Принцип необходимого разнообразия в культуре и искусстве Иванченко, Галина Владимировна

Краткое описание

Иванченко, Галина Владимировна.
Принцип необходимого разнообразия в культуре и искусстве : диссертация ... доктора философских наук : 24.00.01. - Москва, 1999. - 310 с. : ил.
Оглавление диссертациидоктор философских наук Иванченко, Галина Владимировна
защиту положений настоящей диссертации сводится к следующему.
2. Сущность культуры может быть охарактеризована на основе понятия разнообразия. При этом, поскольку информация есть отраженное мнош= образие, информационное исследование культуры позволяет выявить общие стороны самых различных процессов в этой сфере.
3. Принцип необходимого разнообразия Эшби является универсальным ин- ; формационным законом для любых систем, в том числе и гуманитарных.
Диссертация состоит из введения,, трех глав, заключения, списка литературы и приложения. Работа содержит 244 страницы основного текста, 622 наименований библиографии, а также 9 таблиц и 22 рисунка, помещенных в приложение.
LL Ршттёршме утшжреумш шушшшерсум ршмтбршш
Подобно тому как глаз человека за долгие тысячелетия приспособился к вечной смене красок, оттенков, рельефов, поверхностей, неровностей, на-блгодаемых им в природных ландшафтах, человеческое сознание возникло и развивалось в условиях ошеломляющего многообразия, непрерывных изменений, отсутствия полностью идентичных объектов, явлений, сущностей. Одно из ярких свидетельств тому - заметки этнографов об изумивших аборигенов (гораздо более иных непривычных и незнакомых им вещей европейцев) двух абсолютно одинаковых экземплярах одной книги.
В фольклоре самых разных кулыур идея множественности, связываемая с человеческим бытием, с душой, приобретает формы зачастую мистические и демонические: "внешняя душа", отделяясь в минуту опасности от своего "носителя", становится множеством однородных предметов - птиц, белок, бусинок, иголок и т.п. Напрасно надеяться собрать и уничтожить это необозримое множество: при сохранении любой единицы из него возможно продление существования. Часто перед героем мифа или сказки возникает opa из этой неразличимой множественности, например, "настоящей" невесты из похожих на нее как две капли воды девушек.
С тех пор как человек начинает задумываться о смысле видимого, ощущаемого, слышимого, о мире и о себе в мире, разнообразие становится для него одной из самых волнующих загадок. Это и пространственно-временное многообразие сущего, и разнообразие тех, кого тем не менее человек мог объединить понятием "мы" - своих сородичей, и - появляющееся разие собственных состоянии сознания, внутрен= ней жизни.
Это природное многообразие упорядочивается, наполняется смыслом в восприятии человека. Объективность мира выступает как "непосредственное многообразие" и "трансцендентная миру культуры избыточность." (Туровский, 1997, 122).
В словаре Ожегова "разнообразный" определяется как "различный, неодинаковый по каким-нибудь признакам. Разнообразные предметы. Разнообразные впечатления" и приводятся два соответствующих существительных - "разнообразие" и "разнообразность" (Ожегов, 1991, 649).
Поиски первоэлементов, составляющих видимое многообразие мира, ведутся с самых ранних этапов становления греческой философии. Платон признавал пять первоэлементов и дал им название "стихии" (от греческого "стойхос" - ряд). Антиномия "Единое-Мноше" занимала особое место в философских концепциях античности. Сам античный идеал научного познания был ориентирован на познание не мира явлений, но мира сущностей. "Основная задача науки, - пишет Д.М.Петрушевский, - преодолеть бесконечное разнообразие бытия путем переработки его в понятия".(1922; цит. по Розин, 1991).
В неоплатонизме, и прежде всего в концепции мироздания Плотина, развивались представления о развитии вселенной как эманации Единого в Ум и Дуплу с последующим возвращением их в Единое. Первоначально непознаваемое Единое создает множественность идеи, составляющих мировои Ум, из Ума же возникает творящая чувственный мир мировая Душа. Но осознание - на определенной ступени развития - своей неполноты существами чувственного мира способствует их стремлению к Единому. Стремление, в перспективе — слияние, возвращение в Единое.
В раннем буддизме отрицалось существование как материи, так и творческой антропоморфной субстанции (божества). Подлинная же реальность приписывалась двадцати шести "дхармам" и их постоянно меняющимся сочетаниям. Во многих мистических течениях реальность рассматривается как распределенное множество возможностей и потенции - духовных и материальных, чувственных и сверхчувственных, неизменных и вместе с тем изменчивых. В алхимических учениях средневековья универсум представляется живым целым, части которого подобны друг другу и гармонически связаны. "Единое, и только оно, и есть первопричина всяческого совершенства -повсеместно, всегда", - говорит Гермес Трисмешст в "Изумрудных скрижалях" (цит. по Рабинович, 1977, 143).
В пантеистических, натурфилософских концепциях Николая Казанского и Джордано Бруно множественность и разнообразие вещей выводится из единства и простоты актуально бесконечной субстанции. Категория "разнообразие" - одна из наиболее общих в ренессансном мышлении (varieta, varietas в итальянских и латинских текстах эпохи). Как и взаимодополнительная к ней "conciimitas" (гармоничность, симметричность, упорядоченность, завершенность), "varietas" рассматривалась в качестве творческого принципа теоретиками музыки и живописи этой эпохи (см. Коледа, 1992; об универсальности понятая разнообразия, складывающейся в Ренессансе, см. Баткин, 1981, 1984). Следует отметить изменение этического отношения к разнообразию как ценности по сравнению со средневековым осуждением многообразия как проявления индивидуальности, как смешения святого и светского. Так, теоретик консервативно ориентированной григорианской реформы Бернард Клервоский находил достойным осуждения, если "многообразие различных форм столь велико и столь необычайно, что, кажется, приятнее его видеть в мраморе, чем прочесть об этом в книгах, и если день охотнее проводится тогда, когда любуются этими мелочами, нежели когда думают о божественных заповедях" (цит. по Золтаи, 1977, 139).