Давыдов Матвей Ильич. Стародуб Ряполовский в XIII - 70-х гг. XVI в.: политическое развитие, административно-территориальное устройство, эволюция структур землевладения

Краткое описание

Давыдов Матвей Ильич. Стародуб Ряполовский в XIII - 70-х гг. XVI в.: политическое развитие, административно-территориальное устройство, эволюция структур землевладения : Дис. ... канд. ист. наук : 07.00.02 : Владимир, 2004 223 c. РГБ ОД, 61:04-7/789

ИЗ ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ
Давыдов, Матвей Ильич
1. СтародуБ Ряполовский в XIII - 70-н зз . XVI в.
политическое развитие, админиотратив но—территориальное устройств о, эволюция структур землевладения
1.1. Российская государственная Библиотека
diss.rsl.ru 2003
Давыдов, Матвей Ильич
СтародуБ Ряполовский в XIII - 70-к гг.
XVI в.: политическое развитие, админиотратив но-территориальное устройств о, эволюция структур землевладения [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. ист.
наук : 07.00.02 .-М.: РГБ, 2003 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки)
Отечественная история
Полный текст:
http:^diss.rsl.ru^diss^03^1106^031106026.pdf
Текст воспроизводится по экземпляру находящемуся В фонде РГБ:
Давыдов, Матвей Ильич
СтародуБ Ряполовский в XIII — 70—к гг. XVI
в. политическое развитие, административ но—территориальное устройств о, эволюция структур землевладения
Владимир 2004
Российская государственная Библиотека, 2003 год (электронный текст).
61 ■■ 04- У/у ?9
Владимирский государственный педагогический университет
На правах рукописи
Давыдов Матвей Ильич
Стародуб Ряполовский в XIII - 70-х гг. XVI в.: ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ, АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО, ЭВОЛЮЦИЯ СТРУКТУР ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Специальность 07.00.02 - Отечественная история Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Научный руководитель д.и.н., профессор И.И. Шулус
Владимир - 2004
Оглавление
Введение 3
Глава 1. Политическое развитие и административное устройство Стародуба Ряполовского в XIII - 70-х гг. XVI в. 24
§ 1. Статусные категории титулованных аристократов XIII-XV вв. 26
§ 2. Стародубское княжество в XIII-XIV вв. 39
§ 3. Административно-территориальное устройство и полити¬ческое развитие Стародубской земли в конце XIV-XV вв. 64
§ 4. Стародубские князья в структурах Государева двора на ру¬беже XV-XVI вв. 98
§ 5. Политико-административное устройство Стародуба Ряпо¬ловского в XVI в. 102
Глава 2. Эволюция структур землевладения в Стародубе Ряполов- ском в XV - 70-х гг. XVI в. 115
§ 1. Внешние рубежи Стародубской земли ' 115
§ 2. Эволюция традиционных структур землевладения в Ста¬родубе Ряполовском в XV - середине XVI в. 130
§ 3. Основные тенденции эволюции структур землевладения в Стародубе Ряполовском во второй половине XVI в. 179
Заключение 197
Библиография 202
Приложения 212
з
Введение
В настоящее время обозначился рост интереса ученых к изучению раз¬личных аспектов русского феодализма, в том числе и в области вассально¬поземельных отношений отдельных категорий феодалов на Руси в XIV-XVI вв. Обращение историков к исследованию указанных проблем обусловлено гене¬тической связью последних с такими основополагающими и до сих пор дискус¬сионными в литературе вопросами как ход складывания Русского централизо¬ванного государства, оформление его институтов и административно¬управленческих структур, эволюция представлений о власти в русском средне¬вековом обществе.
К сожалению, следует признать невозможной подготовку и осуществле¬ние исследования, способного в общерусском масштабе осветить ход процесса эволюции форм земельного держания в неразрывной связи с характеристикой изменений в положении самих землевладельцев. Дело в том, что несмотря на огромное количество и видовое разнообразие дошедших до нас источников, их репрезентативность применительно к различным территориям и категориям феодалов далеко не одинакова. Так, с одной стороны, архивы большинства крупных монастырей, сохранившие акты, синодики, вкладные книги и т.д., по¬зволяют специалистам не только проследить историю складывания вотчины той или иной обители, но и выяснить круг социальных связей ее братии, взаи¬моотношения монахов с церковными иерархами, представителями государст¬венной власти и зависимым населением. С другой стороны, необходимо при¬знать факт неполноты имеющейся в распоряжении историков документации по землевладению, генеалогии и службе светских феодалов, отрывочность и моза¬ичность информации по истории развития в XIV-XVI вв. большинства кня¬жеств и уездов .
Тем не менее, последнее обстоятельство не стоит абсолютизировать. И хотя, на наш взгляд, пока еще рано говорить о традиции региональных и мик- рорегиональных исследований в отечественной историографии, все же следует выделить ряд монографий, посвященных комплексному анализу владельческой эволюции именно отдельных областей Северо-Восточной Руси, составивших ядро Московии: это работы А.И. Копанева, Ю.Г. Алексеева, B.JI. Янина, В.А. Кучкина и С.З. Чернова . Ценность подобных исследований очевидна. Они по¬зволяют: во-первых, на примере конкретной территории не только проследить общие закономерности развития вассально-поземельных отношений на Руси, но и выявить и охарактеризовать те особенности последних, которые отличали данное княжество или уезд от прочих русских земель; во-вторых, путем лока¬лизации топонимов восстановить размеры и границы территории и ее состав¬ных частей; наконец, самое главное, реконструировать процесс формирования структуры землевладения и отразить динамику развития военно-служилой кор¬порации интересующего региона.
Настоящее исследование представляет собой первую попытку целостной реконструкции владельческой истории Стародубского края со времени образо¬вания в 30-х гг. XIII в. самостоятельного Стародубского княжества, и заканчи¬вая включением данной территории на рубеже 70-80-х гг. XVI вв. в состав Владимирского и Суздальского уездов. Выбор указанной темы определяется, прежде всего, теми существенными особенностями, которые отличали Старо- дуб от прочих регионов как в XV в., так и, правда в несколько меньшей степе¬ни, в XVI в.: сосредоточение вплоть до конца XV в. практически всего земель¬ного фонда края в руках потомков местной княжеской династии и сохранение ими значительной части своих родовых владений до середины следующего столетия; крайне слабое развитие до середины XVI в. землевладения духовных корпораций, а затем резкий его рост за счет вкладов местных вотчинников в монастыри; неопределенность объема суверенных прав стародубских князей и характера их взаимоотношений с Москвой в конце XIV-XV вв.; и, как следст¬вие последнего обстоятельства, растянутость во времени процесса интеграции Стародуба Ряполовского в состав Русского государства и его сложный админи-стративно-территориальный статус в нем вплоть до начала XVII в. Немалую роль в определении направления исследования сыграли также такие факторы как большая степень сохранности актовых материалов по Стародубу XV-XVI вв. и компактность территории региона (около 3400 км в пределах нынешних Вязниковского и Ковровского районов Владимирской области и Палехского, Савинского, Шуйского и Южского районов Ивановской области), позволяющие досконально изучить всю совокупность процессов и явлений, имевших место в крае в рассматриваемый период времени.
Круг вопросов, подвергаемых нами рассмотрению, достаточно широк. По¬этому историографический обзор кажется целесообразным построить по про¬блемному признаку, что позволит показать историю изучения и степень разработ¬ки каждой отдельно взятой проблемы, относящейся к теме нашего исследования.
Еще в XIX в. А.В. Экземплярский в рамках своего труда попытался обобщить весь комплекс летописных известий, относящихся к политической истории Стародуба , однако в виду того, что биографии местных правителей (их составление автор считал основной целью своего исследования) получились крайне лаконичными, значительное место в сюжете, посвященном стародуб- ским князьям, было отведено соотнесению их фамильных прозваний с позд¬нейшими населенными пунктами Владимирской губернии, от которых они могли произойти. Поэтому несомненной заслугой ученого, не имевшего в сво¬ем распоряжении большей части грамот стародубских князей XV-XVI вв., вве¬денных в научный оборот лишь в XX столетии, является точное определение центров сразу нескольких стародубских уделов.
Политическую историю края до конца XIV в. впоследствии анализировал
В.А. Кучкин . Коснувшись вопроса о хронологических рамках начала его дроб¬ления, он первым попробовал восстановить исходные размеры территории и границы наиболее рано обособившихся стародубских уделов - собственно Ста- родубского, Пожарского, Ряполовского и Палецкого. Достижением ученого следует признать предпринятые им изыскания по локализации Пожарского княжества не в Мугрееве, где в XVI в. известны вотчины князей Пожарских, а на юге Стародубской земли. Однако, другие выводы, к которым приходит В.А. Кучкин, вызывают существенные возражения. Прежде всего, это касается ли¬нии прохождения отдельных участков предложенных им рубежей как внешних (региона в целом), так и внутренних (между его уделами), а также неверной ин¬терпретации историком политико-административного статуса одной из облас¬тей - Алексинского стана - в качестве «столичной округи», пропорционально разделенной между представителями разных ветвей местного княжеского рода в целях обеспечения тяготения обособившихся княжеств-волостей к их истори¬ческому центру.
Изыскания А.В. Экземплярского и В.А. Кучкина в компилятивном виде нашли свое отражение в работах ковровского краеведа Н.В. Фролова . Правда, к чести последнего необходимо признать, что он не стал ограничиваться сведе¬нием воедино наблюдений, сделанных другими историками; напротив, перу
Н.В. Фролова принадлежит несколько самостоятельных очерков, из которых прежде всего следует выделить сюжет, посвященный землевладению и службе князей Ковровых в конце XV - первой половине XVII в.
Исследование проблемы статуса Алексинского стана в общей структуре стародубских земель было продолжено В.Д. Назаровым. Отвергая предложен¬ную В.А. Кучкиным сложную систему землевладения в Алексинском стану, он склонен считать эту территорию своеобразным пожизненным ненаследуемым доменом старейшего представителя рода стародубских князей; посему наблю¬
даемое по актам наличие в данной области вотчин, принадлежавших разным ветвям местной княжеской династии, оказывается мнимым, поскольку сами ак¬ты отражают совершенно разные вехи во владельческой истории Алексинского стана в XV в. Итак, несомненной заслугой В.Д. Назарова следует признать вы¬двинутое им определение Алексинского стана в качестве цельной администра¬тивной единицы, а не конгломерата мелких княжеских вотчин.
Родословие стародубских князей в той или иной степени привлекало внимание целого ряда отечественных историков. Основная дискуссия между ними развернулась по вопросу о том, являлись ли князья Пожарские старшей фамилией в роду стародубских князей или нет. Первую точку зрения отстаива-
2 з
ли А.В. Экземплярский и Л.М. Савелов ; впоследствии их позицию принял
А.А. Зимин . В.А. Кучкин , а вслед за ним В.М. Коган , наоборот, считают кня¬зя Василия Андреевича, родоначальника князей Пожарских, не старшим, а вто¬рым сыном стародубского князя Андрея Федоровича, а первенцем последнего, соответственно, стародубского князя Федора Андреевича, получившего самую крупную долю отцовского наследства. Лишь с выходом в свет работ В.Д. Наза¬рова проблема генеалогического старшинства князей Пожарских была решена в положительном аспекте .
В отечественной историографии предпринималось несколько удачных попыток обращения к изучению дворянских фамилий, тесно связанных со Ста- родубским краем. Так, до сих пор не утратили своей научной ценности истори¬ко-генеалогические этюды JI.M. Савелова, посвященные служебной деятельно-
о
сти и землевладению князей Пожарских и Ковровых . Отметим также статью
В.Б. Кобрина о семейных связях князей Мезецких, представляющую собой дос¬таточно редкий в отечественной историографии случай всестороннего изучения социального статуса, окружения и сферы жизненных интересов одной из семей стародубских вотчинников . Иное дело - работы генеалогов-любителей. В поле нашего зрения попали две статьи B.C. Безроднова, в которых он стремится вы- вести от стародубских князей род Путятиных , традиционно считающихся вы¬ходцами из Литовской Руси (по родословным Путятины -ветвь князей Друц- ких). Слабое знакомство автора с историей Стародубского края, деятельностью его князей, спорность предлагаемых построений в конечном счете как раз и предопределили нашу негативную оценку предпринятых им изысканий.
Практически неисследованными остаются проблемы статуса и характера деятельности стародубских князей во второй половине XIV-XV вв.
Так, А.А. Зимин и В.Б. Кобрин , изучая эволюцию княжеских кланов Се¬веро-Восточной Руси в XV в., применительно к стародубским князьям лишь ла¬конично отмечали, что последние пользовались «княжескими правами» на сво¬их родовых землях вплоть до 1470-х гг.; в то же время оба автора воздержались от развернутой характеристики их статуса, равно как и от соотнесения старо¬дубских Рюриковичей с категорией служилых князей.
В противовес указанным исследователям В.Д. Назаров прямо интерпре¬тирует наличие у стародубских князей суверенных полномочий как показатель их принадлежности к сословно-статусной категории служилых князей . Более того, он утверждает, что служилые князья «едва ли не изначально были вклю¬чены в структуры Государева двора» , хотя этот тезис ученого выглядит, на
наш взгляд, недостаточно аргументированным. В то же время очень высокой оценки заслуживает предпринятая им на основе анализа широкого круга источ-
* ников попытка определения всего комплекса прав и обязанностей, которыми реально обладали в XV в. представители этой сословно-статусной категории. Также нельзя обойти вниманием наблюдения историка над процессом коопта¬ции служилых князей, в том числе и выходцев из Стародуба, в среду москов¬ской аристократии при Иване III . Еще в одной статье В.Д. Назарова через ана¬лиз грамот князей Пожарских и Ряполовских обозначены основные этапы эво¬люции социального статуса этих родов на протяжении XV столетия: постепен¬ной социальной деградации князей Пожарских противопоставляются карьер- ные успехи князей Ряполовских, а именно, князя Д.И. Ряполовского. Представ¬ляя биографию последнего, историк остается верным собственной теории фор¬мирования Государева двора: поэтому он считает Д.И. Ряполовского одновре¬менно и служилым князем, и боярином , хотя, по нашему мнению, убедитель¬ных доказательств в пользу своей точки зрения автор не приводит.
Различные аспекты владельческой истории Стародуба Ряполовского и правительственной политики по отношению к землевладению стародубских князей во второй половине XVI - начале XVII в. также неоднократно подверга¬ть лись рассмотрению в работах отечественных историков.
Перу С.В. Рождественского принадлежит первый комплексный обзор мо-билизации вотчинных земель в крае в эпоху правления Ивана IV . Несмотря на использование автором лишь иллюстративного подхода научное значение обзор сохранял в течение почти столетия, вплоть до выхода в свет статьи А.Л. Курга¬нова, в которой впервые был дан детальный (хотя местами и неполный) анализ истории развития стародубских сел, упомянутых в духовной Ивана Грозного .
Проблема хозяйственного развития отдельных вотчинных комплексов на терри¬тории региона в литературе освещалась лишь однажды - в кратком очерке С.Б. Веселовского о селе Алексино (точнее, той его части которая утвердилась за Троице-Сергиевым монастырем) . Ценные и точные наблюдения относительно развития светского землевладения в Стародубе Ряполовском в послеопричный
л
период содержит монография А.П. Павлова ; труд М.С. Черкасовой, освещаю¬щий, в частности, историю складывания стародубской вотчины Троице-Сергиева монастыря в XV-XVI вв. , напротив, не дает целостной картины эволюции по¬следней: местами складывается впечатление, что основное внимание исследова¬тельницы сосредоточено лишь на перечислении вкладов стародубских князей в обитель, а отнюдь не на изучении обстоятельств их закрепления (или незакреп- ления) за монастырем.
Свою разработку получили также более частные, но не менее важные проблемы. Например, о ссылке в Казанский край в 1565-1566 гг. представите¬лей крупнейших княжеских кланов (в том числе и стародубского), сопровож¬давшейся временной конфискацией их родовых вотчин, писали А.А. Зимин и Р.Г. Скрынников. Однако если первый подчеркивал ее кратковременный харак¬тер , то второй полагал, что указанные опричные мероприятия играли опреде¬ляющую роль в крушении политического и финансового могущества княже¬ских группировок, стародубской в том числе .
Дискуссионной также остается проблема интерпретации стародубских сюжетов в духовной Ивана IV, в особенности так называемого отрывка «а». Не¬соответствие присутствующей в нем информации реально известной по актам ситуации, сложившейся в структуре землевладения региона в 60-70-е гг. XVI в. (мы имеем в виду активную передачу стародубскими князьями поименованных в источнике селений в монастыри), исследователи объясняли по-разному. С.В. Рождественский отрицал чисто антикняжескую направленность документа, по¬лагая, что «в данном случае мы имеем дело с одной из неудавшихся секуляриза- ционных мер XVI в.», и в принципе не исключал возможности инициирования секуляризации в Стародубе опричным режимом . Несколько алогичной выгля¬дит позиция, занятая С.Б. Веселовским: с одной стороны отмечая факт передачи ряда стародубских сел в 1566 г. (sic!) князю М.И. Воротынскому, ученый, тем не менее, склонялся к признанию отрывка в целом лишь в качестве задуманного, но на практике так и не осуществленного мероприятия по конфискации княжеских вотчин на территории региона . Точка зрения С.Б. Веселовского в основном бы¬ла принята А.А. Зиминым и Р.Г. Скрынниковым, однако последними в отличие от их предшественника источник рассматривался в качестве некоего проскрип¬ционного списка, согласно которому в 1565-1566 гг. родовые земли стародуб¬ских князей действительно отписывались в казну . Наконец, A.JI. Юрганов вы¬сказал мнение, что суть документа сводится не к земельным конфискациям, а к передаче суверенитета над территорией Стародуба Ряполовского князю М.И. Воротынскому под верховной юрисдикцией царя (ранее к схожей мысли скло¬нялся А.А. Зимин, однако развития в работах ученого она не получила ).
Итак, мы видим, что основное внимание исследователей Стародубского края было сосредоточено преимущественно на вопросах, являющихся состав¬ной частью более крупных проблем, как то: становление Русского государства, формирование и консолидация основных категорий феодалов в эпоху средне¬вековья, развитие страны в опричнину. Как следствие, степень разработки от-дельных тем и сюжетов, относящихся к истории Стародуба, весьма разнится. Так, специалистами достаточно полно освещены политическая история региона в XIII - середине XV в., а также его судьба в опричную эпоху. С другой сторо¬ны такие проблемы как формирование и развитие городовой корпорации фео¬далов, эволюция структур землевладения в крае в XV-XVI вв. в историографии лишь обозначены. Соответственно, подготовленная нами работа призвана за¬полнить своеобразную лакуну в комплексном изучении владельческой истории Стародуба за все время его существования.
Хронологические рамки диссертации охватывают весь период существо¬вания Стародуба Ряполовского в качестве самостоятельного административно- территориального образования на политической карте России, от момента за¬крепления Стародубского княжества за князем Иваном Всеволодовичем и его потомками (30-е гг. XIII в.) до окончательного вхождения стародубских земель в состав Владимирского и Суздальского уездов (рубеж 70-80-х гг. XVI в.).
Объектом исследования является владельческая история Стародуба Ряпо¬ловского в XIII - 70-е гг. XVI в.
Предмет исследования - процесс эволюции политико-административного статуса Стародуба Ряполовского и входивших в его состав территориальных об¬разований, а также развитие структур землевладения в крае в изучаемый период.
Цель работы - целостная реконструкция хода и основных направлений политического и социально-экономического развития Стародуба Ряполовского в XIII - 70-е гг. XVI вв. Реализация поставленной цели видится нам в отраже¬нии динамики развития владельческой истории края одновременно в двух плоскостях: политико-правовой (превращение Стародуба из независимого кня-жества сначала в вассала, а затем в составную часть территории Московии; пе¬реход стародубских князей и их владений под юрисдикцию центральной вла¬сти; политика последней по интеграции Стародуба в состав Русского государ¬ства) и пространственно-географической (формирование и эволюция владель¬ческих комплексов на территории бывших стародубских уделов под влиянием изменений, происходивших в составе городовой корпорации феодалов).
Методологическую основу настоящего исследования составляют истори¬ко-генетический и комплексный методы. Так, первый позволяет не только обо- ^ значить всю совокупность процессов эволюции форм держания земли, имев¬
ших место на территории Стародубского края в последней трети XIV-XVI вв., но и через анализ условий, обуславливавших ход мобилизации вотчин в регио¬не, определить основные вехи во владельческой истории Стародуба Ряполов¬ского в указанное время.
Наиболее перспективным представляется применение комплексного ме¬тода, дающего плодотворные результаты по реконструкции исторической кар¬ты Стародубского края и структуры землевладения в нем в XV-XVI вв. Эффек¬тивность использования данного метода уже давно была доказана работами
С.Б. Веселовского по истории и землевладению многих русских дворянских родов, в которых автор эмпирическим путем практически подошел к формули¬рованию его сущности и содержания1. Дальнейшую разработку комплексного метода в качестве инструмента для всестороннего изучения (познания) русско-
л
го средневекового ландшафта предложили B.JI. Янин и С.З. Чернов .
Суть комплексного метода состоит в сопоставлении данных различных типов, классов и видов источников, взаимной корректировке их достоверности, «I полноты, репрезентативности, установлении датировки и происхождения для
осуществления на этой многоуровневой основе научного исследования. Поэто¬му комплексный метод можно отнести к категории как исследовательских, так и источниковедческих методов.
Применение данного метода в рамках диссертационной работы позволя¬ет, во-первых, с большей точностью реконструировать географические реалии региона в эпоху средневековья, а во-вторых, получить дополнительную инфор¬мацию относительно развития землевладения в нем из тех источников (родо¬словных, документов о службе феодалов, приказного делопроизводства, внут-
*
1 Веселовский С.Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. I. С. 165-202; его же. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.
2 Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина...; Чернов С.З. Комплексное исследование русского средневеко-вого ландшафта (экология культурной среды) // История и культура древнерусского города. М., 1989. С. 169 и далее; его же. Волок Ламский... С. 6-7.
римонастырских хозяйственных материалов), данные которых начинают при¬обретать ценность лишь при их сопоставлении со сведениями, содержащимися в источниках других видов и типов.
Круг источников, использованных при подготовке работы, достаточно широк. Наиболее многочисленную группу документов составляют акты XV - начала XVII в., преимущественно освещающие вопросы землевладения различ¬ных категорий феодалов в Стародубе Ряполовском. Ряд актов благодаря содер¬жащимся в них выдержкам из несохранившихся писцовых описаний региона 50-90-х гг. XVI в., а также ссылкам на предшествовавшие им и впоследствии утерянные документы (духовные, данные, деловые, разъезжие и т.д.) является ценным источником по реконструкции в ретроспективном плане истории края более раннего времени (прежде всего, это относится к вопросу о размерах и границах отдельных волостей-княжеств в Стародубе Ряполовском).
Различны и фондообразователи актового материала. Большинство источ¬ников, как того и следовало ожидать, происходит из архивов ведущих русских духовных корпораций.
Корпус актов Троице-Сергиева монастыря, крупнейшего духовного фео¬дала средневековой России, составляют свыше 2500 документов, относящихся к периоду до 1613 г. Из них чуть более половины дошло до нас в подлинниках, остальные известны лишь в списках, как правило, происходящих из копийных книг обители XVI-XVIII вв. К настоящему времени из более чем 40 стародуб¬ских грамот обители (с учетом актов приписного киржачского Благовещенско-
•у
го монастыря) издано лишь 17 . Поэтому помимо публикаций в работе были
использованы грамоты (не только по Стародубу) из собрания грамот Коллегии экономии Российского Государственного архива древних актов (РГАДА) и тро¬ицких копийных книг 521, 522 (обе - 1586/87 г.), 530, 532 (обе - 1641 г.), 544, 545 (обе - 1683-1685 гг.) и 546 (1680-е гг.) из фонда монастыря в Отделе руко¬писей Российской Государственной библиотеки (ОР РГБ) .
При подготовке диссертации не были обойдены вниманием и другие ма¬териалы монастырского архива: писцовые книги вотчин обители в Стародубе Ряполовском 1592/93-1593/94 гг. , вкладная книга (известна в двух списках - 1639 и 1673 гг. соответственно) , опись архива (записная книга земельных
л с
вкладов) 1585/86 г. , платежная книга 1598-99 гг. , а также сыскная книга 1622/23 г.
Все известные нам стародубские акты Спасо-Евфимьева монастыря, наи¬более влиятельного духовного феодала на территории региона, к настоящему времени опубликованы (всего около 90 актов) . Однако учитывая то обстоя¬тельство, что архив обители до сих пор остается практически не исследован¬ным, нельзя исключать возможности обнаружения в будущем новых докумен¬тов по землевладению спасской корпорации. Сведения об утраченных актах были почерпнуты нами из описной книги монастыря 1660 г.
Прочие духовные корпорации в структуре землевладения региона были представлены слабо (как правило, 1-2 небольших владения); этим и объясняет¬ся малочисленность стародубских актов, отложившихся в их архивах.
К указанной категории вотчинников мы можем отнести следующих ду¬ховных феодалов: суздальский архиерейский дом (7 актов) , Симонов мона¬стырь (4 акта) , Чудов монастырь (1 акт) , Спасо-Ярославский монастырь (1 акт) .
Акты еще трех монастырей, также не имевших на территории Стародуба обширных латифундий, следует, на наш взгляд, выделить особо.
Так, говоря об актах суздальского Покровского женского монастыря, нельзя обойти стороной тот факт, что основной массив его древнейшей доку¬ментации (не менее 300 грамот) до сих пор не введен в научный оборот, хотя в последнее время известным специалистом А.В. Маштафаровым предпринима¬ются все усилия по ее выявлению и последующей публикации. В то же время
вероятность обнаружения новых актов, имеющих отношение именно к старо- дубским владениям обители, крайне низка. Всего нами было привлечено 9 По¬кровских актов , а также опись монастырского архива 1597 г.
Особые сложности представляет реконструкция вотчинного архива мос¬ковского Богоявленского монастыря. Нам уже приходилось отмечать неполно¬ту опубликованной недавно подборки богоявленских актов . Дело в том, что в основу указанного издания была положена копийная книга обители 1680-1682 гг. - один из немногих монастырских документов, уцелевших после Смуты . В надежде расширить круг материалов по землевладению Богоявленского мона¬стыря в Стародубе Ряполовском нами были предприняты разыскания в архивах других крупных духовных корпораций - Троице-Сергиева, Спасо-Евфимьева и Покровского женского монастырей. Поиск увенчался успехом (7 ранее неуч¬тенных документов), и в итоге при написании диссертации было использовано 13 богоявленских актов .
Пожалуй, хуже всего сохранились грамоты владимирского Рождественско¬го монастыря; в настоящее время они буквально распылены по различным архи¬вохранилищам Москвы и Санкт-Петербурга. Из составленного А.В. Антоновым хронологического перечня актов обители явствует, что только за последние 180 лет было утрачено более 100 документов, а это почти две трети всех известных грамот ведущей владимирской духовной корпорации . По этой причине лишь 6 рождественских актов были использованы нами при подготовке диссертации .
Несколько использованных нами документов относится к великокняже¬скому и царскому архиву. Прежде всего это духовные Ивана III и Ивана IV .
* Для первой грамоты мьг принимаем датировку, предложенную А.А. Зиминым (март - апрель 1504 г.) . По вопросу о времени окончательного оформления текста второй грамоты мы, в принципе, солидаризируемся с А.Л. Юргановым (сентябрь 1577 - сентябрь 1579 гг. с акцентом на март 1579 г.); вывод же иссле¬дователя о том, что дошедший до нас список духовной Ивана IV представляет собой лишь один из нескольких завещательных вариантов, причем «технически
л
не совсем законченный», мы поддерживаем без оговорок . Проблема датировки присутствующих в тексте рассматриваемого акта известий о стародубских вла¬дениях князя М.И. Воротынского в свое время была решена Е.И. Колычевой. Это январь-февраль-1569 г. - ноябрь-декабрь 1572 г. для так называемых от¬рывков «а» и «г» и вторая половина 1573 г. для отрывка «в» . Однако происхо¬ждение (причины и обстоятельства составления) отрывка «а» все еще вызывает споры среди специалистов. Так, А.А. Зимин, оставляя в стороне вопрос о вре¬мени его включения в состав царской духовной, отмечал, что тот вобрал в себя
материалы писцовых описаний стародубских земель середины 1560-х гг. Р.Г. Скрынников в тексте отрывка выделяет «ядро» (так называемый стародубский щ казенный список), возникновение которого связывает с мероприятиями Ивана
IV по конфискации родовых вотчин стародубских князей в 1565-1566 гг.; по мнению ученого в завещание монарха этот список попал в связи с появлением на территории Стародуба в марте 1566 г. нового суверена - князя В.А. Стариц- кого, а свой окончательный вид отрывок «а» приобрел лишь на рубеже 60-70-х гг. XVI в. после перехода Стародуба Ряполовского к князю М.И. Воротынско-
му . Наконец, согласно A.JL Юрганову отрывок «а» был составлен и включен в духовную Ивана IV при передаче стародубских земель М.И. Воротынскому в конце 1568 - начале 1569 г.
Из царского архива происходит также меновная грамота Ивана IV с кня¬зем В.А. Старицким 1566 г., по которой последнему была передана в удел часть территории Стародуба Ряполовского . В 1566/67 г. земли удельного князя были размежеваны с владениями, оставшимися под юрисдикцией царя. Результаты данного межевания частично сохранились, преимущественно в архивах духов¬ных феодалов .
Частных актов, имеющих отношение к исследуемому региону, известно немного. Несколько разрозненных документов второй половины XVI - начала XVII в. освещают землевладение местных феодалов - князей Кривоборских ,
г 7
князей Хилковых и дворян Капустиных . Остальные грамоты представляют для нас особый интерес, поэтому мы считаем нелишним сделать их подоку- ментную роспись. Так, датируемые 1528 г. кормленная грамота и доходный список Г.Д. Кобякову на волость Сольцу Малую являются единственными стародубскими актами, регламентирующими деятельность местной админист¬рации. Происходящее из архива князя Д.М. Пожарского описание бортных ле¬сов, рыбных ловель и рубежей села Мугреево в своей основе восходит к неко¬ей отводной грамоте на волость Мугреево, которая по ряду признаков может быть датирована 70-80-ми гг. XV в.; подробный анализ этого документа будет
дан в ходе реконструкции границ Стародуба Ряполовского. Для понимания владельческой истории региона на рубеже 60-70-х гг. XVI в. исключительную ценность представляет также духовная князя М.И. Воротынского .
В работе не были обойдены вниманием и показания писцовых и межевых книг XVII в. Из этой группы источников особо следует выделить писцовые и ме¬жевые книги стана Стародуба Ряполовского Суздальского уезда Михаила Трусо-
•у
ва и подьячего Федора Витовтова 1627/28-1629/30 гг. , дающие хотя и неполную, но в то же время весьма объемную картину развития структур землевладения в крае в опричную и послеопричную эпохи . Кроме того известия об отдельных владельческих комплексах на территории региона, которые в силу тех или иных причин закрепились в составе Владимирского уезда, содержатся в писцовых и межевых книгах Палежской волости Боголюбовского стана Владимирского уезда князя Г. А. Шехонского и подьячих Петра Васильева и Родиона Бекетова 1644/45— 1646/47 гг. , в писцовых книгах поместных и вотчинных земель Медушского и Ярополческого станов Владимирского уезда тех же писцов 1644/45-1646/47 гг. и переписных книгах дворцовых волостей и сел Владимирского уезда стольника Никиты Боборыкина и подьячего Фомы Третьякова 1645/46 г. Наконец, для бо¬лее точной реконструкции внешних рубежей Стародуба мы также использовали сведения, сообщаемые писцовыми и межевыми книгами по соседним с ним уез-
7 8 9
дам — Владимирскому , Луховскому и Шуйскому .
При исследовании вопроса о представительстве стародубских князей в структурах землевладения их родового уезда в середине XVI века особое зна¬чение приобретают показания Тысячной книги и Дворовой тетради - учетных документов высшей прослойки светских феодалов .
Известия о деятельности отдельных стародубских князей XIV-XV столе¬тий, давшие возможность провести реконструкцию эволюции их общественно¬го статуса, были почерпнуты нами из летописей и разрядных книг .
Следует отметить важность источников по генеалогии стародубских кня¬зей , состоящую не только в том, что они включают в себя подчас уникальную, отсутствующую в разрядах и летописях информацию о службе, деятельности и социальном положении ряда интересующих нас лиц, но и в том, что благодаря сопоставлению данных антропонимики, топонимики и письменных источников появляется возможность осуществления более точного и тщательного исследо¬вания различных вопросов, касающихся истории развития региона в рассмат¬риваемую эпоху.
Наконец, несколько слов необходимо уделить материалам картографии. Особое место среди них занимает Семитопографическая карта Владимирской губернии 1813 г. , которая является незаменимым вспомогательным пособием
по реконструкции исторической карты Стародуба. Она заключает в себе ин¬формацию практически по всем известным топонимам и гидронимам иссле-
* дуемого региона по состоянию на начало XIX в., что ощутимо облегчает прове¬
дение необходимых изысканий. Кстати, отраженное на ней состояние админи¬стративно-территориального устройства губернии (отсутствуют Александров¬ский, Ковровский и Судогодский уезды) свидетельствует о том, что топографи¬ческая основа карты была оформлена задолго до заявленной в источнике даты, а именно в период 31 декабря 1796 г. - 24 мая 1803 г., когда указанные уезды были временно упразднены1.
Второстепенную роль в работе играют новейшие карты Владимирской и
* 2
Ивановской областей . Основная цель нашего обращения к ним - привязка све¬дений источников XV - начала XVII вв. через посредство Семитопографиче¬ской карты Владимирской губернии 1813 г. к современной топографической основе.
Итак, при работе над диссертацией использовался широкий спектр ар¬хивных и опубликованных материалов, степень информативности и достовер¬ности которых представляется достаточной для раскрытия темы диссертацион¬ной работы.
щ Научная новизна работы заключается: в комплексном изучении полити¬
ческих и социально-экономических процессов, имевших место на территории Стародуба Ряполовского в XIII-XVI вв.; в установлении основных этапов поли¬тического развития Стародуба Ряполовского и, соответственно, хронологиче¬ских рамок вхождения, а также особенностей интеграции отдельных стародуб¬ских волостей в состав Русского государства; в реконструкции границ, перво¬начального состава территории и политико-административного устройства Стародуба Ряполовского, а также хода и основных направлений эволюции структур землевладения на территории отдельных волостей края; в определе-
*
товыс станции, заводы, фабрики, овраги и косогоры.
1 Административно-территориальное деление Владимирской области. Справочник. Ярославль, 1983. С. 18-19.
2 Атлас Владимирской области. Масштаб 1:100000. (далее - Владимирская область...). М., 2003.; Владимирская область. Топографическая карта. Масштаб 1:200000. М., 1990; Ивановская область. Топографическая карта. Масштаб 1:200000 (далее-И

Список литературы

Заключение
В историографической традиции исследование отношений власти и соб¬ственности в средневековой России, процесса формирования и становления Русского государства строилось и продолжает изучаться прежде всего «с пози¬ций Москвы», т.е. исходя из a priori известного факта превращения последней в политический и духовный центр отдельных русских земель и, в конечном сче¬те, в столицу объединенного государства. Несомненным достоинством подоб¬ного подхода является акцентирование внимания специалистов на реконструк¬ции хода процесса формирования государственной территории Московии, вы¬явлении ведущих факторов и направлений эволюции ее социально- политических институтов. В немалой степени его широкое распространение и доминирование в научной среде обусловлено и состоянием источниковой базы, ее по преимуществу «официальным» характером (летописи, разряды, законода¬тельство).
В «от-московском» ключе нередко решаются и вопросы развития в XIV— XVI вв. отдельных земель и княжеств Северо-Восточной Руси и Русского госу¬дарства. Мы же полагаем, что указанные проблемы должны рассматриваться не только и не столько в контексте их сопричастности политике Москвы, сколько в «их внутреннем измерении» и (если есть такая возможность) на местном ма-териале, т.е. в рамках микрорегиональных исследований. Именно этими прин¬ципами мы руководствовались при подготовке настоящей работы. В ней пред¬ставлена целостная реконструкция владельческо-правовой истории Стародуб- ской земли в XIII - 70-х гг. XVI в., т.е. за весь период существования последней в качестве самостоятельной административно-территориальной единицы. Про¬ведению исследования благоприятствовала прежде всего уникальная степень сохранности источниковой базы, освещающей развитие региона. Так, в актовом материале по Стародубу XV-XVI вв. с достаточной полнотой отражена вла¬дельческая история подавляющего большинства владельческих комплексов (в пространственном выражении на их долю приходилось более 3Л территории края); показания актов, в свою очередь, дополняются ретроспективными указа¬ниями писцовых книг XVII в. В работе не были обойдены вниманием также имеющиеся данные по генеалогии стародубских князей, материалы официаль¬ного делопроизводства, фиксирующие положение стародубских феодалов в среде русской знати (разряды, Тысячная книга, Дворовая тетрадь), а также
ч
пусть и немногочисленные, но весьма ценные летописные известия о деятель¬ности отдельных стародубских князей.
В первой главе работы мы акцентировали свое внимание на вопросах по¬литического развития региона. Благодаря комплексному охвату всего спектра источников XIII-XV вв. оказалось возможным существенно расширить и до¬полнить наши представления как об истории самого Стародуба, так и его месте среди прочих земель и княжеств Северо-Восточной Руси.
Отметим наиболее значительные результаты проведенных изысканий. Несмотря на периферийное положение региона его князья в XIII-XIV вв. поль¬зовались известным авторитетом и влиянием, хотя ведущих ролей в междукня- жеских отношениях они, конечно, не играли.
Анализ известий по генеалогии стародубских князей позволил нам рекон¬струировать последовательность первых колен правившей в крае династии (прежде эта проблема оставалась дискуссионной). Кроме того удалось устано¬вить также факт существования особой ветви стародубских князей, шедшей от князя Ярослава Стародубского, который по всей видимости являлся младшим братом Федора Ивановича Стародубского, убитого в Орде в 1330 г. Как было показано, представители этой ветви - Ярослав и его сын Иван - уже в 20-30-е гг. XIV в. оказались на московской службе; думается, именно это обстоятельст¬во предопределило их последующее исключение как из числа потенциальных претендентов на стародубский стол, так и из общей структуры генеалогическо¬го древа местной династии.
На основании данных по генеалогии отдельных стародубских князей, ле¬тописных известий об их деятельности, а также показаний актового материала
XV в. была проведена реконструкция процесса дробления Стародубской земли и ее постепенной интеграции в состав формирующегося Русского государства. Как мы смогли установить, присоединение к последнему отдельных стародуб¬ских волостей не являлось неким единовременным актом; напротив, оно заняло более полувека (20 - начало 80-х гг. XV столетия) и более того было напрямую обусловлено глубиной инкорпорирования их суверенов в служилые структуры державы московских князей. Иными словами ликвидация стародубских уделов осуществлялась не извне, а «изнутри», выражаясь в переходе их правителей со статусной позиции служилых князей на положение подданных.
Политико-административное развитие Стародуба в XVI в. также было сопряжено с судьбами его княжат, но уже в другом аспекте - землевладельче¬ском. Территория региона, представлявшая собой вплоть до середины столетия, по сути, конгломерат княжеских вотчин (в руках государства и иногородцев то¬гда находилось лишь около 20% владений), не была превращена в отдельный уезд, зато на землях «свободных» от княжеского землевладения существовали волостные органы управления (Сольца Малая, Южа, Пожар, Дебрьская во¬лость). Мы полагаем, что таким способом верховная власть стремилась осла¬бить внутренние связи между отдельными частями Стародуба, воспрепятство¬вать консолидации его территории в руках стародубских князей, ибо последние и в XVI в. продолжали выражать идею о единстве Стародубского края (на что имеются многочисленные указания в актовом материале). В этой связи оприч¬ные эксперименты Ивана IV в Стародубе, заключавшиеся в форсированной ин¬теграции земель региона в состав Русского государства, мы склонны рассмат¬ривать скорее лишь как продолжение, пусть даже и достаточно жесткое по форме, уже осуществлявшегося длительное время правительственного курса, нежели как полностью самостоятельное начинание царя.
Во второй главе исследования нами была прослежена эволюция структур землевладения на территории Стародуба в XV-XVI вв. Эту часть работы пред¬варяет полномасштабная реконструкция внешних границ изучаемого региона, базирующаяся на показаниях всего комплекса известий XV-XVII вв., осве¬щающих этот вопрос. Благодаря данному обстоятельству был существенно уточнен профиль рубежей края, определен состав территории последнего.
Основное место в данной главе уделено проблеме эволюции структур землевладения на территории региона. Для ее решения нами впервые была де¬тально воссоздана история формирования и развития княжеских вотчин в крае. Наиболее полно удалось реконструировать владельческую судьбу земель Ме- зецких, Пожарских, Хилковых, Гундоровых, Ромодановских, Кривоборских, Стародубских, Ковровых, Осиповских, в меньшей степени - Татевых, Стриги- ных-Ряполовских, Тулуповых, Палецких. В наглядном виде результаты прове¬денной реконструкции иллюстрирует составленная нами и прилагаемая к рабо¬те карта Стародубского края.
Как показали проведенные изыскания, вплоть до середины XVI в. в структурах землевладения региона наблюдается доминирование местных кня¬жат; присутствие на территории края иных категорий феодалов - духовных корпораций, дворцового ведомства, иногородцев (исключение из последних - князья Мезецкие; однако даже будучи крупнейшими стародубскими вотчинни¬ками, они тем не менее стремились развивать контакты прежде всего именно с представителями местных княжеских фамилий) - было выражено слабо. В этой связи обращает на себя внимание та скоротечность, с которой происходила ко¬ренная трансформация традиционных структур землевладения Стародуба (ак¬тивное замещение княжат монастырями, иногородцами и Дворцом). Как нам удалось установить, эти изменения в решающей степени были обусловлены не столько собственно правительственными мероприятиями в сфере землевладе¬ния (в стране в целом и в Стародубе в частности), сколько их основным следст¬вием - обеспокоенностью светских землевладельцев за дальнейшую судьбу своих вотчин в обстановке социального хаоса опричной и послеопричной эпо¬хи. Следует отметить, что в Стародубе эти настроения были крайне обострены по причине фактического раздела территории региона во второй половине 60 - начале 70-х гг. XVI в. на государственном (политико-владельческом) уровне между Иваном IV с одной стороны и Владимиром Старицким, а затем Михаи¬лом Воротынским с другой.
Итак, как показало проведенное исследование, изменения политико¬административного статуса края (а также входивших в него административных образований) в составе сначала Северо-Восточной Руси, а затем Русского госу¬дарства происходили синхронно и во взаимном влиянии с развитием структур землевладения на его территории.
В заключение особо хотелось бы отметить следующее. Неравномерная поуездная репрезентативность находящегося в научном обороте актового мате¬риала не позволяет уверенно судить о том, в какой степени результаты произ¬веденных изысканий могут быть адекватно распространены и на другие слабо- изученные регионы Русского государства. Кроме того не стоит забывать, что Стародуб сильно выделялся на фоне других административно-территориальных образований Московии, и, как мы показали, присущие ему особенности сыгра¬ли немаловажную роль в истории края. В то же время мы выражаем надежду, что для специалистов, занимающихся исследованием процесса развития в XV- XVI вв. так называемых «княжеских» уездов (уездов, в структурах землевладе¬ния которых ведущую роль как до, так и после их присоединения к Русскому государству играли представители местных бывших династий), наши наработки не останутся незамеченными и окажутся полезными в работе.
202
Библиография
I. АРХИВНЫЕ СОБРАНИЯ:
Государственный архив Владимирской области (ГАВО). Г. Владимир.
Ф. 417. Владимирская губернская межевая канцелярия.
Ф. 575. Покровский Суздальский монастырь.
Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ). Г. Москва.
Ф. 17. Собрание А.С. Уварова.
Ф. 113. Материалы по истории центрального и местного управления.
Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Г. Москва. Ф. 191. Собрание П.А. Муханова.
Ф. 303/11. Архив Троице-Сергиевой лавры. Копийные книги.
Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Г. Москва.
Ф. 196. Собрание Ф.Ф. Мазурина.
Ф. 281. Грамоты Коллегии экономии.
Ф. 1209. Поместный приказ.
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Г. Москва. Ф. 416. Коллекции Военно-ученого архива.
И. ПУБЛИКАЦИИ источников, СПРАВОЧНИКИ:
1. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. - СПб., 1841.-Т. И.
2. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Ар-хеографическою комиссиею. Спб., 1846. - Т. I; - 1851. - Т. IV.
3. Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве / Издал М.А. Дьяконов. - Юрьев, 1897. - Вып. 2.
4. Акты Российского государства. Акты московских монастырей и соборов. - М., 1998.
5. Акты русских монастырей. Акты Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря. 1506-1608 гг.-М., 1998.
6. Акты Русского государства. 1505-1526 гг. - М., 1975.
7. Акты служилых землевладельцев. - М., 1997. - Т. I; - 1998. - Т. II; - 2002. - Т. III.
8. Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археогра¬фическою экспедициею Императорской Академии наук. - СПб., 1836. - Т. I.
9. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. - М., 1952. - Т. I; - 1958. - Т. II; - 1964. - Т. III.
10. Акты XIII-XVII вв., представленные в Разрядный приказ представителями служилых фамилий после отмены местничества / Изд. А. Юшков. - М., 1898.
11. Акты феодального землевладения и хозяйства. - М., 1951. - Ч. I.
12. Акты феодального землевладения и хозяйства. Акты Московского Симоно¬ва монастыря. 1506-1613 гг. -JL, 1983.