РУССКАЯ ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ПРОЗА В ВОСТОЧНО - И ЗАПАДНОСЛАВЯНСКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ КОНТЕКСТЕ

Короткий опис

Киевский национальный университет
имени Тараса Шевченко

На правах рукописи

Наталия Прокофьевна Бедзир

УДК 821. 161. 1 + 7. 038. 6] : 82. 091

РУССКАЯ ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ПРОЗА
В ВОСТОЧНО - И ЗАПАДНОСЛАВЯНСКОМ
ЛИТЕРАТУРНОМ КОНТЕКСТЕ

10.01.02 русская литература
10.01.05 сравнительное литературоведение

диссертация на соискание учёной степени
доктора филологических наук

научный консультант:
д.ф.н., проф. А.Ю. Мережинская

Киев 2008

СОДЕРЖАНИЕ

Введение........................................................................................................ 5
Глава 1. Основные подходы к изучению русского постмодернизма..................................................................................... 26
1.1. Исследование постмодернизма в современном литературоведении................... 26
1.2. Русский постмодернизм в компаративных славяноведческих исследованиях..34
1.3. Истоки, становление, смена векторов деконструкции русского постмодернизма 60
1.4. Особенности стиля, модели героев. Течения постмодернизма............................ 79
1.5. Модернистская составляющая в литературе русского постмодернизма (интертекст модернистской прозы Д. Мережковского, А. Белого, В. Розанова, Ф. Сологуба, Д. Хармса в постмодернистских произведениях
В. Сорокина, Вен. Ерофеева, В. Пелевина).................................................................... 104
глава 2. Особенности русской и восточнославянской версий постмодернизма. специфические явления и типологические схождения (на материале русской, украинской, белорусской прозы)........................................................................................................... 127
2.1. Общие и отличительные особенности возникновения и развития восточнославянских версий постмодернизма.................................................................................................................. 127
2.2. Модернистская составляющая украинского постмодернизма........................... 139
2.3. Доминантные стратегии русского и украинского постмодернизма.................. 149
2.4. Поиски центрирующих идей: герой, жанр, особенности интертекста русского и украинского постмодернизма. В. Пелевин и Ю. Андрухович........................................................... 172
2.5. Женская проза в восточно- и западнославянском постмодернизме................. 193
2.6. Техногенный катастрофизм и постчернобыльский дискурс русского, украинского, белорусского постмодернизма....................................................................................... 205
2.7. Особенности белорусского постмодернизма как восточнославянской версии постмодернистской парадигмы....................................................................................... 220
Глава 3. Особенности стилевого синтеза и переосмысление традиций. Необарочные тенденции в русском и украинском постмодернизме................................................................................... 232
3.1. Проекция барокко в постмодернизме: теоретические аспекты.......................... 232
3.2. Барочный универсализм в художественном мышлении русского и украинского постмодернизма (на материале прозы П. Крусанова и
Л. Дереша)............................................................................................................................ 241
3.3. Приёмы барочной поэтики в русской постмодернистской прозе (на материале книги-цикла В. Пелевина «ДПП НН»)......................................................................................................... 253
Глава 4. Русская постмодернистская проза в западнославянском литературном контексте рубежа XX ХХI веков............................................................................................................ 266
4.1. Модернизм как актуализированная составляющая западнославянского постмодернизма 266
4.1.1. Польский модернизм и постмодернизм................................. 266
4.1.2. Модернизм как составляющая словацкого постмодернизма 278
4.1.3. Модернизм как актуализированная составляющая постмодернизма в чешской прозе.................................................................................. 281
4.2. Ранний русский постмодернизм и особенности возникновения чешского, словацкого, польского постмодернизма.............................................................................................. 290
4.2.1. Социолитературные и эстетические аспекты восточно- и запад-ноевропейского типов культур в постмодернистской рецепци...... 290
4.2.2. Особенности возникновения польского постмодернизма..... 295
4.2.3. Становление словацкого постмодернизма. Особенности русского и словацкого раннего постмодернизма (сопоставление прозы Вен. Ерофеева, Р. Слободы, П. Виликовского)............................................................. 305
4.2.4. Особенности постмодернизма в чешской прозе.................... 322
4.3. Готический интертекст в романах русского и чешского постмодернизма...... 337
4.4. Интертекст русской литературы в западнославянском постмодернизме.361
Глава 5. Мир после пепла”: миф о творении в восточно- и западнославянской постмодернистской прозе (на материале романов Ю. Буйды, В. Пелевина, Ю. Издрика,
П. Хюлле, Д. Митаны, И. Топола)..................................................... 377
5.1. Особенности постмодернистского мифологизирования.................................... 377
5.2. Неомифологизм постмодернистского квазиисторического романа................. 383
5.3. Миф книги в постмодернистской прозе................................................................. 401
5.4. Миф о супермене в интерпретации восточно- и западнославянской постмодернистской литературы....410
Выводы........................................................................................................ 421
Список использованной литературы..................................... 430

Введение
Единая и непротиворечивая концепция постмодернизма не сложилась в литературоведении к началу третьего тысячелетия, а литературные «каноны» и образцы подвергнуты пародированию и релятивизации самой художественной практикой постмодернистского феномена. Продолжаются дискуссии вокруг его философско-эстетического понимания, терминологического дискурса, художественных достижений, методологии исследования.
Постмодернизм в силу врождённого аналитизма заставил пересмотреть и переоценить национальную культурную сокровищницу, выявил невостребованные эстетические возможности национальных литератур, привёл учёных к выводам о различии постмодернистских стратегий в каждой из них. Различие векторов развития постмодернизма продемонстрировали американские, западноевропейские и восточноевропейские литературы.
Постмодернизм снял табу со всех тем и проблем бытия, взял под сомнение все структурные единства, целостности, трансцедентные процессы, касающиеся человеческого Я” в обществе подавляющих коммуникативных потоков и тотальной дискурсивной практики. Славянские версии постмодернизма в ситуации культурной децентрации и деструктивности сохранили национальные архетипные ориентиры, способствовали художественному осмыслению национальной и мировой истории, культуры. Более того, постмодернизм в русской и славянских литературах стал единственной стратегией их раскрепощения и обновления во второй половине ХХ века, после засилья соцреалистических канонов, о чём пишут исследователи русского постмодернизма и переходного рубежа ХХ ХХI веков И. Скоропанова, А. Мережинская, М. Эпштейн, В. Курицын, И. Смирнов, Н. Лейдерман, М. Липовецкий, М. Голубков, В. Силантьева, Л. Шевченко, Ю. Корзов, Н. Беляева, Г. Нефагина и другие учёные. Весомый вклад в изучение теории и практики европейского и американского постмодернизма принадлежит отечественным учёным С. Павлычко, Д. Затонскому, Т. Денисовой, Г. Сиваченко, Т. Гундоровой, Н. Зборовской и другим.
В конце ХХ начале ХХI вв. мир переживает кризисный период, который можно назвать точкой бифуркации [Розенау 1992: 7 8], переходной эпохой [Лебедева 1998, 2003], эпохой неопределённости, переломности, постмодерна. Особый характер современности признают все учёные, независимо от конкретных эстетических, философских, социальных установок, которых они придерживаются. Речь идёт о таком периоде развития человечества, когда происходят качественные изменения трансформативного характера, протекающие необычайно быстро, глубоко и глобально [Денисова, Сиваченко 1999: 41].
Впервые по отношению к культуре термин постмодернизм” употреблён Р. Панвитцем в работе Кризис европейской культуры” (1917). Р. Панвитц вводит понятие постмодерного человека”. В 1930-м году понятие использует Федерико де Ониз, определяя период развития испанской и латиноамериканской литератур с 1905 до 1914 гг., ставший переходом от модернизма к ультрамодернизму. В 1970-е годы ХХ века термин используют Ч. Дженкс и Р. Стернеа в работе Расцвет постмодернистской архитектуры” (1977). Вскоре термин применительно к литературоведению использует И. Хассан [Хассан, 1999].
Споры о постмодернизме в начале третьего тысячелетия несколько поутихли, но само явление и терминологический язык его описания нуждаются в дальнейшем изучении.
Актуальность диссертационной работы обусловлена:
o необходимостью целенаправленного изучения современной русской литературы в контексте европейских;
o потребностью обобщения устойчивых явлений и доминирующих стратегий в парадигмальной вариативности постмодернизма;
o своевременностью осмысления постмодернизма в свойственных ему паракатегориях: лабиринта, библиотеки культуры, абсурда, жестокости, повседневности, телесности, вещности, симулякра, артефакта, перформанса, эклектики, интертекста, гипертекста, деконструкции, виртуальной реальности, «другого»;
o углублением и уточнением теоретического обоснования постмодернистской художественной и литературоведческой практики;
o переходом от исследований теоретико-интегративного плана, ориентированных на «обобщающие» характеристики постмодернизма (1980-е начало 1990-х гг.), к исследованиям дифференцирующим;
o своеобразием постмодернистской литературы в славянском культурном пространстве;
o наличием динамически-диалогических связей восточно- и западнославянского постмодернизма.
Связь с научными программами, планами, темами. Диссертационное исследование выполнялось на кафедре истории русской литературы Института филологии Киевского национального университета имени Тараса Шевченко в рамках комплексной научно-исследовательской темы «Развитие и взаимодействие языков и литератур в условиях глобализации» (06 БФ 044-01).
Актуальность указанных проблем обусловливает цель диссертационной работы, которая состоит в исследовании генезиса и трансформации теории и художественной практики русской постмодернистской прозы в сопоставлении с соответствующими явлениями в украинской, белорусской, словацкой, чешской и польской литературах.
Реализация данной цели предусматривает решение следующих задач:
o проанализировать радикальные изменения в литературе, к которым привёл постмодернизм, аргументировав его связь с культурным универсумом;
o дополнить перечень особенностей новой художественно-стилевой парадигмы и внести уточнения в содержание явления на постсоветском пространстве;
o определить перспективные стратегии в сопоставительных исследованиях постмодернистской парадигмы в восточно- и западнославянских литературах;
o обобщить основные направления рецепции русского постмодернизма в современном славяноведении;
o проследить зарождение и эволюцию русского постмодернизма в сопоставлении с его динамикой в украинской, белорусской, словацкой, чешской, польской литературах;
o уточнить периодизацию русского постмодернизма;
o определить в каждой из рассматриваемых литератур связь постмодернизма и модернизма, уточнив генезис постмодернизма и его национальные истоки;
o сопоставить доминирующие стратегии постмодернистской прозы в русской, украинской, словацкой, чешской и польской литературах;
o аргументировать жанровые модификации постмодернистского романа;
o очертить своеобразие героя в исследуемой прозе;
o провести параллели между особенностями барочного и готического стилевого синтеза в поэтике восточно- и западнославянской постмодернистской прозы;
o определить особенности постмодернистского мифологизирования в вычленяемых славянских литературных версиях;
o показать различия женской прозы как характерного гендерного постмодернистского проявления парадигмы;
o обосновать правомерность вычленения восточно- и западнославянской версий постмодернизма в европейском литературном пространстве;
o выработать основные подходы для типологизации восточно- и западнославянского постмодернизма;
o показать имагологический аспект восприятия русской литературы и русского мира в восточно- и западнославянской постмодернистской прозе.
Объектом диссертационного исследования стал феномен русского постмодернизма и проза славянского постмодернизма во всей совокупности их художественной практики, теоретических концепций, способов репрезентации, авторских и групповых стратегий, связи с традицией.
Предметом исследования является художественно-стилевая парадигма русского постмодернизма в его ранний, «деконструирующий» и «структурирующий» периоды в сопоставлении с эволюцией постмодернизма в иных славянских литературах. К работе привлекались и исследовались произведения постмодернистской прозы в русской, украинской, белорусской, словацкой, чешской, польской литературах Ю. Буйды, В Сорокина, А. Королёва, Д. Галковского, А. Битова, П. Крусанова, Л. Улицкой, В. Маканина, Вен. Ерофеева, Вик. Ерофеева, Ю. Полякова, В. Пелевина, А. Слаповского, В. Шарова, Л. Славниковой, Л. Петрушевской, Т. Толстой, Ю. Андруховича, О. Ульяненко, В. Шкляра, В. Кожелянко, В. Медвидя, Е. Пашковского, М. Закусило, Н. Сняданко, С. Жадана, Ю. Издрика, Л. Дереша, О. Забужко, Г. Пагутяк, В. Дибровы, А. Ирванца, В. Шевчука, И. Бабкова, В. Казько, А. Глёбуса (В. Адамчика), В. Акудовича, П. Груза, Р. Слободы, Д. Митаны, Д. Капитанёвой, П. Пиштянека, Д. Тарагела, П. Йоханидеса, П. Виликовского, М. Кундеры, Сл. Мрожека, Е. Пильха, А. Стасюка, О. Токарчук, М. Витковского, П. Хюлле, Н. Гоерке, Д. Масловской, М. Гретковской, С. Хвина, К. Кофты, Д. Годровой, В. Вацулика, М. Урбана, М. Вивега, И. Топола. В целях сопоставления явлений постмодернизма, реализма, модернизма, барокко и готики автор обращается к произведениям С. Полоцкого, Г. Сковороды, Г. Уолпола, И. Котляревского, Н. Карамзина, А. Пушкина, И. Гончарова, Л. Толстого, Ф. Достоевского, О. Кобылянской, Леси Украинки, В. Брюсова, Д. Мережковского, А. Белого, В. Розанова, Ф. Сологуба, Д. Хармса, М. Булгакова, А. Платонова, В. Набокова, Ф. Кафки, К. Чапека, Я. Гашека, В. Незвала, В. Гомбровича и др.
Для реализации поставленных целей и задач применён комплексный методологический подход, базирующийся на синтезе постмодернистского, постструктуралистского, сравнительно-исторического, историко-литературного, типологического, социокультурного, структурно-семиотического, интертекстуального подходов.
Историко-литературный подход незаменим, когда речь идёт о появлении и формировании постмодернизма в литературном процессе, но его опора на историзм, детерминизм, теорию эволюции не способствует адекватному постижению постструктуралитской сущности постмодернизма.
Исследование постмодернистской парадигмы в восточнославянских и западнославянских литературах конца ХХ начала ХХI вв. обусловило выбор постмодернистской методологии, которая ориентирована на изучение явлений авторской маски, двойного кода, «короткого замыкания», коллажа, пастиша, симулякра, нонселекции, телесности, постмодернистской чувствительности, эпистемологической неуверенности, шизофренического дискурса, типов метаповествования, особенностей нарратива, интертекстуальности, полицитатности, постмодернистской иронии, приёмов деконструкции.
Рассмотрение русской постмодернистской прозы в контексте других литератур определило выбор компаративной методологии и обращение к методам феноменологии исследованию интенциальности, рефлексивности, рецептивности, субъективной парадигмы познания. Методология компаративистики продиктовала необходимость герменевтического подхода к интерпретации произведений в целях исследования мультикультуральности, национальной модели, этнотипа, менталитета, топосов, феномена «другого», явлений литературного пограничья, постколониальности, регионализации и глобализации, имагологических представлений.
Постструктуралистская методология использована в работе в таких методах, как изучение ризоматического типа текстуальности, парадигмального сдвига, логоцентризма и паралогичности в художественной прагматике.
Анализ предпостмодернистского комплекса и модификаций постмодернистской парадигмы в диахронической динамике развития литературы актуализировал применение сравнительно-исторического метода и обращение к исследованию авторского стиля, жанра, жанровой модификации, героя произведения, гетерогенности художественного явления.
Подход к художественно-стилевой практике постмодернистской парадигмы с точки зрения устойчивых кодов культуры (знаков, концептов, мотивов, символов, архетипов, мифопоэтических комплексов), а также разбор их семантики и специфики функционирования в соотношении с идейно-эстетической системой художественного произведения объясняет продуктивность обращения к структурно-семиотическому методу.
Исследуемый феномен постмодернизма диктует необходимость обращения к таким литературоведческим теориям, как идеи диалогического мышления и полифонизма М. Бахтина.
Типологическая методика в контексте синхронного подхода, обнаруживая черты семантико-структурных, сравнительно-исторических, непосредственно постмодернистских сближений и различий произведений и векторов развития национальных литератур, в данной работе даёт возможность определить версии восточно- и западнославянского постмодернизма.
Теоретико-методологическую основу диссертации составляют:
o работы по исследованию смены художественных парадигм Ю. Тынянова, Д. Чижевского, Ю. Лотмана, Г. Гуковского, Б. Эйхенбаума, Д. Лихачёва, В. Жирмунского, М. Бахтина, В. Вацуро, И. Смирнова, М. Панова, Н. Хренова, Т. Адорно, Ж.-Ф Лиотара, Д. Фоккемы, Й. Магнушевского, В. Силантьевой, А. Нямцу и др.;
o работы по изучению эстетики, теории и поэтики постмодернистской парадигмы И. Хассана, Ф. Джеймсона, Ж. Лакана, Ж. Дерриды, Ю. Кристевой, У. Эко, Н. Маньковской, И. Ильина, Д. Затонского, Т. Денисовой;
o исследовательские труды по русскому постмодернизму И. Скоропановой, М. Эпштейна, Н. Лейдермана, М. Липовецкого, А. Мережинской, В. Курицина, О. Богдановой;
o фундаментальные исследования украинского, чешского, польского, словацкого постмодернизма Т. Гундоровой, Г. Сиваченко, Г. Янашек-Иваничковой, Б. Бакулы, Р. Нича, К. Униловского, М. Домбровского, И. Адельгейм, С. Шерлаимовой, Т. Жилки и др.;
o труды по методике, методологии и практике компаративистики Д. Дюришина, Д. Наливайко, Р. Громяка, Г. Янашек-Иваничковой, З. Геник-Березовской, Э. Касперского, И. Поспишила, Б. Бакулы, М. Тлостановой.
Научная новизна диссертации, обусловленная актуальностью, целью и задачами исследования, состоит в том, что в ней впервые:
o проведено комплексное сопоставительное исследование восточнославянских и западнославянских версий литературного постмодернизма, с актуализацией общего и различного в их национальной специфике;
o показана и доказана глубинная связь постмодернизма с национальными историко-литературными процессами, доминируют среди которых модернизм (Серебряный век, постсимволизм), авангардизм, реализм, барокко, готика;
o обнаружены и мотивированы сближения и различия в интертекстуальных стратегиях, а также в жанровых, стилевых проявлениях постмодернистской художественности в восточно- и западнославянской прозе на рубеже ХХ ХХI веков;
o осуществлена сквозная межлитературная периодизация постмодернизма в исследованных литературах;
o предложены новые интерпретации многих художественных произведений в соответствии с обширным сопоставительным контекстом.
Практическое значение результатов диссертационной работы заключается в возможности их применения в теоретических исследованиях смены парадигм в литературе и модификаций в художественной картине мира, а также в исследованиях дальнейших трансформаций постмодернизма, что даст возможность дальнейшей систематизации и обобщения европейского литературного процесса. Данная работа может быть использована при чтении общих и специальных лекционных курсов по сопоставительному литературоведению, современной русской литературе, литературному славяноведению, в проведении спецсеминаров, подготовке дипломных и курсовых работ, написании пособий.
Личный вклад соискателя. Диссертация является самостоятельным исследованием. Полученные результаты и выводы достигнуты и сформулированы автором.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные концептуальные положения и результаты данной работы были представлены в докладах на 13-ти научных конференциях:
Всеукраинская научная конференция Дискурс современной исторической романистики: поэтика жанра” (Киев, 19.11. 1999);
Международная научная конференция Украинская литература в общеевропейском контексте” (Ужгород, 16 17.10. 2001);
Международная научная конференция Украина Польша”: история, современность, перспективы” (Ужгород, 24 25.06. 2004);
Международная научная конференция Филология в Киевском университете: история и современность”, посвящённая 200-летию со дня рождения Н. Максимовича (Киев, 12. 09. 2004);
IV Международная научная конференция «Украинско-словацкие отношения в сфере языка, литературы, истории и культуры» (Ужгород, 21 22. 09. 2004);
VII Международная научная конференции Славянские литературы в контексте мировой» (Белоруссия, Минск, 12 14. 09. 2005);
Филологический семинар Теоретические и методологические проблемы литературоведения” (Киев, 19. 12. 2005);
Международная научная конференция Славянский романтизм в европейском контексте” (Банска Быстрица, Словакия, 10. 11. 2005);
Международная научная конференция М. Булгаков и его творчество” (Нитра, Словакия, 19. 11. 2005);
Международная научная конференция Русская и белорусская литературы рубежа ХХ ХХI веков» (Белоруссия, Минск, 25 27. 04. 2006);
II Международная научная конференция Серебряный век: диалог культур”, посвящённая памяти С.П. Ильёва, (Одесса, 26 27. 10. 2006);
II Международная научная конференция Актуальные проблемы исторической и теоретической поэтики” (Камянец-Подольский, 5 6. 09. 2006);
VII Международные славистические чтения Памяти академика Л.А. Булаховского (Киев, 27. 04. 2007).
Публикации. Основное содержание работы нашло отражение в следующих публикациях:
Монография. Бедзир Н.П. Русская постмодернистская проза в восточно- и западнославянском литературном контексте: Монография. Ужгород: «Видавництво Олександри Гаркуші», 2007. 472 с. Библиогр. С. 426 468.
Рецензии на монографию:
Гром’як Р.Т. Нове дослідження постмодернізму в русистиці та компаративістиці (рецензія на монографію Н.П. Бедзір Русская постмодернистская проза в восточно- и западнославянском литературном контексте”) // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 12 / Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко; Институт литературы им. Т.Г. Шевченко / Редкол.: А.Ю. Мережинская и др. К.: БиТ, 2008. С. 354 357;
Моторний В.А. Множинність світу у вимірах слов’янських постмодерністських літератур (рецензія на монографію Н.П. Бедзір Русская постмодернистская проза в восточно- и западнославянском литературном контексте”) // Актуальні проблеми іноземної філології: лінгвістика та літературознавство: Міжвуз. зб. наук. статей. Вип. 2 / Відповід. ред. В.А. Зарва. Київ: Освіта України, 2008. С. 283 285.
Статьи:
1. Бедзір Н. Традиції Ф. Достоевського в романі В. Винниченка «Чесність із собою» // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 3. Ужгород: УжДУ, 1998. С. 65 70.
2. Бедзир Н. Русский философский роман ХХ века // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 5. Ужгород: УжНУ, 2000. С. 101 105.
3. Бедзир Н. Пирамида” Л. Леонова в контексте русского философского романа ХХ века // Русская литература накануне третьего тысячелетия. Итоги развития и проблемы изучения: Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 3 / Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко / Редкол.: Корзов Ю.И. (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2002. с. 207 213.
4. Бедзір Н. Ю. Андрухович і В. Пелєвін як письменники постмодернізму (до проблеми типологічної спорідненості) // Сучасні проблеми мовознавства та літературознавства. Вип. 5. Міжнародна наукова конференція Українська література в загальноєвропейському контексті”. Ужгород, 2002. С. 31 35.
5. Бедзир Н. Язык символов в произведениях словацкого постмодернизма // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 8. Ужгород: УжНУ, 2003. С. 78 84.
6. Бедзір Н. Своєрідність інтертекстуальності в поезії П. Мідянки // Літературознавчі студії. Збірник наукових праць. Вип. 11 / Київський національний університет ім. Тараса Шевченка. К.: Видавничий дім Дмитра Бураго, 2004. С. 24 29.
7. Бедзір Н. Інтертекстуальність та постмодерністська чуттєвість у збірці П. Мідянки Дижма” // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 10. Ужгород: УжНУ, 2004. С. 101 109.
8. Бедзир Н. Мифологизм в диалоге постмодернистских литератур: Мануэла Гретковская, Виктор Ерофеев // Літературознавчі студії. Зб. наук. праць. Вип 12. К.: Видавничий Дім Дмитра Бураго, 2005. С. 39 46.
9. Бедзир Н. Концепт малой родины” в эпоху глобализации: польский и украинский варианты постмодернистской интерпретации (О. Токарчук, Ю. Андрухович) // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 7 / Киев. нац. ун-т им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2005. С. 289 299.
10. Бедзир Н. Национальные «версии» русского и украинского постмодернизма и возможности их типологизации // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 11. Ужгород: УжНУ, 2005. С. 101 109.
11. Бедзир Н. Транскультуральность как стратегия постмодернизма в украинской и польской прозе: Ю. Андрухович и А. Стасюк // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 12. Ужгород: УжНУ, 2005. С. 101 109.
12. Бедзір Н. Чесько-українські паралелі постмодерної прози // Сучасні проблеми мовознавства та літературознавства. Зб. наук. праць. Вип. 10. Ужгород: УжНУ, 2006. С. 224 234.
13. Бедзир Н. Кысь” Т. Толстой и Очамымря” А. Ирванца как произведения послечернобыльского” постмодернизма // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 9 / Киев. нац. ун-т им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 142 154.
14. Бедзір Н. Компроміс як стратегія виживання: чесько-українські паралелі постмодерної прози // Художні та наукові картини світу ХХ століття: Колективна монографія на честь 110-річниці народження Максима Рильського. Вип. 2 / Упор. В.О. Захаржевська: під ред. І.М. Юдкіна. К.: НАН України, Ін-тут мистецтвознавства, фольклористики та етнології ім. М.Т. Рильського, Український комітет славістів, 2006. С. 112 136.
15. Бедзир Н. Мир после пепла”: миф творения в украинской, русской, польской, чешской постмодернистской прозе // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 8 / Киев. нац. ун-т им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 355 366.
16. Бедзір Н. Слов’янський світ у порівняльних дослідженнях постмодернізму // Філологічні семінари. Національні моделі порівняльного літературознавства. Вип. 9 / Київ. нац. ун-т ім. Тараса Шевченка. К.: ВПЦ Київський університет”, 2006. С. 17 23.
17. Бедзир Н. Особенности белорусского постмодернизма как восточнославянской версии постмодерной парадигмы // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 15. Ужгород: УжНУ, 2007. С. 23 28.
18. Бедзір Н. Стильові особливості жіночої постмодерністської прози: східнослов’янський та західнослов’янський досвід // Наукові праці Кам’янець-Подільського державного університету: Філологічні науки. Вип. 14. Том 1. Кам’янець-Подільський: Абетка-НОВА, 2007. - С.17- 24.
19. Бедзир Н. Миф о Супермене: русский, чешский и польский варианты постмодернистского героя // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 16. Ужгород: УжНУ, 2007. С. 23 27.
20. Бедзир Н. Модернизм как актуализированная составляющая русского и западнославянского постмодернизма // Компаративні дослідження слов’янських мов і літератур: Пам’яті Леоніда Булаховського: Збірник наукових праць. Вип. 7. К.: Київ. нац. ун-т ім. Тараса Шевченка, 2007. С. 291 303.
21. Бедзир Н. Постмодернистская романная трилогия В. Сорокина как жанровая модификация (&ldquo

Список літератури

Выводы
Изучение постмодернизма в литературной синхронии и диахронии вынуждает обратиться к сопоставительным межлитературным исследованиям. Направление и методология такого исследования продиктованы исконными контактно-генетическими связями восточных и западных славян, а также необходимостью типологических сопоставлений на тематологическом, генологическом, историологическом, структурно-семантическом, постструктуральном, интертекстуальном уровнях. Типологические сопоставления определены особенностями славянской постмодернистской парадигмы, к которым можно отнести актуализацию модернистской составляющей, наличие постчернобыльского дискурса, своеобразие художественного решения гендерных проблем, характерные для постмодернистских произведений черты мифопоэтики, влияние барочного и готического интертекста.
В настоящем исследовании учтена многозначность термина «постмодерн»: это этап развития цивилизации, философия, состояние сознания и духовности современного человека, социальная и культурная сферы. Модель столь сложной совокупности определена как парадигма. Исследование показывает целесообразность различия Постмодерна как социально-философской и эпистемологической категории, и постмодернизма как категории неклассической пост-эстетики.
Постмодерн и постмодернизм апеллируют к структурализму и постструктурализму, Модерну и модернизму, которые в этой связи получают новое научно-философское освещение во всех исследуемых литературах.
Вместе с тем, в представленной работе высказана мысль о необходимости сужения термина постмодернизм в литературоведческом понимании. Предпринято истолкование постмодернизма как своеобразной художественно-эстетической системы, нового художественного стиля, направления и методологии литературы и искусства.
Применение к литературоведческой постмодернистской парадигме понятия стиля как «универсальной категории художественного творчества» (Д.С. Наливайко) дало возможность сконцентрировать исследование, рассматривая несколько формально-содержательных параметров.
Вместе с постмодернизмом начинается этап нового взаимного познания культур, но уже не в поисках сходства, а в поисках различий. Полицентрическая концепция культур пришла на смену этноцентрической. Но духовно-культурный компонент, присущий славянским культурам, их национальная самобытность приводят к тому, что фактор «славянскости» остаётся доминирующим и в полицентрической картине различий.
Принадлежность к славянству остаётся художественным фактором польской, чешской, словацкой, украинской, русской, белорусской постмодернистских литератур. В постмодернистских исследованиях принадлежность к славянству совмещена с ареальным территориальным полицентризмом современности. Славянский фактор рассматривается как легитимная часть европейской саморефлексии. Славянство становится существенным деконструирующим явлением глобализации, не воспринимая её вне значимости личности, нации, этноса.
Одной из наиболее значительных категорий славянского постмодернизма является понятие Другого, выдвигающее на первый план различие как основной фактор современной жизни, предполагающей активный диалог позиций, ценностей, идей в ситуации мультикультуральной множественности. Перечисленные явления оказывают влияние на переосмысление устойчивых славянских мифологем, национальной истории, духовных констант, самоидентификации личности, что отразилось в настоящем исследовании.
Особенность деконструкции в рассматриваемых литературах состоит в том, что она не приводит к разрыву связей постмодернизма с культурным универсумом. Постмодернизм пересматривает и переоценивает национальную культуру, выявляет невостребованные эстетические возможности национальных литератур. Как показывает исследование, славянские версии сохранили национальные архетипные ориентиры, ведут поиски «нового антропологизма» и «нового гуманизма».
Названные выше постструктуралистские тенденции постмодернизма в восточно- и западнославянских литературах выступают катализаторами процессов пересмотра художественного наследия соцреализма и модернизма, что и составляет существенное различие восточнославянской и западнославянской версий. Общие тенденции восточно- и западнославянского постмодернизма проявляются в деконструкции «больших метанарративов» коммунистической идеологии, коллективистского образа жизни.
Что касается деконструкции канонов реализма и соцреализма, то в меньшей степени этот процесс затронул литературу Польши, Чехии, в большей мере литературу Словакии, России, Украины, Белоруссии. Антитоталитарный характер восточнославянского постмодернизма выражен ярче, нежели западнославянского, что сформировало поэтику аналитического, иронично-критического историософского мифологизирования в первой версии, вторая в большей степени посвящена художественному анализу плюралистических тенденций современности.
Западнославянская версия постмодернизма (чешского, словацкого, польского) не обладает остро выраженными чертами переходности, перелома, как это происходит в русской и украинской постмодернистских литературах в связи с прерванностью” модернизма и активным насаждением соцреалистической эстетики. Различие модернизма и постмодернизма в западнославянских литературах не несёт столь очевидного противопоставления, а использование модернистских приёмов в постмодернистском письме не производит ощущения открытия”. В них нет восточнославянской остроты разрыва / воссоединения с традицией, прежде всего, с традицией модернизма. Западнославянская постмодернистская проза сосредоточивает деконструкцию на романтических тенденциях национальной культуры, тогда как русская на модернистских тенденциях, активизировавших интертекст символизма, постсимволизма, авангарда.
Если переходное мышление” более свойственно русской и украинской постмодернистским литературам, то преходящая сущность постмодернизма как первой стадии эпохи Постмодерна сойственна и восточной, и западной славянским версиям. Этапы раннего, деконструирующего и структурирующего постмодернизма могут быть определены во всех исследуемых литературах. Им также свойственно явление постмодернизирования всей литературы, происходящее с конца 1990-х гг. При этом новые явления сохраняют свою внутреннюю приверженность постмодерной парадигме: игровому началу, культурному разнообразию и эклектике, деконструкции тотализирующих мифов, плюралистическому мировидению.
Отличительной чертой восточно- и западнославянского постмодернизма остаётся европоцентризм. Особенно это проявляется в украинской, словацкой и чешской постмодернистских литературах, в контексте их европейской самоидентификации.
При создании типологии постмодернизма необходимо учитывать предпостмодернистский литературно-эстетический комплекс. В русской литературе он носил скрытый, латентный, андеграундный характер. Русский постмодернизм является автохронным, сформировавшимся в самостоятельных национальных литературных поисках.
Украинский предпостмодернистский комплекс также формировался в андеграундной антитоталитарной литературе, он активно связан с литературой украинской эмиграции.
Белорусский постмодернизм, не выявив себя в полной мере, носит вторичный характер, то есть, связан с научно-теоретическим и публицистическим осмыслением западных и восточных образцов постмодернистского творчества и теоретизирования.
Польский предпостмодернистский комплекс не был андеграундным, связан с литературой эмиграции, общекультурными процессами раскрепощения художника. Отсутствие резкой грани между модернизмом и постмодернизмом не позволяет столь же выразительно, как в русской литературе, очертить западнославянский предпостмодернистский комплекс.
Критически-ироничное отношение раннего постмодернизма к соцреалистической и традиционной реалистической литературе своего времени присуще всем литературам.
Ранний этап развития постмодернизма показал, что элементы постмодернистской деконструктивности присутствуют в самом характере русской национальной эстетической традиции. С другой стороны, в русский постмодернизм претекст из русской классики, модернизма проникает сильнее, нежели это наблюдается в иных постмодернистских литературах.
В раннем постмодернизме происходит формирование новой модели героя, смена модели автора-творца, пересмотр статуса искусства и всего ценностного комплекса, усиление иронии и игрового начала, нарастание эклектичности в приёмах аттрактивности, фрактальности, мозаичности.
Русский ранний постмодернизм охватывает 1969 конец 1980-х. Он зародился вне типично западной ситуации «постмодерности», что характерно для восточно- и западнославянской версий. Он обладал чертами жанрово-стилевой маргинальности, а также маргинальным типом иронии (юродство).
Поздний русский постмодернизм охватывает конец 1980-х начало 2000-х гг. В этот период спадает интенсивность приёмов художественной деконструкции. Актуализируются структурообразующие начала: возрастает роль автора, происходит воозвращение к целостным концепциям мировидения, возрастает социальный компонент типизации героя. Происходит активный поиск национальной и личностной самоидентификации, поиск символов современной эпохи.
Русский постмодернизм никогда не придерживался жёстких установок постмодернистского письма, которое отличалось органичностью поэтики. Интертекстуальность и деконструкция преимущественно сосредоточиваются на историософских российских проблемах. Интертекстуальность сама становится жанро- и стилеобразующим началом.
В исследовании предложена периодизация русского постмодернизма, в основу которой положены стилевые особенности литературы:
период ранний апофатический (1960-е начало 1970-х гг.),
зрелый деконструирующий” (1970-е начало 1990-х гг.),
поздний структурирующий” или неомифологизирующий” (1990-е 2000-е гг.).
Сопоставление русской с иными славянскими версиями” постмодернизма показывает, что в них постмодернизм почти не порывал с формами жизнеподобия”, не был столь мифологизированным, ирреальным, как русский, хотя влияние русского сказалось и здесь. Принципиально схожими для западного и русского постмодернизма оказываются умонастроения, общий философско-эстетический фон: это пересмотр культурного и мировоззренческого багажа всей эпохи модерна на рубеже эпох; усталость от избыточной усложнённости культуры, разочарование в решениях фундаментальных проблем и противоречий, растерянность перед феноменом исчезающей реальности и заменой её фантомами симулякров, ощущение бессмысленности бытия и т. п.
Выразительная метафора смерть автора” дала возможность выявиться бессубстантивному” постмодернистскому герою, отвлекла критику от морально-нравственной оценочности, обновила стратегию метажанра в разных модификациях, передала слово документу, дневнику, воспоминаниям, разгадкам тайн биографии и т.п. Если русский постмодернизм отдал дань иррационально-мифологическим стратегиям, то словацкий, польский, белорусский, чешский активизировал проявления метажанра: дневника, исповеди, записной книги, хроники, мемуаров, эссе и т.д.
Мифологизм ярко заявляет о себе в поздний период русского постмодернизма, разительно отличаясь на славянском фоне. Мифы русской ментальности, массового сознания, культурные русские мифы, национальные архетипы в позднем постмодернизме сменяются общечеловеческими мифологемами Хаоса, Порядка, Вавилонской башни, Вавилонского столпотворения, что также свойственно украинскому постмодернизму. В западнославянской версии шире используются приёмы библейской мифологизации.
Мифологизированная хаографическая” постмодернистская стилистика не захватила в такой же мере западнославянский постмодернизм, которому ближе проявления телесности, биологизма, интерес к пульсированию жизни и движениям души на микроуровне. В нём остаётся актуальным избавление героя от собственных комплексов, душевный комфорт, расширение чувственного и подсознательного восприятия мира.
Исследования концептуализма, соц-арта, рус-арта в русском литературоведении одни из наиболее глубоких и последовательных в славянской филологии. Эти течения присутствуют в обеих версиях постмодернизма. Русский концептуализм и соц-арт явления, сходные в артировании реальности и культуры. Если первый ориентирован на создание культурных концептов с разной тематикой и проблематикой, то второй жёстко привязан к артированию социалистической реальности и соцреалистической культуры. В русской прозе ироничный и пародийный дискурс данных явлений сменяется пародичным дискурсом в творчестве В. Сорокина, то есть соц-арт становится творческой лабораторией для выработки новых жанрово-стилевых романных форм.
Ироническая, критическая и сатирическая направленность соц-арта превалирует в украинской постмодернистской прозе, телесно-медитативная польской. Яркие образцы соц-арта созданы в словацкой прозе. Соц-арт приобретает здесь гротескно-пародийный пафос.
В литературе западнославянского постмодернизма большое распространение получает концептуализм. Очевидно тематическое и проблемное расширение концептирования по сравнению с русским: создаются евангелические концепты, шизоаналитические, концепты молодёжной субкультуры, сексуальных меньшинств. Концептируется «деревенский реализм», дискурс прозы «малой родины».
Стилевое течение рус-арта, выделенное М. Эпштейном, заявило о себе не только в русском постмодернизме, но во всех постсоветских славянских постмодернистских «версиях», взяв на себя деконструкцию славянофильской идеи таких её составляющих, как панславизм и русский шовинизм. Важная составляющая рус-арта установочная ориентация некоторых писателей славянского постмодернизма на творчество обэриутов, русских постсимволистов, М. Зощенко.
Постмодернизирование литературы, отмеченное многими литературоведами, охватило восточнославянские и западнославянские литературные процессы современности. В таких произведениях чётче постулируются нравственные ценности, ярче выражен не палимпсестный, а философский характер осмысления событий, игра приобретает драматические черты, возрастает значение человеческой жизни и самости личности, понижается градус языковых игр.
В прозу позднего, мутировавшего” постмодернизма приходит герой преображённый” новый человек, переживший метаморфозу под влиянием духовного потрясения; появляется героический характер в разных интерпретациях, на авансцену выходит позитивно ориентированный экзистенциальный человек. Моделируется читательское восприятие целостного (а не дискретного, как было ранее) сознания состоявшейся личности. Поздний постмодернизм проявляет черты сверхлитературы” явления эстетического синкретизма, литературы с высокими художественными познавательными возможностями.
Интенсивно проявляются формы жанрово-стилевой гибридизации, в частности, постмодернистского романа и массового вестернизированного романа, женского романа. Появляются своеобразные формы квазиисторического романа, берущего на себя, решение проблемы отцов и детей, межнациональных конфронтаций, задачи историософского осмысления. Расширяются возможности постмодернистской иронии, что позволяет затрагивать сложные проблемы прошлого и настоящего, вырабатывать социальный и эстетический опыт сосуществования.

Список использованной литературы
1. Абашев В. Пермь как текст: Пермь в русской культуре и литературе ХХ века. Пермь: Издательство Пермского университета, 2000. 403 с.
2. Абашева М. Литература в поисках лица (Русская проза конца ХХ века: становление авторской идентичности). Пермь: Издательство Пермского университета, 2001. 319 с.
3. Аверинцев С., Андреев М., Гаспаров М., Гринцер П., Михайлов А. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 3 38.
4. Адельгейм И. Постмодернизм как «посттравматический опыт» в польской прозе 90-х гг. // Вопросы литературы. 2001. Вып. 6. С. 172 197.
5. Адельгейм И. Постмодерн-терапия. Польская проза и литературная критика 1990-х годов) // Постмодернизм в славянских литературах: Сб. трудов. М.: Институт славяноведения РАН, 2004. С. 6 32.
6. Айваз М. Другой город. Роман, повести, рассказы / Пер. с чеш. Е. Бобраковой-Тимошкиной. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 384 с.
7. Айваз М. Парадоксы Зенона // Айваз М. Другой город. Роман, повести, рассказы / Пер. с чеш. Е. Бобраковой-Тимошкиной. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 384 с.
8. Айвазова С. Русские женщины в лабиринте равноправия (Очерки политической истории и теории. Документальные материалы). Г., 1998. 149 с.
9. Академічна історія української літератури” в 10 томах (матеріали засідань науково-редакційної комісії). К.: Фенікс, 2004. 164 с.
10. Акудовіч В. Дыялогі з Богам: суплёт інтєлігібельных рэфлексіяў / Валянцін Акудовіч. Мінск: Логвінаў, 2006. 192 с.
11. Андреев Л.Г. Литература у порога грядущего века // Вопросы литературы. 1987. Кн. 8.
12. Андрухович Ю. Аве, «Крайслер»! Пояснення очевидного //Сучасність. 1994. № 5. С. 5 15.
13. Андрухович Ю. Бу-Ба-Бу / Ю. Андрухович, О. Ірванець, В. Неборак. Львів: Каменяр, 1995. 255 с. Бібліотека міжнародної школи україністики. Серія кінець тисячоліття”.
14. Андрухович Ю. Дванадцять обручів: Роман. 3-є вид. К.: Критика, 2005. 276 с.
15. Андрухович Ю. Дезорієнтація на місцевості. Івано-Франківськ: Лілея-НВ, 1999.
16. Андрухович Ю. Інший формат: [Інтерв’ю] /Т. Прохасько (упоряд.). Вид. №3. Івано-Франківськ: Лілея-НВ. 60 с.
17. Андрухович Ю. Московіада: Роман жахів // Сучасність. 1993. № 1 2.
18. Андрухович Ю. Перверзія // Сучасність. 1996. № 1 2.
19. Андрухович Ю. Рекреації: Повість // Сучасність. 1992. №1. С. 27 85.
20. Астаф’єв О. Образ і знак: Українська емігрантська поезія у структурно-семіотичній перспективі. К.: Наукова думка, 2000. 269 с. (Бібліотека журналу Сіверський літопис”).
21. Астаф’єв О. Поетичні системи українського зарубіжжя /Інститут літератури ім. Т. Шевченка НАН України. К., 2005. 64 с.
22. Бабик М. Образные модификации героя-эстета и концепция личности в литературе декаданса и символизма // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 8 / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 347 355.
23. Бабкоў I. Каралеўства Беларусь. Вытлумачэньнì РУ[Í]НАЎ. Менск: Логвìнаў, 2005. 142 с.
24. Бакула Б. Кілька міркувань на тему інтегральної компаративістики // Слово і час. 2002. № 3. С. 50 58.
25. Бакула Б. Постмодернізм і польський історичний роман // Слово і час. 1997. № 8. С. 13 21.
26. Балахонаў С. Імя Грушы. Раман. Апавяданьні / Сяргей Балахонаў. Мн.: Логвìнаў, 2005. 226 с.
27. Баран Є. Жодного кроку на схід. (Про Ю.Андруховича і його роман Перверзія”) // Березіль. 1997. № 3 4.
28. Баран Х. Поэтика русской литературы начала ХХ века. М.: Издат. группа «Прогресс» и «Универс», 1993. 367 с.
29. Барокко в славянских литературах. Сб.ст. М.: Наука, 1982. 315 с.
30. Барт Р. Драма, поэма, роман // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевропейской литературы ХХ века. Сост, предисл., общ. ред. Л. Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. с. 133 151.
31. Барт Р. Мифологии / Пер. с франц., вступит. ст. и коммент. С. Зенкина. М.: Издательство имени Сабашниковых, 2004. 320 с.
32. Басинский П. Возвращение. Полемические заметки о реализме и модернизме // Новый мир. 1993. № 11. С. 230 238.
33. Басинский П. Новейшие беллетристы. В. Пелевин и А. Варламов // Литературная газета. 1997. №22.
34. Бахтин М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 444 с.
35. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972. 468 с.
36. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советский писатель, 1963. 363 с.
37. Бахтин М. Творчество Ф. Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965. 527 с.
38. Бегун Б. Рассказывание историй, в общем-то, залог выживания” (О литературе необарокко) // Вікно в світ. 2000. №3.
39. Бігун Б. Постмодерністський образ світу (західноєвропейські та американські романи 80-х рр. ХХ ст.) // Зарубіжна література. 1999. № 6 (118). С. 11 12.
40. Бедзір Н. Чесько-українські паралелі постмодерної прози // Сучасні проблеми мовознавства та літературознавства: Зб. наук. праць. Вип. 10. Ужгород: УжНУ, 2006. С. 224 234.
41. Бедзир Н. Язык символов в произведениях словацкого постмодернизма // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія: Філологія. Вип. 8. Ужгород: УжНУ, 2003. С. 78 84.
42. Белый А. Петербург: Роман в восьми частях с прологом и эпилогом / Вступ. слово Д.С. Лихачёва; Подготовка текста и статья Л.К. Долгополова; Примеч. С.С. Гречишкина, Л.К. Долгополова, А.В. Лаврова. К.: Дніпро, 1990. 599 с.
43. Беляева Н. Зеркальная конструкция в русском романе: Л. Леонов и К. Вагинов // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 8 / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 230 252.
44. Беляева Н. Интертекстуальные аспекты русского символистского романа // Літературознавчі студії: Збірник наукових праць. Вип. 12. К.: Видавничий Дім Дм. Бурого, 2005. с.45 55.
45. Беляева Н. Поэтика маски в русском романе: интертекстуальные аспекты // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 6 / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2004. С. 38 53.
46. Беляева Н. Поэтика русского романа: интертекстуальные аспекты // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 7 / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2005. С. 66 80.
47. Беляева Н. Поэтика русского символизма: Учебное пособие. К.: ИПЦ КНУ им. Т. Шевченко, 2003.
48. Беляева Н. Русский роман ХХ века: интертекстуальность как конструктивный принцип // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 10. / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 61 83.
49. Беляева Н. Трансформации готического хронотопа в русской литературе // Русская литература накануне третьего тысячелетия: Итоги развития и проблемы изучения: Сб. науч. трудов. Вып.3. / Редкол.: Корзов Ю.И. (гл. ред.) и др. К.: Логос,2002. С. 309 318.
50. Бернадська Н. Жанрові шахрайства” українських постмодерністів // Літературознавчі студії: Зб. наук. праць. Вип. 3. К: ВПЦ КНУ ім. Т.Г. Шевченка, 2002. С.100 104.
51. Бернадська Н. Український роман: теоретичні проблеми і жанрова еволюція. Монографія. К.: Академвидав, 2004. 368 с.
52. Біла А. Тридцять років без війни / Передмова // Жадан С. The very, very best poems ... Вибрані поезії 1992 -2000 рр. Донецьк: Кассіопея, 2000 С. 3 5.
53. Бесчётникова С. Особенности пространственно-временной организации современной русской литературной антиутопии (на материале произведений Т. Толстой Кысь”, А. Зиновьева Живи”, В. Маканина Долог наш путь”) // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. 8 / Киев. нац. ун-тет им. Тараса Шевченко; Редкол.: А.Ю. Мережинская (гл. ред.) и др. К.: Логос, 2006. С. 303 316.
54. Бобраков-Тимошкин А. Пражская фантастика в литературе Чехии конца ХIХ начала ХХ века // Фантастика и сатира в литературе славянских народов: В честь 80-летия А.В. Никольского / Отв. ред. Л.Н. Будагова. М.: Институт славяноведения РАН, 2004.
55. Богданова О.В. Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-е 90-е годы ХХ века начало ХХI века). СПб.: Филологический ф-т С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. 716 с.
56. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального / Ж. Бодрийяр. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. 96 с.
57. Бойченко О. Архетип самості в постмодерній літературі // Науковий вісник каф. ЮНЕСКО Київ. держ. лінгвіст. ун-ту. Серія: Філологія. Педагогіка, Психологія. Вип. 3 В. 2000. С. 409 413.
58. Бойченко А. Потяг до Польщі / Гол. ред. Ю. Андрухович (при підтримці посольства Польщі в Україні) // Потяг 76: Центрально-європейський часопис. Спецрейс ”Потяг до Польщі”. Чернівці: Книги ХХІ. 2006. С. 2 3.
59. Болєцький Вл. Лови на постмодерністів // Критика. 2001. Липень-серпень. С. 8 13.
60. Бондарева О. Міф і драма у новітньому літературному контексті: поновлення структурного зв’язку через жанрове моделювання. Монографія. К.: Черверта хвиля”, 2006. 512 с.
61. Бондарева О. «Міф України» і його новітні інтерпретації у гібридних жанрових структурах материкової і діаспорної драми // Бондарева О. Міф і драма у новітньому літературному контексті: поновлення структурного зв’язку через жанрове моделювання. Монографія. К.: «Четверта хвиля», 2006. С. 140 172.
62. Бондар-Терещенко І. Журналістика як література. Короткий огляд історії жанру // ПіК. 1999. № 29. С.40 42.
63. Боярчук О. Експериментальна проза 20-х рр. ХХ ст.: жанрово-стильові модифікації (В. Домонтович, А. Любченко, М. Йогансен): Автореф. дис. канд. філол. наук: 01.01.01 / Київ. нац. ун-тет ім. Тараса Шевченка. К., 2003. 19 с.
64. Бродский И. Примечание к комментарию // Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М: Независимая газета”, 1998. 208 с.
65. «Бу-Ба-Бу» (Ю. Андрухович, О. Ірванець, В. Неборак): Вибрані твори: Поезія, проза, есеїстика / Авторський проект, упоряд., бібліограф. відомості та прим. В. Габора. Львів: ЛА Піраміда”, 2007. 392 с.
66. Будагова Л. Коллаж в чешской авангардной поэзии и живописи (1920 1930-е гг.) // Русский авангард 1910 1920-х годов. Проблемы коллажа. М.: Наука, 2005. С. 345 362.
67. Буйда Ю. Борис и Глеб. Роман. // Знамя. 1997. № 1 2.
68. Буйда Ю. Жёлтый Дом: Щина. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 161 с.
69. Булаховська Ю. Микола Гоголь. «Українська школа» в польській і російській літературах ХIХ та ХХ століть // Українська школа в літературі та культурі. Українсько-польське пограниччя. Київські полоністичні студії. Том VII. К., 2005. С. 98 107.
70. Быков Д. Побег в Монголию // Литературная газета. 26 мая. 1996.
71. Бычков В. После «КорневиЩа»: Пролегомены к постнеклассической эстетике // Эстетика на переломе культурных традиций. М.: ИФ РАН, 2002. С. 25 60.
72. Вайнштейн О. Розовый роман как машина желаний // Новое литературное обозрение: Специальный выпуск «Другие литературы». 1996. № 22. С. 303 331.
73. Вацуро В. Готический роман в России. М.: «Новое литературное обозрение», 2002. 544 с.
74. Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем. А.Ф. Филиппов, П.П. Гайденко / Сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; Предисл. П.П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. 808 с. Серия «Социологич. мысль Запада”.
75. Вельфлин Г. Основные понятия истории искусств. Проблема эволюции стиля в новом искусстве. СПб: Мифрил, 1994. 398 с.
76. Вельш В. Постмодерн”: Генеалогия и значение одного спорного понятия // Путь. 1992. №1.
77. Веретюк О. Cучасна польська компаративістика // Літературознавча компаративістика. Навчальний посібник / Ред. Р.Т. Гром’як, упоряд. Р.Т. Гром’як, І.В. Папуша. Тернопіль: Терноп. держ. ун-тет ім. В. Гнатюка, 2002. С. 82 91.
78. Веретюк О. Три моделі постмодернізму: Анжела Картер, Мануеля Гретковска, Юрій Андрухович// Науковий вісник кафедри ЮНЕСКО Київського державного лінгвістичного університету (Лінгвапакс-VIII). Вип. 3 В. Філологія, педагогіка і психологія в антропоцентричних парадигмах. К., 2000. С. 414 418.
79. Веселовский А.Н. О методе и задачах истории литературы как науки // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. С. 31 41.
80. Вивег М. Летописцы отцовской любви // Иностранная литература. 2000. № 6. С. 177 262.
81. Визгин В. На пути к другому: От школы подозрения к философии доверия. М.: Языки славянской культуры, 2004. 800 с.
82. Вітковський М. Хтивня / Пер. з польської А. Бондаря. К.: Нора-Друк, 2006. 288 с. Серія День Європи”.
83. Волков А. Слов’янська культурно-літературна зона // Лексикон загального та порівняльного літературознавства. Чернівці: Золоті литаври, 2001. 636 с.
84. Галинская И.Л. Постструктурализм в оценке современной философско-эстетической мысли // Зарубежное литературоведение 70-х годов. Нап