Дергачев Семен Александрович ДОГОВОРНАЯ ПОДСУДНОСТЬ В ГРАЖДАНСКОМ И АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ

Короткий зміст

Во введении обосновывается актуальность темы; раскрывается степень ее научной разработанности; определяются цель и задачи исследования, научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость; формулируются основные положения, выносимые на защиту; содержатся сведения об апробации результатов исследования.

Глава 1 «Правовая природа договорной подсудности» включает в себя два параграфа.

В первом параграфе устанавливается «Отраслевая принадлежность норм о договорной подсудности». На основании того, что законодательные положения, определяющие территориальную компетенцию судебных органов (подсудность), упорядочивают отношения в сфере юрисдикционной (правоприменительной) деятельности, автором делается вывод о процессуально-правовой, а не материально-правовой принадлежности норм о договорной подсудности.

Обосновывается, что подсудность – это отраслевой процессуальный институт. Соответственно, вывод отдельных ученых (Т. П. Ерохина) о его межотраслевом характере признается недостаточно аргументированным.

Диссертант приходит к заключению, что нормы о договорной подсудности являются отраслевыми нормами соответственно гражданского и арбитражного процессуального права.

13

Во втором параграфе исследуется «Правовая природа соглашения о подсудности». Автор выделяет следующие теории правовой природы соглашения о подсудности: материально-правовая (М. А. Рожкова, С. И. Комарицкий, С. А. Курочкин); процессуально-правовая (Н. Г. Елисеев); теория sui generis или смешанная, материально-процессуальная (Я. В. Грель, Р. М. Ходыкин, А. М. Гребенцов).

Диссертант приходит к выводу, что как материально-правовая концепция, так и концепция sui generis не дают ответа на ряд теоретических вопросов и, кроме того, могут вызывать определенные сложности при реализации их положений на практике.

Процессуальная правовая теория соглашения о подсудности в отечественной науке процессуального права своего обоснования не нашла, однако, именно ее следует признать верной.

В основе разработанной диссертантом теории процессуальной правовой природы соглашения о подсудности лежит подход, предложенный В. В. Ярковым, признающим каждую в отдельности предпосылку и любое условие осуществления права на предъявление иска в качестве юридического факта, совокупность которых формирует юридический состав, влекущий возбуждение производства по делу. В целом, соглашаясь с В. В. Ярковым, автор, однако, полагает, что юридическими фактами на стадии возбуждения производства по делу следует признавать только те предпосылки и условия реализации права на обращения в суд, которые являются процессуальными действиями. Все остальные предпосылки и условия будут представлять собой элементы юридического факта «предъявление иска».

При этом доминирующая доктрина гражданского процессуального права исходит из понимания процессуальных действий в качестве формы осуществления субъектами процессуального отношения своих процессуальных прав и исполнения обязанностей (Н. Г. Елисеев, В. В. Ярков, В. Н. Щеглов, Н. Б. Зейдер и др.), а это подразумевает наличие либо факта «предъявления иска», либо «возбуждения дела».

Несмотря на изложенное, диссертант обращает внимание на то, что данный подход не является единственным: в советской (Н. Н. Полянский, М. С. Строгович, В. М. Савицкий, А. А. Мельников) и современной российской (Н. Г. Елисеев) литературе действия, касающиеся потенциального судебного разбирательства, также относят к процессуальным. Аналогичные положения можно обнаружить в

14

зарубежной доктрине, например, в теории германского гражданского процесса (Henckel W., Rosenberg L., Fasching H. W., Goldschmidt J.).

Автор приходит к выводу, что признание процессуальных действий, возникающих не только в процессе осуществления правосудия, но и в связи с деятельностью, подготавливающей осуществление правосудия, является оправданным.

Таким образом, все процессуальные действия по моменту их осуществления следует делить на совершаемые после обращения в суд («классические» процессуальные действия) и до обращения в суд (досудебные процессуальные действия).

В целях разграничения совершаемых до обращения в суд действий и выделения из них именно «процессуальных», автором предлагается использовать ряд признаков.

Первым признаком досудебных процессуальных действий является их соответствие принципам процессуального права и наличие системы гарантий прав совершающих их лиц. В науке данные характеристики рассматриваются в качестве существенных признаков процессуальной формы (Е. Г. Лукьянова, М. С. Шакарян, А. К. Сергун), что позволяет диссертанту сделать вывод о совершении досудебных процессуальных действий в соответствии с процессуальной формой.

Второй признак обусловливается детальной законодательной урегулированностью, как одной из характеристик процессуальной формы, и формулируется следующим образом: возможность совершения досудебного процессуального действия должна быть специально предусмотрена процессуальным законом.

Третьим признаком является результат, характеризующий досудебные процессуальные действия: конкретное досудебное процессуальное действие должно быть направлено на реализацию задач той стадии судопроизводства, на которой данное процессуальное действие «санкционируется» (разрешается) судом.

Таким образом, процессуальные действия, в случаях предусмотренных законом, могут совершаться до возникновения «судебного» процессуального правоотношения (до обращения в суд), если соблюдена процессуальная форма

15

данных действий и они направлены на реализацию задач определенной стадии гражданского судопроизводства.

Автор приходит к выводу, что действия по заключению соглашения о подсудности соответствуют выявленным признакам и, следовательно, являются досудебными процессуальными действиями.

Так как в соглашении о подсудности участвуют как минимум две стороны, то, данная совокупность совершаемых досудебных процессуальных действий образует фактический (юридический) состав. Из этого следует, что соглашение о подсудности представляет собой юридический состав, включающий в себя процессуальные юридические факты-действия.

При этом следует различать соглашение о подсудности как юридический состав и как юридический факт. Как юридический состав соглашение о подсудности представляет собой совокупность процессуальных юридических фактов-действий, совершаемых сторонами до возникновения «судебного» процессуального правоотношения. Будучи сформированным, данный юридический состав становится единым «цельным» юридическим фактом – условием реализации права на предъявление иска – т. е. процессуальным юридическим фактом, выступающим как часть юридического состава «возбуждение производства по делу».

Определение «соглашения о подсудности» как юридического факта обусловливает необходимость рассмотреть вопрос о его классификационной принадлежности. В результате автор приходит к следующим выводам.

А) по характеру (времени) действия соглашение о подсудности – это факт-состояние.

Основываясь на том, что формирование предпосылок и условий предъявления иска, входящих в юридический состав «возбуждение производства по делу», может не совпадать по времени (какие-то возникнут раньше, какие-то позже), автор предлагает выделять в науке гражданского и арбитражного процессуального права два вида фактов-состояний: (1) длящиеся правоотношения3; (2) юридические факты, являющиеся частью фактического состава, при условии, что: юридический состав является «незавершенным», т. е. в данный юридический состав кроме юридического

3 Диссертант признает дискуссионность вопроса о допустимости признании «длящихся правоотношений» фактами-состояниями (Р. О. Халфина, В. В. Ярков, М. А. Рожкова), однако предмет диссертационного исследования не позволяет остановиться на нем детальнее.

16

факта в виде «санкции суда» должно входить два и более иных юридических факта, моменты наступления которых не совпадают; юридический факт функционирует длительное время, и его правопорождающий эффект может проявляться неоднократно.

Б) по степени согласованности воли субъектов процессуальные действия по заключению соглашения о подсудности носят характер сонаправленных действий.

Автор критически относится к выделению юридических фактов в виде двустороннего волеизъявления (В. В. Ярков), так как двусторонние соглашения не требуют властного волеизъявления суда. Однако любое процессуальное действие сторон влечет правовые последствия только после разрешения его судом (вынесения соответствующего судебного акта – определения суда): в отличие от сделок процессуальные действия по своей природе лишены самостоятельности, их юридический эффект обнаруживается лишь в связи с другими процессуальными действиями (Bäumgartel G.). Таким образом, все процессуальные действия следует классифицировать на односторонние и сонаправленные.

Основываясь на этой позиции, диссертант приходит к выводу, что действия сторон по заключению соглашения о подсудности следует рассматривать как «сонаправленные ходатайства».

Сонаправленный характер данных действий определяется тем, что совершаются они каждым из субъектов вполне самостоятельно, но «для достижения одного правового результата» (В. В. Ярков), при этом, стороны сонаправленного действия не связаны между собой процессуальными правоотношениями.

Квалификация действий сторон в качестве «ходатайств» позволяет в случае предъявления иска рассматривать заключенное соглашение о подсудности: со стороны истца – как обращение к суду с просьбой рассмотреть возникший между сторонами спор; со стороны ответчика – как заявление, свидетельствующее об отсутствии возражений на рассмотрение данным судом возникшего между сторонами спора.

На основании изложенного, автор приходит к выводу, что под «соглашением» в процессуальном праве следует понимать адресованные суду сонаправленные процессуальные действия лиц, участвующих в деле, с разрешением которых закон связывает наступление определенных процессуально-правовых последствий.

17

В заключение диссертантом рассматривается влияние на соглашение о подсудности свойств срочности и отменимости процессуальных действий (В. Н. Щеглов).

Глава 2 «Договорная подсудность как комплекс норм гражданского и арбитражного процессуального права» включает в себя три параграфа.

В первом параграфе – «Эволюция норм о договорной подсудности в гражданском и арбитражном процессе России» – проводится анализ русского дореволюционного, советского и современного законодательства, а также научных работ, посвященных толкованию соответствующих норм о договорной подсудности в указанные периоды. Результаты исследования позволяют автору заключить, что нормы о договорной подсудности сформировались в России в первой половине XIX в.

Несмотря на то, что именно Устав судопроизводства торгового 1832 г. (ст.ст. 47, 155) впервые на законодательном уровне предусмотрел возможность определения сторонами спора компетентного суда, основное развитие научных подходов к договорной подсудности дореволюционного периода обусловлено принятием Устава гражданского судопроизводства 1864 г. Так, в УГС можно найти целый ряд норм, предусматривающих положения о договорной подсудности: п. 3 ст. 31 «а», ст.ст. 37, 227, 228, 1220, 1305, 1409 и 1422.

Исследование источников русского права позволило автору прийти к выводу, что в том виде, в котором договорная подсудность закреплена в действующих АПК РФ и ГПК РФ, она была отражена в нормах ст.ст. 227 и 228 УГС. При этом нормам о территориальной договорной подсудности, закрепленным в УГС, были присущи следующие особенности:

1. Устав допускал договорную подсудность между «казенными управлениями и частными лицами», но только по спорам, возникающим из договорных обязательств (ст. 1282, 1287, 1288, 1305 УГС)

2. Договорная подсудность по делам, рассматриваемым мировыми судьями, допускалась только в отношении общей территориальной подсудности в спорах с участием физических лиц (ст. 37 УГС).

Кроме того, анализ норм о подсудности позволяет автору заключить, что УГС допускал изменение соглашением сторон родовой подсудности спора. Однако в

18

отличие от дореволюционных ученых (А. Х. Гольмстен, Е. А. Нефедьев, К. И. Малышев), автор выделяет таких случаев не два (п. 3 ст. 31 «а» УГС; ст.ст. 1409 и 1422 УГС), а один (только ст.ст. 1409 и 1422 УГС).

Постреволюционное развитие процессуального законодательства привело к тому, что в ГПК РСФСР 1923 г. вообще не содержалось такого понятия как «договорная подсудность». Данное обстоятельство породило в науке гражданского процессуального права дискуссию, разделившую ученых на две группы: сторонников (Б. Попов, М. Я. Пергамент, В. Трапезников, Ю. К. Осипов) и противников (А. Бугаевский) договорной подсудности. При этом допустимость изменения соглашением сторон территориальной подсудности была закреплена в отдельных актах судебного толкования и подзаконных нормативных правовых актах.

ГПК РСФСР 1964 г. содержал норму о договорной подсудности (ст. 120), редакция которой сохранилась вплоть до принятия ГПК РФ 2002 г.

Определенную специфику имела эволюция норм о договорной подсудности в арбитражном судопроизводстве. Так, АПК РФ 1992 г. впервые со времен УГС 1864 г. закрепил возможность изменения соглашением сторон родовой подсудности (ст. 23 абз. 17 АПК РФ 1992 г.), но, при этом, не содержал норм о договорной территориальной подсудности. Договорная территориальная подсудность впервые появилась в арбитражном процессуальном законодательстве в ст. 30 АПК РФ 1995 г.

Во втором параграфе автор предпринимает попытку определить «Место норм о договорной подсудности в системе гражданского и арбитражного процессуального права». Основываясь на научных достижениях В. М. Шерстюка, автор приходит к выводу, что нормы о подсудности необходимо разделить на те, которые применимы ко всем видам производств (общие нормы) и те, которые применимы только в отдельных их видах (специальные нормы).

Договорнаяя подсудность относится к специальным нормам о подсудности, что позволяет сделать вывод о неприменимости ее при рассмотрении и разрешении дел, возникающих из публичных правоотношений и дел особого производства.

Рассматривая вопрос о договорной подсудности как элементе системы права, автор соглашается с мнением А. А. Мельникова, который указывает на договорную подсудность как на комплекс норм.

19

Следовательно, как элемент системы гражданского и арбитражного процессуального права договорная подсудность (ст. 32 ГПК РФ, ст. 37 АПК РФ) – это комплекс норм искового производства.

Изучение специфики неисковых производств, приводит автора к тому, что сформулированный выше вывод имеет исключение: в делах, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, а также делах особого производства, нормы о договорной подсудности применимы, но только после возбуждения производства по делу.

Однако передача дела из одного суда в другой суд после возбуждения производства по делу возможна при наличии указанных в процессуальном законе точных (объективных) оснований4. Так как выявление данных «объективных оснований» связано с установлением определенных обстоятельств (фактов), то надлежащей формой для сопряженных с этим действий суда следует признать судебное заседание.

Кроме того, законодатель сам вправе избирать тот «объективный критерий», который, по его мнению, будет наиболее адекватно способствовать реализации задач гражданского и арбитражного судопроизводства, в том числе с учетом специфики того или иного судопроизводства. Российский законодатель, полагает автор, таким критерием избрал «место нахождения большинства доказательств» (пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ). Тем самым автор соглашается с учеными (М. А. Рожкова, А. М. Гребенцов, Г. А. Жилин, С. И. Комарицкий, Е. В. Кузнецова), квалифицирующими данные нормы как соглашение о подсудности.

Так как нормы пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ действуют после возбуждения производства по делу, то к раскрытию их правовой природы следует подходить комплексно – с учетом момента его заключения: если данное соглашение о подсудности заключается до возбуждения производства по делу, то оно должно позиционироваться как специфический вид «привязки к суду», выражающий «классическую» (ст. 32 ГПК РФ, ст. 37 АПК РФ) договорную подсудность; если же данное соглашение о подсудности заключается после возбуждения производства по делу, то оно должно быть охарактеризовано как особый вид договорной подсудности.

4 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16.03.1998 г. № 9-П // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. – 1998г.. – №3.

20

Во втором случае на соглашение о подсудности «по месту нахождения большинства доказательств» распространяется специальное правило, обусловленное введенным законодателем «объективным критерием»: пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ в качестве такого критерия указал на «доказательства». Исходя из содержащегося в ч. 1 ст. 55 ГПК РФ, ч. 1 ст. 64 АПК РФ понятия доказательств, автор полагает, что положения пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ применимы к делам, в которых суд разрешает «вопросы факта»: следовательно, применение данных норм в отношении судопроизводства, осуществляемого по правилам главы 23 АПК РФ, главы 24 ГПК РФ (судебный нормоконтроль) исключается.

В заключение автор приходит к выводу о допустимости применения договорной подсудности в приказном (гл. 11 ГПК РФ) и упрощенном производстве (гл. 29 АПК РФ).

В третьем параграфе исследются «Определение и цели договорной подсудности». Проведенный автором анализ научной и учебной литературы, позволяет установить, что чаще всего договорную подсудность определяют через три признака: первый – договорная подсудность позволяет изменить подсудность спора; второй – договорная подсудность основана на соглашении сторон; третий – правом заключения договорной подсудности обладают «стороны». Именно на эти аспекты обращают внимание большинство дореволюционных (В. И. Адамович, Д. И. Азаревич, А. Л. Боровиковский, А. Х. Гольмстен, Е. А. Нефедьев, И. М. Тютрюмов), советских (С. Н. Абрамов, С. В. Александровский, А. Г. Гойхбарг, А. А. Добровольский, А. Ф. Клейнман, В. Н. Лебедев, Ю. К. Осипов, В. Ф. Тараненко) и современных (Д. Б. Абушенко, Т. К. Андреева, Т. П. Ерохина, Г. А. Жилин, А. И. Зайцев, М. А. Митина, Г. Л. Осокина, М. К. Треушников, Е. Е. Уксусова) ученых.

Рассматривая вопрос о «целевой направленности» норм института договорной подсудности, автор приходит к выводу, что она состоит в том, чтобы обеспечить доступность правосудия посредством учета частных интересов сторон возникшего либо вероятного в будущем спора при выборе суда, к подведомственности которого относится рассмотрение и разрешение спора. Мотивы выбора того или иного суда являются субъективными, а значит – в каждом конкретном случае индивидуальными.

21

Однако данный вывод допустим только в отношении норм ст. 32 ГПК РФ и ст. 37 АПК РФ. Специфика норм пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ, позволяет заключить, что «объективный критерий», установленный законодателем, учитывает не частные интересы сторон, а интересы правосудия, получившие отражение в его задачах (ст. 2 АПК РФ, ст. 2 ГПК РФ). Следовательно, цель рассматриваемых норм в том, чтобы обеспечить наиболее эффективную реализацию задач гражданского и арбитражного судопроизводства посредством установления законом объективного критерия, обусловливающего выбор сторонами суда, к подведомственности которого относится рассмотрение и разрешение дела.

С учетом изложенного материала, автор дает развернутые определения договорной подсудности, классифицировав ее на два вида: прелиминарную5 (ст. 32 ГПК РФ и 37 АПК РФ) и постериорную6 (пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ).

Глава 3 «Соглашение о подсудности как форма реализации норм о договорной подсудности в гражданском и арбитражном процессе» включает в себя три параграфа.

В первом параграфе рассматриваются «Общие условия допустимости соглашения о подсудности» под которыми понимаются обстоятельства, обязательные для установления судом при оценке всех видов соглашений о подсудности: определенность предмета соглашения о подсудности; надлежащие субъекты соглашения о подсудности; надлежащая форма соглашения о подсудности.

Предмет соглашения о подсудности. Основываясь на достижениях ученых, ранее исследовавших данный вопрос (Я. В. Грель, М. А. Рожкова), автор приходит к выводу, что предмет соглашения о подсудности имеет сложную структуру и включает в себя: указание на спорное правоотношение и обозначение суда, которому передаются споры из данного правоотношения.

Рассматривая «объем соглашения» (указание спорного правоотношения) диссертант обосновывает, что для разрешения вопроса о круге правоотношений, которые могут быть предметом оговорки принципиальным является не характер правоотношения из которого возник спор, а вид производства, применяемого для его разрешения.

5 От лат. «praeliminaris» – предварительно.

22

Таким образом, прелиминарная договорная подсудность применяется к гражданским, семейным, трудовым, жилищным, земельным и иным правоотношениям, споры из которых подлежат разрешению в исковом производстве. Следовательно, приходит к выводу автор, допустимым следует признать введение оговорок о подсудности, например, в брачные либо трудовые договоры.

Постериорная договорная подсудность применяется к любым правоотношениям при условии, что суд при рассмотрении дела устанавливает «вопросы факта».

Рассматривая «привязку к суду» (обозначение избранного сторонами суда) как элемент предмета соглашения о подсудности, автор основывается на том, что определение в соглашении о подсудности компетентного суда обусловлено стремлением сторон реализовать одну из следующих задач: (1) территориально определить место судебного разбирательства; (2) определить конкретный суд; (3) определить конкретного судью.

На основании данного положения диссертант приходит к тому, что необходимость указывать в соглашении о подсудности точное наименование суда отсутствует.

Понимая под «типами привязок» (формул прикрепления) к суду наиболее типичные правила, которые используются сторонами для определения компетентного суда, автор предлагает следующую их систему: «суд [официальное наименование]», «суд первой инстанции в …[территория]», «суд по месту нахождения …[субъект спора]», «суд по месту …[признак правоотношения]», «суд по месту нахождения большинства доказательств».

Однако проведенное исследование позволяет автору заключить, что соглашения о подсудности могут быть не только ординарные (обычные), которые содержат односложные признаки «объема соглашения» и привязку к единственному суду, но и специфические: по «объему соглашения» – условные; по «виду привязки к суду» – альтернативные.

Существование альтернативных соглашений о подсудности типа «суд1 или суд2» актуализируется, когда стороны не достигли соглашения относительно

6 От лат. «posterior» – последующий.

23

определенного суда: в такие оговорки включаются суды, предлагаемые каждой из сторон соглашения.

Автор выделяет особенности альтернативных соглашений о подсудности. Во-первых, количество судов избранных сторонами может быть неограниченным. Во-вторых, правом выбора суда, в который будет предъявлен иск обладает истец: все привязки равнозначны. В-третьих, данные соглашения могут быть только прелиминарными независимо от типов привязок к суду. В-четвертых, подведомственность всех указанных сторонами судов должна быть единой.

Рассматривая условные соглашения о подсудности, которые действуют в зависимости от тех или иных обстоятельств, указанных в «объеме оговорки», автор приходит к выводу, что они допустимы в случае, если позволяют суду на стадии возбуждения производства по делу объективно установить наличие или отсутствие указанного в соглашении условия.

Субъекты соглашения о подсудности. Размышляя по вопросу о «субъектах» прелиминарных соглашений о подсудности, автор делает вывод, что категория «стороны» используется законодателем в ст. 37 АПК РФ и ст. 32 ГПК РФ для обозначения субъектов материально-правовых отношений, заявленных в основании иска (пп. 5 ч. 2 ст. 131 ГПК РФ, пп. 5 ч. 2 ст. 125 АПК РФ). Следовательно, если стороны заявленного спорного правоотношения совпадают с субъектами досудебного процессуального действия, направленного на изменение территориальной подсудности, то суду следует признать наличие своей компетенции на рассмотрение данного дела.

Для постериорных соглашений о подсудности вопроса о «сторонах» не возникает, так как после возбуждения производства по делу в исковом производстве субъектами соглашения о подсудности являются истец и ответчик, а в неисковых производствах – заявитель и обусловленные видом судопроизводства иные лица. Несмотря на это, формулировка нормы пп. 2 ч. 2 ст. 39 АПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 33 ГПК РФ требует редакционных уточнений: нормы расположены в «Общих положениях» и распространяют свое действие на все виды судопроизводства, однако указание на «сторон» исключает возможность их применения как минимум в особом производстве. По изложенным основаниям, автором предлагаются соответствующие изменения в процессуальное законодательство.

24

В заключение автор выделяет по управомоченному оговоркой субъекту односторонние (предоставляют право обратиться в избранный суд только одной стороне) и двусторонние (в избранный суд вправе обратиться все стороны соглашения) соглашения о подсудности. Двусторонние соглашения о подсудности имеют вид «классической» прелиминарной оговорки о подсудности. Следует учитывать, что в отличие от прелиминарных, постериорные соглашения о подсудности могут быть только двусторонними.

Форма соглашения о подсудности. Основываясь на процессуальной правовой природе соглашения о подсудности, автор приходит к выводу, что при возникновении вопросов применения норм о договорной подсудности формируется локальный предмет доказывания, установление которого обеспечивает обоснование компетенции определенного суда.

Факты локального предмета доказывания подлежат установлению с помощью предусмотренных АПК РФ и ГПК РФ средств доказывания. Распределение обязанностей по доказыванию процессуальных юридических фактов происходит по общим правилам: доказательственное бремя возлагается на лицо, ссылающееся в обоснование своих требований и возражений на данные факты.

Основываясь на изложенном, автор делает вывод: если истец, предъявляя в суд иск, может доказать, используя предусмотренные законом средства доказывания (глава 7 АПК РФ, глава 6 ГПК РФ) заключение соглашения о подсудности, то суд должен признать себя компетентным на рассмотрение данного спора. В этом смысле автор соглашается с К. Н. Анненковым, полагавшим, что в данных отношениях действует презумпция отсутствия соглашения о подсудности (или презумпция действия общих правил подсудности).

Соответственно, форма прелиминарного соглашения о подсудности может быть любой, если истец на стадии возбуждения производства по делу сможет доказать суду, что с ответчиком достигнуто соглашение о подсудности.

В силу специфики постериорной договорной подсудности ее формой следует признать ходатайства сторон (пп. 2 ч. 2 ст. 33, ст. 166, пп. 8 ч. 2 ст. 299 ГПК РФ и пп. 2 ч. 2 ст. 39, ст. 159 АПК РФ).

Несмотря на изложенное, автор соглашается с учеными (М. А. Рожкова, Т. П. Ерохина, К. Н. Анненков), которые полагают, что предпочтительным было бы

25

внести изменения в процессуальное законодательство, закрепив обязательную письменную форму соглашения о подсудности.

Во втором параграфе рассматриваются «Специальные условия допустимости соглашения о подсудности», под которыми понимаются ограничения, обязательные для проверки судом при оценке отдельных видов соглашений о подсудности.

Исследование данного вопроса позволяет диссертанту выявить ограничения в предмете соглашения о подсудности:

- при обозначении суда: соглашение о подсудности любого вида не может изменять функциональную подсудность.

- при определении «объема соглашения»: характерные для отдельных видов соглашений о подсудности.

Далее автором рассматриваются ограничения, которые характерны для отдельных видов соглашений о подсудности.

Конкретные и абстрактные соглашения о подсудности. По способу указания спора/правоотношения автор делит соглашения о подсудности на две группы: конкретные и абстрактные.

Конкретные соглашения о подсудности – это соглашения, из содержания которых можно установить спор (категорию споров) либо правоотношение, споры из которого передаются компетентному суду.

В зависимости от количества споров, в отношении которых стороны устанавливают компетентный суд, конкретные соглашения о подсудности могут быть: моноконфликтные (в отношении одного, конкретного спора, вытекающего из определенного правоотношения) и мультиконфликтные (в отношении неопределенного количества споров, т. е. соглашения вида «Все споры …»).

Общим для конкретных соглашений является то, что они содержат в себе прямое указание на правоотношение, споры из которого передаются на рассмотрение суда.

При этом автор отмечает, что степень определенности правоотношения, споры из которого передаются суду на основании конкретных мультиконфликтных соглашений, может быть различной: как через указание на уже сложившиеся отношения сторон («Все споры, возникающие между сторонами из брачного

26

договора, подлежат рассмотрению в …»), так и обозначением отраслевой (подотраслевой, институциональной и т. д.) принадлежности потенциальных споров («Все споры, возникающие из … [семейных, трудовых, жилищных, вещных, договорных и т. д.] правоотношений, подлежат рассмотрению в …»).

Абстрактные соглашения, также как и конкретные мультиконфликтные, характеризуются через указание на «Все споры …»: отличаются только тем, что в содержании абстрактных соглашений о подсудности отсутствует обозначение того правоотношения, для которого избирается суд.

Обращается внимание на то, что конкретные моноконфликтные соглашения о подсудности могут быть как прелиминарными, так и постериорными, а конкретные мультиконфликтные и абстрактные соглашения о подсудности могут быть только прелиминарными. Кроме того, указывается, что конкретные мультиконфликтные соглашения о подсудности, «объем» которых установлен через обозначение отраслевой (подотраслевой, институциональной и т. д.) принадлежности потенциальных споров и абстрактные соглашения о подсудности могут быть заключены только в виде отдельного соглашения.

В продолжение своих рассуждений автор частично соглашается с выводами ученых (М. А. Рожкова, Н. Г. Елисеев, Я. В. Грель, Е. Е. Юрьев), считающих недопустимыми в силу неопределенности абстрактные соглашения о подсудности: данные соглашения о подсудности, по мнению диссертанта, будут обладать «неопределенностью» только в гражданском процессе.

Автор приходит к выводу, что предметного критерия подведомственности, в совокупности с указаниями в ст. 28 АПК РФ на субъектный состав дел искового производства, достаточно для того, чтобы установить к каким именно категориям споров применимо абстрактное соглашение о подсудности. Аналогичный вывод, в силу принципа «универсальной подведомственности дел судам общей юрисдикции» (К. А. Чудиновских), нельзя сделать применительно к гражданскому процессу.

Дерогационные соглашения о подсудности. Как указывается в литературе (С. Н. Лебедев), пророгационное соглашение всегда имеет дерогационный эффект, но не наоборот (дерогационные соглашения не обладают пророгационным эффектом). Это позволяет автору прийти к выводу, что дерогационные соглашения могут заключаться только одновременно с пророгационными.

27

Таким образом, признавая наличие дерогационного эффекта соглашений о подсудности, полагает автор, следует отказаться от признания существования дерогационных соглашений как самостоятельного вида соглашений о подсудности. Исключением можно признать только такие дерогационные соглашения, которые направлены на сокращение числа судов альтернативной территориальной подсудности.

Соглашения об изменении родовой подсудности спора. Автор присоединяется к мнению ученых (В. И. Адамович, К. И. Малышев), полагающих, что соглашения сторон об изменении родовой подсудности спора не противоречат нормам о договорной подсудности. Развивая данный теоретический вывод, диссертант выделяет следующие правила, при соблюдении которых законодатель может допустить изменение родовой подсудности спора соглашением сторон:

1. Cоглашения об изменении родовой подсудности спора допускаются по делам, рассматриваемым в порядке искового производства.

2. Из двух судов, для которых установлена различная competentia ratione, изменение родовой подсудности спора соглашением сторон допускается в сторону суда более низкого звена судебной системы Российской Федерации.

3. Изменение родовой подсудности не должно приводить к ограничению числа ординарных судебных инстанций, которые могут осуществить проверку судебных актов, принятых избранным сторонами судом.

4. Допустимость изменения родовой подсудности спора соглашением сторон должна быть специально предусмотрена процессуальным законом.

Диссертант предлагает допустить изменение родовой подсудности спора соглашением сторон по отдельным категориям дел: в гражданском процессе – по спорам, вытекающим из договорных правоотношений в системе «мировой судья – районный суд»; в арбитражном процессе – споры, указанные в пп. 3 ч. 2 ст. 34 АПК РФ.

В третьем параграфе исследуется «Автономность соглашения о подсудности». В соответствии со свойством автономности соглашения о подсудности изменение структуры (субъекты, объекты, содержание) материальных правоотношений сторон не обусловливает действие соглашения о подсудности.

28

Анализ научной литературы и судебной практики приводит автора к выводу, что разрешение вопроса о свойстве автономности соглашения о подсудности обусловливается той концепцией (материально-правовой или процессуальной), которая составляет основу правовой позиции автора или органа судебной власти. При этом свойство автономности характерно именно для процессуальной концепции соглашения о подсудности.

Изложенное позволяет автору заключить, что свойство автономности действует в отношении любого прелиминарного соглашения о подсудности.

Содержание свойства автономности раскрывается автором через следующие характеристики: расторжение договора не влияет на действие соглашения о подсудности; дефектность соглашения о подсудности не влечет недействительность материально-правового договора; на соглашение о подсудности не распространяются нормы о процессуальном правопреемстве.

Кроме того, свойство автономности позволяет установить временн ые пределы действия соглашения о подсудности. Диссертант приходит к выводу, что соглашение о подсудности бессрочно, если иное не определено его условиями (указанием на действие до определенной даты, до события, которое должно неизбежно наступить, или в течение определенного периода).

29

По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

I. Статьи, опубликованные в изданиях, рецензируемых ВАК РФ:

1. Дергачев С. А. Место договорной подсудности в системе гражданского и арбитражного процессуального права // Юрист. – 2011. - №2. – С. 41-43 (0,28 п. л.).

2. Дергачев С. А. Договорная подсудность в советский период истории России // История государства и права. – 2011. - №1. – С. 43-44 (0,26 п. л.)

3. Дергачев С. А. Встречный иск и договорная подсудность: вопрос соотношения // Российский судья. – 2010. – №8. – С. 21-23 (0,25 п. л.).

4. Дергачев С. А. Особенности соглашений о национальной подсудности с участием иностранного элемента // Международное публичное и частное право – 2010. - №6. – С. 23-24 (0,17 п. л.);

5. Дергачев С. А. О субсидиарной ответственности, установленной законом: особенности применения договорной подсудности // Адвокатская практика. – 2010. – №4. – С. 11-12 (0,23 п. л.).

6. Дергачев С. А. Кредитный договор с потребителем и соглашение о подсудности // Банковское право. – 2010. – №3. – С. 19-22 (0,5 п. л.).

7. Дергачев С. А. К вопросу о допустимости включения в брачный договор соглашения о подсудности // Семейное и жилищное право. – 2010. – №2. – С. 30-32 (0,25 п. л.).

8. Дергачев С. А. Историко-правовой анализ договорной подсудности в гражданском судопроизводстве дореволюционной России // История государства и права. – 2010. – №1. – С. 13-15 (0,3 п. л.).

II. Статьи, опубликованные в прочих изданиях:

9. Дергачев С. А. Типы привязок (формул прикрепления) к суду в соглашениях о подсудности // Арбитражная практика. – 2010. – №8. – С. 38-45 (0,61 п. л.).

10. Дергачев С. А. Особенности соглашений о подсудности, заключенных после возбуждения производства по делу // Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа. – 2010. – №1. – С. 132-139 (0,7 п. л.).

30

III. Тезисы докладов на конференциях:

11. Дергачев С. А. Особенности соглашений о подсудности, заключенных после возбуждения производства по делу // Материалы I итоговой научной конференции аспирантов и соискателей «Право и суд в современном мире» 1-3 апреля 2010 г. [Электронный ресурс]. – М.: РАП, 2011. – 1 электрон. опт. диск CD-ROM. – ISBN 978-5-93916-278-4 (0,65 п. л).

12. Дергачев С. А. Предмет гражданского права и соглашения о подсудности: анализ материально-правовой концепции // Правовая система России: современное состояние и актуальные проблемы. Материалы II Всероссийской научно-практической (заочной) конференции. – М.: НИИРРР, 2010. – С. 43-46 (0,25 п. л.).

13. Дергачев С. А. Обоснование процессуальной правовой природы договорной подсудности // Традиции и новации в системе современного российского права. Материалы IX Международной конференции молодых ученых. – М.: МГЮА, 2010. – С. 280-281 (0,1 п. л.).

14. Дергачев С. А. Форма договорной подсудности // Материалы XLVIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». – Новосибирск: НГУ, СибАГС, 2010. – С. 16-17 (0,1 п. л.).

15. Дергачев С. А. Договорная подсудность в механизме реализации задач гражданского судопроизводства // Конституционные основы гражданского судопроизводства: современное состояние и пути совершенствования: сб. ст. по матер. междунар. науч.-практ. конф. студентов и аспирантов посвящ. 80-летию Саратовской государственной академии права . – Саратов: СГАП, 2010. – С. 34-36 (0,2 п. л.).

16. Дергачев С. А. Соглашение о подсудности: вопрос обязательности исполнения субъектами гражданского процессуального правоотношения // Научно-практическая конференция «Экономика, социология, право: новые вызовы и перспективы». – М.: «Экономика, социология и право», 2010. – Том 2. – С. 41-43 (0,2 п. л.).