Плоткин Виталий Анатольевич. Старообрядчество и старорусское сектантство Пензенской губернии, 20-е годы XIX - начало XX века

Краткое описание

Плоткин Виталий Анатольевич. Старообрядчество и старорусское сектантство Пензенской губернии, 20-е годы XIX - начало XX века : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02.- Пенза, 2002.- 214 с.: ил. РГБ ОД, 61 03-7/241-6

ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ В.Г. БЕЛИНСКОГО
На правах рукописи
Плоткин Виталий Анатольевич
СТАРООБРЯДЧЕСТВО И СТАРОРУССКОЕ CfiKT^jgtTCTBf ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ# 4 Ц $ (20-е годы XIX века - начало XX века) *
Специальность 07. 00. 02. - Отечественная шторі
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор А.С. Касимов.
Пенза 2002 
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
ВВЕДЕНИЕ 1-35
ГЛАВА I.
Исторические корни и социально - экономические и политические причины распространения старообрядчества и старорусского сектантства в Пензенской губернии со второго десятилетия XIX века по 1917 год. 36 - 120
1.1. Формирование Пензенской епархии, как самостоятельной духовно - административной единицы в духовном управлении Российской Империи и причины распространения старообрядчества и старорусского сектантства в ее пределах. 38-50
1.2. Старообрядчество Пензенской губернии: сущность религиозных взглядов, места распространения, деятельность. 51 - 79
1.3. Особенности старорусского сектантства Пензенской губернии в первой четверти XIX - начале XX веков. 80 - 119
ГЛАВА II.
Государственная политика Российской Империи по отношению к расколу и старорусскому сектантству и ее реализация в Пензенской губернии. 120-181
1.1. Запретительно-карательная вероисповедальная политика императора Николая I. 122-143
1.2. Либерализация политики государства в отношении старообрядцев и старорусских сектантов в 1860-е гг. XIX - начале XX вв. 144-181
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 182-187
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 188 - 206
207-212
ПРИЛОЖЕНИЯ
Введение
Проблему старообрядчества и старорусского сектантства можно без преувеличения назвать одной из важнейших проблем российской государственной и церковной жизни. Уже с середины XVII века Российское государство, называвшее себя православным, имело в среде своих подданных множество людей искренно считавших себя православными, но категорически не признававших официальную Православную церковь, то есть старообрядцев и старорусских сектантов. В их взаимоотношениях с государством, которое оказывало активное покровительство именно официальной Православной церкви, было много проблем. В течение многовекового совместного сосуществования накоплен ценный опыт по разрешению конфликтов возникающих на религиозной почве. Использование этого опыта в современных условиях делает тему данной диссертации весьма актуальной. Тем более, что до настоящего времени старообрядчество остается одной из крупнейших в России конфессий и старообрядцы различного толка все более активно участвуют как в религиозной жизни своих общин, так и в общественной жизни страны в целом.
Актуальность и общественная значимость диссертации заключается так же в том, что в последние годы религия находится в центре общественного внимания. Об этом, говорят следующие факты: в РСФСР в начале 90-х гг. существовало около 7 тысяч религиозных объединений, из которых около 60% составляли православные, в том числе старообрядцы, 28% протестанты, 14% мусульмане, 0,5% католики, 0,5% иудаисты, 0,2% буддисты, из нетрадиционных религиозных образований - по одной общине кришнаитов и мормонов. Общее число религиозных направлений не превышало 30. К 2002 году в РФ произошло резкое увеличение числа религиозных организаций, оно достигло почти 15 тысяч. Так как многие религиозные объединения не образуют юридического лица и, следовательно, не учитываются Минюстом России, то реальное их число - не менее 18 тысяч. Из них: 62% -православные, в том числе старообрядцы, 18%-протестанты, 17%-мусульмане, 1,5%-католики, 1%-буддисты, 0,5%- иудаисты. Общее же число религиозных направлений учесть крайне сложно, так как на федеральном уровне отсутствуют механизмы получения подобной информации, однако по данным из субъектов Федерации это условное число не менее 60.
Опросы, проведенные в рамках проекта «Религия и ценности после падения коммунизма», организованного Академией наук Финляндии при участии институтов социологии, истории Европы, востоковедения РАН подтверждают рост, как интереса, так и доверия населения к религии в целом и, прежде всего, к православию. (Приложение 1).
Кроме того, на основании данных опросов выявлено, что 94% населения высказывают «очень хорошее» и просто «хорошее» отношение к православию, что, естественно, значительно выше, чем общий удельный вес верующих. Характерно и то, что старообрядчество находится на пятом месте, уступая только крупнейшим конфессиям. Можно сделать вывод, что в основе приведенной религиозной иерархии лежит представление о православии как общерусской религии. При этом лучше оцениваются те религии, которые, как бы далеки они не были от православия, являются традиционными религиями других национальностей и не ведут пропаганду среди русских. Самые «плохие» религии - это «активные» религии, новые для России. (Приложение 2)
Причины подобного изменения религиозной ситуации в стране носят как экономический, так и духовный характер. Распад СССР привел к резкому снижению уровня жизни большинства населения страны. Не видя реальных путей повышения своего благосостояния, потеряв привычные источники дохода и утратив годами сложившийся образ жизни, люди ищут самоутверждения в сфере религиозной. Исследования, проведенные в рамках выше названного проекта - «Религия и ценности после падения коммунизма», показывают, что мировоззрение различных групп населения зачастую связаны с их доходами. (Приложение 3)
Традиционно верующие - люди в массе своей крайне бедные. 500 рублей (приблизительно 16-20 долларов) в месяц - это уже нищета. Среди людей с таким доходом атеистов намного меньше, чем во всех других мировоззренческих группах.
И если большая часть старообрядцев XIX - начала XX веков были достаточно зажиточны, то членами старорусских сект становились в основном представители бедноты. Исследование этого процесса позволяет сегодня предотвращать резкий рост религиозных сект, происходящий во многом за счет вовлечение в секты молодежи из малообеспеченной среды.
Духовный характер изменившейся религиозной ситуации заключается в крахе коммунистической идеологии, тесно связанной с пропагандой атеизма. В результате образовался духовный вакуум, который стали активно заполнять различные религиозные конфессии. Кроме того, многие из тех, кто полагает себя православным, с пониманием и сочувствием относятся к получившим большое распространение, в том числе в СМИ, разговорам об особом пути развития России, о своеобразии русской культуры, о противостоянии России и Запада. Тем более, подобные рассуждения легко укладываются в сложившуюся за годы советской власти схему противопоставления (Мы - Они).
Актуальность темы состоит и в ее связи с проблемой социальной напряженности в обществе, которая в свою очередь напрямую сопряжена с
проблемой национальной безопасности в России. Национальная безопасность состоит из нескольких взаимопроникающих аспектов, и по многим из них угроза ей достигла сейчас критического состояния. И здесь незаслуженно игнорируется, возможно, одна из главных угроз национальной безопасности, безопасность в области информационно - психологической сферы.
Информационно - психологическими особенностями человека, а также безусловным отставанием законодательно - правовой базы РФ от реально происходящих в обществе процессов активно воспользовались религиозные секты самого различного толка. Иерархи традиционных религий - православия и ислама - оказались не готовы к переходу от тотального атеизма к реализации права на безграничную свободу совести. В результате деятельность псевдорелигиозных и деструктивных религиозных образований настолько активно развилась на территории России, что возникла проблема как негативного влияния их на жизнь и здоровье граждан, так и на безопасность государства в целом. Российская психологическая, педагогическая, юридическая наука и практика, законодательная, исполнительная и судебная системы почти не имеют опыта противодействия сектам, прежде всего деструктивным. Исследуя проблемы взаимоотношения государства с подобными сектами прошлого (хлысты, молокане, скопцы и так далее) можно найти ответы на многие неразрешенные ныне вопросы.
Актуальность темы исследования определяется также тем фактором, что в России имеется множество конфессиональных меньшинств, противоречия между которыми могут стать источником политической и межнациональной нестабильности. Тем более, когда после десятилетий атеизма взаимоотношения государства с церковью носят гипертрофированный характер. Государство всячески демонстрирует свою поддержку православной церкви: православные священники становятся привычными участниками презентаций, полулегально действуют в школах и открыто в армии. Президент и члены различных ветвей власти находятся в первых рядах в храмах во время церковных праздников, свое уважение к вере демонстрируют бывшие активные атеисты, так доктор философских наук, он же лидер КПРФ Г.А. Зюганов пишет: «Политик, не понимающий колоссальной роли, которую сыграла православная вера в становлении и развитии нашей государственности, культуры, не понимает саму Россию».
Если в начале 90-х гг. XX века в Россию началось активное проникновение западных сект, то уже в конце этого же десятилетия под предлогом ограждения России от иностранного влияния меры по отношению ко всем конфессиям кроме православия и ислама становятся дискриминационными. В этих условиях положение старообрядчества становится особым, существенно отличающимся от положения, как официальной церкви, так и различных сект. Власть так и не выработала четкого мнения по вопросу - как относиться к старообрядчеству? По мнению директора Центра социальных исследований С.Б. Филатова - «Их (старообрядцев) вроде бы не замечают, по-видимому, считая, что они продолжают тихо умирать, и проблемы, следовательно, нет».
Таким образом, значимость изучения вопросов истории отношений различных религиозных групп друг с другом и с государством обуславливается необходимостью разрешения таких актуальных проблем, как их правовое равенство и реализация его на практике, а так же защита общества от влияния деструктивных сект.
Отсутствие учета предшествующего исторического опыта по взаимоотношениям государства с религиозными конфессиями может привести к серьезным просчетам и ошибкам. Веротерпимость, спокойное восприятие религиозного инакомыслия на основе изучения опыта
религиозной ситуации в дореволюционной России становится важной потребностью общества, залогом результативной государственной политики в области межконфессиональных отношений.
Объектом изучения диссертационной работы являются старообрядчество и старорусское сектантство, имеющие место в Пензенской губернии со второго десятилетия XIX века по начало XX века, а так же вероисповедальная политика государства в их отношении в тот же период.
Анализируя конкретные секты, согласия и толки необходимо учитывать тот факт, что существуют различные точки зрения на термины сектантство и старообрядчество. Так, в Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона данные термины не имеют четкого разграничения. Другой точки зрения придерживался религиовед В.Д. Бонч-Бруевич, приводивший довод, что в отличие от сектантов «...с религиозной точки зрения старообрядцы согласны с православием по всем основным вопросам вероучения, догматики, по взглядам на священное предание и священное писание, расходясь только в некоторых обрядовых подробностях и тонкостях».
Православные сектантоведы и миссионеры разделяют понятия секта и раскол, исходя, естественно, из аргументов богословского характера. По их мнению «раскол и сектантство - две болезненных крайности в религиозной жизни народа. Этих двух явлений нельзя смешивать по их существу и не совсем удобно переносить одного из них на другое». Эти «болезненные крайности» православные сектантоведы видят в следующем: «характерной особенностью наших сектантов является стремление служить Боїу исключительно духом, а не плотью. Отсюда отрицание сектантами Церкви как земного установления и отвержение всякой церковной обрядности (особенно икон и крестного знамения). Насколько сектанты ненавидят обряд, настолько же раскольники - старообрядцы привязаны к обряду и даже к букве и форме его».
Подобные спорные точки зрения на данную терминологию носят скорее богословский, чем исторический характер. Поэтому нами будет использоваться терминология источника, понятия - старорусское сектантство, и как синонимы понятия: старообрядчество и раскол.
Нами будут рассмотрены такие христианские конфессии, как поповцы - «австрийцы» приемлющие Белокриницкое священство, беглопоповцы, поморцы, федосеевцы, нетовцы, странники (бегуны), молокане, жидовствуюгцие, хлысты, скопцы, богомолы.
Рассмотрены они будут в таких аспектах, как социально- политический и догматический, через призму взаимоотношений с государством, обществом и другими конфессиями.
Хронологические рамки исследования определены периодом со второго десятилетия XIX века до начала XX века. Их выбор обусловлен следующими причинами:
• именно ко второму десятилетию XIX века в Пензенской губернии завершилось формирование наиболее крупных старообрядческих согласий и старорусских сект, дальнейшие их изменения касались в основном степени распространенности;
• период правления Николая I характерен резким поворотом во всей внутриполитической и идеологической жизни российского общества, в том числе отходом от мистицизма, процветавшего при его предшественнике Александре I и целенаправленными мерами, направленными на укрепление авторитета приходских священников.
Составляющей частью подъема этого авторитета стала запретительно-карательная политика в отношении сектантства и старообрядчества;
• 60-е гг. XIX века ознаменовались реформами Александра II, наложившими свой отпечаток практически на все сферы жизни в Российской империи, в том числе и на религиозную. Именно при Александре II начинается постепенный переход от запретительно¬карательной политики к веротерпимой. Прежде всего, имеется ввиду Закон 3 мая 1883 года «О даровании раскольникам прав гражданских»;
• в период царствования Николая II происходят события, существенно повлиявшие на положение всех конфессий. Так, были приняты законодательных меры, ведущих к свободе вероисповедания: Высочайший манифесте от 26 февраля 1903 года - о соблюдении свободы вероисповедания; Высочайший Указ Правительствующему Сенату от 12 декабря 1904 года «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка»; Указы «Об укреплении начал веротерпимости» (17 апреля 1905г.) , «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин» (17 октября 1906г.);
• В 1917 году происходит отделение церкви от государства, начинается период воинствующего атеизма, в результате которого в корне меняется положение всех религиозных конфессий в стране.
Территориальные рамки исследования ограничены пределами Пензенской губернии. Распространение старообрядчества и старорусского сектантства на территории Российской империи не носило характера территориальной локализации, поэтому особую научную значимость представляют исследования, выполненные на региональном материале, позволяющие при обобщении полученных данных, изучать общероссийские тенденции.
Пензенская губерния относилась к тем регионам России, которые, выходили за рамки территории «Святой Руси», не имели традиций монашества, чудотворных икон, древних святых. Даже в начале 90-х г. XX века архиепископ Саратовский Пимен был вынужден, рассуждая о Поволжском регионе, убеждать паству, что «распространявшиеся среди верующих представления о неблагодатности нашего края, в котором не было своих святых, чудотворных икон, древних обителей, есть заблуждение».
Другим отличием губернии было то, что по сравнению с центральной Россией Православное духовенство Пензенской епархии было ориентированным на просвещение, миссионерство, благотворительность. Оно было более терпимо к иноверцам, особенно в начале XX века, когда жесткая регламентация управления всей Российской Церковью из Петербурга ослабла. Православные купцы, промышленники, представители официальной церкви не были склонны устраивать гонения на своих коллег по бизнесу - старообрядцев, а так же мусульман. По мнению современных краеведов, местные власти склонны были смягчать указы верховной власти. Как пишет саратовский политолог Сергей Рыженков: «...процветание края и, не в последнюю очередь, лично губернатора и других «начальных людей» зависело от благополучия дискриминируемых этноконфессиональных групп в той же, если не в большей мере, чем от благосостояния Центра. И выбор был сделан в пользу неформальных договорных отношений между пораженными в правах субъектами экономической деятельности и региональной властью, которая взяла на себя обязанность закрывать глаза, насколько это возможно, на культурную нестандартность и специфические нормы управления и самоуправления в старообрядческих и инославных общинах».
Пензенская губерния по своим территориальным рамкам во многом совпадает с территорией епархии, являющейся церковно-административной единицей. К тому же в ней были представлены большинство крупных христианских сект, толков и согласий старообрядчества, представители многих из них играли заметную роль в развитии экономики губернии, а так как подавляющее большинство населения губернии относилось к православным, интересен процесс проникновения в их среду и распространения в ней целого ряда ересей.
В основу методологии исследования положены принципы историзма, научности и объективности. Данный подход является системным, так как позволяет изучаемые явления и события рассматривать в комплексе на фоне общего исторического развития страны в определенный период. Старообрядчество и старорусское сектантство, имеющие как весьма схожие религиозно-духовные, организационные и культурные элементы, так и существенно различные, дают возможность рассматривать многие явления и обособленно, и в комплексе, выявляя общие закономерности.
В работе использовались такие методы, как - компаративный, позволяющий сопоставить сущность явлений и событий; историко-типологический, дающий возможность определить черты, присущие исключительно той или иной конфессии; контент - анализ, позволяющий на основе систематизации источников составить общее представление по проблеме; историко-генетический, примененный при вычленении этапов развития различных христианских конфессий; формально количественный, способствующий сбору и анализу статистических сведений, сравнению количественных показателей.
Подобная методология позволяет изучать исторические явления, учитывая как объективные, так и субъективные факторы. Благодаря ей удалось дать общую характеристику состояния и развития старообрядчества и старорусского сектантства в изучаемый период.
Проблема старообрядчества и старорусского сектантства давно находилась в центре внимания исследователей, богословов, миссионеров, светских и православных сектантоведов.
Изучение данной проблемы можно проанализировать с точки зрения проблемно - хронологического признака. Первый этап изучения, полемический, практически не имеющий научной оценки событий, охватывает период с конца XVII по XVIII век (в данной работе он не рассматривается, так как не входит в ее хронологические рамки). Второй с XIX века по 1917 г. - его принято называть дореволюционным; третий, советский, с 1917 г. по 1991 г.; и четвертый, постсоветский, с 1991 года и по наши дни.
Отношение официальной православной церкви к сектам и расколам любого толка было всегда однозначным, как к «богомерзким уклонениям» от «святой веры». В борьбе с сектантством, которую долго и упорно вели православные иерархи еще с XVII века, по словам профессора-протоиерея Т.И. Буткевича: «единственное средство для спасения чад православной церкви от совращения в омут сектантства»1 они усматривали в активной миссионерской деятельности. Именно ее практическими потребностями было вызвано появление множества православных сектантоведов, а их продукция, естественно, оценивалась потому, насколько эффективно она демонстрировала эту охранительную особенность. Главной целью православных сектантоведов любого исторического периода было доказательство ложности сектантства. Поэтому фактический материал привлекался ими лишь в той степени и в том виде, в котором он укладывался в исходную схему благочестивого обличительства. Отсюда используемые факты приобретали характер спекулятивных построений.
Однако сами сектантоведы прекрасно понимали, что угрозу для православной паствы несли не мифические, а реальные черты сектантства. Это требовало более или менее адекватного объяснения сектантского вероучения и нравственности. В. Базарянинов в журнале «Миссионерское обозрение» писал: «Практический деятель, призываемый церковью на борьбу с язвой сектантства, чтобы иметь какие-либо шансы на успех в этом труднейшем деле, обязан, прежде всего, постараться понять по мере сил сектантство, ибо если кому, то именно ему менее всего позволительно блуждать ощупью и шутить делом спасения».
В связи с этим складывалось такое положение, когда с одной стороны, требовалось непременное обличение, с другой - оно должно было отразить те реальные черты сектантства, которые предопределили его угрозу церкви. В результате такого сложившегося положения в рассуждениях православных сектантоведов и миссионеров появляется сплав отдельных фактов и агрессивно миссионерской схемы, которую эти факты должны были обслуживать и подкреплять.
Эта цель предопределяла выбор анализируемых проблем и используемых категорий. «Ведь как бы мы ни представляли причины и сущность русского сектантства, в конце концов, мы должны прийти к одному выводу, что грех, соблазн является источником сект».
Православные авторы отвергали какую-либо зависимость распространения старообрядчества и старорусского сектантства от социально-политического развития России, целиком замыкаясь в сфере идеологических явлений. К подобному взгляду на еретиков примешивалось
и другое соображение: признать общественно-политические корни
сектантов - значило, согласиться с закономерностью выступлений крестьян против церкви. Поэтому такие выступления следовало изобразить как случайные, вызванные аморализмом отдельных людей. Подобную теоретическую установку формулировал известный исследователь сектантства, ректор Казанской Духовной Академии епископ Алексей: «...когда речь идет о явлениях человеческого духа, то здесь, по нашему мнению, напрасны поиски внешних причин, так как причина этих явлений одна - самоопределяющаяся воля человека... Поэтому когда речь идет о таких явлениях, как народное религиозное явление или возникновение секты, то должно исследовать не причины этих явлений, которые лежат в глубине человеческого духа, а ту почву, на которой они возникли, то есть сумму религиозно-нравственных условий».
Конечно, причины смены веры конкретным человеком очень индивидуальны и зависят от многих обстоятельств в его жизни, но если признать абсолютную «самоопределяемость» воли, то ученому здесь делать больше нечего, так как никакие общие закономерности выявить невозможно, остается лишь описывать факты, не объясняя их.
У представителей официальной церкви и православных сектантоведов работала определенная схема: подвести все секты и ереси под разряд «богомерзких» уклонений, перенести на них стереотипные оценки, растворяющие их специфические особенности в одном предосудительном качестве - отход от «святой веры». Результатом подобных рассуждений являлись два утверждения, в бесчисленных вариациях воспроизводимые в миссионерской литературе. Первый аргумент заключается в том, что у подавляющего большинства старорусских сект нет отечественных корней, и они есть продукт
враждебного «иноземного» влияния. Второй аргумент объявляет все проявления сектантства и раскола результатом морального разложения отдельных российских подданных, ставших жертвами низменных страстей. Выше названный профессор-протоиерей Т.И. Буткевич, публично аттестованный архимандритом Арсением как «столп православия и гордость нашей церкви Российской»,1 подтверждая второй аргумент, заявлял: «...сущность сектантства и причины его происхождения коренятся не в каких-либо внешних - исторических, культурных, социальных или исторических условиях жизни, не вне человека, а именно в самом человеке, в области религиозно-нравственной психологии, а все виды сектантства суть не что иное, как патологические, ненормальные проявления...».2 По поводу первого же аргумента Т.И. Буткевич категорично говорил: «... в русском сектантстве все чужое! Говорить о нем, как о самобытном выражении духовной жизни русского народа, значит оскорблять творческий гений великого народа».3 С этой точкой зрения полностью согласен
Н.Фетисов, считавший «иноземность» отличительной чертой русского сектантства, определяемого им, как «сознательное уклонение от богопреданного религиозно нравственного учения, образовавшегося под наносным влиянием различных философских и богословских идей».4
На наш взгляд, некоторые авторы, относящиеся к данному периоду, судя по их работам, не во всем согласны с приведенными точками зрения. Так, архимандрит Павел5, исследователь-миссионер Орест Навицкий6 не только не пытались «свалить все секты и ереси в одну кучу», но и четко
1 Арсений, архимандрит. Сектанты и церковная политика. Харьков., 1913. С. 9.
2 Буткевич Т.И., проф.-прот. Обзор русских сект и их толков. Харьков., 1910. С. 9.
3 Там же. С. 6.
4 Фетисов Н., свящ. Опыт уяснения основных вопросов науки сектантоведения. Труды Киевской Духовной Академии. Год V. Кн. VII -VIII. Киев, 1914. С. 451.
5 Павел, архимандрит. Краткие известия о существующих в расколе сектах, об их происхождении, учении и обрядах, с краткими о каждой замечаниями. СПб., 1889. С. 2- 3.
6 Новицкий О. Духоборцы. Их история и вероучение. Киев. 1882. С. 84.
разделяли, например, раскол на три типа сект, в свою очередь подразделяющихся еще на тридцать одну. Кроме того, они не выводили происхождение сект из-за границы, считая их явлением русским, и не приписывали сектантам крайнего аморализма, как многие православные авторы. Хотя соглашались с тем, что «... раскол тщится всей своею силою нарушить целостность веры в русском народе. И если бы случилось, что раскол достиг бы своей цели, это неминуемо повело бы к ослаблению государства».
Митрополит Макарий (Булгаков), рассмотрев корни раскола, пришел к выводу о том, что старообрядцы в силу своего невежества не смогли принять нововведений Никона.
Профессор Казанской Духовной Академии Н.И. Ивановский в ряде своих работ разъяснял разницу между старообрядчеством и сектантством, находя главное отличие в том, что старообрядчество продукт отечественный, а сектантство - иноземный.
К этому же периоду относятся исследования чиновников, по роду своих обязанностей вынужденных заниматься старообрядчеством и сектами. Так, министр внутренних дел граф Л.А. Перовский в 1850 году представил императору Николаю I записку о расколе, где указывал на факт отсутствия достоверной информации о численности раскольников в империи. В ответ Николай I поручил Перовскому разработать программу сбора по возможности точных сведений о численности раскольников. В принципе такая работа проводилась Министерством внутренних дел уже с 1842 г., когда из губерний доставлялись ведомости о численности старообрядцев, губернские совещательные комитеты знакомились с местными условиями распространения старообрядчества, но с 1850 года эта работа становится упорядоченной. С 1852 года по поручению Л.А. Перовского в различные губернии направляются «статистические экспедиции» с целью изучения раскола. Работа подобных экспедиций стала первым шагом в деле систематического сбора сведений о старообрядцах и старорусских сектантах.
К подобному типу исследований относится и работа Действительного члена Императорского Русского Географического общества, члена Санкт- Петербургского Религиозно-философского общества В.И. Ясевич- Бородаевской «Борьба за веру». Ее работа интересна, прежде всего, тем, что в ней история старообрядчества и сектантства рассматривается в тесной связи с законодательством по данному вопросу.
Активизация в начале XX века деятельности старообрядцев и сектантов вызвала повышенный интерес светских исследователей и публицистов к их проблемам. Подобный интерес был зачастую скорее политического, чем религиоведческого характера. Как писал либеральный исследователь С.П. Мельгунов: «Этот интерес был преимущественно интересом политического момента, когда вся работа отечественной мысли сосредоточилась на достижении элементарных гражданских прав». Так, по мнению А.П Щапова: «раскол - это земская оппозиция правящим кругам, а старообрядчество - противление, во имя старой веры, новому
государственному порядку, демократическое недовольство церковным и гражданским правительством».
В этот период была создана обширная литература, посвященная старообрядцам и сектантам. (С. Бондарь, П.Н. Милюков, А.С. Пругавин, С.П. Мельгунов и др.)
Выпускник противораскольнического отделения Казанской духовной академии А.П. Щапов в своей научной работе, основанной на материалах, собранных в противораскольническом отделении впервые пытался выявить не узко религиозные, а социально-политические причины раскола. Значение исследования Щапова прежде всего в том, что он проанализировал раскол с момента зарождения до момента распространения по всей России. Продолжателями исследований Щапова можно считать В.В. Андреева и Н.Я Аристова. Причем взгляды их на изучаемую проблему были различны, так Андреев идеализировал старообрядчество, заявляя: «Последователи раскола - самая трезвая, работящая, промышленная и грамотная часть нашего крестьянства». Аристов же считал раскол протестом против иноземного влияния на Руси, но протестом, не носящим антигосударственного характера.
В 1880 году А.С. Пругавин прочитал в Отделении этнографии Русского географического общества разработанную им записку о необходимости полного и всестороннего изучения старообрядчества и сектантства, был подготовлен проект программы сбора сведений. С подобной программой сбора сведений в 1881 году выступил Я.В. Абрамов. Однако в связи с ужесточением религиозной цензуры и гонений на секты данные программы осуществлены не были.
В своих работах А.С. Пругавин и С.П. Мельгунов подробно анализировали борьбу светских и духовных властей против ересей, особенно в XIX веке, описывая трагические судьбы старообрядческих епископов Зосимы, Андриана Пушкина, Кондратия Малеванного и др. Они полемизировали с официальным сектантоведением, которое, по выражению
А.М. Бобрищева-Пушкина, представляло собой «нагроможденный в хаотическом беспорядке необработанный исторический и современный материал». Критике подвергались положения, «теоретически» обосновывавшие необходимость преследования сектантов. Подобным основанием чаще всего было обвинение сектантов в иноземных корнях и распространении иностранного влияния. А.С. Пругавин, С.П. Мельгунов категорически отвергали подобные рассуждения, считая, что старообрядчество и старорусское сектантство это своеобразный продукт оригинального народного творчества.
Этой же точки зрения придерживался П.Н. Милюков, по его мнению: «сектантство признается не менее самобытным и национальным продуктом, чем само обрядовое благочестие, которому оно пришло на смену». А причина непримиримой борьбы с сектами, по его мнению, в неразвитости гибкости русского религиозного мышления. По словам Милюкова: «Религия превращалась в ряд молитвенных формул, а молитвенная формула превращалась в магический смысл. Выкинуть из нее или изменить в ней хотя бы малейшую подробность - значило для русского человека лишить всю формулу той таинственной силы, в которую он верил, не добираясь до ее источника».
В рассуждениях А.С. Пругавина есть и определенная непоследовательность, заключающаяся в том, что он пытался увидеть причину возникновения сектантства не столько в конкретно-исторических условиях жизни людей, сколько в развитии некоего «Духа истории», в попытках создания новых форм жизни - семейной, общественной, социальной.
Таким образом, период исследования старообрядчества и старорусского сектантства с XIX века по 1917 год весьма не однороден. В нем можно выделить три направления, отличающиеся по целям, которые ставили исследователи, по подходам которые они применяли в своих работах и, следовательно, по выводам к которым пришли. Большинство исследователей, представляющих официальную церковь отрицали влияние социально-политических факторов на процессы возникновения и развития старообрядчества и сектантства. Корни их, усматривая в иноземном влиянии, а все проявления, как результатом морального разложения отдельных российских подданных.
Во втором направлении, которое представляли чиновники, изучающие старообрядчество и сектантство по долгу службы, ценно для современных исследователей, прежде всего то, что данные чиновники внесли в оборот множество статистических данных о старообрядцах и старорусских сектантах.
Либеральные исследователи XIX века привнесли много полезного в исследование заявленной в диссертации проблемы. Прежде всего, ими был обработан и систематизирован большой исторический материал. Выводы, к которым они приходили - о самобытности старорусских сект, социально- экономических причинах их эволюции, и эволюции старообрядчества влияли на динамику Российского законодательства по вероисповедальным вопросам.
Октябрьская революция 1917г. прервала либеральную линию в отечественном сектантоведении, многие дореволюционные исследователи начали рассматриваться исключительно как идейные противники, их труды игнорировались. К сожалению и сегодня большинство этих трудов незаслуженно обходятся вниманием, так как многие исследователи обращаются, прежде всего, к религиозным философам прошлого.
Советский этап исследования старообрядчества и сектантства так же, как и предыдущий весьма не однороден. Период с октября 1917 года до Великой Отечественной войны характеризуется приверженностью к идеологическим догмам в духе «воинствующего атеизма». Его начало относится еще к дооктябрьскому периоду, когда В.И. Ленин, разделяя атеизм Маркса, сформулировал главную установку партии «нового типа» по отношению к религии. Как известно сам В.И. Ленин не занимался изучением христианских или иных конфессий, но идеология атеизма, активным сторонником которой он был, естественно, сказывалась на работах многих советских исследователей.
Отношение большевиков к старообрядцам и сектантам до революции 1917 года и после нее существенно отличается. Так как деятельность большевиков до 1917 года была направлена на подготовку к революции, то на первом плане оказались поиски союзников по борьбе с самодержавием и его «прислужницей» православной церковью. Отсюда специфический интерес к сектам: «Известен рост в крестьянской среде сектантства..., а
выступление политического протеста под религиозной оболочкой есть явление, свойственное всем народам на известной стадии их развития. Наличие революционных элементов в крестьянской среде не подлежит, таким образом, никакому сомнению». Исходя из этого II съезд РСДРП принял Ленинскую резолюцию - «Принимая во внимание, что сектантское движение в России является во многих его проявлениях одним из демократических движений, II съезд обращает внимание всех членов партии на работу среди сектантства в целях привлечения их к социал- демократии». Уже эта формулировка - «во многих проявлениях» - требовала конкретного анализа различных форм сектантства. В этот период В.И. Ленин решительно выступал в защиту свободы совести, против «инквизиторской травли сектантов».
Изучением сектантства занимался ближайший соратник В.И. Ленина
В.Д. Бонч-Бруевич. Он последовательно пересмотрел православные концепции сектантства и за

Список литературы

В результате к концу правления Николая I были допущены некоторые послабления в отношении старообрядцев, теперь им разрешалось занимать определенные общественные должности.
Вместе с тем, не смотря на данные послабления, меры принимаемые Николаем I в области вероисповедальной политики, ставящие перед собой главной целью укрепление православной церкви и закрепление ее роли в государстве, носили явно выраженный ограничительно - запретительный и карающий характер.
Период правления Александра II характерен отходом от карательно-запретительной политики, но и политика нового императора оставаясь в отношении старообрядцев и сектантов половинчатой, не стала либеральной.
Александр II ограничился смягчением положения детей раскольников, которым теперь дозволялось учиться вместе с православными, увеличением ответственности местных властей за распространение раскола, введением викарств в «зараженных расколом епархиях». Пытаясь найти ответ на вопрос о причинах влияния сектантов и раскольников в народе, правительство пришло к осознанию бедственного положения приходского духовенства и пыталось решить данную проблему.
Начавшиеся в стране контрреформы не остановили процесс смягчения политики правительства в отношении сектантов и старообрядцев. В результате принятия закона «О даровании раскольникам гражданских прав» существенно улучшилось положение большинства старорусских сект, кроме хлыстов и скопцов. Взаимоотношения светской власти старообрядцев и сектантов явно требовали модернизации, поэтому начавшийся при Александре II процесс либерализации остановить было уже нельзя.
В начале XX века правительство значительно активизирует обсуждение и решение так называемого «старообрядческого вопроса», предпринимаются действия для активизации борьбы со старообрядчеством. Однако уже к концу 1902 года надвигающийся политический кризис подталкивает государство к попыткам решить проблему взаимоотношений со старообрядцами и сектантами. Высочайшей манифест от 26 февраля 1903 года, подчеркивая особое положение официальной православной церкви, делает значительный шаг к установлению принципов веротерпимости. Логичным продолжением стал Высочайший Указ Правительствующему Сенату от 12 декабря 1904 года «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка». В условиях политического кризиса роль старообрядцев в его ускорении или наоборот стабилизации ситуации было очень велика. Как приверженцы консерватизма они были противниками назревавшей революции, с другой стороны, пораженные в гражданских правах, могли поддержать оппозицию.
Русско-японская война и начавшаяся революция резко подтолкнули царское правительство к диалогу с старообрядцами и сектантами. Принятие 17 апреля 1905 года Указа и Положения Комитета министров «Об укреплении начал веротерпимости» являлось серьезным шагом по либерализации вероисповедальной политики.
Подобный шаг, а тем более принятие 17 октября 1906 года Указа «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин и о правах и обязанностях входящих в состав общин последователей старообрядческих согласий и отделившихся от православия сектантов» фактически предоставляли старообрядцам права не только равные с правами инославных конфессий, но и с правами официальной Православной Церкви. Все это делало положение старообрядцев более выигрышным, чем положение православной церкви, так как в отличие от последней старообрядцы были избавлены от мелочной опеки государства. Попытки православных иерархов в ответ на сложившуюся ситуацию выйти из под контроля обер-прокурора и восстановить патриаршество, успехов не имели.
Таким образом, реформы второй половины XIX — начала XX веков преобразовав мирские сферы, обошли Церковь стороной. После неоднократных заявлений о необходимости ее реформирования, церковь оставалась в ведении того же обер - прокурора и той же синодальной бюрократии. Однако, несомненно, положительным был сам факт разработки законодательных мер по отношению к старообрядцам и сектантам. Эти меры постепенно трансформировались от запретительного и карающего характера к свободе вероисповедания. Вместе с тем практически все они носили половинчатый характер, не решая проблемы взаимоотношения государства со старообрядчеством и сектантством в целом. Государство демонстрировало свою неспособность регулировать отношения со старообрядцами на юридически взвешенной, конструктивной основе. Хотя с другой стороны для того, что бы решать вероисповедальные вопросы в такой многоконфессиональной стране, какой была и есть Россия, требовалось наличие подобного опыта и достаточное количество времени для проведения взвешенной политики. Ни того, ни другого у России не было. В период первой мировой войны, а затем двух революций, к вопросу о государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений не возвращались.
Заключение
Главной целью данного исследования была попытка дать целостную картину истории старообрядчества и старорусских сект Пензенской губернии и проанализировать эволюцию государственной политики в отношении этих конфессий. В Пензенской губернии имели место более десятка старорусских сект, согласий и толков старообрядчества. Однако в диссертации были рассмотрены лишь те, которые являлись активными в данном регионе и оказывали существенное влияние на его социальное, экономическое, а иногда и политическое развитие.
В результате тщательного исследования архивных и иных источников можно сделать определенные выводы.
На наш взгляд, развитие старообрядчества и сектантства в Российской империи нельзя воспринимать вопреки сложившемуся мнению, как нечто цельное в геополитическом отношении. Безусловно, этот процесс находился под влиянием общероссийского хода социально-экономического развития страны. Однако, региональная ментальность, экономические особенности определенной территории оказывались определяющими факторами.
Так, на распространение старообрядчества и старорусского сектантства в Пензенской губернии большое влияние оказал тот факт, что процесс формирования Пензенской епархии происходил практически одновременно с завершением колонизации русским населением территории Поволжья и с проникновением на данную территорию старорусских сект и различных согласий старообрядчества. В конце XVII - начале XVIII веков укрываясь от преследований на окраинах России, в том числе и на покрытой трудно проходимыми лесами территории Пензенской губернии, раскольники и сектанты распространяли среди местного населения и русских колонистов свои религиозные взгляды. Усиливало и ускоряло этот процесс отсутствие здесь устоявшихся православных традиций и, поэтому, толерантность к религиозному инакомыслию. К тому же, постоянные изменения в структуре Пензенской епархии дополнительно облегчали старообрядцам и сектантам возможности для пропаганды своих учений.
Ускоряло распространение старообрядчества и сектантства в Пензенской губернии экономическое взаимодействие представителей данных христианских конфессий с членами подобных общин из соседних губерний. Именно поэтому старообрядчество и старорусское сектантство получили наибольшее распространение в крупных промысловых и торговых селах, расположенных на торговых трактах связывающих Пензенскую губернию с соседними.
Исследование двух поповских старообрядческих согласий - (беглопоповцев и австрийцев, приемлющие Белокриницкое священство) и четырех беспоповских - (поморцев, федосеевцев, нетовцев и странников) позволили сделать вывод об их существенных отличиях как с точки зрения догматики, так и с точки зрения отношения к государственной власти и официальной церкви. Если поповцы были наиболее лояльны к официальным властям, то беспоповцы категорически отрицали совершение всех таинств, характерных для официальной церкви. Но деятельность только странников, с их призывом к уходу из семьи, уклонению от уплаты налогов, от военной службы, и так далее, носила ярко выраженный антигосударственный характер.
Старорусское сектантство было, как и старообрядчество распространено в Пензенской губернии. Активности сектантов способствовали в числе схожих со старообрядцами причин, постоянные апокалипсические настроения, например, скопцы, стремились как можно скорее достичь числа адептов своей секты - 144 тысяч (число евангельских праведников), так как тогда наступит конец света и торжество их веры.
Отдаленность деревень и сел Пензенской губернии друг от друга, плохие дороги, приводили к тому, что приходские священники бывая несколько раз в год у своих прихожан, не имели на них почти никакого влияния. В тоже время, наставники сектантских общин, постоянно находясь рядом с местными жителями, весьма успешно проповедовали им свои взгляды.
Характерно, что чем радикальнее была секта, тем более ее члены старались не выделятся из православной среды. Так, например, хлысты и скопцы, в отличие от молокан и жидовствующих, тщательно выполняли предписываемые обряды, исправно посещая православные храмы.
Анализ законодательных мер по отношению к старорусским сектантам позволяет сделать вывод о трансформации этих мер от запретительно-карательных к обеспечивающим свободу вероисповедания.
Противоречие ситуации было в том, что государство пыталось видеть в официальной церкви и государственное учреждение, с определенными административно-хозяйственными функциями, и надежное идеологическое орудие для воздействия на общество. В результате данного противоречия светская власть пыталась, изменяя свое отношение к старообрядчеству и сектантству, не менять положения официальной церкви. Как видно из работы, это объективно приводило к ослаблению роли православной церкви в стране.
На примере исследования ситуации в Пензенской епархии можно сделать вывод, что многие сотни крестьян открыто или тайно причисляли себя к той, или иной секте, либо старообрядческому толку. Большие усилия, которые прилагали местные священники миссионеры для обращения их в православие, чаще всего были безуспешны. В лучшем случае православным священникам удавалось при помощи уже светских властей выселять лидеров сектантов за пределы губернии, но и это приносило мало пользы. Весьма трудно поверить А.И. Клибанову, который в своем труде «История религиозного сектантства в России (60-е гг. 19 века - 1917г.)» приводит пример беседы В.И. Ленина с сектантами - штундистами Амосом и
Ерфимычем о том, что бытие определяет сознание. В результате якобы «оба сектанта как-то сразу молниеносно просияли. Они поняли, что суть не вера, что вера, как и бог, - творение людей. - А мы-то, дураки, целую жизнь ухлопали на то, чтобы верой жизнь перекроить. А оно, действительно, совсем просто, наоборот...».'
Утверждение, что убежденные сектанты могли «молниеносно» отказаться от своей веры выглядит, на наш взгляд, по меньшей мере, наивно. Действительно, представители некоторых сект могли солгать представителям власти, притвориться православным или даже атеистом, в зависимости от обстоятельств, но не отказаться от своей веры.
В чем же причина того, что целый пласт населения Пензенской губернии, проживая в окружении сторонников официальной православной церкви, не принадлежал к ним?
Нам представляется, что причина здесь та же, по которой почти сразу после октябрьской революции 1917 года народ «богоносец» разрушал православные храмы, вскрывал мощи святых, для публичной демонстрации их тленности. Причина эта, в постоянном поиске «истины», которая позволит жить не в нищете и «по справедливости». Найдя такую «истину», простой человек, крестьянин начинал доказывать ее единственность и свою причастность к ней. Дело в том, что большинство жителей Пензенской губернии в XIX - начале XX веков были на уровне практически нищенского быта. Достаток и богатство официальной церкви казались почти преступлением перед общинным идеалом распределительного равенства и братства. Поэтому единственным путем к Богу, многие крестьяне считали или монашество, или присоединение к некой группе верующих, у которых «все равны». Идея, что мир погряз в грехах и, поэтому, в миру спастись нельзя, толкала людей к расколу и сектантству.
1 Клибанов А.И. История религиозного сектантства в России (60-е гг. 19 века - 1917г.) М., 1965.
Таким образом, секта казалась такой же «истиной», какой стала коммунистическая идеология после революции.
Одним из факторов, почему для многих граждан Российской империи Православная церковь не стала истинной, является чрезмерная ее сращивание с государственной властью. Из двух библейских высказываний: «нет власти, аще не от Бога» и «Богу - Богово, а кесарю - кесарево», в России на вооружение была взята лишь первая. Церковь, практически подменялась православным царством. Государство контролировало всю церковную жизнь, не даром император был юридически главой церкви. Поэтому же во главе высшего церковного органа Синода, стоял светский чиновник - обер-прокурор. Естественно, что именно поэтому Синод превратился в орудие политической власти. Получается, что церковь была для государства и идеалом, и инструментом. Складывался своеобразный церковно-государственный союз, гражданские и военные власти, а так же полиция должны были контролировать ежегодное исповедание и причащение своих подчиненных. Священники же в свою очередь обязывались увещевать крестьян, неповинующихся властям, всячески стараясь привести их в должное повиновение.
Такой церковно - государственный союз отталкивал от себя как либерально мыслящую интеллигенцию, так и крестьян, считающих, что в православной церкви Святого духа со времен Петра I, то есть с момента Никонианских реформ и подчинения светской власти - нет. К началу XX века проблема старообрядчества и сектантства становится не только, и не столько религиозной, сколько политической. Страна все более и более скатывалась к политическому кризису, а старообрядцы могли оказаться именно той силой, которая сможет или стабилизировать ситуацию, или ускорить кризис. Так как именно они по причине внутреннего консерватизма и материальной зажиточности были противниками назревавшей революции. Но именно они в силу неудовлетворенности своим положением в обществе, могли поддержать оппозицию. Прекрасно понимая это, государственная власть идет на самое широкое внедрение веротерпимости. Указы 1905 и 1906 гг. предоставляли старообрядцам и многим сектантам большие религиозные свободы, легализовали их деятельность.
В результате революционных событий начала XX века, фактически прекративших политику государственной опеки Православной Церкви, последняя оказалась в принципиально иных, чем ранее условиях. Возникла ситуация, когда Православная церковь не только теряла веками сложившееся привилегированное положение, но оказывалась более бесправной, чем другие христианские конфессии, в дела которых государство не вмешивалось. В условиях усугубляющегося политического кризиса, угрозы новой революции светская власть отказалась от покровительства Православию. Православная церковь оказалась к этому совершенно не готовой. Крайне обеспокоенный происходящим митрополит Антоний подал Николаю II записку, в которой настойчиво объяснял, что с представлением конфессиональной свободы все религиозные объединения империи будут в более выгодном положении, чем православная церковь, организуя свою жизнь по собственному усмотрению, устраивая съезды, союзы, организации, в то время, как православная церковь, пребывая и далее под мелочным контролем государства, будет лишена подобных возможностей. Не смотря на подобные высказывания, государство пошло по пути изменения политики по отношению к расколу и сектантству.
Изменение политики правительства в отношении раскола и сектантства и понимание, того, что «возвращение заблудших чад» в лоно православия возможно только путем терпеливых увещеваний, обусловили постепенное развитие религиозной толерантности.
Список использованных источников и литературы.
1. Архивные исторические источники.
1.1. Г осуд арственный архив Пензенской области (Г АПО).
Ф. 5 . (Канцелярия Пензенского губернатора).
Оп.1- дд. 580; 1277; 1278; 1281; 1282; 1379; 1490; 1491; 1492; 1493; 1586; 1587;1588; 1662; 1663; 1743; 1814; 1885; 1886; 1887; 1993; 1997; 2110; 2346; 2347; 2515; 2516; 2518; 2519; 2520; 2613; 2615; 2617; 2652; 2713; 2714; 2716; 2717; 2718; 2719; 2757; 2758; 2759; 2760; 2784; 2785; 2786; 2788(a); 2817; 2818; 2819; 2820; 2821; 2861; 2862; 2864; 2899; 2900; 2901; 2902; 2903; 2904; 2905; 2907; 2955; 2856; 2859; 2998; 2999; 3000; 3003; 3047; 3048; 3049; 3118; 3279; 3282; 3376; 3377; 3378; 3474; 3475; 3476; 3586; 3587; 3477; 3478; 3592№ 3594; 3595; 3738; 3740; 3741; 3872; 3873; 3874; 3875; 3969; 3970; 3971;3972;3973; 4060; 4263; 4264; 4265; 4477; 4478; 4621; 4622; 4623; 4687; 4765; 4766; 4849; 4906; 5051; 5052; 5053; 5775; 5787; 6014; 6132; 6133;6271. Ф. 23. (Пензенская палата уголовного суда).
Оп.1,- дд.210; 211; 239; 307; 308; 319; 320; 331; 320; 331;332; 366(a); 368; 512; 514; 539; 559; 561; 588; 583; 966; 967; 1007; 1031; 1032; 1069; 1070.
Ф. 25. (Пензенская палата уголовного и гражданского суда).
On. 1-дд.4; 88; 113.
Ф. 103 . (Уездное полицейское управление).
Оп.1- дд.184; 191.
Ф. 182 . (Пензенская духовная консистория).
Оп.1-дд.1625; 1157; 1158; 1149; 1159.
1.2. Российский государственный исторический архив (РГИА)
Ф. 721. (Министра внутренних дел Д.С. Сипягина).
Оп.1-д.74.
Ф. 796 (Канцелярия Св. Синода).
0п.205 - дд.603; 639;794.
Ф.797 (Канцелярия обер-прокурора Св. Синода).
Оп.ЗЗ - д.38;
Оп.87 - дд. 146; 196;
Оп.97-дд. 417; 602.
Ф.801 (Контроль при Св. Синоде).
Оп.1 -дд.1;2.
Ф.804 (Главное Присутствие по делам об улучшении быта православного белого духовенства).
Оп.1 - дд.2; 4; 7; 21.
Ф.833 (Поместный Собор).
Оп.1 -дд.9; 23.
Ф.1284 (Департамент общих дел).
Оп.222 -д. 3.
Ф.1579 (Канцелярия комитета министров).
Оп.1. -Д.68.
1.3. Старообрядчество. Материалы. Б/м, бг. (Фонд НСБ РГИА).
1.4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)
Ф. 564.( Анатолия Федоровича Кони) On. 1 - дд. 543; 691.
1.5. Чрезвычайный Всероссийский Съезд старообрядцев. Б/м, - 1905. /Машинопись/
2. Опубликованные исторические источники.
2.1. III Всероссийский миссионерский съезд по старообрядческому вопросу, в 1897 году. - Казань, 1897.
2.2. Всеподданнейший отчет обер - прокурора Синода в ведомство православного исповедания за 1905 - 1907 годы. - СПб., 1910.- 268 с.
2.3. Материалы по законодательству о раскольниках: Общий журнал Особого Временного Комитета по делам о раскольниках. СПб., 1864- 1884.
2.4. Полное собрание законов Российской империи. В 55 тт. Т.Ш.№1545; T.XXIII.; Т. XXV. Ч.І. №26126; T.XXVI. №28424; Т.ХХХХ1Х.№53391.- СПб., 1905. Полное Собрание Законов. - СПб,. 1871.-Т. XVII.
2.5. Раскольничьи дела XVIII столетия извлеченные из дел Преображенского Приказа и тайной канцелярии Есиповым. - М., 1861.
2.6. Распределение старообрядчества и сектантов по толкам и сектам. Разработано центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. - СПб., 1901. - 98 с.
2.7. Российское законодательство X - XX вв. Т.6. - М., 1988.
2.8. Россия. Законы о раскольниках и сектантах. С разъяснениями правительствующего Сената и Св. Синода. - М., 1896.
2.9. Россия. Синод. Собрание постановлений по части раскола. - СПб., 1875.
2.10. Сборник законов о расколе . - М., 1881. Ст.ЗЗ.; Ст. 523.
2.11. Сборник Кельсиева. - М., 1885. Т. Ш.
2.12. Свод законов Российской империи. - СПб., 1836. Т. 14. 4.4.
2.13. Свод законов Российской империи. - СПб., 1842. Т.14.
2.14. Свод законов Российской империи. - СПб., 1857. Т.14.
2.15. Свод законов Российской империи. - СПб., 1906. Т.1.4.1.; Т.12.4.1.
2.16. Собрание Государственных Грамот - 1866. № 129.
2.17. Собрание постановлений по части раскола. - СПб., 1875.
2.18. Собрание постановлений по части раскола, состоящихся по ведомству Св. Синода. - СПб., 1860.
2.19. Собрание постановлений по части раскола. - СПб., 1858.
2.20. Старая вера: старообрядческая хрестоматия. - М., 1914.
2.21. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Ст. 200, 201, 202.-СПб., 1888. 
2.22. Уложение о наказаниях, уголовных и исправительных. -41., - СПб.,
1891.