Спиридонова Людмила Эдуардовна УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ ФАКТИЧЕСКОЙ ОШИБКИ ПРИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЖИЗНИ

Короткий зміст

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, определяются его объект, предмет, цели и задачи, характеризуются методологическая, теоретическая, нормативная и эмпирическая основы, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации полученных результатов.

Первая глава диссертации  - «Фактическая ошибка в уголовном праве: сравнительно-правовой анализ»  - состоит  из двух параграфов.

Первый параграф - «Учение о фактической ошибке в истории отечественного уголовного права» -  посвящен исследованию становления ошибки как юридического (в том числе уголовно-правового) феномена. Отмечено, что в качестве одного из первых зафиксированных моментов начала осознания понятия «ошибки» как социально-правового феномена следует рассматривать положения законодательства Моисея, в котором упоминалось совершение греховного поступка «по неведению» и «по недосмотру». Начало процесса формализации уголовно-правовой ошибки связывается с древнегреческим правом, впервые установившим случаи признания убийства ненаказуемым (например, убийство «по ошибке согражданина на войне», убийство «при помощи неправильного врачевания»). Последующее развитие понятия ошибки как юридического феномена связывается с трудами древнегреческих мыслителей и древнеримских юристов.

В отечественном уголовном праве впервые косвенные указания на уголовно-правовые ошибки начали прослеживаться в законодательных актах Российской Империи, в том числе в отечественном военно-уголовном праве, начиная с восемнадцатого века (например, в Указе Петра I от 1716 года, Артикуле Воинском, Уставе Военно-Уголовном). 

Впервые законодательное закрепление отдельные нормы об ошибке получили в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (в ст. 98 в перечне причин, «по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину», в ст.ст. 1927 и 1456, в которых закреплена норма об убийстве по ошибке другого лица, в ст. 121, в которой содержится указание на использование при совершении преступления «негодных средств»). В Уголовном уложении 1903 года закреплено правило квалификации посягательства на «отсутствующий» или «негодный» объект как покушения на совершение умышленного преступления, а также высказана позиция о ненаказуемости покушения, совершенного с использованием негодных средств.

В законодательные акты, принятые после Уложения 1903 года, нормативные положения об ошибке не включались. Отдельные вопросы, относящиеся к ошибке в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния (мнимой обороне), нашли отражение в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР.

При обсуждении проектов статей действующего УК РФ, высказывались предложения о включении в него статьи 29 («Ошибка в уголовно-правовом запрете»), посвященной ошибке. Однако соответствующая норма в уголовный закон включена не была.

Во втором параграфе  - «Учение о фактической ошибке в уголовном праве зарубежных государств» - диссертант обращается к опыту уголовно-правового регулирования рассматриваемой сферы за рубежом.

Отмечается, что наиболее разработанными в уголовном праве зарубежных стран являются положения, относящиеся к ошибке в обстоятельствах, исключающих преступность деяния (например, Латвийская Республика, Италия, Республика Беларусь). В статье 37 Уголовного кодекса Беларуси закреплены общие правила квалификации ошибок в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния, которые могут быть восприняты отечественным законодателем.

Отмечен положительный опыт уголовного права Японии, рассматривающего ошибку как один из важнейших институтов субъективной стороны преступления, наряду с умыслом и неосторожностью.

Обращается внимание на положения Уголовных кодексов ФРГ, Польши и Болгарии, в статьях которых дается общее понятие фактической ошибки, под которой понимается незнание фактических обстоятельств, относящихся к составу преступления, и определяется ее уголовно-правовое значение.

Во второй главе -  «Фактическая ошибка в преступлениях против жизни в уголовном праве Российской Федерации: понятие, признаки, классификация» - рассматривается понятие и разновидности фактической ошибки в преступлениях против жизни.  В первом параграфе - «Понятие и признаки фактической ошибки в преступлениях против жизни» - исследуется понятие фактической ошибки в уголовном праве Российской Федерации. Отмечается, что данное понятие по-прежнему остается дискуссионным в доктрине уголовного права, анализируются представленные в науке многочисленные подходы к определению рассматриваемого уголовно-правового феномена. Суть различий в подходах заключается в выборе исследователями того или иного ключевого слова, наиболее точно, по их мнению, передающего содержание фактической ошибки. Диссертантом для определения фактической ошибки предложено использовать термин «заблуждение», который в наибольшей степени отражает субъективный характер ошибки и является понятным для различных категорий правоприменителей.

Определяя структуру фактической ошибки в преступлениях против жизни, диссертантом обоснована позиция о необходимости рассмотрения в рамках фактической ошибки заблуждений, относящихся к объективным характеристикам преступлений против жизни, не ограничиваясь исключительно составообразующими признаками. Принимая во внимание, что в определенных случаях, наличие фактической ошибки вовсе исключает преступность содеянного, предложено включать в ее содержание заблуждения в  обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

Фактическая ошибка в преступлениях против жизни диссертантом определена как заблуждение лица в обстоятельствах, образующих  объективные признаки преступления, либо в обстоятельствах, исключающих преступность деяния.

Второй параграф – «Фактическая ошибка в объекте преступлений, посягающих на жизнь человека» – посвящен рассмотрению фактической ошибки в объекте (error in objecto) в преступлениях против жизни. Обращается внимание на наличие различных подходов к пониманию объекта преступлений против жизни, обусловливающих различное толкование сущности заблуждений данного вида. В параграфе проанализированы высказываемые в доктрине критические взгляды в отношении концепции «объект преступления – общественные отношения», предложены дополнительные аргументы в пользу поддерживаемой автором позиции, согласно которой под объектом преступлений против жизни следует понимать общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека.

К ошибке в объекте в преступлениях против жизни предложено относить заблуждения лица относительно вида (видовой характеристики) охраняемых уголовным законом общественных отношений, которым в результате преступного посягательства причиняется вред, а также случаи посягательства на «негодный объект», когда потерпевший на момент совершения преступления был уже мертв либо вовсе отсутствовал.

Для определения уголовно-правового значения ошибки в объекте с целью сопоставления объектов, на которые был направлен умысел лица, и объектов, которые фактически пострадали в результате совершенного деяния, предлагается использовать термин «неоднородный объект». Критерием разграничения неоднородных объектов является видовая характеристика общественных отношений, составляющих указанные объекты, и степень общественной опасности посягательства на них.

В параграфе представлена классификация неоднородных объектов, которые могут быть трех видов: 1) за посягательство на которые предусмотрена более строгая ответственность, чем за фактически наступившие последствия; 2)за посягательство на которые предусмотрена менее строгая ответственность, чем за фактически наступившие последствия; 3) за посягательство на которые предусмотрена аналогичная (равная с точки зрения размера санкции статьи) ответственность,  что и за фактически наступившие последствия. Выделенные разновидности неоднородных объектов использованы автором при последующем формулировании правил квалификации преступлений против жизни, совершенных в условиях ошибки в объекте.

Традиционно отечественная доктрина посягательство на «негодный объект» относит к заблуждениям в личности потерпевшего (в предмете посягательства). Диссертантом по итогам изучения и анализа различных подходов к данному вопросу обоснован вывод о том, посягательство на «негодный объект» следует рассматривать в качестве разновидности ошибки в объекте.  Существо заблуждения в данной ситуации будет заключаться в том, что ошибка лица касается наличия жизни, как одного из элементов структуры общественного отношения (объекта), то есть лицо заблуждается в том, что оказывает воздействие на жизнь конкретного человека (как на элемент общественного отношения, обеспечивающего жизнь человека), в то время как в действительности такого воздействия  оказано не было.

В третьем параграфе - «Фактическая ошибка в личности потерпевшего» - исследуются фактические ошибки в личности (еrror in person) при совершении преступлений против жизни. К ним предложено относить случаи заблуждение лица в личности потерпевшего в рамках одного видового объекта. Сделан вывод о необходимости выделения двух разновидностей указанных ошибок в зависимости от того, допущена ли ошибка в личности в условиях обстоятельств, образующих квалифицированные или привилегированные составы УК РФ, либо при отсутствии таковых. Для обозначения указанных ошибок диссертант  предлагает использовать термины  «простые и сложные ошибки в личности».

К простым ошибкам в личности предложено относить заблуждения в личности потерпевшего, допущенные при совершении преступлений против жизни в условиях отсутствия обстоятельств, образующих квалифицированные либо привилегированные составы УК РФ.

К сложным ошибкам в личности предложено относить заблуждения в личности потерпевшего, допущенные при совершении преступлений против жизни, предусмотренных квалифицированными либо привилегированными составами УК РФ. Предлагается выделять три разновидности указанных ошибок: 1) когда личность, в отношении которой заблуждается виновный и личность, на которую фактически совершено посягательство обладают равными характеристиками; 2) когда лицо полагает, что в свойствах личности потерпевшего имеется обстоятельство, образующее квалифицированный вид убийства, в то время как такое обстоятельство отсутствует; 3) когда лицо полагает, что в свойствах личности потерпевшего отсутствует обстоятельство, образующее квалифицированный вид убийства, в то время как такое обстоятельство присутствует.

В четвертом параграфе - «Фактическая ошибка в признаках объективной стороны преступлений, посягающих на жизнь человека» -  исследуются ошибки в признаках, образующих объективную сторону преступлений против жизни.

Прежде всего, исследуются ошибки в деянии (действии либо бездействии) в преступлениях против жизни, которые диссертантом предложено подразделять на следующие разновидности:

1) заблуждения лица относительно наличия либо отсутствия в его действии либо бездействии признаков общественной опасности, характерных для того или иного преступления, т.е. случаи, когда лицо полагает, что его действия правомерные, в то время как фактически им совершается неосторожное преступление;

2)  заблуждения в характере действия либо бездействия при совершении умышленного преступления против жизни. При исследовании данного вида ошибки диссертантом рассматривается проблема выявления  сущности деяния, воплотившего в себе ошибку, в результате которой наступил не тот результат, к которому стремился виновный. К данному виду заблуждения предложено относить, например, случаи, когда лицо при совершении убийства стремится причинить особые физические и (или) нравственные страдания и в полной мере реализует умысел на проявление особой жестокости, однако не достигает указанного результата, поскольку потерпевший погиб от первоначальных действий виновного;

3) ситуации отклонения действия (abertatio ictus), когда по причинам, не зависящим от воли виновного, вред причиняется другому лицу, а не тому, на кого направлено посягательство.  

Далее исследуются фактические ошибки в развитии причинной связи в преступлениях против жизни, заключающиеся в заблуждении лица относительно причинно-следственной зависимости между совершенным общественно-опасным деянием и наступившими последствиями. Диссертантом данные ошибки проанализированы в рамках двух групп  ситуаций.  

Для первой группы характерно то, что лицом, совершающим общественно опасное деяние, причинная связь в целом осознается, то есть осознается то обстоятельство, что именно совершенное им общественно опасное деяние влечет за собой наступление общественно опасных последствий, является их причиной.

Для второй группы ситуаций характерно то, что общественно опасное последствие, охватываемое умыслом виновного, наступает в результате не тех действий лица, которыми предполагалось причинить это последствие, а иных.

В свою очередь, отмечается, что применительно к преступлениям против жизни данная группа ошибок в развитии причинной связи подразделяется еще на две разновидности: 1)когда смерть потерпевшего наступила в результате действий, не находящихся под контролем виновного (например, в результате действий иных лиц, в результате несчастного случая, произошедшего с потерпевшим и т.д.); 2)когда смерть потерпевшего наступила от так называемых вторичных действий виновного, направленных на сокрытие совершенного преступления.

В параграфе на примере ситуаций, когда умысел виновного был направлен на убийство двух или более лиц, а фактически наступивший результат не соответствовал поставленной им цели, исследованы фактические ошибки относительно причиненных последствий в преступлениях против жизни.

Проанализированы четыре разновидности фактической ошибки в средствах при совершении преступлений против жизни: 1) когда в результате ошибки используется другое средство, одинаково пригодное для достижения преступного результата; иновным;; 4) когда используется средство, сила которого представляется лицу завышенной, и в результате его применения наступают менее тяжкие последствия по сравнению с предвидимыми виновным.

Пятый параграф  -  «Фактические ошибки в наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния» - посвящен исследованию заблуждений в обстоятельствах, предоставляющих в силу прямого указания закона, право на причинение вреда, то есть когда речь идет о, так называемой, мнимости обстоятельств, исключающих преступность деяния. Данные разновидности фактической ошибки рассмотрены на примере мнимой обороны и мнимого задержания.

Третья глава диссертации -  «Правила квалификации преступлений против жизни при наличии фактических ошибок» -  посвящена выработке конкретных практических рекомендаций по квалификации преступлений против жизни, совершенных в условиях фактической ошибки.

В первом параграфе  -  «Квалификация действий лица в условиях фактической ошибки в объекте при совершении посягательства на жизнь» - рассмотрены не получившие окончательного разрешения в науке уголовного права проблемные вопросы квалификации преступлений против жизни в условиях фактической ошибки в объекте.

Обоснована позиция, согласно которой при ошибке в объекте, когда умысел лица направлен на причинение вреда неоднородному объекту, за посягательство на который предусмотрена более строгая ответственность, чем за фактически наступившие последствия (например, лицо намеревалось убить сотрудника правоохранительного органа, а фактически причинило смерть человеку, не являющемуся таковым), квалифицировать содеянное следует в соответствии с направленностью его умысла. Конкретная квалификация подобных ситуаций (как покушение на преступление либо как оконченное преступление) будет зависеть, в том числе от особенностей конструкции состава преступления.

При рассмотрении ошибки в объекте, диссертантом на основании изучения специальной литературы, судебной практики, рассмотрены различные подходы к разрешению ситуаций, когда лицо полагает, что посягает на жизнь субъекта, охраняемого специальными составами УК РФ (ст. 277, 295, 317 УК РФ), а в результате фактической ошибки причиняет вред потерпевшему, не являющемуся таковым. Результаты проведенного в ходе исследования социологического опроса сотрудников правоохранительных органов (на примере ст. 317 УК РФ) показывают, что единой позиции о квалификации подобных заблуждений в правоприменении не выработано (68% опрошенных полагают, что квалифицировать содеянное следует по ч.1 ст. 105 УК РФ, 20% - по ч.3 ст. 30 ст. 317 УК РФ,  12%  -  по ст. 317 УК РФ). Обращаясь к вопросам квалификации, сотрудники правоохранительных органов зачастую не могут мотивировать предлагаемое правоприменительное решение (прежде всего это касается поддерживаемой большинством опрошенных позиции о необходимости квалифицировать рассматриваемые заблуждения по ч. 1 ст. 105 УК РФ). В ходе исследования диссертантом обоснован аргументированный вывод о необходимости  квалифицировать содеянное как оконченный состав одного из преступлений, предусмотренных ст. 277, 295 либо 317 УК РФ. При этом, отмечается, что действующий УК РФ не предоставляет возможности квалифицировать подобные случаи, используя нормы о покушении, т.к. конструкция составов преступлений, определенных термином «посягательство» (включающая в себя как убийство, так и покушение на убийство), не позволяет применять положения ч. 3 ст.30 УК РФ.

В случае, если умысел лица направлен на причинение вреда неоднородному объекту, за посягательство на который предусмотрена менее строгая ответственность, чем за фактически наступившие последствия, поскольку сознанием виновного не охватывалось наличие в объекте характеристик, влекущих более строгую ответственность, содеянное подлежит квалификации по статьям УК РФ в соответствии с направленностью умысла лица.

При ошибке в объекте, ответственность как за посягательство на который, так и за фактически наступившие последствия является равной (санкции статей, предусматривающих наказание за совершение указанных преступлений, являются равноценными по строгости), квалифицировать действия лица необходимо по статьям УК РФ в соответствии с направленностью его умысла.  Так, например, квалифицировать действия лица,   посягавшего на жизнь государственного и общественного деятеля, а фактически причинившего смерть сотруднику правоохранительного органа, следует по ст. 277 УК РФ, как оконченный состав данного преступления.

Диссертантом проанализированы представленные в доктрине уголовного права три основных подхода к уголовно-правовой оценке посягательства на «негодный объект»: как уголовно-ненаказуемое деяние, как покушение на преступление, как приготовление к преступлению. Предложены дополнительные аргументы о необходимости квалифицировать ситуации посягательства на «негодный объект», как правило, как покушение на преступление в соответствии с направленностью умысла лица. Иное решение данного вопроса возможно в ситуациях, когда конструкция составов конкретных преступлений не допускает возможности применения норм                  ч. 3 ст. 30 УК РФ (например, составы, определенные законодателем термином «посягательство»).

Второй параграф - «Квалификация действий лица при ошибке в личности потерпевшего» - посвящен выработке правил квалификации   преступлений против жизни при заблуждении в личности потерпевшего.

Простая ошибка в личности при совершении преступлений против жизни не повлияет на квалификацию содеянного в соответствии с направленностью умысла лица. Сложная ошибка в личности может как оказывать влияние на квалификацию содеянного, так и не оказывать такого влияния.

Сделан вывод о том, что на квалификацию повлияют сложные ошибки в личности, заключающиеся в заблуждении лица в наличии у потерпевшего характеристик, образующих квалифицированные виды убийств (например, состояние беременности потерпевшей, малолетний возраст и (или) нахождение в беспомощном состоянии). На основе детального анализа представленных в доктрине позиций, судебной практики, данных проведенного диссертантом социологического исследования, с учетом допускаемых в правоприменении ошибок (76% респондентов полагают, что квалифицировать содеянное в таких ситуациях следует по совокупности преступления, предусмотренного                     ч. 1 ст. 105 УК РФ, и покушения на преступление по ч. 3 ст. 30 и п. «г» (либо «в»)  ч. 2 ст. 105 УК РФ,  20%  -  по ч. 1 ст. 105 УК РФ, 4% - по ч. 3 ст. 30 и              п. «г» (либо «в») ч. 2 ст. 105 УК РФ), обоснован вывод о необходимости квалифицировать действия лица при заблуждении в наличии у потерпевшего таких характеристик как состояние беременности, малолетний возраст, нахождение в беспомощном состоянии как покушение на совершение квалифицированного  убийства - по ч. 3 ст. 30 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ либо по ч. 3 ст. 30 и п. «г»  ч. 2 ст. 105 УК РФ соответственно.

В  ситуациях, когда сознанием виновного не охватывалось наличие в свойствах личности потерпевшего обстоятельств, образующих квалифицированный вид убийства, содеянное при отсутствии иных отягчающих обстоятельств, следует квалифицировать по ч. 1 ст. 105 УК РФ, как простое убийство.

При рассмотрении ошибок в личности при совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, по результатам изучения при проведении исследования правоприменительной практики судов Республики Карелия диссертантом установлено, что в целом при небольшом количестве рассмотренных в Республике Карелия уголовных дел по фактам убийства лица, ошибочно принятого за осуществлявшего определенную служебную деятельность, либо выполнявшего общественный долг, судами принимаются не имеющие под собой достаточного правового обоснования решения в пользу позиции, согласно которой квалифицировать содеянное следует по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Данную позицию суды обосновывали тем, что фактически  совершено оконченное простое убийство, а более тяжкого преступления совершено не было. Субъективной стороне преступления должного внимания в таких случаях ни следственными, ни судебными органами не уделялось.

Диссертантом приведены дополнительные аргументы в обоснование поддерживаемой позиции, согласно которой, при ошибке в личности при совершении  убийства лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга, квалифицировать содеянное следует, вменяя виновному оконченный состав убийства, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Предлагается исходить из того, что речь идет о совершении преступления по определенному мотиву (мотив воспрепятствования деятельности, мотив мести за совершенную деятельность) и ошибка в личности потерпевшего не окажет влияния на уголовно-правовую оценку действий лица, поскольку имеет место и преступление, совершенное по определенному мотиву, и преступный результат в виде смерти человека.

При оценке преступлений против жизни, предусмотренных привилегированными составами УК РФ (убийство матерью новорожденного ребенка, убийство, совершенное в состоянии аффекта, убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление),  совершенных в условиях ошибки в личности, квалификация содеянного будет обусловлена субъективным отношением лица к совершенному деянию и его последствиям, а также конкретными обстоятельствами происшествия.

На основе анализа проблемных вопросов по квалификации подобных ситуаций диссертантом обоснован вывод, согласно которому в случае, когда у лица отсутствует заблуждение относительно объекта посягательства, относительно характера своих действий и иных обстоятельств совершения преступления, допущенная ошибка в личности не окажет влияния на уголовно-правовую оценку содеянного. Квалифицировать содеянное в таких случаях следует в соответствии с направленностью умысла лица по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за соответствующее убийство.

Третий параграф  - «Квалификация действий лица при заблуждении в обстоятельствах, характеризующих объективную сторону преступлений против жизни» -  посвящен выработке правил квалификации преступлений против жизни, совершенных в условиях фактической ошибки в признаках объективной стороны.

В ходе исследования обоснованы следующие выводы по уголовно-правовой оценке ситуаций совершения преступлений против жизни в условиях ошибки в деянии (действии либо бездействии):

 - заблуждение лица относительно наличия либо отсутствия в его деянии признаков общественной опасности, характерных для преступления, окажет влияние на уголовно-правовую оценку содеянного в зависимости от возможности осознания и предвидения наступления общественно опасных последствий своих действий. В случае, если лицо не предвидело, однако должно было и могло предвидеть наступление общественно-опасных последствий своих действий, содеянное следует рассматривать как неосторожное причинение смерти. Уголовно-ненаказуемыми такие заблуждения могут быть признаны лишь в случаях, когда лицо не должно было и не могло предвидеть возможность причинения своими действиями вреда жизни человека;

 - квалификация содеянного при заблуждении лица относительно характера совершенного деяния в случае, когда при совершении преступления не наступил желаемый для него результат, будет обусловлена субъективным отношением лица к совершенному деянию и его последствиям, а также иными обстоятельствами происшествия. В рамках  данного вида ошибки подробно исследованы различные варианты уголовно-правовой оценки случаев, когда действия лица были направлены на причинение потерпевшему в ходе совершения убийства особых (дополнительных) страданий, однако указанный результат достигнут не был, поскольку смерть потерпевшего наступила от первоначальных действий виновного. Проанализированы ошибки, допускаемые при принятии правоприменительных решений. Так, по результатам проведенного в рамках исследования социологического опроса 92% респондентов полагают, что квалифицировать содеянное  следует по ч. 1 ст. 105 УК РФ,  8% -  по ч. 3 ст. 30 п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, иных вариантов квалификации опрошенными сотрудниками правоохранительных органов предложено не было.  С учетом анализа различных представленных в доктрине подходов, сделан вывод о необходимости в случае, когда действия лица были направлены на причинение в ходе совершения убийства особых (дополнительных) страданий, однако указанный результат достигнут не был, поскольку потерпевший скончался от первоначальных действий виновного, квалифицировать содеянное как оконченный состав убийства, совершенного с особой жестокостью. Основополагающим, по мнению диссертанта, в данной ситуации будет являться то обстоятельство, что действия, составляющие, согласно субъективному представлению лица, особую жестокость, выполнены им в полном объеме, фактически особая жестокость проявлена, умысел на причинение особых страданий в полной мере реализован;

-   ситуации отклонения действия всегда будет оказывать влияние на уголовно-правовую оценку содеянного. Конкретная квалификация таких ситуаций может быть различной, она обусловлена как характером и направленностью умысла лица, так и иными фактическими обстоятельствами происшествия. Отмечено, что основным в отечественной доктрине остается правило, когда ситуации отклонения действия квалифицируются как покушение на то преступление, которое лицо намеревалось совершить, и неосторожное причинение вреда. Однако, в преступлениях против жизни возможны и иные варианты квалификации ситуаций отклонения действия, обусловленные конкретными фактическими обстоятельствами происшествия, которые подробно проанализированы в параграфе. Так, например, при совершении преступления общеопасным способом возможны также варианты квалификации действий лица по ч. 3 ст. 30 и п. «е» ч. 2 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК РФ (в случае предвидения, исходя из обстановки совершенного преступления, возможности причинения смерти иному лицу и безразличного к этому отношения); по ст. 109 УК РФ (в случае совершения насильственных действий в отношении потерпевшего с неконкретизированным умыслом, когда виновный допускал наступление любых из возможных последствий в отношении потерпевшего, а фактически по неосторожности причинил смерть другому лицу, при этом потерпевшему, на которого был направлен умысел виновного, вообще не причинен вред).

При рассмотрении вопросов квалификации преступлений против жизни при ошибке в развитии причинной связи, сделан вывод о том, что в случаях, когда смерть потерпевшего явилась результатом вторичных действий виновного, направленных на сокрытие совершенного преступления, уголовно-правовое значение такой ошибки будет определяться субъективным отношением лица к факту смерти потерпевшего. Если  смерть потерпевшего являлась единственным желаемым для лица результатом, и в ходе совершения преступления при установлении, что потерпевший жив, оно готово было продолжить действия, направленные на причинение смерти, содеянное следует квалифицировать как оконченное умышленное преступление в соответствии с направленностью умысла лица.

В случае установления того факта, что если бы лицо знало, что потерпевший жив, то вторичные действия им не были бы совершены, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусматривающих ответственность за умышленно причиненный вред (либо неоконченное умышленное преступление с учетом направленности умысла лица), и неосторожное лишение жизни.

Если лицо совершило умышленные действия, направленные на причинение смерти потерпевшему, однако результат в виде смерти явился следствием воздействия иных явлений, не находящихся под контролем виновного, содеянное следует квалифицировать как покушение на убийство, даже если смерть потерпевшего была единственным желаемым для лица результатом преступления.  

При рассмотрении вопросов квалификации преступлений против жизни при ошибке в последствиях диссертантом исследованы проблемы квалификации действий лица, совершившего в рамках единого преступления посягательство на жизнь двух и более лиц (п. «а»  ч. 2 ст. 105 УК РФ).

Обоснована позиция, согласно которой, если при совершении единого преступления, направленного на причинение смерти нескольким лицам, в результате фактической ошибки погиб один из потерпевших, содеянное следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, дополнительного вменения покушения на убийство не требуется.

Если умысел лица направлен на причинение смерти трем и более потерпевшим, а фактически погибло двое из них, содеянное следует квалифицировать как оконченный состав преступления, предусмотренного п.«а» ч.2 ст. 105 УК РФ. По мнению диссертанта, дополнительного вменения покушения на убийство оставшихся в живых потерпевших также не требуется.

Диссертантом критически проанализировано содержание пункта 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1  «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», ошибочно рекомендующего в случаях, когда умысел виновного направлен на совершение одного преступления - убийства двух и более лиц, квалифицировать убийство одного человека и покушение на убийство другого по совокупности ч. 1 или 2 ст. 105 УК РФ и по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а также сделан вывод о несоответствии уголовному закону содержащейся в пункте 5 Постановления рекомендации квалифицировать несколько самостоятельных убийств как одно преступление по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ.  Данные рекомендации Пленума являются ошибочными с точки зрения уголовного законодательства и очевидно противоречащими друг другу. При этом, они еще и глубоко несправедливы по сути, поскольку в результате их применения, в случае, если виновный причинил смерть всем потерпевшим, он должен отвечать за одно преступление, предусмотренное п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, однако если же в результате фактической ошибки виновного кто-то из потерпевших остался жив, ответственность должна наступать за совокупность преступлений. Сделан вывод о необходимости исключения незаконных положений из содержания пункта 5 постановления Пленума, поскольку их применение повлечет негативное влияние на правоприменительную практику.

Выработаны правила квалификации действий лица, совершившего посягательство на жизнь в условиях заблуждения в средствах совершения преступления. Квалификация содеянного будет зависеть как от вида допущенной ошибки в средствах, так и от фактически наступивших последствий и субъективного отношения к ним виновного.

Рассмотрены вопросы уголовно-правового значения ошибки в способе при совершении преступлений против жизни. Предложены правила квалификации убийства, совершенного при заблуждении относительно общеопасного способа совершения указанного преступления.

В четвертом параграфе  - «Уголовно-правовая оценка действий лица при заблуждении относительно наличия обстоятельств, исключающих преступность деяния» - на примере мнимой обороны и мнимого задержания рассмотрены вопросы оценки причинения вреда жизни в условиях мнимости обстоятельств, исключающих преступность деяния.

Обоснован вывод о том, что при установлении заблуждения лица относительно наличия обстоятельств, предоставляющих в силу  ст. 37-42 УК РФ право на причинение вреда, в случае, если лицо не должно было и не могло предвидеть отсутствие этих обстоятельств, его действия подлежат оценке по правилам главы 8 УК РФ. Если лицо должно было и могло предвидеть отсутствие обстоятельств, дающих право на причинение вреда, оно подлежит ответственности по статьям УК РФ, предусматривающим ответственность за соответствующие преступления.

В завершении третьей главы с учетом анализа проектов статьей о фактической ошибке, предложенных в диссертационных исследованиях последних лет, сформулировано правило о фактической ошибке в преступлениях против жизни, которое может быть использовано в законодательной и правоприменительной деятельности.

В заключении подводится итог диссертационного исследования,  формулируются основные выводы, полученные в ходе исследования.

В приложениях приводятся разработанные диссертантом по результатам исследования правила квалификации преступлений против жизни при фактической ошибке, обобщенные статистические данные о результатах изучения судебно-следственной практики, а также результаты проведенных социологических исследований.

Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах автора:

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых журналах и изданиях, указанных в перечне Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации:

1.                Спиридонова, Л. Э. Проблемы квалификации действий лица в условиях фактической ошибки при наличии умысла на убийство двух и более потерпевших / Л. Э. Спиридонова // Законность. – 2012. - № 10 (936). – С.52-54. – 0,2 п.л.

2.                Спиридонова, Л. Э. К вопросу о квалификации действий лица, совершившего посягательство на «негодный объект» / Л. Э. Спиридонова // Вестник Орловского государственного университета. Серия: Новые гуманитарные исследования. – 2012 № 5(25). – С. 369 – 371. – 0,1 п.л.

3.                Спиридонова, Л. Э. К вопросу о фактической ошибке при совершении посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа / Л. Э. Спиридонова // Российский следователь. – 2012. - №19. – С. 25-27. –             0,1 п.л.

Публикации в иных изданиях:

4.                Спиридонова, Л. Э. Об ошибке в личности потерпевшего при совершении убийства, предусмотренного привилегированными составами УК РФ / Л. Э. Спиридонова // Актуальные вопросы права и государства: материалы международной заочной научно-практической конференции, 02 июля 2012г. – Новосибирск:  Сибирская ассоциация консультантов. – 2012. – С. 112-117. –       0,3 п.л.

5.                Спиридонова, Л. Э. Уголовно-правовое значений ситуаций отклонения действия при квалификации преступлений против жизни / Л. Э. Спиридонова // Тенденции развития современной юриспруденции: материалы международной заочной научно-практической конференции, 03 сентября 2012г. – Новосибирск: Сибирская ассоциация консультантов. – 2012.  - С. 127-132. – 0,3 п.л.

6.                Спиридонова, Л. Э. О проблеме конструкции составов преступлений, определяемых термином посягательство / Л.Э. Спиридонова // Правовая Россия: теория и практика. Сборник материалов VII Международной научно-практической конференции, 25 марта 2012г. – Йошкар-Ола: Коллоквиум. – 2012.  – С.79-85. – 0,3 п.л.

7.                      Спиридонова, Л. Э.  Уголовно-правовое значение фактической ошибки в личности потерпевшего при квалификации преступлений против жизни / Л. Э. Спиридонова // КриминалистЪ. – 2012. – № 2 (11). – С. 58-66. – 0,4 п.л.