Синельников Андрей Валерьевич. Уголовная ответственность за уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению проблемы законодательной регламентации и дифференциации

Короткий опис

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

СИНЕЛЬНИКОВ АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА УКЛОНЕНИЕ ОТ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ И ПРИНЯТИЯ МЕР К ЕГО ОБЕСПЕЧЕНИЮ: ПРОБЛЕМЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ И ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ
Специальность: 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук
Научный руководитель - доктор юридических наук,
профессор Л.В. ЛОБАНОВА
ВОЛГОГРАД - 2004
СОДЕРЖАНИЕ
Введение.................................................................................................................................... 4
Глава I. Социально-правовая обусловленность уголовной ответственности за уклонение от исполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ....................................... 18
§1. Сущность, содержание, субъекты и значение обязанности, предусмотренной в ст. 21 УПК РФ............................................................................................................................................. 18
§2. Уклонение от исполнения обязанности осуществлять уголовное преследование и принимать меры к его обеспечению как общественно опасное и относительно массовое явление.................................................................................................................................. 54
§3. Детерминанты уклонения от исполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ 79
§4. Установление уголовной ответственности как способ противодействия уклонению должностных лиц от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению........................................................................................................................ 99
Глава II. Проблемы совершенствования регламентации оснований и пределов уголовной ответственности за уклонение от исполнения обязанности осуществлять уголовное преследование и принимать меры к его
обеспечению........................................................................................................................ 121
§1. Законодательные конструкции служебных преступлений: проблемы использования для квалификации уклонения должностных лиц от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению................................................. 121
§2. Проблемы совершенствования правовой регламентации в главе 31 УК РФ оснований уголовной ответственности за уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, а также сопутствующие ему противоправные деяния.............................................................................................................................................. 137
§3. Проблемы дифференциации ответственности за уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению........................... 175
Заключение........................................................................................................................... 194
Список источников и литературы.................................................................................... 205

Введение
Актуальность темы исследования. Становление и развитие в России правовой государственности немыслимо без формирования надежного и эф­фективного механизма защиты личности, общества и институтов публичной власти от преступных посягательств. Неслучайно в ст. 52 Конституции РФ на государство прямо возложена обязанность обеспечивать потерпевшим от пре­ступлений доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. Логи­ческим продолжением и отраслевой конкретизацией данных положений Основ­ного закона является предусмотренная ч.2 ст. 21 действующего УПК РФ обя­занность компетентных государственных органов и должностных лиц в каждом случае обнаружения признаков преступления принимать меры к установлению события преступления, выявлению и изобличению лица его совершившего. От того, насколько точно и последовательно она реализуется в повседневной рабо­те органов уголовного преследования, непосредственно зависит осуществление социального назначения всего уголовного судопроизводства и, как следствие, состояние правопорядка в обществе в целом. Однако, к сожалению, в этом от­ношении отечественная правоприменительная практика крайне далека от со­вершенства. Вместо принятия реальных мер по раскрытию преступлений и уго­ловному преследованию виновных в их совершении соответствующие должно­стные лица, напротив, нередко умышленно препятствуют развитию уголовного процесса, уклоняясь различными способами от исполнения обязанности, преду­смотренной ст. 21 УПК РФ. К примеру, многие из числа пострадавших от пре­ступлений, обращаясь за помощью в правоохранительные органы, сталкивают­ся с откровенным произволом и беззаконием в виде сокрытия сообщений о пре­ступных деяниях от регистрации и учета, незаконных отказов в возбуждении уголовных дел, необоснованного их прекращения. Очень показательно в связи с этим, что число укрытых преступлений, выявляемых и восстанавливаемых на учет органами прокуратуры, с 1997 по 2001г. возросло в 2,4 раза, а количество отмененных прокурорами незаконных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела с одновременных возбуждением дел за тот же период повыси­лось на 53,8 %'. Уже давно перестали быть редкостью факты неправомерного освобождения от ответственности в ходе уголовного судопроизводства лиц, за­ведомо причастных к уголовно-противоправным деяниям. Так, по данным кри­минологических исследований подавляющее большинство взяток в сфере пра­воохранительной деятельности дается именно за непринятие мер по привлече­нию виновных к уголовной ответственности[1]. Широкое распространение ука­занных посягательств, не может не вызывать тревоги. В современных условиях разрушительную силу данного антисоциального явления существенно увеличи­вает крайне сложная криминогенная обстановка в стране. Решение проблемы противодействия подобным уголовно-процессуальным злоупотреблениям за­труднительно в силу различных по характеру причин и, помимо этого, ослож­нено явной недостаточностью и несовершенством средств правового реагиро­вания. Об этом, в частности, свидетельствует то, что многие факты уклонения должностных лиц от выполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, фактически остаются вне сферы применения уголовного закона и в лучшем случае наказываются в дисциплинарном порядке. Так, за 2001г. по инициативе органов прокуратуры к дисциплинарной ответственности за рассматриваемые нарушения закона в России было привлечено 16752 сотрудника, а к уголовной
•У
лишь - 308 . Аналогичная картина наблюдается в правоприменительной прак­тике Волгоградской области, где за 2003 г. в дисциплинарном порядке за такие деяния было наказано 464 работника, а в суд с обвинительным заключением направлено лишь 6 уголовных дел[2]. Подобное положение можно было бы оп­равдать, если бы факты уклонения должностных лиц от исполнения соответст­вующей обязанности, повлекшие применение различных видов юридической ответственности, существенно различались между собой по уровню общест­венной опасности. Но такой разницы не усматривается. За сходные посягатель­ства виновные подвергаются мерам воздействия различной отраслевой принад­лежности. Указанная ситуация отчасти объясняется несовершенством уголов­ного закона, оставляющим за пределами преступного целый ряд общественно опасных форм уклонения от осуществления уголовного преследования и при­нятия мер к его обеспечению. Ведь «обязанность, не подкрепленная определен­ными средствами воздействия для понуждения обязанного к ее исполнению, едва ли обеспечит должное поведение обязанного»[3]. Применение же имеющих­ся уголовно-правовых средств затруднено несовершенством и противоречиво­стью текста закона (ст. 300 УК), сложностями доказывания отдельных призна­ков состава преступления (ст. 285 УК), недостаточно дифференцированным подходом законодателя к определению уголовно-правовых последствий каче­ственно различающихся уголовно-процессуальных правонарушений. В свете сказанного видна настоятельная необходимость комплексного осмысления проблем законодательной регламентации и дифференциации уголовной ответ­ственности за уклонение должностных лиц от исполнения обязанности, преду­смотренной ст. 21 УПК РФ.
Степень разработанности темы. Нельзя сказать, что названные проблемы вообще не интересовали ученых. Различные аспекты соответствующей пробле­матики затрагивались С.А. Алтуховым, В.И. Басковым, Б.А. Гавриловым, Н.А. Егоровой, В.А. Леонтьевским, Л.В. Лобановой, В.В. Сверчковым, Ю.П. Си- нелыциковым, В.В. Трухачевым. Однако крупномасштабных работ, специально посвященных вопросам правовой регламентации и дифференциации уголовной ответственности за уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, так и не появилось.
Объектом исследования выступает уклонение должностных лиц от ис­полнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, как общественно опасное и относительно распространенное явление, а также уголовно-правовые средства противодействия ему.
Предметом диссертационного исследования является комплекс теоре­тических и практических проблем законодательной регламентации и диффе­ренциации уголовной ответственности за уклонение от осуществления уголов­ного преследования и принятия мер к его обеспечению.
Цели работы заключаются в создании теоретической концепции противо­действия уклонению от выполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК, с помощью уголовно-правовых средств и подготовка на этой основе рекомен­даций по совершенствованию действующего уголовного законодательства. Со­держание указанных целей определяет следующие задачи диссертационного исследования:
определение сущности, содержания, субъектов и значения обязанности, предусмотренной в ч.2 ст. 21 УПК РФ;
- установление типичных способов уклонения от исполнения указанной обязанности, их юридической природы, антисоциальных последствий, а также масштабов распространения в отечественной правоприменительной практике;
изучение детерминант и преобладающих мотивов уклонения должно­стных лиц от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, выработка основных направлений противодействия данным про­тивоправным деяниям и определение функциональной роли среди них уголов- но-правовых средств;
анализ существующей практики правового реагирования на факты указанных посягательств, оценка ее эффективности;
изучение закрепленных в современном российском уголовном законе норм, позволяющих привлекать к ответственности за уклонение от исполнения обязанности осуществлять уголовное преследование и принимать меры к его обеспечению, выявление проблем реализации таких норм в следственно­судебной практике, а также определение путей разрешения этих проблем;
выработка предложений по совершенствованию правовой регламента­ции и дифференциации оснований и пределов уголовной ответственности за указанные посягательства.
Методология и методика исследования. Методологическую основу ра­боты образует система философских знаний, определяющая предпосылки и принципы изучения различных, в том числе социально-правовых явлений, в их постоянном развитии и взаимообусловленности, а также совокупность общена­учных и частнонаучных методов познания действительности. В диссертации широко применяются методы логико-юридического и сравнительно- исторического исследования нормативных актов, а также способ правовой ком­паративистики. Кроме того, активно используются методы конкретно­социологического изучения объектов социально-правовой реальности.
Нормативную основу работы составляют международно-правовые акты, Конституция РФ, положения современного уголовного и уголовно­процессуального законодательства, другие действующие в РФ нормативные ак­ты, а также исторические памятники отечественного права и уголовное законо­дательство зарубежных государств.
Теоретическую базу диссертационного исследования образуют научные труды по философии, социологии, уголовному праву и процессу, криминоло­гии.
Так, при характеристике предусмотренной в ст. 21 УПК обязанности дис­сертантом проанализированы работы таких ученых-процессуалистов, как Л.Б. Алексеева, 3.3. Зинатуллин, B.C. Зеленецкий, З.Д. Еникеев, Л.И. Лавдаренко,
А.М. Ларин, Л.И. Малахова, В.П. Нажимов, В.П. Смирнов, А.Б. Соловьев, М.С. Строгович, А.Г. Халиулин, М.А Чельцов, B.C. Шадрин, М.С. Шалумов, С.Д. Шестакова, Н.А. Якубович; и др.
При освещении масштабов и детерминант изучаемого негативного явления были учтены труды авторов, занимавшихся проблемой латентной преступности (P.M. Акутаев, К.К. Горяйнов, А.И. Долгова, А.П. Исиченко, Л.В. Кондратюк,

В.В. Лунеев) и результаты криминологических исследований противоправного поведения сотрудников правоохранительных органов (С.А. Алтухов, А.Н. Ва- рыгин, Б.С Галустян, П.Ф. Гришанин, Б.С. Жигарев, А.П. Ковалев, В.В Кумане- ев, Ю.А. Мерзлов, Н.В. Тарасов, Л.И. Фролова).
В работе уделено внимание научным произведениям авторов, внесших су­щественный вклад в теорию криминалиазации, в частности, Н.Б. Алиева, А.Д. Антонова, Н.А. Беляева, И.М. Гальперина, Ю.В. Голика, П.С. Дагеля, Ю.А. Де­мидова, Г.А. Злобина, С.Г. Келиной, Н.И. Коржанского, А.И. Коробеева, В.И. Курляндского, В.В. Мальцева, А.В. Наумова, С.В. Полубинской, А.В. Усс, П.А Фефелова, В.Д. Филимонова; и др.
Активно привлекались к использованию в диссертационном исследовании труды ученых, изучавших проблемы ответственности за должностные преступ­ления (Б.В. Волженкина, Б.С. Волкова, Л.Д. Гаухмана, Б.В. Здравомыслова,
Н.А. Егоровой, А.К. Квициния, В.Ф. Кириченко, М.Д. Лысова, В.Е. Мельнико­вой, Н.Я. Светлова, Г.Р. Смолицкого, В.И. Соловьева, А.С. Стренина, Б.С. Утевского; и др.), а также преступления против правосудия (И.С. Власова, М.А. Гараниной, М.Н. Голоднюк, Ю.И. Кулешова, В.А. Леонтьевского, Л.В. Лобано­вой, В.В. Намнясева, Б.С. Райкеса, Ш.С. Рашковской, В.В. Сверчкова, И.М. Тяжковой, Д.Н. Хархардина, А.И. Чучаева; и др.).
Отдельно акцентировано внимание на проблематике дифференциации уго­ловной ответственности и, соответственно, научных трудах, посвященных тео­ретической разработке данного направления уголовно-правовой науки. Их ав­торами являются такие ученые, как Н.В. Васильев, А.В. Васильевский, С.И. Дементьев, М.Н. Каплин, И.И. Карпец, С.Г. Келина, Г.Л. Кригер, Л.Л. Кругли­ков, А.П. Козлов, А.И. Коробеев, Т.А. Костарева, Н.Ф. Кузнецова, А.А. Маго­медов, Ю.Б. Мельникова, B.C. Минская, М.С. Поройко, С.Н. Сабанин, А.А. Тер-Акопов, А.М. Яковлев; и др.
Кроме того, в ходе диссертационного исследования использовались рабо­ты таких известных дореволюционных ученых-правоведов, как К.Д. Анцифе­ров, Е.В.Васьковский, С.И. Викторский, В.В. Есипов, А. Лохвицкий, Н.Н. Ро­зин, B.C. Случевский, И.Я Фойницкий, В.Ф. Шершеневич. Привлечены также научные труды зарубежных авторов.
Эмпирическую базу исследования составляют итоги изучения 34 уго­ловных дел в отношении должностных лиц правоохранительных органов, об­винявшихся в совершении противоправных деяний, заключавшихся в уклоне­нии от осуществления уголовного преследования или принятия мер к его обес­печению, которые находились в производстве органов предварительного рас­следования и судов Волгоградской области в период с 1996 по 2003г.г., а также обобщение результатов анализа более 200 материалов проверки сообщений о преступлениях и свыше 100 уголовных дел, по которым сотрудниками проку­ратуры Волгоградской области и подчиненных органов прокуратуры отменя­лись незаконные и необоснованные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, прекращении уголовного дела или уголовного преследования. Помимо этого, было изучено около 300 представлений прокуроров районов Волгоградской области, г.Волгограда и областной прокуратуры по фактам на­рушений законности при приеме, регистрации и учете сообщений о преступле­ниях, а также расследовании уголовных дел и документы реагирования поднад­зорных органов по ним. По проблематике диссертационной работы также про­ведено анкетирование 156 практических работников и опрос 145 граждан. При написании работы был учтен и личный опыт адвокатской деятельности автора.
Научная новизна работы состоит в том, что она является первым моно­графическим исследованием, непосредственно посвященным проблемам право­вой регламентации и дифференциации уголовной ответственности должност­ных лиц за уклонение от исполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ. Автор дает подробную правовую и криминологическую характеристику такого рода посягательствам, определяет потенциальные возможности совре­менного уголовного закона в противодействии этим деяниям, вносит предло­жения по его совершенствованию. Новизну диссертации отражают также ос­новные положения, выносимые на защиту.
1. Обязанность осуществлять уголовное преследование и принимать меры
к его обеспечению - это обусловленная общесоциальными потребностями и за­кономерностями, нашедшими отражение в исходных положениях международ­ного, конституционного и уголовного права, а также регламентации уголовного судопроизводства, общая уголовно-процессуальная обязанность прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя в каждом случае обнаружения при­знаков преступления выполнить в соответствии с законом и в предусмотренном им порядке все необходимые процессуальные действия для раскрытия преступ­ления и изобличения лица, его совершившего в целях защиты личности, обще­ства и государства от преступных посягательств и их предупреждения. Именно эта обязанность закреплена в статье 21 УПК РФ. Однако название указанной статьи не охватывает всего ее содержания и не соответствует определению по­нятия «уголовное преследование», закрепленному в п. 55 ст. 5 УПК РФ. В це­лях устранения названных недостатков статье 21 УПК логичнее дать наимено­вание «Обязанность осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению». В содержании данной статьи необходимо произвести сле­дующие изменения. Во-первых, положения, предусмотренные в части второй, нужно изложить в части первой, поскольку они являются исходными и наибо­лее общими для данной статьи. Предписания нынешней части первой следует соответственно переместить во вторую. Данную статью УПК необходимо до­полнить частью третьей, изложив ее в такой редакции: «Должностные лица, указанные в части второй, а также орган дознания по делам публичного и част­но-публичного обвинения в установленном настоящим Кодексом порядке при­нимают меры к обеспечению уголовного преследования». Во-вторых, ч.З ст.21 УПК целесообразно сформулировать таким образом: «Прокурор в случаях, предусмотренных ч.4 ст. 20 настоящего Кодекса, уполномочен принимать меры к обеспечению уголовного преследования и осуществлять его независимо от волеизъявления потерпевшего». Положения ч.4 ст.21 УПК в действующей ре­дакции следует структурно обособить, поскольку они прямо не относятся к об­щему предмету регулирования анализируемой статьи. Статью 5 УПК целесооб­разно дополнить такой дефиницией: «Принятие мер к обеспечению уголовного

преследования — процессуальная деятельность, осуществляемая государствен­ными органами и должностными лицами, указанными в ст. 21 УПК, с момента получения сообщения о преступлении в целях установления события преступ­ления и лица, его совершившего».
2. Регламентация и реализация обязанности осуществлять уголовное пре­следование и принимать меры к его обеспечению имеет политическое, соци­ально-экономическое и юридическое значение.
Политическое значение названной обязанности заключается в том, что без нее невозможны поддержание правопорядка и защита прав и свобод личности, обеспечение исходных начал государственности, сохранение авторитета пуб­личной власти.
Социально-экономическая значимость указанной обязанности органов уголовного преследования выражается в ее направленности на восстановление социальной справедливости, защиту прав каждого члена общества, социума в целом и его экономической сферы от преступных посягательств, а также в соз­дании потерпевшим необходимых условий для компенсации причиненного ущерба.
Юридическое значение обязанности осуществлять уголовное преследова­ние и принимать меры к его обеспечению находит отражение в том, что она яв­ляется основополагающей юридической гарантией осуществления предусмот­ренного Конституцией РФ и отраслевым законодательством права граждан и организаций на государственную защиту от преступности и доступ к правосу­дию, составляет основу правового статуса соответствующих органов, определя­ет сущность выполняемой ими процессуальной функции, а также служит важ­нейшим средством реализации назначения уголовного судопроизводства.
3. Высокая значимость обязанности осуществлять уголовное преследова­ние и принимать меры к его обеспечению предопределяет повышенную обще­ственную опасность уклонения от ее исполнения, адекватную вредоносности преступных деяний. Об этом свидетельствует правовая природа такого проти­воправного поведения, выражающегося в посягательстве на интересы правосу-

дня по уголовным делам; специфика субъектного состава, в который включены обремененные властными полномочиями должностные лица, призванные по роду своей деятельности оказывать содействие уголовному судопроизводству; умышленный характер соответствующих деяний; их способность породить не­гативные последствия, угрожающие основам любого общества, а именно: вы­звать у преступников чувство безнаказанности и тем самым поощрить их к со­вершению новых преступлений; парализовать общепредупредительный меха­низм воздействия уголовного закона; дискредитировать саму систему правоох­ранительных органов; создать препятствия для формирования достоверных сведений о показателях преступности, а, следовательно, для принятия дейст­венных мер в целях ее профилактики; деморализовать личный состав органов правопорядка.
4. Достижение устойчивых положительных результатов в борьбе с уклоне­нием должностных лиц от осуществления уголовного преследования и приня­тия мер к его обеспечению возможно только посредством реализации системы мероприятий правового, организационного и социально-экономического харак­тера. Для нейтрализации неустранимых в условиях современного общества ис­точников мотивации соответствующих противоправных деяний нужны надеж­ные и адекватные формы правового реагирования на факты их совершения, роль которых реально способны выполнить только уголовно-правовые средст­ва. Однако существующие в действующем УК РФ правовые основания для про­тиводействия подобным противоправным деяниям представляются недостаточ­ными, поскольку за пределами сферы преступного до сих пор остается целый ряд их общественно опасных проявлений.
5. Статья 285 УК РФ применима только к случаям уклонения должностных лиц от исполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, продикто­ванного корыстной или иной личной заинтересованностью виновного. Столк­нувшись с трудностями доказывания данной мотивации, правоприменитель не­редко либо расширительно толкует содержание терминов «корыстная заинтере­сованность», «личная заинтересованность», либо ограничивается реализацией дисциплинарных санкций, либо вообще оставляет указанные деяния безнака­занными. В итоге «размытыми» оказываются критерии разграничения преступ­ного злоупотребления должностными полномочиями и служебного проступка.
6. Распространенная ранее практика квалификации уклонения от исполне­ния обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, по ст. 293 УК представляет­ся порочной, поскольку при этом не учитывалась разница в психическом отно­шении виновного к содеянному. В связи с изменением редакции ст. 293 УК, а им

Список літератури

Заключение
Изложенное в настоящей работе позволяет сделать следующие выводы.
1. Согласно п. 55 ст. 5 УПК уголовное преследование — это процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подоз­реваемого, обвиняемого в совершении преступления. Как следует из данной дефиниции, законодатель пошел по пути умеренно ограничительного толкова­ния рассматриваемого понятия, избежав крайних точек зрения по поводу его интерпретации. Это представляется оправданным, поскольку позволяет сохра­нить за указанным термином самостоятельное смысловое значение, не тожде­ственное уже имеющимся в арсенале науки и юридической техники понятиям «производство по уголовному делу», «расследование» и «обвинение», и тем са­мым дает возможность подчеркнуть еще не нашедшие категориального вопло­щения объективные закономерности уголовно-процессуальной деятельности. Однако данный подход не был реализован законодателем последовательно: приведенное определение не вполне согласуется с данной в п. 45 ст. 5 УПК де­финицией сторон уголовного судопроизводства, а также не соответствует со­держанию ст. 21 УПК, закрепляющей обязанность осуществления уголовного преследования. В свете сказанного п. 45 ст. 5 УПК представляется целесооб­разным изложить в следующей редакции: «Сторонами являются участники уго­ловного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функции уголовного преследования и защиты от него». Статье 21 УПК логичнее дать наименование «Обязанность осуществления уголовного преследования и при­нятия мер к его обеспечению». В содержании названой статьи необходимо про­извести следующие изменения. Во-первых, положения, предусмотренные в час­ти второй, следует изложить в части первой, поскольку они являются исходны­ми и наиболее общими для данной статьи. Предписания нынешней части пер­вой следует соответственно переместить во вторую. Кроме того, данную статью УПК необходимо дополнить частью третьей, изложив ее в такой редакции: «Должностные лица, указанные в части второй, а также орган дознания по де- лам публичного и частно-публичного обвинения в установленном настоящим Кодексом порядке принимают меры к обеспечению уголовного преследова­ния». Во-вторых, ч.З ст.21 УПК целесообразно сформулировать таким образом: «Прокурор в случаях, предусмотренных ч.4 ст. 20 настоящего Кодекса, упол­номочен принимать меры к обеспечению уголовного преследования и осущест­влять его независимо от волеизъявления потерпевшего». Положения ч.4 ст.21 УПК в действующей редакции следует структурно обособить, поскольку они прямо не относятся к общему предмету регулирования анализируемой статьи. Кроме того, ст. 5 УК целесообразно было бы дополнить пунктом, раскрываю­щим понятие «принятие мер к обеспечению уголовного преследования». Дан­ный пункт предлагается сформулировать так: «Принятие мер к обеспечению уголовного преследования - процессуальная деятельность, осуществляемая го­сударственными органами и должностными лицами, указанными в ст. 21 УПК, с момента получения сообщения о преступлении в целях установления события преступления и лица, его совершившего».
2. Обязанность осуществлять уголовное преследование и принимать меры к его обеспечению - это обусловленная общесоциальными потребностями и за­кономерностями, нашедшими отражение в исходных положениях международ­ного, конституционного и уголовного права, а также регламентации уголовного судопроизводства, общая уголовно-процессуальная обязанность прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя в каждом случае обнаружения при­знаков преступления выполнить в соответствии с законом и в предусмотренном им порядке все необходимые процессуальные действия для раскрытия преступ­ления и изобличения лица, его совершившего в целях защиты личности, обще­ства и государства от преступных посягательств и их предупреждения.
3. Регламентация и реализация обязанности осуществлять уголовное пре­следование и принимать меры к его обеспечению имеет политическое, соци­ально-экономическое и юридическое значение.
Политическое значение названной обязанности заключается в том, что без нее невозможно осуществление одной из основных функций публичной власти - поддержания правопорядка и защиты прав и свобод личности. Непосредст­венное осуществление указанной обязанности призвано гарантировать защиту от посягательств политических начал государственности, предусмотренных Конституцией РФ. Кроме того, от последовательного претворения в жизнь предписаний ст. 21 УПК РФ, а вместе с тем и правоохранительной функции го­сударства напрямую зависит авторитет публичной власти.
Социально-экономическая значимость указанной обязанности органов уголовного преследования выражается в ее направленности на защиту прав ка­ждого члена общества, социума в целом и его экономической сферы от пре­ступных посягательств, а также создании потерпевшим необходимых условий для компенсации причиненного ущерба. В этом смысле она выступает в каче­стве элемента правового механизма восстановления социальной справедливо­сти, а также средства обеспечения общественного порядка и экономической стабильности.
Юридическое значение обязанности осуществлять уголовное преследова­ние и принимать меры к его обеспечению можно охарактеризовать в общепра­вовом и отраслевом аспекте.
Общеправовой аспект значения указанной обязанности находит отражение в том, что она является основополагающей юридической гарантией осуществ­ления предусмотренного Конституцией РФ и отраслевым законодательством права граждан и организаций на государственную защиту от преступности и доступ к правосудию.
Отраслевой или уголовно-процессуальный аспект значения обязанности осуществлять уголовное преследование и принимать меры к его обеспечению выражается в том, что она составляет основу правового статуса всех органов уголовного преследования, определяя сущность выполняемой ими процессу­альной функции, а также является важнейшим средством реализации назначе­ния уголовного судопроизводства.
4. Высокая значимость обязанности осуществлять уголовное преследова­ние и принимать меры к его обеспечению предопределяет повышенную обще­ственную опасность уклонения от ее исполнения. В реальной жизни получили распространение следующие типичные способы такого противоправного пове­дения: заведомо незаконное прекращение уголовного дела либо уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого; заведомо непра­вомерный отказ в возбуждении уголовного дела; непринятие мер по уголовно­му преследованию лица, в отношении которого имеются достаточные доказа­тельства о совершении им расследуемого преступления (освобождение задер­жанного по подозрению в совершении преступления, неприменение мер пресе­чения, непредъявление обвинения); заведомо необоснованное изменение обви­нения в сторону смягчения в ходе предварительного расследования по уголов­ному делу; отказ (как правило, частичный) государственного обвинителя от поддержания обвинения в отношении подсудимого, переквалификация его дей­ствий на более мягкую уголовно-правовую норму при заведомом отсутствии оснований, предусмотренных законом; неправомерный отказ в принятии либо сокрытие от регистрации заявления или сообщения о преступлении, маскировка уголовно-противоправного деяния под административное правонарушение с последующим привлечением лица, совершившего преступление, к администра­тивной ответственности. Несмотря на многообразие названых и подобных им деяний, все они имеют общие черты, совокупность которых свидетельствует о том, что по уровню социальной вредоносности они адекватны преступлениям. Во-первых, в качестве объекта их противоправного воздействия выступают общественные отношения, обеспечивающие выявление и изобличение лиц, ви­новных в совершении преступлений, реализацию в отношении них уголовной ответственности и назначение наказания. Помимо этого, значительный ущерб наносится отношениям, посредством которых осуществляются права потер­певших от преступлений. Таким образом, по своей правовой природе соответ­ствующие деяния являются посягательствами на интересы по уголовным делам, выполняющего в государственно-правовом механизме задачи исключительной важности. Содержание и ценностью названного объекта предопределяется и специфика других объективных и субъективных свойств рассматриваемого по­ведения должностных лиц. С точки зрения объективной стороны последнее за­ключается в воспрепятствовании развитию уголовного судопроизводства в от­ношении конкретных фактов преступных деяний и (или) лиц, виновных в их совершении. В итоге парализуется динамика уголовно-процессуальных право­отношений, остается нереализованной уголовная ответственность. Противо­правное воздействие на объект посягательства в данном случае осуществляется посредством невыполнения одной из важнейших процессуальных обязанно­стей. Поэтому указанные деяния способны причинить существенный вред ин­тересам правосудия по уголовным делам и породить негативные последствия, угрожающие основам любого общества, а именно: вызвать у преступников чув­ство безнаказанности и тем самым поощрить их к совершению новых преступ­лений; парализовать общепредупредительный механизм воздействия уголовно­го закона; дискредитировать саму систему правоохранительных органов; соз­дать препятствия для формирования достоверных сведений о показателях пре­ступности, а, следовательно, для принятия действенных мер в целях ее профи­лактики; деморализовать личный состав органов правопорядка. Субъектами со­ответствующих посягательств выступают обремененные властными полномо­чиями должностные лица, призванные по роду своей деятельности оказывать содействие правосудию в выполнении его охранительных задач посредством осуществления уголовного преследование и принятия мер к его обеспечению. С точки зрения субъективной стороны эти деяния являются умышленными. Ви­новные сознательно не исполняют возложенную на них функцию.
Уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению характеризуется относительной массовостью, о чем убеди­тельно свидетельствуют отчетные данные практики прокурорского надзора, сведения правозащитных организаций, данные криминологических исследова­ний, а также противоречивость показателей официальной статистики.
5. Круг факторов, детерминирующих уклонение должностных лиц от ис­полнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, является чрезвычайно широким и затрагивает самые разнообразные сферы социальной действитель­
ности. В связи с этим достижение устойчивых положительных результатов в борьбе с указанным общественно опасным явлением возможно только посред­ством реализации системы мероприятий правового, организационного и соци­ально-экономического характера. При этом следует иметь в виду, что система детерминант исследуемых уголовно-процессуальных злоупотреблений не мо­жет быть устранена полностью даже в случае последовательного и системного превентивного воздействия. При самом оптимистичном прогнозе результатов профилактической деятельности можно предвидеть воспроизводство рассмат­риваемого общественно опасного явления, хотя и в существенно уменьшенных масштабах. Для нейтрализации неустранимых в условиях современного обще­ства источников мотивации соответствующих противоправных деяний нужны надежные и адекватные средства правового реагирования на факты их совер­шения. С учетом повышенной общественной опасности указанных посяга­тельств, а также той роли, которую играет в их генезисе фактор безнаказанно­сти, следует предположить, что функцию подобного нейтрализатора способны выполнить только уголовно-правовые средства. Установление уголовной от­ветственности за любой способ уклонения от исполнения обязанности, преду­смотренной ст. 21 УПК РФ, независимо от побуждений, которыми было про­диктовано деяние виновного, было бы оправдано и с точки зрения других кри­териев криминализации, выработанных наукой и апробированных в правотвор­ческом процессе. Оно вполне соответствует общим тенденциям антикрими- нальной политики Российского государства и международным стандартам. Преимущественное использование дисциплинарных санкций в борьбе с указан­ными противоправными деяниями уже скомпрометировало себя, доказало свою низкую результативность. Вполне реальна возможность обоснования обвине­ния по соответствующей категории дел. Большинство опрошенных юристов и обычных граждан с осуждением относятся к фактам подобных посягательств. Существующие уголовно-правовые средства реагирования на уклонение долж­ностных лиц от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению представляются недостаточными. За пределами сферы преступно­

го уголовный закон оставляет целый ряд форм такого общественно опасного поведения.
6. Определенную роль в предупреждении рассматриваемых посягательств выполняет ст. 285 УК РФ. Однако названная статья применима только к случа­ям уклонения от исполнения соответствующей процессуальной обязанности, продиктованного корыстной или иной личной заинтересованностью виновного. Столкнувшись с трудностями доказывания данной мотивации, правопримени­тель нередко либо расширительно толкует содержание терминов «корыстная заинтересованность», «личная заинтересованность», либо ограничивается реа­лизацией дисциплинарных санкций, либо вообще оставляет указанные деяния безнаказанными. В итоге «размытыми» оказываются критерии разграничения преступного злоупотребления должностными полномочиями и служебного проступка. Распространенная ранее практика квалификации уклонения от ис­полнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, по ст. 293 УК пред­ставляется порочной, поскольку при этом не учитывалась разница в психиче­ском отношении виновного к содеянному. Из содержания употребленных в за­коне терминов вытекает, что халатность является неосторожным преступлени­ем. Уклонение от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, напротив, носит умышленный характер. В связи с изменени­ем редакции ст. 293 УК, а именно в связи с конкретизацией в составе халатно­сти последствий преступления принципиальная невозможность уголовно­правовой оценки рассматриваемых нами посягательств должностных лиц как халатности стала очевидной.
Ст. 286 УК не может служить правовым основанием для квалификации фактов уклонения должностных лиц от исполнения обязанности, предусмот­ренной ст. 21 УПК. Это обусловлено тем, что сфера применения указанного уголовно-правового запрета ограничена случаями противоправных деяний в форме действий, явно выходящих за пределы должностных полномочий. Укло­нение же от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, напротив, предполагает бездействие виновного, невыполнение им процессуальной функции, несовершение действий по службе, относящихся к его компетенции. Ст. 286 УК способна выполнить лишь вспомогательную роль в противодействии указанному общественно опасному явлению, посколь­ку охватывает деяния, сопутствующие исследуемым посягательствам, а имен­но: неправомерное изъятие, сокрытие, уничтожение доказательств по уголов­ным делам и материалов доследственных проверок. Такая же вспомогательная функция принадлежит ст. 292 УК, используемой для уголовно-правовой оценки фактов фальсификации документов, собранных в ходе проверки сообщений о преступлениях.
7. Совокупность специфических свойств деяний, являющихся по своей сущности уклонением от исполнения обязанности осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению, обосновывает целесообраз­ность установления специального уголовно-правового запрета в отношении та­ких посягательств независимо от мотивов, которыми руководствуются винов­ные лица. С учетом природы указанных правонарушений соответствующая правовая конструкция должна располагаться в главе 31 УК РФ «Преступления против правосудия». Роль такого уголовно-правового запрета не способны вы­полнить ни ст. 294 , ни ст. 316 УК, поскольку обе они предназначены для защи­ты правосудия как объекта уголовно-правовой охраны от внешнего воздейст­вия. К тому же ст. 316 УК имеет отношение только к особо тяжким преступле­ниям. Недостаточно эффективной в предупреждении фактов уклонения долж­ностных лиц от выполнения обязанности, предусмотренной ст. 21 УПК, являет­ся и ст. 300 УК РФ. К причинам ее редкого применения на практике можно от­нести, как представляется, дефекты законодательной регламентации ответст­венности за соответствующее посягательство. С одной стороны, формулировка названной статьи не охватывает собой многих опасных форм уклонения от осуществления уголовного преследования и принятия мер к его обеспечению. По данной статье, в частности, не могут квалифицироваться факты отказа в принятии и сокрытия от регистрации заявлений о преступлениях, незаконного отказа в возбуждении уголовного дела, необоснованного отказа от поддержа­ния государственного обвинения, неправомерного изменения обвинения в сто­рону смягчения. С другой стороны, не исключено применение данной статьи к некоторым процессуальным нарушениям, не являющимся общественно опас­ными. Например, прекращению уголовного дела без согласия обвиняемого в случаях, когда оно предусмотрено в законе в качестве обязательного (ст.ст. 25, 28 УПК); прекращению уголовного дела со ссылкой на другое, чем фактически имеющееся, основание.
Для повышения эффективности ст. 300 УК ее указанные недостатки необ­ходимо устранить. В этих же целях следует произвести дифференциацию уго­ловной ответственности за посягательства, которые предполагается включить в сферу ее действия. Учитывая качественно различный уровень общественной опасности и своеобразие внешних форм реализации уклонения должностных лиц от принятия мер к обеспечению уголовного преследования, с одной сторо­ны, и уклонения от его осуществления, с другой, установление ответственности за их совершение требует конструирования самостоятельных составов преступ­лений и определения различных пределов наказуемости в рамках моделируемо­го содержания ст. 300 УК. Можно предложить следующую итоговую редакцию данной статьи.
Статья 300. «Уклонение от осуществления уголовного преследования или принятия мер к его обеспечению».
Часть 1. «Уклонение от исполнения обязанности принятия мер к обеспече­нию уголовного преследования путем отказа в приеме заявления о преступле­нии, сокрытия его от регистрации, а равно отказа в возбуждении уголовного де­ла или его прекращения при заведомом отсутствии установленных законом ос­нований, -
наказываются лишением права занимать определенные должности или за­ниматься определенной деятельностью на срок от трех лет до пяти лет либо ли­шением свободы на срок до четырех лет».
Часть 2. «Полное или частичное прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого либо полный или частичный отказ

от поддержания государственного обвинения в отношении подсудимого, либо изменение обвинения в отношении указанных лиц в сторону смягчения, совер­шенные при заведомом отсутствии установленных законом оснований, а равно иное уклонение от исполнения обязанности осуществления уголовного пресле­дования в отношении лица, причастность которого к совершению преступления подтверждается совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств или полученных в ходе проверки сообщения о преступлении предметов и (или) документов, -
наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной дея­тельностью на срок до трех лет».
8. Оптимизация уголовно-правовой охраны отношений, обеспечивающих реализацию должностными лицами органов уголовного преследования обязан­ности, предусмотренной ст. 21 УПК РФ, требует также совершенствования правовых оснований для привлечения к ответственности за противоправные деяния, которые неизбежно сопутствуют фактам уклонения от ее исполнения и обеспечивают их скрытность от надзорных органов. В качестве таких посяга­тельств выступают разнообразные формы неправомерного воздействия на ма­териалы уголовного судопроизводства: сокрытие, изъятие, уничтожение, фаль­сификация предметов и документов, имеющих уголовно-процессуальное зна­чение. В настоящее время только часть из них охватывается содержанием ч.2, 3 ст. 303 УК РФ. Для повышения охранительной роли данных уголовно-правовых норм необходимо, во-первых, распространить их действие на стадию проведе­ния проверки в порядке ст. 144 УПК РФ, а, во-вторых, следует расширить пере­чень наказуемых в соответствии с ними способов неправомерного воздействия на совокупность фактических данных по уголовному делу либо по материалу доследственной проверки, включив в их число, в частности, сокрытие, изъятие и уничтожение предметов и документов, имеющих уголовно-процессуальное значение. На основании приведенных доводов предлагается пересмотреть со­держание диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ и изложить ее в следующей редакции:
Фальсификация, умышленное неправомерное изъятие, сокрытие или уничто­жение доказательств по уголовному делу либо предметов или документов, соб­ранных в ходе проверки сообщения о преступлении, совершенные прокурором, защитником, следователем, начальником следственного отдела, дознавателем или иным должностным лицом органа дознания”. Соответствующие изменения следует внести и в ч. 3 ст. 303 УК, предусматривающую квалифицированный состав фальсификации доказательств.

Список использованных источников и литературы. Нормативно-правовые акты и иные официальные источники.
1. Конституция Российской Федерации. М.: Проспект, 2003. 35 с.
2. Всеобщая декларация прав человека. Принята Генеральной Ассамблеей
ООН 10 декабря 1948 г. // Российская газета. 1998. 10 декабря.
3. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и
злоупотреблений властью. Утверждена резолюцией Генеральной Ассамб­леи ООН № 40/34 от 29 ноября 1985г. // Советская юстиция. 1992. № 9-10.
4. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. При­
нята 4 ноября 1950г. // Российская газета. 1995. 5 апреля.
5. Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Ут­
вержден резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 34/169 от 17 де­кабря 1979г. // Советская юстиция. 1991. № 17.
6. Международный Пакт о гражданских и политических правах. Принят Ге- неральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17(1831), ст. 291.
7. Уголовный кодекс Российской Федерации. М.: Ось-89, 2004. 190 с.
8. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М.: Ось-89.
575с.
9. Уголовный кодекс РСФСР 1960г. М.: Хайнак, 1996. 192 с.
10. Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР 1960 г. М.: БЕК, 2000. 350 с.
11. Уголовный кодекс Республики Болгария. / Науч. ред. А.И. Лукашева. СПб.:
Юридический центр пресс, 2001. 296 с.
12. Уголовный кодекс Испании / Пер. под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Ф.М. Ре­
шетникова. М.: Зерцало, 1998. 213 с.
13. Уголовный кодекс ФРГ / Пер. с нем. А.В. Серебренниковой М.: Зерцало,
2001.201 с.
14. Уголовный кодекс КНР // Ахметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов Н.С.
Современное уголовное законодательство КНР. М., 2000.
15. Примерный УК США. М.: Прогресс, 1969. 340 с.
16. Федеральный Закон Российской Федерации «О прокуратуре РФ» от
17.11.1995г. № 168-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федера­ции. 20 ноября 1995. N 47. Ст. 4472.