Музыкально—коммуникативное соБъшие: факторы формирования музыкального дискурса :



  • Название:
  • Музыкально—коммуникативное соБъшие: факторы формирования музыкального дискурса
  • Кол-во страниц:
  • 127
  • ВУЗ:
  • МГИУ
  • Год защиты:
  • 2010
  • Краткое описание:
  • ВВЕДЕНИЕ . 3

    ГЛАВА I. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ МУЗЫКАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ 14

    1.1. Художественная коммуникация как основа изучения музыкальной коммуникации . 15

    1.2. Функциональные аспекты музыкальной коммуникации 40

    1.3. Музыкально-коммуникативное событие как основная структурная единица музыкальной коммуникации 61

    Выводы по главе I 71

    ГЛАВА II. МУЗЫКАЛЬНЫЙ ДИСКУРС И ФАКТОРЫ

    ЕГО ФОРМИРОВАНИЯ 74

    2.1. Музыкальный дискурс как главная составляющая музыкально-коммуникативного события 75

    2.2. Форманты музыкально-коммуникативной ситуации 100

    2.3. Взаимодействие формантов музыкально-коммуникативной ситуации в процессе формирования и интерпретации музыкального дискурса 133 Выводы по главе II 141

    ЗАКЛЮЧЕНИЕ 145

    СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 148
    Введение



    ВВЕДЕНИЕ

    Музыка

    В ней что-то чудотворное горит, И на глазах ее края гранятся. Она одна со мною говорит, Когда другие подойти боятся. Когда последний друг отвел глаза, Она была со мной в моей могиле И пела, словно первая гроза Иль будто все цветы заговорили. А. Ахматова

    Актуальность исследования. Данное диссертационное исследование посвящено изучению музыкально-коммуникативного события, мыслимого как единство музыкально-коммуникативной ситуации и музыкального дискурса, содержащего в снятом виде все константы музыкальной коммуникации: генерирование, трансляцию и усвоение музыкальных ценностей.

    Несмотря на то, что отдельные аспекты музыкальной коммуникации неоднократно подвергались анализу в смежных науках гуманитарного цикла, таких как теория культуры, эстетика, музыковедение, социология музыки, музыкальная психология и педагогика, проблемы всестороннего и комплексного изучения функционирования музыки в обществе остаются по-прежнему актуальными.

    Немногочисленные специальные работы, посвященные этому феномену, указывают на сложность и многоаспектность общественно-музыкальной коммуникации, под которой в данной работе понимается многоуровневая функциональная система, основными составляющими которой являются музыкальное творчество, музыкальное исполнение и музыкальное восприятие. Рассматриваемая как единое целое, музыкальная коммуникация выступает как подсистема систем более высокого порядка, таких как художественная культура общества, его духовная культура, наконец, общество в целом.

    Возросший интерес к проблемам музыкальной коммуникации вызван существенными изменениями в сфере бытования музыкального искусства, проявляющимися во все более широком проникновении музыки, в том числе классической, во все слои социальной жизни, благодаря бурному развитию средств массовой коммуникации и звуковой трансляции.

    з

    Как известно, появление новых методов, подходов и направлений исследования, а также их экстраполяция в область смежных научных дисциплин дает возможность уточнить и переосмыслить многие теоретические вопросы, в их числе, феномен музыки как специфической формы социального общения. Распространение в области гуманитарных наук такого перспективного направления, как когнитивно-дискурсивная парадигма научных знаний позволяет дополнить трактовку музыкальной коммуникации, традиционно осуществляемую на основе информационно-кодовой модели коммуникации, дискурсивным описанием на основе интеракционной коммуникативной модели.

    На значимость дискурсивной парадигмы указывает тот факт, что сегодня социальные науки все чаще обращаются к языку и дискурсу как методологическому базису науки. Новая парадигма стоит на новой онтологии социально-психологического, гуманитарного мира, которая противопоставляется традиционной онтологии материального, физического мира.

    В новой онтологии роль сущностей выполняет дискурс, представляющий собой сложное коммуникативное явление, не только включающее акт создания определенного текста, но и отражающее зависимость создаваемого речевого произведения от значительного количества экстралингвистических обстоятельств - знаний о мире, мнений, установок и конкретных целей говорящего как создателя текста. Все эти обстоятельства всплывают и при восприятии дискурса, в связи с чем в модель понимания (или обработки) дискурса естественно вписывается модель его когнитивной обработки. В дискурсе отражается сложная иерархия различных знаний, необходимых как при его порождении, так и при его восприятии. И в тех, и в других процессах наблюдаются особые стратегии отбора наиболее значимой информации, значимой в данном контексте и для данных коммуникантов (46).

    Основанием для экстраполяции понятия «дискурс» из области дискурсивной лингвистики в область изучения бытования музыки в социуме является:

    - категориальность «дискурса», ибо дискурс относится к числу тех понятий, «которые, будучи первоначально предложены каким-то одним научным

    сообществом, быстро выходят за его пределы и становятся достоянием разных коллективов, не обнаруживающих черт близости» (79, с. 8-9); сегодня анализом дискурса занимается не только лингвистика, но и философия, этнометодология, когнитивная социология; к дискурсу обращаются также символический инте-ракционизм и теория социальных представлений;

    - аксиоматичность того, что музыка — это коммуникация, музыка — это мышление, музыка — это речь, музыка — это деятельность;

    - существование трихотомии «музыкальный язык — музыкальная речь — музыкальная деятельность», коррелирующей с аналогичными явлениями в сфере вербального общения: язык — речь — речевая деятельность.

    Дискурсивный подход к исследованию бытования музыки в социуме дает возможность выйти за рамки чисто музыковедческого изучения музыкального произведения, изолировавшего его от участников музыкальной коммуникации и условий его функционирования, в формат его изучения как модели коммуникации.

    Задача исследования системы музыкальной коммуникации с дискурсивных и лингвопрагматических позиций ранее не ставилась и не решалась, что и обуславливает выбор и актуальность нашего исследования.

    Степень научной разработанности проблемы.

    Зарубежная и отечественная наука располагает значительным числом плодотворных идей как в области общетеоретического моделирования коммуникации, так и ее специфической формы, каковой является художественная коммуникация во всех ее проявлениях, в частности, музыкальном.

    Для комплексного исследования понятия коммуникации в философском, социальном и психологическом понимании автор обращался к трудам А. Моля (102), С. Шеннона, В. Уивера (219), П. Стросона (223), Э. Гоффмана (198), Дж. Сёрля (218), Г. Грайса (41), Д. Шиффрин (217), Т. Адорно (1), А.А. Брудного (24; 25), Б.В. Асафьева (7), Б.Ф. Ломова (8), Г.М. Андреевой (4), А.Ю. Бабайце-ва (11), в результате чего в качестве исходной модели изучения музыкально-

    коммуникативного события была принята интеракционная модель как наиболее соответствующая дискурсивной онтологии.

    Выявление сущности, структуры и категориальных признаков художественной коммуникации проводилось на основе работ М.С. Кагана (62), Ю. Лот-мана (87), И.Л. Савранского (131),, А.А. Грякалова, В.В. Прозерского (43), Л.Н. Столовича (149), Г.И. Панкевич (114), А.А. Щербаковой (175), в которых получили всестороннее рассмотрение такие, вопросы, как природа художественной деятельности в свете оппозиции «общение - коммуникация», специфика и свойства художественной информации, роль социально-культурного контекста для актуализации художественного текста и его интерпретации, многообразие коммуникативных подсистем в художественном общении, многослойность и разнонаправленность информационных потоков в каждом акте общения художника со зрителем и т.д.

    В культурологии, эстетике, психологии, социологии проблемы музыкального общения имплицитно и частично решаются в ходе изучения коммуникативно-эстетических функций культуры, моделирования художественной деятельности, описания социального функционирования искусства, выявления сущности и структуры художественной коммуникации, исследования музыки как смыслообразующей константы жизнедеятельности человека (131; 42; 48; 61; 62; 160; 161; 130; 149; 129; 117; 44; 133; 9; 55; 154; 171).

    Музыкальная психология сосредоточена на анализе основных психических процессов и состояний человека во время слушания, исполнения, сочинения и обучения музыке (153; 106; 166; 98; 40; 167; 168; 210; 190).

    Пожалуй, ближе всех к осмыслению проблем музыкальной коммуникации подошла социология музыки, сфокусировав свое внимание на изучении социальных условий создания, распространения, восприятия-потребления музыки и выяснении ее социального эффекта (142; 143; 145), оставив, однако, в стороне такие вопросы, как специфика музыкальной речи как речи на неязыковой основе, музыка как мышление, целостное музыкальное произведение как -знак и т.д.

    Вместе с тем, для того чтобы постичь музыкальный процесс в его целостности, необходимо реально исследовать существующие связи между всеми выше названными процессами развития, воспроизводства и функционирования музыки. Задачу выделить изучение проблемы коммуникации в музыке в специальный раздел искусствоведения ставит автор системного исследования музыкального общения А.Н. Якупов. В своих работах, опираясь на достижения отечественной науки (в частности, созданную музыкознанием концепцию выразительных возможностей широко трактуемой музыкальной формы), он анализирует сложную многоаспектную коммуникативную систему, присущую музыкальному искусству в ее динамическом движении и целостной форме, выясняет ее структуры и функциональные образования, ее основные внутренние и внешние связи, а также устанавливает пути воздействия на коммуникативные потоки и возможного управления процессами распространения и потребления музыки в обществе (180; 181; 182).

    Закономерности музыкально-мыслительной деятельности, релевантность понятий язык и знак применительно к музыкальной сфере, специфика музыкальной речи как речи на неязыковой основе, понимание музыкального произведения как целостного материально-идеального образования, заключающего в себе единство означаемого и означающего, исследовались по трудам М.Ш. Бонфельда (20), Г. Орлова (112), М.Г. Арановского (5), Б.М. Гаспарова (36), В.В. Медушевского (100), Е. Назайкинского (108).

    Целью данного исследования является изучение музыкально-коммуникативного события с позиций дискурсивной парадигмы научных знаний.

    Цель определила необходимость решить следующие задачи:

    - анализ музыковедческой, музыкально-социологической и музыкально-психологической, эстетической и культурологической литературы, в которой, исследуется коммуникативный универсум искусства в целом и музыки в частности, выявляется природа музыкальной коммуникации как процесса и системно-структурного образования;

    - исследование механизма музыкально-коммуникативного события как основной структурной единицы музыкальной коммуникации;

    - разработка и введение в категориальный аппарат исследования понятия музыкального дискурса как базового компонента музыкально-коммуникативного события; выявление его сущности, конститутивных признаков и форм;

    изучение основных факторов формирования музыкально-коммуникативной ситуации, их взаимодействия и роли в формировании и интерпретации музыкального дискурса.

    В качестве объекта исследования выступил процесс функционирования музыки в социальной среде.

    Предметом исследования явилось музыкально-коммуникативное событие, понимаемое как единство музыкально-коммуникативной ситуации и музыкального дискурса.

    Методологическую и теоретическую базу диссертации составили:

    концепции художественной деятельности и коммуникативно-эстетической природы культуры и искусства (Ю. Лотман, М. Бахтин, М. Каган, И. Савранский, А. Грякалов, В. Прозерский, В. Дианова, Л. Столович, В. Самохвал ова);

    - идеи теоретического моделирования коммуникации (Г. Грайс, А. Бруд-ный, О. Почепцов, А. Кибрик, С. Shannon, W. Weaver, E. Goffman, J.R. Searle, H.P. Grice, P.F. Strawson, D. Schiffrin);

    - теории музыкальной интонации и музыкальной формы, представленные в трудах В. Цуккермана, Б. Асафьева, Л. Мазеля, Б. Бобровского, Б. Яворского, В. Медушевского, Е. Назайкинского);

    - общие закономерности социального бытования музыки и особенности музыкальной коммуникации (А.Н. Сохор, С.С. Скребков, В.В. Медушевский, А. Моль, Ю.В. Капустин, В.Ю. Борев, А.В. Коваленко, А.Н. Якупов, Е. Минаев);

    - основы когнитивно-дискурсивной лингвистики и лингвопрагматики (Т. ван Дейк, Ю. Караулов, В. Петров, Н. Арутюнова, Ю. Степанов, Е. Кубря-кова, О. Александрова, А. Кибрик, В. Плунгян, G. Brown, G. Yule, M. Stubbs, G. Cook);

    - исследования в области музыкальной семиотики и музыкальной речи/мышления на основе системно-семиотического подхода (Г. Орлов, М. Ара-новский, Б. Гаспаров, А. Фарбштейн, М. Бонфельд).

    Основными методами исследования явились: контент-анализ научной литературы, сопоставительный' метод, метод концептуальной интерпретации разнородных факторов, раскрывающих сущность современного бытования музыки и музыкальной жизни в конкретных условиях, метод экстраполяции данных смежных наук, метод интеграции знаний о закономерностях функционирования коммуникативных систем, полученных различными науками, применительно к задачам, поставленным в данном исследовании.

    Научная новизна и теоретическая значимость диссертации состоит в:

    • анализе музыкальной коммуникации с точки зрения ее основной структурной единицы - музыкально-коммуникативного события, понимаемого как единство музыкально-коммуникативной ситуации и музыкального дискурса, содержащего в снятом виде все константы музыкального общения: генерирование, трансляцию и усвоение музыкальных ценностей;

    • исследовании функционирования музыки в социуме с позиций дискурсивной парадигмы научных знаний, что позволило разработать и ввести в категориальный аппарат исследования понятие музыкального дискурса как динамического процесса порождения и восприятия музыкально-речевого произведения, как процесса развертывания композиторского замысла в музыкальный текст и противоположного ему процесса декодирования и интерпретации музыкального произведения, как потока музыкально-речевого поведения, «погруженного» в ситуацию музыкального общения;

    • выделении типа музыкального дискурса в художественном мире дискурсов на основе его соответствия трем основным требованиям: его целью яв-

    ляется выражение и передача посредством звуковой материи эмоционально упорядоченной художественной информации; способ его реализации - творческий диалог между всеми участниками музыкального общения (осуществляемый по нескольким, качественно различным линиям коммуникации); типовыми участниками музыкального дискурса являются композитор, исполнитель и слушатель со всеми присущими им личностными характеристиками (включая социальные, психологические и собственно музыкальные);

    • выявлении и анализе факторов, формирующих музыкально-коммуникативную ситуацию: «личность автора музыкального дискурс-текста», «личность исполнителя музыкального дискурс-текста», «личность слушателя музыкального дискурс-текста», «мотивы и цели участников музыкальной коммуникации», «содержание музыкального дискурс-текста» и «условия музыкальной коммуникации»; установлены линии их взаимодействия;

    • определении роли музыкально-коммуникативной ситуации в порождении и интерпретации музыкального дискурс-текста как детерминанта смысла музыкального дискурса для автора и актуализатора смысла для исполнителя и слушателя, и, таким образом, ее релевантность для всех участников музыкальной коммуникации.

    Практическая ценность диссертации определяется тем, что в ней предложен один из возможных подходов к исследованию проблем социального функционирования музыки, который базируется на экстраполяции понятий и категорий из смежных гуманитарных наук: когнитивно-дискурсивной лингвистики, лингвопрагматики, музыкальной социологии и семиотики. Предложенная концепция может способствовать более глубокому осмыслению связей участников музыкального коммуникативного процесса друг с другом в контексте развития духовной культуры общества, снятию трудностей, возникающих в ходе интерпретации классических музыкальных произведений концертных жанров. Результаты исследования могут найти применение в курсах лекций по теории современной музыкальной культуры.

    ю

    Положения, выносимые на защиту:

    • Исходным моментом изучения и теоретического моделирования музыкально-коммуникативного события является понимание его как основной структурной единицы музыкальной коммуникации, представляющей собой единство двух составляющих — музыкального дискурса как потока музыкально-речевого поведения и музыкально-коммуникативной ситуации (социальные роли участников музыкального общения, их отношения и интенции, условия коммуникации).

    • Дискурсивный подход к исследованию бытования музыки в социуме обеспечивает, на наш взгляд, переход от статической модели изучения музыкального произведения к динамической, выход за пределы чисто искусствоведческого формата исследования музыкального искусства в формат его коммуникативного изучения с опорой на музыкальный дискурс как источник информации о функционировании музыки в реальном мире.

    • Адекватное понимание сущности музыкального дискурса может быть достигнуто при интегративном подходе к его определению, сочетающем признаки формализма и функционализма. Согласно такой концепции, музыкальный дискурс - это динамически порождаемое и воспринимаемое, связное, коммуникативно организованное, целостное музыкально-речевое произведение-знак в совокупности с экстрамузыкальными факторами (прагматическими, социокультурными, психологическими); иначе говоря, музыкальный дискурс это опосредованный системой субзнаков музыкально-речевой поток, «погруженный» в ситуацию музыкального общения.

    • В процессе реального музыкального общения происходит сложное, разнонаправленное переплетение и взаимодействие всех компонентов музыкально-коммуникативной ситуации, формантами которой являются «личность автора музыкального дискурс-текста», «личность исполнителя музыкального дискурс-текста», «личность слушателя музыкального дискурс-текста», «мотивы и цели участников музыкальной коммуникации», «содержание музыкального дискурс-текста» и «условия музыкальной коммуникации». Названные форман-

    п

    ты неоднородны и неравнозначны как по той информации, которую они «несут в себе», так и по их роли в детерминации и актуализации смысла музыкально-речевого произведения.

    Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения диссертации были представлены на региональных и международных научно-практических конференциях в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина: «Модернизация системы образования в сфере культуры и искусства» (Тамбов, 2002); «Державинские чтения» (Тамбов, 2001 - 2004); «Культурология. Интеллектуальный потенциал культурологии» (Тамбов, 2003); YIII и IX научных конференциях Тамбовского государственного технического университета (Тамбов, 2003, 2004); в Балашовском филиале Саратовского госуниверситета имени Н.Г. Чернышевского «Этнопсихологические и социокультурные процессы в современном обществе» (Балашов, 2003); в Тамбовском государственном музыкально-педагогическом институте «Вопросы музыкознания и музыкальной педагогики» (Тамбов, 2004) и в опубликованных тезисах и статьях.

    Структура работы. Представленное диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и рисунков.

    Во введении обосновывается актуальность исследования, дается характеристика состояния научной разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, формулируются его цели и задачи, указываются методы, с помощью которых проводилось научное изыскание, предлагается научная новизна, теоретическая и практическая значимость, выделяются методологические основы и положения, выносимые на защиту.

    Глава 1 «Феноменология музыкальной коммуникации» посвящена анализу сущности и структуры художественной коммуникации как основы системного представления и выявления природы музыкальной коммуникации, исследованию коммуникативных функций музыки и уровней информационного взаимодействия в системе музыкальной коммуникации. Здесь дается описание базовой структурной единицы музыкальной коммуникации, для чего вводится

    12

    и раскрывается понятие музыкально-коммуникативного события как единства музыкально-коммуникативной ситуации и музыкального дискурса.

    В Главе 2 «Музыкальный дискурс и факторы его формирования»

    представлен детальный анализ музыкального дискурса как главной составляющей музыкально-коммуникативного события. Приведена аргументация в пользу экстраполяции понятия «дискурс» из области лингвистических исследований в область изучения социального функционирования музыки. Выявлены сущность, конститутивные признаки и формы музыкального дискурса. Анализируются широко употребляемые в музыкальном искусстве понятия язык, знак, речь в сравнении с их употреблением для описания естественного языка. Здесь также исследуется сложное взаимодействие всех компонентов музыкально-коммуникативной ситуации, выявляется их роль в порождении и интерпретации музыкального дискурса.

    В заключении сформулированы общие выводы по диссертации.

    13

    ГЛАВА I. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ МУЗЫКАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ

    4

    Приступая к рассмотрению концептуальных основ изучения музыкально-коммуникативного события как основной структурной единицы музыкальной коммуникации, считаем необходимым решить следующие задачи:

    - выявить сущность и структуру художественной коммуникации как ос-• нову изучения музыкальной коммуникации;

    - определить уровни информационного взаимодействия в системе музыкальной коммуникации;

    - описать коммуникативные функции музыки;

    - ввести понятие музыкально-коммуникативного события как основной структурной единицы музыкальной коммуникации, описать его сущность и составляющие.

    Для решения этих задач рациональным представляется путь от общего к частному: от рассмотрения понятия коммуникации в философском и социально-психологическом понимании к определению категориальных признаков художественной коммуникации, далее - к характеристике музыки как специфической формы коммуникативно-эстетического общения с присущими ей уровнями информационного обмена, от функций общения в целом к типологии коммуникативных функций музыки, и, наконец, к выделению базовой структурной единицы музыкальной коммуникации.

    Перейдем к непосредственному описанию концептуальных основ нашего исследования, начав с анализа теоретических моделей коммуникации как основы исследования художественной коммуникации в целом и музыкальной коммуникации в частности.

    14

    1.1. Художественная коммуникация как основа изучения музыкальной коммуникации

    1.1.1. Теоретические модели коммуникации

    Исследование художественной коммуникации явно или имплицитно опи-рается на какую-либо модель коммуникации, по-разному определяющую понятия коммуникации и информации. Как правило, выделяют три модели коммуникации: информационно-кодовую, инференционную и интеракционную (217; 94, с. 22-29).

    Кодовая модель коммуникации является примером теоретического подхода, отдающего приоритет информации. В ее основе - известная кибернетическая схема Шеннона и Уивера (219):

    информация

    сигнал принятый сигнал принятая информация

    ввод

    Кодирующее устройство

    Канал связи

    Декодирующее устройство

    ВЫВОД

    Шум, помехи

    Адаптированная для представления человеческой речевой коммуникации информационно-кодовая модель остается принципиально той же: говорящий (отправитель) и слушающий (получатель) оба обладают (де)кодирующими устройствами и «процессорами», перерабатывающими и хранящими мысль или информацию (69, с. 37; 121, с. 5). В устной речи «сигнал» - акустический, а «канал связи» — любая физическая среда, проводящая звуковые волны. Такой подход к рассмотрению речевой коммуникации обусловлен тем, что, во-первых, каждый национальный язык является кодом; а во-вторых, эти коды соотносят мысли и звуки.

    Точка зрения на языковую коммуникацию как на (де)кодирование мыслей в звуках настолько укоренилась в западной культуре, что она стала воспри-

    15

    ниматься не как гипотеза, а как абсолютный факт. Утверждению такого взгляда на язык способствовал рост авторитета семиотического подхода, экстраполирующего кодовую модель вербальной коммуникации на другие формы коммуникации. Цветан Тодоров видит истоки этой традиции в трудах Св. Августина, который рассматривал вопросы грамматики, риторики, логики и герменевтики с точки зрения единой теории знаков (228). Данный подход нашел дальнейшее распространение в антропологии, филологии и других социальных науках.

    Но кодовая модель все же остается гипотезой с хорошо известными преимуществами и менее изученными недостатками (см.: 217; 222, с. 5-6). Например, она не может адекватно описать реальные процессы коммуникации на каком-то естественном языке. Понимание предполагает не только декодирование, а нечто большее. Само по себе декодирование локализуется там, где акустический сигнал переходит в языковой образ, но интерпретация высказывания на этом не заканчивается. Кроме того, кодовая модель ограничивает сообщение только теми мыслями, которые говорящий излагает намеренно. Многие исследователи предлагают различать «коммуникативный материал» или то, что сообщается намеренно, в соответствии с интенцией автора (211), и «информативный материал» - то, что может быть воспринято независимо от того, хотел ли этого говорящий (217, с. 392).

    Таким образом, кодовая модель покоится на фундаменте примитивной интерсубъективности: цель коммуникации — сделать сообщение общим; процесс достижения этой цели основан на существовании общего кода. И то, и другое предполагает большую роль коллективного опыта и идентичных социальных знаний, в том числе языковых, априорных по отношению к коммуникации (94, с. 23).

    Проблемы семантико-прагматического характера, поставив под сомнение адекватность кодовой модели, стимулировали разработку инференционной модели коммуникации, автором которой справедливо считается Герберт Пол Грайс (41; 200; 201; 202; 203).

    16

    В этой модели и участники коммуникации, и само сообщение получают несколько иной статус. В отличие от кодовой модели, где участники, сообщение и сигнал связаны, по сути, симметричным отношением кодирования и декодирования, инференционная модель в качестве своего функционального основания использует принцип выводимости знания. Если в кодовой модели говорящий намеренно отправляет слушающему некоторую мысль, то в инферен-ционной модели говорящий, вкладывая свой смысл в высказывание, трижды демонстрирует свои интенции: 1) он намерен произнесением высказывания вы-звать определенную реакцию в аудитории; 2) он хочет, чтобы аудитория распознала его намерение; 3) и чтобы это распознавание намерения явилось основанием для реакции (150, с. 136-137; 223, с. 293-294). Присутствие этих трех интенций необходимо, чтобы кто-то стал говорящим, а их выполнение необходимо для успеха коммуникации. Таким образом, инициирует общение не желание человека передать информацию, а его желание сделать свои интенции понятными другим.

    Многие представители философии языка сочли сравнительно новую ин-ференционную модель коммуникации не принципиально альтернативным подходом, а развитием укоренившейся в научном и обыденном сознании старой кодовой модели. Так, например, Серль сводит все значение инференционной модели к дополнению кодовой тем, что в общении людей декодированию подлежит намерение говорящего, чтобы его высказывание было понято определенным образом (218, с. 48).

    Грайс же исходит из предположения, что коммуникация возможна при наличии любого способа распознать интенции. Если следовать его логике, то должны быть случаи коммуникации исключительно инференционной, без (де)кодирования. Например, Пол спрашивает Линду о том, как она себя чувствует, она вместо вербального ответа показывает ему коробку с аспирином (анализ подобных примеров см.: 222, с. 26). Ее ответ не содержит кода: нет правила или конвенции, стабильно соотносящих это действие со значением «плохо себя чувствовать». Тем не менее, Пол успешно опознает ее намерение. Серль не от-

    17

    Список литературы
  • Список литературы:
  • *
  • Стоимость доставки:
  • 230.00 руб


ПОИСК ДИССЕРТАЦИИ, АВТОРЕФЕРАТА ИЛИ СТАТЬИ


Доставка любой диссертации из России и Украины