно вслед за философией романтизма Гадамер выступает с апологией традиции, критикуя тем самым упрощённое понимание наследия Просвещения. Понимание заключается в процессе распознания того, что сокрыто за многообразием голосов и образов в нашем сознании, и критерием правильности служит соответствие всех частей целому. Этот критерий правильности или предрассудок завершённости Гадамер называет формальной предпосылкой, которая направляет всякое понимание. Он создаёт теорию продуктивных предрассудков, возвращает предрассудку его «изначальное позитивное значение» и делает его первым исходным пунктом понимания. Авторитет Гадамер определяет как продуктивный предрассудок и называет его сущностной основой всякого понимания, а предания и обычаи для него являются безымянным авторитетом. Гадамер делает вывод, что невозможно «дистанцироваться» от исторически переданного и освободиться от него, мы всегда находимся внутри предания. Для него не временная дистанция затрудняет понимание, а её отсутствие. Время - это «несущее основание настоящего». Именно оно осуществляет фильтрацию всех наших предрассудков и служит сущностной основой бесконечного процесса приближения к подлинному смыслу. Гадамер считает, что существует единственный способ обнаружения предрассудков - это встреча их с преданием. Собственные предрассудки вводятся в игру и ставятся на карту с другими предрассудками. Гадамер пришёл к выводу,

что только в игре человек способен производить разделение предрассудков на продуктивные и ложные, только в этой ситуации он способен осознать правомерность притязания на истину другого предрассудка. Только игра даёт человеку возможность бесконечного познания мира. Любой образ в этом мире Гадамер рассматривает с точки зрения того смысла и значения, которые скрыты за его видимой формой. Он особенно указывает на то, что самое главное и самое сложное для человека заключается в узнавании смысла, который стоит за игрой, независимо от того, где состоится эта игра: на сцене или на подмостках самой жизни - радость открытия в обоих случаях одинакова.
За основу познания Гадамер предлагает взять конкретное переживание, но не считать его последней данностью, а рассматривать его как постоянно принимающее форму времени. Парадоксальность переживания, по его мнению, заключается в том, что человек, репрезентируя целое в мгновенном переживании, отражает в нём не эпизод или часть какой-либо последовательности событий, а ощущение всех этик событий в целом, хотя в то же время каждое переживание обладает исключительностью. Эстетическое переживание он возводит в степень главной сущностной характеристики всякого переживания. Гадамер убеждён, что эстетическое переживание даёт возможность человеку вырываться из «последовательности своей жизни» и соприкасаться с «целокупностью своего бытия», и только таким способом человеку даётся возможность познания своего бытия. Сфера эстетического предстаёт в его сочинениях высшим проявлением свободы и воображения. Таким образом, в контексте гуманитарного познания и искусства вновь возникает тема продуктивного воображения, взятая в перспективе её семантической трактовки, которая придаёт новый ракурс выводам Канта и Хайдеггера.
4. В герменевтическом учении Рикёра кантовская концепция продуктивного воображения стала основой теоретической интерпретации
проблемы повествовательного дискурса, воспроизводящего историческую динамику человеческого бытия — пребывание индивида в потоке времени. Рикёр считает, что вся история культуры, которую мы наследуем от предыдущих поколений, воспроизводится в акте повествования, непрерывно запечатлевающемся в многообразии литературных жанров. Всё «повествовательное поле» он предлагает условно разделить на две большые части: историческое повествование и вымышленное.
Воображение Рикёр заявляет в качестве основы как исторического, так и вымышленного повествования. Понимание для него - это умение проследить историю в аристотелевском смысле. Рикёр наследует у Аристотеля концепцию вербальной композиции через «интригу» и выводит её в качестве основы истории и вымышленных повествований. Соотнесенность вымысла с материалом повествования он называет референциальной функцией интриги, чья сущность заключается в способности вымысла давать конфигурацию реальности. Обосновав, что повествовательному вымыслу свойственна референция в форме «переустройства» нашего отношения к реальному миру, Рикёр выявляет продуктивную референцию вымышленного повествования как присущую самой истории. Он считает, что прошлое нельзя назвать ирреальным, потому что оно всё-таки было, а, с другой стороны, эту прошедшую реальность нельзя абсолютно ничем подтвердить, ибо связь с ней только опосредованная - через историческое повествование. Поэтому Рикёр разделяет убеждённость Коллингвуда, что «реконструкция прошлого - дело воображения». Это значит, что историк тоже выстраивает интриги, которые подтверждаются или опровергаются документами, но которых в них нет. Открытие Рикёра заключается в том, что он интригообразование определяет как необходимое условие не только художественного вымысла, по и истории.
Рикёр, основываясь на кантовском определении продуктивного воображения как схематизма рассудка, который представляет собой его
«продуктивную, или интеллигибельную матрицу», обосновывает такую же привилегию метафоры, как и интригообразования в выражении человеческого опыта. Он предлагает аттестацию «бытия-как» через детальное изучение «референциальных модусов метафорического дискурса». Этот способ Рикёр распространяет на исследования человеческого опыта и в истории, и в области художественного вымысла. Объединяя августинианскую концепцию природы субъективного времени, не затрагивающую вопроса о повествовательной структуре интриги, с аристотелевской теорией интриги, не касающейся проблемы времени, Рикёр создаёт свою теорию бытия культуры в пространстве дискурса. В отличие от своих предшественников, Рикёр предлагает спиралевидную интерпретацию повествовательного дискурса, берущего начало в метни (1), далее идущего по произведению (2) и возвращающегося в жизнь (3). Эти три участка спирали он назвал миметическими этапами герменевтического понимания: мимесис-1,2,3.
6. Теория продуктивного воображения Канта, оказала плодотворное влияние на развитие экзистенциально-герменевтитической философии 20­го и 21-го в., и претендует на особое место в его творческом наследии. Кантовскую концепцию продуктивного воображения Хайдеггер перерабатывает в своё учение об изначальной способности онтологического познания, в основе которого лежит изначальное время и триединый синтез. Именно на основе изначального времени возникает чистый синтез и «конечная сущность» или «самость» имеет пространственную характеристику. Сущность онтологического познания заключается, по Хайдеггеру, в трансцендентальном определении времени. Учение Канта о продуктивном воображении стало лабораторией для построения хайдеггеровской «метафизики конечности» - фундаментальной онтологии человеческого существования. На базе кантовской теории продуктивного воображения с применением феноменологии Гуссерля Сартр создаёт феноменологическую теорию

воображения, основу которой составляет механизм построения образа. Сместив акценты в семантическую плоскость, Гадамер строит свою теорию продуктивных предрассудков в границах кантовского феномена воображения. Рикёр разрабатывает теорию повествовательного дискурса, в котором запечатлевается историческая динамика человеческого бытия — пребывание индивида в потоке времени. Исходя из творческих исканий Канта в русле продуктивного воображения, Рикёр обосновывает привилегию и метафоры, и интригообразования в исследовании человеческого опыта, как в области художественного вымысла, так и в истории. Подводя итог, можно заключить, что учение Канта о продуктивной способности воображения, и по сей день является благодатной почвой для создания новых гносеологических, онтологических, феноменологических теорий возможного познания бытия для конечного существа в горизонте времени, и различных их сочетаний и модификаций.