Романкина Ирина Александровна. Типология диссидентского движения в СССР (1950-е - 1980-е годы)

Краткое описание

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Московской области
«Коломенский государственный педагогический
институт»
На правах рукописи
Романкина Ирина Александровна
Типология диссидентского движения в СССР (1950-е - 1980-е годы)
Специальность 07.00.02 - Отечественная история
Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Научный руководитель доктор исторических наук, профессор И.О. Князький
Коломна - 2007

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ . 3-43
Глава 1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДИССИДЕНТСКОГО ДВИЖЕНИЯ И ЕГО СУЩНОСТЬ
§1 Содержание диссидентства и формы проявления инакомыслия 44-63
§2 Основные этапы и течения в диссидентском движении 64-89
Глава 2. ДИССИДЕНТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ 1960-1970-х, ГОДОВ И ЕГО НАПРАВЛЕНИЯ
§ 1 Национальная оппозиция в СССР 90-110
§2 Религиозные движения как часть советского диссидентства 111-130 §3 Марксистское направление в диссидентстве 131-138
§4 Антикоммунистический диссент 139-143
§5 Сталинистский диссент 144-152
Глава 3. ДИССИДЕНТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В КАНУН И В ГОДЫ ПЕРЕСТРОЙКИ 153-174
ЗАКЛЮЧЕНИЕ , 175-183
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 184-197

з
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Долгие годы в исторической науке второй половины XX века ничего не говорилось о диссидентах, о существовании этого движения вообще. Это, прежде всего, было связано с политическим режимом, сложившимся в нашей стране. Любые явления тоталитарного общества разноплановы и противоречивы. Инакомыслие в России, включая советский период ее развития, существовало всегда, - как на общественном, так и на личностном уровне, - в наибольшей степени давая о себе знать в кризисные для общества годы. А последним десятилетиям советской власти особенно характерны проявления кризисных явлений. Наряду с экономическими противоречиями в обществе возникло идеологическое противоборство между официальным курсом и оппозиционными движениями, представленными диссидентством.
Диссидентское движение рассматривается как феномен российской истории XX века. Оно трудно укладывается в привычное представление об общественных движениях: необычно по своему содержанию, формам проявления, масштабам влияния на общественное сознание. Диссидентство представляло собой организационно неоформленное, политически неоднородное движение открытого идейно-нравственного протеста передового слоя советской интеллигенции против советской системы.
Диссидентское движение является важной, но недостаточно изученной частью политической истории СССР в последние годы его существования. С приходом к власти в 1985 г. М.С. Горбачева, с изменением советской идеологии, общественного климата в обществе, - в истории диссидентского движения стали открываться новые стороны. Во времена перестройки, гласности и демократии заговорили о том, о чем раньше вынуждены были молчать. Именно со второй половины 1980-х годов открываются необходимые для изучения диссидентства материалы.
В последние годы интерес к диссидентскому движению необычайно возрос, поскольку его изучение не только содействует вскрытию общих

закономерностей, но и обогащает историческую науку новыми фактами и идеями. Нынешнее состояние общественно-политической жизни в России обусловливает необходимость объективного критического анализа всего спектра взглядов на совсем недавнее прошлое, с целью научного осмысления событий для определения дальнейшего направления развития общества.
Актуальность исследованию придает тот факт, что инакомыслие как общественное явление, присущее любому социуму, не исчезло бесследно вместе с крахом тоталитарной системы, а лишь получило новые формы и идейные направления. Открытая оппозиционность правительству со стороны левых политических сил, обострившиеся межнациональные трения, перерастающие порой в вооруженные конфликты, угроза усиления фашизма, разгул нетрадиционных религиозных культов (сект), непростая задача формирования нужного для продолжения реформаторского курса позитивного общественного мнения ставят проблему инакомыслия в совершенно новой плоскости, делают ее важнейшим моментом современной исторической ситуации. Следует подчеркнуть, что открытая оппозиционность - это нормальное явление для правового государства. Советская оппозиционность не имела возможности выйти из подполья, в полный голос заявить о себе. Это надо понять и осознать, чтобы работать с данным феноменом, учитывать его в государственной практике, определять пределы политической толерантности. Жизнь постоянно требует решения сложнейших вопросов: на каких принципах строить взаимоотношения государства и инакомыслящих в посттоталитарном обществе? Каково место и роль думающей и имеющей свое мнение личности в складывающейся политической системе? Какие формы оппозиции допустимы, более того, нужны для динамичного поступательного развития, а какие необходимы в срочном порядке изолировать от массового сознания?
Обращение к теме диссидентства имеет и практическое значение. Ныне провозглашены и закреплены в Конституции Российской Федерации демократические права граждан, за которые боролись правозащитники 60- 80-х годов. Но это не означает, что вопрос о правах человека решен в реальности. На практике эти права сплошь и рядом нарушаются, прежде всего, самим государством. Опыт правозащитников первого поколения представляет интерес для многочисленных комитетов и комиссий, выступающих за соблюдение законных прав граждан. 1
Степень разработанности проблемы. Изучение диссидентского движения в СССР находится в стадии становления. До второй половины 1980-х гг. тема являлась запретной. За исключением книги Л.М.Алексеевой, нет ни одной монографической работы, посвященной типологическому анализу диссидентства, да и число научных публикаций крайне ограничено. Лишь единицы историков посвятили свои работы этой теме.
Это объясняется не только научным, но и политическим характером изучаемой проблемы, отражающей взаимоотношение власти и оппозиции. Сначала диссидентов жестоко преследовал советский режим, после реабилитации в период горбачевской перестройки о них стали говорить в уважительном тоне, затем новая демократическая власть потеряла к ним всякий интерес, а сейчас идут острые дискуссии о том, насколько приемлем опыт правозащитного движения советского периода к современной политической ситуации. Безусловно, это сказалось и на судьбе историографии диссидентского движения.
При советской власти диссиденты были объявлены антисоветскими элементами, и официальная историография не признавала инакомыслие как тему исторического исследования. В таких условиях в СССР не могли появиться работы, объективно освещающие историю возникновения, цели, задачи движения инакомыслящих, а также формы и методы их деятельности. Разоблачением их образа мышления, «преступной деятельности», дискредитацией их морального облика занимались в основном журналисты, публиковавшие погромные статьи. В моральном плане диссиденты изображались как беспринципные, безнравственные типы, действующие по указаниям западных спецслужб. Поскольку наличие политической оппозиции власти не признавали, то часто инакомыслие рассматривалось как признак тяжелой психической болезни.1
Официальная власть способствовала тому, чтобы советская историография не рассматривала инакомыслие как тему для научного исследования. Поэтому о появлении работ, в которых бы объективно показывались история возникновения и этапы развития диссидентского движения, его программные цели и установки, не могло быть и речи. Следует подчеркнуть, что особенностью историографической базы изучаемой нами проблемы является то, что в начале ее изучением занялись публицисты, сами диссиденты и правозащитники, а затем уже появились собственно научные исследования. ■
Историографию истории диссидентского движения можно разделить на 3 этапа. Первый этап относится к 1960-м - второй половине 1980-х годов. Второй - завершается в начале 1990-х годов. Третий - охватывает время, примерно, с 1991 г. до наших дней.
Анализ историографии проблемы показывает, что на первом этапе. т.е. вплоть до конца 80-х годов, в СССР практически не издавались научные работы, касающиеся советского диссидентского движения. Основная причина этого явления заключалась в том, что данный вопрос являлся предметом острой политической борьбы между СССР и Западом, разворачивавшейся в контексте вопроса о защите прав человека и был фактически закрыт для серьезного научного изучения.
Кроме того, в советское время, по идеологическим причинам, социально-политические процессы не могли рассматриваться вне устоявшейся с середины 60-х годов концепции «развитого социализма», предполагавшей принципиальную беспроблемность общественного развития, при сохранении задач борьбы лишь с отдельными недостатками и пережитками. Соответственно в научной литературе происходило акцентирование внимания на позитивном опыте, заметное опрощение социально-политической проблематики, подмена научного анализа [1] «критикой буржуазных фальсификаторов» и апологетикой существующего положения вещей.[2]
В работах первого этапа диссиденты объявлялись антисоветскими элементами, в отношении их употреблялся термин «отщепенец», ставший синонимом термина "врага народа". Примером изображения такого рода может служить книга Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР». В работе использован значительный объем публикаций западных авторов, приведены цитаты из статей и речей американских государственных деятелей, чиновников ЦРУ и т.д., целью которых было любыми средствами дискредитировать диссидентское движение в СССР, как чужеродное явление, внедренное в нашу страну Центральным разведывательным управлением США. Автор не видит никаких внутренних причин, породивших инакомыслие в СССР, выступает против понятия «движение» по отношению к диссидентам. «На деле «движения» - то нет, а было бесперебойное сочинение разного рода клеветнических материалов».[3] Он с презрением говорит о правах человека, а их поборников относит к авангарду подрывной работы. «Операция «Права человека» была задумана в недрах ЦРУ, наверняка, получила благословение свыше».[4]
Свою концепцию подрывной деятельности правозащитников Яковлев строит по следующему принципу: ЦРУ ведет психологическую войну против СССР, советские диссиденты также добиваются отмены идеологического контроля над обществом, следовательно, они являются подручными американской разведки. При этом он не приводит ни конкретных свидетельств, ни каких-либо документов о том, когда, каким образом и кого из инакомыслящих завербовали американские агенты. Антигероями книги являются А. Солженицын, А.Сахаров, Ю.Орлов, В.Буковский, А. А.Синявский, Ю.Галансков, Л.Алексеева и др. Каждое имя автор сопровождает оскорбительными определениями: Солженицын - «графоман», «лакей», «верный слуга ЦРУ», «идеолог фашизма», «власовец», Буковский - «матерый преступник», «уголовник», Гинзбург - «лоботряс», «тунеядец», «рецидивист», Сахаров - «продавшийся», «страдающий политической маниловщиной простак»[5].
Книга «ЦРУ против СССР» довольно адекватно и полно отражает позицию идеологических и карательных учреждений СССР в отношении узников совести. Она полезна для современного историка тем, что помогает ярче представить обстановку, которая была создана вокруг диссидентов и точнее оценить степень личного мужества людей, позволивших себе открыто говорить о том, что их волнует в советском обществе.
К книге Н.Н.Яковлева по духу близко примыкает публицистическая работа А.Белова и А.Шилкина «Диверсии без динамита». Она посвящена «деятельности разведывательных центров империалистических держав,
і
ведущих подрывную работу против Советского Союза». В ней рассказывается «как, прикрываясь религией, используя некоторые церковные организации за рубежом, западные реакционные круги проводят идеологические диверсии» Так гласит редакционная аннотация. На самом деле цель названной книги другая: под видом разоблачения антисоветской психологической войны Запада нанести морально- политический удар по церковным диссидентам в Советском Союзе и поддерживающим их правозащитникам.
А. Белов и А. Шилкин считали, что церковь пользуется полной свободой и никаких ограничений со стороны советской власти по отношению к религиозным культам не существует. Церковные диссиденты, по убеждению авторов, преследуют свои карьеристские, меркантильные цели, так как в СССР отсутствуют объективные причины для возникновения инакомыслия.[6]
Подобные публикации оказывали серьезное влияние на общественное мнение в СССР, формировали негативное отношение советского народа к диссидентам.
Существенно отличаются от официальных оценок (как по форме, так и по характеристикам) образцы самиздатской и тамиздатовской литературы, в которой впервые появились произведения участников движения. Именно участники движения положили начало научному осмыслению диссидентства, опубликовав в 1970-80-е гг. на Западе ряд аналитических обобщающих работ, вышедших затем в СССР на рубеже 90-
п
х годов. В них были представлены с использованием большого количества документов основные этапы становления и развития диссидентского движения.
Важным событием в отечественной историографии настоящей проблемы стал выход в 1984 г. в США фундаментального исследования Л. Алексеевой «История инакомыслия в СССР» (переизданного на русском
о
языке в 1992 г. с добавлением немалого количества фотоматериалов). Эта работа всеобъемлюща и многопланова. Л. Алексеевой удалось не только охарактеризовать все составные части движения по регионам страны и направлениям инакомыслия, но и, опираясь на богатый источниковый материал, дать его периодизацию.
В то время как в СССР произведения на эту тему были в основном самиздатскими по форме, у западных исследователей в 1970-80-е гг. выходят уже обобщающие научные труды.[7] [8] [9] Ценность книг, изданных в США, Великобритании, Франции заключается в том, что они вводили западного читателя в круг относительно новой для него проблематики. Характерным для зарубежной историографии является отсутствие единой концепции в трактовке сущности и характера диссидентского движения в Советском Союзе. Однако большинство авторов стоит на позиции, что демократическое движение в СССР являло собой политическую оппозицию существующему режиму. Одни исследователи, например, рассматривают инакомыслящих как революционеров,[10] [11] другие - отделяют идейно-нравственную позицию диссидентов от других форм выражения протеста против советского тоталитаризма.11 Наиболее крупной работой зарубежных исследователей диссидентского движения в СССР, является коллективная монография, подготовленная в Колумбийском университете под редакцией Р. Тёкеса.[12] В ней рассматриваются вопросы государственной политики и идеологии советского государства и альтернативная идейно-нравственная позиция диссидентов. По мнению авторов, борцы за гражданские права являются противниками советской власти, а само инакомыслие - продуктом советской политической системы, построенной на принудительном инакомыслии.
Зарубежные исследователи касаются как общих вопросов диссидентского движения, так и отдельных форм и направлений правозащитной деятельности. Довольно подробно изучен самиздат, особенно «Хроника текущих событий»[13], использование психиатрии в качестве средства подавления инакомыслия в СССР[14]. Не обошли вниманием зарубежные историки и такую крупную проблему, как инакомыслие в Русской православной церкви[15].
Таким образом, тема советского диссидентства получила свое первоначальное освещение в исследованиях зарубежных ученых. Именно они заложили основы научной историографии, выработали концептуальные подходы к изучению этой темы. В работах западных специалистов охвачен довольно широкий круг вопросов и направлений деятельности диссидентов, осмыслен их вклад в распространение идей свободы и демократии в СССР. Но работы иностранных исследователей диссидентского движения в СССР отражают точку зрения Запада. Существенным недостатком западных исследований является ограниченность документальной базы, что приводит к определенной однобокости при освещении.
Второй историографический этап охватывает время с 1985 г. (начало Перестройки) до 1991 г. (распад СССР). В этот период в СССР начинает осуществляться политика демократизации и гласности, связанная с именем генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева. В результате реформ общественно-политическая жизнь в стране начинает меняться: исчезают запретные зоны для объективного анализа и критики, возрастает роль и значение средств массовой информации, неформальных движений, развивается процесс переоценки ценностей. В органах власти и управления в итоге выборов 1989-1990 гг. появились демократически настроенные народные депутаты и голоса диссидентов, гонимых в прошлом, услышала вся страна. С началом изменений советского строя - развитием гласности, демократизацией, ликвидацией идеологической монополии и т.д., проблема диссидентства стала одной из самых актуальных в практическом и научном плане. Официальная печать приоткрыла завесу над именами и событиями правозащитной деятельности, тем самым, поставив вопрос о восстановлении справедливости в отношении незаконно репрессированных. Массовый характер приобрело издание мемуаров, дневников, писем самих правозащитников. Эти труды, написанные, главным образом, по «горячим следам» являлись попыткой проанализировать недавнее историческое прошлое и выявить роль и значение диссидентского движения в СССР. Они являлись своего рода накопительным материалом к появлению глубоких научных исследований по данной проблематике. В это время вопрос о роли диссидентского движения в отечественной исторической науке стал одним из наиболее сложных и дискуссионных. Позиции исследователей по отношению к нему доходили до прямо противоположных - от крайне негативных оценок, до создания ореола истинных героев и мучеников. Так, например, отечественные исследователи В. Соловьев и Е. Клепикова отмечали, что диссидентское движение в СССР - это скорее все-таки западный миф, чем русская реальность.[16] С этой точкой зрения солидаризировалась Е. Зубкова. По ее мнению в диссидентском движении преобладала нигилистическая направленность, разоблачительный пафос становился над позитивными идеями, что создало вокруг диссидентов атмосферу общественного вакуума, не дало ему получить поддержку широких слоев населения.[17] С крайне противоположных позиций выступили, прежде всего, сами участники правозащитного движения. Среди них Л. Богораз, С. Ковалев, которые писали о том, что диссиденты были инициаторами и творцами радикальных преобразований в СССР.[18]
В первой половине 1990-х годов над осмыслением сущности оппозиционных движений в стране начали работать авторские коллективы. Плодом усилий отечественных исследователей явилась коллективная монография «Наше отечество. Опыт «политической истории», изданная под редакцией доктора исторических наук профессора С.В. Кулешова в 1991 году.[19] В ней поставлены некоторые проблемы альтернативности общественного развития, истории политических движений, партий, организаций, институтов власти и управления, приведены конкретные примеры сопротивления политическому режиму. Заметное место в изучении истории инакомыслия занимает вышедшая в Москве в 1992 году монография Ю.Ф. Лукина «Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР. 20 - 80-е годы».[20] Ценность книги заключается в том, что в ней повествуется об инакомыслии внутри коммунистической партии, протестах крестьян, рабочих, военных, интеллигенции против произвола, а также инакомыслии в период «застоя», конфликтах в сфере социально­экономических отношений. Немаловажную научную ценность представляет работа Т.А. Савохиной, М.Р. Зезиной «Апогей режима личной

власти. «Оттепель». Поворот к неосталинизму. Заслуга авторов заключается в том, что в книге проанализированы стадии общественно­политических процессов в первые послевоенные десятилетия: апогей режима личной власти и его кризис; процессы десталинизации; борьба в высшем эшелоне власти; зарождение диссидентского движения; усиление консервативных тенденций в общественно-политической жизни страны. Интересно исследование Е.И. Пивовара и А.Б. Безбородова, проливающее свет на многие аспекты истории инакомыслия в стране, неизвестные отечественному читателю. Авторы работы, отметив, что диссиденты - это люди, вступившие в открытый конфликт с официальными установками власти в различных сферах жизни, заявили, что «ядром диссидентского движения, полем пересечения интересов всех иных течений — -политических, социально-культурных, национальных и религиозных является правозащитное движение».
Особую группу литературы, исследующей место и роль диссидентства в советском обществе, составляют книги и статьи, написанные теми, кто в прошлые годы находился в открытой оппозиции правящему режиму.[21] [22] [23]
С конца 1990 г. в Страсбурге действует европейский Фонд А. Сахарова. Цель Фонда - вместе с Международным Центром А. Сахарова в Москве проводить семинары и конференции по правам человека и вести работу по демократическому преобразованию общества. В 1990 г. общество «Мемориал» приступило к развертыванию программы «История диссидентского движения в СССР».&nbs

Список литературы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, на основании проведенного исследования, можно подтвердить, что диссидентство сыграло большую роль в Отечественной истории.
Инакомыслие, как духовно-нравственная оппозиция, в советском обществе существовало всегда, несмотря на все запреты и репрессии, но открыто заявляет о себе только во второй половине 60-х ГП, хотя индивидуальные проявления инакомыслия после XX съезда КПСС заметно участились. Разоблачение сталинизма, весьма умеренное по сегодняшним меркам, произвело на общество сильное впечатление: жажда свободы и обновления захватила общество. Но «оттепель» принципиально не изменила взаимоотношения интеллигенции и власти. Поэтому инакомыслие нашло способ неподконтрольного распространения идей в «подпольных» кружках, «кухнях» путем обсуждения общественно­политических проблем, чтения рукописей, составления писем-петиций и в особенно уникальной форме - самиздате. Самиздат не «боролся» за свободу слова, а просто реализовывал ее своим существованием. Он стал главным инструментом, с помощью которого независимая мысль научилась выражать себя публично, полностью сохраняя при этом свою свободу.
Идея, что можно действовать не против власти и не за нее, а независимо от нее, что культурная или гражданская инициатива могла просто игнорировать негласные запреты, не имеющие никакого законного обоснования, была абсолютно новой для советского человека. Но она была и тем привлекательна, что позволяла проявлять себя открыто, не прячась, не уходя в подполье. Ключевым для нового типа социального поведения стало слово «независимость».
Именно этот тип поведения впоследствии стали называть «диссидентским», а людей, систематически следующих ему, - «диссидентами».
Тоталитарный режим не мог позволить себе мириться с независимой гражданской активностью. Партийные верхи и руководители КГБ считали такую активность «политическим преступлением» и пытались пресечь ее с помощью соответствующих статей Уголовного Кодекса. Но эти статьи в применении к диссидентам не срабатывали. Можно посадить человека в лагерь на много лет за самиздатский политический альманах, или за несанкционированный интерес к отечественной истории, или за принадлежность к определенной религиозной общине, или за желание эмигрировать, но объяснить на языке права, почему это является преступлением, оказалось невозможно.
Правозащитники не полагали, что протесты могут защитить кого-то от гонений. Однако сам факт предания этих гонений гласности оказался психологически значимым для преследуемых и для преследователей. Репрессии, которым подвергались диссиденты, ставили отныне в положение «правонарушителей» не их, а власть, которая в своих репрессивных реакциях никак не умела уложиться в собственные законы.
Первоначально адресатами правозащитных петиций были официальные советские органы, позднее возник жанр «открытых писем», еще позднее - заявления в международные организации. Но куда бы ни были адресованы протесты правозащитников, они в первую очередь, информировали о политических гонениях общественное мнение в СССР. В конце 1960-х годов правозащитники организовали собственные информационные бюллетени, создали собственные независимые ассоциации. ’
В диссидентстве сравнительно мирно сосуществовали приверженцы самых разных политических доктрин (сторонники либеральной демократии западного образца, коммунисты-ортодоксы, националисты- почвенники и граждане, абсолютно индифферентных к политике как таковой), националистов и интернационалистов, представителей различных религиозных конфессий, людей самых разнообразных. В СССР началась складываться первая, еще грубая и несовершенная, модель гражданского общества. А самиздат выполнял в этой модели роль свободной прессы.
Таким образом, диссидентством мы именуем совокупность движений, групп, текстов и индивидуальных поступков, разнородных и разнонаправленных по своим целям и задачам, но весьма близким по основным принципиальным установкам: - ненасилие, гласность, реализация основных прав и свобод «явочным порядком», требование соблюдения закона, а также создание неподцензурных текстов, объединение в независимые (чаще всего - неполитические по своим целям) общественные ассоциации, - изредка - 1 публичные акции (демонстрации, распространение листовок, голодовки и пр.).
В своем развитии диссидентское движение прошло несколько этапов:
1) середина 1950-х - середина 1960-х гг. - период зарождения движения, характеризующийся переосмыслением творческой интеллигенции исторического опыта страны, надеждами на продолжение курса десталинизации, свободы творчества. В течение 10-15 лет, прошедших после XX съезда КПСС, либерально настроенная интеллигенция пыталась отвоевать для себя минимум свободного от 'государственного диктата пространства в рамках системы. Правительство же настойчиво пыталось предотвратить эти попытки, используя традиционные средства: цензурные запреты, административные гонения, критику в печати и т.п.
2) вторая половина 1960-х гг. - становление диссидентского движения. Непосредственным толчком стал арест московских литераторов А. Синявского и Ю. Даниэля. Развитие событий на этом этапе шло по цепной реакции: репрессии против тех, кто наиболее активно протестовал, протесты против этих репрессий, новые репрессии и, соответственно, новые протесты. Одновременно шел процесс знакомства и установления связей между отдельными кружками, группами, для которых открытое инакомыслие стало нормой поведения. Основными формами проявления несогласия на данном этапе стали письма-протесты, самиздат, демонстрации.
3) конец 1960-х - начало 1970-х гг. - организационное оформление движения: появляются первые ассоциаций, расширяется география самиздата и движения как такового, появляется тамиздат. Движение начинает приобретать признаки общественного движения, основной темой которого стали права человека. Письма-протесты адресуются уже не только советской власти, появляются апелляции к официальным кругам Запада; происходит переход к более активным формам сопротивления (митинги, демонстрации и пр.).
4) 1972-1974 гг. - в связи с массовыми арестами движение
претерпевает глубокий кризис, выразившийся в снижении диссидентской активности и общественном влиянии диссидентов. Движение фактически перестало существовать. Одновременно происходит пересмотр идейного содержания движения. Если до начала 70-х гг. диссидентское движение базировалось на идее демократической трансформации социалистического строя, то теперь многие диссиденты перешли на противоположные позиции различной направленности. '
5) середина 1970-х - начало 1980-х гг. - «хельсинский этап» движения - выход на новый уровень и превращение в составную часть международной борьбы за права человека. Этот период является пиком диссидентской активности. В стране возникает ряд независимых открыто действующих групп и ассоциаций, большинство из которых сосредотачивались на конкретных общественных проблемах. Стержнем этого процесса становится Хельсинское движение, получившее широкую поддержку не только внутри страны, но и зарубежного общественного мнения.
6) 1983 -1989 гг. - спад движения, вызванный арестами видных правозащитников и прекращением работы правозащитных групп и выход его на новый уровень, характеризующийся появлением политических клубов, Народных фронтов, а затем и независимых общественно­политических организаций и партий в которых представители движения играли не последнюю роль.
У диссидентства нет истории в традиционном смысле: нет основателей, теоретиков, даты возникновения. По сути дела, трудно даже определить - кто и когда стал участником движения протеста. С момента своего зарождения оно было неоднородным. В нем нашли отражение самые разнообразные взгляды. Диссидентов объединяло по существу лишь одно: способ общественного поведения. Многообразие взглядов можно разделить на 5 основных типов:
1) национальные движения (украинцев, литовцев, латышей, эстонцев, грузин и др.), выступавшие весьма активным отрядом оппозиции. Характерными чертами этого направления были: значительная массовость (от нескольких десятков до сотен тысяч в различных регионах страны); наличие у большинства этих движений поэтапных программ достижения главной цели - национального освобождения; связь с зарубежными националистическими центрами; наличие признанных лидеров движения; достаточно широкий социально-классовый состав (хотя костяк их, как правило, составляла национальная интеллигенция); реальные результаты деятельности. Что касается реакции властей на их деятельность, то она была такой же жестокой, как и в отношении остальных диссидентов. К 60-70-м гг. в национальной оппозиции определились следующие направления: за предоставление независимости, за восстановление прав депортированных народов и за эмиграцию из СССР. И если идея борьбы за независимость республик на протяжении всей истории Отечества всегда стояла остро, то требование восстановления прав депортированных народов и предоставление возможности выехать из страны были порождением советской тоталитарной системы. Несмотря на то, что национальные движения объединяла единая конечная цель - создание благоприятных условий для сохранения и развития собственной нации и общие методы достижения ее, как легальные, так и нелегальные; они имели свои отличительные особенности, которые во многом были обусловлены историческими условиями развития республик. Следует отметить, что чем позже республика вступила в состав СССР, тем ожесточенней там была борьба против советской власти; чем многочисленнее нация, тем она активнее, тем многообразнее методы борьбы. Кроме того, каждое из национальных движений имело свои своеобразные черты. Прибалтийцы и украинцы, например, создали обширные заграничные диаспоры, связь с которыми не прерывалась в самые худшие времена. В Литве наблюдается сращивание политического и национально-освободительного движений. Депортированных народов отличало участие в движении за возвращение на родину едва ли не всей нации, также легальный и мирный по существу характер борьбы. Стимулирующее воздействие на крымских татар; месхов, немцев оказывало представление ряду репрессированных народов автономий, что символизировало реальность достижения заветной цели. Непрекращающийся бытовой и гражданский антисемитизм, невозможность жить "еврейской жизнью" в Советском Союзе заставляло многих видеть единственный выход в эмиграции. Наблюдается определенное сращивание национальных и религиозных движений в Литве и Закавказье. Требование независимости подразумевало здесь и свободу вероисповедания.
2) религиозные движения (Евангельские христиане-баптисты, православные, оппозиционные РПЦ и др.), явившиеся результатом активизации антицерковной политики советского руководства в конце 50-х - начале 60-х годов. Они не являлись политическим вызовом режиму и, по большей части, вызовом вообще, а лишь стремлением приверженцев различных конфессий как можно полнее реализовать свои духовные потребности. Религиозное диссидентское движение в СССР в 60-70-е гг. характеризовалось расколом в собственных рядах. «Раскольники» критиковали за несоблюдение своих же законов советское руководство и за невыполнение религиозных заповедей свое духовное руководство.
3) «социализм с человеческим лицом» (Р. Медведев, П. Григоренко и др.), основная идея которого состояла в том, что Сталин исказил идеологию марксизма-ленинизма, и что возвращение к истинно марксистским истокам, к ленинскому демократизму позволит оздоровить общество. Теоретик движения Р. Медведев предлагал дальнейшее развитие линий XX, XXII съездов, ввести в политическую жизнь элементы подлинной конкуренции, в частности, допустить деятельность фракций в партии и выдвижение нескольких кандидатов на выборные партийные должности. В этих условиях должна быть гарантирована подлинная свобода слова и собраний. Он также рассматривал возможность создания смешанной экономики с государственным, кооперативным и частным секторами, призывал вернуться к ленинской национальной политике с предоставлением гораздо более широкой автономии отдельным народам СССР, в том числе реального, а не только декларированного права отделения от СССР.
4) антикоммунистический диссент, представленный либерально­западническим течением (А.Д. Сахаров и др.) и национально­почвенническим (А.И. Солженицын и др.). Представители первого направления считали возможным эволюцию к демократии западного типа при сохранении общественной собственности, либерально-западническое, отвергающее коммунистический идеал и социалистическое обновление. Эта концепция получила свое развитие в ряде статей А.Д. Сахарова. Он, придерживался идеи правового государства, ориентации на ценности западной демократии и конвергенцию. Национал-почвенники предлагали за основу жизни общества взять ценности христианской морали, стремились выделить специфику России, что прослеживает их преемственности с идеями славянофилов. На первый план его приверженцы ставили восстановление национальной российской традиции, пострадавшей от коммунистического режима. Коммунистическая идеология признавалась чуждой русскому духу, насильственно перенесенной с Запада; доказывалась целесообразность авторитарной власти, наиболее соответствующей традициям и духу российского народа. «Почвенники», а именно так со временем стали называть сторонников данного направления, пропагандировали отказ от ориентации на идеи прогресса и демократии западного образца, а также от марксизма, как «мертвой идеологии»
5) сталинистский диссент, по-своему выразивший недовольство сложившимся положением. Всесилие правящей номенклатуры, появление теневого бизнеса, отсутствие стимулов к труду негативно действовало на людей, падал престиж власти в глазах народа из-за! ее неспособности выйти из кризисной ситуации. Реакцией на ослабление государства становится стремление к сильной власти, победоносной власти, которая отстаивает интересы страны, которую уважают в мире. Это проявлялось в выражении приязни к Сталину, которое можно определить как оппозицию системе, протест против навязывания убеждений, против руководства. Для сталинистского диссента как народной оппозиционности и протеста существовали глубокие корни. Они были гораздо сильнее и устойчивее, чем правозащитное движение, идеи которого затрагивали в основном только интеллигенцию. Сталинистский диссент не имел своих идеологов, организованных форм, но его распространение носило массовый характер от верхов до низов, и по мере падения престижа власти общественные настроения постоянно нарастали.
Таким образом, недрах общественных течений обсуждался широкий спектр идей и объединяющим для умеренных националистов и космополитов, атеистов и верующих различных конфессий, марксистов и либералов, демократов и сталинистов явилось диссидентское движение.
Защита прав человека, его основных гражданских и политических свобод, защита открытая, разворачившаяся легальными средствами, в рамках действующих государственных законов являлась стержнем деятельности диссидентского движения. Многие из традиционных диссидентских лозунгов (гласность, демократизация общественной жизни, создание правового государства, радикальная реформа в экономике, открытое общество и др.) сегодня в значительной мере легализованы. Тем не менее, власть расценивала диссидентское движение как политическую оппозицию, усматривая в ней моральную и идеологическую угрозу системе.
В первой половине 80-х гг., несмотря на беспрецедентные репрессивные меры, власть оказалась неспособна искоренить оппозицию в лице диссидентского движения и вернуть страну в «додиссидентское» состояние. Более того, именно в этот период к руководству движением пришли новые люди. Изменился его социальный состав. Идеи и опыт, разработанные и обретенные оппозицией в 60-80-х гг. создали значительные идейные и социально-политические предпосылки грядущих перемен.
Горбачевская перестройка» в полной мере выявила значимость движения. Оказалось, что открытая борьба нескольких рот инакомыслящих против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о глубочайших противоречиях в обществе и пропасти, отделявшей его от власти. Феномен диссидентства, во многом объяснимый с позиций инакомыслия в авторитарном политическом режиме, явился началом сегодняшней политической активности и демократии.
Советское диссидентство исчерпало себя как именно советское, но не как явление. Ведь наличие оппозиции при любой власти - норма для нормального функционирования самой власти.