РУССКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА КАК ИСТОЧНИК ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

Короткий опис

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

УДК 821.161.1: 82.0

КОРАБЛЕВ Александр Александрович

РУССКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА
КАК ИСТОЧНИК ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ

Специальности
10.01.02 русская литература,
10.01.06 теория литературы

Диссертация на соискание научной степени
доктора филологических наук

Научный консультант:
Гиршман Михаил Моисеевич,
доктор филологических наук,
профессор

Донецк 2004

СОДЕРЖАНИЕ

Введение .................................................................................................... 4
Раздел первый. История литературы как теория ................................... 22
1.1. Сакралитет русской литературы ..................................................... 28
1.2. Пушкин: поэтическое самоопределение ........................................ 37
1.3. Тютчев: стратегии постижения ....................................................... 63
1.4. Гоголь и Достоевский: перспективы художественности .............. 82
1.5. Толстой: книга и жизнь .................................................................... 91
1.6. Русский модернизм: о поэтическом мерцании .............................. 97
1.7. Постмодернизм: духовность и телесность ...................................... 104
Раздел второй. Роман М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»
как теоретико-литературный трактат ............................................................. 114
2.1. Теоретико-литературный контекст романа .................................... 118
2.1.1. Булгаков и Шкловский .......................................................... 122
2.1.2. Булгаков и Бахтин .................................................................. 128
2.1.3. Булгаков и Флоренский ......................................................... 132
2.2. Метафизика и онтология: философский подтекст в романе ......... 134
2.3. Дидактика художественного воздействия ...................................... 141
2.4. Эпиграфы как концепты авторской рефлексии .............................. 165
2.5. Тайнодействие в художественном произведении ........................... 176
Раздел третий. Филологические проблемы целостного мировоззрения 195
3.1. Аспектология филологического знания: проблема соотношения научности, художественности и религиозности .................................... 196
3.2. Донецкая филологическая школа в контексте современного литературоведения .................................................................................... 216
3.2.1. Теория целостности М.М.Гиршмана .................................... 226
3.2.2. Филологическая концепция В.В.Федорова .......................... 237
3.2.3. Научная конференция как текст ............................................ 251
Раздел четвертый. Системология целостности: теоретический, исторический и диалогический аспекты ................................................................. 260
4.1. Тайна как категория поэтики ............................................................ 268
4.2. Поэтический космос ........................................................................... 273
4.3. Природа поэзии и поэтика истории .................................................. 300
4.4. Поэтическое бытие ............................................................................. 318
Заключение .................................................................................................. 354
Список использованных источников ........................................... 357

ВВЕДЕНИЕ
Мысли о целостном мировоззрении могут показаться «несвоевременными» в эпоху невиданной смысловой свободы и прогрессирующей децентрации, и хотя перспективы этих тенденций скорее пугают, чем радуют, память о недавнем тоталитарном прошлом страшит еще больше. Суть проблемы, если попытаться отвлечься от историко-культурной конкретики, можно сформулировать так: мировоззрение не может не быть целостным (поскольку является смысловым слепком мировой целостности) и в то же время оно не может быть таковым (поскольку является естественным слепком человеческой частности). Парадоксальность этой проблемы заключена, иначе говоря, в разноприродности «мира» и «воззрения». «Мир» как его ни воспринимать это всегда «целостность», данная нам в наших ощущениях, чувствах и мыслях. «Воззрение» каким бы всеобъемлющим оно ни было это всегда «частность»: взгляд с определенной пространственно-временной, культурно-исторической, духовно-психологической и т.п. точки зрения. Таким образом, всякое «мировоззрение» это форма соответствия «мира» и «воззрения», т.е. «целостности» и «частности», которая проявляется в человеческой жизни как форма преодолеваемого несоответствия.
С одной стороны, целостность мира становится необходимостью для живущего в нем существа, принуждает его быть тоже целостным, если он намерен в этом мире жить, а не погибать. Сама жизнь становится школой формирования мирообразного, т.е. целостного, существования, поскольку любые уклонения, отступления и преступления, любое своеволие твари, нарушающее предустановленные ей границы поведения и мышления, наказуемы. С другой стороны, целостность личности, которая выражается в ее внутренней свободе и в извечном стремлении к освобождению от природной необходимости, от самого мира с его законами, правилами, предписаниями, побуждает человека всячески нарушать мировую целостность и в малых, и в великих частностях, не останавливаясь и тогда, когда это грозит ему страданиями или даже гибелью.
Мы не знаем достоверно, насколько случайны эти ответные «педагогические» - воздействия мира на человека, как не знаем, а можем лишь предполагать, разумны они или автоматичны, как не знаем и того, бывают ли вообще такие воздействия, которые можно было бы назвать случайными, т.е. не предопределенными взаимодействием мировой целостности и человеческой частности. Для нас, живущих в мире, а значит, хотя бы отчасти совпадающих с ним, достаточно знать, что мир не безразличен к нам, к нашей жизни, что существуют некие законы и закономерности, устанавливающие непреложность взаимной зависимости человека и мира, или, как говорили в прежние времена, «микрокосма» и «макрокосма».
Можно более или менее точно указать, где проходит граница, разделяющая человеческое бытие от нечеловеческого: эта граница проявляется там, где совершаются преступления и вершатся наказания. Как показывает Достоевский, всякое преступление, сознательно или неосознанно нарушающее законы бытия, уже в самом акте преступления (т.е. в акте «пере-ступания» через некую черту) содержит наказание, которое заключается в отъединении, отпадении от целого, в нарушении целостности. Причина же этих преступлений мировоззренческая: герой Достоевского совершает преступление, как объясняет сам писатель, «по легкомыслию, по шатости в понятиях поддавшись некоторым странным недоконченным” идеям, которые носятся в воздухе» (письмо М.Н.Каткову, черновое, 10-15.IX.1865). И хотя идеи, которые «носятся в воздухе», являются тоже частицами мирового бытия, именно их «недоконченность», т.е. непродуманность, непроясненность в человеческом сознании, а значит необходимость «доконченности», продуманности, проясненности образует основную то трагическую, то комическую коллизию человеческой истории.
Поэтому, если придать проблеме ценностный, аксиологический смысл, можно сказать, что целостное мировоззрение, ориентированное на полное согласие с мировым целым, является по существу жизнеутверждающим, а всякое иное мировоззрение, ограничивающееся какой-либо частностью, является жизнеразрушающим.
В истории культуры, как известно, эстетизированы и утверждения мировой гармонии, и ее нарушения разнообразные вариации классических и неклассических тенденций. Тем самым необходимость или хотя бы желательность мировоззренческой целостности уже не воспринимается как гносеологический императив. Наоборот, наибольшие эстетические эффекты извлекаются из разного рода мировоззренческих алогизмов, аномалий, дисгармоний. И хотя эти нарушения оказываются возможны только на основе нарушаемого, т.е., по сути, являясь не нарушением, а особой, отрицающей формой утверждения, возникает иллюзия разрушения мировой целостности: мир начинает казаться расколотым, раздробленным, расщепленным, тогда как на самом деле расколот, раздроблен и расщеплен человек, его сознание, которое, в соответствии с описанными симптомами, было диагностировано (например, в работах Ж.Делеза) как «шизоидное».
Пожалуй, было бы чрезмерным обобщением думать, что шизоидность основная и определяющая черта современного мышления, что человечество, попросту говоря, сходит с ума, если уже не сошло окончательно и безнадежно. Так можно было бы думать, если бы не существовали нейтрализующие их противоположные тенденции, формирующие мышление, которое можно определить как «параноидальное». Впрочем, чтобы избежать нареканий в аксиологичности этих определений и удержаться в стилистике умеренного академизма, будем называть эти два типа мышления и, соответственно, два типа мировоззрения эгалитарным (франц. égalitaire, от égalité равенство) и тоталитарным (франц. totalitaire, от лат. totus весь, целый). Обращение к этим мировоззренческим типам нам понадобится главным образом для того, чтобы решительно и определенно от них отмежеваться, указав, что и тоталитарность, и эгалитарность являются противоположностями целостного мировоззрения, искажающими его подобиями.
Тоталитарность это частность, возведенная в ранг целостности. А поскольку частностью является любая индивидуальная человеческая позиция, то всякая попытка подчинить разные позиции одной будет проявлением тоталитарности. Тоталитарность это не только костры инквизиции или партийные съезды. Тоталитарность тотальна: она проявляется и в личной жизни человека, и в публичной, и в сверхличной. Тоталитарность это и непререкаемость школьного учителя, требующего думать так, как думает он, и никак иначе; это и средства массовой информации, создающие новейшие «мифологии»; это и научные сообщества, и художественные объединения, и общины единоверцев, явно или неявно предопределяющие мышление всех, кто оказался в поле их влияния.
Тоталитарность, как показывает исторический опыт, малопродуктивна: империи саморазрушаются, искусства вырождаются, науки коснеют. И как спасительная противоположность этой омертвляющей унификации возникает противоположная тенденция эгалитарность сохраняющая, но уравнивающая различия, позиции, положения, возвращающая автономию каждой личности, каждой нации, каждой эпохе. Но затем, выполнив свою освободительную миссию, эгалитарность, уже по инерции, утверждает себя как принцип мышления, упраздняющий не только соотношения центра и периферии, но и вообще какую бы то ни было предустановленную соотносительность.
Эгалитарность это множество частностей, замещающих целостность. Эгалитарность это независимость безразличных друг к другу точек зрения; это независимость социума, нации, эпохи, культуры всего, что может обособиться, замкнувшись в себе и перестав ощущать себя частью целого.
Если историческое чередование тоталитарного и эгалитарного типов мышления уподобить колебаниям маятника, тогда целостное мировоззрение следует отнести к основанию этого маятника. Достижение целостности мировоззрения требует определенной высоты, поднимающей над относительностью частных определений, на которой удается совместить и тем самым преодолеть крайности тоталитаризма и эгалитаризма. Переходные периоды истории, по-видимому, наиболее благоприятны для достижения целостности мировоззрения, однако, разумеется, сама по себе переходность отнюдь не обеспечивает его достижения.
Среди тех, для кого целостное мировоззрение было главной жизненной и творческой задачей, - В.С.Соловьев, П.А.Флоренский, М.М.Бахтин. Один, утверждая идею «положительного всеединства», рассматривает это всеединство как триединство нравственной, теоретической и художественной деятельности, т.е. жизни, науки и искусства, или, еще иначе, добра, истины и красоты. Другой сумел не только умозрительно, но и практически совместить три рода деятельности, будучи и священником, и ученым, и поэтом. Третий уже в своей первой, программной статье провозгласил триединство жизни, науки и искусства как общую перспективу гуманитарной мысли. Как видим, все три мыслителя, при всей разности их позиций, сходятся в одном: ни религиозное, ни художественное, ни научное мировоззрение, взятые в отдельности, не могут претендовать на полную адекватность, и только в единстве, в отношениях взаимной ответственности, они могут выразить смысловую полноту, которую можно было бы назвать целостным мировоззрением.
Целостное мировоззрение это не что иное, как идеальная модель мироздания: во-первых, оно осуществляет действительное, онтологическое единение человека с высшей, сверхъестественной реальностью, т.е. является религиозно-мистическим; во-вторых, оно осуществляет это единение эстетически, что позволяет человеку ощутить себя не только тварью, но и творцом, и не только созерцательно, но и деятельно подтверждать жизненность своего мировоззрения, которое в этом аспекте является художественным; в-третьих, оно осуществляется, основываясь на законах и закономерностях, т.е. являясь научным.
Мировоззрение это наш духовный Дом, построенный нами же, нашим познающим и творчески работающим сознанием в соответствии с нашей духовной сущностью. Это ограниченное нашим жизненным и культурным опытом, интеллектуально локализованное духовное пространство, необходимое для созревания нашего самосознания. Это модель мироздания, которая одновременно является и моделью нашего внутреннего мира.
Можно предположить, что основные архитектурные принципы, сформулированные Витрувием («прочность, польза, красота»), достаточно универсальны, чтобы их прилагать для характеристики всех сооружений, а не только тех, которые построены из камня, дерева или железобетона. Но для построек из понятий и образов естественнее использовать другую терминологию: научность, нравственность, художественность. В зависимости от того, который из этих принципов оказывается определяющим, различают научное, религиозное и художественное мировоззрения. Сейчас, как и столетие назад, вновь приходится говорить о необходимости целостного, т.е. архитектурно безупречного, мировоззрения: научно обоснованного, религиозно устремленного и эстетически завершенного.
В поисках фиксированного, строго структурного и в то же время достаточно подвижного, «живого» объекта исследования, который отвечал бы уровню и запросам современного субъекта исследования, философы ХХ века (Хайдеггер, Бахтин и их последователи) обращаются к художественному произведению, являющемуся, с одной стороны, структурной моделью как познаваемого мира, так и познающего сознания, а с другой органически целостным духовным образованием, в котором снимается противопоставленность субъекта и объекта.
Очевидно, следует ожидать, что и в ХХI веке, особенно в связи с возрастанием интереса к паранормальным явлениям, художественное слово останется в центре исследовательского внимания, хотя при этом, разумеется, должен значительно расшириться спектр его изучения. Проблемы эзотерических функций слова, его магической природы и религиозного смысла эти аспекты еще ожидают своих исследователей. А поскольку традиционные научные подходы и методы здесь не всегда оказываются адекватными, проблема субъектно-объектных и субъектно-субъектных отношений становится как никогда связанной с проблемой корреляции научного и инонаучного (художественного, религиозного) типов сознания, или, иначе, с проблемой целостного мировоззрения.
Целостное мировоззрение не значит единое мировоззрение. Целостность мировоззрения заключается в единстве всех его составляющих и прежде всего это единство фундаментальных принципов религии, науки и искусства, единство веры, знания и дела.
Конечно, такое единство легче провозгласить, чем осуществить. Для практического его осуществления нужны соответствующие формы мышления, нужны формы, не исключающие одна другую, а напротив, взаимно открытые и даже более того осуществляющие себя в этом взаимном единстве. Гуманитарной наукой ХХ века (в работах Бубера, Розенцвейга, Бахтина и др.) найдено ключевое слово этого типа мышления диалог.
Диалог исторически необходимое дополнение к гегелевской, и не только к гегелевской, монологической диалектике. «Диалектика, - писал М.М.Бахтин, - родилась из диалога, чтобы снова вернуться к диалогу на высшем уровне (диалогу личностей)» [22, c.364]. Диалогическое мышление необходимо и в религиозных отношениях, и в науке, и в искусстве без него невозможно решение экуменических проблем, без него наука становится опасной, а искусство неполноценным. Недостаток или отсутствие диалогичности в отношениях человека с человеком, культуры с культурой или какой-либо одной области культуры с другой закономерно и неизбежно приводят ко все большему расщеплению, расслоению, разложению человеческой цивилизации. Не случайно слово «диалог» созвучно слову «диавол». «Диа» значит множественность, распад; «диавол» - первоначало и символ распада; «диалог» путь преодоления множественности в собирающем ее единстве, в Логосе.
Средоточием целостного мировоззрения может и, по-видимому, должно стать слово. А точнее осуществляемый в Слове диалог его основных трансформаций искусства слова (художественной литературы), науки о слове (филологии) и религии слова (христианства).
Интегрирующая и объединяющая функции искусства и тем более религии очевидны и общеизвестны (несмотря на столь же очевидные и общеизвестные случаи несовпадения их целей и практических действий). Филология как особая, непосредственно связанная и с искусством, и с религией наука, как «служба понимания» (С.С.Аверинцев), обеспечивающая взаимодействие и взаимодополнение соотносимых с нею других «служб», чтобы тоже соответствовать своему назначению, должна выйти за границы своих сугубо научных целей.

Актуальность работы, таким образом, обусловлена участием современной филологии в деле формирования целостного мировоззрения.
Цели исследования прояснить онтологические основания филологического знания и рассмотреть соотношения его литературно-художественных и научно-теоретических форм.
Поставленные цели предусматривают решение следующих задач:
1) рассмотрение литературы как источника филологического знания на материале художественных произведений А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, А.А.Блока и др.;
2) осмысление теоретико-литературных идей, воплощенных в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»;
3) обобщение теоретических положений Донецкой филологической школы (работ М.М.Гиршмана, В.В.Федорова и др.), представляющих онтологическое понимание словесного творчества;
4) систематизация основных поэтологических понятий в аспектах теоретической, исторической и диалогической поэтик.
Предмет исследования онтология словесного творчества в ее образных и понятийных проявлениях.
Материал исследования роман М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» и произведения русской литературы в аспекте их художественных самоопределений.
Методологическая основа исследования идеи целостного мировоззрения, представленные в русской религиозной философии (творческие интенции В.С.Соловьева, П.А.Флоренского и др.), и принципы «инонаучной» филологии (С.С.Аверинцев, М.М.Бахтин), художественно выраженные в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова и разрабатываемые теоретиками Донецкой филологической школы.
Научная новизна исследования заключается в освоении сопредельных областей традиционной филологии:
a) представлены опыты «теоретической транскрипции» (М.М.Бахтин) художественных произведений, позволяющие рассматривать литературу как один из источников филологического знания;
b) роман «Мастер и Маргарита» рассмотрен как теоретико-литературный трактат, в котором выразились основные тенденции гуманитарной мысли ХХ века;
c) впервые обобщены идеи и положения Донецкой филологической школы, предпринята попытка определить ее место в современном русском и украинском литературоведении;
d) произведено целостно-системное описание основных поэтологических понятий с обоснованием принципов структурной онтологии целостности, динамики и системности.
Практическая значимость работы состоит в расширении возможностей и полномочий филологической компетенции:
a) опыты извлечения литературной теории из художественной практики могут быть продолжены на материале других литературных произведений и послужить корректировке представлений о сущности и природе художественного творчества;
b) концептуальное прочтение романа «Мастер и Маргарита» позволит более адекватно понимать художественный язык Михаила Булгакова;
c) целостное представление о феномене Донецкой филологической школы способствует расширению и уточнению представлений о современном литературоведении;
d) предложенная система поэтологических понятий может быть использована в вузовских курсах «Введение в литературоведение», «Теория литературы» и т.д., а также как повод для построения альтернативных поэтологических систем.
Апробация работы. Основные положения диссертации излагались и обсуждались на научных семинарах кафедры теории литературы и художественной культуры ДонНУ, а также на международных научных конференциях и семинарах в городах Донецк (1991-2002), Киев (1991, 1995, 1999, 2002, 2003), Харьков (1992, 1997), Москва (1999, 2001, 2002), Санкт-Петербург (1993), Витебск (1998), Турин (1993, 2002), Рим (1995), Будапешт (2001), Бухарест (1999, 2001), Вязьма (2001) и др.
По теме диссертации были опубликованы монография «Поэтика словесного творчества: Системология целостности» (2001), три монографических выпуска «Донецкая филологическая школа» (1997, 1999, 2000), научно-художественные исследования «Мастер» (1996-1997) и «Темные воды Тихого Дона”» (1998), а также более 80 статей и тезисов.
Отдельные разделы работы апробированы автором при чтении курсов «Введение в литературоведение», «История литературоведения», в спецкурсах «Творчество Михаила Булгакова», «Поэтические направления ХХ века» и др.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, четырех разделов и заключения. Общий объем работы 356 страниц; список цитируемой литературы - 356 позиции.

Список літератури

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Гуманитарная потребность в целостном мировоззрении, выразившаяся, с одной стороны, в разрушении тоталитарных форм системности, а с другой в распространении эгалитарных форм умозрительной автономности, выявила необходимость последовательного преодоления крайностей и деконструкции, и мыслительного плюрализма. Обращение к языку стало знаковой тенденцией философии ХХ столетия, а также стимулом для фундаментальных преобразований филологии, которой приходится в условиях современного, децентрированного мышления выполнять роль интегратора и координатора различных интеллектуально-творческих интенций, быть, по определению С.С.Аверинцева, «службой понимания».
В самой филологии, как и в художественной литературе, являющейся наиболее значимым предметом филологического осмысления, наблюдаются те же процессы общего мировоззренческого распада и возрастающей множественности концепций, воззрений, мнений и т.д. В то же время именно в филологии и в ее специфической предметности в языке и, в особенности, в поэтическом языке как высшей форме словесности обнаруживаются встречные, упорядочивающие, гармонизирующие тенденции, существенно важные и охранительные не только для целостного гуманитарного знания, но и для целостного человеческого существования и самоопределения.
История литературы и теория литературы, исследующие историческое существование и метаисторическую сущность словесно-художественных феноменов, могут служить, и это доказывается в диссертации, основой для трансформации филологического знания. В качестве фундаментального понятия, которое, с одной стороны, отвечало бы потребности в смысловой определенности, а с другой стороны, ничем не стесняла смысловую свободу, предложено понятие «тайна», а также ее эпистемологические корреляты «загадка» и «секрет».
Филологическое познание, обусловленное его самораскрывающейся предметностью, предстает как триединство различных гносеологических установок: во-первых, как научное, рационалистически-системное узнавание; во-вторых, как инонаучное, иррационально-динамическое угадывание; в-третьих, как сверхнаучное, целостное воззрение. Школой филологического познания, таким образом, становится сама динамика художественного постижения закономерности поэтического бытия.
Русская классическая литература, с ее характерным стремлением выйти за свои пределы, предвосхитила потребность в целостном мировоззрении, ставшую особенно актуальной лишь после того, когда стали очевидными и ощутимыми последствия нецелостного существования и тоталитарного, и эгалитарного. Обращение к произведениям Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, опыты «теоретической транскрипции» их художественных высказываний открывает возможности сочетания онтологической и метафизической мыслительных установок.
Роман М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита», прочитанный как художественно-философский и теоретико-литературный трактат, являет пример традиционного для русской классики преодоления собственной литературности и выхода в смежные области творческого бытия научную, философскую, религиозную.
Аналогичные тенденции выхода за пределы своей статусной определенности имеют место и в науке, причем не только гуманитарной. Разнообразные формы «неклассической рациональности», «иррациональности», «антисциентизма», «холизма» и т.д. отражают не только кризис доверия к традиционному научному знанию, но и стремление к преодолению его обособленности, к переосмыслению самого представления о «научности».
На примере идей и положений Донецкой филологической школы в работе рассмотрено одно из характерных направлений в современной филологии, которое может быть определено как «онтологическое». Теория целостности М.М.Гиршмана, филологическое учение В.В.Федорова, теория толкования А.В.Домащенко, концепция прямого значения В.Э.Просцевичуса, верификация понятия реальности А.О.Панича, а также опыты инонаучных методов анализа и осмысления художественных явлений, при всем различии их начальных установок и конечных выводов, оказываются в русле общегуманитарных процессов интеграции, взаимной корреляции и самопреодолевающей трансценденции.
В теоретической части диссертации предпринята попытка систематизации разноприродных понятий, составляющих единство филологического знания. «Системология целостности» это опыт понятийной конкретизации филологических проблем целостного мировоззрения. Центрирование поэтологии относительно понятия «тайна»; принципиальное различение «поэзии» и «поэтики» как двух аспектов словесного творчества; предметно-методологическое различение трех типов поэтики теоретической, исторической и диалогической; означивание первоэлементами поэтологической систематизации «идею», «образ» и «знак»; соотнесение поэтологических первоэлементов посредством категорий целостности, динамики и системности, а также некоторые другие принципы в совокупности и взаимном дополнении обеспечивают образование и функционирование превосходящей самое себя системы, которая, разумеется, не только не исключает, но, напротив, предполагает различия и вариативность своих конкретизаций.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. А.С.Пушкин: филологические и культурологические проблемы изучения. Донецк: ДонГУ, 1998. - 204с.
2. Аверинцев С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Coda, 1997. 343с.
3. Аверинцев С.С. Автор // Краткая литературная энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1978. Т.9. Стлб.28-30.
4. Аверинцев С.С. Древнегреческая поэтика и мировая литература // Поэтика древнегреческой литературы. М.: Наука, 1981. С.3-14.
5. Аверинцев С.С. Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики // Древнерусское искусство. М.: Наука, 1975. С.373-395.
6. Аверинцев С.С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1972. Т.7. Стлб.828.
7. Аверинцев С.С. Филология // Русский язык: Энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1979. С.372-374.
8. Айхенвальд Ю. Предисловие к 3-му изданию книги «Силуэты русских писателей (I выпуск)». М., 1911. С.I-XXV.
9. Акимов В. «Сам человек и управляет!» // Акимов В. На ветрах времени. Л.: Детская литература, 1981. С.75-86.
10. Акулинин В.Н. Философия всеединства: От В.С.Соловьева к П.А.Флоренскому. Новосибирск: Наука, 1990. 158с.
11. Андреевская М.И. О «Мастере и Маргарите» // Литературное обозрение. М., 1991.- №5. С.59-63.
12. Асмус В.Ф. Чтение как труд и творчество // Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики. М., 1968.
13. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М.: Современник, 1982. 464с.
14. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982.
15. Балонов Ф. Понятия «поэт» и «мастер» в системе представлений Михаила Булгакова // Булгаковский сборник III. Материалы по истории русской литературы XX века. Таллинн, 1998. С.37-43.
16. Барков А.Н. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение. К.: Текна А/Т, 1994. 272с.
17. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984-1985. М.: Наука, 1986. С.80-160.
18. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986. 543с.
19. Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. К.: Next, 1994. 384с.
20. Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. М.: Русские словари, 1997. Т.5. 731с.
21. Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. М.: Русские словари, 2000. Т.2. 798с.
22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424с.
23. Белобровцева И.З., Кульюс С.К. «Мастер и Маргарита» М.Булгакова как «эзотерический» текст: «масонский» слой романа // Булгаковский сборник I. Материалы по истории русской литературы ХХвека. Таллинн, 1993. С.30-39.
24. Белозерский А. Мастер: Опыт экзистенциального исследования // Новый журнал. - Нью-Йорк, 1983. - №146.
25. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. 528с.
26. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Н.Бердяев о русской философии. Ч.1. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991. С.26-148.
27. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. 607с.
28. Берзер А. Возвращение мастера // Новый мир. М., 1967. - №9. С.259-264.
29. Библер В.С. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. М.: Издательство политической литературы, 1991. - 413с.
30. Бігун Б.Я. Постмодерністський образ світу (на матеріалі західноєвропейських та американських романів 80-х років ХХ століття). - Автореферат дис. канд.філол. наук. Київ, 1999. 20с.
31. Блаватская Е.П. Тайная доктрина: Синтез науки, религии и философии. Т.1. Космогенезис. Л.: Экополис и культура, Андреев и сыновья, 1991. 361с.
32. Блок А.А. «Без божества, без вдохновенья» (Цех акмеистов) // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М., 1962. - Т.6. С.174-184.
33. Блок А.А. О назначении поэта // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.-Л.: ГИХЛ, 1962. Т.6. С.160-168.
34. Блок А.А. Стихия и культура // Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.-Л.: ГИХЛ, 1962. Т.5. С.350-359.
35. Борисенко В.И. Гуманология «поэтического бытия» в измерении «поэтического мира» // Литературное произведение: слово и бытие. Донецк, 1997. С.271-218.
36. Борисенко В.И. Философско-теоретическая парадигма художественной поэтологии // Целостность литературного произведения и проблемы его анализа. - Донецк, 1991. - С.45-54.
37. Бочаров С.Г. О религиозной филологии // Литературоведение как проблема. М., 2001. С.483-498.
38. Бродский И. Форма времени. Минск: Эридан, 1992. Т.2. 480с.
39. Бройтман С.Н. Из лекций по исторической поэтике: Слово и образ. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. 66с.
40. Бройтман С.Н. О чем ты воешь, ветр ночной? // Анализ одного стихотворения: «О чем ты воешь, ветр ночной?..» Ф.И.Тютчева. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. С.6-19.
41. Брюсов В. Ремесло поэта: Статьи о русской поэзии. М.: Современник, 1981. 399с.
42. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995. 464с.
43. Булгаков М.А. Автобиография // Советские писатели. М., 1966. Т.3. С.85-86.
44. Булгаков М.А. Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1992.
45. Булгаков М.А. Пьесы 1920-х годов. Л.: Искусство,1989. 591с.
46. Булгаков М.А. Юрий Слезкин (Силуэт) // Сполохи. 1922. - №12. С.49-54.
47. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. 415с.
48. Булгаков С.Н. Философия имени. Париж: YMKA-PRESS, 1953. 184с.
49. Вайман С.Т. Диалектика творческого процесса // Художественное творчество и психология. М.: Наука, 1991. С.4-29.
50. Вайман С.Т. Мерцающие смыслы. М.: Наследие, 1999. 398с.
51. Вересаев В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников. Харьков: Прапор, 1990. 680с.
52. ВеселовскийА.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. 406с.
53. Виноградов И. Завещание мастера // Вопросы литературы. М., 1968. - №6. - С.43-75.
54. Винокур Г. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. 448с.
55. Волошинов В.Н. Слово в жизни и слово в поэзии // Из истории советской эстетической мысли, 1917 1932. М.: Искусство, 1980. С.383-396.
56. Вулис А. Послесловие // Москва. М., 1966. - №11. С.127-130.
57. Вышеславцев Б.П. Вольность Пушкина (Индивидуальная свобода) // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С.398-402.
58. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. 367с.
59. Галинская И.Л. Загадки известных книг. М.: Наука, 1986. 126с.
60. Галич О.А., Назарець В.М., Є.М.Васильєв. Загальне літературознавство. Рівне, 1997. 544с.
61. Гаспаров Б. Из наблюдений над мотивной структурой романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Slavica Hierosolymitana. - (Jerusalem). - 1978. - Vol.3. С.198-251.
62. Гаспаров М.Л. Сюжетосложение греческой трагедии // Новое в современной классической филологии. М., 1979.
63. Гаспаров М.Л. К обмену мнений о перспективах литературоведения // Новое литературное обозрение. 2001. - №50. С.324.
64. Гачев Г.Д. Ускоренное развитие литературы. М., 1964.
65. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. В 4 т. Т.4. М.: Искусство, 1973. 676с.
66. Гете И.-В., Шиллер Ф. Переписка: В 2 т. Т.1. М.: Искусство, 1988. 540с.
67. Генис А. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени. М.: Независимая газета, 1997. 256с.
68. Гершензон М. Ключ веры. СПб, 1922. 121с.
69. Гершензон М. Статьи о Пушкине. М., 1926. 115с.
70. Гинзбург Л. О старом и новом. Л.: Советский писатель, 1982. 424с.
71. Гирш В. Гениальность и вырождение. Одесса, 1895. 213с.
72. Гиршман М. Путь к объективности // Вопросы литературы. М., 1978. - №1. С.243-251.
73. Гиршман М.М. Анализ поэтических произведений А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева. - М.: Высшая школа, 1981. 111с.
74. Гиршман М.М. Диалектика жанра и стиля в художественной целостности // Жанр и проблемы диалога. - Махачкала, 1982.
75. Гиршман М.М. Избранные статьи. Донецк: Лебедь, 1996. 160с.
76. Гиршман М.М. Изучение диалектики общего и индивидуального в стиле // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. - М.: Наука, 1982.- С.7-18.
77. Гиршман М.М. Литературное произведение // Краткая литературная энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1978. Т.9. Стлб.438-441.
78. Гиршман М.М. Литературное произведение. Теория и практика анализа. - М.: Высшая школа, 1991. 160с.
79. Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности. М.: Языки славянской культуры, 2002. 528с.
80. Гиршман М.М. Литературоведческий анализ (Методологические вопросы) // Вопросы философии. 1968. - №10.
81. Гиршман М.М. О соотносительности категорий: автор и стиль литературного произведения // Проблема автора в художественной литературе. - Устинов, 1986.
82. Гиршман М.М. От ритмики стихотворного языка к ритмической композиции поэтического произведения (О двух аспектах исторической поэтики) // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. - М.: Наука, 1986. С.306-334.
83. Гиршман М.М. От текста к произведению // Вопросы литературы. 1990. - №5.
84. Гиршман М.М. Произведение и текст в современном литературоведении // Сюжет и время. - Коломна, 1991.
85. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы. - М.: Советский писатель, 1982. 368с.
86. Гиршман М.М. Стиль как литературоведческая категория. - Донецк, 1984.
87. Гиршман М.М. Стиль литературного произведения // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. - М.: Наука, 1982.- С.257-300.
88. Гиршман М.М. Художественный мир - литературное произведение - художественный текст // Целостность литературного произведения и проблемы его анализа. - Донецк, 1985.
89. Гиршман М.М., Кораблев А.А. Поэтика // Программы предметов и курсов филологического цикла для школ-лицеев и школ-гимназий (9-11 классы). Киев, 1991. С.105-130.
90. Гиршман М.М., Кораблева Н.В. Цикл А.Блока «О чем поет ветер» как художественное целое // Целостность литературного произведения и проблемы его анализа. - Донецк, 1985. Рук. деп. в ИНИОН АН СССР №23745 от 16.01.1986.
91. Гиршман М.М., Лысенко Н.Р. Диалектика взаимосвязи жанра и стиля в художественной целостности // Взаимодействие метода, стиля и жанра в советской литературе. - Свердловск, 1989.
92. Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. М.: Художественная литература, 1967. Т.6. 599с.
93. Гринцер П.А. Сравнительное литературоведение и историческая поэтика // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.49. - №2. 1990.
94. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. - Т.2. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1956. - 779с.
95. Дмитриев А., Устинов Д. «Академизм» как проблема отечественного литературоведения ХХ века: (Историко-филологические беседы). - 2002. - № 53. - С.217-240.
96. Дневник Елены Булгаковой. М.: Книжная палата, 1990. - 400с.
97. Домащенко А.В. Интерпретация и толкование. Донецк: ДонГУ, 2000. 162с.
98. Достоевский Ф.М. О русской литературе. М.: Современник, 1987. 399с.
99. Ермолинский С. Михаил Булгаков: Из записок разных лет // Ермолинский С. Драматические сочинения. М., 1982. С.583-700.
100. Ермолинский С. О Михаиле Булгакове // Ермолинский С. О Михаиле Булгакове // Театр. - М., 1966. - №9. С.79-98.
101. Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. 288с.
102. Есаулов И.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения. М.: РГГУ, 1995. 102с.
103. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М., 1998.
104. Есин А.Б., Касаткина Т.А. Система эмоционально-ценностных ориентаций // Филологические науки. 1994. - №5-6.
105. Зарецкий В. Образ как информация // Вопросы литературы. 1963. - №2.
106. Затонский Д. Постмодернизм в историческом интерьере // Вопросы литературы. М., 1996. - №5-6.
107. Звезданов Н. Етико-философската основа на «Майсторат и Маргарита» от Михаил Булгаков // Литературна мисъл. - 1982. - кн.2. - година XXVI.
108. Звиняцковский В.Я. Николай Гоголь: Тайны национальной души. К.: Ликей, 1994. 544с.
109. Зелинский К. Поэзия как смысл. М., 1929.
110. Золотоносов М. «Еврейские тайны» романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита» // Согласие. - М., 1991. - №5.
111. Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске»: О некоторых новых контекстах изучения «Мастера и Маргариты» // Литературное обозрение. - М., 1991. - №5.
112. Иванов В. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. 428с.
113. Ігнатенко М.А. Читач як учасник літературного процесу. К.: Наукова думка, 1980. 171с.
114. Иконникова Е.А. Метафизическое в поэзии. Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2002. 168с.
115. Ильин И.А. Одинокий художник. М.: Искусство, 1993. 348с.
116. Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. 431с.
117. Исупов К.Г. Апофатика М.М.Бахтина. Тезисы к проблеме // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1997. - №3. С.19-31.
118. Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб: Изд-во высших Гуманитарных Курсов, 1992. 156с.
119. Как мы пишем. М.: Книга, 1989. 208с.
120. Камю А. Миф о Сизифе // Камю А. Творчество и свобода. М., 1990. С.29-109.
121. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. 367с.
122. Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. С.78-278.
123. Канчуков Е. Расслоение мастера // Литературное обозрение. М., 1991. - №5. С.75-77.
124. Карасев Л.В. Вещество литературы. - М.: Языки славянской культуры, 2001. 400с.
125. Карасев Л.В. О символах Достоевского // Вопросы философии. М., 1994. - №10. - С. 90-111.
126. Карсавин Л.П. Религиозно-философские сочинения. Т.1. М.: Ренессанс, 1992. 325с.
127. Касаткина Т.А. О литературоведении, научности и религиозном мышлении // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. С.461-468.
128. Касаткина Т.А. После литературоведения // Литературоведение как проблема. М.: Наследие, 2001. С.468-482.
129. Кедров К. Поэтический космос. М.: Советский писатель, 1989. 480с.
130. Кирсанова Р.М. Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм вещь и образ в русской литературе XIX века. М.: Книга, 1989. 280с.
131. Киселева Л.Ф. Диалог добра и зла в романе «Мастер и Маргарита» // Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. Куйбышев: Куйбышевский гос. пед. ин-т им.В.В.Куйбышева, 1990. С.69-85.
132. Колтунова М.В. О концепции личности в романе «Мастер и Маргарита» // Возвращенные имена русской литературы: Аспекты поэтики, эстетики, философии. Самара, 1994.
133. Кораблев А.А. Архитектура мировоззрения // Дух и космос: культура и наука на пути к нетрадиционному миропониманию. Харьков, 1992. С.51.
134. Кораблев А.А. Булгаков и литературоведение (точки соприкосновения) // Литературные традиции в поэтике Михаила Булгакова. Куйбышев, 1990. С.6-15.
135. Кораблев А.А. В белых брюках и красной ковбойке (опыт ассоциативного анализа) // Слово и мысль: Вестник Донецкого отделения Петровской Академии Наук и Искусств. Вып.2. Донецк, 2001. С.23-31.
136. Кораблев А.А. Время и вечность в «Мастере и Маргарите» М.Булгакова // Художественная традиция в историко-литературном процессе. Л., 1988. С.92-99.
137. Кораблев А.А. Время и вечность в пьесах Булгакова // М.А.Булгаков-драматург и художественная культура его времени. М., 1988. С.39-56.
138. Кораблев А.А. Вхождение в поэтический мир произведения // Пространство и время в литературе и искусстве. Вып.7. Теоретические проблемы. XIX век: реализм. Даугавпилс, 1992. С.27-35.
139. Кораблев А.А. Донецкая филологическая школа в контексте современного литературоведения // Литературоведческий сборник. Вып.3. Донецк, 2000. С.4-13.
140. Кораблев А.А. Донецкая филологическая школа. Опыт полифонического осмысления. Донецк, 1997. 176с.
141. Кораблев А.А. Донецкая филологическая школа: Пушкинский выпуск. Вып.2. Донецк, 1999. 139с.
142. Кораблев А.А. Донецкая филологическая школа: Традиции и рефлексии. Вып.3. Донецк, 2000. 265с.
143. Кораблев А.А. Звезда и Крест Серебряного века // Возвращенные имена русской литературы: Аспекты поэтики, эстетики, философии. Самара, 1994. С.104-113.
144. Кораблев А.А. Игра эпиграфов в романах М. Булгакова // Русская филология. Украинский вестник. 1997. - №1-2. С.37-41.
145. Кораблев А.А. К методологии целостного анализа // Матеріали вузівської наукової конференції професорсько-викладацького складу за підсумками науково-дослідницької роботи: філологічні науки (Донецьк, квітень 1997 р.). Донецьк, 1997. С.36-39.
146. Кораблев А.А. К определению природы литературных различий // Чтения молодых ученых памяти Л.Я.Лившица. Харьков, 1996. - С.15-16.
147. Кораблев А.А. К уяснению понятия «литературная судьба» (В.М.Гаршин и другие) // Vsevolod Garshin at the turn of the Century: An international symposium in three volumes. Vol.3. Oxford, 2000. P.59-60.
148. Кораблев А.А. Кожаный путь // Филологические исследования. Вып.3. Донецк, 2001. С.80-87.
149. Кораблев А.А. Консультации профессора Воланда // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. Вып.8. Воронеж, 1997. С.31-41.
150. Кораблев А.А. Контуры Третьего Завета в русской литературе // Дергачевские чтения-98. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Екатеринбург, 1998. С.154-156.
151. Кораблев А.А. М.Бахтин и М.Булгаков: диалог // The Newsletter of Mikhail Bulgakov Society. 1997. - №3. - P.30-35.
152. Кораблев А.А. Мастер. Астральный роман. Ч.1-3. Донецк: Лебедь, 1996-1997. - 216 с.; 236с.; 228с.
153. Кораблев А.А. Международная конференция «Наследие М.М. Бахтина и проблемы развития диалогического мышления в современной культуре» (Донецк, ноябрь 1996) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1997. - №1. С.187-190.
154. Кораблев А.А. Миссия Михаила Булгакова (Телеология авторства) // Творчество Михаила Булгакова: К столетию со дня рождения. - Киев, 1992. С.3-8.
155. Кораблев А.А. Мотив «дома» в творчестве М.Булгакова и традиции русской классической литературы // Классика и современность. - М., 1991. С.239-247.
156. Кораблев А.А. Мэтр и маргиналии // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1997. - №2. С.127-184.
157. Кораблев А.А. Научная конференция как текст // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Вып.5. «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Тверь, 1999. С.170-176.
158. Кораблев А.А. О двух аспектах читательского восприятия // Молодые ученые и студенты науке. - Кемерово, 1989. С.17-20.
159. Кораблев А.А. О некоторых закономерностях литературной эволюции // Античність Сучасність (питання філології). Вип.1. Донецьк, 2001. С.34-40.
160. Кораблев А.А. О соотносительности культурных парадигм // Культурные парадигмы переходных эпох (Материалы научно-теоретической конференции). - Одесса, 1996.- С.48-50.
161. Кораблев А.А. О структуре таинственного: тайна загадка секрет // Литературоведческий сборник. - Вып.1. Донецк, 1999. с.11-17.
162. Кораблев А.А. О трех типах научности // Единый космос, единый полис, единый человек. Мариуполь, 1993. С.12-13.
163. Кораблев А.А. О целостном мировоззрении // Литературоведческий сборник. Вып.4. Донецк, 2000. С.13-17.
164. Кораблев А.А. Онтология и структура таинственного // Дискурс. М., 2000. - №8/9. С.14-18.
165. Кораблев А.А. Откровенное и сокровенное в романе «Мастер и Маргарита» // Литературоведческий сборник. Вып.5/6. Донецк, 2001. С.42-51.
166. Кораблев А.А. Принцип ученичества и «книги итогов» // Эстетический д