АРХЕТИПИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА В РУССКОЙ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХІХ ВЕКА

Короткий опис

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

ДЕРБЕНЁВА ЛИДИЯ ВИКТОРОВНА

УДК 82.0

АРХЕТИПИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА В РУССКОЙ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХІХ ВЕКА

10.01.02 русская литература

Диссертация на соискание ученой степени
доктора филологических наук

Научный консультант:
Фёдоров Владимир Викторович,
доктор филологических наук,
профессор кафедры русской
литературы

Донецьк 2007

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

4

РАЗДЕЛ1. ПРОБЛЕМЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ И ИЗУЧЕНИЯ АРХЕТИПОВ..

21

1.1 Миф как культурная реальность.

21

1.2. Архетип как научно-исследовательская проблема. Основные этапы изучения архетипов

39

1.3. Архетип: проблемы интерпретации и терминологии ....

74

1.4. Архетип как инвариантная составляющая повествовательной структуры... .

95

Выводы

109

РАЗДЕЛ2. БИНАРНЫЙ АРХЕТИП В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ХІХ ВЕКА....

114

2.1.Карнавальная бинарность в контексте русской реалистической литературы ХIХ века ...

114

2.2. Бинарная архетипическая составляющая в генезисе художественных образов

139

2.3. Персонажная дихотомия в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» как архетипическая бинарность

168

2.4. Бинарный архетип как способ организации художественного целого (на материале рассказов А.П.Чехова)

198

Выводы

214

РАЗДЕЛ3. СВОЕОБРАЗИЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ МИФО-ФОЛЬКЛОРНЫХ АРХЕТИПОВ В СТРУКТУРЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА......

219

3.1. Архетип «змей» волшебной фольклорной сказки в структуре литературного произведения

219

3.2. Мифологический код художественного мира сказок М.Е.Салтыкова-Щедрина.

234

3.3. Ритуально-мифологическая парадигма фольклорной волшебной сказки в пьесе А.Н.Островского «Снегурочка».

254

3.4. Традиции «смехового мира» Древней Руси в структуре романа Ф.М.Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели»..

278

3.5. Архетипический код святочных рассказов А.П.Чехова

301

Выводы

322

РАЗДЕЛ4 АРХЕТИПИЧЕСКИЙ КОД В ТРАНСФОРМАЦИИ МИФОПОЭТИЧЕСКИХ ПАРАДИГМ В РУССКОЙ РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХІХ ВЕКА.....

328

4.1. Архетип и миф как скрытая реальность в романе Ф.М.Достоевского «Бедные люди».....

328

4.2. Пространственно-темпоральные архетипы как способ организации художественного пространства и времени

351

4.3. Мифотворчество и мифоразрушение военной и армейской архетипики в русской реалистической литературе второй половины ХІХ века

366

Выводы

387

ВЫВОДЫ....

392

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ.....

397

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования. Современное литературоведение, благодаря освоению семиотического подхода, вступило в такую фазу своего развития, когда в центре внимания исследователей литературы оказались явления до сих считавшиеся частными с точки зрения практики литературной науки. К числу таких явлений относится глубинная семантика литературного текста. Исследование больших хронологических этапов развития литературы, литературных направлений по-прежнему остается интересным и актуальным, однако, как представляется, наряду с приобретением перспективы, столь большой исследовательский размах не дает возможности уловить важные нюансы и оттенки. Здесь важно учесть совет, некогда высказанный Б.Кроче: «Есть смысл, не спеша приглядеться к деталям» [167, с.47]. Предметом нашего исследования являются «детали» большого хронологического периода: русской реалистической литературы ХІХ века, прежде не замечаемые (или почти не замечаемые) исследователями, связанные с глубинными истоками культуры архетипами. Речь идет не об «архаизмах» в реалистической литературе, не о модернизации мифа, а о широком изучении поэтической рецепции.
Интерес к мифу как системе мировидения, которая сформировалась в глубокой древности в результате соединения познавательных и творческих способностей человека, свойственен «культурному человечеству» (П.Д.Боборыкин) в течение многих веков. Однако на рубеже ХХХХI веков этот интерес особенно активизируется в связи со сменой идеологических и духовных ориентиров, сменой картины мира. Этот период отмечен, наряду с определенным скепсисом, как к отторгаемому недавнему прошлому, так и к скороспелым инновациям, жгучим интересом к ретроспективному поиску ментальных первооснов, архетипических форм сознания как поиску утраченной «целостности основополагающих мировоззренческих универсалий» (В.К.Савчук) [312], обладающих, «чистотой и непорочностью» (Н.Фрай) [470, с.57].
Исследования в области истории, этнографии, этнолингвистики, психологии, культурологии, культуроантропологии, литературоведения (С.С.Аверинцев, М.М.Бахтин, М.Бодкин, Э.Дюркгейм, В.В.Иванов, Дж.Кемпбелл, К.Леви-Стросс, А.Ф.Лосев, Б.Малиновский, Э.Нойман, О.Ранк, И.П.Смирнов, В.Н.Топоров, Н.Фрай, З.Фрейд, О.М.Фрейденберг, Э.Фромм, М.Элиаде, К.Г.Юнг и др.) свидетельствуют, что «архетипическое» в сознании, мифотворчество, неоязычество не только сохраняются в течение многих веков, но и обнаруживают свое присутствие в новых модифицированных формах, постоянно воспроизводят человеческий опыт благодаря социальной памяти, традиции. «Архаическое сознание трансформируясь, видоизменяясь, дает современную его форму» [312, с.207].
В науке о литературе усиливается интерес к проблемам творческого воспроизведения (использования) мифопоэтических структур, а в связи с этим уточняется и углубляется понимание такого архаического элемента как архетип «идеальной модели высшего порядка» (М.Элиаде), мифообразующего структурного элемента бессознательного, с которым связана бессознательная литературная традиция.
В панораме мифологических и архетипических концепций истекшего столетия особый интерес представляют идеи, которым удалось создать новые методологические системы. Своеобразие каждой школы явилось результатом «специализации», выявляющей ее методологическую оригинальность. Если в ХІХ веке внимание ученых привлекал в основном диахронический анализ культуры, то в ХХ веке одна из важнейших проблем, с которыми столкнулись ученые-филологи, это поиски общих основ, первоистоков, поиски оснований для сотрудничества с другими гуманитарными дисциплинами. Неслучайно Н.Фрай, формулируя одну из важнейших задач теории литературы, подчеркивает необходимость принятия единого «координирующего принципа», «центральной концепции», которая, подобно теории эволюции в биологии, помогла бы осознать литературные явления как части одного целого [469, с.16]. В этом аспекте феномен архетипа представляет особенный интерес.
Понятие-термин «архетип», введенное К.Г.Юнгом в научный дискурс, употребляется сегодня как явление осознанное и вполне определенное. Однако необыкновенный разброс мнений по проблеме архетипа, свидетельствует, что это далеко не так. В мировой науке не существует общепринятой концепции архетипов, их классификации, общей точки зрения на генезис и развитие столь сложного феномена, отсутствует общепринятое понимание термина «архетип». Поэтому дать его теоретическое определение, равно как и научное обоснование функционирования архетипов в художественном творчестве очень сложно. Частотность употребления термина не свидетельствует о том, что мы имеем достаточно четкое представление об этом феномене и, следовательно, его дефиницию. Как верно заметил В.Е.Хализев, «частое употребление термина не столько проясняет, сколько затуманивает смысл, уводит высказывающихся все дальше от терминологической ясности» [399, с.7].
В современных гуманитарных исследованиях термин «архетип» интерпретируется достаточно свободно, часто приспосабливается под определенные концепции, обозначает разнообразные абстрактные понятия, «притягивается» к индивидуальной логике конкретных исследований и работ. Произошло необыкновенное расширение объема понятия, что привело к размыванию его содержания. Сам термин «архетип» превратился в универсальный инструмент, столь же безотказный, сколь и методологически бесполезный. Проблема заключается не столько в поисках архетипов как таковых, сколько в их отграничении оттого, что архетипами не является. Наряду с такими традиционными толкованиями термина как «первообраз», существует огромное количество иных значений: «структурный элемент» (Н.Фрай) [384, с.167], «антропологические универсалии» (В.Е.Хализев) [400, с.352] «инвариант» (И.Зварич) [123, с.116-117] «символ» (Е.Лузина) [227, с.95], «символические конструкции» (С.Крымский) [168, с.75], «универсалия культуры», «универсальная схема» (В.Н.Топоров) [354], «поэтический комплекс» (Ю.Караджаев) [141, с.283.], «праформа», «праобраз», «прасхема», «матрица», «трафарет» и т.д. Появляется новая терминология. Так, украинский исследователь С.М.Пригодий для обозначения архетипических культурных комплексов вводит термин «энтип» [289, 290]. В каждом конкретном случае, на текстуальном уровне, определение термина и его анализ предстает как определенный объект осмысления. Однако всякая определенность исчезает при попытке дать точную трактовку понятия-термина как универсального явления. Диапазон научных смыслов и значений, вкладываемых в этот феномен, свидетельствует не столько о несовпадениях и противоречивости формулировок, сколько об их семантической взаимодополняемости и взаимосвязанности: каждая отдельная черта явления отражает одну из сторон общего смысла феномена.
Знания о древнем человеке и мифе, накопленные учеными в течение тысячи лет, были превращены в литературоведческий метод, в критический инструмент, с помощью которого делаются попытки объяснить как закономерности литературного процесса в целом, так и особенности отдельных произведений. Так, представители ритуально-мифологической школы (М.Бодкин, Дж.Викери, Р.Грейвз, Г.У.Найт, Дж.Спирс, Ф.Уилрайт, Н.Фрай, Р.Чейз, С.Э.Хайман и др.) описывают в терминах мифа и ритуала не только творчество сознательно мифологизирующих писателей ХХ века, но и писателей других эпох (Данте, Блейка, Мильтона, Золя и др.).
Значительный вклад в изучении глубинной архаики литературных произведений внесли украинские исследователи: Г.Грабович «Гоголь і міф України» (1994), «Поет як міфотворець. Семантика символів у творчості Тараса Шевченка» (1996) [8385]. В своих работах о Шевченко и Гоголе ученый широко использует семиотическую мифографическую методику. О.Забужко в работе «Шевченків міф Украіни» (1997), архетипически исследует творчество украинского поэта. Я.Полищук в работах «Міфологічний горизонт українського модернізму» (1998) [282], .«Поліфункціональність міфу в поетиці модернізму» (2001) [283] акцентирует внимание на реинтерпретации архаических сюжетов и связанных с ними ритуалах и архетипах, ІЗварич в монографии «Міф у генезі художнього мислення» (2002) [123] посвящает главу проблеме функционирования архетипов в литературе. С.Пригодий в исследованиях «Українська філософія серця та американський трансценденталізм: Монографія» (2002) [290], «Американський романтизм. Політкритика» (2006) (в соавторстве с О.П.Горенко) и др. работах [289], рассматривает литературу США ХІХ века в аспекте архетипической критики. Н.Зборовська в монографии «Психоаналіз і літературознавство» (2003) [122] обращается к аналитической психологии и теории архетипов К.Г.Юнга. Заметным явлением в украинской науке стала и коллективная работа «Архетипна критика американської літератури» (2008) первый научный сборник, посвященный архетипическому анализу классических произведений американской литературы (В.Ирвинга, Н.Готорна, Э.По, В.Симса, Марка Твена, Ф.С.Фицджеральда и др.) в свете теорий Дж.Фрэзера, К.Г.Юнга, Г.Башляра, Н.Фрая [289].
Литературоведческие труды последних десятилетий свидетельствуют о необходимости корректировки, как самого термина «архетип», так и сферы поиска архетипов, что ведет к разработке собственно литературной модели архетипа. В научный обиход вовлечен колоссальный фактический материал, разработан ряд архетипических теорий. Однако общеобязательное понимание термина не установлено, не изучен ряд аспектов, связанных с понятием «архетип», недостаточно изучено мифотворчество и функционирование архетипов в демифологизированные эпохи, прежде всего в реализме, не вполне понятна трансисторическая сущность архетипа, отсутствуют концептуальные, итоговые работы по проблемам архетипов. В этой связи изучение функционирования архетипов в русской реалистической литературе второй половины ХІХ века видится как перспективная проблема, предполагающая не только анализ архетипических парадигм в художественных текстах того или иного писателя, но и осмысление характерных тенденций мифологизирования, обнаруживаемых в этот период, например, литературоцентричность ХІХ века, феномен мифологизации литературных героев, структуры сюжета, типа сюжета и т.д.
Изучение традиционных сюжетов, образов, мотивов, как правило, опирается на стабильную, испытанную методологию, выработанный наукой терминологический аппарат. Однако сегодня уже не вызывает сомнений и тот факт, что традиционный путь изучения литературы в отечественном литературоведении в некотором роде исчерпал себя, особенно в изучении литературных текстов, ставших классическими, в первую очередь текстов реалистической литературы ХІХ века. Испытанные методы и приемы, несомненно, являются продуктивными и надежными, что доказано научной практикой десятков лет (например, компаративный метод, доказавший связь традиционных структурных элементов текста с протоматериалом). Тем не менее, следует отметить, что в традиционном литературоведении, как правило, речь идет о методах, в результате применения которых, итоги сводятся к уже разработанным, общим типологическим схемам и положениям функционирования художественного материала. Безусловно, в каждом отдельном случае отмечаются исключительные признаки в формировании сюжета и его элементов, однако в целом они не меняют уже стабильной, сложившейся картины теории становления и развития традиционного материала. Это стало причиной поисков новых путей и методологических приемов для продолжения исследований известных литературных текстов. Накопленный и проанализированный компаративистами материал служит базисом и обеспечивает возможность дальнейшего глубинного изучения литературных текстов (на «генетическом» уровне): не только мифологических, но и архетипических пластов. Представляется, что такой подход является продуктивным и актуальным для дальнейших научных поисков в филологической науке. Актуализируется не столько изучение закономерностей традиций отдельных литературных феноменов, сколько общие глубинные пласты текста. Однако те и другие являются единой системой подверженной общим глубинным закономерностям. Полагаем, что современное состояние науки о литературе позволяет сделать дополнительные теоретические выводы, которые дают возможность по-новому взглянуть на проблему традиций и новаторства и полнее раскрыть пути творческого освоения эстетических ценностей прошлого.
Проблема архетипических парадигм выдвигает на первый план проблему архаических источников. Эти источники (схемы, формы, прототипы) конструируются на основе образных и стилистических моделей, которые находятся в структуре авторского текста и отсылают к мифологии на уровне аллюзий, символов, эмблематики, типичных ситуаций. В общем виде проблему архетипических парадигм можно сформулировать как возможность выявления и реконструкции определенных универсальных параллелей, стереотипов на материале литературных произведений.
Русская классическая литература изучена в самых разных ракурсах биографами, текстологами, комментаторами произведений, их аналитиками и интерпретаторами. Мы располагаем огромным количеством серьезных работ, посвященных не только писателям первого ряда, но и «второстепенным» и даже «третьестепенным» авторам. Вместе с тем в изучении русской словесности ХІХ века есть много неизученных аспектов. Наши представления о литературе этого периода как целостном явлении недостаточны, хотя порой формулируются жестко и безапелляционно. Имеет место полярность оценок литературы позапрошлого века. Однако творческим фундаментом писателей по-прежнему считается социальный критицизм. Пребывающая в хронологических рамках между романтизмом, с его достаточно сильным байроническим вектором, и мощным ницшеанским влиянием периода модернизма, русская литература привычно именуется реалистической и характеризуется жестким детерминизмом с ориентацией на позитивизм. При этом недостаточно принимаются во внимание универсальные основы человеческого существования, пристальный интерес к ситуациям выбора жизненно-практических позиций, к инициативно совершаемым поступкам, к «событиям бытия» (М.М.Бахтин). А ведь появление универсального плана означает переход к реальностям совершенно иного рода, чем реальность воссозданного в литературе эмпирического порядка вещей. Это выход к сверхисторическим, невыразимым в обычных сюжетно-образных формах мировым сущностям. В литературе ХІХ века, наряду с ее социально-критическим, «обличительным» характером, оказывается неоценимо важным мироприемлющее, бытийное начало. Поэтому «нереалистические» компоненты русской классики весьма показательны и чрезвычайно важны.
Архетипическое начало в системе литературных связей мы рассматриваем как механизм, функция которого заключается в порождении новых культурных смыслов, новой интерпретации текста, которая обязательно включает в себя его «конкретизацию» (термин Р.Ингардена). Архаические явления позволяют подчас увидеть в тексте смыслы, скрытые при прочих толкованиях (например, идею вечной циклической повторяемости первичных мифологических прототипов под разными «масками», своеобразную замещаемость литературных и мифологических героев, мифологизацию житейской прозы, описание вечных моделей личного и общественного поведения и т.п.). Архетипический код, порождая новые культурные смыслы, создает варианты определенного инварианта. Новые смыслы образуются не столько внутри конкретного литературного произведения, сколько на уровне «текста». Поэтому художественный образ, мотив, жанр, поэтический прием становятся материалом исследования. Наше исследование носит комплексный характер. В зависимости от решения конкретных задач, используются литературоведческие, фольклорные, этнографические материалы. Фольклорную ситуацию рассматриваем как усиливающую мифологическое начало в литературном тексте.
Архетипические парадигмы в тексте, полагаем, являются подсознательным и бессознательным творческим внедрением мифа на образно-символическом и сюжетно-композиционном уровне. В своем исследовании опираемся на мысль М.Элиаде о том, что бессознательное имеет структуру мифа [431, с.99 (сн.113)].
Мы рассматриваем понятие «миф» как «прамиф», как своеобразную структуру, которая включает в себя и вполне обычные реалии жизни человека и природы, особым образом отобранные и наделенные в контексте произведения особым значением. Это исходная «прасхема», которая содержит в латентном виде все мотивы, сюжетные блоки и концепты, встречающиеся практически во всех мифологиях мира, а в постмифические эпохи в фольклоре и литературе. Исходя из вышесказанного, в данной работе мы употребляем термин «миф» и в качестве своеобразной модели, которая, во-первых, тяготеет к целостности, концептуальности; во-вторых, оформлена в определенных сюжетах, мотивах и образах, являющихся базовыми для художественных реинтерпретаций. Миф в нашем понимании способ «устойчивого выражения мироощущения и миропонимания человека» (И.М.Дьяконов), форма познания мира, являющаяся созданием коллективной фантазии, обобщенным отражением действительности в виде «чувственно-конкретных персонификаций» (С.С.Аверинцев), воспринимаемых реально.
Своеобразным структурным элементом мифа является архетип. Это онтологическая данность, неизменное «ядро» мифа, инвариант, продуцирующий множественность вариантов (образов, мотивов, ситуаций и т.д.). Архетип мифообразующий структурный элемент бессознательного, «идеальная модель высшего порядка» (М.Элиаде). Поэтому, говоря о мифе, мы всегда подразумеваем его первооснову архетип, рассматривая миф как повествование, архетип как значение повествования.
Опираясь на определения архетипа, данные К.Г.Юнгом, а также исходя из современных теоретико-литературных концепций архетипов, в том числе и не юнгинского толка, под архетипами мы будем подразумевать: 1) биопсихологический архетип (в связи с проблемами глубинной психологии) первичные сюжетные схемы, образы или мотивы (в том числе предметные), возникшие в сознании (подсознании) человека на самой ранней стадии развития человечества и в силу этого общие для всех людей независимо от их национальной принадлежности, которые наиболее адекватно выразились в мифах и сохранились в подсознании человека; 2) культурный архетип в значении «парадигмы», «праобраза, служащего примером», «образца для подражания» (Н.Фрай).
В терминологический аппарат данной работы входит и понятие-термин «парадигма», как система представлений, концептуальных установок, моделей и форм, характерных для определенный сферы знаний. Согласно Т.Куну, термин «парадигма» фиксирует существование особого типа знания, которое не выполняет непосредственно пояснительную функцию, а является условием определенного вида теоретической деятельности с объяснением и систематизацией эмпирического материала [169].
Требуемая высоким искусством «сила художественной интеграции» недостижима «без внутренней опоры», возникающей как бы независимо от авторской воли. Эту «опору» вслед за В.М.Марковичем мы именуем «мифологическим подтекстом» или «сверхсюжетом». Такой подтекст образует в тексте связи совершенно особого рода, которые играют порой ключевую роль в художественных произведениях.
Проблема, функционирования мифологических структур (а значит и архетипа) в реалистически ориентированных произведениях до сих пор остается «в известном смысле открытой ввиду недостаточной ее практической разработанности» [247, с.121]. Высказанныя Е.М.Мелетинским мысль по-прежнему остается актуальной. Хотя мы сегодня распологаем рядом работ, посвященных архетипической составляющей реалистически ориентированных произведений русской литературы. Так, В.Н.Топоров выявил архетипические черты в постмифологических эпохах, и проанализировал роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» в связи с архаическими схемами мифологического мышления [356]. И.Аврамец прослеживает мифологические мотивы в повести Ф.М.Достоевского «Хозяйка» [5], С.А.Гончаров обращается к архаическим элементам в раннем творчестве Н.В.Гоголя [77]. Ю.М.Лотман обращает внимание на функционирование архаических форм в русской литературе ХІХ века [219]. Ю.В.Доманский изучает смыслообразующую роль архетипических значений в литературном тексте [105]. Однако следует отметить, что итоговые специальные работы, посвященные анализу особенностей функционирования архетипов в реалистической русской литературе по-прежнему отсутствуют.
Выбор материала диссертационного исследования объясняется следующими обстоятельствами:
1. Проблема функционирования архетипов изучается в основном на материале романтической, модернистской, постмодернистской литературы. Этот факт явился решающим в выборе материала нашего исследования.
2. Обращение к архетипам реалистической литературы вызвано, во-первых, необходимостью подчеркнуть типологические ориентации писателей, объясняет формирование в литературном процессе некоего устойчивого феномена, являющегося обобщением многих типологических единиц (своего рода типологической доминанты): «каждый поэт обладает своей собственной образной структурой, всякий фрагмент которой имеет аналогию в образных структурах всех других поэтов» (Н.Фрай) [384, с.166]. Речь идет не о сходстве, предполагающем единообразие и однообразие, а идентичности, которая не исключает индивидуальности: «поэтические произведения создаются с помощью одних и тех же образов» (Н.Фрай) [там же], в бесконечном продуцировании различных вариантов этих образов. Отсюда обращение к разножанровым произведениям, попытка построения персонажных классификаций, основаных на архетипическом коде: например, персонажная генетическая классификация «литературные змеи» (на материале произведений И.С.Тургенева, В.М.Гаршина, А.П.Чехова, А.И.Куприна, Л.Н.Толстого и др), «карнавальные пары» (на материале произведений А.С.Грибоевдова, А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого).
Во-вторых стремление обратить внимание на исключительные, уникальные проявления архетипа. Например, код юродства («Село Степанчиково и его обитатели» Достоевского), выявленный нами бинарный архетип двойной дихатомии в романе Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», мифореставрация и мифоразрушение военной прозы (на примере армейских рассказов Куприна и прозы Толстого), бинарное единство притчевого и анекдотического мышления в рассказах А.П.Чехова или бинарую структуру произведения полностью построенного на бинарном архетипе («Черного монаха» А.П.Чехова).
3. Говоря о русской реалистической литературе ХІХ века, мы сознательно стремились обратиться как к «типичным» для данного исторического периода или для творчества того или иного писателя произведениям: «Рудин», «Отцы и дети» И.С.Тургенева; «Надежда Николаевна» В.М.Гаршина; романы Ф.М.Достоевского («Бедные люди», «Село Степанчиково», «Идиот» «Братья Карамазовы»); рассказы А.П.Чехова; «Яма», «Поход», «Ночная смена», «Дозор» А.И.Куприна; «Анна Каренина», «Война и мир», «Севастопольские рассказы», «Казаки» Л.Н.Толстого. При необходимости привлекаются и другие произведения писателей-реалистов в том числе А.С.Пушкина («Моцарт и Сальери»). Особое внимание обращаем на произведения, которые представляются знаковыми, «нетипичными» («Снегурочка» Н.А.Островского, «Черный монах», А.П.Чехова, «Сказки» М.Е.Салтыкова-Щедрина). Однако в творческом наследии писателей они представляются веховыми, «эмблематичными» и наиболее репрезентативными для рассмотрения заявленной нами цели исследования. Отсюда и построение диссертационного исследования не по персоналиям или хронологическому признаку, а по признаку тематическому. Внимание акцентируется не на каталогизации архетипов в поэтике писателей-реалистов, а на способах и приемах их реализации в тексте.
4. В свое время О.М.Фрейденберг была высказана мысль о «мифопоэтических» и «немифопоэтических» писателях. Наше внимание привлекли «тенденциозные» писатели, ориентированные на «злобу дня», критическое отражение действительности, далекие от сознательного использования мифа.
Вопрос об имплицитном мифологизме реалистической литературы чрезвычайно сложен в силу сознательной установки писателей-реалистов на отражение действительности и познавательный (воспитательный) эффект художественного произведения. Однако при этом происходит несознательное использование древней архаики как в связи с обращением к традиционной жанровой формы с трудноотделимыми от этой формы универсальными (архетипическими) элементами мышления, так и совпадение в реалистических произведениях и архаике традиционных элементов, универсалий, образов.
Связь работы с научными программами, планами, темами.
Диссертационная работа выполнена в рамках научно-исследовательской работы кафедры теории литературы и мировой художественной культуры Донецкого национального университета как составная часть комплексной научной темы: «Художественная целостность и природа филологического знания: разнообразие теоретико-литературных дискурсов» (ВВ/60 №06_1). Тема диссертационного исследования утверждена Учёным советом Донецкого национального университета (протокол №5 от 12 января 2005 г.), а также Координационным советом Института литературы им. Т.Г.Шевченко НАН Украины (протокол №1 от 25 марта 2008 г.).
Цел

Список літератури

ВЫВОДЫ
Осмысливая литературу как имманентно развивающуюся переменную систему, являющую постоянную творческую трансформацию художественных явлений, выходим из понимания архетипа как мифообразующего структурного элемента бессознательного. Это онтологическая данность и неизменное «ядро» мифа, инвариант, обладающий возможностью проявляясь в новых формах на новых исторических этапах. Поэтому, говоря о мифе, мы всегда подразумеваем в его основе архетип, рассматривая миф как повествование, архетип как значение повествования.
Теория архетипов во второй половине ХХначале ХХІ веков одна из наиболее востребованных. Между тем, необыкновенный разброс мнений по проблеме архетипа, столь же разнообразное употребление термина, не обладающего силой обязательности, свидетельствует, о необходимости корректирования понятия, которое функционирует сегодня в трех основных смысловых плоскостях: 1) по аналогии с классическим смыслом как психобилогическое явление; 2) как формы, сходные с формами первобытного «наивного» искусства; 3) как базисные элементы культуры, формирующие константные модели духовной жизни. В любом варианте архетип это сквозная, порождающая модель, «ментальная матрица». Архетип как природное явление («первообраз») указывает на связь с природными объектами, культурные архетипы (эктипы) составляют типическое в культуре. Они объективны, трансперсональны, формируются на уровне культуры человечества и культуры крупных исторических общностей в процессе систематизации и схематизации культурного опыта. Поэтому сопричастность архетипов к отдельному индивидууму не осознается и воплощается в тексте бессознательно. Будучи ивариантом, архетип раскрывает свое содержание не через понятие и дискурс, а иконически, посредством изобразительных форм, проявляясь всякий раз в «другом» варианте, определяемым культурной средой и способом метафорических репрезентаций. Универсальные литературные архетипы, являются «памятью коллектива» (Б.А.Успенский), выступают как спонтанно действующие устойчивые структуры обработки, хранения и репрезентации коллективного опыта. Таким образом, выдвигая в качестве основной характеристики архетипа его первичность, мы признаем двууровневость этого феномена: биопсихическую и «ноосферическую» (А.Ю.Большакова).
Проблема архетипической составляющей писательского творчества непосредственно относится к психологическим основам художественного письма, содержащим несознательное отображение устойчивых схем, понятийных блоков, повествовательных ходов и т.д. Этот феномен наблюдается в писательском творчестве всех эпох, в том числе и в русском реализме ХІХ века. Однако древнейшие архетипические модели прочитываются лишь благодаря элементам психоаналитической научной методике. Через матричную структуру архетипа, единую для адресата и адресанта происходит понимание глубинной семантики образа. Разумеется, этот феномен в большей степени наблюдается в фольклоре, который для литературы является мифомоделирующей системой, превносящей определенную мифологическую познавательную ситуацию. В оригинальном авторском тексте проявляются признаки архетипической традиционности: общие схемы, запрограммированные повороты сюжета, смысловые повторы, общие архаические (архетипические) образы, мотивы, ситуации. Так «серьезно-смеховая» эстетика юмора Ф.М.Достоевского содержит архаический универсальный карнавальный код и национальный код юродства («Братья Карамазовы», «Село Степанчиково»), который является сквозным архетипическим культурным кодом в русской литературе: от агиографических героев-юродивых древнерусской литературы, пушкинского Николки и заканчивая героями постмодернистской литературы; типом бытового и творческого поведения; авторской маской; стратегией и принципами творчества.
Наиболее «архетипическими» являются пространственно-временные координаты, которые играют в текстах русской реалистической литературы особую роль: ярко выражена цикличность; дублирование ситуаций; действительность «расширяется» за счет подключения прошлого и будущего; событийный ряд может быть свободно развернут и в прошлое и в будущее; поэтика повторяемости сопрягается с чрезвычайной объемностью хронотопа; мифологизирующая поэтика повторений связана с горизонтальным пространством, «вертикаль» приобретает высокую степень значимости, и маркирует исключительные моменты индивидуально-личностного начала; совмещение в едином потоке планов настоящего и прошлого (в творчестве Ф.М.Достоевского, М.Е.Салтыкова-Щедрина, И.А.Гончарова, А.Н.Куприна, А.П.Чехова).
Посредническая роль в системе мифо-литературных связей принадлежит фольклору: устнопоэтическая мифологизированная структура является структурой «классической мифопоэтики», трансформационные функции которой одновременно связаны как с механизмом мифологического текстообразования, так и литературной ситуацией, где система мифологического мировоззрения становится основой мифопоэтической формы. Поэтому, полагаем, фольклорные элементы в сюжете литературного произведения следует соотносить не с определенным фольклорным текстом, а с фольклорной картиной мира.
Типизирующие обобщения восходят к обозначению универсальному, возводятся к некоему архетипу, находя аналог в фольклорной образности. Поддержанная законами фольклорного жанра, типизация достигает предельной степени обобщенности. Выделение в качестве типообразующей доминанты обобщающего признака, с одной стороны, тяготеет к символизации, а с другой предстает неизменно повторяющимся, общечеловеческим свойством. Трансформируясь в современную житейскую историю, архетип универсализирует конкретные ситуации, возводя их к общечеловеческим, глобальным коллизиям.
Проследить функционирование архетипов можно на уровне отдельных текстовых модусов, среди которых наиболее важными представляются следующие: 1) фабульно-семиотический, 2) символический, 3) генеологический, 4) персонажный, 5) ритуальный. Реализация этих модусов приблизила бы нас к диалектическому анализу поэтики мифа в реалистической литературе. Здесь важно, что осмысление мифа как продуктивной структуры дает нам возможность радикально переосмыслить понятие «литературный контекст».
Внутренний мир произведения соотносится с явным и скрытым смыслом высказывания, с той, воплощенной в словесном творчестве, смысловой средой, которая сложилась к моменту возникновения данного текста при помощи «неизменных формул» (А.Н.Веселовский) древней архаики. Отсюда постоянный интерес к архаической составляющей литературного произведения, которая позволяет иначе интерпретировать текст реалистических произведений, даже тех, которые не предполагают наличие мифа, например, рассказы А.П.Чехова, А.Н.Куприна, романы И.С.Тургенева, И.А.Гончарова, Л.Н.Толстого Мифологический сюжет, воплощаясь в литературном произведении, трансформируется, обретает различные «инструментовки» (О.М.Фрейденберг). В реалистическом произведени налицо экстенсивный сюжет с широкой панорамой, где действительность «обживает» миф, мифотектонические уровни диктуют реальному повествованию свою логику (мифологику) развертывания событий (смерть/воскресение, например), распространения пространства (центр/периферия, верх/низ), времени (цикличность/повторяемость). Механизм такого процесса заключается в авторской точке зрения, в мировоззрении современного человека. Несмотря на видимое отличие от мифологического мышления, ядро его природы мифологично, потому что в мифе растворены основные законы человеческого существования. Художественная реальность приобретает онтологический статус, поскольку ориентирована на онтологические основы. Эти основы проявляются в текстах, авторы которых демонстрируют заведомую отстраненность от мифа (А.Н.Куприн, И.С.Тургенев, Л.Н.Толстой), однако их творчество демонстрирует скорее амбивалентную зависимость от мифо-ритуальных моментов. Видимо, по-иному и быть не может в произведениях, созданных посредством реалистического метода, тем более, если исходить из концепта «критический реализм». Нам импонирует намеченное Г.Д.Гачевым соотнесение этого понятия с понятием «критика» знаменитой кантовской «трилогии». Реалистический анализ действительности имеет истоком и одновременно результатом момент не просто социального, но гносеологического (и шире экзистенциального) «уличения», обнаружения доселе незнаемого, отказа от иллюзий и «предрассудков» (в том числе предрассудков сознания и традиции). И все же, несмотря на принципиальную критическую установку, реализм не может избежать тотального отхода от ритуально-мифологической топики (доказано К.Г.Юнгом). Предел допустимого «нарушение» архетипов, но не их уничтожение.
Основными функциями текстов в культуре, по Ю.М.Лотману, является адекватная передача общих смыслов и порождение новых. Ответвлением первой мыслиться функция «приобщения» к пратексту, которая является характерной чертой культуры и служит для обеспечения общей памяти коллектива. «Реставрация» мифологического подтекста, архетипических мотивов дает возможность интерпретировать модель бытия реалистических произведений как универсальную картину миру.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Абрамович С. Д. Гоголевская традиция в рассказе Чехова «Кривое зеркало» // VII Міжнародні гоголівські читання: Зб. наук. праць. Полтава, 2004. С. 7579.
2. Аверинцев С. «Аналитическая психология» К.-Г.Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. 1970. № 3. С. 113143.
3. Аверинцев С.С. София Логос: Словарь. Киев: Дух і Літера, 2001. 460 с.
4. Аверинцев С.С., Андреев М.Л., Гаспаров М.Л., Гринцлер П.А., Михайлов А.В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания: Сб. статей. М.: Наследие, 1994. С. 338.
5. Аврамец И. Мифологические мотивы в повести Достоевского «Хозяйка» // В честь 70-летия профессора Ю.М.Лотмана: Сб. статей. Тарту, 1992. С. 148160.
6. Азадовский М.К История русской фольклористики. М.: Гос. учебно-педаг. изд-во Министерства просвещения РФСР, 1963. Т. 2. 364 с.
7. Айхенвальд Ю. Пушкин. М.: Научное слово, 1916. 146 с.
8. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М.: Республика, 1994. 590 с.
9. Академические школы в русском литературоведении / Редкол. П.А.Николаев (отв. ред) и др. / АН СССР. Ин-т мир. лит. им. А.М.Горького. М.: Наука, 1985. 516 с.
10. Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л., 1929.
11. Античность как тип культуры/А.Ф.Лосев, Н.А.Чистякова, Т.Ю.Бородай и др. / Отв. ред. А.Ф.Лосев. М.: Наука, 1988. 336 с.
12. Антология мировой философии: В 4-х т. М.: Мысль, 1969. Т.1: Философия древности и средневековья. Ч.1. С. 536576.
13. Аскольдов С.А. Психология характеров у Ф.М.Достоевского. Статьи и материалы. М.Л., 1924. Сб.2. 234 с.
14. Ауэрбах Э. Мимесис: Изображение действительности в западноевропейской литературе / Гл. ред. С.Я.Левит; пер. с нем.: А.В.Михайлов, Ю.И.Архипов. СПб.: Университетская книга, 2000. 510 с.
15. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Мн: Литература, 1998. С. 10111112.
16. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: Сборник: пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз. / Общ. ред. Н.Д.Арутюновой и М.А.Журинской. М.: Прогресс, 1990. С. 532.
17. Архетип: Культурологический альманах. Щедринск, 1996.
18. Архетипы культурные // Культурология: ХХ век: Словарь. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 5455.
19. Архив П.Д.Боборыкина // ИРЛИ РАН. Ф.29, оп.1, ед. хр5.
20. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3-х т. М.: Современ. писатель, 1995. Т.1. 416с.; Т.2. 400с.; Т.3. 416 с.
21. Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М.: Мысль, 1987. 348 с.
22. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс» «Универс», 1994. 616 с.
23. Баткин Л. Ренессансный миф о человеке // Вопросы литературы. 1971. № 9. С. 112133.
24. Батюшков Ф.Д. Генезис «Снегурочки» Островского // Журнал Министерства нар. просвещения. Ч. LXIX. Пг., 1917. № 5. С. 4657.
25. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. 502 с.
26. Бахтин М.М. К эстетике слова // Контекст. 1973. Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1974. С. 258280.
27. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит, 1986. 543 с.
28. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд. М.: Советский писатель, 1963. 363 с.
29. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Худож. лит., 1990. 543 с.
30. Бахтин М.М. Эпос и роман (О методологии исследования романа) // Вопросы литературы. 1970. № 1. С. 95122.
31. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Состав. С.Г.Бочаров. М.: Искусство, 1979. 422 с.
32. Башмин А. Эволюция сатиры Салтыкова-Щедрина / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом) Л.: Наука. Ленинград. отд-е, 1984. 342 с.
33. Белинский В.Г. Герой нашего времени // Собр. соч.: В 9 т. Т. 3. М.: Худож. лит., 1978.
34. Белкин А. Читая Достоевского и Чехова. М.: Худож. лит., 1973. 397 с.
35. Белобровцева И.З. Мимика и жест у героев Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом) Л.: Наука. Ленинг. отд-е, 1978. Т. 3. С. 197206.
36. Берковский Н.Я. О мировом значении русской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). Л.: Наука. Ленингр. отд., 1975. 184 с.
37. Библейская энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора. Репринт. издание. М.: ТЕРРА, 1990. 902 с.
38. Благой Д.Д.Мастерство Пушкина. М.: Худож. лит, 1955. 436 с.
39. Боборыкин П.Д. Европейский роман в ХІХ столетии. Роман на Западе за две трети века. СПб., 1900. 668 с.
40. Боборыкин П.Д. Истинно-научное знание (Ответ моим критикам). М., 1901. 50 с.
41. Боборыкин П.Д. Корректура второго тома «Европейский роман в ХІХ столетии. Русский роман до эпохи 60-х годов» // ИРЛИ РАН Ф.45, оп.3, ед.хр. 146.
42. Большакова А. Ю. Архетип в теоретической мысли XX в. // Теоретико-литературные итоги XX века / Редкол.: Ю.Б.Бореев (гл. ред), Н.К.Гей, О.А.Овчаренко, В.Д.Сквозников и др. М.: Наука, 2003. Т.2: Художественный текст и контекст культуры. С. 284319.
43. Большакова А. Литературный архетип //Лит. учеба. 2002. № 6. С.169173.
44. Большакова А. Русский «Золотой век» у Л.Толстого (к проблеме литературного архетипа) // Лит. учеба. 2002. № 4. С.112132.
45. Большакова А Проблема литературного архетипа в свете теории М.М.Бахтина // Bakhtin & His Intellectual Ambience / Ed. В. Zylko. Gdansk, 2002. P. 219231.
46. Бондарева О. Є. Міф і драма у новітньому літературному контексті: поновлення структурного зв’язку через жанрове моделювання. Монографія. К.: Четверта хвиля, 2006. 512 с. Библіогр. с.456490.
47. Борев Ю.Б. Теории, школы, концепции (Критические анализы). М.: Высшая школа, 1986.
48. Бочаров С.Г. О двух пушкинских реминисценциях в «Братьях Карамазовых» // Ф.М.Достоевский. Материалы и исследования. / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом) Л.: Наука, 1976. Т. 2. С. 149150.
49. Бочаров С.Г. Холод, стыд и свобода: История литературы sub speciae священной истории // Библия в культуре и искусстве. М.: Просвещение, 1996.
50. Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов после Проппа // Семиотика: Антология / Сост. Ю.С.Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академ. Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С. 472479.
51. Брудный А. Архетип связь прошлого с настоящим // Декоративное искусство. 1983. № 8. С. 4147.
52. Булгаков С. Моцарт и Сальери // Пушкин в русской философской критике: Конец ХІХ первая половина ХХ вв. М.: Наука, 1990.
53. Буслаев Ф.И. Народный эпос и мифология. М.: Высшая школа, 2003. 399 с.
54. Вейман Р. История литературы и мифология: Очерки по методологии и истории литературы / Пер. с нем. О.Н.Михеевой М.: Прогресс, 1975. 344 с.
55. Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М.: Наука, 1978. 276 с.
56. Веселовский А.Н. Историческая поэтика / Вступ. ст. В.М.Жирмунского. Л.: Худож. литература, 1940. 648 с.
57. Веселовский А.Н. Легенды о диком охотнике (опыт генетического объяснения) // Журнал министерства народного просвещения». Ч. CCLI. 1887 (июль). С. 3542.
58. Ветловская В. Роман Ф.М.Достоевского «Бедные люди». Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1988.
59. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций / Пер. с итал. А.А.Губера, М.; К.: REFL-book: ИСА, 1994. 617 с.
60. Виноградова Е.М. Художественная функция эпистолярной формы в романе Ф.М.Достоевского «Бедные люди». М.: Просвещение, 1991.
61. Виноградов В.В. Школа сентиментального натурализма: Роман Достоевского «Бедные люди» на фоне литературной эволюции 40-х годов // Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976. С. 165173.
62. Владимирцев В.П. Опыт фольклорно-этнографического комментария к роману «Бедные люди» // Ф.М.Достоевский. Материалы и исследования / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). Л.: Наука. Ленингр. отд., 1985. 287 с.
63. Возникновение русской науки о литературе / АН СССР. Ин-т мир. лит. им. А.М. Горького. М.: Наука, 1975. 464 с.
64. Волгин И. Родиться в России: Достоевский и современники: жизнь в документах. М.: Книга, 1991. 605 с.
65. Вундт В. Миф и религия // История религии. От слова к вере. Миф и религия. М.: Эксмо; СПб.: Terra Fantastica, 2002. С. 245824.
66. Выготский Л.С. Психология искусства. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. 479 с.
67. Гадамер Г.-Г. Миф и разум // Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. 367 с.
68. Гаршин В.М. Избранное. М.: Правда, 1985. 416 с.
69. Гаспаров М.Л. Отзыв официального оппонента о докторской диссертации И.С.Приходько «Мифопоэтика Александра Блока» (ВГУ, 1996) // Филологические записки. № 8. 1997.
70. Гаспаров Б.М. «Ты, Моцарт, недостоин сам себя!» // Временник Пушкинской комиссии. 1974. Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1977.
71. Гачев Г.Д. Жизнь художественного сознания. Очерки по истории образа. М.: Наука, 1972. 200 с.
72. Гачев Г.Д. Космос Достоевского // Проблемы поэтики и истории литературы. Сб. статей: К 75-летию со дня рождения и 50-летию науч-пед. деятельности М.М.Бахтина / Редкол.: С.С.Конкин (отв.ред.) и др. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1973. С. 110124.
73. Гачев Г.Д. Развитие образного сознания в литературе // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ. метод, характер. М.: Наука, 1962. С. 186311.
74. Гершензон М.О. Мечта и мысль И.С.Тургенева. М.: Мир, 1919.
75. Гин М.М. Мир и жанр щедринской сказки //Жанр и композиция литературного произведения. Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1988. С. 70102.
76. Головко В. Черты национального архетипа в мифологеме Христа произведений И.С.Тургенева // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Петрозаводск, 1994. С. 231248.
77. Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.: Худож. лит., 1977-1980.
78. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. 218 с.
79. Горнфункель А.Х Философия эпохи Возрождения. М.: Высшая школа, 1980. 368 с.
80. Губский Е.Ф., Кораблева Г.В., Лутченко В.А. Философский энциклопедический словарь. М.: ИНФРА-М, 1997. 575 с.
81. Грабарь-Пассек М.Е., Гаспаров М.Л. Эллинистическая литература ІІІІІвв. до н.э. // История всемирной литературы: В 9-ти т. Т.1. М.: Наука, 1983. С. 397422.
82. Грабович Г. До історії української літератури. Дослідження, есеї, полеміка. К.: Критика, 2003. 631 с.
83. Грабович Г. Гоголь і міф України// Сучасність. 1994. № 9. 7795.
84. Грабович Г. Гоголь і міф України// Сучасність. 1994. № 10. С.137149.
85. Грабович Г. Поет як міфотворець. Семантика символів у творчості Тараса Шевченка. К.: Часопис «Критика», 1998. 208 с.
86. Грабович Г. Тексти і маски. К.: Критика, 2005.
87. Грейвс Р. Мифы Древней Греции / Пер. с англ. под ред. и с послесловием А.А.Тахо-Годи. М.: Прогресс, 1992. 624 с.
88. Греймас А. К истории интерпретации мифологического нарратива // Зарубежные исследования по семиотике фольклора: Сб-к статей / Сост.: Е.М.Мелетинский, С.Ю.Неклюдов / Пер. Т.В.Цивьян. М.: Наука, 1985. С. 109144.
89. Грибоедов А.С. Горе от ума. Л.: Худож. лит. Ленингр. отд-е, 1976.
90. Грибоедов А.С. Сочинения. М.-Л.: Гослитиздат, 1956. 365 с.
91. Гроссман Л.П. Достоевский художник // Творчество Достоевского. М.: Издательство АН СССР, 1959.
92. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1957. 412 с.
93. Гумилевский Филарет. Русские святые. Чернигов, 1864. 245 с.
94. Гуревич А.Я. Категория средневековой культуры. 2-е изд. М.: Искусство, 1984. 350 с.
95. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990. 395 с.
96. Гусейнов Г.Ч. Истолкование мифологии на рубеже античности и средневековья: из книги латинского грамматика VVI вв. // Античность как тип культуры / А.Ф.Лосев, Н.А.Чистякова, Т.Ю.Бородай и др. М.: Наука, 1988. С. 325333.
97. Даль В.И. Избранные произведения. М.: Правда, 1983. 480 с.
98. Даль В.И. Пословицы русского народа: В 2-х т. М.: Русский язык, 1984. Т. 2.
99. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. М.: Русский язык, 1978.
100. Дербенёва Л.В. Историко-литературная концепция П.Д.Боборыкина (П.Д.Боборыкин историк русского и европейского романа): Дисс. канд. филол. наук: 10.01.02; Защищена 22.06.2002; Утв. 15.01.2003. Ивано-Франковск, 2002. 180 с. : Библиогр.: С.162180.
101. Дербенёва Л.В. Жрец, убивающий демиурга (к вопросу о генезисе образов А.С.Пушкина «Моцарт и Сальери») // Крымский пушкин. нуч. сб. Вып. 5 (14). Симферополь: Крымский архив, 2005. С. 3035.
102. Дербенева Л.В. Мифологические и фольклорные парадигмы в пьесе-сказке А.Н.Островского «Снегурочка» // Східнослов’янська філологія: Зб. наук. праць. Вип. 7. Горлівка, 2006. С.20-28.
103. Дербенева Л.В. Мифологический подтекст святочных рассказов А.П.Чехова // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. VIII. Киев: Логос, 2006. С. 164172.
104. Дербенева Л.В. Пространственно-временные образы-символы комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума»: мифологический аспект // Studia methogologica. Вип. 18. Тернопіль, 2006. С. 114117.
105. Доманский Ю.В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте. Пособие по спецкурсу. Изд-во 2-е испр. и доп. Тверь: Изд-во Тверского гос. ун-та, 2001. 94 с.
106. Достоевский Ф.М. Полное собр. соч.: В 30-ти томах/ АН СССР. Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 1972. 1982.
107. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15-ти т. Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 19881992.
108. Дьяконов И.М. Архаические мифы Востока и Запада. Изд. 2-е, стереотипное / Отв. ред. В.А.Якобсон. М.: Едиториал УРСС, 2004. 247 с.
109. Егоров Б.Ф. Структурализм. Русская поэзия. Воспоминания. Томск: «Водолей», 2001.
110. Елсуков А.Н. Познание и миф. Минск: Издательство БГУ, 1984. 151 с.
111. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004. 560 с.
112. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л.: Наука, 1991. 208 с.
113. Ермолаев И.А. Захаров А.А. Миф и мифологическое сознание // Вопросы философии. 1986. № 7. С. 149153.
114. Жирмунский В.М. Легенда о призвании певца // Сравнительное литературоведение: Восток и Запад: Избранные труды. Л.: Наука. Ленинградское отд-е, 1979.
115. Житие Прокопия Устюжского. СПб.: Изд. ОЛДП, 1893. Вып. СІІІ. 56 с.
116. Жолковский А.К. Инварианты Пушкина // Ученые записки Тартуского ун-та. Вып. 467. Тарту, 1979.
117. Журавлева А.И. Новое мифотворчество и литературоцентристская эпоха русской культуры // Вестник Московского ун-та. Серия 9: Филология. 2001. № 6. С. 3543.
118. Журавлева А.И. Трагедийное в драматургии Островского // Вестник Московского ун-та. Серия 9: Филология. 1986. № 3.
119. Западное литературоведение ХХ века. Энциклопедия / ИНИОН РАН. Центр гуманит. научно-информац. исследований. Отдел литературоведения) / Гл.науч. ред. Е.А.Цурганова. Отв. науч. ред. А.Е.Махов. М: INTRADA, 2004. 560 с.
120. Зарубежное литературоведение 70-х годов: Направления, тенденции, проблемы / АН СССР. Ин-т науч. информации по обществ. наукам М.: Наука, 1984. 359 с.
121. Зарубежная эстетика и теория литературы ХІХХХ вв. Трактаты, статьи, эссе / Сост, общ. ред. и вступ. слово Г.К.Косикова. М.: :Изд-во МГУ, 1987. 511 с.
122. Зборовська Н.В. Психоаналіз і літературознавство: Посібник. К.: Академвидав, 2003. 392 с.
123. Зварич Ігор. Міф у генезі художнього мислення. Монографія. Чернівці: Золоті литаври, 2002. 236 с.
124. Зверева Т. Сюжет-архетип романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1993. С. 125132.
125. Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология. М.: Наука, 1964. 320 с.
126. Зубко Г.В. Миф в мировосприятии человека и в духовной культуре человечества // Мир психологии. 2003. № 3. С. 2442.
127. Иванов В.И. Борозды и межи. СПб, 1916.
128. Иванов Вяч. Вс. Бинарные структуры в семиотических системах // Системные исследования: Ежегодник. 1971. М.: Наука, 1972.
129.