Иноцивилизационные составляющие российского культурно-исторического самосознания

Краткое описание

ВВЕДЕНИЕ...3

ГЛАВА 1.

ИЗУЧЕНИЕ КИТАЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В XVII - XVIII ВЕКАХ.

ФОРМИРОВАНИЕ «ОБРАЗА КИТАЯ»...16

1.1. Развитие межцивилизационных отношений Европы и Китая в новое время и роль «старой иезуитской миссии» в изучении и формировании «образа Китая», представленного в Европе в XVII—XVIII веках...16

1.2. Формирование в просветительской мысли панегирического и критического направлений восприятия и изучения Китая...31

1.3. Влияние китайской культуры на западноевропейскую культуру

XVIII века («Шинуазри» в Европе)...52

ГЛАВА 2.

ВОСПРИЯТИЕ И ИЗУЧЕНИЕ КИТАЯ В РОССИИ В XVIII ВЕКЕ...62

2.1. Развитие межцивилизационных отношений Китая и России

в новое время...62

2.2. «Образ Китая» в российской культуре XVIII века

(«Шинуазри» в России)...90

2.3. Влияние «образа Китая» в XVIII веке на формирование российского культурно - исторического самосознания...99

ЗАКЛЮЧЕНИЕ...112

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ...117
Введение

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Проблема культурно-исторического бытия и национального самосознания - одна из актуальных и наиболее болезненных проблем современности. От ее осмысления и решения зависят многие процессы в жизни общества: политические, социальные, культурные, идеологические и теоретико-познавательные. На формирование культурно-исторического национального самосознания оказывают влияние «образы» других культур, народов, в контексте взаимодействия с которыми происходят изменения российского самосознания. Для дальнейшего развития современной России необходим анализ постоянно меняющихся «образов», поскольку усвоение иноцивилизационных, инокультурных элементов не может быть процессом чисто механического приращения.

Рассмотрение проблематики самобытности и взаимодействия культур на этническом, национальном и цивилизационном уровнях позволяет увидеть, что эти уровни складываются в ходе адаптации общества к условиям среды, внутреннего общения и взаимодействия с разными народами. Понятие «национальное самосознание» возникает в процессе формирования общественного, субъективного самосознания, трансформации общности, возникшей на основе становления локализованной в пространстве и во времени культуры, в общность политики и экономики. Особенности национального самосознания проявляются при осмыслении свойственных нации общих глобальных перспектив, целей. В этом процессе осознания неизбежен момент выделения нацией самой себя из национального окружения. Иными словами, в национальном самосознании «мы» постоянно соотносится с «они», и лишь через это соотношение национальная самоидентификация приобретает смысл. Исследуя причины и проявления этой дихотомии, В.Б. Земсков пишет, что «...становление сознания Модерна происходит параллельно с открытием архаики — "иного", "природного", и во всех вариантах (начиная с самых ранних проектов Ф. Бэкон - Я. Каменский - Т. Мор - Т. Кампанелла)

имеет глубокие утопические основы, опирается на религиозно-мифологические матрицы в поисках выхода к гармоническому состоянию человека и общества, актуализируемые путем сакрализации рационализма и сциентизма. Самопознание европейского человека и создаваемой им цивилизации может быть представлено как сочетание, казалось бы, несочетаемого: прогресс (движение "вверх") неотделим от спуска "вниз" - в глубины архаического, "докультурного"1.

Наряду с имперским, национальным, региональным и локальным самосознанием цивилизационное самосознание начинает играть существенную роль в политической культуре страны, опосредуя как консолидирующие тенденции, «способствующие объединению различных народов на не имперской основе, в рамках единого гражданского общества, так и внутренние региональные конфликты, которым придается значение культурного противостояния»2.

В разное время возникает необходимость научно-мировоззренческой самоидентификации народов, стран, регионов, которые ранее по разным причинам такой самоидентификации не знали, но, тем не менее, объективно участвовали и в процессе мировой истории, и в мировой культуре как вполне самостоятельные и зрелые культурно-исторические единицы, или культурно-исторические системы. «В этой связи овладение в рамках таких культурно-исторических систем принципами и методами научного мировоззрения, сложившимися на почве Западной Европы, направляется на соответствующее видение самих себя и естественно приводит к возникновению альтернативных западным теоретическим представлениям форм научного видения и понимания мирового исторического процесса и культурных взаимодействий»3.

1 Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность. 2003. № 2. С. 137

2 Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб., 2002. С. 6-7

3 Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной

самоидентификации. М., 2001. С. 7

В ряду такого рода культурно-исторических систем оказалась Россия, где поиски своей национальной и культурно-исторической самоидентификации начались с древнейших времен, в разные исторические эпохи принимавшие религиозно-мифологические, религиозно-политические, литературно-художественные или философско-научные формы. Поиск самоидентификации в истории русской культуры осуществлялся не только через осознание своей близости или удаленности от Запада, но и путем осознания своих взаимоотношений с другими культурно-историческими системами - Великой Степью, Индией и даже Китаем.

Это приводило русский мир, с одной стороны, к пониманию своей включенности во всемирно-исторический и общецивилизационный процесс, а, с другой, по мере развития и распространения светского просвещения в русском обществе XVIII-XIX вв., - к справедливому осознанию своей самобытности, почвенничества. Такая линия видения мировой истории и культурно-исторической самобытности в российском мировоззрении XX века оказалась основательно забытой. В современных условиях важно рационально понять и осмыслить особенности не только мировой истории, но и конкретные процессы внутренней динамики различных культурно-исторических систем, включая сюда, прежде всего, Россию.

Не являясь синонимами, «национальное самосознание» и «культурно-историческое самосознание» понятия близкие, особенно для России. А. И. Зимин отмечает: «Культурно-историческое сознание русского народа, формировавшегося под влиянием христианства, тождественно его национальному самосознанию...»1. Национальное сознание не было направлено на восприятие идеи свободы и внутринационального самоопределения — внутреннее единство, напротив, это было внешнее единство, обозначенное государственными границами. Национальное единство не имело твердого внутреннего единения и не могло служить основанием формирования прочной национальной идентичности. В таких

1 Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000. С.151.

5

условиях не было востребовано «необходимое укоренение национального сознания в демократических принципах»1..

Переплетение сложных политических и национальных отношений, в которые была втянута Россия в XVIII в., стимулировало развитие национального самосознания русских, осознание ими величия своего народа. Постепенно русское национальное самосознание из формы национальной психологии выросло до уровня идеологии и культуры, открыло дорогу процессу национального самопознания. Однако особенности развития российского государства определили то, что русское самосознание во многом носило имперский характер.

Роль образа Другого исключительно важна в формировании собственной идентичности на разных исторических этапах. Ведь «познание чужой культуры и самопознание суть явления одного порядка. Всякая культура осознает себя в общении с другой культурой. Контакты с другой культурой приводят к изменению этой границы и всякий раз новому самоопределению культуры»2.

Одной из важнейших современных задач культурологии является сравнительное изучение «своего» и «чужого» в диалоге культур (как современных, так и исторически удаленных, как территориально смежных, так и разделенных непреодолимыми географическими и смысловыми расстояниями)3. Тенденции глобализации в современном мире и являются главным основанием самой постановки вопроса о взаимоотношении не только наций, но и цивилизаций, о структуре образов иного народа в восприятии другого народа.

Эта проблематика нуждается в дальнейшем изучении с позиций цивилизационного и культурологического подхода4.

1 См.: Смит С. Класс, нация и общественная политика в русской революции 1917 года //Вестник Омского университета, 1996, Вып.2. С. 57-66.

2 Лучицкая СИ. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001. С. 7

3Кондаков И.В. "Double translation": русская культура в эмигрантском дискурсе (культурно-психологический эффект «разрыва») //Мир психологии. 2000. № З.С. 117

4 См. по этому вопросу: Здравомыслов А.Г. Россия и русские в современном немецком самосознании. // Общественные науки и современность, 2001. .№ 4; Земсков В.Б. Дисбаланс в системе взаимодействия

Цели и задачи исследования состоят в изучении различных моделей диалога, осуществлявшихся в XVIII веке - веке Просвещения между Западной Европой и Китаем, между Западной Европой и Россией, между Россией и Китаем для определения того, как в процессе формирования цивилизационного самосознания происходит восприятие Другого (культуры, цивилизации, этноса). Через взаимоотношения России с разными народами, государствами, культурами и цивилизациями сквозь века шел процесс формирования и самопознания народа, становящегося нацией. Обретение исторического опыта давалось нелегко. Сохранение архаичности сознания не позволяло адекватно воспринимать другие народы и их культуры. В данном исследовании представлено, как «образ Китая» (принятое в научной литературе понятие), сформировавшийся в Европе в эпоху Просвещения трудами иезуитов, работавших долгие годы в Китае, в России уже воспринимается как образ «образа». И если Европа пережила и неподдельный интерес (у философов), и моду («шинуазри»), то Россия переживает только модное увлечение, не замечая подчас глубокого изучения своих собственных миссионеров, на содержание которых государство часто не отпускает даже необходимого1.

В представленном исследовании рассматриваются проблемы взаимовлияния цивилизаций в процессе восприятия друг другом, складывание при этом взаимных «образов», благодаря которым и формируется национальное и культурно-историческое сознание.

Наиболее ярко межцивилизационное взаимодействие выразилось в XVIII веке в так называемом «китайском буме». Прокатившийся по всей Европе и России, он отвечал потребностям общественного развития и был результатом предшествующего культурного обмена.

пластов культуры как фактор культурной динамики. // Общественные науки и современность. 2003. № 2; Кондаков И,В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий. //Общественные науки и современность. 2001. № 4; Межуев В. Судьба цивилизаций: конфронтация или диалог? // Личность. Культура. Общество. М., 2003. Т. V. Вып. 3-4; Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1998; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис, 1994, № 1; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс.// Общественные науки и современность 1998. № 4

1 См.: Православие на Дальнем Востоке: 275-летие российской духовной миссии в Китае. Сб. ст. СПб., 1993 и др.

Степень научной разработанности проблемы. При исследовании данной проблемы были использованы как монографии1, так и опубликованные сборники исторических материалов из архивов2 и издания, имеющие характер исторических материалов3.

Российские ученые сосредоточили свою исследовательскую работу в сфере истории культурного взаимодействия главным образом на вопросах деятельности Российской духовной миссии в Пекине и истории развития китаеведения в России4. Известные китаеведы B.C. Мясников, Г.В. Мелихов, А.Н. Хохлов и др. являются авторами специальных работ, в которых затрагиваются вопросы культурных отношений между Китаем и Россией в ранний период .

' Бокщанин А.Л., Непомнин О.Е. Лики Срединного царства, М., 2002;Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970; Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999; Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775 гг.) М., 2001; Зимин А.И. Европоцентризм и русское культурно-историческое самосознание. М., 2000; Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации. М., 2001; Ильин В.В., Ахиезер А.С. Российская цивилизация: содержание, границы, возможности. М., 2000; «И не распалась связь времен...» К 100-летию со дня рождения П. Е. Скачкова. М., 1993; Ионов И.Н. , Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. С-Пб, 2002; Каменский А. Б. Российская империя в XVIII веке: традиция и модернизация. М., 1999; Кульпин Э. С. Русь между Востоком и Западом. М., 2001; Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982; Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992; Лучицкая СИ. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Конрад Н.И. Запад и Восток. Статьи, М., 1972; Малявин В.В. Китай в XVI-XVII веках. Эпоха, быт искусство. М., 1995; Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. М., 1996; Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVIII веке. М., 1980; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977; Стужина Э.П. Китайское ремесло в XVI - XVII веках. М., 1970; Титаренко М.Я. Россия и Восточная Азия. Вопросы международных и межцивилизационных отношений. М., 1994; Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. С-Пб., 2003; Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы и перспективы. М., 1999.

Щ 2 Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. I. M., 1969; Т. II. М., 1972; Русско-китайские отношения.

1689-1916. Официальные документы. М., 1958; Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т. II. М., 1990;

3 Письма Лейбница к императору Петру Великому и некоторым государственным чиновникам // «Северный Архив», 1823, № 2; Идее И., Бранд А., Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М., 1967; Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение. Сочинение монаха Иакинфа. СПб, 1840; Бантыш-Каменский П.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с1619 по 1792 год. Казань, 1882.

4 (Адоратский) Николай. История Пекинской Духовной Миссии в первый период ее деятельности (1685-1745) // История Российской Духовной Миссии в Китае. М., 1997; Ипатова А.С. Место Российской духовной Миссии в Китае в истории российско-китайских отношений// Востоковедение и мировая культура. М., 1998; Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. М., 1996; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977.

5 Мясников В. С. Историко-культурные особенности экономического взаимодействия России с Китаем //Россия во внешнеэкономических отношениях: уроки и современность. М., 1993; Мясников В. С. Россия и

# Китай: контакты государств и цивилизаций. //Общественные науки и современность. 1996. № 2; Мясников

B.C. Дипломатические отношения России с Цинской империей в первой четверти XVIII в. //Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.1. 1700-1725. М., 1972; Мясников B.C. Сведения китайцев о России в ХУП в. //Вопросы истории. 1985. № 12. С. 90-101; Рифтин Б.Л. К изучению внутрирегиональных закономерностей и взаимосвязей (литературы Дальнего Востока в XVII в) // Историко-филологические

8

В Китае издавна существует традиция изучения истории отношений с Россией. Проблеме культурных отношений Китая и России посвящено исследование Су Фэнлиня «История культурных отношений Китая с Россией до середины XIX века» , в которой автор выделяет три периода развития культурных отношений Китая и России, анализирует историю их формирования и показывает историческую неизбежность и закономерность развития взаимного обмена между культурами двух стран.

А.Д. Воскресенский в работе «Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений»2 воссоздает краткую историю этапов развития российско-китайских отношений. Данная работа представляет собой междисциплинарное историко-политологическое исследование, но проблема культурных отношений в ней не затрагивается.

Книга востоковеда Д. Дубровской «Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775)» дает периодизацию развития отношений Китая и Европы. Написанная на обширном материале китайских и западных источников, это - первая серьезная работа на русском языке, посвященная истории проникновения в Китай иезуитской миссии и последующего фактического открытия китайской культуры для европейцев, начало которому и положила деятельность иезуитов. Они представили Китай Западу. Европу практически завалили информацией - письмами, фолио, записками, путевыми заметками, докладами, переводами и учеными трудами, в числе которых можно назвать огромные компиляции, составленные из ежегодных писем-отчетов, где можно найти сведения по широкой тематике от производства фарфора до географии.

Анализируя историографию вопроса о взаимоотношениях китайской и европейской цивилизациях, Фишман О.Л. систематизирует работы, вышедшие за последние 50 лет, по следующим признакам:

исследования. М., 1974; Хохлов А.Н. Внешняя торговля Китая с 90-х годов XVIII в. //Государство и общество в Китае. М., 1978

1 Су Фэнлннь. История культурных отношений Китая с Россией до сер. XIX века. //Восток-Запад. М., 2002

2 Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999

3 Дубровская Д.В. Миссия иезуитов в Китае. Маттео Риччи и другие (1552-1775 гг.) М., 2001

работы, посвященные

«влиянию» Китая на европейскую культуру,

на философскую мысль Франции,

на литературу - французскую, английскую, немецкую,

восприятию Китая отдельными мыслителями и писателями XVIII в.: Вольтером, Лейбницем, Гете, Кенэ и физиократами1.

В отечественной науке общих работ на эту тему нет. Именно данный вакуум заполняет теперь работа О. Фишман «Китай в Европе: миф и реальность»2, подготовленная к печати уже после смерти автора ее учениками и вышедшая в Петербурге в 2003 г. Подчеркивая целесообразность обобщающей работы, автор указывает, что в ней идет речь не о влиянии китайской культуры на европейскую, а о восприятии европейскими мыслителями, писателями, художниками, мастерами прикладных искусств и широкой читающей публикой XVII - XVIII вв. доступных им сведений о Китае. При этом автор исходил из объективных условий культурно-исторического развития «воспринимающих» стран и специфики смены художественных стилей в разных странах Европы. В монографии речь идет не о подлинном китайском влиянии, а о порожденном «культом Китая» европейском «мифе о Китае», имевшем весьма отдаленное отношение к реальной стране, т.к. он отражал духовные запросы, политические чаяния и эстетические идеалы самой Европы.

Серьезному анализу проблематика ранних культурных связей между Китаем и Россией была подвергнута не только в китайской и российской историографии, но и в западноевропейской, американской, японской. Хотя до сих пор в западной историографии еще не появилось систематической специальной монографии на тему ранних китайско-российских культурных связей, этот вопрос был затронут во многих работах. Из них можно выделить

1 В списке указаны работы западных авторов. См.: Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. СПб., 2003. С. 220-228; 536-542

2 Фишман О.Л. Китай в Европе: миф и реальность. СПб., 2003

10

монографии Г. Казна (Cahen G.), К.М. Фоуста (Foust C.M.), В. Кокса (Сохе W.) и др.1

Исследования современных российских ученых2, выделяя во взаимодействии Востока и Запада несколько этапов, определяют магистральный путь развития взаимоотношений Запада и Востока, скорее, «как взаимовлияние, включающее в себя на определенных этапах противодействие и синтез» .

В древние времена разные народы мира не имели доступа к достаточно надежной информации об отдаленных частях света, но у них был значительный интерес к пониманию того, как их собственный опыт вписывается в более широкую схему. В средневековой Европе, например, летописцы часто начинали свои работы обзором библейской истории, включая сотворение мира и опыты древних евреев, римлян, христианских народов. Официальные династические истории Китая следовали примеру Сыма Цяня и Бань Гу, обычно включая разделы о кочевниках, других иноземцах и об отношении с ними Китая. Ибн Хальдун, мусульманский философ XIV в., детально разработал замечательную систему принципов для объяснения в весьма общих понятиях динамики государств и обществ4. В период европейского Просвещения Вольтер, Монтескье и Лейбниц делали некоторые попытки изучения исторических и культурных традиций Персии и Китая, включения их в более широкое видение мирового прошлого. Многие из этих ранних попыток понять различные народы мира явно отражали некоторые вариации местных предубеждений, поскольку авторы хотели, чтобы их работы демонстрировали превосходство их собственных обществ и традиций. Даже когда просветители не позволяли себе заниматься

1 Cahen G. Some Early Russo-Chinese Relations. Shanghai, 1939; Coxe W. The Russian Discoveries between Asia and America. Ann Arbor Universiny, 1966; Foust CM. Muscovite and Mandarin. 1727-1805. Chapel Hill, 1969.

2 Значительным продвижением в изучении рассматриваемой проблемы явились такие труды, как: Цивилизации и культуры. Вып.2: Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1995; Вып.З: Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. М., 1996; Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1997; Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. М., 1999; Россия и Восток. Под редакцией С. М. Иванова, Б. И. Мельниченко. СПб., 2000; Восток-Россия-Запад. М., 2001; Восток-Запад-Россия. М., 2002; Лукьянов А.Е. Война и мир цивилизаций // Проблемы Дальнего Востока. 2002. № 1-2.

3 Внуков П.К. Запад и Восток: взаимовлияние или столкновение? //Восток-Запад. М. 2002. С.51.

4 Ионов И.Н., Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX в. СПб, 2002. С. 29-32

11

откровенным самовосхвалением, они обычно рассматривали чужие традиции несколько пристрастно. «Вольтер, например, не утверждал, конечно, что христианская Европа была выше, чем конфуцианский Китай, но скорее стремился критиковать европейскую религиозность как противоположную китайской культурной традиции, предположительно более светской и рациональной, чем традиция Христианства. В этом смысле, однако, Вольтер изучал Китай, держа в уме европейские проблемы»1.

Взаимодействия между различными народами имели огромные социальные и культурные последствия в Новое время, когда развитие и выражение самосознания этносов достоверно отразило рост их межкультурных контактов. Контакты между носителями различных культурных традиций обеспечивали дальнейшее изменение; но изменения часто вводились для того, чтобы защитить местные особенности, а не ради принятия того, что воспринималось как чужое и часто опасное новшество. «Человеческие группы даже во времена заимствования у чужаков сохраняют острое чувство своей уникальности. Чем больше они участвуют в этом, тем больше каждая группа фокусирует внимание на оставшихся различиях, поскольку, таким образом, могут поддерживаться сплоченность и мораль общества»2.

На протяжении тех же самых столетий китайская, исламская и индийская традиции понимания и изучения имели гораздо больший успех в сопротивлении вызовам извне, превосходя в этом европейцев за счет отказа уделять внимание новой и противоречивой информации. Китайцы очень рано осознали значение распространения своей культуры. При этом варваров подозревали в «культурной дефективности» и старались, скорее, манипулировать ими, применяя хитрость и лесть3, чем вводить в

'Беитли Д. Образы всемирной истории в научных исследованиях XX века.//Время мира. Вып.1. Историческая макросоциология в XX веке. Новосибирск, 2000. С. 29

2 Макиил В. Меняющийся образ всемирной истории. // Время мира. Вып.2. Новосибирск, 2001. С. 36.

3 О теории «гуманного обращения варваров», разработанной в эпоху династии Хань, «Сань бяоу эр» - «три нормы и пять прельщений» см.: Русско-китайские отношения в XVIII веке. Документы и материалы. Т.Н. М., 1990. С. 645-646

12

пространство своей культуры1. У китайцев представление о нормативном характере своей культуры, входящее в сферу цивилизационных идей, неразрывно слилось с представлением о своем культурном и политическом превосходстве, что явно препятствовало прогрессу их цивилизационного самосознания и цивилизаторской политики. «Если в Европе универсализирующие тенденции и зачатки цивилизационного самосознания в V в. до н.э. - XVIII в. н.э., хотя и с перерывами, но развивались, то в Китае с XV в. культурный экспансионизм выродился в культурный изоляционизм, характерный именно для имперского, а не цивилизационного самосознания»2.

Социокультурное взаимодействие с Западом, интенсивное со времени Петра I (которое продолжалось всего 200 лет), положило начало процессу европеизации России. Во взаимодействии с другими культурами русская культура (как и всякая другая) самоопределилась как нечто самобытное. Все, что совершалось в России, было результатом ее всестороннего социокультурного взаимодействия с Западом и Востоком3.

История становления и формирования русской культуры является частным случаем этой более общей проблемы, и ее решение в значительной степени определяется теми методологическими установками, которыми руководствуются в своей работе разные исследователи4.

1 Шемякина О.Д. Эмоциональные преграды во взаимопонимании культурных общностей // Общественные науки и современность. 1994. № 4.

2 Ионов И.Н., Хачатурян М.В. Теория цивилизаций от античности до конца XIX века. С-Пб, 2002. С. 24 3Эти проблемы рассматриваются в следующих работах: Мелъянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996; Методология анализа политической традиции в России //Общественные науки и современность.2000. №2; Улунян А.А. Русская геополитика: внутрь или вовне? (Российская научная элита между Западом и Востоком в н. XX в.) //Общественные науки и современность. 2000. №2; Франк А.Г. Азия проходит полный круг - с Китаем как "Срединным государством"// Цивилизации.Вып5.М., 2002; Фурсов А. Срединность срединной Азии: Об историческом месте Центральной Азии в региональной системе // Рубежи, 1997. № 2; Цымбурский В.Европа-Россия:«третья осень» системы цивилизаций. //Полис, 1997. № 2.

4 Зимин А.И., Зуйков B.C., Мишарина И.К. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификашш. М., 2001; Лурье СВ. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия // Общественные науки и современность. 1997. № 2; Романенко С.А. Типология процессов национального самоопределения. // Общественные науки и современность. 1999. №2; Сергеева О.А. Роль этнокультурной и социокультурной марпшалыюсти в трансформации цивилизационных систем. // Общественные науки и современность. 2002 .№ 5; Фуре В.Н. Глобализация жизненного мира в свете социальной теории (К постановке проблемы) // Общественные науки и современность. 2000. № 6; Шемякин Я.Г. Этнические конфликты: цивилизационный ракурс.// Общественные науки и современность. 1998. № 4

13

Теоретическая и методологическая основа диссертации представлена в рамках существующих исторических подходов: формационном, цивилизационном. Миросистемная концепция, глобальная история, ф социоестественная история, а также синергетический подход помогают

решать поставленную проблему.

В целях осуществления комплексного характера исследования в исторической части работы использован сравнительно-исторический и историко-аналитический метод, под которыми подразумевается изучение развития отношений во всей их исторической многогранности и сложности. Объектом исследования являются иноцивилизационные и европейские, и китайские составляющие, оказавшие влияние на процесс формирования российского культурно-исторического самосознания.

Предмет исследования — восприятие Китая и формирование его «образа» в Европе и России в XVIII веке. Научная новизна работы:

- впервые показан процесс формирования «образа Китая» Россией через восприятие созданного европейцами «образа» в процессе собственного восприятия Китая;

- впервые ставится вопрос о том, почему в XVIII веке Россия не воспринимает Китай.

Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения.

В первой главе «Изучение Китая в Западной Европе в XVII - XVIII веках. Формирование «образа Китая» рассмотрен вопрос о развитии отношений Китая и Европы. Раскрыта роль «старой иезуитской миссии», деятели которой в XVII в. принесли свои интерпретации китайской духовности назад в Европу, оказав огромное воздействие на формирование идей Просвещения.

Под влиянием просветителей европейские ученые и деятели культуры

проникались чувством уважения к Китаю, интересом к предметам

китайской историей, культурой, философией часто называют «китайским бумом».

Во второй главе «Восприятие и изучение Китая в России в XVIII веке» рассматривается становление и развитие межцивилизационных отношений Китая и России в новое время; влияние «образа Китая», сформировавшегося в XVIII веке в Европе, на формирование российского культурно -исторического самосознания. В силу постоянных и интенсивных связей с Западной Европой русское искусство XVIII в., безусловно, не могло не испытать на себе воздействие «шинуазри». Во 2-й половине XVIII века в Россию из Европы пришла новая волна увлечения культурой Китая, связанная в первую очередь с влиянием французских просветителей, что объяснялось стремлением определенной части российской интеллектуальной элиты к получению новых знаний исключительно из Западной Европы. В XVIII веке Россия, имевшая с Китаем и пограничные, и дипломатические, и торговые, и религиозные и культурные контакты, не смогла сформировать собственный «образ Китая».

Но русская культура, вступая во взаимоотношения с китайской культурой, часто имела преимущества перед другими западными культурами. Неожиданно Россия получает с Востока подтверждение тому, что она «не Европа», а также укрепляется в своих имперских притязаниях считаться великой державой.

Практическая значимость работы заключается в возможности использовать выводы исследования при подготовке новых программ по истории для образовательных учреждений и включении их в курсы по истории и теории культуры, истории российской цивилизации и всеобщей истории.

15

ГЛАВА 1. ИЗУЧЕНИЕ КИТАЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

В XVII - XVIII ВЕКАХ. ФОРМИРОВАНИЕ «ОБРАЗА КИТАЯ».

1.1. Развитие межцивилизационных отношений Европы и Китая в новое время и роль «старой иезуитской миссии» в изучении и формировании «образа Китая», представленного в Европе в XVII -XVIII веках.

Первые взаимные сведения о Китае и Европе относятся к 1 в. до н.э. - 1 в. н. э. Представления о Китае и китайцах достигали рубежей Римской империи лишь опосредованно - через персов и скифов. Из далекой Серики (в античном мире китайцев называли «серами», т.е. «людьми шелка»), в римские владения пролегли торговые маршруты, названные позднее Великим шелковым путем. После падения Рима наследницей этой шелковой торговли стала Византия. В VII веке в Китае образуется исповедовавшая несторианскую версию христианства община, просуществовавшая здесь до 845 г. До времен Чингисхана единственным китайским по происхождению объектом, более всего интересовавшим Запад, был таинственный шелк.

Интерес средневековой Европы к Китаю установился в связи с возникновением в Азии обширной Монгольской империи. В XIII-XIV вв. Великий торговый путь по суше еще процветал. По нему в столицу империи Ханбалык устремились европейские купцы, а вместе с ними и христианские миссионеры. Падение Юаньской империи окончательно сняло угрозу монгольского нашествия на Европу, чего, так опасался папский престол и многие королевские дворы западных стран. Отсюда резкое снижение заинтересованности самих европейских политических кругов в постоянных связях с Китаем. С распадом державы Чингис-хана наступил закат и «золотого века» межконтинентальной торговли.

Поиск европейцами морского пути в Индию привел к «повторному открытию» Китая, но теперь уже с моря. За столетнюю паузу в западных

16

странах образовался информационный вакуум относительно Китая, а там, в свою очередь, потускнели представления о европейцах. Неудивительно, что Колумб и его спутники .отправились искать за Атлантическим океаном, прежде всего Индию, а не расположенный восточнее Китай. Неудивительна и та неосведомленность, которая была проявлена китайцами при появлении португальских кораблей. Китай как бы заново открывался европейцами. Вместе с тем эти «новые» европейцы имели совершенно иные цели, нежели их предшественники, посещавшие Китай. Это были не путешественники, не странствующие купцы, не христианские миссионеры. Это были предприимчивые искатели богатств Востока и конкистадоры, пытавшиеся закрепить там свои позиции.

В 1557 г. португальцы закрепили за собой территорию Макао и в последующие годы возвели здесь город европейского образца с домами, дворцами, церквами, складами и крепостными стенами. Так возник первый колониальный анклав на китайской земле, ставший своеобразным плацдармом для дальнейшего европейского проникновения в Китай.

Попытки же европейцев (португальцев, испанцев, голландцев) вступить в прямой контакт с императорским двором не удавались. Чаще всего устанавливались обычные для иноземцев торговые связи с Китаем. При этом любое посольство воспринималось в Пекине как признание тем или иным государством своей вассальной зависимости от Цинской империи. Например, в 1656 г., в связи с прибытием голландского посла в Пекин цинская Палата ритуалов представила следующий доклад: «Голландское государство прежде не вносило дани. Ныне посол прибыл ко двору. Поистине это результат [распространения] династией доблести и цивилизации. Озабоченные тем, что [путь посла] далекий и опасный, разрешаем вносить дань один раз в пять лет, доставляя ее через Гуандун»1. Исходя из стереотипов, принятых в цинском Китае, такие посольства рассматривались исключительно как

1 Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977. С. 53

17

Список литературы