Модерн в архитектуре Москвы: Проблема своеобразия и западноевропейских влияний Нащокина, Мария Владимировна

brief description

Нащокина, Мария Владимировна.
Модерн в архитектуре Москвы : Проблема своеобразия и западноевропейских влияний : диссертация ... доктора искусствоведения в форме науч. докл. : 18.00.01. - Москва, 2000. - 71 с.; 20х15 см.
Введение диссертации (часть автореферата)на тему «Модерн в архитектуре Москвы: Проблема своеобразия и западноевропейских влияний»
Представляемая диссертация является результатом последовательных авторских исследований избранной темы, отраженных в публикациях 1983-2000 гг., посвященных особенностям московской архитектуры середины XIX — начала XX вв. — истокам и предпосылкам формирования московского модерна, кругу его творцов и заказчиков, местным чертам и формальным открытиям, а также проблеме западноевропейских влияний на процесс становления стиля, во многом предопределившей его своеобразие.
После долгого периода забвения и отрицания русский модерн вот уже более тридцати лет находится в фокусе историко-культурного и историко-архитектурного внимания. Интерес к нему, зародившийся в 1960-е годы и подкрепленный общеевропейским увлечением архитектурно-художественным языком Ар Нуво, в 1980-1990-х гг. в силу новых исторических реалий России послужил импульсом к пересмотру всего художественного процесса XX века. В мимолетном стиле «серебряного века», совпавшем по времени с началом царствования последнего российского императора и «ренессансным» всплеском отечественной культуры, вдруг заметили не только отдельные ростки последующего развития искусств и архитектуры, но стилевую определенность и художественную самоценность. В конце XX века модерн вновь привлек к себе свободой эстетического выбора, богатством стилистических возможностей и изобразительных средств. Таким образом, представление о нем как о полноценном стиле, обладающем собственным архитектурно-изобрази-""льным языком, сложилось в нашем сознании совсем недавно. >енение места модерна в русской культуре заставило глубже •йти к его общей стилевой характеристике и увидеть в его * ¡¡иях ранее не замечавшиеся местные особенности, учим из самых существенных и наименее изученных воп-'•^номенологии русского модерна оставался вопрос о мас-, роли западноевропейских влияний в процессе стансв-стиля. Его неразработанность затрудняла понимание ре-аного места русского модерна в европейском архитектурном процессе конца XIX — начала XX вв. и обобщение особенностей его московского варианта.
Первые историки архитектуры послереволюционного периода, отчасти традиционно (вслед за критикой 1900-1910-х гг.), отчасти увлеченные эпикой созидания нового искусства или возрождением высокого строя классики, единодушно признавали искусство модерна упадочным. В 1920-1950-х гг. даже сложился своеобразный штамп отрицания модерна — «буржуазного стиля», которому как раз и «инкриминировали» заимствование архитектурных форм с Запада, что даже создало некий стереотип его «вины» перед отечественным зодчеством. Хотя в 1960-1970-х гг. лексика вульгарного социологизма практически исчезла со страниц книг по истории русской архитектуры, все же ощутимо «космополитическая» ориентация модерна заставила его новых исследователей начать с обоснования закономерности его возникновения в русской культуре рубежа столетий, выявления черт, генетически связанных с русской национальной архитектурной традицией. Так появились работы Е.А.Борисовой, Е.И.Кйриченко, В.В.Кириллова, Б.М.Кирикова, В.Г.Лисовского, А.Л.Пунина, Т.А.Славиной, Н.Ф.Хомутецкого, ставшие во многих отношениях классическими для понимания национальной специфики стиля. Несмотря на явный приоритет проблемы русской самобытности модерна в те годы, в фундаментальной монографий «Русская архитектура 1830-1910 годов» Е.И.Кириченко ввела в оборот термин «интернациональный модерн», публично утвердив наличие значительного пласта архитектурного наследия того времени, отмеченного явными европейскими влияниями. Однако, их глубокое и подробное исследование осталось за рамками работ 1970-х годов.
Во второй половине 1980-х стало очевидным, что приблизиться к всестороннему пониманию и оценке русской архитектуры рубежа веков без учета фактора влияний — едва ли не важнейшего в стилеобразовании того времени — невозможно. Новый язык форм, использованный русским модерном, не только не обладал стилистической цельностью своих основных западноевропейских аналогов, но и неизбежно оказывался результатом более или менее удачных интерпретаций или заимствований. Это хорошо понимали современники: главными аргументами противников модерна в то время как раз и были — подражательность стиля, отсутствие у него национальных «корней» и очевидная неспособность выдвинуть лаконичную организующую идею, объединившую бы разнообразные художественные поиски в единое стилевое движение.
Впервые попытка классифицировать западноевропейские влияния в московской архитектуре была предпринята автором совместно с А.В.Ерофеевым) в рамках исследований по программе «Изучение, сохранение и реставрация архитектурного наследия Ар Нуво-Югендстиля», начатой ЮНЕСКО в 1986 г. Было выделено семь основных вариантов европейского модерна, отраженных в архитектуре Москвы, (английский и шотландский, австрийский, французский, бельгийский, скандинавский, немецкий, интернациональный и рациональный). Представленная модель была еще достаточно эклектичной, так как ставила более общие градации (интернациональный и рациональный) в один ряд с национальными разновидностями западноевропейских влияний, кроме того, в ней слабо прочитывалась региональная специфика Москвы.

Исходя из этого опыта, в задачи последующих авторских исследований вошло определение спектра, значения и масштаба основных влияний европейских центров нового искусства на московскую архитектуру конца XIX — начала XX вв., а также возможно более точная характеристика их проявления — на уровне языковой общности, на уровне заимствований объемно-планировочной структуры или принципа фасадной композиции, на уровне цитирования того или иного декоративного мотива или детали. Важно было также охарактеризовать особенности московской версии модерна и очертить круг его мастеров.