НАЦИОНАЛЬНЫЙ ОБРАЗ МИРА И ВОПРОСЫ СТИЛЕОБРАЗОВАНИЯ В РУССКОМ СИМФОНИЗМЕ 60-70-Х ГОДОВ ХІХ ВЕКА : НАЦІОНАЛЬНИЙ ОБРАЗ СВІТУ І ПИТАННЯ стилеобразования У російського симфонізму 60-70-Х РОКІВ ХІХ СТОЛІТТЯ

Краткое описание

НАЦИОНАЛЬНАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ УКРАИНЫ
ИМЕНИ П.И.ЧАЙКОВСКОГО

На правах рукописи

Артёменко Виолетта Николаевна

УДК 78.03 (470)+78.0826 : 785

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ОБРАЗ МИРА
И ВОПРОСЫ СТИЛЕОБРАЗОВАНИЯ В РУССКОМ СИМФОНИЗМЕ
60-70-Х ГОДОВ ХІХ ВЕКА

Специальность 17.00.03 Музыкальное искусство

Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения

Научный руководитель:
доктор искусствоведения, профессор
Тышко Сергей Витальевич

Киев 2006

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 4
Раздел 1. К проблеме национального образа мира в русской музыке 10
1. 1. Определение образа мира 10
1.1.1 Образ мира как понятие в искусствознании 10
1.1.2 Национальный образ мира 14
1.1.3 О специфике претворения образа мира
в музыкальном искусстве 19
1.2. Национально-русский образ мира и его
проявления в искусстве 23
1.2.1 «Русская идея» 23
1.2.2 Коллизии формирования национального музыкального
стиля и характерные черты музыкально-образной концепции 39
1.3. Первый этап стилеобразования в русском симфонизме.
Предпосылки интонационной динамики 58
1.4. Национальный образ мира в русской культурно-исторической
ситуации 60-70 гг. ХІХ века 70
1.4.1 Русское общество 60-х и 70-х годов: две картины мира 70
1.4.2 Музыкально-исторический и локально-
интонационный контекст первых русских симфоний 72
Выводы 76
Раздел 2. Формирование жанра симфонии в контексте русского
национального стиля 78
2.1. Об образно-интонационной концепции русской симфонии 78
2.1.1 Особенности исторических предпосылок
становления русской симфонии 78
2.1.2 Романтическая симфония к концу 60-х гг. ХІХ века.
Семантика цикла в русской симфонии 92
2.2. От национального образа мира к русской
симфонии (методические аспекты) 97
2.3. Становление. Адаптация. Первые стилевые синтезы 107
2.3.1 Н.А. Римский-Корсаков. Симфония №1 108
2.3.2 А.П.Бородин. Симфония № 1 123
2.3.3 П.И. Чайковский. Симфония №1 142
2.4. Эволюция русского симфонического стиля .
Пути стилевого генерирования 155
2.4.1 Н.А. Римский-Корсаков. Симфоническая сюита
«Антар» (Вторая симфония) 155 2.4.2 А.П.Бородин. Симфония № 2 161
2.4.3 П.И. Чайковский. Симфония №2 170
Выводы 177
Общие выводы 184
Список литературы 193
Приложение 1 215
Приложение 2 219

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы.
Национальный стиль одна из областей художественной практики и искусствоведения, приобретающих в последнее время все бóльшую актуальность. В исследовании национального стиля видится один из существенных путей в осмыслении развития современной культуры. Это обусловлено многими факторами, но в первую очередь продолжающимися в современном мире активными процессами развития национального самосознания и самоидентификации. Это необходимо подчеркнуть, поскольку в современном обществе на авансцену общественно значимых идей выходят идеи опасного влияния всеобщей глобализации, коммерциализации и аннигиляции этически-нравственных идеалов. В связи с этим особое звучание приобретают движения в поддержку национальной самобытности. Пафос сохранения национально-своеобразного духа переживает очередной исторический подъем. В свете актуальности национального проблема национального стиля в искусстве, творчестве и самовыражении видится нам особенно важной и плодотворной.
История свидетельствует о наличии незыблемых архетипов национального мировосприятия и самовыражения. Последние влекут за собой и соответствующие культурные традиции, и соответствующие каноны художественного самовыражения, в том числе в области музыки. В этой связи приобретает особое значение рассмотрение понятия национальный образ мира, которым охватывается широкая сфера национального мироощущения.
В исследовательской литературе предпринимались и предпринимаются попытки соотнесения основных черт национального художественного стиля с устойчивыми чертами национального мировоззрения (Б.Асафьев, Н.Бердяев, Г.Гачев, К. Зенкин, Т. Левая, Д.Лихачев, Ю. Лотман, В.Розанов, Г. Чхартишвили и др.). Однако комплексное рассмотрение феномена национального образа мира и особенностей его «материального» воплощения в художественном творчестве еще предстоит осуществить. Тем более это касается музыки, применительно к которой данная проблематика еще не разрабатывалась.
Формирование и развитие национального музыкального стиля является важной составляющей более широкой темы музыкального стилеобразования. Проблема музыкального стилеобразования является очень существенной не только для современного музыкального творчества. Она была актуальной в разные исторические периоды, но особенно в эпоху формирования национальных музыкальных школ. Данная стадия формирования национального музыкального стиля на примере русской симфонической музыки и в рамках жанра симфонии 60-70-х гг. ХІХ в. и составит смысловое поле настоящей диссертации.
Цель и задачи исследования.
В диссертации ставится цель анализа понятия «национальный образ мира» в проекции его смыслового поля на процессы стилеобразования в русской симфонической музыке. Данная цель и избранный ракурс исследования определили ряд следующих задач:
1. Дать определение понятия «национальный образ мира» и провести четкие разграничения со смежными понятиями: «модель мира» и «картина мира».
2. Определить основные качественные характеристики русского образа мира.
3. Выявить параметры воздействия «русского образа мира» на формирование национального стиля в русской художественной и непосредственно в музыкальной культуре.
4. Проследить влияние «русского образа мира» на национальные характеристики симфонического мышления русских композиторов.
5. Обозначить этапы становления и начального развития русского симфонизма во взаимодействии с процессами развития западно-европейской музыки и конкретно западно-европейской симфонии.
6. Проанализировать конкретные механизмы национального стилеобразования в русской музыке на примере первых симфоний русских композиторов.
Объектом исследования является национальный образ мира как социально-психологический фактор художественного самовыражения в русской художественной культуре.
Предмет исследования национально определенная специфика симфонического мышления в первых симфониях русских композиторов.
Аналитической базой исследования являются первые и вторые симфонии Н.Римского-Корсакова, А.Бородина и П.Чайковского. К иллюстрации характерных черт национального инструментального стиля привлекаются также отдельные произведения русских композиторов конца ХУІІІ середины ХХ века.
В область диссертационного исследования попадают также эпистолярные и мемуарные материалы, касающиеся эстетических взглядов русских композиторов, и особенно в сфере претворения жанра симфонии в условиях и средствами русской интонационной культуры.
Методологической основой работы являются исторический, теоретический и культурологический методы, а также концепция национального стилеобразования С. Тышко, концепция «двухуровневости стиля» В. Медушевского, концепция «доминирующей интонационной идеи» Н. Брагиной и концепция «интонационной структуры музыкально-творческого акта» В. Москаленко.
Теоретические источники исследования условно делятся на несколько групп. Одну из них составляют работы по общей, личностной и социально-культурной психологии Б.Гройса, В.Гумбольдта, Д.Овсянико-Куликовского, Б.Поршнева, Э.Фромма, К.Г.Юнга, Г.Шпета и др.; по языковедению: А. Потебни, Э. Сепира, Б. Уорфа; идеи фазового развития этнического самосознания Л.Н.Гумилева; а также концепции, раскрывающие специфику национальной истории и культуры, представленные в трудах русских философов: Н.Бердяева, С.Булгакова, Г.Гачева, И.Киреевского, В.Ключевского, Д.Лихачева, А.Лосева, Н.Лосского, Ю.Лотмана, В. Топорова, Е.Трубецкого, Г.Флоровского, А.Хомякова, П.Чаадаева и др.
Отдельную группу теоретических источников составляют работы, посвященные общим вопросам философии и эстетики искусства и культуры: А.Адамяна, М.Бахтина, А.Бенуа, А.Гуревича, В.С. Жидкова, Т. Левой, А. Литвинова, Е. Марковой, Г.Орлова, А. Самойленко, Д. Сарабьянова, К.Б. Соколова, Й.Хейзинги, Н. Хренова.
К другой группе относятся работы, посвященные разработке понятия «образ» в художественной культуре и психологии, а также в музыкальном искусстве: И.Барсовой, К. Горанова, А. Казина, О. Кобахидзе, А.Леонтьева, К.Мяло, А. Мигунова, А.Узнадзе, А. Шульпякова.
Особняком стоят концепции музыкально-исторического процесса, изложенные в трудах Б.Асафьева, Е.Зинькевич, К. Зенкина, Б.Яворского и теории исторического развития симфонии в Западной Европе и в России исследования А.Альшванга, М.Арановского, Б.Асафьева, П.Беккера, М. Друскина, В.Конен, Т.Ливановой, И.Соллертинского, М. Фрадкина.
Отдельно следует выделить исследования, посвященные разработке понятия «национальный стиль» и проблеме стилеобразования в музыке: Н. Гавриловой, Н.Горюхиной, Е.Зинькевич, В.Медушевского, М.Михайлова, О. Мурги, С.Тышко.
Особо стоят труды, предлагающие методологические принципы исторического и интонационного анализа музыки: А. Андреева, М. Арановского, Е. Зинькевич, Н.Брагиной, В.Москаленко, Ю. Чекана.
Кроме того, как важнейшую эстетическую базу исследования следует выделить источники эпистолярного и мемуарного характера: письма, воспоминания и эстетические статьи М.Балакирева, Н.Римского-Корсакова, А.Бородина, П.Чайковского, В.Стасова.
Научная новизна и теоретическое значение диссертации состоят в следующем:
Предложена концепция национального стилеобразования в музыке, основанная на моделировании этапов творческой деятельности композитора. С этой целью:
1. Дана дифференциация уровней социально-психологического моделирования действительности (модель мира образ мира картина мира художественная картина мира);
2. Дано определение понятия «национальный образ мира»; рассмотрена структура его взаимодействия с процессами стилеобразования в музыке.
3. Выявлены основные качественные характеристики русского образа мира, прослежено их художественно порождающее значение в сфере формирования и развития национального музыкального мышления.
4. Прослежена динамика становления русского симфонического стиля в ракурсе меняющейся «картины мира» и «художественной картины мира».
5. Показано взаимодействие в процессе музыкального стилеобразования индивидуальных стилевых позиций с более общими стилевыми тенденциями.
6. Впервые проанализирован начальный этап формирования жанра русской симфонии.
Практическое значение.
Положения диссертации могут быть использованы в области общей и музыкальной культурологии, для дальнейшего развития теории музыкального стилеобразования и теории национального и индивидуального музыкальных стилей. Материалы исследования применимы в следующих курсах высших учебных заведений: теории и истории культуры, теории и истории художественных стилей, истории музыки, анализа музыкальных произведений.
Связь работы с научными программами, планами, темами. Диссертация выполнена в соответствии с планами научно-исследовательской работы кафедры истории музыки этносов Украины и музыкальной критики Национальной музыкальной академии Украины им. П.И.Чайковского. Она отвечает теме № 16 «Музыкальное мышление: история и теория» перспективного тематического плана научно-исследовательской деятельности Национальной музыкальной академии Украины им. П.И.Чайковского.
Апробация результатов диссертации. Диссертация обсуждалась на кафедре истории музыки этносов Украины и музыкальной критики Национальной музыкальной академии им. П.И.Чайковского. Основные идеи и положения работы были изложены в докладах на конференциях: «Образ мира в музыке» (Нежин, 1996), «Стиль и внестилевое в композиторском, исполнительском и музыкально-теоретическом творчестве» (Киев, 2002), «Діалог традицій у музичному мистецтві на межі тисячоліть» (Донецьк, 2003).
Публикации. По теме диссертации опубликованы три статьи в специализированных изданиях, утвержденных ВАК Украины.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух разделов, выводов, списка использованной литературы и двух приложений. Объем основной части работы (без списка литературы и приложений) составляет 192 страницы. Список использованной литературы 252 наименования.

Список литературы

Общие выводы
История свидетельствует о наличии незыблемых архетипов национального мировосприятия и самовыражения. Последние влекут за собой и соответствующие культурные традиции, и соответствующие каноны художественного самовыражения, в том числе в области музыки. В этой связи приобретает особое значение рассмотрение понятия национальный образ мира, которым охватывается широкая сфера национального мироощущения. По-прежнему одной из наиболее актуальных для развития искусства, в частности музыки, остается и проблема стилеобразования. Проявление особенной специфичности в сфере мироощущения, воплощаемой в национальном образе мира, превращается в мощный фактор стилеобразования. В связи с этим изучение начальных и ранних этапов развития национального профессионального искусства становится показательным материалом для раскрытия механизма стилеобразования.
Необходимо отметить, что в данном исследовании предлагается отграничить терминологическое употребление таких понятий, употребляющихся зачастую метафорически, как «модель мира», «образ мира», «картина мира». За основу классификации избирается известная философская триада «общее особенное единичное», на основе которой иерархия миромоделирующих систем выстраивается следующим образом: модель мира образ мира картина мира. Перечисленные понятия отличаются характером моделирования действительности, и их отделение друг от друга построено на основе убывания степени обобщения и изоморфности. Следовательно, модель мира в данном ряду предстает как наиболее общее, всеохватное по характеру воспроизведения моделирование действительности. Образ мира характеризуется бóльшей подвижностью и принципиально важным моментом вне-полагания, соотнесения «Я и мир». А картина мира это фрагментарно-временное, конкретно-историческое воспроизведение действительности, обладающее наибольшей подвижностью, как социально-исторической, так и художественной.
Образ мира в нашем определении это отношение субъекта к окружающей действительности, фиксирующее структуру самосознания и миросоотнесения в устойчивых формах и методах человеческой деятельности и познания. Под «субъектом» подразумевается и отдельно взятый человек, и социальная группа, и этнические сообщества. Фактор численности для определения сути образа мира решающего значения не имеет, хотя качество образа мира в каждом из перечисленных случаев (человек, корпорация, этнос) может принципиально разниться.
Типологию образов мира логично свести к двум разновидностям. Как своего рода интерпретирующая система образ мира имеет стабильный характер и бывает двух типов. Один характеризует устойчивую модель деятельности и познания, свойственную определенному этносу и известную как национальный образ мира. Другой охватывает длительные историко-временные промежутки, смена которых означает смену фаз культуры.
В художественном мышлении происходит следующее взаимодействие предложенных уровней культурного и творческого мироотражения: национальный образ мира ↔ национальная художественная картина мира ↔ музыкальное мышление ↔ продукты мышления (музыкальные произведения). Важной характеристикой данной схемы является взаимовлияние друг на друга составляющих уровней. Так, национальный образ мира неизбежно влияет на качество и природу картин мира, возникающих в национальном искусстве: любая картина мира это историческая актуализация какой-либо черты образа мира. А картина мира, передаваемая средствами музыкального искусства, в частности, фиксирует и национальный образ мира в музыке, репрезентируя характерные черты национального музыкального стиля.
Национальный образ мира в музыке предлагаем определить как континуальное пространство смысла, организуемое устойчивыми психологически-познавательными установками данного этнического сообщества и выражаемое претворением особенных, имеющих относительно устойчивый характер музыкально-интонационных моделей.
В формировании русского образа мира значительную роль играла так называемая «русская идея». Основные составляющие «русской идеи» - соборность, мессианизм, профетичность. Все эти качества так или иначе влияют на парадигматику и синтагматику русского национального стиля. Соборность порождает особенную эпичность русского искусства, особую интонацию сопереживания, со-чувствия, со-участия отдельного «Я» и всеобщего «Мы». Мессианизм, коренящийся в восприятии православия как единственно верного христианства на Земле, воплощает характерное для русского образа мира чувство особости всего русского вообще, стремление средствами художественного акта, произведения преобразить в одночасье действительность. От профетичности идут особая духовная углубленность, напряженное и неослабевающее внимание к самым сокровенным и определяющим вопросам человеческого бытия, которые пронизывают и русскую философию, и русскую культуру своеобразным религиозно-онтологическим реализмом, позволяющим постичь самые глубокие реальности духовного мира.
Кроме того, к числу основных смысловых опор русского образа мира относятся: крайне разведенная полярность однозначных оценок (антиномичность); свобода духа, не привязанного ни к каким материальным благам, максимализм; поиск абсолютного Добра и Правды, связанные с ним подвижничество Духа, которое условно можно определить как «Китежность», и странничество; «дуализм с Европой» как следствие религиозной (православно-русской) истории и «новой светской» истории (послепетровская эпоха).
Известная «особость» русской истории лишь усиливала звучание и проявление характерных черт национального образа мира. Эта «особость» влияет на формирование как национального музыкального стиля, так и национальной музыкальной эстетики.
Важнейшим толчком формирования национального художественного стиля в русской музыке становится этический пафос самосознания этноса, степень напряжения которого тем выше, чем сложнее культурно-историческая (либо политическая) ситуация. Более того, национально-русский музыкальный стиль складывался в условиях почти императивной установки извне, как своего рода «эстетический заказ» в столь же императивной по духу атмосфере 60-х годов Х1Х века.
В процессах стилеобразования концепция данной диссертации выдвигает следующие уровни: «уровень социальной детерминации» и «уровень творческой актуализации». Первый из названных уровней включает в себя модель мира, образ мира и картину мира (от наиболее общего к наиболее частному), из которых образ мира (национальный в данном случае) и картина мира оказывают самое непосредственное влияние на становление национального стиля в его основных художественных и выразительных компонентах. «Уровень творческой актуализации» показывает процесс стилеобразования в рамках конкретного жанра, базируясь на следующих понятиях: сводно-обобщенный словарь интонационных моделей как жанрового, так и национально-стилевого происхождения формирует коллективный тезаурус интонационных моделей, различающийся по своему качеству в разные исторические периоды и характеризующий разную степень «интонационной зрелости» культуры. «Внутренняя настройка композитора» (Б.Яворский) априори базируется на этом тезаурусе. При совпадении смысловых коллизий эпохи, ее общественно-психологического тонуса с «интонационной зрелостью» национального стиля (достаточный объем коллективного тезауруса и развитость структурно-речевых ресурсов стиля) создаются условия для возникновения конкретного жанра (симфонии в данном случае). Творческая включенность конкретного композитора в интонационную задачу данного жанра порождает претворение имеющегося в его распоряжении коллективного тезауруса. Таким образом, включается работа индивидуального тезауруса: музыкального мышления конкретного композитора, воплощаемого в конкретном произведении. Конечным итогом работы индивидуального музыкального мышления и является создание конкретного произведения в «искомом» жанре. Это и есть конечный продукт национального стилеобразования в данном жанре. Однако необходимо учитывать, во-первых, исторически необходимое условие «социальной детерминации»: если «интонационная зрелость» культуры не отвечает смысловым коллизиям общественно-психологического тонуса эпохи, если они не адекватны друг другу, то конечный продукт национального стилеобразования будет мало удавшимся или совсем неудавшимся. («ЖАНР возникает, когда общественное музыкальное сознание различает конкретное смысловое соответствие тех или иных внемузыкальных коллизий потенциалу тех или иных музыкально-речевых структур данного стиля» [4, c.95]). И, во-вторых: если степень интонационного мастерства и таланта композитора («уровень творческой актуализации») не соответствует (пока или вообще) «интонационной задаче» жанра.
Естественно, потенциально активной базовой составляющей музыкального мышления является некий сводный музыкально-интонационный тезаурус, весь словарь интонационных моделей, накопленный музыкальным искусством к конкретному историческому времени.
Русские композиторы имели в своем распоряжении большие интонационные возможности: общеевропейский интонационный тезаурус и национально-фольклорный. Кроме того, русских композиторов отличало осознанное устремление к формированию национально определенного музыкального высказывания. В связи с большой ролью фольклорного фактора в формировании интонационно-речевых ресурсов русского симфонического мышления (в отличие от западно-европейской симфонии) первичные жанры танца и песни приобретают большой диапазон неоднозначных семантических прочтений, далеких от сугубой субъективации (песня в западно-европейской практике) или объективации (танец). Более того, примечательно, что в русской симфонической картине мира именно вальс (как обобщенно-западный танец в русской музыкальной «карте интонем») становится нередко жанром для выражения глубоких душевных переживаний, тогда как для западно-европейской музыки ино-культурный жанр принципиально не мог стать выразителем внутренней жизни героя, только как средство переключения на внешнее, как антракт в напряженных действиях или размышлениях.
Основными источниками национальных симфонических интонем становятся следующие фольклорные лексемы: песня, которая во всем многообразии ее жанрово-смысловых амплуа приобрела в русской музыкальной практике значение сводного словаря различных интонационных и «игровых» ситуаций, что сближает ее с западно-европейской оперой ХУІІІ века (как известно, в значительной мере подготовившей возникновение симфонии); обиходный напев и колокольность также образуют важный компонент в интонационно-семантической палитре симфонической картины мира в русской музыке.
Как указывалось выше, в динамичном процессе стилеобразования необычайно важную и стимулирующую роль играет индивидуальный музыкальный стиль. Личная творческая включенность композитора в конкретную жанровую ситуацию при непременно присутствующем отличии художественного дарования вызывает к жизни музыкальные произведения со своим переинтонированием существующих интонационных моделей как в структурно-речевом, так и в жанровом смысле. Подобная переинтонация создает прецедент новой интонационной модели и тем самым обогащает коллективный интонационный тезаурус и дает новое раскрытие национального стиля.
Изменения, вносимые «русской интерпретацией» в симфонию, диктовались национальным стилем и в его рамках индивидуальной композиторской трактовкой жанра симфонии.
Национальное прочтение темы Человека общественного, нашедшее соответствующее воплощение в трактовке эпической симфонии как картины мира это одна из новаций, принесенных в симфонизм русской симфонией (данная линия симфонизма не выделяется в исследовании М.Арановского). Особый сплав личного и общественного, идущий от соборности, делает возможным появление симфоний Бородина и далее симфонизма Рахманинова, Скрябина, Прокофьева, Шостаковича.
Становится характерным обилие «материальных» картинных зарисовок, господство пейзажности и общая созерцательность, полная гармония в отношениях «Я» и «Мы», человеческого индивидуума и человека Общественного. Остальные амплуа Человека деятельного и Человека размышляющего в первых русских симфониях мало развиты. В них превалирует (как и в национальном образе мира) Человек чувствующий и Человек общественный.
Русская симфония очень быстро начинает реализовываться в режиме, адекватном ритму национальной стихии чувствований: именно в лирических разделах первых симфоний форма не довлеет ни над одним из авторов. Более того, лирические разделы всегда разомкнуты и демонстрируют высокую потенцию драматического развертывания. Это особенно наглядно в симфониях Бородина и Чайковского.
Русские симфонии, появившиеся в середине ХІХ века, это итоговый результат предшествующей интонационной экспансии (происходившей в рамках другого жанра) и первые достижения в интонационно-жанровом синтезе, поскольку национальные интонационные модели органично живут и развертываются в теперь уже в новых жанровых условиях заданных условиями жанра симфонии. И если в Первой симфонии Римского-Корсакова можно еще усмотреть моменты изоляции (когда народная тема развивается не свойственными ей средствами в І части), то симфонии Бородина и Чайковского демонстрируют синтез и ассимиляцию воспринятого жанра симфонии и решение последней средствами национального интонационного наполнения. Таким образом, в Первых симфониях названных трех композиторов одновременно осуществляются такие функции национального стиля, как стилевая адаптация и стилевое генерирование одновременно (термины С.В. Тышко).
Все три симфонии демонстрируют органическую связь с национальным образом мира, определяющим специфику их содержания и направляющим логику их семантического развертывания. Все симфонии так или иначе демонстрируют лиро-эпичность (от особых соотношений «Я» и «Мы»), эпичность и картинность как черты национального мировосприятия и национального музыкального высказывания; более того каждая из симфоний может быть уже однозначно определена как лирическая (Чайковский) либо эпическая (Бородин), либо эпико-жанровая (Римский-Корсаков). То есть каждый композитор в определенном смысле воплотил в симфонии одну из национально-мировоззренческих, национально-стилевых черт в качестве яркой индивидуально-стилевой особенности.
Различие индивидуально-стилевого почерка, очевидное уже в Первых симфониях, накладывает отпечаток на интерпретацию логики конфликта симфонического цикла. У Бородина это средства эпической драматургии, у Чайковского лирического развертывания, у Римского-Корсакова проявление тенденции к картинной описательности, имеющей эпические драматургические корни. Все три типа симфонического развертывания имеют четкую национально-музыкальную основу. Особенно это касается проявления эпичности в симфонии (Бородин).
Анализ вторых симфоний вышеназванных композиторов подтверждает выводы об обусловленности основных национально-стилевых признаков русского симфонизма (художественная картина мира, особенности формообразования, интонационный тезаурус) национальным образом мира и его музыкальным воплощением. Вторые симфонии Бородина, Чайковского и Римского-Корсакова демонстрируют динамику изменения картины мира. Но, естественно, у каждого композитора в соответствии с индивидуальным стилем эта динамика затрагивает разные стороны «отношения личности с миром». Если у Бородина эпичность обостряется драматизмом, то у Чайковского постепенно «расслаивается» и вытесняется жанровое начало как обобщенный знак народного, и, соответственно, усиливается лирико-драматическая конфликтность. У Римского-Корсакова, наряду с акцентом на лиричности и психологической достоверности прежде всего усиливается картинность. Последняя становится одним из выражений его в целом эпического по характеру музыкального мышления.
Интонационный тезаурус вторых симфоний у всех названных композиторов становится более цельным, с выраженной авторской и национально-стилевой принадлежностью, но все Вторые симфонии демонстрируют мелодизм как один из основных компонентов национального стиля, который также обусловлен своеобразием национального музыкального образа мира (постижение пространства в чувстве, выражаемом через мелодию).
Очевиден и тот факт, что национально-русский образ мира становится первопричиной возникновения и продуцирования нового типа симфонии эпической. В наиболее «чистом» виде эпическая симфония предстает у Бородина. Эпичность также присутствует и у Римского-Корсакова, и у Чайковского, тем самым проявляя имманентную национальному образу мира соборность и придавая особое звучание лирическим, лирико-драматическим или лирико-жанровым концепциям.
Примечательно, что первые же русские симфонии репрезентируют все характерные признаки национального образа мира и национальной художественной картины мира: симфония эпическая, лирико-драматическая и лирико-картинная (соответственно Бородин, Чайковский и Римский-Корсаков). Естественно, у каждого из троих мы найдем и лирические страницы, и страницы картинной музыки, и моменты эпические, но несомненные индивидуальные предпочтения диктуют и соответствующие стилевые предпочтения, что формирует национальный симфонический стиль со всей жанровой и родовой полнотой, открывая дальнейшие пути его развития.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Адамян А.А. Вопросы эстетики и теории искусства. М.: Искусство, 1978. 301с.
2. Альшванг А.А. Проблемы жанрового реализма // Альшванг А.А. Избранные сочинения: В 2 т. М.: Музыка, 1964. Т.1. С.97-104.
3. Анализ музыкальных произведений. Программа-конспект для историко-теоретико-композиторских факультетов музыкальных вузов. Раздел I. М., 1977. 72с.
4. Андреев А. К истории европейской музыкальной интонационности. М., 1996. 191с.
5. Андреев Д.Л. Роза мира. Метафилософия истории. М.: Прометей, 1991. 288с.
6. Ануфриева К. Личность и общество в финале русской симфонии // Искусство ХХ века: Элита и массы. Н. Новгород, 2004. С.147-156.
7. Арановский М.Г. Симфонические искания. Л.: Сов. композитор, 1979. 288с.
8. Арановский М.Г. Романтизм и русская музыка ХІХ века // Вопросы теории и эстетики музыки. М.: Музыка, 1965. Вып.4. С.87-106.
9. Артеменко В.Н. Картина мира в русской симфонической музыке 60-70-х годов ХІХ века // Київське музикознавство. К., 1998. Вип.1. С.212-218.
10. Артеменко В.Н. Национальный образ мира (опыт музыковедческой интерпретации понятия) // Київське музикознавство. К., 1999. Вип.2. С.35-47.
11. Артеменко В.Н. О национальной природе стилеобразования в первых русских симфониях // Науковий вісник НМАУ ім.П.І.Чайковського: Стиль музичної творчості: естетика, теорія, виконавство. К., 2004. Вип.37. С.67-74.
12. Асафьев Б.В. Испанские увертюры и «Камаринская» Глинки (опыт раскрытия интонационного содержания) // Асафьев Б.В. Избранные труды. М., 1952. Т.1. С.231-238.
13. Асафьев Б.В. Народно-патриотические идеи в русской музыке // Сов. музыка. 1954. №1. С.5-17.
14. Асафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс. Л.: Музыка, 1971. 375с.
15. Асафьев Б.В. М.И.Глинка, его творческая биография и его мысли о музыке и музыкантах // Асафьев Б.В. Избранные труды. М., 1952. Т.1. С.60-144.
16. Асафьев Б.В. Памяти Петра Ильича Чайковского // Асафьев Б.В. Избранные труды. М., 1954. Т.2. С.236- 254.
17. Асафьев Б.В. «Руслан и Людмила» // Асафьев Б.В. Избранные труды. М., 1952. Т.1. С.144-213.
18.Асафьев Б.В. Русская музыка ХІХ и начала ХХ века. Л., 1968. 324с.
19. Асафьев Б.В. Русская живопись. Мысли и думы. Л.-М., 1966. 243с.
20. Балакирев М.А. Летопись жизни и творчества / Сост. А.С.Ляпунова, Э.Э.Язовицкая. Л.: Сов. композитор, 1967. 290с.
21. Балакирев М.А. Воспоминания и письма. Л.: Сов. композитор, 1962. 320с.
22. Балакирев М.А., Стасов В.В. Переписка. М.: Музыка, 1971. 253с.
23. Барсова И.А. Специфика языка музыки в создании художественной картины мира // Художественное творчество. Вопросы комплексного изучения. Л., 1986. С.99-117.
24. Баткин Л.М. Тип культуры как историческая целостность // Вопросы философии. 1969. №9. С. 99-109.
25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423с.
26. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Художественная литература, 1990. 543с.
27. Бенуа А.Н. История русской живописи в ХIХ веке. М.: Искусство, 1995. 448с.
28. Берберов Р.Н. «Эпическая поэма» Германа Галынина: Эстетико-аналитические размышления: Исследование. М.: Сов. композитор, 1986. 392с.
29. Бергер Л.В. Закономерности истории музыки // Музыкальная академия. 1993. №2. С.32-48.
30. Бергер Л.В. Эпистемология искусства: Художественное творчество как познание. «Археология» искусствоведения. Познание и стили искусства исторических эпох. М.: Информационное издательское агентство «Русский мир», 1997. 432с.
31. Бердяев Н.А. Судьба России. (Опыты по психологии войны и национальности). (Репринтное издание 1918 года). М.: Философское общество СССР, 1990. 240с.
32. Бердяев Н.А. Евразийцы // Путь. Париж: Издание религиозной философской академии, 1925. №1. С.101-105.
33. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 224с.
34. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994. Т.1. С. 127-175
35.Бердяев Н.А. Смысл творчества // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994. Т.1. С.219-242
36. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 607 с.
37. Бердяев Н.А. Типы религиозной мысли в России // Бердяев Н.А. Собрание сочинений: В 4 т. Париж: YMCA-Press, 1989. Т.III. С.28-75.
38. Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // Бердяев Н.А. Собрание сочинений: В 4 т. Париж: YMCA-Press, 1989. Т.III. С.80-135.
39. Бердяев Н.А. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании Вл. Соловьева // Бердяев Н.А. Собрание сочинений: В 4 т. Париж: YMCA-Press, 1989. Т.III. С.214-242.
40. Бердяев Н.А. Русская идея. М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2004. 615с.
41. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Издание Московской патриархии, 1990. 1372с.
42. Блок А.А. Интеллигенция и Революция // Блок А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Л., 1982. Т.4. С.229-240.
43. Блок А.А. Из дневников и записных книжек // Блок А.А. Собрание сочинений: В 6 т. Л., 1982. Т.6. С.77-281.
44. Бондарко Л.В. Звуковой строй современного русского языка. М.: Просвещение, 1977. 173с.
45. Бородин А.П. Критические статьи. М.: Музыка, 1982. 160с.
46. Бородин А.П. Его жизнь, переписка и музыкальные статьи / Изд. А.С.Суворина. СПб., 1889. 334с.
47. Бородин А.П. Письма // Бородин А.П. Письма с комментариями: В 4 т. / Сост. и редактор С.Дианин. М., 1927-1928. Т.1. 420 с.
48. Бонфельд М. Музыка: Язык. Речь. Мышление. (Опыт системного исследования музыкального искусства). М.: МГПИ, 1991. 216 с.
49. Брагина Н.В. Интонационный словарь эпохи и русская музыка начала ХХ века (аспекты жанрово-стилевого анализа): Дис. канд. искусствоведения: 17.00.02. К., 1990. 201с.
50. Булгаков С.Н. Два града // Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. М.: Искусство, 1999. Т.1: Свет невечерний. С.82-106.
51. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. К.: Лыбидь, 1991. 236 с.
52. Бурдов В., Бурдова И., Плотникова Т. Романтизм как творческий метод // Музыкальный мир романтизма: от прошлого к будущему: Материалы научных конференций. Ростов-на-Дону, 1998. С.13-16.
53. Валькова В.Б. Музыкальный тематизм мышление культура. Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 1992. 163с.
54. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Едиториал УРСС, 2004. 648с.
55. Волков С. Шостакович и Сталин: художник и царь. М.: Изд-во Эксмо, 2004. 640с.
56. Гаврилова Н.А. К проблеме национального в музыке ХХ века. М.: Московская Государственная консерватория, 2003. 134с.
57. Гачев Г.Д. Европейские образы Пространства и Времени // Культура, человек и картина мира. М., 1987. С.198-227.
58. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Сов. писатель, 1988. 445с.
59. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Художественная литература, 1981. 360с.
60. Гачев Г.Д. Русский Эрос («роман» Мысли с Жизнью). М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, 2004. 640с.
61. Гегель Г.Ф. Лекции по эстетике: В 2 т. СПб.: Наука, 1999. Т.1 .662 с.
62. Глинка М.И. Письмо А.Н. Кашперову // Глинка М.И. Литературные произведения и переписка. М.: Музыка, 1975. Т.2 (А). 415ыс.
63.Головинский Г. Композитор и фольклор: Из опыта мастеров ХІХ ХХ веков. Очерки. М.: Музыка, 1981. 279с.
64. Горанов К. Художественный образ и его историческая жизнь. М., 1970. 519с.
65. Гордеева Е.С. Композиторы «Могучей кучки». М., 1983. 288с.
66. Гордиенко М. Образ самодержца в русской опере: Борис Годунов («Борис Годунов» М.Мусоргского) и Иван Грозный («Псковитянка» Н.Римского-Корсакова): Дипломная работа. Рукопись. Библиотека Национальной музыкальной академии Украины им.П.И.Чайковского. К., 1998. 107с.
67. Горюхина Н.А. Методика анализа национального стиля // Очерки по вопросам музыкального стиля и формы. К., 1985. С.81-90.
68. Горюхина Н.А. Национальный стиль: понятие и опыт анализа // Проблемы музыкальной культуры. К., 1989. Вып.2. С.56-64.
69. Горюхина Н.А. Эволюция сонатной формы. К.: Музична Україна, 1970. 318с.
70. Григорьев Ю.В. Музыкальный романтизм. Сущность стиля и проблемы интерпретации // Проблемы романтизма в исполнительском искусстве. М., 1994. С.3-26.
71. Гройс Б. Россия как подсознание Запада // Архетип. 1995. №.2. С.65-110.
72. Гумбольдт В. Язык и формы культуры. М.: Наука, 1985. 485с.
73. Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990. 280с.
74. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990. 528с.
75. Гумилев Л.Н., Панченко А. Чтобы свеча не погасла Диалог. Л.: Сов. писатель, 1990. 124с.
76. Гуревич А.Я. Ведьма в деревне и перед судом (народная и ученая традиции в понимании магии) // Гуревич А.Я. Избранные труды: В 4т. М.-СПб.: Университетская книга, 1999. Т.2: Средневековый мир. 560 с. С. 140-165
77. Гуревич А.Я. О соотношении народной и ученой традиций в средневековой культуре // Французский ежегодник 1982. М., 1984. С.85-128.
78. Демченко А. Essentia и existentia романтического менталитета // Музыкальный мир романтизма: от прошлого к будущему: Материалы научных конференций. Ростов-на-Дону, 1998. С.17-20.
79. Должанский А.Н. Симфоническая музыка Чайковского: Избранные произведения. 2-е изд. Л., 1981. 208с.
80. Достоевский Ф.М. Объявление о подписке на журнал «Время» на 1861г. // Достоевский Ф.М. Искания и размышления. М.: Сов. Россия, 1983. 464 с. С.73-80
81. Достоевский Ф.М. Из «Дневника писателя (1881 г.)» // Достоевский Ф.М. Искания и размышления. М.: Сов. Россия, 1983. 464 с. С. 402-416
82.Друскин М.С. Парадокс симфонии // Друскин М.С. Очерки. Статьи. Заметки. Л.: Сов. композитор, 1981. С.220-232.
83. Житомирский Д.В. Ранняя редакция «Зимних грез» // Житомирский Д.В. Избранные статьи. М., 1981. 285с.- С.194 - 199
84. Жидков В.С., Соколов К.Б. Искусство и картина мира. СПб.: Алетейя, 2003. 464с.
85. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира: Сб. ст. М.: Языки славянской культуры, 2005. 544с.
86. Земцовский И. Русская протяжная песня. Опыт исследования. Л.: Музгиз, 1967. 195с.
87. Земцовский И. Фольклор и композитор. Теоретические этюды. Л.: Сов. композитор, 1977. 176с.
88. Зенкин К.В. Фортепианная миниатюра и пути музыкального романтизма. М., 1997. 509с.
89. Зинькевич Е.С. Динамика обновления: Украинская симфония на современном этапе в свете диалектики традиций и новаторства (1970-е начало 80-х годов). К.: Музична Україна, 1986. 182с.
90. Зинькевич Е.С. Первые оперы Рубинштейна в контексте смены эпох (1850-е годы) // Очерки по истории русской музыки. К.: Музична Україна, 1995. С.49-72.
91. Зинькевич Е.С. Украинская симфония на современном этапе в свете диалектики традиции и новаторства (70-е начало 80-х гг): Автореф. дис. д-ра искусствоведения. К., 1986. 38с.
92. Ивашкин А.В. Беседы с Альфредом Шнитке. М.: РИК «Культура», 1994. 302с.
93. Казин А. Художественный образ и реальность: опыт эстетико-искусствоведческого анализа. М., 1985. 120с.
94. Кармин А. Основы культурологии. Морфология культуры. СПб., 1997. 145с.
95. Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей / Сост. Е.А.Васильев. Предисловие А.В.Гулыги. М.: Айрис-пресс, 2002. С.318-352.
96. Келдыш Ю.В. П.И.Чайковский // История русской музыки: В 10 т. М.: Музыка, 1994. Т. 8: 70-80-е годы ХІХ века. Ч.2. С.89-246.
97. Кирчик И. Проблемы анализа музыкального времени-пространства // Музыкальное произведение: сущность, аспекты анализа. К., 1988. С.85-95.
98. Клаус Г. Кибернетика и философия: Пер. с нем. И.С.Добронравова. М.: Издательство иностранной литературы, 1963. 531с.
99. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М.: Правда, 1990. 624с.
100. Ключевский В.О. Западное влияние в России после Петра 1 // Ключевский В.О. Неопубликованные произведения. М.: Наука, 1983. С.11-112.
101. Кобахидзе О. Структура и выразительно-изобразительные аспекты художественного образа в музыкальном искусстве (на материале инструментальной музыки): Автореф. дис. канд. искусствоведения. Тбилиси, 1990. 24с.
102.