Алисултанов, Алисултан Султанмурадович. Редупликация в лезгинских языках

brief description

Алисултанов, Алисултан Султанмурадович. Редупликация в лезгинских языках : диссертация ... доктора филологических наук : 10.02.20 / Алисултанов Алисултан Султанмурадович; [Место защиты: Дагестанский государственный педагогический университет].- Махачкала, 2012.- 269 с.: ил.

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
НА ПРАВАХ РУКОПИСИ

0520.
252199

АЛИСУЛТАНОВ АЛИСУЛТАН СУЛТАНМУРАДОВИЧ
РЕДУПЛИКАЦИЯ В ЛЕЗГИНСКИХ ЯЗЫКАХ

Специальность: 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Махачкала 2012

Содержание
Введение 4
Глава I. Редупликация как грамматическое средство 46
1.1. Редупликация как средство выражения дистрибутивного
множественного числа 46
1.2. Эхо-редупликация 57
1.3. Редупликация прилагательных 72
1.4. Редупликация как средство словообразования распределительных
числительных 77
1.5. Редупликация наречий 98
1.6. Редупликация деепричастий 106
Редупликация глагольных основ 111
Глава П. Лексическая редупликация 126
2.1. Звукоподражания 126
2.2. Структурная классификация звукоподражаний 127
2.3. Синтаксические функции звукоподражаний 134
2.4. Семантическая классификация звукоподражаний 141
2.5. Звукоизобразительные комплексы 149
2.6. Собственно междометия 155
2.7. Редупликация в именах, образованных от звукоподражательных
комплексов 160
2.7.1. Прямые звукоподражания 161
а) названия лиц
б) названия музыкальных инструментов, а также предметов издающих
характерные звук
2.7.2. Названия птиц 163
2.7.3. Названия животных 167
2

2.7.4. Названия растений (в том числе частей растений и т.п.) 170
2.7.5. Названия частей тела и болезней 172
2.7.6. Названия мелких предметов 177
2.7.7. Названия двигающихся предметов 178
2.7.8. Названия больших, длинных и т.п. предметов 179
2.7.9. Названия жидких и сыпучих субстанций 179

2.7.10. Названия природных объектов и явлений 179
2.7.11. Обозначения вкусовых ощущений 180
2.7.12. Названия предметов, выражающих семантику парности 180

3. Классификация имен по отношению к исходной основе 181
4. Образование имен по модели «редупликация + суффиксация» 184

5. Подзывания 186
6. Детская лексика 189
Глава III. Роль редупликации в развитии лексики лезгинских
языков 199
3.1. Общедагестанский (восточно-кавказский) хронологический уровень 212
3.2. Диагностика функций редупликации в дагестанских языках 219
3.3. Общелезгинский хронологический уровень 228
Заключение 239
Сокращения в названиях языков, диалектов и говоров 251
Источники 253
Литература 254
3

ВВЕДЕНИЕ
Настоящая работа посвящена исследованию структурных и функ-циональных особенностей редупликации в системе лезгинских языков. Хотя данное явление хорошо известно в лингвистике, многие аспекты редупликации до конца не получили своего истолковании, на что указывается и в специальной литературе. Ср.: «... во всех древних языках, на основе которых происходило формирование лингвистической теории (в древнегреческом, латыни, санскрите, древненемецком) встречается множество редуплицированных форм, относящихся к самому центру грамматики (например, к системе глагольных времен). Все же длительное время редупликация оказывалась на периферии лингвистических интересов, лишь изредка привлекая внимание исследователей» [Рожанский 2007: 57].
Объектом исследования в данной диссертационной работе являются речевые произведения с редуплицированными единицами в дагестанских языках, и главным образом в лезгинских языках.
Предметом исследования при этом являются, во-первых
формальные, функциональные и семантические характеристики
редупликации в лезгинском, табасаранском, рутульском, агульском,
цахурском, арчинском, будухском, крызском, хиналугском и удинском
языках; во-вторых, выявление возможной классификации
редуплицированных языковых единиц в исследуемых языках; в третьих диагностика грамматической и лексической продуктивности редупликации в дагестанских языках вообще и в лезгинских языках в особенности.
Актуальность избранной в данном исследовании темы определяется в связи с необходимостью выявления сущности редупликации в ее различных проявлениях, что требует привлечения к исследованию материала различных языков мира, с учетом не только «прототипических»,
4

хрестоматийных случаев, но и всего диапазона поверхностных реализаций с целью четкого раграничения исследуемого явления и смежных категорий. Нельзя не отметить также ту роль, которую играет проблематика способов проявления редупликации в таких областях лингвистики, как психолингвистика, особенно в связи с изучением особенностей детской речи, процессов овладения языком в детском возрасте. Такое свойство редупликации, как иконичность, делает ее весьма важным компонентом в исследовании знаковых систем. Это свойство увязывается в литературе, прежде всего, с характерными для редупликации функциями выражения множественности.
Актуальность названной проблемы в дагестанском языкознании под-тверждается отсутствием публикаций по данной проблеме, с одной стороны, и нерешенностью целого ряда проблем грамматики и лексикографии, с другой. Можно, в частности, указать на неопределенный статус форм, образованных путем эхо-редупликации: с одной стороны, в грамматиках им практически не уделяется внимания, если не считать беглого обзора в разделе «Словообразование», с другой стороны, словари практически не фиксируют этих форм, даже если это касается их нестандартной семантики. Адекватная интерпретация редупликации представляется нам также существенным фактором верификации сравнительно-исторических постро¬ений, особенно в связи с теорией моноконсонантизма кавказского корня. Особого внимания требует исследование редупликации при наличии семантических и порой значительных фонетических изменений, которые требуют идентификации привлекаемых к анализу лексем и их компонентов, что предполагает проведения комплекса операций, увязываемых со сравни-тельно-историческим исследованием материала, равно как и с семантиче-скими и типологическими процедурами.
Цель и задачи работы. Основной целью работы является сопоставительное изучение различных видов редупликации в системе
5

лезгинских языков с точки зрения выявления, как ее структурных типов, так и с точки зрения выражаемой ими семантики. При достижении этой цели в диссертации были поставлены следующие конкретные задачи:
1. Исследование особенностей редупликации в системе лезгинских
языков на основе их сопоставления со смежными структурами, как в рамках
словоизменения, так и в пределах словообразования.
Как показывает анализ современных лезгинских языков, сфера функ-ционирования в них редупликации весьма широка. Основным подраз¬делением различных видов редупликации с функциональной точки зрения является разграничение формообразовательной и словообразовательной редупликации.
2. Определение возможностей классификации типов редупликации с
различных точек зрения: формальной, семантической и функциональной.
3. Выявление элементарных типов семантических отношений,
передаваемых отдельными редуплицированными комплексами.
4. Диагностика функций редупликации в дагестанских языках.
5. Определение общелезгинского наследия в грамматической системе лезгинских языков в области редупликации.
Научная новизна работы, прежде всего, заключается в выборе объекта исследования: изучение типов редупликации, как с формальной, так и с семантико-функциональной точки зрения до сих пор не составляло предмет монографического исследования на материале лезгинских языков, равно как и в дагестановедении в целом. Таким образом, в настоящей работе впервые в изучении дагестанских языков всесторонне исследованы в сопоставительном плане формальные и содержательные типы редупликации. Предложена их классификация, подробно описаны типичные случаи функционирования каждого из этих типов, проведено детальное их сопоставление в синхронном и диахроническом планах.
6

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что сравнительный анализ различных типов функционирования редупликации вносит существенный вклад, в первую очередь, в изучение морфологии кавказских языков в теоретическом отношении, для разработки принципов их описания. Проведенный в работе комплексный анализ проблем связанных с функционированием редупликации в языках различной морфологической структуры, во многом восполняет имеющийся до настоящего времени пробел в исследовании морфологической структуры лезгинских и других дагестанских языков, обогащает методику сопоставительной морфологии результатами, полученными на новом языковом материале.
Практическая значимость состоит в выявлении новых фактических
данных. Результаты исследования могут послужить основой для
сопоставительно-типологического изучения морфологии лезгинских и
родственных дагестанских языков, особенно в аспекте морфологической
типологии.
Практическое применение выводы и наблюдения, содержащиеся в
настоящей диссертации, могут найти при составлении научных, вузовских и
школьных грамматик, учебных пособий для учителей дагестанских школ и
др.
Разработка проблемы редупликации приводит также к практическим рекомендациям, касающимся орфографии.
Методы исследования. Приемы и методы исследования,
использованные в настоящей диссертации, в целом квалифицируются как
характерологические, с учетом не только схождений в сопоставляемых
структурах, но и различий в средствах выражения тождественных значений,
что является оправданным как в теоретическом, так и в учебно-
методическом плане. В работе использованы описательный,
сравнительно-исторический и сопоставительно-типологический методы.
7

Гипотеза исследования. Исследование должно позволить выявить
новые закономерности в структурной, функциональной и семантической
интерпретации редупликации в лезгинском, табасаранском, рутульском,
агульском, цахурском, арчинском, будухском, крызском и удинском
языках. Редупликация проявляется как грамматическое и лексическое
средство.
Методологической основой послужили исследования
отечественных и зарубежных лингвистов, разрабатывавших проблемы
редупликации в языках различной генеалогии и структурного устройства.
В основу диссертационной работы положены идеи и мысли таких
исследователей, как Услар П.К., Абаев В.И., Кибрик А.Е., Алексеев М.Е.,
Хайдаков СМ., Мельчук И.А., Рожанский Ф.И., Плунгян В.А.,
Гигинейшвили Б.К., Ибрагимов Г.Х., Мейланова У.А., Гайдаров Р.И.,
ГюльмагомедовА.Г., Абдуллаев И.Х., Бурчуладзе Г.Т., Сулейманов Н.Д.,
Самедов Д.С, Курбанов К.К., Абдуллаев З.Г., Мадиева Г.И., Хоккет Ч.,
Моор М., Моравчик Е.А., Хопкинс Е.У., Потт А.Ф. и др.
Материалом и источником исследования в работе послужили, прежде всего, словари лезгинских языков: лезгинско-русский [Талибов, Гаджиев 1966], табасаранско-русский [Ханмагомедов, Шалбузов 2001], агульско-русский [Сулейманов 2003; Рамазанов 2010], рутульско-русский [Джамалов, Семедов 2006], цахурско-русский [Ибрагимов, Нурмамедов 2010], арчинско-русский [Кибрик и др. 1977], будухско-русский [Мейланова 1984], удинско-азербайджанско-русский [Гукасян 1974] и хиналугско-русский [Ганиева 2002] и нек. др., в меньшей степени - работы дагестановедов, посвященные рассматриваемому явлению. К сожалению, специалисты по дагестанским языкам не так много внимания уделяли данной проблеме. В силу этого многие вопросы обсуждаются в диссертации на материале, собранном автором в ходе полевых исследований, а также в результате анализа произведений художественной литературы.
На защиту выносятся следующие основные положения диссерта-
8

ции:
1. Редупликация представляет собой морфонологическое языковое явление, в основе которого лежит полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения их звукового состава. В то же время различаются разновидности эхо-редупликации.
2. В системе лезгинских языков редупликация характеризуется полифункциональностью. Она выступает в виде словоизменительного и словообразовательного средства, а в определенных случаях она исторически присуща ряду лексем исследуемых языков. Она объединяет случаи грамматической и лексической редупликации.
3. Процедура сравнительного анализа редупликации в лезгинском, табасаранском, рутульском, агульском, цахурском, арчинском, будухском, крызском и удинском языках открывает новые перспективы изучения морфологии и лексики языков лезгиноязычного ареала.
4. Системное исследование редупликации в лезгинских языках позволяет установить семантику, характерную для отдельной редуплицированной части речи в каждом из сравниваемых языков.
5. Степень мотивированности редупликации в процессе номинации позволяет представить структурную, семантическую, функциональную, а также лексико-тематическую классификацию звукоизобразительной и звукоподражательной лексики в исследуемых языках.
Апробация и публикации. Основные положения, изложенные в
данном исследовании, были доложены его автором на международных,
всероссийских, региональных внутривузовских научных и научно-
практических конференциях. Проблемы, связанные с темой диссертационного исследования, были изложены в серии публикаций автора общим объемом более 25 п.л., в том числе в журналах «Известия ДГПУ», «Вопросы филологии», «Искусство и образование» и трех монографиях.
9

Структура и объем исследования. Данная работа структурно состоит из введения, трех глав, заключения списка сокращений, списка источников и списка использованной литературы.
Во введении обозначены объект и предмет, цели задачи исследования, а также обоснованы актуальность темы, научная новизна, теоретическая и практическая значимость положений и выводов, сделанных в работе. В связи с этим здесь же изложены методы исследования, материалы и источники, использованные в данном изыскании, а также основные положения, выносимые на защиту, и дается краткий обзор специальной литературы.
Действительно, если обратиться к материалам лингвистических словарей, можно обнаружить отсутствие исчерпывающей классификации типов редупликации, как с формальной, так и с содержательной стороны. Более того, сам термин, описывающий соответствующее языковое явление до последнего времени не был устоявшимся. Обратим в связи с этим внимание на группу определений из словаря О. С. Ахмановой [1966: 327, 382,483-484]:
ПОВТОР (удвоение, редупликация, повторение) англ. reduplication, фр. redoublement, нем. Verdoppelung, Reduplikation. 1. Полное или частичное повторение корня, основы или целого слова без изменения их звукового состава (или с его частичным изменением) как способ образования слов, синтетических и описательных форм и фразеологических единиц (англ. reduplicative phrases, reduplicative expressions); ср. слова-близнецы. □ Англ. sing-song; лат. tango — tetigi; русск. едва-едва, добрый-добрый. Повторы звукоподражательные, □ Русск. кря-кря, ку-ку, пинг-понг, бим-бом. Повторы эмфатические, □ Русск. да-да, вот-вот, еле-еле. Повтор временной. То же, что удвоение временное (см. удвоение).
РЕДУПЛИКАЦИЯ. То же, что удвоение.
УДВОЕНИЕ (геминация, редупликация) ... 3. То же, что повтор. Удвоение слов. Удвоение слогов. Удвоение временное (редупликация
10

временная, повтор временной) англ. temporal reduplication, augment, фр. redoublement temporel. Слияние в один долгий гласный аугмента и начального гласного исходной словоформы в греческом языке при образовании форм времени; ср. аугмент временной. □ Греч, ё-agon > egon Удвоение основы англ. reduplication of the stem. Неполное повторение основы, играющее роль формально-грамматического средства, □ Греч. leloipa; готск. haihait.
Довольно краткую, хотя несколько более развернутую, характеристику предлагает «Лингвистический энциклопедический словарь» (автор В.А.Виноградов) [ЛЭС 1990: 408]: «РЕДУПЛИКАЦИЯ (от позднелат. reduplicatio — удвоение) — фономорфологическое явление, состоящее в удвоении начального слога (частичная Р.) или целого корня (полная Р.). Предельный случай Р. — повтор, т. е. удвоение всего слова (ср. рус. «еле-еле», «белый-белый»); образование таких форм смыкается со словосложением. При Р. гласный корня может повторяться, но может появляться и др. гласный (ср. греч. marmarizo 'блистать', didomi 'даю', dedoka 'дал'). Р. свойственна языкам разл. строя, ее функции многообразны: она может выражать грамматич. значения (в нек-рых языках Африки Р. — осн. средство образования мн. ч. существительных; в индоевроп. праязыке Р. наряду с особыми личными окончаниями и аблаутом корня была показателем перфекта); чаще Р. выступает как средство варьирования лексич. значения, выражая интенсивность, дробность, уменьшительность и т. п., ср. в раротонга (полинезийский яз.) tupu 'расти' и tutupu 'буйно расти', в яунде (банту) nda 'дом' и ondenda 'домик'. Р. (и повтор) широко используется при образовании идеофонов и звукоподражательных слов».
Как видим, данное описание не претендует на исчерпывающий характер, ссылаясь лишь на отдельные примеры в некоторых языках. В силу этого, здесь явно не учитываются некоторые виды редупликации (например, удвоение конечного слога или согласного, что имеет место, в частности, в образовании императива в лезгинском языке), а также остается вне
11

адекватного толкования ряд явлений, допускающих неоднозначную интер-претацию, ср. повторы типа лезг. заті-маті 'что-нибудь' (< заті 'вещь', близкие по структурным параметрам к полной редупликации, однако име-ющие модификацию начального согласного.
Еще более лаконично определение из «Словаря дагестанской лингвистической терминологии»:

bibliography

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В ходе проведенного исследования структурных и функциональных особенностей редупликации в лезгинских языках, в том числе лезгинском, табасаранском, агульском, рутульском, цахурском, крызском, будухском, арчинском, удинском и примыкающего к ним хиналугском, было продемонстрировано широкое распространение в этих языках различных видов редупликации, несмотря на то, что данное явление в многих своих аспекта не получило адекватного описания как с точки зрения синхронии, будь то грамматическое описание или словарные материалы, так и с точки зрения диахронии. Как показано в диссертации, причины этого кроются уже в неопределенности самого понятия редупликация и ее разновидностей, в частности, в ее отношении к некоторым смежным понятиям, некоторыми характеристиками, напоминающими редупликацию: словосложение, фразеологизм, сингармонизм и нек.др.
В работе получил обоснование подход, в ходе реализации которого, с одной стороны, в рамках единого понятия были объединены случаи грамматической и лексической редупликации и, с другой стороны, за пределы рассматриваемого явления были выведены примеры повторов, которые не могут быть квалифицированы как частные случаи редупликации.
Анализ конкретных способов редупликации в лезгинских языках, а также тех функций, которые она здесь выполняет, подтвердил высказанное в специальной литературе мнение о том, что «значения, выражаемые в повторах, весьма многообразны; подчас идея количества предстает неочевидной, в измененном виде. Более конкретно идеи количества реализуются при характеристике удвоения в применении к определенным разрядам понятий. При передаче субстантивных понятий — это значения множественности, собирательности, многообразия, но часто также ослабление идеи количества, проявляющееся как значение подобия, сходства. При передаче процессов — это значения интенсивности,
237

длительности, повторности. многократности, а также взаимности и совместности; здесь также проявляются значения снижения количества: недостаточная интенсивность, однократность, попытка к совершению действия. При передаче качественных признаков — это выражение градаций интенсивности признака: как правило, интенсивность, усиление степени, разнообразие качественных признаков, но зачастую и ослабление степени качества, поверхностное сходство» [Алиева 1991: 221].
Редупликация в сфере имени существительного получила в диссертации однозначную квалификацию как средства выражения дистрибутивного множественного, несмотря на адвербиальный статус получаемых в результате редупликации единиц. Дело в том, что в исследуемом процессе имеет место взаимодействие нескольких факторов, как правило, не получивших адекватной дифференциации в специальной литературе: собственно словообразовательного (частеречного: сущест-вительное —> наречие образа действия) и семантического.
Сопоставительный анализ этого типа редупликации позволил выявить его изоморфность в различных лезгинских языках (ср. лезг. къат-къат 'послойно; по слоям; слоями' < къат 'слой'; таб. литіан-литіан 'по капельке' < литіан 'капля'; буд. даста-даста 'группами' < даста 'группа, отряд', уд. тикаъ-тикаъ 'по кускам, по частям' < тикаъ 'кусок, доля, часть'; рут.парпа'ц-парпа'цнаъ ';болыпими кусками; хлопьями' < парпа'ц 'большой кусок (хлеба, сыра и т.д.)'.
Адвербиальный характер редуплицированных комплексов дает основу для их использования в составе сложных глаголов (рут. хыЫ-хыЫ гъыъын 'крошить'; ХЬІІЛ-ХЬІІЛ йишин 'крошиться', агул, парча-парча акъас 'разорвать на куски'; парча-парча хьас 'разорваться на куски' и т.д.)
Редуплицированные комплексы, не имеющие дистрибутивной семантики, встречаются редко и могут рассматриваться как результат семантического преобразования исходной семантики дистрибутивности.
238

Возникновение повторов дистрибутивного типа связывается нами с тюркским влиянием.
Следующий тип редупликации, называемый нами эхо-редупликацией, достаточно хорошо представлен не только в дагестанских, но и во многих других языках Востока. В лезгинских языках эхо-редупликация в зависимости от вида дивергенции оказывается представленной несколькими моделями. Среди них наиболее распространена модель с изменением начального согласного второго компонента на м. Материалы проведенного исследования показывают, что в определенных контекстных условиях данный тип редупликации передает целый набор значений, которые связаны между собой, типа:
- "X и подобное" (репрезентативная множественность): агул, рек
'тряпка' - рек-тек 'одежда, белье и под.';
- то же, но с приданием исходному значению оттенка пейоративности
(презрение, пренебрежение и т.п.);
- включение в совокупность не только объектов, подобных
выраженному исходной формой, но также и тех объектов, которые присущи
описываемой ситуации, ср.: лезг. чай-май 'чай и т.п., т.е. то, что положено к
чаю';
- множественного с оттенком разнообразия включенных в данное
множество объектов: лезг. инсан-минсан '(разные) люди';
Вторая эхо-форма в последнем примере заті-маті обычно не имеет негативной коннотации, однако в данном контексте это значение может усматриваться и здесь: «что-нибудь (плохое)».
При именах обобщенной семантики редуплицированные формы приобретают прономинальное значение. В положительных предложениях такие формы выполняют роль неопределенных местоимений: лезг. заті-маті 'что-нибудь'. В отрицательных предложениях эти формы, естественно, выступают в роли кванторных отрицательных местоимений: кас-масни авачир 'никого не было'. При именах более или менее конкретной семантики
239

в отрицательных предложениях данная модель может иметь значение «какой-нибудь /никакой X». Все подобные формы, несмотря на регулярный характер, требуют своего особого лексикографического описания не только в силу имеющихся семантических нюансов, но и по причине исключений формального характера.
В работе проводится дифференциация между понятиями эхо-редупликации, объединяющей формальную и содержательную стороны, и неточной редупликации, отражающей лишь план выражения. Помимо эхо-редупликации, неточная редупликация широко используется в звукоподражаниях и идеофонах.
Редуплицированные прилагательные, в отличие от существительных, обычно в наших материалах выражают идею множественности, разнообразия, в зависимости от лексического значения основы реализуемую в нескольких вариантах. Так, ряд прилагательных, образованных от существительных (X), имеет значение «обладающий множеством X; покрытый множеством X»: буд. чилчил 'веснушчатый'< чил 'веснушка'; уд. зол-зол 'полосатый' < зол 'полоса, полоска'; цах. зол-золна 'полосками, по¬лосатый'; рут. кьут-къут ад 'в клетку' < кьут 'клетка';
В лезгинских языках представлена также модель редуплицированных прилагательных со значением неполноты качества, приблизительности, которая, впрочем, не является продуктивной, ср. буд. чиг-чиг 'сырой, сыроватый' при чиг 'сырой, несваренный', уд. кедже-кедже 'кисло-сладкий, кисловатый' при кедже 'кислый'.
Редупликация прилагательных для выражения усиленного качества или для выражения разнообразия, отмеченная в ряде дагестанских языков, для лезгинских языков нехарактерна, хотя имеют место отдельные примеры и такого рода: уд. гъуй-гъуй 'толстые, потолще' при гъуй 'толстый'.
Нетривиальный тип редупликации, заключающийся в повторении начального согласного в исходе основы, мы отмечаем в рутульском языке:
240

хъуълихь-ды 'полный, толстый'; хуїлаїх-дьі 'длинный'. Редупликация здесь мотивирована выражением обоими прилагательными большого размера.
В некоторых лезгинских языках регистрируется также проникновение специфической тюркской модели редупликации прилагательных, ср. уд. кепкедже 'очень кислый' при кедже 'кислый', буд. дум-дуз 'прямо, совершенно прямо; верно, точно' и т.п.
В целом влияние азербайджанского языка в этом аспекте на языки азербайджанского региона весьма ощутимо.
В области числительных в лезгинских языках редупликация имеет место при образовании распределительных числительных. Отдельные лезгинские языки при этом демонстрируют следующие особенности: (а) в лезгинском, агульском и удинском для числительных как для грамматического класса слов не характерна категория классно-именной дифференциации, (б) в арчинском, рутульском, табасаранском языках при употреблении количественных числительных, как правило, системно выдерживается классное согласование. Следует также отметить, что сам набор именных классов, арсенал классных формантов и порядок их размещения в структуре числительных специфичны для каждого языка.
Особо в работе рассмотрено образование дистрибутивных форм составных числительных.
Поскольку в редупликации существительных отмечаются очевидные параллели дагестанских и тюркских языков, целесообразно искать истоки появления дагестанских дистрибутивных числительных также в тюркских языках. С другой стороны, однотипное образование разделительных числительных посредством редупликации рассматривается как одна из структурных изоглосс кавказских языков.
Редуплицированные наречия, помимо дистрибутивных наречий, полученных в результате редупликации существительных, могут быть образованы редупликацией собственно наречий или же от соответствующих прилагательных, ср. наречия времени с кванторным значением всеобщности:
241

таб. йишван-йишван 'еженощно, каждую ночь' (< йишван 'ночной'), агул. тпиг. ъ'ушан-ъ'ушсш 'каждую ночь, еженощно'. По нашему предположению, значение всеобщности в этих лексемах является развитием значения дистрибутивности.
Пространственные редуплицированные наречия в наших материалах представлены единственным удинским примером: хъош-хъош 'назад, вспять'.
Достаточно широким является функционирование качественных наречий, образованных от адъективных основ: таб. шад-шадди 'весело-весело' -шад 'радостный, веселый, жизнерадостный' - шадди 'весело, радостно'
В собственно лезгинском языке широко распространена редупликация деепричастий. Характер ее проявления позволяет сопоставить ее с редупликацией наречий, не увязывая ее в то же время с фактами редупликации глагольных основ. Важным обстоятельством является то, что редупликация деепричастий играет далеко не последнюю роль в дифферен¬циации собственно деепричастия и целевой формы в лезгинском языке. Истоки редуплицированных деепричастных форм в лезгинском языке достаточно очевидны: они обусловлены азербайджанским влиянием. В других лезгинских языках рассмотренное выше явление представлено не столь широко.
Редупликация глагольных основ в той или иной степени представлена практически во всех лезгинских языках, хотя условия ее функционирования, равно как и семантика редуплицированных форм проявляется в различных языках по-разному. В ходе нашего исследования предположение о связи редупликации со специфической корневой структурой было подтверждено рядом межъязыковых соответствий, в т.ч. лезг. импер. чуруж, фийск. чурчу; рут. джирджес; арч. импер. чуреча, крыз. дур. джидж-ри «жарить» и др. которым отвечают редуплицированные формы и за пределами лезгинской группы.
242

В отличие от исследователей, рассматривавших редупликацию как сугубо морфологическое явление, мы склонны считать необходимым сохранить понятие «редупликация» и за идеофонической лексикой. Но с различением грамматической (морфологической) и лексической редупликации, поскольку последняя мотивируется семантической природой слова, даже не будучи противопоставленной соответствующей нередуплицированной форме.
В связи с мотивированностью редупликации в процессе номинации, в первую очередь, в диссертации были рассмотрены звукоподражания.
В работе рассмотрено несколько вариантов структурной
классификации звукоподражаний. Согласно одной из версий, редуплицированные звукоподражательные комплексы подразделяются на следующие группы: а) с полной редупликациейструктуры CVC (реже VC и CVRC); б) с неполной редупликацией (с фонетическими изменениями во втором компоненте) структур (C)VC; CVRVC.
Помимо структуры и значения, звукоподражания характеризуются и с точки зрения их функций в составе предложения-высказывания. Наиболее очевидно использование звукоподражаний в качестве междометий, выступающих вне состава предложения. Особая позиция звукоподражания в составе высказывания может подчеркиваться кавычками и другими способами выделения.
Обычным для звукоподражаний является также употребление со вспомогательными глаголами, в роли которых могут выступать и полнозначные глаголы (как правило, «делать»).
От редуплицированных комплексов следует отличать случаи повторов звукоподражаний, не являющихся, строго говоря, таковыми.
Некоторые звукоподражания могут выступать в качестве субстантива, приобретая падежно-числовое словоизменение.
Классификация звукоподражаний с точки зрения семантики фактически основывается на классификации объектов, производящих те или
243

иные звуки: в настоящее время классифицировать собственно звучания не представляется возможным. При этом следует иметь в виду, что некоторые звуки могут ассоциироваться с достаточно разнородными объектами.
1. Наиболее отчетливо выделяется группа, объединяющая подражания
звукам, издаваемым животными, полдразделяемая на (а) слова,
воспроизводящие голос того или иного; (б) слова, передающие
непроизвольные звуки, издаваемые животными; (в) слова, передающие звуки
движения; (г) слова, которые являются воспроизведением звуков
столкновения при соприкосновении, касании и т. д.: къар-къар
«поскребыванье»...
2. Весьма разнообразны звукодражания, передающие звуки,
издаваемые человеком - с помощью голоса, ударом руки или движением
ног;
3. Не менее многочисленна группа звукоподражаний, копирующих
звуки движения неодушевленных предметов.
4. В отдельную группу могут выделяться звукоподражания, в которых
звукоподражательная семантика осложняется наличием смысловых оттенков
экспрессивного характера.
Звукоизобразительная лексика представляет собой, по сравнению с звукоподражаниями, более сложное явление. Звукоизобразительная лексика, или идеофоны, довольно разнообразна по своей семантике, дифференцируя, по крайней мере, несколько семантических групп:
1. Близко к собственно звукоподражаниям стоят звукоизобразительные
комплексы, передающие световые эффекты, как правило, достаточно сильно
воздействующие на воспринимающего.
2. Большое количество редуплицированных комплексов
обнаруживается среди образных слов, выражающих «характер различного
рода движений, перемещений, изменений, напоминающих движения.
244

3. Весьма распространены редуплицированные комплексы среди
лексических единиц, выражающих различные эмоции и ощущения (в т.ч.
болевые) человека, а также связанные с ними физиологические реакции.
4. Выделяется также семантическая группа идеофонов, передающая
семантику разрушения.
5. К звукоизобразительной лексике отнесены также лексические
единицы с очевидной экспрессивной пейоративной семантикой.
Редупликация выявляется также в междометиях, не являющихся звукоподражаниями, но по ряду признаков (главным образом, своей экспрессивностью) сближающимися с ними. В целом же лексико-семантическая квалификация междометий остается неопределенной. В работе отмечается ненормированный характер рассматриваемого слоя лексики. Соответственно, подобные междометия нередко фиксируются словарями как в редуплицированной, так и в не редуплицированной форме, что можно назвать одним из проявлений общего свойства вариативности (< ненормированности) данной группы лексики.
В работе предложена классификация редуплицированных имен с точки зрения их лексико-тематической принадлежности и, соответственно, мотивированности.
1. Прямые звукоподражания
а) Названия лиц (обычно связаны с особенностями воспроизведения
речи). Эти названия характеризуют прежде всего людей болтливых,
многословных, ср.: буд. лагълагъ 'болтун, болтунья'; уд. лагълагъи 'балагур,
пустомеля'. Другая разновидность слов этой группы маркирует особенности
произношения, дефекты речи и т.п.: буд. ныгьныгь 'говорящий в нос,
гнусавый'; агул. тпиг. ъ'абаб, кош. ъ'абаб (гіабаб) 'немой; глухонемой';
б) Названия музыкальных инструментов, а также предметов, издающих
характерный звук. Эта группа лексем имеет очевидный звукопод¬
ражательный характер, поскольку название предмета передает его звучание:
агул. кош. гаргар 'колокольчик'; буд. балабан 'дудук; балабан (музыкальный
245

инструмент типа флейты)"1; цах. кіаркіар 'трещотка'; уд. симси 'свирель пастушья'; рут. туьтег 'дудка; рожок'; туътег йывхыЫ играть на дудке.
2. Названия птиц. Эта группа слов в силу своей существенной
привязанности к звукоподражаниям, а также относительной
многочисленности заслуживает выделения из общей массы названий
животных: цах. еудвуд 'дрозд'; уд. гуъгеъл 'сова'; ч'ач'и 'дрозд'; агул. кош.
бидбид 'индюк, индейка'.
3. Названия животных.
В данной группе имен имеется достаточно большое количество оснований, мотивирующих появление редупликации.
Заметную группу среди названий животных составляют названия насекомых, в которых редупликация мотивирована мелким размером, и несколько в меньшей степени звуоподражательной символикой: агул. тпиг. чигриг 'саранча'; буд. пырпыра 'майский жук'; уд. гъоъгъоъл 'бомбардир (жук)'.
3. Названия растений, редупликация которых мотивирована
несколькими причинами, в основном (а) обилием мелких цветов, плодов или
же косточек в плоде, (б) звукоподражанием шелесту листьев и т.д.: буд.
джоььджоьгіуь 'душистый горошек'; уд. тіиьтіиьпі 'дикий гранат'; рут.
гыргыр 'колокольчик (цветок)'; агул, кіучікіучіай 'шиповник'; цах. гіаргіар
'вид растения (сорняка) в посеве'; арч. кьвеїкьзіла 'кустарник, растущий
около рек'.
4. Названия частей тела и болезней. Многие лексемы этой группы могут быть отнесены, по крайней мере, по своему происхождению к детской лексике.
5. Названия мелких предметов. В именах этой группы нередко выражается также экспрессивная (пренебрежительная и т.п.) семантика.
В эту группу мы отнесли также названия артефактов, различных по размеру и, соответственно, имеющих иные основания для номинации звукоизобразительного характера.
246

6. Названия двигающихся предметов. В данной группе имен можно констатировать в отдельных случаях и номинацию по характерному звучанию.
7. Названия больших, длинных и т.п. предметов
8. Названия жидких и сыпучих субстанций
9. Названия природных объектов и явлений

10. Обозначения вкусовых ощущений
11. Названия предметов, выражающих семантику парности:
Помимо лексико-тематической группировки, в работе предложена классификация редуплицированных имен по отношению к исходной основе.
К сопутствующим признакам редупликации мы относим наличие у соответствующей основы нескольких значений с очевидным экспрессивным компонентом и параллельное функционирование редуплицированной и нередуплицированной форм.
Идеофонические редуплицированные комплексы могут служить основой для суффиксального образования имен существительных.
В лезгинских языках достаточно хорошо развита междометная лексика, характеризующая общение человека с животными. Лексемы такого рода, полученные путем редупликации, прежде всего, выполняют функцию подзываний.
Редупликация тесным образом связана также с детской лексикой, которая по своему происхождению неоднородна. Наиболее очевидные параллели здесь наблюдаются в различных слоях звукоподражательной и звукоизобразительной лексики. К детской по своему происхождению лексике следует отнести, прежде всего, некоторые термины родства. Вторую подгруппу детских слов образуют слова, обозначающие предметный мир ребенка: игрушки, еда, одежда и т.п. Третья группа обозначает действия ребенка или же действия взрослых по отношению к ребенку.
Остальная лексика не маркируется специфической семантикой, но характеризуется исключительным употреблением в детской речи.
247

Роль редупликации в историческом развитии лексики лезгинских языков до настоящего времени оставалась совершенно неисследованной, хотя дагестановеды (Н.С.Трубецкой, Е.А.Бокарев, СМ. Хайдаков, Б.К.Гигинейшвили, Б.Б.Талибов, В.М.Загиров и др.) в своих комментариях нередко прибегали к этому понятию. При этом в исследованиях по сравнительно-исторической лексикологии лезгинских языков редупликация отмечается только при сопоставлении редуплицированных и нередуплицированных форм. В предлагаемом в диссертации обзоре редуплицированной лексики лезгинских языков проводится дифференциация лексики, восходящей соответственно к общедагестанскому (восточно-кавказскому) и общелезгинскому лексическому уровню.
Анализ языкового материала в диссертации показал, что не всегда «поверхностная» редупликация является действительной редупликацией: в ряде случаев совпадение различных частей основы может вызываться фонетическими (обычно ассимилятивными) процессами или же морфологическими в случае фонетического совпадения суффикса с корневой фонемой.
Другой источник «поверхностной» редупликации, также не имеющей ничего общего с действительным удвоением, - заимствование. Исходная форма в языке-источнике при этом может являться редуплицированной, однако на соответствующую квалификацию основы в заимствующем языке данное обстоятельство не влияет, ср.:
арч. чіачіа "чача", цах. чіечіейбьі "жмых" < груз. §ъ$ъ "виноградные выжимки". М.Ш. Халилов [2003: 299] указывает на грузинский источник для чеч. чіачіа "выжимки";
цах. гог IV, -ана, -ан; -ани; мн. -бы. 1. Зелень (растительность). Сувабы гоган аляатіу Горы покрыты зеленью. 2. Зелень нивы, зеленая нива, хлеба. Югун гогбы вод Хорошие хлеба. Заимствовано из азерб. goy. 1) небо; 2) синий; 3) зелень.
248

Таким образом, специфика функционирования редупликации в дагестанских языках, вообще, и в лезгинских языках, в частности, показывает, что данный лингвистический феномен представлен в них в трех различных функциональных ипостасях:
1) как средство исторически первичной номинации;
2) как средство вторичной номинации;
3) как средство словоизменения.
Материал исследованных языков также свидетельствует о том, что первые две, из приведенных выше функциональных возможностей редупликации, одинаково характерны практически всем упомянутым дагестанским языкам, а третья, являясь по природе своей атрибутом глаголов, в исследованных языках и функционально и семантически проявляется по-разному.