Климова Ксения Анатольевна Новогреческая мифологическая лексика в сопоставлении с балканославянской : Климова Ксенія Анатоліївна новогрецька міфологічна лексика в зіставленні з балканославянской Klimova Ksenia Anatolievna New Greek mythological vocabulary in comparison with the Balkan Slavic

Краткое содержание

Во Введении определяется предмет исследования, сфор¬мулированы основные цели и задачи работы, описаны ее источни¬ки, дан обзор работ отечественных и зарубежных авторов, посвя-

5
щенных мифологической лексике новогреческого языка и языков балканославянского ареала, кратко изложена структура и содер¬жание глав диссертации.
В первой главе диссертации «Система персонажей но¬вогреческой мифологии и ее языковое выражение» описывают¬ся МП новогреческой системы, отмечаются особенности демоно¬логической системы, выявляются основные, «ключевые» мифоло¬гическое образы и приводится их развернутое описание.
В качестве одного из главных признаков МП указывается большая диалектная раздробленность представлений о нем, при этом одни и те же характеристики или мотивы в разных локальных традициях могут приписываться различным МП (например, функ¬ция нарушать беременность женщин, характерная для нереид, на Милосе приписывается вурдалакам; а пристрастие к мучным изде-лиям, сладостям, маслу, мелкие вредоносные действия, такие как пачкать еду и одежду в доме, характерные для каликандзаров, в регионе Анаселица считаются также признаками вурдалаков).
Для каждого МП выделяется определенный набор иденти¬фицирующих признаков: имя, некоторые функции, время и место появления, характеристики внешнего облика1. Совокупность этих признаков позволит отнести МП к тому или иному классу, при этом ни одна отдельно взятая характеристика МП, даже такая зна¬чимая, как его имя или название, не может быть абсолютным и единственным условием идентификации МП. В новогреческой системе были выделены двенадцать основных категорий. Приво¬димое распределение МП по группам является условным, так как многие из них могут быть отнесены к нескольким группам одно¬временно.
'См. схему описания МП в работе: Виноградова Л. К, Тол¬стая СМ. К проблеме идентификации и сравнения персонажей славянской мифологии// Славянский и балканский фольклор. Москва, 1994.

6
1. Духи-«хозяева», хранители.
Духи-«хозяева» природных локусов: NEPДухи-«хозяева» дома и дворовых строений: OTOIXEIO TOW алиюх) 'стихьо дома', Духи-хранители кладов: Араящ; [arapis] 'apan', атоі/єю [stihjo] 'стихьо', Мюрої; [moros] 'мор'.
Дух-обогатитель: Мюро? [moros] 'мор', 2. МП-персонификация времени: Пєфшруа [peftarga], ті
Ауіа Параокп)і'і 'святая Параскева'.
*МП, появляющиеся исключительно в строго определенное вре¬мя: KaXiKavr^apoi [kalikandzari] 'каликандзары' (святки).
З.МП, наделяющие новорожденного судьбой, предсказы¬вающие будущее: MoipE<; [mires] 'мойры'. * МП, олицетворяющий удачу, везение: Тщц [tihi] 'удача'.
4. МП, вредящие роженицам и новорожденным: АУЕЦІКБ$ [anemikes] 'ветряные', Аєрікє; [aerikes] 'воздушные'.
5. Демоны-устрашители, которыми запугивают детей: Mnov^novkaq [bubulas] 'бубулас'.
6. Духи болезней, эпидемий, смерти: IlavovKXa [panukla] 'чума', ХоХера [holera] 'холера', ВХоуш [vloyja] 'оспа', Xdpoi; [ha-ros] 'харон, смерть'.
7. АшфоХос, [ojavolos] 'дьявол' - с одной стороны, обоб¬щенная фигура, «родовой» МП, который свободно может заме¬щать собой практически любой МП. Вокруг этого персонажа кон¬центрируется значительная часть общих демонологических моти¬вов, выражаясь в разных локальных традициях различными ком¬бинациями. Дьявол олицетворяет «нечистую силу», а другие пер¬сонажи «низшей» мифологии (особенно нереиды, каликандзары,

7
вурдалаки, всевозможные стихьо, привидения, духи-хранители) в народных представлениях также ассоциируются с «нечистью», поэтому дьявол выступает в качестве «родовой» фигуры в системе греческой демонологии, являясь вне- или даже над- системным персонажем. С другой стороны, это некий цельный МП, обладаю¬щий особыми признаками, в то время как многие распространен¬ные мифологические функции ему не свойственны. Например, этот демон не происходит из «заложных» покойников, не живет в доме, не предсказывает судьбу и т.д. Это позволяет выделить его в конкретный «видовой» персонаж, обладающий рядом определен¬ных характеристик.
8. МП, генетически связанные с культом умерших.
8.1. Души родственников, которые посещают дома в поми¬нальные дни: ТЯ)ХЕ? [psihes] 'души'.
8.2. Покойники, умершие неестественной смертью.
8.3. МП, генезис которых восходит к умершим неестест¬венной смертью покойникам: Ррікб^ака? [vrikolakas] 'вурдалак', TEXCOVIO [telonjo] 'привидение', vijcKia [niskja] 'тень', а также Nepai5E<; [neraides] 'нереиды', KaXiKavtt^apoi [kalikandzari] 'кали-кандзары'.
9. Полудемоническое существо, то есть персонаж, обла¬
дающий как харатеристиками человека, так и признаками демона:
Тлріуука [stringla] 'ведьма', Ларш [lamja] 'ламия'.
10. Ведьмы, колдуны, знахарки и т.д., сознательно всту-пившие в связь с нечистой силой и благодаря этому получившие явные демонические свойства.
11. Люди-жертвы воздействия нечистой силы.
12. Люди, обладающие некими сверхъестественными спо¬собностями:
12.1 АХафроїокіютої; [alafroiskjotos] 'человек с легкой те¬нью'.

8
12.2 Матіарт)? [matjaris] 'глазливый', Dcuxro&q [ialuas] 'глазливый'.
12.3 «Знающие» люди: умеющие снимать порчу, ворожить, гадать, лечить. К этой же группе примыкают представители мифо¬логизированных профессий (пастухи, мельники, музыканты).
Не все персонажи новогреческой мифологии имеют четко прорисованный образ, подробный «портрет». Основные МП обла¬дают большим числом признаков, функций, мотивов. Другие МП не имеют четкого образа, это «персонажи с ослабленной субстан¬циональностью» или «персонажи-имена» (како теща 'злой дух', MnovuzovXaq 'МП, которым пугают непослушных детей' и т. д.).
Среди новогреческих МП отмечаются как центральные, «ключевые», так и периферийные персонажи. К периферийным персонажам следут отнести те, представления о которых обычно бытуют в рамках небольших локальных традиций, сведения о них разрозненны и не составляют единого целого. Для основных же персонажей, напротив, характерно широкое распространение как представлений о персонаже, так и его имен и названий, высокая частотность упоминаний о нем и, обычно, хорошо прорисованный «портрет» МП, то есть наличие большого числа отличительных характеристик, развернутых описаний внешности, его действий и функций, присутствие особых мифологических мотивов, связан¬ных с этим персонажем. В диссертации в категорию «ключевых» выделены следующие МП: нереиды, Арап, стихьо, вурдалак, Мой¬ры, каликандзары, смердаки (овечий демон), дьявол (черт). Поми¬мо указанных выше особенностей эти МП обладают хорошей ре-презентативностью, то есть через их образы можно представить новогреческую демонологическую систему в целом.
В основу принципа описания МП была положена схема описания мифологических персонажей, разработанная в Отделе этнолингвистики и фольклора Института славяноведения РАН, однако для некоторых случаев в силу особенностей мифологиче¬ского образа использовалась индивидуальная схема (например, при описании стихъо).

9
Отдельные параграфы первой главы диссертации содержат подробные описания всех «ключевых» новогреческих МП.
В выводах к первой главе подчеркивается необходимоть комплексного подхода к классификации новогреческих МП, отме¬чаются особенности демонологической системы Греции.
Во второй главе «Славянские заимствования в грече¬ской мифологической лексике» исследуются славизмы в ново¬греческой демонологической лексике, проводится этимологиче¬ский анализ этих заимствований и устанавливается время их воз¬никновения.
В первой части главы рассматриваются и анализируются такие очевидные диалектные славянские заимствования как apeoq [zmeos], fiiXa [vila], aapofiiXa [samovila]. Эти названия МП были зафиксированы на территории северной Греции; первым именем обозначали духа-хранителя озера, последними двумя - женских МП, аналогичных новогреческим нереидам. Наряду с лексемой ареод из славянского окружения было заимствовано не только сло¬во, но и сам персонаж греческой мифологии был наделен опреде¬ленными «славянскими» свойствами (борьба с непогодой, с грозо¬выми тучами; защита посевов; способность вступать в любовную связь с женщиной). В отношении слов fliXa и аацоріХа по причине недостаточности материала оказалось сложно сделать аналогич¬ные выводы о том, насколько описываемый греческий персонаж с именем вила отступает от общегреческой характеристики нереиды, и имеет ли он какие-либо специфические признаки, более харак¬терные для славянской культуры.
Во второй части уделяется внимание лексемам, имеющим спорное происхождение, но, по мнению автора, восходящим к сла¬вянским корням: ррждХакад fvrikolakas], рдра [mora], а/иєрдакі [smer5aki], утфєтоікад [divetsikas].
Лексема ррькбХакад 'вурдалак' возводится к южно-слав. върколак 'вурдалак' (от слав, вълкъ 'волк' + длака 'шкура').
Особый случай составляют лексемы pebpog [moros] 'приви¬дение, дух-хранитель' и рдра [mora] 'женский МП, нападающий на спящих людей и душащий их во сне'. Несмотря на то, что созда-

10
ется впечатление, что обе эти лексемы имеют общее происхожде¬ние, автор проходит к выводу, что для МП рдра характерны черты, присущие широко распространенному в славянской культуре жен¬скому демону мора/мара, а именно женский облик и функция «душить по ночам людей»; при этом названия типа цора характер¬ны для Северной Греции, соседствующей со славянскими Болга¬рией и Македонией, что дает основания предположить, что эта лексема, а также сам МП имеют славянское происхождение. Для мужского персонажа под именем рсород характерным ареалом рас-пространения являются западные районы Греции, в говоре кото¬рых присутствует слово рюрод - мавр, и здесь можно говорить об итальянском влиянии (от. ит. того 'черный') на греческий фольк¬лор. Ареальный критерий помогает установить происхождение данных диалектных терминов в греческой народной традиции.
Последними в главе были рассмотрены слова арєрдакі и vrifiszaiKog, которыми обозначали «овечьего демона» - МП, напа¬дающего на домашний скот и заражающего его неизлечимой бо¬лезнью. Если посмотреть на географию распространения термина арєрдакі, оказывается, что эти названия действительно характерны для тех областей Греции, где с VII в. проживали славяне, ассими¬лированные греками уже к концу средних веков: это Навпактия (юг материковой Греции) и, в гораздо большей степени, централь¬ный Пелопоннес (Аркадия, Мессиния, Трифилия, Триполи, Горти-ния и т. д.), причем на Пелопоннесе эти названия имеют довольно компактный ареал распространения с четко выделяемым центром - Мантиния в Аркадии, в котором упоминания о МП с именем арєрдакі наиболее часты. В этом же районе наряду с именем арєрдакі употребляются и другие названия этого демона: eidovko, Хародрдкі, SaipoviKO. Не углубляясь в подробное исследование со¬отношений основных характеристик МП с его именем, отметим, что в тех областях Греции, где слово арєрдакі неизвестно, но при¬сутствуют поверья о подобного рода демонических существах под другими именами, образ этого МП нечеткий, имеет размытые ха¬рактеристики, само существо отличается значительно меньшей вредоносностью, чем аналогичный пелопоннесский демон, и прак-

И
тически отсутствуют упоминания о его половых сношениях с до¬машним скотом.
В выводах ко второй главе отмечается, что среди славян¬ских заимствований в греческой мифологической лексике выде¬ляются «явные заимствования» и «спорные случаи»; диалектные варианты, используемые на ограниченной территории (ареод, рдра и т. д.), и общегреческие «родовые» термины (fipiKoXcacag); древ¬ние заимствования (арєрдакі, ррькдХакад и т. д.) и относительно недавние (crpiog, pcopog и т. д.). Довольно часто вместе с именем заимствовались и некоторые «славянские» черты МП, нехарактер¬ные для аналогичного греческого демона (например, см. орёод), или греческой культурой принимался целый комплекс ключевых поверий о том или ином МП (например, в случаях с рдра, орербакі и т. д.), или же, наоборот, в греческий язык приходила славянская лексема и затем получала широкое повсеместное распространение (например, PpvKokaKaq), но основные характеристики славянского персонажа (например, способность к обращению в волка, важная особенность славянского вьрколака) не переходили в греческую культурную традицию (flpuKoXcucag описывается как зооморфное существо сравнительно редко, чаще преобладает антропоморфная ипостась).
Третья глава «Греческие заимствования в славянской мифологической лексике» посвящена исследованию грецизмов мифологического характера в южнославянских языках. Все грече¬ские заимствования в южнославянских языках, согласно сущест¬вующей научной традиции, делятся на «книжные» и «народные».
Исследованные заимствования «книжного характера» представляют собой довольно компактную группу лексем (ангел, демон, дьявол, сатана, дракон), встречающихся как в южносла¬вянских, так в восточнославянских языках. В отношении этих лек¬сем были сделаны следующие выводы:
1. Эти заимствования практически полностью сохраняют первоначальную семантику греческого корня.
2. Преимущественно - это существительные, от которых до¬вольно редко образуются производные слова.

12
3. Все слова этой группы в разных южно- и восточнославян¬ских языках обладают фонетической, морфологической и семантической однородностью, что обусловлено характе¬ром их заимствования. Особый случай в этой группе пред¬ставляет лексема ад, с помощью которой может обозна¬чаться место, не совсем соответствующее каноническим христианским представлениям, однако такое смешение книжных и народных воззрений характерно и для грече¬ской традиции.
Все заимствованные лексемы этой группы относятся к сфере официальной религии. Проникая в славянский язык посредством переводной греческой литературы, слово фиксировалось в пись¬менном виде в «официальном» литературном языке. Кроме того, значения этих заимствованных слов описывали новые для славян¬ских народов реалии христианского содержания, новых МП, неиз-вестных славянской демонологической системе, поэтому пред¬ставления о них не смешивались с уже существующими, но сохра¬нялись в практически неизменном виде. Безусловно, в процессе исторического развития такие яркие образы как демон, дьявол пре¬терпевали некоторые изменения, в разных локальных традициях приобретая новые черты, отличные от греческого прототипа, а са¬ми персонажи обрастали новыми именами эвфемистического и апотропеического характера (ср. греч. е£ажоёа>, русск. черт и т. д.). Тем не менее, можно утверждать, что система христианских персонажей, обозначаемых в славянских языках с помощью заим-ствованных греческих лексем, довольно стабильна, что во многом объясняется ее статусом каноничной лексики официальной рели¬гии, где неприемлема поливариативность.
Совершенно иной оказывается ситуация с «народными» греческими заимствованиями. В их отношении обнаруживаются следующие характерные черты:
1. Большое число производных, образованных от греческих корней. Это может служить доказательством тому, что грече¬ские заимствования, проникшие в народную культуру южных

13
славян, перестают восприниматься как чужеродные элементы, и осознаются как продуктивные элементы уже славянской культуры (например, большое словообразовательное гнездо образовано в болгарском языке от корня орис-).
2. Разнородный морфологический состав. Если среди книжных
заимствований чаще всего встречаются существительные, то в
сфере народной культуры от греческих корней образуются и
существительные, и глаголы, и прилагательные (например,
серб. Mafyuja 'магия, колдовство', Maftujamu 'колдовать',
ма^ионичар, ма^иоиик 'мелкий колдун' и др.).
3. Диалектная поливариативность. Поскольку лексемы этой
категории бытуют в разговорном языке, вне письменной за¬
крепленности, возникают диалектные варианты слов, харак¬
терные для определенных географических ареалов (например,
болг. лам'я, л'амия, ламща, ламийка, ламийче, ламищё).
4. Значительные семантические колебания. Если для книжных
заимствований характерна семантическая стабильность, то для
«народных» заимствований особенностью является, наоборот,
большое число новых значений, отступающих от первоначаль¬
ного значения греческого корня (например, болг. дракос и
дракус приобретают новое значение 'вампир', не характерное
для новогр. дракод 'змей, дракон', от которого были заимство¬
ваны эти лексемы).
В главе также рассматривается пример опосредованного греческого заимствования в славянских языках, которое осущест¬вилось через турецкий язык. Это названия МП типа +таласом, ко¬торые фиксируются практически повсюду в болгарско-македонско-восточносербском ареале. Этими лексемами обозна¬чают как демонов-хранителей построек, происходящих от умер¬ших людей (животных), так и духов - хранителей любых частей окружающей природы (например, источников), закопанных про¬клятых денег и т. д., а в некоторых областях (сербско-болгарское пограничье и ряд сел в восточной Болгарии) - вампира. В Визан-

14
тии употреблялось название тёАеара [telezma], которое восходит к глаголу теХсо 'исполнять, выполнять, делать' и встречалось оно уже в IV веке н. э2., однако широкое распространение слово полу¬чило в более позднюю эпоху. Обозначали им особые магические дей¬ствия, с помощью которых неодушевленным предметам, чаще всего каким-либо постройкам (а еще раньше - статуям), придавали демо-ническую сущность, создавая для них духа-хранителя. Считалось, что с помощью этого обряда строение приобретает особую прочность. Затем это слово попало в турецкий язык, модифицировавшись в dele-sim, и оттуда, вероятнее всего, оно было заимствовано южнославян¬скими языками в качестве обозначений демонов-хранителей (а впо-следствии и иных сходных по происхождению МП).
В четвертой главе «Балканские концептуальные моти¬вы в народной мифологии современной Греции и славянобал¬канского ареала» диссертационного исследования описываются некоторые общебалканские культурные мотивы.
В культуре Греции и Славии, особенно у балканских сла¬вян, присутствуют сходные представления о демонологичесішх персонажах или мифологических явлениях, так или иначе связан¬ных с семантическими доминантами 'тень', 'полдень', 'суббота', 'ветер'. В новогреческом и славянских языках встречаются назва¬ния МП, обладающие сходной внутренней формой слова (бли¬жайшей этимологией), причем основные характеристики этих пер¬сонажей также во многом совпадают.
Общим концептуальным мотивом 'тень' объединены греч. іокіос, ijaKioq, іек/іоца и болг., макед. сёнк 'а, сЬьЬа, сеништпе, сен-чиштпе - 'демон постройки, проиходящий от замурованной тени/ являющийся в виде тени'; греч. уцакіа, слаб, и серб, теиъц, тенац, тёнац, потеченйк болг. тенъц, тенчоморац, тенец, макед. сениш-те, сенка, senka - 'вампир, ходячий покойник'3.
2 noM
qN.r. Парабооєк;. Тоцод В'. Aefjva, 1994. £. 255.
3 Плотникова А. А. Этнолингвистическая география Южной Сла-
вии. М., 2004, С. 215-216, 237.

15
Для другой группы слов общим оказывается концепт 'ве¬тер': греч. avEfiiKa, avEfwceg, ахгцікд и макед. ветроштипи, серб. ветрои, ветроишуье - 'вредоносные демоны, нападающие на лю¬дей и насылающие болезни'.
Для третьей - 'суббота': греч. aa^moyswt^jevog, oappaviavoq и болг. съботгшк, саботник, събутник, съботниче, съботнкчав, съботарник, съботенче, серб, суботник, суботан, субогтъан, суботгьак, соботньак - 'рожденный в субботу человек, обладающий сверхъестественными способностями'.
В выводах к четвертой главе определяются особенности такого сходства. В некоторых случаях сходство персонажей, их функций, свойств, внешнего облика, генезиса, пространственно-временных характеристик настолько полно, что можно говорить о балканизме, об общебалканском МП: «субботние» люди с внут¬ренней формой 'суббота'4, 'вампир, ходячий покойник' с внут¬ренней формой 'тень'; 'демон-хранитель постройки, происходя¬щий от замурованной тени' с внутренней формой 'тень'. В другом случае при сходстве наименований наблюдается только частичное совпадение характеристик МП: «полуденные» демоны (греч. Мєащєрєд, Мєагщєріахед, ср. серб, подне рогато, а также в.-слав. полудница), основной, заглавный признак которых определяется их названием (время появления - полдень), а прочие характери¬стики могут как совпадать, так и не совпадать. В третьем случае сходная внутренняя форма названий МП определяется типологи¬ческой общностью представлений о том или ином явлении, на¬пример о ветре, который мифологизируется в любой культуре. Особенностью рассмотренных в работе балканских МП, связан¬ных с ветром, является то, что практически ни один из них не име¬ет четко прорисованного образа. Эти персонажи описываются просто как «вредоносные демоны, так или иначе связанные с вет¬ром, особенно с вихрем», и мы не можем восстановить ни их
4Этот феномен был определен как балканизм и подробно исселедован на южнославянском материале И.А. Седаковой (Седакова И.А. Рождение и жизненный сценарий: «субботние» люди на Балканах // Славянское и балканское языкознание. М., 2003).

16
внешний облик, ни их происхождение, ни их свойства и т. д. Связь с ветром прослеживается и у многих других известных МП (ви¬лы/нереиды, ламя, змей, караконджол, дьявол). Это свидетельству¬ет об общности греческих и южнославянских мифологизирован¬ных представлений об этом атмосферном явлении.