ЖЕНСКИЕ ТИПЫ В РУССКОМ РОМАНЕ 1860-Х ГОДОВ

Краткое описание

Харьковский национальный университет
им. В. Н. Каразина

На правах рукописи

Ивакина Ирина Васильевна

УДК 821.161.1 31.09«18»

Женские типы в русском романе 1860-х годов

10.01.02 русская литература

Диссертация на соискание научной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель:
Поддубная
Рита Никитична, доктор
филологических наук, профессор

Харьков 2003

Содержание

Введение ................................................................................................. 3
Глава 1. История изучения женских типов в романе 1860-х годов 11
Глава 2. Пушкинские традиции и типы героинь в романах И. А. Гончарова и И. С. Тургенева1860-х годов .................................. 32
2.1. «Онегинская модель» и ее трансформация
в романах И. А. Гончарова «Обломов» и «Обрыв» ....................... 32
2.2. Особенности «идеального» типа героинь
в романах И. С. Тургенева ............................................................... 44
2.3. Тип «гордой красавицы» у И. С. Тургенева ............................ 57
Выводы к главе 2 .............................................................................. 69
Глава 3. Споры вокруг эмансипации и женские
типы в романах Н. С. Лескова и Л. Н. Толстого 1860-х годов . 72
3.1. Опровержения и проверки: формирование женских типов Н. С. Лескова в полемике с Н. Г. Чернышевским ............................................ 81
3.2. Опровержение через утверждение: женские
типы в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» ......................... 93
Выводы к главе 3 .............................................................................. 108
Глава 4. Особенности женских типов в романах
Ф. М. Достоевского 1860-х годов ................................................... 110
4.1. Формирование женских типов в творчестве
Ф. М. Достоевского .................................................................... 111
4.2. Модификации типа «гордых» в романе «Идиот» .................... 125
Выводы к главе 4 .............................................................................. 144
Заключение ............................................................................................ 148
Список использованной литературы ................................................. 153

ВВЕДЕНИЕ

Особый статус женских образов в русском классическом романе был отмечен давно.
В конце ХІХ в. Л. Шестов, отталкиваясь от замечания Достоевского, что пушкинский роман в стихах должен был бы называться именем не Онегина, а Татьяны, писал: «Это необыкновенно глубокое замечание, которое, мне кажется, может явиться profession de foi всех русских писателей не только беллетристов, но и критиков, публицистов, даже экономистов. Весь смысл нашей литературы в этом: у нас герои не Онегины, а Татьяны, у нас побеждает не грубая самоуверенная, эгоистическая сила, не бессердечная жестокость, а глубокая, хотя тихая и неслышная вера в свое достоинство и в достоинство каждого человека» [166, 199200].
Философ заострил до афоризма («у нас герои не Онегины, а Татья-ны») неоднократно отмечавшееся на протяжении ХІХ века писателями и критиками духовное превосходство героинь над героями, часто не выдерживавшими испытание любовью.
Анализируя подобную ситуацию в тургеневской «Асе», Чернышев-ский в статье с симптоматичным названием «Русский человек на rendez-vous» посчитал ее причинами, помимо общественно-идеологических, странности национального характера: там, где надо проявить решитель-ность, русский мужчина медлит, рефлексирует, сомневается, готов бежать от любимой и т.п., проявляя пассивность и застенчивость, свойственные, скорее, женщине [161, 430].
Добролюбов, подверстав под понятие «обломовцев» всех героев рус-ского романа от Онегина до Рудина и Обломова, характернейшей приме-той их личности и поведения назвал то, что они «пасуют» перед женщиной [34, 23]. Критик сделал больший упор, по сравнению с Чернышевским, на социально-общественные причины, обусловливающие слабость мужских типов.
Л. Шестов рассматривает проблему иначе с точки зрения статуса не героев, а героинь. Они, героини русского романа, представляются фило-софу воплощением исповедания веры (profession de foi) всей «нашей лите-ратуры», а по сути, и менталитета, отдающих предпочтение не самоуве-ренной силе и эгоизму, а уважению достоинства каждой личности и ее ду-ховно-нравственных устоев.
Такое широкое, культурологическое осмысление сущности и функ-ционирования русских романных героинь явилось чрезвычайно устойчивым.
На его основании выросло, на наш взгляд, то определение любви, ко-торое предложил Вл. Соловьев в «Смысле любви» (1892) первом на рус-ской почве философском исследовании этого чувства. Он писал: «Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма» [128, 32]. Хотя Вл. Соловьев утверждал, что «ис-тинная любовь есть нераздельно и восходящая и нисходящая» или, по Платону, вместе Афродита небесная и Афродита земная [128, 6263], духовно-идеальное начало любви было для него определяющим. Без опыта русской литературы, без любовных коллизий, пережитых героинями Пуш-кина, Тургенева, Гончарова, такая концепция любви едва ли сложилась бы.
Как бы подхватывая традицию философско-культурологической мысли конца XIX в., Г. Гачев во второй половине века ХХ-го так обозна-чил причины громадной «идеологической роли» женских образов в клас-сическом романе: «через них русская природная душа, живая жизнь, пока еще немая и безгласная, но обладающая той устойчивостью и объективной субстанциальностью, которой во многом лишено ищущее в сублимиро-ванных сферах духа мужское, более чисто общественное начало, благо-словляет и удостоверяет глубинную родственность этих духовных исканий себе, своим потребностям». И дальше: «Мужские образы, ищущие в раз-реженном пространстве духа, чтобы не задохнуться в нем, ощущают не-одолимую тягу приникнуть к животворящему, от природы исходящему ис-точнику женской любви» «по преимуществу идеальной, духовной» [22, 122123].
Г. Гачев снял шестовское противопоставление женских образов мужским: они равно, хотя по-разному, значимы в русском романе. Но говоря о «русской природной душе, живой жизни», «удостоверяющих» через женские образы родственность (или чуждость) себе мужских общественных и духовных исканий, ученый продолжает традицию, ибо под другим углом зрения подтверждает отражение в женских образах глубинных особенностей национального бытия и сознания, включая и преимущественно «идеальную, духовную» любовь.
Устойчивость оценки женских образов обусловлена в первую очередь романом 1860-х годов произведениями Тургенева, Гончарова, Лескова, Л. Толстого, Достоевского. Героини «Рудина», «Дворянского гнезда», «Накануне», «Обломова» и «Обрыва» полностью отвечают приведенным выше характеристикам. Они обнаружили очевидные преемственные связи с пушкинской Татьяной и способствовали культурному осознанию ее как одного из ведущих национальных женских типов. Одного, но не единственного.
Центральные героини «Войны и мира» соотносятся с этим типом опосредованно. Героини же «Отцов и детей» и «Дыма», не говоря уже о женских персонажах «Преступления и наказания» и «Идиота», принадлежат к другому женскому типу, не менее значимому и характерному для культурного сознания.
Наконец, 1860-е годы это время острейшей полемики вокруг «женского вопроса» и «эмансипации женщины», участие в которой так или иначе приняли почти все писатели. Созданный Чернышевским в романе «Что делать?» образ «новой женщины» репрезентует еще один женский тип, многое вбирающий в себя из других типов и зачастую полемически переосмысляющий их свойства. Споры вокруг героини Чернышевского и типа «новой женщины» в свою очередь явились важным фактором в формировании женских образов (например, у Лескова в романах «Некуда» и «Обойденные») или в упрочивании представлений о роли женщины (в известной мере у Л. Толстого в «Войне и мире»).
Роман 1860-х годов представляет серию женских типов, сложно соотносящихся между собою, но неизменно ярких, самобытных и прикосновенных к глубинным основам жизни нации. Однако типология женских образов в романе этого периода не стала еще предметом внимания исследователей. Едва ли не единственными примерами остаются типология тургеневских героинь, предложенная в свое время Д. Н. Овсянико-Куликовским, и общая типология героинь, которую на материале «антинигилистического» романа попыталась создать Н. Н. Старыгина. Критерием выделения типов для Д. Н. Овсянико-Куликовского были этапы на «пути освобождения ума, чувства и воли от гнета женственности» «в направлении широкой человечности» [102; 101, 102], то есть стадии утраты женщиной своих природных качеств. Уязвимость оснований такого подхода сомнений не вызывает. Далеко не бесспорной является типология Н. Н. Старыгиной, основанная на христианском понимании того, каким должно быть духовное устроение человека. Выделенные типы женщин «обыкновенных» («естественных») и «страстных» («противоестественных») представляют собою попытку переоценить устоявшееся осмысление героинь и утвердить персонажей типа вдовы Пшеницыной истинными носительницами христианских добродетелей.
Никакие переоценки ценностей не могут отменить особый статус героинь в русском классическом романе. Отсюда вытекают, с нашей точки зрения, два обстоятельства, существенно важных для разработки типологии образов: непродуктивность феминистского подхода и сложности с контекстным рассмотрением типов.
Получивший достаточно большое распространение в последнее время феминистский подход предполагает в первую очередь рассмотрение женской литературы и свойственных ей особенностей культурно-психологического самоосмысления героинь и их авторов. Такой анализ возможен на русской почве, имея в виду творчество Н. Д. Хвощинской, М. К. Цебриковой, А. В. Корвин-Круковской, Е. Тур и др., пишущих в 186070-е годы. Но ни одна из этих писательниц не создала женских образов, которые могли бы встать вровень с романными, и не обладала большим талантом. Романы же 1860-х годов практически не знают отношения к женщине только как к предмету наслаждения, в чем феминизм обвиняет «мужскую» литературу.
Русский роман 1860-х годов уникальное явление и по глубине постановки общественных и философских проблем, и по жанровому новаторству, и по своеобразию типов героев, включая и героинь. Может быть, особенно героинь. Пройдя в 18401850-е годы школу Жорж Санд в утверждении права женщины на свободное изъявление чувств и независимое поведение, дальше русский роман развивался своими путями. «Параллели, аналогии и переклички», которые В. А. Недзвецкий устанавливает между гончаровским «Обрывом» и сандовским романом «Мопра» (1837), далеко не всегда убедительны, а главное открывают порою сходство ситуаций, но не типов героинь [98]. К тому же Е. Н. Купреянова совершенно справедливо заметила, что «сложность, противоречивость внутреннего мира» радикально отличает русских героев «от идеально хороших героев Ж. Санд и В. Гюго, с одной стороны, и от имморальных в своем подавляющем большинстве героев Бальзака, Флобера, Золя» [65, 345]. В европейском романе 1860-х годов практически нет женских образов, которые были бы типологически родственны образам Лизы Калитиной, Наташи Ростовой или Настасьи Филипповны. Но хорошо известно, какое впечатление произвели русские героини, когда романы Тургенева, Л. Толстого, Достоевского стали доступны европейцам. Показательно, однако, что европейское культурное сознание позитивно воспринимает то в русском романе и его героинях, что близко его собственным представлениям. Очень характерна в этом плане высокая оценка романа Л. Толстого «Семейное счастье», поскольку он органично вписывается в нравственные ценности и поэтику английского женского романа ХІХ века [136]. Для самого же писателя и для русского романа «Семейное счастье» это проходной эксперимент с полемическими нотами, по всем статьям уступающий большим романам писателя.
Все сказанное обусловливает актуальность и разработки типологии женских образов в русском романе 1860-х годов, и поиска адекватных критериев, отвечающих культурному сознанию той эпохи.
Связь с научными программами, планами, темами. Работа выполнена в рамках реализации темы «Проблемы метода, поэтики и жанра русской литературы XIX начала ХХ века» научно-исследовательской работы кафедры истории русской литературы Харьковского национального университета им. В. Н. Каразина.
Объект исследования романы 1860-х годов Гончарова, Тургенева, Чернышевского, Лескова, Л. Толстого, Достоевского.
Предмет исследования центральные женские образы в романах Гончарова, Тургенева, Чернышевского, Лескова, Л. Толстого, Достоевского 1860-х годов.
Цель исследования разработать типологию центральных женских образов в романе 1860-х годов. Поставленная цель потребовала решить следующие задачи:
проследить развитие пушкинской традиции, а именно трансформацию «онегинской модели» и «идеального» женского типа в романах Гончарова и Тургенева («Обломов», «Обрыв», «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне»);
выявить специфику типа «гордых красавиц» в романах Тургенева «Отцы и дети», «Дым»;
проследить, как в ходе полемики вокруг типа «новой женщины» происходило формирование женских типов в романах Лескова «Некуда», «Обойденные»;
показать модификации «идеального» типа и их взаимодействие в «Войне и мире» у Толстого;
выявить динамику формирования и разновидности типа «гордой» в романах Достоевского «Униженные и оскорбленные», «Преступление и наказание», «Идиот»;
показать внутренние со- и противопоставления между женскими типами в романе 1860-х годов.
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования послужили работы М. М. Бахтина, Г. Гачева, Ю. М. Лотмана, В. А. Недзвецкого и др. о специфике русского классического романа и его внутреннем духовном пространстве.
Специфика предмета исследования, его целей и задач обусловили использование методов проблемного и сравнительно-исторического (генетического и типологического) анализа.
Научная новизна. Впервые представлена трансформация «идеального» типа в романах Гончарова, Тургенева, Лескова и Л. Толстого. Предложена типология героинь Достоевского как разновидностей «гордого» типа. Выявлены внутренние взаимодействия между женскими типами и на их основании создана общая типология героинь в романе 1860-х годов. Ее внутренняя динамика обнаружила сдвиг в литературном процессе второй половины 60-х годов от типа к личности, с нарастающей сложностью типологических обобщений.
Теоретическое значение работы состоит в обосновании подхода к типологии персонажей, в данном случае женских, как модели литературного процесса.
Практическое значение. Материалы исследования могут быть использованы при изучении курса истории русской литературы второй половины XIX века, в спецкурсах и спецсеминарах по изучению творчества Гончарова, Тургенева, Лескова, Толстого, Достоевского в вузах, а также в школах, гимназиях и лицеях с углубленным изучением литературы.
Апробация полученных результатов. Основные положения дис-сертации докладывались на Международной научной конференции «Традиції Харківської філологічної школи. До 100-річчя від дня народження М. Наконечного» (Харьков, 2000), Международной конференции «Дискурс як об’єкт філологічної інтерпретації» (Харьков, 2001), Юбилейной международной конференции по гуманитарным наукам, посвященной 70-летию Орловского государственного университета (Орел, 2001), Международных конференциях «XIII Тургеневские чтения» (Спас-ское-Лутовиново, 2002) и «XIV Тургеневские чтения» (Спасское-Лутовиново, 2003), Первой областной конференции молодых ученых «Тобі, Харківщино, пошук молодих» (Харьков, 2002), Международной научной конференции «Эйхенбаумовские чтения» (Воронеж, 2002). Пол-ностью текст диссертации обсуждался на заседании кафедры истории рус-ской литературы Харьковского национального университета им. В. Н. Ка-разина.
Публикации. По теме диссертации опубликовано 7 статей, 5 из них в специализированных научных изданиях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 169 позиций.

Список литературы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ показал, что в романе 1860-х годов складывается несколько типов центральных женских образов.
Ведущим среди них является тот, который Гончаров назвал «идеальным», т. е. «самобытный», «самодеятельный», ищущий «форм своего выражения». К этому типу принадлежат прежде всего гончаровские Ольга и Вера, тургеневские Наталья Ласунская, Лиза Калитина и Елена Стахова. Героинь объединяет высота нравственного идеала и стремление воплотить его, вне зависимости от того, связан этот идеал с традиционными духовными ценностями (как у Лизы Калитиной) или с новыми общественными веяниями (как у Веры или, по-иному, у Елены Стаховой). Стремление воплотить идеал сообщает героиням активность, опять-таки вне зависимости от того, воплощается она в попытках «спасти» героя (Ольга, Вера), в готовности, преодолевая все препятствия, идти за/с ним (Наталья, Елена), или в верности своим убеждениям (Лиза).
Нетрудно заметить, что по обозначенным признакам к «идеальному» типу тяготеют и Вера Павловна Чернышевского, и Лиза Бахарева и Дора Лескова, и Соня Мармеладова Достоевского.
Внутри типа Вера Павловна контрастно противостоит Елене Стаховой, поскольку Чернышевский позволил своей героине успешно реализовать все то, что трагически не было дано героине Тургенева, а именно объединить личное счастье и общее дело в универсальной гармонии. Смысл счастья и общего дела у Чернышевского диктуется идеями революции и социализма, а их достижение обеспечивается особым типом мироотношения и поведения человека на основе теории «разумного эгоизма» (или «расчета выгод»). Сомнительность подобных идеалов и теорий вызвала острейшую полемику в русской литературе, сказавшуюся и на женских образах.
Лиза Бахарева у Лескова это вариант «идеального» типа, очень близкий «тургеневским девушкам». Но ее трагическая судьба представляет собою проверку основных положений и идеалов, воплощенных в «Что делать?» Путь Лизы, столкнувшейся с «шальными шавками», «окричавшими себя» революционерами, социалистами, освободителями народов и т. д., и постепенно увидевшей их истинное лицо, ведет не к гармонии и счастью, а к безысходности в «некуда».
Историей Доры («Обойденные») Лесков проверяет нравственный опыт героев «Что делать?» и показывает невозможность «расчета выгод», «если живешь между живых людей, а не бесстрастных и бесхарактерных кукол».
Ложность идеалов, которым стремятся служить лесковские героини, накладывает отпечаток на них они начинают утрачивать «идеальность».
По высоте нравственного идеала, по самоотверженному стремлению ему следовать, по чрезвычайной нравственной активности, с которой Соня Мармеладова пытается «спасти» Раскольникова, она, несомненно, принадлежит к «идеальному» типу. Отличает героиню Достоевского от типа не «кротость», которая свойственна всем героиням с христианскими идеалами (Лизе Калитиной, Марье Болконской), а социальная судьба и некоторая размытость личностного начала (при всем ее концептуальном значении).
Тургеневские и гончаровские героини «идеального» типа очевидно развивают пушкинские традиции, хотя степень отражения «онегинской модели» в структуре романов колеблется от высокой в «Обломове» и «Обрыве» до незначительной, практически исчезающей в «Рудине», «Дворянском гнезде» и «Накануне».
Характерное для пушкинского романа в стихах сочетание двух женских типов, «идеального» и «положительного», в полной мере развивается в романах Гончарова, но приобретает дополнительные смысловые значения. Если в «Обломове» Ольга Ильинская и вдова Пшеницына противопоставлены как поэзия и проза любви, как ее возвышенно-духовное и обыденно-земное начала («поэма изящной любви кончена» «локти уже давно на сцене» [26, 243]), то Вера и Марфенька в «Обрыве» соотнесены как Мария и Марфа современной жизни. В первых трех романах Тургенева героиням «идеального» типа никто не противопоставлен. В «Отцах и детях» и «Дыме», где центральным героиням противопоставлены представительницы «положительного» типа (Катя, Татьяна Шестова), нет «идеальных» героинь.
Противопоставление двух типов имеет очень существенное, но отличное от традиционного значение в романах Лескова. Если поначалу Лиза Бахарева и Женни Гловацкая, Дора и Анна Михайловна предстают характерными воплощениями «идеального» и «положительного» типов соответственно, то по мере развития конфликта героини, увлекшиеся ложными идеалами, претерпевают своего рода «деидеализацию», а приверженницы традиционных нравственных ценностей, напротив, одухотворяются. У Лескова ассоциируются с евангельской Марией вполне «земные» Женни и Анна Михайловна, а порывающиеся к идеалам Лиза и Дора оказываются «многоречивыми Марфами».
Особое место в типологии занимают женские образы в романах Л. Толстого и Достоевского. И современники, и мы безошибочно ощущаем принадлежность центральных героинь «Войны и мира» к «идеальному» типу: так нравственно чисты их души, сердца и помыслы. Воплощенное в Наташе и Марье авторское представление об идеале органично вписывается в общественно-литературный контекст, поскольку полемически противостоит спорам об эмансипации и «новой женщине» Чернышевского. Но героини предстают в романе прежде всего как ярко выраженные личности с очень отличными друг от друга характерами и мироотношением, ни один из которых, по сути, «идеальным» не является. Героини проходят в романе сложный путь навстречу друг другу: от встречи взаимного неприятия в силу ограниченной «слепоты» каждой через драматические и часто сходные ситуации ко встрече-дружбе вследствие обогащения принципами другой (Наташи чувством нравственного долга; Марьи способностью отдаться «земным» радостям). Толстовские героини ограничены сферой любви и семьи, но они осуществляют главное, по мысли их создателя, предназначение женщины вызывать и поддерживать в мужчине все лучшее, а также упрочивать связь семьи, поколений и мира в одно гармоничное целое.
Не менее значительным, нежели модификации «идеального» и «положительного» типов, стал в русском романе 1860-х годов тип «гордых» героинь. Этим условным обозначением мы объединяем Анну Сергеевну Одинцову и Ирину Ратмирову у Тургенева с героинями «Униженных и оскорбленных», «Преступления и наказания» и «Идиота» Достоевского. В этом типе возникают свои разновидности, героини неизменно предстают личностями со сложными и противоречивыми характерами, доминантой которых всегда является гордость.
Одинцова и Ирина у Тургенева являются, в отличие от «тургеневских девушек», личностями со вполне сложившимися и сильными характерами, сделавшими свой выбор (замужество без любви Одинцовой, светская карьера Ирины), но все-таки пытающимися изведать неизведанное страсть. Однако Анну Сергеевну страсть испугала, ибо за нею открылась бездна и пустота, а для Ирины не смогла заменить блеск света. Если для героинь испытание страстью обернулось разными результатами (Одинцова нашла в конце концов счастье, отвечающее ее представлениям о гармонии уравновешенности, а Ирина превратилась в озлобленное существо), то их вторжение в жизнь мужчин оказывается неизменно разрушительным.
У Достоевского тип «гордых» является, на наш взгляд, основным. Он формируется в «Униженных и оскорбленных» (Наташа Ихменева, Нелли, Катя) и «Преступлении и наказании» (Катерина Ивановна, Дуня Раскольникова), а полное свое развитие получает в «Идиоте» (Настасья Филипповна, Аглая). Внутри этого типа выделяются разновидности носительниц «гордости бедных» (Нелли и Катерина Ивановна Мармеладова как «взрослый» вариант личности, трагедии и судьбы «русской Миньоны») и «гордых красавиц» (Дуня, Аглая, Настасья Филипповна).
Несмотря на то, что «главным героем романа женщина у Достоевского никогда не была» [11, 58], что отношения с нею предстают лишь как «акт трагедии мужского духа» [11, 162], оценивает писатель своих героинь, исходя из тех же духовно-нравственных критериев, что и героев. Как было показано, трагедия Аглаи и Настасьи Филипповны в том же, в чем и остальных персонажей «Идиота», в «самости», «горделивом обособлении», в нежелании и невозможности поступиться своим «я» ради другого.
Достоевский во многом пересмотрел сюжетные ходы русского романа и сложившиеся в нем типы героинь, но критерии их оценки, по сути, совпадают с теми, что господствовали во всей русской литературе (высокая нравственность и духовность, человечность и естественность). Исходя их этих критериев, героини русского романа, особенно романа 1860-х годов, воспринимаются как «идеальные».
Предложенная типология позволяет осмыслить изменения в литературном процессе 18501860-х годов. В романе второй половины 1860-х годов отчетливо наблюдается переключение внимания художников с типа на индивидуальную личность. Об этом свидетельствуют, как нам представляется, и отказ Тургенева в «Отцах и детях» и «Дыме» от уже привычного для него женского типа, и «размывание» типов у Лескова, и чрезвычайные сложности в попытках типологизировать героинь Л. Толстого и Достоевского. Подобные изменения происходят и в типологии мужских образов, что проявляет, на наш взгляд, изменения в художественном мышлении эпохи. По этой причине типология персонажей может рассматриваться в качестве одного из критериев (и моделей) литературного процесса.

Список использованной литературы

1. Аверинцев С. С. Софія Логос. Словник. К.: Дух і літера, 1999. 464 с.
2. Алексеев А. А. Эстетическая многоплановость творчества Достоевского // Творчество Достоевского: искусство синтеза. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1991. С. 204223.
3. Альтман М. С. Достоевский. По вехам имен. Изд-во Саратовск. ун-та, 1975. 280 с.
4. Архангельская Т. Н. Образ «необыкновенного человека» в ранних повестях И. С. Тургенева и Л. Н. Толстого // Спасский вестник. Гос. мемор. и прир. музей-заповедник И. С. Тургенева «Спасское-Лутовиново», 2002. Вып. 9. С. 3346.
5. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994. 616 с.
6. Баршт К. «Сикстинская мадонна» в женских образах Достоевского // В мире книг. 1984. № 3. С. 7880.
7. Баршт К. А. Рисунки в рукописях Достоевского. СПб.: Формика, 1996. 224 с.
8. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Россия, 1979. 320 с.
9. Белецкий А. И. Н. С. Лесков. Личность, творчество. Харьков, 1923. Відділ рукописних фондів та текстології ін-та літ. ім. Т. Г. Шевченка НАН України, ф. 162, № 613, арк. 1133.
10. Белик А. П. Художественные образы Ф. М. Достоевского. М.: Наука, 1974. 224 с.
11. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. О русских классиках. М.: Высшая школа, 1993. С. 107223.
12. Богданов В. Человек и мир в романах Льва Толстого // В мире Толстого. М.: Сов. писатель, 1978. С. 134160.
13. Бочаров С. Г. Роман Л. Толстого «Война и мир». М.: Худож. лит., 1987. 155 с.
14. Бочаров С. Г. О возможном сюжете: «Евгений Онегин» // Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 1777.
15. Буянова Е. Г. Романы Ф. М. Достоевского. М.: Изд-во МГУ, 1999. 104 с.
16. Бялый Г. А. Тургенев и русский реализм. М.; Л.: Сов. писатель, 1962. 247 с.
17. Валюлис С. Лев Толстой и Артур Шопенгауэр. Вильнюс, 2000. 111 с.
18. Видуэцкая И. П. Критики-шестидесятники и литературный процесс // Революционные демократы и русская литература XIX века. М., 1986. С. 218250.
19. Видуэцкая И. П. Чернышевский и Лесков (Из литературной полемики 60-х годов) // Чернышевский и литература народов Советского Союза. Ереван, 1988. С. 120146.
20. Вовчок Марко. Живая душа // Твори: В 3 т. Київ: Дніпро, 1975. Т. 3. С. 5355.
21. Галаган Г. Я. Л. Н. Толстой: Художественно-этические искания. Л.: Наука, 1981. 176 с.
22. Гачев Г. Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981. 247 с.
23. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л.: Сов. писатель, 1979. 222 с.
24. Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 4. Обломов. М.: Худож. лит., 1979. 534 с.
25. Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. Обрыв. Части первая вторая. М.: Худож лит., 1979. 383 с.
26. Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. Обрыв. Части третья пятая. М.: Худож лит., 1980. 517 с.
27. Гончаров И. А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 8. Статьи, рецензии, заметки. Письма. М.: Худож лит., 1980. 559 с.
28. Горелов А. А. Н. С. Лесков и народная культура. Л.: Наука, 1988. 296 с.
29. Громов П. П. О стиле Льва Толстого: Становление «диалектики души». Л.: Худож. лит., 1971. 390 с.
30. Громов П. П. О стиле Льва Толстого: «Диалектика души» в «Войне и мире». Л.: Худож. лит., 1977. 488 с.
31. Гроссман Л. П. Достоевский художник // Творчество Достоевского. М.: АН СССР, 1959. С. 330416.
32. Днепров В. Д. Идеи. Страсти. Поступки: Из художественного опыта Достоевского. Л.: Сов. писатель, 1978. 382 с.
33. Днепров В. Д. Искусство человековедения: Из художественного опыта Льва Толстого. Л.: Сов. писатель, 1985. 288 с.
34. Добролюбов Н. А. Что такое обломовщина? // Добролюбов Н. А. Литературная критика. М.: Худож. лит., 1979. С. 343.
35. Добролюбов Н. А. Когда же придет настоящий день? // Добролю- бов Н. А. Литературная критика. М.: Худож. лит., 1979. С. 273322.
36. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 3. Униженные и оскорбленные. Л.: Наука, 1972. 543 с.
37. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 6. Преступление и наказание. Л.: Наука, 1973. 423 с.
38. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 7. Преступление и наказание. Рукописные редакции. Л.: Наука, 1973. 416 с.
39. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 8. Идиот. Л.: Наука, 1973. 511 с.
40. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 9. Идиот. Рукописные редакции. Вечный муж. Наброски 18671870. Л.: Наука, 1974. 528 с.
41. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 11. Бесы. Глава «У Тихона». Рукописные редакции. Л.: Наука, 1974. 415 с.
42. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 18. Статьи и заметки. 18451861. Л.: Наука, 1978. 371 с.
43. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 20. Статьи и заметки. 18621865. Л.: Наука, 1980. 432 с.
44. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 23. Дневник писателя за 1876 год, май октябрь. Л.: Наука, 1981. 423 с.
45. Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. Перевод со словацкого. М.: Прогресс, 1979. 320 с.
46. Ермилова Г. Г. Трагедия «русского Христа», или о «неожиданности окончания» «Идиота» // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: Современное состояние изучения. Сб. работ. М.: Наследие, 2001. С. 446461.
47. Жук А. А. Русская проза второй половины XIX века. М.: Просвещение, 1981. 254 с.
48. Казакова Т. В. Жанровое своеобразие романов Н. С. Лескова 60 начала 70-х годов XIX столетия // Дисс канд. филол. наук. Харьков, 1996. 169 с.
49. Камянов В. И. Поэтический мир эпоса: О романе Л. Толстого «Война и мир». М.: Сов. писатель, 1978. 295 с.
50. Касаткина Т. А. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского // Касаткина Т. А. Характерология Достоевского. М.: Наследие, 1996. 333 с.
51. Касаткина Т. А. Характерология Достоевского // Достоевский в конце ХХ века. М.: Классика плюс, 1996. С. 94116.
52. Касаткина Т. А. Роль художественной детали и особенности функционирования слова в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: Современное состояние изучения. Сб. работ. М.: Наследие, 2001. С. 6099.
53. Касаткина Т. Философия пола и проблема женской эмансипации в «Крейцеровой сонате» Л. Н. Толстого // Вопросы литературы. 2001. № 4. С. 209222.
54. Кирпотин В. Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. М.: Худож. лит., 1986. 414 с.
55. Клейман Р. Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-культурной перспективе. Кишинев: «Штинца», 1985. 140 с.
56. Клейтон Дж. Даглас. К вопросу о феминистическом прочтении романа «Евгений Онегин» // Современное американское пушкиноведение. Сб. статей. СПб: Академический проект, 1999. С. 189200.
57. Ковач А. Жанровая структура романов Ф. М. Достоевского. Роман-прозрение // Проблемы поэтики русского реализма ХІХ века. Сб. статей. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. С. 144169.
58. Кораблева Н. В. Интертекстуальность литературного произведения: Учеб. пособие. Донецк: Кассиопея, 1999. 28 с.
59. Коржавин Н. Ольга и Татьяна // Вопросы литературы. 2003. № 5. С. 152173.
60. Краснощекова Е. А. «Обломов» И. А. Гончарова. М.: Худож. лит., 1970. 95 с.
61. Краснощекова Е. А. Иван Александрович Гончаров: Мир творчества. СПб.: Пушкинск. фонд, 1997. 491 с.
62. Краснощекова Е. «Обрыв» И. А. Гончарова в контексте антинигилистического романа 60-х годов // Русская литература. 2001. № 1. С. 6679.
63. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог, роман // Вестник Московского ун-та. Серия 9. Филология. 1995. № 1. С. 97124.
64. Кудрявцев Ю. Г. Три круга Достоевского. М.: Изд-во МГУ, 1991. 400с.
65. Купреянова Е. Н., Макогоненко Г. П. Национальное своеобразие русской литературы. Л.: Наука, 1976. 415 с.
66. Курганов Е. Роман Ф. М. Достоевского «Идиот». Опыт прочтения. СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2001. 208 с.
67. Курляндская Г. Б. Нравственный идеал героев Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. М.: Просвещение, 1988. 256 с.
68. Курляндская Г. Б. И. С. Тургенев. Мировоззрение, метод, традиции. Тула: Гриф и Ко, 2001. 230 с.
69. Ланщиков А. П. Н. Г. Чернышевский. М.: Современник, 1987. 384 с.
70. Лебедев Ю. В. Над страницами романа И. А. Гончарова «Обрыв» // Литература в школе. 1995. № 5. С. 29.
71. Левина Л. А. Некающаяся Магдалина, или Почему князь Мышкин не мог спасти Настасью Филипповну // Достоевский в конце ХХ века. М.: Классика плюс, 1996. С. 343368.
72. Лекманов О. А. О жизни, «ничтожной перед вечностью», и «жизни бесконечной» в романе «Отцы и дети» // Лекманов О. А. Книга об акмеизме и другие работы. Томск: Изд-во «Водолей», 2000. С. 190205.
73. Лесков Н. С. Николай Гаврилович Чернышевский в его романе «Что делать?» // Лесков Н. С. о литературе и искусстве. Л.: Из-во ЛГУ, 1984. С. 4856.
74. Лесков Н. С. Обойденные // Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1989. Т. 3. С. 3278.
75. Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 4. Некуда. М.: Правда, 1989. 671 с.
76. Лесков Н. С. Павлин // Собр. соч.: В 11 т. М.: Гослитиздат, 1957. Т. 5. С. 212278.
77. Лесков Н. С. Собр. соч.: В 11 т.. Т. 10. Воспоминания, статьи, очерки. Письма. М.: Гослитиздат, 1958. 598 с.
78. Лесскис Г. Лев Толстой (18521869). М.: ОГИ, 2000. 640 с.
79. Линков В. Я. Романы Тургенева и роман-эпопея Л. Толстого «Война и мир» // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1983. Т. 42. Вып. 6. С. 515524.
80. Лотман Л. М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л.: Наука, 1974. 349 с.
81. Лотман Л. М. И. А. Гончаров // История русской литературы: В 4 т. Л.: Наука, 1982. Т. 3. С. 160202.
82. Лотман Ю. М. О русской литературе классического периода. Вводные замечания // Лотман Ю. М. О русской литературе. СПб: Искусство СПб, 1997. С. 594604.
83. Лощиц Ю. М. Гончаров. М.: Мол. гвардия, 1986. 367 с.
84. Манн Ю. В. Философия и поэтика «натуральной школы» // Проблемы типологии русского реализма. М.: Наука, 1969. С. 241305.
85. Мановцев А. Свет и соблазн // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сб. работ. М.: Наследие, 2001. С. 250290.
86. Маркович В. М. Человек в романах И. С. Тургенева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1975. 152 с.
87. Маркович В. М. И. С. Тургенев и русский реалистический роман ХIХ века (3050-е годы). Л.: Из-во ЛГУ, 1982. 208 с.
88. Маркович В. М. О «трагическом значении любви» в повестях И. С. Тургенева 1850-х годов. (Предварительные замечания) // Поэтика русской литературы. Сб. статей. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. С. 275292.
89. Межуев Б. В. Шопенгауэр в России // Русская философия: Словарь. М.: Республика, 1995. С. 620623.
90. Мелетинский Е. М. Заметки о творчестве Достоевского . М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. 190 с.
91. Мельник В. И. И. А. Гончаров и русская литература. Ульяновск: Ульяновск. гос. техн. ун-т, 1999. 86 с.
92. Мельник В. И., Мельник Т. В. И. А. Гончаров в контексте европейской литературы. Ульяновск: УлГТУ, 1995. 193 с.
93. Муллер де Морогуес И. Марфа и Мария. Образ идеальной женщины в творчестве Лескова // Евангельский текст в русской литературе XVIIIXX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сб. науч. трудов. Вып. 2. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск. ун-та, 1998. С. 442453.
94. Муратов А. Б. Тургенев новеллист (18701880-е годы). Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. 120 с.
95. Назиров Р. Г. Трагедийное начало в романе Ф. М. Достоевского «Униженные и оскорбленные» // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1965. № 4. С. 2739.
96. Недзвецкий В. А. Гончаров романист и художник. М.: Изд-во МГУ, 1992. 175 с.
97. Недзвецкий В. А. Романы И. А. Гончарова. М.: Изд-во МГУ, 1996. 112 с.
98. Недзвецкий В. А. И. А. Гончаров и Жорж Санд («Обрыв» и «Мопра») // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1996. № 3. С. 96106.
99. Недзвецкий В. А. Русский социально-универсальный роман XIX века: Становление и жанровая эволюция. М.: АО «Диалог МГУ», 1997. 262 с.
100. Недзвецкий В. А. Любовь крест долг («Ася» и другие повести 50-х годов) // Недзвецкий В. А., Пустовойт П. Г., Полтавец Е. Ю. И. С. Тургенев. «Записки охотника», «Ася» и другие повести 50-х годов, «Отцы и дети». М.: Изд-во МГУ, 2000. С. 1437.
101. Новикова Е. Г. Соня и софийность (роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание») // Достоевский и мировая культура. Альманах № 12. М.: Раритет Классика плюс, 1999. С. 8998.
102. Овсянико-Куликовский Д. Н. Собр. соч. Т. 2. . И. С. Тургенев. М.; Пг.: Госиздат, 1923. 216 с.
103. Одиноков В. Г. Типология образов в художественной системе Достоевского. Новосибирск: Наука, 1981. 145 с.
104. Орвин Д. «Идиот» и проблема любви к другим и себялюбия в творчестве Ф. М. Достоевского // Роман Ф. М. Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. Сб. работ. М.: Наследие, 2001. С. 405424.
105. Осмоловский О. Н. Ф. М. Достоевский и русский роман ХІХ века. Орел, 2001. 336 с.
106. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский человек эпохи реализма. М.: Новое литературное обозрение, 1996. 207 с.
107. Песков А. М. «Дым» И. С. Тургенева и «Евгений Онегин» А. С. Пушкина // Литературная учеба. М., 1983. № 4. С. 184189.
108. Поддубная Р. Н. «Восстановление погибшего человека» (Этическое и эстетическое в структуре образа Свидригайлова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1975. № 2. С. 6072.
109. Поддубная Р. Н. «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя и «Дневник писателя» Достоевского (жанровый аспект) // Достоевский и мировая культура. Альманах № 6. СПб.: Акрополь, 1996. С. 98108.
110. Поддубная Р. Н. Классические традиции и сюжет Христа в романе ХХ века. Харьков, 1996. 76 с.
111. Поддубная Р. Н. «Венецианский» финал «Накануне» И. С. Тургенева // Література. Літературознавство. Життя: Зб. наук. праць. Івано-Франківськ: Плай; ТЗОВ Поліскан”, 1999. С. 128138.
112. Полтавец Е. Ю. Сфинкс. Рыцарь. Талисман // Недзвецкий В. А, Пустовойт П. Г., Полтавец Е. Ю. И. С. Тургенев. «Записки охотника», «Ася» и другие повести 50-х годов, «Отцы и дети». М.: Изд-во МГУ, 2000. С. 83104.
113. Померанц Г. С. Открытость бездне. Встречи с Достоевским. М: Сов. писатель, 1990. 384 с.
114. Попова А. В., Мехтиев В. Г. Женские образы Ф. М. Достоевского и Н. С. Лескова в свете нравственных идеалов писателей. М.: Респ. ин-т повыш. квалиф. работн. образования МОРФ, 1995. 69 с.
115. Пруцков Н. И. Мастерство Гончарова-романиста. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1962. 229 с.
116. Пруцков Н. И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы. Л.: Наука, 1974. 204 с.
117. Пульхритудова Е. Творчество Н. С. Лескова и русская массовая беллетристика // В мире Лескова. М.: Сов. писате