Перинец Екатерина Юрьевна «МОСКОВСКИЙ ТЕКСТ» В РОМАННОМ ТВОРЧЕСТВЕ В. С. МАКАНИНА

Короткий опис

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
ДНЕПРОПЕТРОВСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ИМЕНИ ОЛЕСЯ ГОНЧАРА

На правах рукописи

Перинец Екатерина Юрьевна

УДК 821.161.1 - 31.09

«МОСКОВСКИЙ ТЕКСТ» В РОМАННОМ ТВОРЧЕСТВЕ В.С.МАКАНИНА

10.01.02 русская литература

Диссертация
на соискание научной степени
кандидата филологических наук

Научный руководитель:
доктор филологических наук, профессор
О. Л. Калашникова

ДНЕПРОПЕТРОВСК 2014
Содержание

ВВЕДЕНИЕ..3

РАЗДЕЛ 1. «Московский текст» как актуальная проблема современной науки..12
1.1. «Локальный», «топосный» текст, «сверхтекст» в научной рецепции.15
1.2. Проблема «московского текста» в фокусе филологических исследований..29
1.3. Творчество В.С.Маканина как объект литературоведческого анализа. Проблема «московского текста»..44
Выводы по 1 главе.51

РАЗДЕЛ 2. Проза В.С. Маканина 1965-1980-х годов: принципы организации «московского текста»54
2.1. Столица/провинция как сюжетообразующая оппозиция романа «Прямая линия» и произведений 1970-х годов..54
2.2. «Серединный человек» как герой времени в прозе 1980-х годов67
Выводы по 2 главе...79

РАЗДЕЛ 3. Особенности семантики и структуры «московского текста» в романе В. С. Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени»82
3.1. Образ Москвы в произведении: интертекстуальный и мифопоэтический подходы..85
3.2. Специфика пространственно-временной организации романа «Андеграунд».....97
3.3. «На всех московских есть особый отпечаток»: типология персонажей произведения116
Выводы по 3 главе...130

РАЗДЕЛ 4. «Новая Москва» в прозе В.С.Маканина 2000-х годов.133
4.1. «Политизированное» пространство Москвы в романе «Испуг».136
4.2. Роман-драма «Две сестры и Кандинский»: «новые» старые герои..152
Выводы по 4 главе...161

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.164

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.....174

ВВЕДЕНИЕ
Художественное наследие Владимира Семеновича Маканина представляет собой одно из самых ярких и значительных явлений современного литературного процесса России. Свидетельством признания таланта писателя стали многочисленные награды: Букеровская премия (1993); премия журнала «Новый мир» (1995); Пушкинская премия фонда А.Тепфера (Германия, 1988), премия фонда «Знамя» (1998, 2000); Государственная премия РФ по литературе (1999); премия «Пенне» (Италия, 1999); премия «Большая книга» (2008); Европейская премия по литературе (2012).
Хотя прошло полвека с первого большого творческого дебюта прозаика (роман «Прямая линия», 1965 г.), исследовательский интерес к различным аспектам его поэтики до сих пор не ослабевает. Более того, трудно даже охватить полный перечень работ, которые посвящены анализу произведений писателя, варьирующихся от критических заметок и статей до диссертаций и монографий. В фокусе анализа оказались: поэтика В.С.Маканина (О.Н.Васильева, Е.В.Дмитриченко, В.В.Иванцов, Е.Г.Иванцов, О.Л.Калашникова, Е.А.Кравченкова, Т.Н.Маркова, С.Ю.Мотыгин, С.В.Перевалова, Р.С.-И.Семыкина, Т.Н.Чуряева), проблема автора и героя (М.А.Вершинина, Е.В.Куликова, К.О.Шилина), своеобразие жанровых форм произведений прозаика (Т.Ю.Климова). Творчество В.С.Маканина анализируется и в контексте дискуссий о русском постмодернизме (Н.С.Балаценко, Е.Г.Бегалиева, О.В.Богданова, М.Н.Липовецкий, Н.Е.Лихина, А.Ю.Мережинская) или сквозь призму усвоенных писателем традиций русской классики, в частности Ф.М.Достоевского, М.А.Булгакова, А.П.Чехова (Е.В.Паниткова, Т.Л.Рыбальченко). Лингвистические исследовательские стратегии представлены в работах А.В.Ивановой и О.Н.Шевцовой. Некоторые векторы маканиноведения были обобщены в монографиях Е.В.Дмитриченко, Т.Н.Марковой, С.Ю.Мотыгина и С.В.Переваловой. Немаловажную роль на пути постижения художественного мира прозаика сыграли работы известных критиков: А.Л.Агеева, Л.А.Аннинского, А.Н.Архангельского, В.Г.Бондаренко, А.Г.Бочарова, Н.Б.Ивановой, А.С.Немзера, И.Б.Роднянской и др.

Список літератури

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучение текстовых категорий становится особенно актуальным и перспективным направлением научных исследований, что открывает новые горизонты постижения и интерпретации текста как «исходной точки всякой гуманитарной дисциплины». К подобным приоритетным векторам относится выделение и экспликация так называемых локальных текстов, активный интерес к которым возник после работВ.Н.Топорова и выдвинутой ученым концепции «петербургского текста». Хотя количество обозначенных учеными локальных текстов неустанно возрастает, исследователями до сих пор не выработано четких критериев и принципов анализа этих явлений. Теоретическая неразработанность самой дефиниции сказалась и на изучении «московского текста» русской литературы, явления, как и многие другие локальные тексты, достаточно нового и малоизученного.
Украинские и российские филологи в исследовании локальных текстов (в том числе и «московского текста») избирают несколько путей. Некоторые ученые
(И.С.Вейсман, Л.В.Воробьева, А.М.Марченко, Л.К.Оляндер, Л.С.Прохорова) опираются на топоровскую концепцию «петербургского текста», другие (О.С.Горелов, А.Г.Лошаков, Н.Е.Меднис, О.Н.Николенко, Е.А.Четвертных, Т.В.Шарбенко, О.С.Шурупова) на теорию сверхтекста. В работах И.В.Алонцевой, В.В.Калмыковой, Д.А.Морева, Н.В.Рыбаковой, С.М.Телегина, Н.В.Шмидт под этим явлением понимается созданная автором художественная модель пространства, а в исследованиях Н.М.Малыгиной, Е.В.Кудриной, М.Б.Лоскутниковой жизненные реалии, связанные с конкретным топосом и повлиявшие на судьбу и творчество художника. Доминирующими методами в изучении локальных текстов могут быть семиотический, структурный, мифологический, принцип пространственной маркированности и др. (Д.С.Бураго, А.Н.Кунусова, В.В.Курьянова, С.О.Курьянов).
В исследовании собственно «московского текста» русской литературы возникают и другие проблемы. Так, не определена точка отчета «московского текста», «сдвигающаяся» от ХVIII в. творчества М.Д.Чулкова и Н.М.Карамзина (Т.А.Алпатова) до романа Л.Н.Толстого «Война и мир» (М.В.Селеменева). Если в «московском тексте» ХХ ст. достаточно полно обозначен круг его создателей (Е.А.Андрюкова, В.В.Калмыкова, Н.М.Малыгина, М.В.Селеменева, Л.В.Суматохина, Н.Г.Шарапенкова и др.), то «московский текст» предшествующих периодов почти не попадает в объектив анализа ученых. Нерешенность многих вопросов усугубляется разновекторностью в построении модели «московского текста», что обусловлено, как мы уже отмечали, отсутствием четких критериев в исследовании собственно локальных текстов.
Принимая во внимание различные точки зрения ученых, исследующих локальные тексты, мы рассматриваем «московский текст» как сверхтекстовое целое, знаковую манифестацию Москвы, отраженную в художественных произведениях. Конституционными признаками «московского текста» являются определенные мифологемы, знаки пространства, конкретная топика, московские типы и мотивы. Эти критерии и положены в основу изучения «московского текста» в романном творчестве одного из самых значительных современных русских писателей Маканина.
Целостность семантически связанной с Москвой системы представлений писателя о мире и человеке, сформированных в контексте определенных закрепленных традицией мифологем, пространственных характеристик, конкретной топики, мотивов и типов, позволяет рассматривать романы Маканина как авторский вариант «московского текста» русской литературы, во многом кардинально трансформировавший сложившиеся стереотипы представлений о Москве, являющейся организующим ядром «московского текста» в целом.
В формировании и развитии «московского текста» в творчестве писателя выделены три периода: 1965-1980-е гг. (романы «Прямая линия», 1965; «Портрет и вокруг», 1978); 1990-е гг. («Андеграунд, или Герой нашего времени», 1998) и 2000-е гг. («Испуг», 2006; «Асан», 2008, «Две сестры и Кандинский», 2011). Роман, являясь магистральной формой жанровой системы прозаика, активно взаимодействует с другими «мирообразующими структурами» (повести, рассказы, эссе), составляющими «единый стройный космос» маканинского художественного мира, объединенный пространственно-временными отношениями, проблемно-тематическими связями, сквозной системой персонажей.
Анализ знаковой манифестации Москвы в «московском тексте» Маканина обнаруживает последовательную трансформацию базового мифологического субстрата этой системы и формирование общего для нее культурного кода, отразившего процесс изменения мифа Москвы, «смерти» древней Москвы-матушки и ее превращения в «континент мышц, живущий в состоянии вялотекущей шизофрении» (Д.М.Володихин).