Мотивы \"проверки\" и \"испытания\" в постсоветской культуре

Краткое описание

Введение...3

Глава 1. «Трудовые будни» в советском кинематографе - время подвига советского человека...46

§ 1. Проект трудового самоопределения советской культуры...46

§ 2. Метафоры труда. Поиск признаков уникальности предназначения советского

человека...56

§ 3. Трансформации темы «Труд» в кинематографе 1990 -х...70

Глава 2. Представление войны советским кинематографом. Героические будни советского человека...78

§ 1. Значение сюжетов о войне для советской культуры. Быт. Праздник. Порядок...78

§ 2. Представление о человеке, складывающееся в сюжетах о войне...87

§ 3. Значение "воспоминаний о войне" для советского

и постсоветского кинематографа...98

Глава 3. "История любви" в советском кинематографе. Испытание любовью...110

§ 1. Любовные сюжеты и возможности исследования идей "субъективности" в

культуре...ПО

§ 2. Пространства, действия и язык любовных сцен, их интерпретация в истории "советского кинематографа" от кинематографа 1930 - х до кинематографа "оттепели"...120

§ 3. Любовь - сюжет воспоминаний...136

Заключение...140

Список источников и литературы...148
Введение

Введение.

Тема диссертации - изучение представлений о «прошлом» в массовой культуре 1990-х годов. Поскольку, процесс (ре)конструкции прошлого в современном обществе задает горизонт предельных ценностных значений национальной культуры: характер понимания основных событий истории, качества национального характера, набор авторитетных исторических персонажей, предпочтительные образцы социального поведения, нам представляется, что изучение картин «прошлого» является необходимой ступенью в процессе осмысления современности, ее участников, тенденций, и символического репертуара ее организующих.'.

Актуальность исследования.

Острая потребность в изучении процессов коллективной памяти и в частности образной системы, сюжетики, тематики ретро-кинематографа, представляющего картины ближайшего прошлого вызвана с кризисом национальной идентичности, связанным с трансформацией советского и постсоветского2 общества на протяжении последних полутора десятилетий. В изучении способов репрезентации воспоминаний о ближайшем прошлом, нас

1 Процессы коллективной идентификации как коллективного воспоминания предлагает рассматривать традиция изучения культурной памяти, представленная например, Яном и Алэидой Ассманн. Основания отождествления этих процессов изложены в кн: Assman J. Das kulturelle Ged2chtnis: Schrift, Erinnerung und politische Identitat in friihen Hochkulturen. -Munchen: Deck, 1999

2 Проблематика кризиса идентичности в постсоветской России широко представлена в работах российских политологов, историков, социологов в 1990-е годы. Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993-2000. — Московская школа политических исследований, 2000. С. 391-530., Геополитическое положение России: представления и реальность. Под редакцией В. А. Колосова. — М.: Арт-Курьер, 2000. С. 267-301.

4 прежде всего интересует образ человека «советского прошлого».

Именно представление о человеке прошлого, антропологический портрет «советского человека», появляющийся в результате анализа кинематографической продукции 1990-х годов позволяет увидеть состав представлений о себе, о ценностных пределах художественных элит, участвующих в современном российском культурном процессе. Анализ диалога современной художественной элиты с традициями и канонами «прошлого», который позволяет увидеть себя в кинематографических референциях современного массового кинематографа, в структуре современного героя, в жанровом составе кинематографической продукции могут служить параметрами для описания структур самоопределения современных российских элит. Мы предполагаем, что диссертационное исследование, посвященное конструированию портрета современной российской художественной элиты на основе анализа образов и структур (ре)конструкции прошлого в массовом кинематографе 1990-х годов, может быть вписано в ряд других текстов научного, публицистического, художественного характера, занятых проблемами возможностей понимания и интерпретации современной культурной ситуации в России.

В современном обществе, процесс (ре)конструкции прошлого, конституирующий основные события коллективной истории, ценные качества национального характера, авторитетные фигуры, предпочтительные типы взаимодействия не различим с процессами коллективной идентификации. Метафоры социального устройства в разговорах о прошлом, демонстрируют ландшафты или пространства предельных значений, сакральную топографию, предлагаемую интеллектуальными и художественными элитами в рамках того или иного социального института3.

3 О взаимодействии представлений и способов мышления элит и массового сознания см. напр. Левада Ю. Элита и масса — проблема национальной элиты/ От мнений к пониаманию. Социологические очерки. 1993-2000. - М.: Московская школа политических исследований,

5

В 1990-е годы, в литературе, кинематографе, театре по-своему осмыслялся опыт жизни в разные эпохи советской истории. Процессы переосмысления частного и общего прошлого, необходимость изживания, выработанных в иных культурных условиях способов поведения и способов говорения о мире и о себе повлияла на появление в искусстве иных по отношению к допустимым в советской культуре жанров, иных авторских интонаций. Как в театре, так и в кинематографе появились многочисленные римейки; были поставлены ранее неизвестные или пролежавшие «на полке» пьесы; в традиционно для советского общества «высоких видах искусства» - театре и литературе, появились образцы маргинальных или фольклорных жанров: шансона, анекдота, городского романса и др4.

В кинематографе процессы переосмысления советской истории связаны с появлением большого количества ретро-фильмов. Из шестидесяти самых кассовых (по данным российских дистрибьюторов) российских фильмов 1990-х гг. в пятнадцати процентах фильмов время действия отнесено ко времени существования СССР. А из общего числа фильмов, выпущенных за 1990-е годы, процент фильмов, время действия которых маркируется как советское прошлое, возрастает до тридцати-сорока процентов.

Чтобы описать изменения способов мышления создателей современного кино по отношению к их предшественникам, нам представляется необходимым рассмотреть главным образом не трансформации представлений о кинематографической эстетике, а изменения антропологических представлений российской элиты по отношению к

2000, с. 204-216

4 Процессы поиска нового языка описания событий большой истории страны и частных биографий, связанные с рефлексией по поводу нормативных языков в искусстве советской эпохи вообще, начатые еще в конце 1970-х, в 1990-е были продолжены публикацией текстов В. Пелевина, В. Сорокина, П. Пепперштейна, С. Ануфриева, и др. в постановках, Ю Погребничка, М. Розовского Р. Габриадзе.

6

конструкциям «советского человека», данным в ставших

популярными фильмах советского периода.

Исследования «советского человека» представляют собой одно из направлений изучения особенностей и характера советского государства, как социальной системы. В российской и западной советологии и славистике при изучении советской повседневности, искусства, характера социальных взаимодействий, конструкция «советский человек» возникает, при обращении исследователей к методам социальной антропологии5. Разделяя убеждение, что возможности социологии культуры и социальной антропологии позволяют описать уникальную антропологическую конструкцию, созданную советской системой и для обеспечения ее воспроизводства, мы предлагаем свой метод анализа кинематографических текстов, позволяющий обнаружить механизмы порождения, отличительных черт уникального и воспроизводящегося антропологического типа «советский человек».

Чтобы проследить, как складывается представление о «советском человеке» в кинематографе 1990-х, мы собираемся сравнить, как трансформируются способы репрезентации метафор советской солидарности, тематически организованных по трем группам значений: «труд», «война», «любовь» в постсовесткои культуре по отношению к тому, как эти метафоры были представлены в советской культуре.

Основным предметом исследования являются предложенные

возможности понимания поведения человека и характера реальности советской эпохи, данные в массовом кинематографе 1990 -хб. Элементы

5 Исследования, концептуализирующие эту проблематику: Козлова Н. Н., Сандомирская И. И. Я так хочу назвать кино: «наивное письмо»: опыт лингвосоциологического чтения. -М., 1996. — С. 3-37.; Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. М: Мировой океан, 1993.

6 Культура, описываемая как обмен смыслов, ориентирующий людей по отношению друг к

7

визуальных кодов, сюжетные ходы, вербальные и письменные тексты, используемые внутри кинематографического повествования рассматриваемых нами картин, дают возможность зафиксировать устойчивые риторические фигуры и мотивы в презентации жизни советской страны и советского человека, кочующие из картины в картину. Выделяя пласт устойчивых значений, подающийся создателями кинематографа, как язык описания советской реальности, возможно описать и образ общества и отведенную в нем роль человека.

Полученные из анализа кинематографа 1990-х конструкции общества и человека в нем, сравниваются с представлениями о реальности, выделенными из корпуса популярных фильмов советского периода.

Чтобы описать представления о человеке популярного советского кинематографа, в исследовании используются некоторые уже описанные в литературе концепты. Одним из них является условие представления судьбы человека, как подготовки и осуществления подвига. Для советского кинематографа категория героизма (военного, трудового, личного) остается актуальной на протяжении всей его истории, не исключая и обновления понимания героического прошлого оттепельного периода и ностальгии и разочаровании в современном человеке последующего доперестроечного периода. Героизм, сверхусилие, растворение в задаче, самопожертвование - мотивы особого представления советской культуры о субъективности, позволяющие зафиксировать дефицит значений ценностей автономной, самоценной человеческой жизни. Сюжеты личного или коллективного подвига стирают ценности частного, мирного, нормального существования7.

другу - модель, послужившая для этого исследования отправной точкой рассуждений. Эта модель представлена в Geertz С. The interpretation of Cultures. N.Y., Basic Books, 1973. 7 Героизм как одну из стилевых особенностей соц. реализма выделяют многие исследователи слависты, в частности X. Гюнтер. См. Гюнтер X. Тоталитарное государство как синтез искусств. /Соцреалистический канон /Общ. ред. Ханс Гюнтер и Евгений Александрович

8

Мы предлагаем мотивы «испытания» и «проверки»

рассматривать как элементы повествования, позволяющие выявить осевое событие, определяющее судьбу «советского человека». Определяя подвиг, осмысляемый в эпитетах «проверки» и «испытания», как главное событие судьбы в советской культуре, становится возможным обнаружить и социальную структуру, являющуюся фоном и условием появления образцовой или нормативной интерпретаций событий жизни человека. Эта двусоставная социальная конструкция представлена субъектом социального действия и авторитетной инстанцией, воплощенной в фигурах коллектива, отца, наставника, начальника и, наконец, вождя. С позиции субъекта - главное, происходящее с ним, окружается ореолом «испытания». С позиции же авторитетных инстанций, ритуалы инициации, перехода субъекта с уровня на уровень, обретение субъектом статуса «своего» получают характер «проверки».

К тому же изучение мотивов «проверки» и «испытания» дает возможность выявить пласт средств, позволяющих создателям кинематографа совершать превращение «судьбы человека» (то есть конструкции как бы «естественных, самособойразумеющихся» установок человеческой жизни) в другую конструкцию, которую можно назвать «уникальная судьба советского человека», то есть такой комплекс значений, демонстрирующий превосходство создаваемой

антропологической конструкции над всеми до сих пор известными. Демонстрация совершенства нового человека была одним из сильнейших желаний и одной из главных задач символического производства советской культуры. Для этих целей был привлечен целый ряд сакральных метафор других культур, обнаружению которых посвящены некоторые разделы диссертации8.

Добренко . - СПб.: Академический проект, 2000 - С. 7-15.

8 См. Главу 1 § 2. Метафоры труда. Поиск признаков уникальности предназначения советского человека или Главу 2 § 1. Значение сюжетов о войне для советской культуры. Быт. Праздник. Порядок.

9

Требования героизма, выставляемые обществом или

страной как условия причастности к уникальному строю, к уникальной жизни, становились общими для участников «большого строительства».

Три тематические метафоры социальной жизни советского человека, избранные нами: труд, война и любовь определяют предметы глав нашего исследования.

В советскую эпоху, и война (ее синонимы, борьба, бой), и труд (строительство, восстановление), и любовь становились дополнительными условиями для предписываемых культурой исключительных действий персонажей. Для описания этих казалось бы несводимых друг к другу состояний, в культуре используется часто единый лексический ресурс. Соответственно, в трудовой, военной и любовной риторике встречаются общие элементы, нередко, для описания одного из состояний или ценностей этих состояний используются метафоры другого: для трудового подвига — метафоры «бой», «борьба», для военного подвига — метафоры «работа», для любви -метафоры «бой», «готовность биться».

Но с другой стороны, каждая из этих тематических метафор, играет для коллективной идентичности советского человека свою роль.

Война и ее центральное символическое значение в советской культуре уже становилось предметом иследования9. Война в советской культуре стала осевым событием установления государственности.

Труд — тема приоритетная в описании мирной жизни советского общества, как мы собираемся показать, станет заместителем значений повседневности. Ценность труда, трудового усилия, трудового подвига поставлены в советской культуре на место ценностей частного индивидуального автономного существования.

9 См. Гудков Л. Победа в войне: к социологии одного национального символа. // Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 19976 №5.С. 12-19

10

Любовь и сюжеты вокруг нее репрезентируют значения

субъективности в культуре.

Культурная ситуация 1990- х в России отмечена процессом, который можно назвать «усложнением культурного порядка на новых основаниях», включающим апробацию новых жанров (например, сериал в телевизионной продукции), появление в репертуаре современных героев носителей новых по отношению к недавнему прошлому профессий (например, коммерсант), более свободное обращение в кино с реминисценциями мирового кинематографа10. При разборе символических структур современной культурной индустрии можно зафиксировать процессы канонизации некоторых элементов или схем построения художественных текстов, известных ранее. Такими элементами становятся эстетические приемы, положительные непротиворечивые оценки событий прошедшего, типология главных героев. В такой ситуации становится важным отследить нерефлексивные, прямые заимствования известных образцов, скомпрометированных социалистическим государственным устройством, чтобы остановить или зафиксировать ход мыслей, обеспечивающий распространение патриотических или имперских способов смыслополагания11. Итак, в работе выявляются и описываются структурные элементы, участвующие в конструировании представления о человеке, заимствованные из продукции советского периода. Главным образом, источником реконструкций значений представлений о человеке стал кинематограф советского периода 1920-1970 - х. Отобранные нами

10 К исследованиям массовых жанров в литературе, в т. ч. розового романа см. Вайнштейн О. Б. Розовый роман как машина желаний. // Новое литературное обозрение. 1997. № 22. С. 303-331.

11 О добровольном выполнении неартикулиро ванного государственного заказа, выполняющегося выпуском историко-патриотических романов см. Дубин Б. О банальности прошлого: опыт социологического прочтения российских историко-патриотических романов 1990 - х годов /Слово - Письмо — Литература: Очерки по социологии современной культуры. М.: Новое литературное обозрение, 2001, с 243-262

11

элементы антропологической модели «советского человека»

обнаруживаются в массовом кинематографе 1990 - х. годов.

Основные методы.

Диссертационная работа выполняется в рамках традиции культурных

исследований картин памяти. Определение коллективной идентичности через социальную память (Я. Ассман), а также создание портрета поколения по средствам изучения характера воспоминаний (П. Нора) представляют два направления в исследованиях процессов культурной или коллективной памяти12.

То, что меня интересует, позволяет описывать себя в нескольких метафорах, в частности повторяемости (воспроизводимости), транслируемое™ или канонизированности картин, тем и структур воспоминаний.

«Повторяемость» или «воспроизводимость» - понятия, привлекаемые психосоциологией и системной теорией, дисциплинами или подходами, осмысляющими общественное устройство в антропологических категориях, и наделяющими его памятью13.

Такая категория анализа как «транслируемость» позволяет поставить вопросы о том, как распределяются авторитетные инстанции, кто ответственен за транслируемую информацию, то есть вести разговор о социальных институтах, ответственных за формирование символического капитала о социальных и публичных элитах, их свойствах и проблемах14.

«Канон» - еще одно понятие, используемое нами в этом исследовании. Использование этого термина актуализирует представление о культуре как о тексте, структуралистские подходы к культуре, позволяющие за означающими структурами искать означаемое и интерпретировать его15.

12 см. Нора П. Поколение как место памяти //НЛО, 1998, № 30, с. 48-72

13 См. напр. Luhmann N. Soziologie der Aufklarung, 1975. 2. Opladen

14См. Luhmann, N. Gesellschaftsstruktur und Semantik. Frankfiirt/M.: Suhrkamp, 1981

15 Понятие канона, традиции, важные категории для исследования коллективной и

12

Как мне кажется, «воспоминания», «культурная

память» это те понятия, вынуждающие исследователя иметь ввиду все три группы подходов и соответственно культурных моделей, которые эти подходы подразумевают. А также понятия «воспоминания, память» в культурных исследованиях утверждают в качестве субъекта homo historicus, вместо homo sapiens, ставя универсальные принципы общего прошлого выше законов присущего человеку мышления.

Для интерпретаций художественных текстов мы используем методы социологии культуры, позволяющие описывать ценностно-нормативные структуры повествовательного текста. Методы социального анализа художественных текстов объединяются базовым тождеством: «фикциональная действительность - аналог социальной действительности»

Методы социологии литературы мы применяем для анализа кинотекста, где в понятии кинотекст приоритетным становится рассказываемая история, нарратив, поле конфликтов ценностно-нормативных представлений.

Отождествление литературной (фикциональной) и социальной действительности позволяет зафиксировать и изучать важность массовой, тривиальной литературы и культуры (как бы фольклора нового времени). Этот комплекс идей кроме собственно внимания к массовым жанрам, открывает и перспективы исследований в область интеграции образцов таких институтов как кинематограф, литература в сознание.

социальной памяти в традиционных обществах. Для изучения советской культуры понятие

канона было использовано создателями проекта и сборника Соцреалистический канон / Общ.

ред. Гюнтер X., Добренко Е. А. - СПб.: Академический проект, 2000.

16 Обзор подходов социального анализа текста см. Гудков Л. Дубин Б. Страда В. Литература

и общество: введение в социологию литературы. М.: Российск. Гос. Гуманит. Ун-т,

1998.Обзор

13

Существенными при данных подходах оказываются категории «массовое сознание», «фольклоризация», «устная коммуникация».

Кинотексты, растасканные на пословицы, трансферы новых героев в иные сферы культуры, появление в текстах разного толка от поэтических до журналистских или публицистики метафор связанных с новинками кинопроката - это лишь небольшой список тех возможностей взаимообмена смыслами разных общественных групп и группировок, осуществляющихся при помощи элементов кинематографического языка. На основании анализа ценностно-нормативных представлений, персонифицированных в тех или иных персонажах, при отслеживание цитат из кинематографа в других жанрах культурной продукции возможно делать выводы о статусе киноиндустрии, составе и характере ее влияния для процессов смыслообразования в обществе.

Вот, к примеру, текст песни группы «Жуки», современной «команды», иронично обращающейся с цитатами попкультуры, обращающийся к одному из главных кинособытий 1990-х годов, фильму 1997 г. А.

Балабанова «Брат».

«Девчонки полюбили не меня, Девчонки полюбили Брата два-а-а А я Брата два замочу едва, И я понимаю, что я пролетаю17»...

Аналогичные процессы, выход героев кинематографа в фольклорное пространство сопровождали и появление кинематографа. Об этих процессах упоминают исследователи Е. Я. Марголит и В. П. Филимонов. Известен случай с первой звуковой картиной советского кинематографа «Путевка в жизнь» 1931 г. «Сразу же после выхода ленты Н. Экка на экран

появилась частушка

Мустафа дорогу строил, Колька свист по ней ходил. Мустафа ее построил -

17 Девчонки полюбили не меня. Жуки. 2002.

14 А Жиган его убил...

Авторы статьи «Происхождение героя» Е. Я. Марголит и В. П. Филимонов, говорят о том, что на проникновении в фольклорные тексты не заканчивалось влияние кинематографа на сознание или образ жизни, они пишут о том, что герои кинематографа становились не только фольклорными героями, сюжеты фильмов давали импульс для создания игровых сценариев.

«По сути, именно с «Путевки начинается интереснейшее явление в истории нашего

кино: герои фильмов становятся персонажами своеобразных народных игр. Ситуация

фильмов, фразы ведущих героев входят в быт и постоянно проигрываются в нем.

Детские игры типа «В Чапаева», «В Александра Невского» наиболее известны, но

отнють не являются единственными в своем роде18»

Фиксация таких событий, как переход киногероя в иные жанры или формы массовой коммуникации, сама по себе еще не дает права делать вывода о характере распространения ценностей, представленных в кинематографе в другие сферы человеческого взаимодействия, но позволяет зафиксировать завершение успешной коммуникации, ее результат, что может позволит производить дальнейший анализ конкретной ситуации смыслового обмена.

Значение повествовательных структур текста, таких как: конфликт характеров, ситуаций, или стилистических новаторств для процессов интеграции личности в современном обществе следующий комплекс идей, важных для данного исследования19.

18 Марголит. Е.Я. Филимонов В. П. Происхождение героя.//Киноведческие записки.№ 12. С. 74-99.

19 «Начиная с 50 -х годов литературные конструкции и формы театрализованной игровой драматизации (характеры, ситуации, сюжетные структуры, формы повествования или представления) стали под влиянием идей Дж. Мида, Э Кассирера, С. Ланген, К. Берка рассматриваться - как символические образцы социального взаимодействия - культурные механизмы, обеспечивающие интегрированность сложноустроенного современного общества, идентификацию и интеграцию личности. Х.Д. Дпнкен, Р. Каюа, Л. Левенталь,

15

Сюжетные ходы, конфликты, способы взаимодействия, формы

повествования, транслируют не только язык, оптику восприятия, но и ценностные категории: представление о справедливости, нормы поведения, ролевую структуру социального устройства. Даже характеристики киноизображения: заполненность кадра деталями; предпочитаемая режиссером техника съемки: фокус; использование цвета и света, а также сюжетика: ролевые напряжения, состав действующих лиц приобретают значения представления о социальном устройстве, об окружающих человека участниках социального взаимодействия, об эмоциональном фоне, которым создатель фильма наделяет прошлое и настоящее.

Оценки прошлого и настоящего, задаваемые создателями той или иной символической продукции приобретают нормативный или императивный характер, если взять во внимание установку воспринимающего субъекта на повторяемость, ожидание от кино, литературы, рекламы примеров образцового поведения20. Тривиализированная форма бытования этой идеи установки субъекта на повторение нормативного поведения, воплощается в употреблении в повседневной речи высказываний кат-то: «как в кино» или «как с картинки», «как в романе» как положительных оценочных характеристик.

позднее X. Фюген, А. Зильберман, Ж. Дювиньо, Э. Берне, Кл. Гирц, С. Лаймен, М. Скотт исходят из того, что литература и искусство в целом вырабатывает драматические модели, схемы реальных коллизий и отношений.

Символически репрезентируя тот или иной ценностных конфликт, образец мышления, чувства, поведения в их единичности, литература и искусство делают их повторяемыми, воспроизводимыми, т. е. Соотносимыми уже не только с автором, но и его биографией или данной книгой и действующим в ней героем, а с индивидом, воспринимающим текст. Однако усвоены они могут быть только в качестве личного опыта читателя» Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. М.: Российск. Гос. Гуманит. Ун-т, 1998. С. 19.

20 Повторение, как качество субъекта в связи с проблематикой власть и субъект в Butler J. Psyche der Macht. FrankVM.: Suhrkamp., 2001

16

Третья группа подходов, актуальных для

исследовательской оптики данного диссертационного исследования, представлена фигурой Дж. Кавелти, предложившего для анализа текстов концепт «формульных повествований», где каждая из формул представляет собой

«средства смягчения опосредования напряжений, возникающих в обществе или у

определенных его групп в определенных условиях21»'

Хотя ядро основных сюжетных конвенций таково («приключение, любовная история, тайна, пограничные или чуждые существа и состояния»), важно подчеркнуть, что, для Кавелти, список формул остается принципиально открытым22. Эстетические, литературные (или кинематографические

особенности) составляющие конструктивные элементы формулы или жанра, суть следующие способы организации времени в тексте, образы повествователя, условные игровые рамки повествования.

Для выбранного нами объекта, реконструкции советского периода в кинематографе 1990-х важно то, что преобладающими формульными повествованиями становятся жанры мелодрамы и драмы. Важным в связи с этим оказывается ситуация, когда при осмыслении прошлого режиссер пользуется набором возможностей формульного повествования, или использует свой, уникальный свод возможностей киногении и презентаций эксперимента: с качеством изображения, с возможностями монтажа, и т. д., что сообщает его высказыванию характер индивидуального ответственного самостоятельного решения.

21 Кавелти Д.Г. Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение, 1996, №22. С.ЗЗ - 65.

22 Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. М.: Российск. Гос. Гуманит. Ун-т, 1998. С. 21.

17

Например чувство вины, отчаяние, страх, угроза

предложены режиссером как качестсва воспоминаемой реальности в фильме А. Германа «Хрусталев, машину!»23.

Привлекая к описанию состава воспоминания анализ таких характеристик как описываемые в текстах ритуальные практики, характер конфликтов, формульный (или жанровый) состав становятся яснее процессы, задающие значения сверхценного, высокого для коллективной идентичности современного человека.

В связи с этим, такие характеристики кинопроцесса, как тривиализация сюжетов (мелодрамы «Восток-Запад» (1999 г.), появление боевиков на тему о Второй мировой войне («Звезда» 2002 г.), сближение принципов построения изображения фильма с кинематографом более ранних периодов («Утомленные солнцем» 1997г.) дают возможность делать выводы о ценностных значениях, остающихся актуальными для творческой российской элиты несмотря на изменение социального устройства Российского государства.

Именно кинематограф как визуализация «подсознания культуры» (3. Кракауер24), представляется нам наиболее привилегированным объектом

23 Эти тезисы уже были озвучены в докладе «Прошлое в кинематографе А. Германа и романе В. Сорокине» на зимней академии «Видеть Европу», организованной ИЕК и институтом им. Лотмана Бохум в2001 г. в Вологде.

24 «Фильмы отражают не столько определенные убеждения, сколько психологические настроения, те глубокие пласты коллективной души, которые залегают гораздо глубже сознания. О господствующих тенденциях социальной психологии можно, конечно, многое узнать из популярных журналов, радиопередач, бестселлеров, рекламы, модной лексики и других образчиков культурной жизни народа. Но кинематограф во многом превосходит эти источники. Благодаря разнообразному использованию кинокамеры, монтажу и другим специфическим приемам фильмы могут, а стало быть, обязаны пристально вглядываться в целостную картину видимого мира. Результатом его освоения является то, что Эрвин Панофски назвал "динамизацией пространства": "В кинотеатре... зритель сидит на месте

Список литературы