Счастливцева, Елена Анатольевна. Феноменологическая традиция в русской философии конца XIX – первой половины ХХ века (историко-философский анализ)

Короткий опис

Счастливцева, Елена Анатольевна. Феноменологическая традиция в русской философии конца XIX – первой половины ХХ века (историко-философский анализ) : диссертация ... доктора философских наук : 09.00.03 / Счастливцева Елена Анатольевна; [Место защиты: ГОУВПО "Московский педагогический государственный университет"].- Москва, 2012.- 266 с.: ил.

Московский педагогический государственный университет
На правах рукописи

Счастливцева Елена Анатольевна
Феноменологическая традиция в русской философии конца XIX - первой половины XX века (историко-философский анализ)
Специальность 09.00.03 - история философии
Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук
Научный консультант: доктор философских наук, профессор ЩЕДРИНА Т. Г.
Москва — 2012
Содержание
Введение С. 3-17.
Глава 1. Истоки и основания феноменологии в России С. 17-99.
§ 1. Феноменологическая традиция в русской философии: к постановке проблемы. С. 17-28.
§ 2. Эд. Гуссерль и Г. Шпет: к истокам феноменологической традиции в России (опыт сопоставления). С. 30-65.
§ 3. Феноменологическая проблематика в концепциях П.Д. Юркевича и Вл. Соловьева. С. 65-75.
§ 4. «Конкретный идеализм» С. Трубецкого и спиритический монизм J1. Лопатина. С. 75-98.
Глава 2. Феноменологическая концепция Густава Шпета: герменевтический поворот. С. 98-147.
§ 1. Слово как воплощение феноменологического сознания. С. 98-105.
§ 2. Структуралистские мотивы в феноменологической концепции Густава Шпета. С. 105-123.
§ 3. Эпистемологическая специфика понимания и знака в
феноменологической концепции Густава Шпета. С. 123-147.
Глава 3. Развитие феноменологической традиции в России в первой половине XX века: версии и проекты. С. 147-220.
§ 1. Феноменология Б. Яковенко. С. 147-159.
§ 2. Имманентизм Н. О. Лосского и трансцендентальная феноменология
Э. Гуссерля. С. 159-179.
§ 3. «Непостижимая реальность» Семена Франка. С. 179-189.
§ 4. Символическая концепция А. Ф. Лосева. С. 189-214.
4.1. Миф как пример дотеоретического мышления. С. 189-199.
4.2. Диалектика тождества и различия Лосева и диалектика
научных понятий Шпета. С. 199-214.
Заключение С. 215-220.
Литература С. 221-266.
Введение
Актуальность исследования
Феноменологические идеи русских философов конца XIX - начала XX века приобретают в современной философии и гуманитарных науках особую значимость. Они проясняют наш исторический горизонт, позволяют лучше увидеть те возможные движения мысли, которые когда-то остались в истории неосуществленными и обращение, к которым позволяет нам вернуться в историческую традицию русского философствования, открывающую нам сегодня новые перспективы.
Становление феноменологической традиции в России на сегодняшний момент представляет действительную проблему. Прежде всего, в силу недостаточной изученности этой тематики. В ходе исследования выявляется неоднозначность трактовок идейного содержания «русской феноменологии» и проблемы ее возникновения, что требует дополнительного изучения источников. Предлагаемый в диссертации подход позволяет рассмотреть онтологическую проблематику в русской философии конца XIX - начала XX века как основание феноменологической традиции. Тематизация этих идей как феноменологических выводит русскую интеллектуальную традицию на уровень понимания предметности как философской проблемы. В контексте этой традиции предмет не может быть непосредственно дан, он представлен сознанию в виде определенного феномена, или явления.
Актуальность на сегодняшний момент представляет также проблема материальной и идеальной предметности, представленная у И. Канта, Эд. Гуссерля, М. Хайдеггера и Г.-Г. Гадамера. Русская философия, осмысливая учение Г. В. Лейбница, Хр. Вольфа, И. Канта и Э. Гуссерля, оказалась в русле современных подходов к эпистемологии. В этом смысле несомненный интерес представляют идеи Н. О. Лосского, С. Л. Франка, кн. С. Н. Трубецкого, Л. М. Лопатина, Вл. Соловьева. Идея онтологической рациональности, зародившаяся еще в работах П. Д. Юркевича и славянофилов, в конечном счете реализуется в философии Г. Г. Шпета, где на первый план выходит герменевтическая проблематика, обогащенная феноменологическими идеями (в частности проблема значения и смыла, слова и знака).
Кроме того, нельзя не учитывать богатейший опыт русской философии в исследовании проблематики сознания, которое понимается не в естественнонаучном и психологическом смысле, но в трансцендентальном и феноменологическом смысле (например, идеальность значения). С данной проблемой тесно переплетена проблема гипостазирования, когда различные идеальные объекты принимаются за «реально существующие» объекты. В связи с этим сегодня можно поставить вопрос об онтологическом статусе феноменологического метода в русской феноменологической традиции, что определяет особое место этой традиции в мировом феноменологическом движении. Обоснованию этого тезиса посвящена данная диссертация.
Феноменологические идеи русских философов приобретают также актуальность в связи с преодолением акцентов на христианско-православном характере их трудов. Методология социально-гуманитарного познания успешно развивалась в идеях русских философов. В частности, семиотические идеи Г. Г. Шпета становятся остросовременными, особенно если учитывать специфику гуманитарного знания в целом как ориентированного на коммуникацию, на понимание глубинных смыслов предметов. Кроме того, в данном контексте особое научное значение приобретает идея рациональной направленности мысли, представленная в трудах Г. Г. Шпета, С. Н. Трубецкого, Вл. Соловьева и др.
Г. Г. Шпет разработал эффективную методологию гуманитарного знания, опираясь на феноменологию, герменевтику, сочетая принципы классической диалектики и классического рационализма. В основании этой методологии лежит признание слова самостоятельным источником познания (идея внутренней формы слова), что согласуется с современными семиотическими и структуралистскими исследованиями. Актуален
лингвистический и герменевтический поворот, осуществленный Г. Г. Шпетом в рамках собственно феноменологической традиции на русской почве.
Актуальность обращения к феноменологической традиции в России позволяет нам сегодня осознать более тесную связь русской философии с европейскими интеллектуальными течениями (в частности в области феноменологии и ее рецепции).
Степень разработанности проблемы
Современное историко-философское исследование возможно и как история содержаний, и как история форм мысли. Первый тип исследований затрагивает онтологический статус идей, констатацию их существования, второй тип — это история сознания вообще, история мысли согласно ее формам и структурам. Исходя из данной типологии, мы должны различать и два методологических подхода к историко-философскому исследованию феноменологической проблематики в русской философии. В центре одного из них находятся сами феноменологические идеи, внутренние проблемы феноменологии как философского направления. В рамках этого подхода в центре внимания исследователей оказывается содержание феноменологических идей, и на передний план выступает рецепция гуссерлевских трудов в России, а также связанные с этим философские и научные дискуссии. В эту сферу прежде всего входит исследование проблематики «чистого сознания» и «интерсубъективности», «эгологии» и «редукции», а также «жизненного мира» и «строгой науки». И в этом случае, мы можем сказать, что феноменологическая проблематика стала разрабатываться в конце XIX - начале XX века в трудах П. Д. Юркевича, Вл. Соловьева, JI. М. Лопатина, С. Н. Трубецкого, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, Б. В. Яковенко, Г. Г. Шпета, А.Ф.Лосева и др. В рамках другого подхода в центре внимания историков философии оказывается не столько содержание феноменологии на русской почве, сколько оригинальные эпистемологические способы разработки феноменологических идей в России, и именно в этом случае мы можем выделять и предфеноменологический период в исследованиях феноменологической проблематики на русской почве, и собственно феноменологический. В рамках второго подхода можно выделить труды историков русской философии - В. В. Зеньковского, Н. О. Лосского, которые начинают задаваться вопросом о том, существуют ли собственные феноменологические идеи в России и не складываются ли они в особую традицию.
К сожалению, эти попытки историко-философской самоидентификации русских философов и феноменологов были прерваны насильственно и, как констатирует В. И. Молчанов в энциклопедической статье «Феноменология в России», с 1930 и до конца 1960-х годов феноменология оценивалась в СССР как «разновидность реакционной буржуазной философии».
Следующий этап разработки этой проблематики в рамках первого подхода начинается в 1960-е годы и связан с новыми интерпретациями феноменологических идей Э. Гуссерля в работах Н. В. Мотрошиловой, В. И. Молчанова, П. П. Гайденко, А. П. Огурцова и др.
Наибольший интерес к феноменологической традиции на русской почве возникает в 1990-е гг. в связи с оживлением собственно феноменологических исследований в России (см. первые феноменологические выпуски журнала «Логос», первый номер которого вышел в 1990 году). В это же время появляются статьи в словарях и энциклопедиях где осуществляются попытки определить историко-философский статус феноменологии в России. И этот интерес сохраняет свою устойчивость до сих пор.
За последние двадцать лет феноменологическая традиция в русской философии исследовалась отечественными и зарубежными философами и учеными-гуманитариями (М. Денн, И.И. Евлампиев, Й. Зайферт,
В. П. Зинченко, Т. Д. Марцинковская, В. И. Молчанов, Н. В. Мотрошилова,
А. А. Митюшин, И. М. Чубаров, А. Хаардт, Т. Г. Щедрина), однако и сегодня эта тематическая плоскость требует активной исследовательской разработки.
Так европейский исследователь феноменологической традиции в России Й. Зайферт рассматривает русскую феноменологическую философию как реалистическую.
Феноменологические идеи русских философов сегодня широко востребованы учеными-гуманитариями. Существенный вклад в их развитие внесли психологи В. П. Зинченко, Т. Д. Марцинковская, Н. С. Полева.
В. П. Зинченко рассматривает идеи Шпета в контексте современных проблем культурно-исторической психологии. Этому посвящены его последние работы: «Сознание и творческий акт» (М., 2011), а также коллективная монография, посвященная 80-летию В. П. Зинченко, «Стиль мышления: проблема исторического единства научного знания» (под ред. Т. Г. Щедриной. М., 2011). Т. Д. Марцинковская актуализирует философские идеи Г. Г. Шпета и его философской школы методологии гуманитарного знания в контексте современных проблем психологии. Она показывает, что идеи Шпета обогащаются новыми современными научными идеями, и представляет их в контексте психологических дискуссий по проблемам идентичности, социализации человека, этнопсихологии, конструкционизма. Н. С. Полева обращает внимание не только на идеи Шпета, но и на концепции его последователей и учеников, т.е. на сообщество ученых Государственной академии художественных наук (ГАХН). Именно в этой социальной институции Шпет и его коллеги пытались воплотить в жизнь принцип единства научного знания, преодолеть разрыв между естествознанием и гуманитарными науками в области методологии.
В диссертации феноменологическая традиция исследуется также со стороны ее сближения с герменевтической проблематикой, поэтому дискуссия, развернувшаяся двадцать лет назад между В. Г. Кузнецовым и
В. В. Калиниченко, приобретает особую значимость для автора данной работы. И дело здесь не столько в том, называть ли концепцию Шпета «герменевтикой социальности» или «герменевтической феноменологией», но в том, что в этой дискуссии актуализируется феноменологическая традиция в
России. Сами принципы шпетовской концепции методологии гуманитарного познания анализируются в контексте традиции положительной философии на русской почве (В. Г. Кузнецов), на почве «русского онтологизма» как магистральной традиции русской философии (В. В. Калиниченко).
Интересную интерпретацию развития феноменологических идей предлагает В. И. Молчанов. Он обозначает феноменологическую традицию в России как «парадигму сознания» и показывает ее специфику по отношению к «кантианской парадигме» и «парадигме феноменологической» (гуссерлевской). Говоря в целом об онтологических интерпретациях проблематики сознания в русской философии, нам представляется важным обратить внимание на их трансцендентальный характер, связанный с осмыслением традиции, идущей от Канта. В связи с этим возникает проблема коллективного субъекта, соборности сознания, поднятая в работах Вл. Соловьева, С. Н. Трубецкого, Г. Г. Шпета и осмысленная в трудах современных философов: П. П. Гайденко, В. А. Лекторского,
Л. А. Микешиной, В. И. Молчанова, Б. И. Пружинина, Т. Г. Щедриной, И. М. Чубарова и др.
Кроме того, особую значимость приобретают вопросы, связанные с современной феноменологической герменевтикой, о которой существует обширная фундаментальная литература. Проблема понимания у Г. Шпета носит феноменологический и семиотический характер, и здесь уже можно говорить о феноменологической герменевтике, как в случае с Г.-Г. Гадамером. В этом русле написана коллективная монография «Истоки культурно¬исторической психологи: философско-гуманитарный контекст» (М., 2010), авторы которой В. П. Зинченко, Б. И. Пружинин, Т. Г. Щедрина проблематизируют статус понимания в работах Гадамера и Шпета.
Феноменологические идеи русских философов находятся в центре внимания и современных европейских филологов и славистов. За последние пять лет проведены международные научные конференции, посвященные творчеству С. Н. Трубецкого, С. Л. Франка, Г. Г. Шпета, осуществляют свою работу два постоянно действующих семинара: «Соловьевский семинар» (Иваново) и семинар, в котором обсуждаются идеи А. Ф. Лосева (Москва), периодически проводятся «Шпетовские чтения» в Томске. Одна из последних научных конференций, посвященная структуралистским и семиотическим идеям Г. Г. Шпета прошла в Бордо (Франция) под руководством М. Денн (2008). В ней приняли участие ученые-гуманитарии и философы из России, Франции, Германии, Швейцарии, Италии, Венгрии, США, Нидерландов и др. И хотя конференция была посвящена идеям Шпета, в центре дискуссий находилась именно феноменологическая традиция в России, поскольку большинство докладов носили сравнительный характер. Замечу, что на всех этих конференциях и семинарах делался акцент именно на эпистемологической специфике русской феноменологической традиции.
Феноменологический метод и его возможные приложения к современным литературоведческим исследованиям стал предметом обсуждения многих исследователей: А. Хан (Венгрия), М. Вендитти (Италия), М. К. Гидини (Италия), Г.-Б. Кёлер (ФРГ), Р. Грюбеля (ФРГ) и др.
Фундаментальные методологические разработки проблемы гуманитарного знания, в том числе и в области феноменологического метода, сделаны Е. В. Борисовым, Н. 3. Бросовой, П. П. Гайденко, Л. А. Гоготишвили, И.И. Евлампиевым, А. Ф. Зотовым, В. Г. Кузнецовым, В. А. Лекторским, Т. Д. Марцинковской, В. Л. Махлиным, Ю. К. Мельвилем, Л. А. Микешиной,
А. А. Михайловым, И. А. Михайловым, В. И. Молчановым,
Н. В. Мотрошиловой, Б. И. Пружининым, И. Н. Инишевым, А. Э. Савиным, Н. М. Смирновой, Т. Г. Щедриной и др.
В целом феноменологическая традиция в философской литературе представлена довольно широко, и вопрос, на наш взгляд, состоит в осмыслении и понимании феноменологических идей в их динамике и исторических контекстах, что составляет цель и одновременно метод настоящего диссертационного исследования и рождает новые смыслы, актуальные для сегодняшнего временного фона. Так, материалы «круглого стола» в журнале «Вопросы философии» «Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. К 130-летию Г. Г. Шпета. Встреча вторая» (2010) выявляют сразу несколько фундаментальных проблем, касающихся не только концепции Г. Шпета, но и феноменологической традиции в России в целом.
Объектом диссертационного исследования являются
феноменологические идеи в концепциях русских философов конца XIX - первой половины XX века: П. Д. Юркевича, Вл. Соловьева, Л. М. Лопатина,
С. Н. Трубецкого, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, Б. В. Яковенко, Г. Г. Шпета,
А. Ф. Лосева.
Предметом диссертационного исследования является эпистемологическое содержание феноменологических идей в России в их динамике: от философии П. Д. Юркевича, Вл. Соловьева, Л. М. Лопатина,
С. Н. Трубецкого, через феноменологию Э. Гуссерля к Г. Г. Шпету, Б. В. Яковенко, Н. О. Лосскому, С. Л. Франку, А. Ф. Лосеву.
Цель диссертационного исследования - историко-философская реконструкция феноменологической традиции в русской философии конца XIX - первой половины XX века; выявление ее эпистемологической специфики.
Поставленная цель предполагает решение следующих основных
задач:
- проанализировать содержание понятия «феноменологическая традиция» применительно к русской философии конца XIX - первой половины XX века;
- выявить проблемные моменты феноменологии Гуссерля, ставшие предметом обсуждения в русской феноменологической традиции в контексте феноменологической интерпретации его идей Шпетом;
- проследить истоки феноменологических идей в России до Гуссерля, анализируя труды философов: П. Д. Юркевича, Вл. Соловьева,
Л. М. Лопатина, С. Н. Трубецкого;
ю
- проанализировать феноменологическую концепцию Г. Г. Шпета в контексте его семиотических и структуралистских идей;
- исследовать проблему понимания в концепции Шпета как элемент становления феноменолого-герменевтической традиции в России.
- раскрыть эпистемологическую специфику феноменологических версий и проектов Б. В. Яковенко, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, А. Ф. Лосева в соотнесении их с феноменологией Э. Гуссерля.
Теоретико-методологическая база и источники диссертационного исследования
В своей работе диссертант опирался на следующие теоретико-методологические разработки:
- метод историко-философской реконструкции и интерпретации источников;
- герменевтический метод Г.-Г. Гадамера, основу которого составляет предпонимание на основе предшествующей традиции и первоначального смысла источника; а также соотношение части и целого, вопросов и ответов к тексту источников;
- исторический метод, заключающийся в исследовании идей в их развитии;
- феноменологический и компаративистский методы исследования.
Автор опирался на методологические разработки следующих
современных зарубежных и отечественных исследователей: Н. С. Автономовой, Р. Бернета, А. В. Бессонова, К. Боузида, В. В. Васильева, П. П. Гайденко, Л. Е. Гама, X. С. Гафарова, Л. А. Гоготишвили, М. Денн, И.И. Евлампиева, Й. Зайферта, В. П. Зинченко, А. Ф. Зотова, Р. Ингардена,
В. В. Калиниченко, X. Кемпфа, И. Керна, И. Крондина, В. Г. Кузнецова,
В. А. Лекторского, Хр. Лона, М. К. Мамардашвили, Е. А. Мамчур, Е. Марбаха, Ю. К. Мельвиля, Л. А. Микешиной, В. И. Молчанова, Н. В. Мотрошиловой, И. А. Михайлова, О. А. Останиной, Е. Пачи, М. А. Пятигорского, Б. Ранга, Е. Я. Режабека, Ю. Г. Седова, Н. М. Смирновой, X. Субири, Д. Фоллесдаля,
К. Хельда, Х.-И. Хоха, Г. Шпигельберга, И. М. Чубарова, Т. Г. Щедриной и др.
Источниковую базу диссертационного исследования составляют прежде всего труды отечественных мыслителей конца XIX - начала XX века:
С. А. Аскольдова, Н. А. Бердяева, Д. В. Викторова, В. Вундта, С. И. Гессена,
Н. Я. Грота, А. Ф. Лосева, Н. О. Лосского, Л. М. Лопатина, В. В. Розанова, Вл. Соловьева, С. Н. Трубецкого, С. Л. Франка, Г. И. Челпанова, Г. Г. Шпета, П. Д. Юркевича, Б. В. Яковенко, а также европейских философов:
B. Виндельбанда, Э. Гуссерля, Г.-Г. Гадамера, Г. В. Ф. Гегеля, И. Канта, Дж. Ст. Милля, X. Зигварта, Ф. Ницше, Г. Риккерта, Г. Фреге, М. Хайдеггера, и др.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующих положениях:
- осуществлена историко-философская реконструкция феноменологической традиции в России конца XIX — начала XX века;
— выявлены ставшие предметом обсуждения в русской феноменологической традиции проблемные моменты феноменологии Гуссерля: трансцендентальный субъективизм, коррелятивная логика, идея очевидности как априорной структурной формы сознания;
— исследованы истоки феноменологической традиции в России до Гуссерля в концепциях философов - П. Д. Юркевича, Л. М. Лопатина,
C. Н. Трубецкого, Вл. Соловьева;
- проанализирована феноменологическая концепция Г. Шпета в контексте его семиотических и структуралистских идей;
— прослежены связи учения Шпета о понимании, слово-понятии и знаке с феноменологическими основаниями его философии;
- исследована проблема понимания в концепции Шпета как важнейший элемент становления феноменолого-герменевтической традиции в России.
- раскрыта специфика феноменологических версий и проектов Б. Яковенко, Н. О. Лосского, С. Л. Франка, А. Ф. Лосева в сопоставлении их с проблематикой феноменологии Э. Гуссерля;
- рассмотрено содержание понятий «традиция» и «феноменологическая традиция» применительно к русской философии конца XIX — первой половины XX века, выявлено, что в основаниях этой традиции присутствуют онтологические и имманентистские и органицистские концепции русских философов конца XIX века.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Эпистемологические основания феноменологической традиции в России, с одной стороны, проявляются в своеобразном понимании кантовского трансцендентального субъективизма и неприятии агностицизма и с другой стороны, находят свое выражение в оригинальной рецепции феноменологии Гуссерля, в частности в своеобразной интерпретации, поставленной им гносеологической проблемы соотношения логического и психического.
2. Феноменологическая традиция в русской философии конца XIX - первой половины XX века не сводится к рецепции феноменологии Гуссерля, о чем прежде всего свидетельствует сопоставление феноменологии Эд. Гуссерля с феноменолого-герменевтическими идеями Г. Г. Шпета.
3. В философских концепциях предфеноменологического периода (П. Д. Юркевича, Вл. Соловьева, Л. М. Лопатина, С. Н. Трубецкого) сочетаются кантовские антиметафизические установки и критика кантовского агностицизма. В то же время в них ясно просматривается критика субъективизма и апелляция к «общной» (в общении возникающей) природе сознания, что позволяет нам говорить о феноменологической направленности их эпистемологических поисков.
4. Специфика феноменологической традиции первой половины XX века в России проявляется в особом эпистемологическом ракурсе рассмотрения познавательной проблематики, продолжающей традицию
предфеноменологического периода: в обращении русских философов к исследованию интеллектуальной интуиции (Г. Г. Шпет, Б. В. Яковенко), трансцендентально-феноменологической редукции (С. J1. Франк,
Н. О. Лосский); в антипсихологическом понимании логики (Г. Г. Шпет, А. Ф. Лосев), а также в обосновании коллективного как интерсубъективного характера сознания (Г. Г. Шпет, С. Л. Франк, А. Ф. Лосев). Феноменологические идеи составляли эпистемологическое ядро в концепциях русских философов.
5. Для феноменологической концепции Шпета, взятой в герменевтическом ракурсе, принципиально важно, что смысл понятия, выраженный в языке, не просто «схватывается», а находится на границе созерцаемого и умопостигаемого. Это открывает перед Шпетом перспективу семиотической и структуралистской проблематики. Онтологизируя феноменологию на уровне явления, Шпет, тем не менее, рационализирует понимание через знак и связанное с ним словесное значение.
6. Нерасчлененность субъекта и объекта в едином познавательном акте имеет в концепции А. Ф. Лосева феноменологической характер и фактически служит эпистемологическим основанием для его концепции мифа, в котором субъект и объект не расчленены в понятии, слове, символе, поскольку символ как способ изображения предмета мифичен и рождается из глубины уразумевания предмета.
7. Диалектика тождества и различия Лосева и «диалектика научных понятий» Шпета коррелятивны друг другу в трактовке слова как знака сообщения и понимания. У Лосева и поэтическое, и мифическое бытие есть бытие непосредственное. Он схватывает чисто феноменологическое понимание мифа и поэзии. У Шпета - иное понимание. В слове он находит логические формы выражения, которые доставляют слову смысл.
Научно-теоретическая и практическая значимость исследования
Диссертационное исследование восполняет пробел в проблемном поле исследований по истории философии. В предлагаемой работе осуществлен обладающий самостоятельной ценностью историко-философский анализ, который способствует лучшему пониманию российской феноменологической традиции и помогает осмыслить ее место, роль и значение в истории философии и философском мышлении. Диссертация способствует открытию новых исследовательских перспектив: ее содержание и выводы могут использоваться в дальнейших работах, посвященных изучению феноменологической философии, истории отечественной философии и эпистемологии в целом.
Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования также состоит в установлении актуальности отечественной феноменологической философии для современных научных и философских исследований методологии гуманитарного знания, что позволяет по-новому посмотреть на феноменологическое движение, представленное различными направлениями.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке и чтении учебных курсов для студентов, магистрантов и аспирантов по философии, истории философии, философской антропологии, истории русской философии, а также привлекаться при подготовке курсов по логике, психологии, онтологии и теории познания.
Апробация диссертационного исследования
Основные положения и выводы работы изложены на заседании кафедры философии факультета социологии, экономики и права Московского педагогического государственного университета, Вятского государственного гуманитарного университета, а также на всероссийских и международных конференциях в Москве (Юбилейная конференция, посвященная 150-летию Эдмунда Гуссерля - 2009, доклад «Гуссерль и Шпет. Символ и знак. Сознание и понятие»), Санкт-Петербурге («Рациональность и коммуникация» - 2007, доклад «Рациональность и ценность: можно ли дать логику истории?»;
«Рациональность и вера» - 2009, доклад «Г. Шпет и А. Лосев: феноменологическая реальность; «Интуитивистские аспекты русской философии - 2009, «Реалистическая феноменология Н. О. Лосского и трансцендентальная феноменология Э. Гуссерля»; «Рациональность и экзистенция» - 2011, доклад «Экзистенциальные предпосылки
рациональности в философии Гадамера»), Саратове («Философия науки в информационном обществе: Актуальные проблемы», доклад «Понимание и знак в концепции Густава Шпета»; «Междисциплинарные связи при изучении литературы» - 2003, доклад «Густав Шпет: философская интерпретация художественного текста»), Кирове («Гуманитарные проблемы общества: История и современность» - 2005, доклад «Философское осмысление учения Канта Г. Шпетом: онтологический подход к понятию «ценности»; «Ценности современной науки и образования - 2008, доклад «Коррелятивная логика в концепциях Гуссерля, Фреге и Шпета»), Тамбове (доклад «Основания чистой логики Эдмунда Гуссерля» - Международный конгресс по когнитивной лингвистике, 2006), Липецке («Русская литература и философия» - 2009, доклад «От Достоевского к Бердяеву. Экзистенциальные рефлексии»), Автором были опубликованы статьи и научно-теоретические брошюры по феноменологической тематике, а также монография и пособие для студентов по феноменологии Густава Шпета. Всего 39 работ, из них 13 в журналах по перечню ведущих рецензируемых журналов и изданий, рекомендуемых ВАК РФ.
Структура работы
Работа написана на 266 страницах и состоит из введения, 3 глав, 11 параграфов, заключения, списка литературы на русском и иностранных языках, включающего 644 наименования.

Список літератури

Заключение
Истоки феноменологической традиции в России конца XIX начала XX века, как мы выявили, с одной стороны, уходят в своеобразное понимание кантовского трансцендентального субъективизма и неприятие агностицизма Канта и на этой почве появившейся онтологической проблематики как положительной философии, познающей «конкретную» действительность (С. Трубецкой). С другой стороны, на складывание феноменологической традиции несомненное влияние оказала феноменология Гуссерля и его решение проблемы оппозиции логического и психического.
Значительное, если не сказать решающее, влияние на восприятие феноменологии в России оказал трансцендентальный идеализм и как одно из его направлений - имманентизм, а также органицизм. В этом вопросе примечателен «органический идеал-реализм» Н. О. Лосского, выходящий из недр имманентизма — связности субъекта и объекта в едином познавательном акте и структурно понимаемого мира и сознания как частьи органического мира.
Лосский, а также ряд русских философов (Г. Ланц, Н. Вокач, Д. Викторов, Г. Шпет) раскрывают проблему логического и психического, показывая, что сам процесс мышления является не психическим, но логическим процессом.
Феноменологическая направленность русской философии проявляется с разных сторон: как трансцендентальный онтологизм, имманентизм,
интуитивизм и собственно как феноменология. Вл. Соловьев намечает идею «чистого сознания», данного нам имманентно (внутренне). Он употребляет термин «феноменологический» применительно к имманентному восприятию. «Феноменологический субъект» Вл. Соловьева — это «чистое я». Сам термин «феноменология» после Гегеля был использован уже Э. Махом в конце XIX века. В целом можно указать на феноменологическую направленность русской философии, начиная с конца XIX века и отметить влияние кантовской и гегелевской философии, которое она оказала на философию в России. Кантовская философия у нас воспринималась как имманентная, внутренне обусловленная, непрерывная, как явление, непосредственно данное сознанию. Субъектно-объектная дихотомия была заимствована феноменологией у Канта и непосредственно от него была воспринята и русскими философами (Трубецкой, Лопатин, Соловьев). Еще П. Д. Юркевич употреблял слово «феноменологический» применительно к «общему знанию», к априорной идее, существующей до всякого опыта. Он исходит более всего из философии Гегеля и Канта. Русскую феноменологию отличает такая черта, как представленная в переживаниях сознания сама онтологическая реальность, истоки которой усматривается нами в имманентизме, происходящем из своеобразного понимания кантовской субъектно-объектной дихотомии как непрерывно данной сознанию. Поэтому имманентизм противополагается дедукции Канта, подводящей опыт под априорные категории рассудка, с другой стороны, не применяя метод корреляции, имманентизм принимает положение, согласно которому, предмет не «схватывается» непосредственно сознанием в момент акта восприятия, а уже заранее имманентно содержится в сознании. В этом видится корень различия имманентизма Лосского и Гуссерля.
Трубецкой так же, как и Юркевич, считал, что познание нуждается в субъективном опыте, который через объективацию в коллективном сознании постигает реальность как таковую в ее конкретности. «Объективное» Трубецкого близко к понятию «объекта», действительности (в рамках явления как такого). «Объективное» Шпет, например, относил к «логическому», и для него существовал разрыв между реальностью и мыслью, субъектом и объектом. «Сущее» у Трубецкого становится объектом мысли и выступает источником познания. Таким образом, можно говорить о внутреннем соответствии объекта абсолютному субъекту, то есть о той реальности, которая признается нами отличной от «реальности нашего ограниченного «я». Поэтому он не признает оснований субъективного идеализма в его субъективистской пространственно-временной формуле чувственности. Пространство и время у него выступают универсальными (логическими) формами. Подобное понимание исходит из формулы Аристотеля о тождественности бытия и мышления и применительно к философии Трубецкого может считаться нами как основание его «конкретного идеализма». Юркевич раскрывал «логическое» и «реальное» через кантовские категории. Трубецкой же полагал, что реальность постигается нами через раскрытие «другого» сознания (коллективного), в котором эта реальность уже содержится. Данное положение Трубецкого конкретизируется в философии Франка.
В отличие от Н. Лосского Б. Яковенко полагает, что действительность нам только «мнится», тогда как Лосский принципиально утверждал, что в сознании она представлена самым реальным образом, такая, какая она есть на самом деле. Яковенко не может выйти за рамки традиционной философии, полагая, что в субъективном восприятии мы имеем дело не с истиной а «мнением», в котором и выражена «чистая природа познания». Смысл явления усваивается логическим мышлением, а не «мнящей инстанцией». Тем не менее Яковенко различает логическое и психическое, полагая, что психическая область познания имеет дело с ассоциациями, а логическое познание - в созерцании. В целом, он верно понял основную линию феноменологии, но не принял некоторые ее положения, в частности он полагает, что ощущению как переживанию всегда соответствует нечто ощущаемое как «мнимое». Речь тут идет о неинтенциональных актах, о неинтенциональном восприятии, которое, понятно, может вызывать разного рода субъективные представления. Однако чистое переживание должно быть лишено «мнимости», так как напрямую «схватывает» предмет в интуитивном акте восприятия. Тем не менее Б. Яковенко на тот момент не увидел полной возможности осуществления гуссерлевской программы чистой логики, так как не до конца понял природу феноменологического переживания. Однако он указал на акт адекватного восприятия действительности (очевидность) и на объективацию познавательного акта в процессе субъективного восприятия.
В феноменологии Франка отношение «ты» и «я» есть связь коррелятивная (идеальная), но не психофизическая. Идеальное не может в человеке существовать отдельно от физиологии, и это доказано самим строением нервной системы и мозга, и это- не причинная связь в ее физическом понимании. Параллельно существующие структуры могут действовать только одновременно (или синхронно), и тогда будет сохраняться корреляция. «Образуемое единство мы» являет собой социальное и космическое начало, обладающее иррациональностью, присущей космическому бытию. Подобно природе «мы» есть единство рациональности и иррациональности, то есть оно трансрационально, как социальное единство, то есть единство совместного порядка и совместной цели. Согласно Франку, реальность интерсубъективна, то есть не объективна и не субъективна, но осмысленна (интерсубъективна).
Критика Г. Шпетом западной философии приобрела универсальный характер: он предлагает онтологический (предметный) подход к
исследованию науки, в том числе и к философии (положительная метафизика). Критика философа содержит следующие моменты: Во-первых, логический монизм Вундта и Зигварта не обеспечивает объяснение предмета с позиции рациональности, но лишь с точки зрения психофизического параллелизма (причинности). Во-вторых, Шпет связывает объективность со знаковой (семиотической) природой сознания, которое видит перед собой цель, влияющую на логику восприятия предмета (исторического факта). В- третьих, включенность причинности в исторический процесс на правах коррелятивного сознанию рационального момента позволили ему говорить о предмете исторической науки с точки зрения ее объективности. Обосновав объективность исторического предмета, Шпет определяет его ведущим элементом логического (рационального) высказывания (выражения). Отсюда история приобретает характер логической (рациональной) проблемы. Для
Шпета смысл понятия не просто «схватывается», а находится на границе созерцаемого и умопостигаемого.
Согласно А. Ф. Лосеву, символ рождается из глубины понимания предмета, есть способ его изображения. Таков же и миф. Мифичен сам способ изображения вещи, а не сама вещь. В философии Шпета внимание уделено прежде всего предмету и, соответственно, знаку, непосредственно связанному с логическими формами выражения как внутренними словесными формами. Делая упор не на способе подачи поэтических форм (образов), а на предметной составляющей поэзии, Г. Шпет выводит логическую основу поэзии, что является оригинальной трактовкой поэтического образа. Тем не менее метод Лосева также феноменологический. «Логическое», понимаемое им как «чистое сознание», выходит за рамки формального понятия и формальной логики. Понятие становится «чисто интеллигибельной формой», интуицией. В поэзии это приводит к непосредственному «узрению» образа как очевидности, или данности. Таким образом, философ здесь как имманентист весьма последователен, полагая, что в понятии происходит интуитивное схватывание сущности, безотносительно какому бы то ни было теоретизированию. Это сближает его концепцию с интуитивизмом Франка и отчасти Лосского. Так, можно даже сделать вывод о том, что все три представителя имели основой своей познавательной модели имманентизм и последовательно выводящийся из него интуитивизм как непосредственное «схватывание» предмета в понятии. Очевидно, что последнее положение, так или иначе, связано и с феноменологией и вполне согласуется с имманентизмом. Но выводится ли из него? Нерасчлененность субъекта и объекта в едином познавательном акте в феноменологии вполне может послужить основой для положений интуитивизма, в котором субъект и объект не расчленен в понятии, слове, символе (Лосев). Кроме того, предметная область как совокупность идентифицируемых значений терминов осуществляется на предлогическом уровне и является условием применимости символической логики, исполнение которой основано на предположении использовать лингвистическое выражение всегда в одном и том же смысле (А=А), что порождает проблему омонимии, когда в естественном языке слово имеет множество значений. В свою очередь явление омонимии рождает проблему наращивания смыслов, хорошо представленную в философии А. Ф. Лосева.
Онтологизируя феноменологию на уровне явления, Шпет, тем не менее, рационализирует понимание через знак и связанное с ним словесное значение. Так, мы можем сделать следующие выводы. Во-первых, знак и значение связаны. Во-вторых, значение также связано с вещью. В-третьих, онтологизация остается на феноменологическом этапе, поскольку на уровне смысла мы имеем дело со знаком как идеальным отношением. Так, проблема «вещи» и «знака» может быть разрешима в значении. Значение через язык выражает вещь. При «схватывании» между предметом и его смыслом образуется гносеологическая интуитивная связь. Онтология, как таковая, здесь отсутствует, познание исчерпывается интенциональностью акта, поэтому, поскольку у Шпета ситуация с познаванием несколько иная и не исчерпывается интенциональностью акта, она теоретически должна быть подкреплена герменевтическим актом понимания. Понятие, собственно, и есть знак, поэтому он полагает, что предмет воспринимается интуитивно, но его смысловое значение понимается в результате герменевтических актов, в которых решающее значение принадлежит внутренним логическим
(рациональным) формам слова.
Таким образом, специфика феноменологической традиции первой половины XX века в России проявляется в особом эпистемологическом ракурсе рассмотрения познавательной проблематики, продолжающей традицию предфеноменологического периода: в обращении русских
философов к исследованию интеллектуальной интуиции (Г. Г. Шпет,
Б. В. Яковенко), трансцендентально-феноменологической редукции
(С. Л. Франк, Н. О. Лосский); в антипсихологическом понимании логики (Г. Г. Шпет, А. Ф. Лосев), а также в обосновании коллективного как
интерсубъективного характера сознания (Г. Г. Шпет, С. JL Франк, А. Ф. Лосев). Феноменологические идеи составляли эпистемологическое ядро в концепциях русских философов.
Литература
1. Абушенко В. Л. Шпет Г. Г. // История философии: Энциклопедия. Минск, 2002. С.1297-1298.
2. Абдуллаев Е. История русской философии, или Философия русской истории Густава Шпета. О новом издании «Очерка развития русской философии» // Вопросы литературы. 2011. № 1. С. 59-91.
3. Августин. Творения. В 4-х томах. Т. 1. Киев, 2000. 742 с.
4. Августин А. Творения: В 4 т. Т. 2. Киев, 2000. 673 с.
5. Автономова Н. С. К спорам о научности психоанализа // Вопросы философии. 1991. № 4. С. 58-75.
6. Автономова Н. С. Открытая структура: Якобсон - Бахтин - Лотман -Гаспаров. М., 2009. С. 503.
7. Алексеев С. С. Теория права. Харьков, 1994. 224 с.
8. Алефиренко Н. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, познания и культуры. М., 2002. 394 с.
9. Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики. М.. 2005. 326 с.
10. Алюшин А. Л., Князева Е. Н. Эндофизика и временные шкалы виртуального восприятия // Вопросы философии. 2007. № 2. С. 80-96.
11. Альтшулер Б. Л. Принцип Маха и современные представления о структуре вакуума // Исследования по истории физики и механики. 1993—
1994. С. 112-124. М., 1997. 235 с.
12. Ананьева Е. М. Густав Шпет и его наследие. У русских истоков структурализма и семиотики (обзор международной конференции) // Вопросы философии. 2008. № 8. С. 169-172.
13. Анохин П. К. Философский смысл проблемы естественного и искусственного интеллекта // Синергетика и психология. Тексты. Вып. 3. Когнитивные процессы. М., 2004. С. 301-319.
14. Антисери Д., Реале Д. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье. М., 2001. 604 с.
15. Антология реалистической феноменологии. М., 2006. 744 с.
16. Антология феноменологической философии в России. М.. 2000.
527 с.
17. Аристов В. В. Г. Г. Шпет и проект создания им Академии Московского Художественного театра // Вопросы психологии. 2009. № 3. С. 108-115.
18. Арон Р. Избранное: измерения исторического сознания. М., 2004. С. 272-295.