Балашов Сергей Михайлович. Состояние беспомощности потерпевшего в уголовном праве России

Краткое описание

Балашов Сергей Михайлович. Состояние беспомощности потерпевшего в уголовном праве России: диссертация ... кандидата Юридических наук: 12.00.08 / Балашов Сергей Михайлович;[Место защиты: Всероссийский государственный университет юстиции (РПА Минюста России)], 2016.- 239 с.
Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Уголовно-правовая конструкция «состояние беспомощности потерпевшего» в уголовном праве России: исторический аспект 16
1. «Состояние беспомощности потерпевшего» и его уголовно-правовое значение в дореволюционном российском уголовном праве 16
2. Уголовно-правовая конструкция «состояние беспомощности потерпевшего» и её уголовно-правовое значение в советском уголовном праве 37
Глава 2. Уголовно-правовая конструкция «состояние беспомощности потерпевшего» в современном уголовном праве России 55
1. Понятие «состояние беспомощности потерпевшего» 55
2. Признаки состояния беспомощности потерпевшего 76
3. Уголовно-правовое значение состояния беспомощности потерпевшего в действующем уголовном законодательстве 98
Глава 3. Проблемы уголовно-правовой оценки некоторых ситуаций беспомощного состояния 117
1. Сон как состояние беспомощности 117
2. Состояние алкогольного опьянения как состояние беспомощности 135
3. Состояние гипноза как состояние беспомощности 151
Заключение 165
Библиографический список .
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В действующем УК РФ круг преступлений, совершаемых в отношении лиц, находящихся в беспомощном состоянии, ограничен деяниями, посягающими на жизнь и здоровье (п. «в» ч. 2 ст. 105, п. «б» ч. 2 ст. 111, п. «в» ч. 2 ст. 112, п. «г» ч. 2 ст. 117, ч. 2 ст. 120, ст. 125 УК РФ), свободу человека (п. «з» ч. 2 ст. 1271 УК РФ), а также половую неприкосновенность и половую свободу личности (ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132 УК РФ).
В современном криминальном российском сегменте доля преступлений, совершаемых в отношении беспомощных лиц, относительно невелика. Официальные статистические данные, представленные, например, Главным информационно-аналитическим центром МВД России или Судебным департаментом при Верховном Суде РФ не выделяют категории беспомощных потерпевших, в связи с чем мы вынуждены обращаться к научным исследованиям. В частности, в начале XXI в. Е. Б. Доронина обобщила судебные статистические данные в пяти регионах Урала и Сибири и показала, что из всех видов квалифицированных убийств на долю убийств, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, приходится 1,7 %. При этом Е. Б. Доронина указывает на прирост такого вида убийств. Доля преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы беспомощных потерпевших — более 15 %. Так, цифру в 16,2 % приводит в своих исследованиях Н. В. Тыдыкова, в 17,5 % — Ю. В. Журавлева. Несмотря на то что мы не обладаем статистической информацией о том, какой процент составляют преступления, совершенные в отношении спящего, загипнотизированного и находящегося в состоянии сильного опьянения лица, по косвенным данным, взятым из литературных источников, можно судить, что при условии учета данных состояний в качестве уголовно-правовой беспомощности, приведенные статистические сведения увеличиваются в два-три раза. Проведенный нами анализ судебной практики показал, что в настоящее время суды периодически признают сон, состояние сильного алкогольного опьянения и гипноза обстоятельствами, обусловливающими беспомощность потерпевшего. На долю таких случаев приходится 3–5 % от всех судебных актов, принятых по факту совершения преступления в отношении беспомощного лица.
В связи с отсутствием в уголовном законе определения понятия «состояние беспомощности потерпевшего» в отечественной науке уголовного права его предметное содержание толкуется неоднозначно. Более того, вопрос об уголовно-правовом значении и перспективах использования признака беспомощности для дифференциации уголовной ответственности не только преступлений против личности, но
и других разновидностей общественно опасных посягательств отличается повышенной дискуссионностью.
Раскрывая признак беспомощного состояния потерпевшего, Верховный Суд РФ предлагает критерии, которые вызывают по меньшей мере полемику. Они становятся основой для развития, по сути дела, схоластических споров в науке уголовного права по вопросу понятийного аппарата.
Все более актуальным исследование становится на фоне не так давно принятого постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности», в котором, так же как и в ранее действовавшем постановлении, сохранены все критикуемые ученым сообществом положения, связанные с толкованием признака беспомощности. Нельзя не обратить внимания и на то, что внесенное в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» изменение, связанное с исключением ссылки на малолетний возраст как вариант состояния беспомощности, не только негативно отражается на стабильности правоприменительной практики, но и актуализирует проблему поиска в науке уголовного права однозначного истолкования признака беспомощности.
Практика Верховного Суда РФ, отменяющего по сути справедливые и обоснованные акты судов нижестоящей инстанции по причине неверной интерпретации ими признака «состояние беспомощности потерпевшего», нуждается в серьезном анализе. Так, только в 2014 г. с п. «в» ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 105 УК РФ было переквалифицировано по крайней мере 74 дела по причине несоответствия основания признания потерпевшего находившимся в беспомощном состоянии позиции Верховного Суда РФ.
Кроме того, актуальность исследования определена рядом выявленных практических проблем, например таких, как конкуренция норм п. «б» ч. 2 ст. 1271 и п. «з» ч. 3 ст. 1271 УК РФ.
Объективная потребность в практико-ориентированном научном исследовании проблемы состояния беспомощности потерпевшего также связана с относительно скудным ее изучением на уровне диссертационных исследований. На этом фоне диссертация, направленная на теоретическое разрешение указанных проблем, приобретает особую актуальность.
Состояние научной разработанности темы исследования.
Различные аспекты квалификации и уголовной ответственности за преступления в отношении лиц, находящихся в беспомощном состоянии, в той или иной мере в своих монографиях и научных статьях рассматри-
вали многие авторы. Особое внимание в рамках диссертационных исследований состоянию беспомощности уделяли: Е. Б. Доронина «Беспомощное состояние потерпевшего в структуре состава убийства: теория, закон, практика» (Екатеринбург, 2004), Е. В. Топильская «Беспомощное состояние потерпевшего от преступления» (Санкт-Петербург, 1992), В. Б. Хатуев «Уголовно-правовая охрана беременных женщин, малолетних, беззащитных и беспомощных лиц и лиц, находящихся в зависимости от виновного» (Москва, 2004) и некоторые другие.
Среди тех, кто рассматривал исследуемую тему в рамках иных научных исследований (монографии, научные статьи и др.) можно назвать С. В. Анощенкову, В. К. Батюкову, Д. В. Булгакова, Д. Ж. Бу-ликееву, Д. Володина, О. Н. Гусеву, Д. В. Давтяна, С. И. Дементьева, О. А. Зайцева, Е. Б. Казаченко, Н. Н. Коновалова, Л. П. Конышеву, Л. В. Лобанову, А. Н. Мастепанову, Н. И. Пикурова, А. Н. Попова, Т. Е. Сарсенбаева, Б. В. Сидорова, С. В. Склярова, Т. А. Смирнову, Э. Л. Сидоренко, А. В. Сумачева, А. А. Ткаченко, И. А. Фаргиева, В. А. Шаповалова, И. Р. Шикулу, С. П. Щербу, Е. Ю. Яковлеву и др.
Указанные авторы внесли существенный вклад в развитие науки уголовного права, в том числе в части темы диссертационного исследования. Однако проблемы, возникающие в ходе применения норм, содержащих оценочный признак «состояние беспомощности потерпевшего», до конца не разрешены и сегодня.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с оценкой признака «состояние беспомощности потерпевшего» в уголовном праве России.
Предмет исследования составили нормы действующего УК РФ, содержащие оценочный признак «состояние беспомощности потерпевшего», постановления Пленума Верховного Суда РФ, судебные приговоры, юридическая и иная научная литература, имеющая отношение к рассматриваемым проблемам.
Целью диссертационного исследования является доктриналь-ное обоснование эволюции дефиниции «состояние беспомощности потерпевшего» в отечественном уголовном праве, разработка предложений по формализации данного оценочного признака состава преступления, определение его содержательной части, формулирование предложений по совершенствованию уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за преступления против лиц, находящихся в беспомощном состоянии, а также правоприменительной практики.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
провести исторический анализ уголовно-правового признака беспомощности в дореволюционном, советском, современном законодательстве и науке уголовного права;
проанализировать уголовно-правовое значение признака «состояние беспомощности потерпевшего» в современном российском законодательстве;
сформулировать понятие и охарактеризовать уголовно-право-вой признак «состояние беспомощности потерпевшего»;
выявить механизм взаимосвязи и взаимообусловленности объективных и субъективных признаков составов преступлений в отношении лиц, заведомо для виновного находящихся в беспомощном состоянии;
разработать научно обоснованные предложения по совершенствованию уголовного законодательства в сфере преступлений против лиц, находящихся в состоянии беспомощности, и практику его применения;
провести оценку некоторых юридически значимых ситуаций, в результате которых лицо находится в беспомощном состоянии.
Методологическую основу исследования составляют положения диалектического и исторического методов познания, теория применения права. В основу положен междисциплинарный подход, поскольку исследование потребовало использования знаний в области уголовного права, административного права, лингвистики, медицины и других наук, что предопределило комплексный характер данной работы. Общенаучные методы исследования (анализ, синтез, индукция, дедукция и др.) применялись в целях разработки понятий и определений. Кроме того, автор использовал чacтнонaучныe методы: логический, cиcтeмно-cтруктурный, cрaвнитeльно-aнaлитичecкий, комплексный, статистический и другие методы. Применение перечисленных методов позволило выявить проблемы, возникающие при квалификации преступлений, направленных против лиц, находящихся в состоянии беспомощности, и предложить пути их решения.
Нормативную основу исследования составляют общепризнанные принципы и нормы международного права, положения Конституции РФ, нормы УК РФ, уголовных кодексов ряда зарубежных стран, УПК РФ, КоАП РФ, Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», Зако-на РФ от 02.07.1992 № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», подзаконные акты, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.
Эмпирическую основу исследования составили опубликованные материалы судебной практики, включая решения Верховного Суда РФ, связанные с оценкой состояния потерпевшего как беспомощного.
В целях репрезентативности сделанных выводов было опрошено 100 специалистов из числа федеральных судей и следователей, а также
200 респондентов — жителей г. Москвы, не имеющих юридического образования. Результаты анкетных опросов использованы при формулировании теоретических положений и рекомендаций законопроектного и правоприменительного характера. При подготовке диссертации также использовались результаты социологических исследований, проводимых другими авторами.
Теоретическую основу исследования образуют положения теории российского уголовного права, развитые в трудах Л. А. Андреевой, А. И. Бойко, Г. Н. Борзенкова, С. В. Бородина, А. Вершинина, Б. В. Волженкина, Ю. В. Голика, Ю. В. Грачевой, Л. П. Гримак, П. С. Да-геля, А. П. Дьяченко, Г. А. Есакова, А. Э. Жалинского, Н. Г. Иванова, А. Н. Игнатова, Л. В. Иногамовой-Хегай, С. Г. Келиной, А. Г. Кибаль-ник, Т. В. Кленовой, М. И. Ковалева, И. Я. Козаченко, В. С. Комиссарова, Т. В. Кондрашовой, В. П. Коняхина, А. И. Коробеева, А. Н. Красикова, Л. Л. Кругликова, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, В. М. Лебедева, Н. А. Лопашенко, В. П. Малкова, Г. В. Мальцева, А. В. Наумова, А. А. Пионтковского, К. В. Ображиева, А. И. Рарога, Ф. С. Сафуанова, Л. В. Седых, Б. А. Спасенникова, С. Б. Спасенникова, А. И. Стрельникова, Т. Н. Судаковой, Н. В. Тыдыковой, И. Я. Фойницкого, В. Ф. Це-пелева, Э. Ф. Побегайло, А. М. Яковлева, Б. В. Яцеленко и других ученых, а также затрагивающие тему диссертационного исследования произведения в области общей теории права, криминологии, административного права, медицины, социологии и филологии.
Научная новизна исследования заключается в системной разработке теоретического, правового и методического аспектов определения наличия в юридически значимой ситуации уголовно-правовой конструкции состояния беспомощности. На основе анализа действующих постановлений Пленума Верховного Суда РФ, затрагивающих тему диссертационного исследования, выявлены недостатки отдельных их положений и сформулированы новые, ранее не предлагавшиеся рекомендации по устранению этих недостатков.
Кроме того, в работе: а) предложен авторский вариант определения понятия «состояние беспомощности потерпевшего»; б) обоснована отличающаяся элементами научной новизны позиция относительно признаков, характеризующих состояние беспомощности; в) аргументирована целесообразность законодательной регламентации состояния беспомощности в качестве квалифицирующего признака применительно к ряду преступлений против собственности; г) сформулированы новые предложения законопроектного характера, способные обеспечить оптимальную, с точки зрения принципа справедливости, дифференциацию уголовной ответственности с учетом состояния беспомощности в отношении преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности
личности; а также предложения по новой редакции ст. 125 и изменениям в ст. 1271 УК РФ.
В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие новые или содержащие элементы новизны положения:
1. Анализ исторического развития уголовно-правовой конструкции «состояние беспомощности потерпевшего» показал, что она появилась не только из норм морали и закона (уголовного и гражданского), но и из норм религии (Ветхий Завет), византийского права (Эклога), международных договоров (договоры Руси с Византией), правил ведения войны (Артикул Воинский Петра I). Законодатель уже и в дореволюционный, и в советский период дифференцировал ответственность не только в зависимости от действий виновного, их противозаконности и безнравственности, но и от состояния потерпевшего от преступления (социальное положение, физические недостатки, особо опасная для жизни ситуация и др.).
2. Доказано, что позиция законодателя и Верховного Суда РФ по вопросу содержания оценочного признака «состояние беспомощности потерпевшего» не совпадает. Это подтверждается в том числе новым постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 03.03.2015 № 9 «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации», исключившим из постановления «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указание на малолетний возраст как пример состояния беспомощности.
В целях единообразной интерпретации предметного содержания признака «состояние беспомощности потерпевшего» предлагается отменить подп. 1 п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 03.03.2015 № 9 «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации».
3. На основании анализа судебной практики по теме диссертационного исследования сформулирован вывод о том, что Верховный Суд РФ хоть и стремится обеспечить единообразие судебной практики в части понимания признака беспомощности, однако нередко, используя расширительное или ограничительное толкование уголовно-правовых предписаний, выходит за рамки предусмотренного законом усмотрения. Особенно выражено это при рассмотрении дел о преступлениях против лиц, находящихся в состоянии гипноза, сильного алкогольного опьянения, сна, а также сна, осложненного состоянием опьянения (в том числе наркотического).
4. Разработано авторское определение уголовно-правового признака «состояние беспомощности потерпевшего». Под беспомощным состоянием потерпевшего в рамках науки уголовного права предлагается понимать такое состояние лица, при котором оно в силу возраста (малолетнего или престарелого), физического или психического состо-
яния, а равно в виду бессознательного состояния или особой сложившейся к моменту преступления ситуации (если отсутствует ситуация уголовно-правовой беззащитности), не могло понимать характер и значение совершаемых с ним действий, оценить их последствия либо оказать активное сопротивление виновному лицу, когда последний сознает такое состояние потерпевшего. Отсутствие хотя бы одного из содержащихся в данном определении признаков (факт нахождения потерпевшего в состоянии, при котором он не понимает характер и значение совершаемых с ним действий или не может оказать активное сопротивление виновному лицу; нахождение лица в беспомощном состоянии до момента начала реализации объективной стороны преступления; осознание виновным факта нахождения потерпевшего в состоянии беспомощности) должно быть связано с исключением квалификации по признаку беспомощности потерпевшего.
Установлено, что, кроме классических трех признаков беспомощности, имеет место еще и четвертый: особая злостность виновного лица. Только наличие «злого», «отрицательного» отношения виновного к потерпевшему может повлечь за собой квалификацию со ссылкой на исследуемый признак, тогда как наличие «положительного» мотива, например, сострадания, исключает такую квалификацию.
5. Отмечается, что нормы ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК РФ, в соответствии с которыми состояние беспомощности потерпевшего рассматривается в качестве конструктивного признака составов изнасилования и насильственных действий сексуального характера, противоречат положениям п. «з» ч. 1 ст. 63 УК РФ, признающим факт совершения преступления в отношении беспомощного лица обстоятельством, отягчающим ответственность. Для устранения обозначенного противоречия предлагается исключить из основного состава преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК РФ, уголовно-правовую конструкцию беспомощного состояния, которую поместить в их особо квалифицированный состав, т. е. в ч. 4 ст. 131 и 132 УК РФ.
6. Анализ состояния потерпевшего, находящегося в состоянии сна, сильного алкогольного опьянения, гипноза, показал, что данные явления уже заложены в уголовно-правовой конструкции беспомощного состояния и, соответственно, должны получить надлежащую оценку со стороны Верховного Суда РФ.
Предложено включить в содержание понятия «состояние беспомощности потерпевшего», закрепленное в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности», наиболее спорные на сегодняшней день варианты беспомощного состояния потерпевшего, а именно состояние сна и гипноза.
7. Для начала решения уголовно-правовых проблем, связанных с оценкой состояния гипноза как состояния беспомощности, целесообразным представляется внесение дополнений в некоторые нормативные правовые акты. Прежде всего необходимо внести дополнения в Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»: включить в ст. 2 «Основные понятия, используемые в настоящем Федеральном законе» понятие гипноза, а также предусмотреть в гл. 5 «Организация охраны здоровья» запрет на применение гипноза иначе как в медицинских и научных целях.
8. Предлагается внести изменения в ст. 125 УК РФ, изложив ее диспозицию в следующей редакции: «Заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие иного беспомощного или беззащитного состояния, в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу и был обязан иметь о нем заботу либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние».
9. Для решения проблемы, вызванной конкуренцией п. «б» ч. 2 ст. 1271 и п. «з» ч. 3 ст. 1271 УК РФ, предлагается внести изменения в п. «б» ч. 2 ст. 1271 УК РФ, изложив его в следующей редакции: «в отношении лица, достигшего 14 лет и не достигшего 18 лет».
10. С учетом опыта дореволюционного и советского отечествен
ного законодательства, анализа действующего постановления Пленума
Верховного Суда СССР от 23.12.1988 № 17 «О рассмотрении судами
дел, связанных с преступлениями, совершенными в условиях стихий
ного или иного общественного бедствия», судебной практики, а также
с учетом авторской позиции, целесообразным видится внести в УК РФ
следующие изменения и дополнения:
а) ч. 2 ст. 158 УК РФ дополнить пунктом «д», который сформу
лировать следующим образом: «у лица, находящегося в состоянии бес
помощности»;
б) ч. 2 ст. 159 УК РФ сформулировать следующим образом:
«Мошенничество, совершенное группой лиц по предварительному сго
вору, а равно в отношении беспомощного лица или с причинением
значительного ущерба гражданину»;
в) ч. 2 ст. 161 УК РФ дополнить пунктом «е», который сформу
лировать следующим образом: «у лица, находящегося в состоянии бес
помощности»;
г) ч. 2 ст. 162 УК РФ сформулировать следующим образом:
«Разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору,
а равно с применением оружия или предметов, используемых в каче
стве оружия, или в отношении беспомощного лица».
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования заключается в том, что сформулированные в нем выводы, предложения и рекомендации могут быть использованы в ходе дальнейшей разработки теоретических проблем уголовного права, касающихся вопросов квалификации преступлений, совершаемых в отношении беспомощного лица.
Предложенные в диссертации законопроектные конструкции могут использоваться в законотворческом процессе при совершенствовании действующего уголовного законодательства. Отдельные положения работы могут быть использованы в правоприменительной деятельности при квалификации преступлений против жизни и здоровья, против половой неприкосновенности и половой свободы личности, против собственности, в учебном процессе при преподавании дисциплины «Уголовное право» и связанных с ней специальных курсов.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), где проводилось ее рецензирование и обсуждение.
Основные положения и выводы диссертационного исследования использовались автором в личной педагогической практике при преподавании дисциплин уголовно-правовой специализации, а также изложены в пяти опубликованных работах, в том числе в трех статьях в изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки России для опубликования результатов диссертационного исследования. Отдельные аспекты диссертационного исследования докладывались автором на научно-практических семинарах и конференциях: Двенадцатой международной научно-практической конференции «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (Москва, 29-30 января 2015 г.), Десятых Всероссийских Державинских чтениях (Москва, 12–13 декабря 2014 г.), научно-практических конференциях аспирантов и соискателей «Актуальные проблемы современного права в научных исследованиях молодых ученых-юристов» (Москва, 28 мая 2013 г., 24 апреля 2015 г.), VII Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов «Актуальные проблемы правовой политики: национальный и международный правовые аспекты» (Казань, 16–17 ноября 2012 г.), Международной научно-практической конференции «Традиции и новации в системе современного российского права» (Москва, 5–6 апреля 2013 г.), XX Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 8–12 апреля 2013).
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения, библиографического списка и двух приложений.
«Состояние беспомощности потерпевшего» и его уголовно-правовое значение в дореволюционном российском уголовном праве
В XIX веке А. Ф. Кистяковский особо подчеркнул: «Только история может дать объяснение причин как современного состояния уголовного права, так и состояния его в предшествовавшие периоды. Без совета истории как науки, трактующей о постепенном развитии рода человеческого, уголовное право прежних формаций являлось бы во многих пунктах произведением умопомешанного»8. С А. Ф. Кистяковским невозможно не согласиться. Исторический анализ рассматриваемой уголовно-правовой конструкции, а именно беспомощного состояния потерпевшего от преступления, нами считается целесообразным в виду необходимости чёткого обозначения пройденных ею этапов, их исторических особенностей и учёту исторического опыта развития конструкции «беспомощное состояние потерпевшего» в настоящее время. Это, в свою очередь, позволяет не только изучить развитие взгляда законодателя на обозначенное явление (его сущность и содержание) в тот или иной период, но и понять причины, условия его возникновения.
Сложность проведения глобальной периодизации истории в рамках данного исследования очевидна. Так, рассматриваемый квалифицирующий признак нашёл свой прочный уголовно-правовой фундамент в законодательстве лишь накануне советского времени, но и тогда присутствовал в кодексах не во всех «традиционных» составах преступлений, таких как, например, убийство. В такой ситуации в рамках первой главы будет проведён анализ дореволюционного и советского периода. Развитие представлений о состоянии беспомощности в постсоветской эпохе будет полностью охвачено в рамках второй и третьей главы диссертационного исследования.
Впервые рассматриваемый квалифицирующий признак появился в отечественном уголовном законодательстве довольно поздно. До 1903 г. понятие «беспомощное состояние» в тексте законов не встречается. Привязки к данному квалифицирующему признаку в тех или иных дореволюционных нормативных и рекомендательных актах, историческую связь с которыми может проследить исследователь, весьма условны и спорны. Многие положения законов могут казаться историческими предпосылками совершенно иных уголовно-правовых конструкций и составов действующего УК России. Однако всё же видится, что предпосылки рассматриваемой правовой конструкции связаны, прежде всего, с усиленной защитой социально незащищённой категории граждан: женщин, инвалидов, детей и новорожденных. И лишь ближе к советскому периоду отечественной истории особая забота государства была распространена и на иных социально незащищённых: престарелых, психически нездоровых и некоторые иные категории лиц. Необходимо также учитывать, что история уголовно-правовых воззрений многогранна и переменчива, и включает в себя религиозно-правовые воззрения, теорию естественного права, классическую теорию, социологическое и антропологическое направления.
Самое раннее письменное свидетельство о древнерусском праве и правосудии содержится в летописи «Повести временных лет», в которой описываются договоры, заключенные между Русью и Византией (в первую очередь договоры Олега 911 г. и Игоря 945 г.)9. Первые элементы сдерживающего милосердного отношения получили закрепление именно в этих памятниках права Киевской Руси. Так, в договоре Руси с Византией 911 г. в п. 6 предусматривалась возможность убить застигнутого за кражей вора, если тот будет оказывать сопротивление. И там же обозначено, что если вор отдастся без сопротивления и будет связан тем, у кого пытался совершить кражу, то тот имеет право претендовать лишь на возврат объекта посягательства в тройном размере (в договоре 944 г. компенсация уменьшена до двойного размера). Убийство же связанного вора, который в силу этого находился в беспомощном состоянии, каралось как обычное убийство10. По мнению Г. М. Бараца, статья трактует вовсе не о мере наказания за кражу, а лишь о случае убийства вора, схваченного на месте преступления, постановляя, что такое убийство ненаказуемо только тогда, когда вор сопротивляется11. Однако некоторые исследователи, например, В. И. Сергеевич считали, что в рассматриваемой статье речь идёт именно об убийстве при необходимой обороне. По мнению автора, по русскому праву допускалось убийство вора и квалифицировалось оно как месть преступнику; по греческому праву – это не месть, а самооборона12.
А. В. Наумов пишет, что договор 944 г. содержал зачатки норм международного уголовного права об ответственности за неоказание помощи потерпевшим кораблекрушение на море. Под угрозой наказания он запрещал присвоение какого-либо имущества с такого корабля или обращение в рабство членов экипажа13. Видится, что обозначенное положение в целом явилось предпосылкой для дальнейшего появления уголовно-правовых конструкций неоказания помощи и оставления в опасности.
Исследование вопроса о развитии рассматриваемой правовой конструкции в дореволюционный период также невозможно без наиболее известного и основополагающего правового памятника древнерусского государства – Русской Правды, нормы которой регулировали жизнь восточных славян в течение нескольких столетий. Известно, что первоначальный текст Русской Правды редактировался до середины XII в., а после действовал до XV в. и стал источником для иных юридических памятников.
Уголовно-правовая конструкция «состояние беспомощности потерпевшего» и её уголовно-правовое значение в советском уголовном праве
Видится, что такое решение в части престарелых лиц не дало ожидаемого эффекта. Практика могла столкнуться с проблемой определения конкретного возраста, с которого лицо должно было признаваться престарелым. Факт, что в одном и том же возрасте люди могут чувствовать себя по-разному, не требует доказательств. Потому разница между понятиями «престарелый» в УК РСФСР 1960 г. и «дряхлый», используемое ранее, была для практических работников существенной, хоть оба они и направлены на определение степени психофизиологической возможности (невозможности) человека принять меры к самосохранению в случае посягательства. Р. И. Шикула указывает, что, вместе с тем, с точки зрения терминологической эстетики и этимологического смысла наиболее подходящей категорией представляется «старческая немощность», используемая, например, в УК Латвийской Республики78.
Во-вторых, ст. 102 УК РСФСР 1960 «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах» не содержала указание на такой квалифицирующий признак, как убийство малолетнего, престарелого или беспомощного лица, однако в п. «г» присутствовал признак особой жестокости.
Отнесение особой жестокости к оценочной категории привело в судебной практике и в литературе к довольно широкому толкованию её содержания. В постановлениях Пленума Верховного Суда СССР от 4 июня 1960 г. № 479, от 27 июня 1975 г. № 480, от 22 декабря 1992 г. № 1581, посвящённых судебной практике по делам об убийствах, отсутствует конкретное определение понятия «особая жестокость», в них приведены различные способы совершения убийства с особой жестокостью.
Факт включения уголовно-правовой конструкции беспомощности в содержание п. «г» ст. 102 УК РСФСР 1960 г. подтверждается доктриной уголовного права. Так, Н. И. Пикуров пишет: «На доктринальную и правоприменительную оценку беспомощного состояния как квалифицирующего признака состава убийства вольно или невольно, но достаточно сильное влияние оказало (кстати, оказывает и в настоящее время), во-первых, официальное и неофициальное толкование особой жестокости, которая в период действия УК РСФСР 1960 г. охватывала своим содержанием и беспомощное состояние убитого…»83.
Кроме того, и С. В. Бородин в 1977 г. писал: «Вполне обоснованно, по нашему мнению, признаются совершённые с особой жестокостью убийства и в тех случаях, когда виновный для осуществления своего намерения использовал беспомощное состояние потерпевшего, который сознавал, что его лишают жизни, но по возрасту или в силу других причин не мог оказать сопротивления… Было бы нелогично признавать особые страдания других лиц, близких потерпевшему, в присутствии которых совершается убийство, свидетельством особой жестокости, а особые страдания самого потерпевшего (ребёнка, престарелого, больного), которого лишают жизни и который не может защитить себя, не признавать таковым. Вместе с тем было бы неправильно квалифицировать по п. «г» ст. 102 УК такие убийства, при которых вывод об особой жестокости основывался бы только на том, что смерть потерпевшему причиняется во время сна. Здесь хотя и на лицо беспомощность потерпевшего, но особые страдания ему не причиняются самим фактом убийства при этих условиях»84.
Д. В. Давтян в указанной выше статье сослался на решение Свердловского областного суда, принятое ещё во время действия УК РСФСР 1960 г., из которого следует, что Егоров задушил свою 4-х летнюю дочь, после чего сжёг её тело. В кассационной жалобе адвокат оспаривал правильность квалификации по пункту особой жестокости. Однако Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России в своём определении 31 января 1994 г., обосновывая правильность вменения Егорову обозначенного пункта, отметила, что Егоров убил своего малолетнего ребёнка85.
В-третьих, конструкция беспомощности сохранилась в УК РСФСР 1960 г. лишь при совершении преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности (ст. 117, ст. 121), при оставлении в опасности (ст. 127), а также в случае хулиганства (ст. 206).
Интересным для исследования, вместе с тем, является не только позиция законодателя, но и правоприменителя, выраженная в соответствующих постановлениях Пленума Верховного Суда.
Прежде всего, обращает на себя внимание разъяснение относительно ст. 206 УК РСФСР 1960 г. В п. 16 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 октября 1972 г. «О судебной практике по делам о хулиганстве» отмечено, что квалифицируя хулиганство по части второй ст. 206 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик по признаку наличия в действиях подсудимого исключительного цинизма или особой дерзости, суд должен указать в приговоре, какие конкретно действия виновного он относит к исключительно циничным или особо дерзким.
Признаки состояния беспомощности потерпевшего
Однако согласиться с необходимостью учёта данного обстоятельства при квалификации по признаку беспомощного состояния нельзя ещё и в виду двух обстоятельств: во-первых, факт наличия аффекта страха не может быть очевиден для виновного (что подлежит обязательному доказыванию), так как покушение начинается в момент, когда потерпевший не находится в таком состоянии, кроме того виновный специальными знаниями о данной медицинской категории скорее всего не обладает; во-вторых, в виду того, что аффект страха возникает после начала покушения, действия виновного по приведению лица в беспомощное состояние (осознанно или неосознанно) являются частью объективной стороны преступления.
Юридический критерий характеризуется наличием двух компонентов, установление хотя бы одного из которых является достаточным для определения беспомощного состояния потерпевшего. Во-первых, это способность к пониманию характера и значения совершаемых действий (интеллектуальный компонент), во-вторых, это способность к сопротивлению (волевой компонент)170.
При оценке интеллектуального компонента юридического критерия под «пониманием характера» действий виновного подразумевается правильное отражение их внешней стороны, фактического содержания обстоятельств происходящего. Под «пониманием значения» подразумевается отношение этих действий к морально-этическим и правовым нормам, отношение последствий совершаемых действий к собственному будущему, отношение своих мотивов и целей к целям действий преступника. Сохранность интеллектуального критерия оценивается также по на