Система моральный Воззрений адыгского мыслителя XVIII века ЖаБаги Казаноко

Краткое описание

Введение...с.З

Глава I. Жабаги Казаноко и его время...с. 12

1.1. Теоретические предпосылки исследования. Генезис и история изучения наследия Жабаги Казаноко...с.12

1.2. Социокультурный контекст этики Жабаги Казаноко...с. 18

1.3. Жабаги Казаноко - фольклорный и реальный...с.ЗО

Глава II. Система моральных ценностей Жабаги Казаноко...с.40

2.1. Гуманизм, человечность (ц1ыхугъэ)...с.40

2.2. Истина, справедливость (пэжыгъэ, хеигъэ)...с.50

2.3. Ум, интеллект, знания (акъыл)...с.60

2.4. Счастье (нэсып)...с.72

Глава III. Социальная этика Жабаги Казаноко...с.83

3.1. Дело. Примат деятельности над созерцанием...с.83

3.2. Этикет как регулятор морали...с.93

3.3. Женщины и дети, старшие и старшинство в системе этических

цен ностей...с. 104

3.4. Род, этнос в этике Жабаги...с.114

Заключение...с. 126

Библиографический список...с. 135
Введение

ВВЕДЕНИЕ

Как известно, мораль сама по себе является лишь ресурсом, потенциальной возможностью человеческой деятельности, ее воздействие на духовную жизнь общества зависит во многом от состояния общества, от степени его восприимчивости к ценностям культуры.

«Юноша, - говорит Аристотель, автор первой развернутой систематической работы по этике, которая была одновременно и первым

учебным курсом по этой дисциплине - «Никомаховой этики», -

неподходящий слушатель для разговоров о нравственности» [Аристотель: 1983, 151]. При этом основным признаком «юноши» философ считает не возраст, а незрелость характера. Если экстраполировать это высказывание на состояние общества и его нравственную зрелость, становится очевидным, что последние два столетия с их социально-историческими потрясениями с одной стороны нарушили преемственность социальных практик, с другой -именно в последние сто лет человечество поняло насущную необходимость сохранения и укрепления не просто механизмов, а сути гуманистического содержания этических учений великих моралистов от Конфуция до наших дней.

На фоне тех негативных процессов, которые, к сожалению, в известной мере характеризуют сегодняшний день - стремительное падение нравов, профанация культурных ценностей, девальвация духовно-нравственных основ обществ и т.д. Квинтэссенция нравственного опыта человека, получившая воплощение в моральных учениях Будды, Моисея, Мухаммеда, Сократа, Канта, Толстого, Швейцера и многих других сегодня особенно актуальна, так как она всей своей жизнью и своими учениями противостояла лжи, насилию, другим факторам, разъединяющим людей и служили добру и правде, устраняла вражду и стремилась к гармонии человеческих отношений. Понимание морали в их учениях совпадает с естественной нравственностью, которую каждый человек находит в своем сердце, они возвышают мораль до

& 4

первоосновы жизни, считая, что конфликт между моралью и счастьем может быть снят только в случае, если счастье будет достигаться служением долгу. Великие моралисты говорят: духовное выше материального, нравственные обязанности человека выше его стремления к личному благополучию, а духовно-нравственные ценности имеют абсолютное значение, они рассматривают их в качестве единственного основания, придающего смысл всем человеческим стремлениям и поступкам. Духовно-нравственные ^ обязанности человека выше его стремления к собственному благополучию в

том совершенном и особом смысле, что только в их рамках человек может обрести собственное благополучие.

Мораль - путь в вечность, без нее нет истории и культуры, нет прошлого и будущего, человек моральный - это самосозидающая сила, имеющая добрую волю и следующая ей - так считают те, кому человечество обязано великими моральными учениями.

В этом почетном ряду не достает многих имен - одни из них утеряны, другие неизвестны или малоизвестны в мировом масштабе, так как их учения не подвергались изучению, анализу, они не популяризировались по многим причинам, хотя в пределах своих этнокультур оставили яркий, неизгладимый след. У адыгов (самоназвание кабардинцев, черкесов, адыгейцев) таковым, без всякого сомнения, является популярнейший в народе мыслитель, общественный деятель, политик XVIII века Джабаги Казаноко, воплотивший в своем этическом учении систему этических ценностей адыгов, квинтэссенцию нравственного опыта народа, выработанный веками v • механизм его культурной самоорганизации.

Адыгская этика и адыгский этикет Являлись и, по признанию многих специалистов - этнологов, социологов, этиков - считались и считаются эталоном общекавказской нравственной философии, ее наиболее полным и детально разработанным выражением, адыгский же этикет частенько сравнивают с китайским, японским, французским. Однако моральное учение Казаноко до сих пор не стало предметом пристального и объективного

5

рассмотрения в науке, научное казаноковедение преимущественно акцентировало внимание на личности и наследии Казаноко в его ипостасях политика, общественного деятеля и автора остроумных, парадоксальных афоризмов, разрабатывая в последнем случае художественные концепции наследия Казаноко. Мы же вслед за Б.Бгажноковым, автором единственной статьи о Казаноко-этике, считаем ипостась моралиста для Казаноко едва ли не основной. Отсюда наш интерес к системе этических взглядов философа не только в контексте культурно-исторической среды Кабарды восемнадцатого века, но и актуальных задач современной национальной и мировой этической мысли.

Таким обстоятельством определяется наша основная задача в настоящей,работе - осуществить,исследование системы морально-этических взглядов Казаноко, в своей основе имеющую принципы и установки, с одной стороны, общечеловеческие,.,доказывающие, что,нравственность в своей основе едина, с другой- самобытные, и специфические в своем моральном кодексе характеристики (. адыгской этики, с культивированием таких нравственных, постулатов, .как, человечность, почтительность, мудрость, мужество, честь и др., ;, , . ,, /,,.,,, , .*

, В предлагаемой работе мы,,отталкиваясь от оригинального этического учения Казаноко, ордоършент, предприняли .попытку t егорассмотрения в контексте а) мировой этической мысли; б) современных концепций морали; в) историко-культурного фона жизни и . деятельности Казаноко, определивших его мировоззрение и, мироощущение;. г) традиционной и современной системы адыгских моральных ...ценностей, вытекающих из реалий этической антропологии и адыгской этики как системы, базирующейся на пяти наиболее важных (категориях — человечности, почтительности, разуме, мужестве и чести (в последнюю также входят значение совести и репутации). ..

Наша основная идея заключается «, с одной стороны, совпадении основополагающих нравственных установок Казаноко с общечеловеческими

... '• 6...

морально-этическими ценностями, с другой - конгениальности этики Казаноко адыгской этике в целом, а также актуальности этического учения Казаноко, сохранившего несомненную нравственную и практическую ценность по прошествии почти двух веков.

Основной целью предпринятого исследования является изучение, анализ и систематизация этического наследия Жабаги Казаноко, для чего в данный работе мы ставим перед собой следующие задачи:

Ш исследование феномена личности и морального наследия Казаноко, выявление исторических и социально-культурных истоков этического учения моралиста;

И определение структурных элементов этики Казаноко, выявление особенностей этой этики, ее связи с мировой этической мыслью и адыгской системой нравственных ценностей; Ш многосторонний анализ сюжетов о Казаноко, афоризмов,

выявление их нравственной доминанты;

И раскрытие основополагающих принципов морального учения Казаноко, базирующихся на постулатах адыгской этики и ее дальнейшего развития и усовершенствования через систему собственных моральных законов.

Объект исследования - характер и специфика этического учения Казаноко, его система, особенные и общечеловеческие принципы его морали, обусловленные общечеловеческой практикой и национальным менталитетом. Предметом исследования послужили 99 опубликованных сюжетов- сказаний о Жабаги Казаноко и более двухсот его афоризмов, а также архивные материалы Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований, Центрального архива Кабардино-Балкарской Республики, документированные свидетельства о жизни и высказываниях философа.

Методологической базой исследования послужил комплексный подход, реализуемый на стыке культурологии, этики, философии, истории, этнографии, филологии, фольклористики, политологии, социологии, при

& 7

этом автор опирался на общенаучные принципы историзма, системности, детерминизма, объективности, что позволило всесторонне исследовать этическую систему Казаноко.

Степень разработанности проблемы.

Несмотря на то, что по теме диссертации, как она обозначена в заглавии, нет ни одной работы, ее нельзя считать совсем неизученной, хотя авторы, в той или иной степени затрагивавшие в своих трудах проблемы

^ моралистического учения Жабаги Казаноко, рассматривали их в контексте

частных проблем. Начало изучения наследия Жабаги Казаноко относится к концу XIX века, когда имя мыслителя впервые упоминается в «Истории ;;^, адыхейского народа» Ш.Б.Ногмова. Серьезное изучение личности и наследия мыслителя можно отнести к первой половине XX ве ка, когда выходят труды В.Христиановича «Из истории Кабарды и Балкарии», М.Талпы «Кабардинский фольклор», А.Шортанова «Жабаги Казаноко». Однако все

они посвящены сбору и систематизации фольклорных текстов о мыслителе,

to

не претендуя на историко-культурное исследование жизни и деятельности

Жабаги Казаноко. Правда, А.Шортанов сделал попытку рассмотреть фольклорные сюжеты о моралисте на фоне известных исторических событий и затронул вопросы не только его биографии, но и общественно -дипломатической, юридической, мыслительной деятельности адыгского мудреца.

Следующая попытка исторической трактовки жизни и наследия Жабаги Казаноко предпринята в 60-х годах XX века, когда в v фундаментальном труде «История Кабардино-Балкарской АССР от

древнейших времен до наших дней» в параграфе «Жабаги Казаноко» находит развитие метод описания фольклорного героя в определенной исторической обстановке. К сожалению, в этот очень важный двухтомник проникло много вымысла, не подтвержденного даже устным материалом.

Документальное исследование проблемы наследия Жабаги Казаноко берет начало в 70-х годах прошлого века, когда выходят статьи

8

Е.Дж.Налоевой «Легендарный Казаноко», Л.И.Лаврова «Историко-этнографические очерки Кавказа», З.М.Налоева «Из истории культуры адыгов». Важным этапом изучения жизни и наследия Жабаги Казаноко явилась региональная научная конференция, состоявшаяся в 1985 году в г.Нальчике и приуроченная к 300-летию мыслителя. Она положила начало отделению исторического Жабаги Казаноко от фольклорного героя в выступлениях Б.Х.Бгажнокова, В.Н.Сокурова, А.М.Гутова, З.М.Налоева, К.Ф.Дзамихова, А.М.Ципинова и др. В настоящий момент системный культурологический анализ моралистического наследия Жабаги Казаноко отсутствует.

Научная новизна работы состоит в следующем:

ш впервые предпринята попытка исследования актуальной, не рассматривавшейся ранее проблемы изучения, анализа и системного изложения моральных воззрений Жабаги Казаноко; ш впервые осуществлена классификация моральных воззрений Жабаги Казаноко, в основе которой - наиболее важных для философа моральные понятия; *

ш впервые установлены механизмы возникновения и реализации

моральных заповедей мыслителя;

в прослежена связь моралистического учения Жабаги Казаноко с

учениями великих моралистов - Лунь Юя, Будды, Аристотеля и т.д.;

ш проведена параллель между моральными воззрениями Жабаги

Казаноко и основными постулатами адыгской этики. Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования - в применимости его фактографического и концептуального материала в преподавательской, историко-популяризаторской, музейной, этнографической деятельности при написании научных работ о жизни и деятельности Казаноко, системе его этических взглядов, традиционной и современной адыгской этике. Материал диссертации может быть использован в таких практических и теоретических курсах, как «История и

9

культура народов Северного Кавказа», «История и культура Кабардино-Балкарской республики», «Фольклорно-этнографическая практика», «Основы гуманитарной этнологии» и др., а также планах-конспектах, методических рекомендациях и учебных пособиях, внедренных в учебный процесс Северо-Кавказского Госудаственного инситута искусств, где автором читается курс этики, Колледже культуры и искусства СКГИИ, на факультетах повышения квалификации работников культуры и искусства и т.д.

Апробация работы, основные положения диссертации и некоторые обобщения из нее представлены в выступлениях на межвузовских, региональных, международных научных конференциях и журнальных публикациях, а также использованы при чтении.курсов «Этика», «Э стетика» в Северо-Кавказском Государственном институте искусств.

Структура диссертации построена в соответствии с целями и задачами исследовании и состоит из Введения, трех Глав, Заключения и Библиографического списка.

До нас дошли лишь отрывочные, очень скупые документальные данные о личности Жабаги, главным образом, сведения о его посольской деятельности, все остальное существует в виде преданий, философских притч, новелл и т.д., что рождает проблему достоверности наших знаний о Жабаги Казаноко. Возникает вопрос: можем ли мы на основании фольклорных данных говорить о какой-либо этической системе Казаноко? Можно ли, не погрешив против истины, считать Жабаги Казаноко философом в собственном смысле слова, автором оригинальной этической системы?

Доказательствами утвердительного ответа на эти вопросы являются следующие положения:

1. Основные положения этической системы Казаноко неоднократно повторяются, обрастая разнообразными сложными линиями. В силу этого обстоятельства они легко вычленяются из суммы событий,

" 1

10

обстоятельств, суждений, которыми насыщены фольклорные тексты казаноковских сказаний. В -теме традиционных контекстов кабардинского и общеадыгского фольклора концепты Жабаги Казаноко стоят особняком, они не укладываются в идеологическую систему фольклора в собственном смысле слова. Более того, парадоксы Жабаги манифестируют отход от привычных стандартных форм мышления и общения.

2. Сама форма подачи рассуждений и афоризмов Жабаги знаменует собой нечто новое и необычное для традиционных жанров фольклора. Собственно, это даже не предания, как таковые (это справедливо, и то лишь отчасти, для текстов, содержащих различные версии рождения и становления Жабаги), основной же массив текстов представляет собой четко выраженную форму диалога Жабаги с миром, с социальным окружением. Причем, чаще всего инициатива общения исходит не от мудреца, а от других людей, желающих получить ответы на волнующие их вопросы.

3. Фольклорные данные о Жабаги Казаноко, их форма и содержание вполне сопоставимы с различными историческими событиями, что в целом характерно для феодального эпоса. Здесь можно ссылаться на «Историю адыгейского народа» Шоры Бекмурзовича Ногмова, построенного почти целиком на основе преданий. При изучении архивных данных выяснилось, что материал ы о Казаноко в общем и целом верно отражают историю Кабарды, во всяком случае, периода XVI-XVIII веков. Можно с полным основанием считать, что именно народ сохранил для потомков имя Жабаги Казаноко и, вместе с именем, и его этическую систему, оказав Жабаги ту же услугу, какую оказали Сократу, не оставившему после себя никаких записей, его последователи и ученики, собравшие по крупицам устные сообщения великого философа древности.

11

Конечно, можно допустить, что народ мог дополнить, исказить, утратить многое из того, что действительно связано с Жабаги, или, наконец, приписал ему отдельные поступки или идеи, однако рассматриваемая нами концепция нравственной жизни монолитна, она выдержала испытание временем. Ее можно по-разному интерпретировать (что, собственно говоря, делали и делают потомки Жабаги), но она всегда остается сама собой.

Нечто подобное можно сказать и о наследии многих философов, о чем пишет В.И.Толстых, ссылаясь на замечательный комментарий Л.Фейхтвангера: «Сократ, несомненно, был не всегда тем Сократом, которого изображают Платон и Ксенофонт. Но если он бывал таким хоть иногда, это уже много. А раз он бывал таким, значит, Сократ Платона и Ксенофонта и есть настоящий Сократ, а каким он был на самом деле, не имеет ровно никакого значения». [Толстых: 1981,13].

ГЛАВА I. ЖАБАГИ КАЗАНОКО И ЕГО ВРЕМЯ

1.1. Теоретические предпосылки исследования. Генезис и история казаноковедения

Впервые имя Жабаги Казаноко упомянуто в литературе Ш.Б.Ногмовым в «Истории адыгейского народа». Он посвятил ему одну, но очень важную для нас фразу: «Асланбек (Кайтукин - Л.Ш.) всегда руководствовался советами узденя Жебоко Казанокова, человека благоразумного, - и, благодаря мудрым советам последнего, ему удалось значительно расширить сети владения и власть». [Ногмов: 1882, 132]. Толчком или даже своеобразным началом развития историко-исследовательской мысли о Жабаги Казаноко послужил перенос его надмогильного памятника из аула, где он был похоронен, в Нальчик, тогда еще слободу - окружной центр. Здесь он был установлен в сквере напротив здания суда и окружного управления (время, причины и обстоятельства этого переноса до сих пор недостаточно ясны).

Фольклорист М.Е.Талпа в 1936 г. датирует этот факт концом XIX века и связывает его с подъемом революционного движения в Кабарде и Балкарии. Иное и, по-видимому, более правильное (к тому же и раньше других) толкование дал Евгений Баранов, нальчикский корреспондент газеты «Терские ведомости», страстный собиратель фольклора кабардинцев и балкарцев. В номере газеты за 1 января 1895 года он писал: «...в память величайшего соизволения, по которому в 1888 году леса и некоторые пастбища в Кабарде предоставлены в вечное пользование кабардинцев, единогласно решили перенести каменные памятники, поставленные в горах Жабаги и его второй жене в слободу Нальчик, на бульвар, чтобы два этих камня всегда напоминали кабардинцам мудрые советы Жабаги, которыми они должны руководствоваться в жизни». [Баранов 1895,15].

Говоря об историографии вопроса о Казаноко, нельзя не обратить внимание на весьма странное обстоятельство, что адыгские просветители

13

второй половины XIX - начала XX веков в своих произведениях и в собирательной деятельности совершенно не коснулись темы Жабаги Казаноко. Ничего не говорится о нем у В.Н.Кудашева в «Исторических сведениях о кабардинском народе» (Киев, 1913 г.). Исключение составляет учитель из Аушигера Татлостан Шеретлоков, предпринявший первую попытку художественного осмысления личности Казаноко на сцене. Известно, что в 1906 г. в Нальчике был дана спектакль по пьесе Т.Шеретлокова «Казаноко», поставленный силами учащихся реального училища. [Шортанов: 1961, 23]. Известные адыгские просветители Н.Цагов и А.Дымов в 1917 году в своей «казанской азбуке» на основе устных преданий причисляли Казаноко к самым выдающимся деятелям адыгской истории и культуры. [Цагов, Дымов: 1917,16].

Начало серьезного изучения личности и философии Казаноко можно отнести к двадцатым годам прошлого столетия. Это были первые годы советской власти, когда с помощью русских ученых собирали и изучали национальный фольклор адыгов. В частности, В.Христианович в 1922 году, опираясь на устные сообщения С.Л.Шеретлокова из сел.Аушигер (он являлся одним из центров хранения сюжетов о знаменитом мудреце), писал: «Несмотря на чрезвычайно неблагоприятную обстановку гражданской войны, а может быть, вследствие этой обстановки, начало XVIII века в Кабарде ознаменовывается попытками творческой работы по установлению в ней некоторого гражданского порядка. Деятельность эта связана почти исключительно с именем национального мудреца и политического деятеля Джабагия Казанокова, друга упоминавшегося выше Асланбека Кайтукина, неизменно пользовавшегося советами мудреца. Казаноковым был сформирован в Кабарде первый суд «жемдуг-тлы-хех», проводивший борьбу с двумя элементами анархии, разлагавшей кабардинскую феодальную , республику - со скотокрадством и кровавой местью. Было осуществлено немало и других работ, снискавших ему любовь и память народную. Правда, деятельность по установлению правопорядка в Кабарде очень скоро

14

прервалась в связи со смертью Казанокова (+ 1747) и с наступлением еще более бурных исторических событий, не оставив о себе почти никаких прочих следов, кроме благодарной памяти...» [Христианович: 1922, 51]. Здесь мы видим, что автор, допуская некоторые и терминологические, и фактические ошибки, увидел Жабапг Казаноко как гражданского реформатора, хотя не заметил его дипломатической деятельности и моралистического творчества. В этом же плане оценивает мудреца и С.Анисимов, называя его «народным героем Кабарды», «ее законодателем» [Анисимов: 1925,44].

Много ценного и интересного сообщено о Казаноко в первом и наиболее значимом издании КЕНИИ «Кабардинский фольклор», увидевшего свет в 1936 году. В частности, М.Талпа, комментируя здесь казановские тексты, устанавливает даты рождения и смерти мыслителя (1686-1749?). Далее, без указания источников, автор пишет: «Жабаги Казаноков начал свою деятельность как хейжа (хеищЬ - судья. - Л.Ш.). Выдвинувшись, был советником пши (князя - Л.Ш.). Пытался реформировать некоторые бытовые традиции, не покушаясь на существо феодально-крепостнических отношений (стремился ликвидировать кровную месть, ввести моногамию, поднять удельный вес хейжи и др.). Из реформы ничего не вышло. Тем не менее память о Казанокове была сильна. В частности, в конце XIX века вместе с подъемом освободительного движения мелкая буржуазия усиленно популяризировала память реформатора». Внешним проявлением этого явилось перенесение праха Казанокова из селения, где он умер, в Нальчик [Кабардинский фольклор: 1936,611].

Прослеживается некоторая близость талповской интерпретации деятельности Жабаги Казаноко к концепции В.Христиановича. Только в оценке М.Талпы присутствуют идеологические установки «строителя социализма» - подчеркнута, например, лояльность Казаноко к феодализму, его популярность связывается с деятельностью мелкой буржуазии и т.д. Хотя достоверно судить о том, насколько такая оценка близка исторической

* 15

истине в силу отсутствия документальных данных, проясняющих социальные позиции мудреца невозможно, все же очевидно, что замечательный исследователь и публикатор устного народного творчества кабардинцев ошибается, так как в казаноковских сюжетах, дошедших до нас, он нередко выступает в качестве защитника народа, нелояльного к ряду сторон феодальной жизни.

Изучение жизни и наследия Жабаги Казаноко продолжалось и в

«I* последующие годы, основная заслуга уиеных этого периода — сбор и

систематизация фольклорных текстов, что же касается историко- культурного исследования жизни и деятельности Жабаги, они отсутствовали. Возрождение всенародного интереса к Казаноко в 50-е годы связано с работами Аскерби Шортанова и сооружением ему памятника в сквере Свободы в 1957 году. В своих статьях А.Т.Шортанов затрагивал вопросы биографии, общественно-политической, дипломатической, юридической и мыслительной деятельности кабардинского мудреца, однако в его трактовке

'$ Ж.Казаноко опирается только на фольклорные материалы.

А.Т.Шортанов остро чувствовал необходимость конкретно-исторических сведений о Жабаги, но, не располагая документальными данными о нем, он пытался рассматривать^фольклорные сюжеты о Казаноко на фоне известных исторических событий. Этот в определенной мере плодотворный метод таил в себе и серьезную опасность увлечения необыкновенными отождествлениями художественных сюжетов с историческими фактами, и А.Т.Шортанов не избежал этой опасности.

(4,j Сомнительным, например, является тезис о существовании в Кабарде XVII-

XVIII веков двух исторических типов суда - архаического народного «хейже» и мусульманского мекхеме. Так, к примеру, считает д.и.н, профессор КБГУ К.Ф.Дзамихов. То же самое стоит сказать и по поводу утверждения, будто сказочный сюжет о неправом суде Уария и его разоблачение юным Жабаги является отражением борьбы мудреца против мекхеме.

« 16 ,

Однако, нельзя не признать и целесообразности попытки А.Т.Шортанова рассматривать Казановские сюжеты, претендующие на историчность (о борьбе с турецко -крымской экспансией, княжескими распрями и т.д.) на фоне известных политических событий той эпохи, отразившихся в архивных материалах. [Шортанов: 1956, 7-24]. Такой подход позволяет раскрыть своеобразие отражения исторической действительности в преданиях, они могут содержать и конкретно-исторические факты и