Колесников Олег Михайлович. Библейские цитаты и аллюзии в прозе А.П. Чехова

Краткое описание

Колесников Олег Михайлович. Библейские цитаты и аллюзии в прозе А.П. Чехова;[Место защиты: ФГАОУ ВО «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского»], 2021

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования
«Омский государственный педагогический университет»
На правах рукописи
Колесников Олег Михайлович
БИБЛЕЙСКИЕ ЦИТАТЫ И АЛЛЮЗИИ
В ПРОЗЕ А.П. ЧЕХОВА
Специальность 10.01.01 - Русская литература
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент Коптева Элеонора Ивановна
Омск - 2022 
Введение
Глава 1. Теоретические основы изучения библейской цитаты в прозе А.П.
Чехова 20
1.1. Теория диалога М.М. Бахтина как методологическая основа изучения
цитаты в прозаическом тексте 20
1.2. «Цитата»: объём и содержание понятия 29
1.3. Интертекстуальный анализ: трансформация, типология и функция
цитат 35
1.4. Цитата: библейская и небиблейская 43
1.5. Эстетические принципы А.П. Чехова и его мировоззрение: влияние на
творческий диалог с Библией 50
1.5.1. Эволюция эстетических установок в диалоге с Библией 50
1.5.2. А.П. Чехов как мыслитель: религиозные и философские идеи 54
1.5.3. Полифонизм, жанровые трансформации, поэтика интертекстуальной
неопределенности: религиозный аспект анализа 70
Глава 2. Типология библейской цитаты в прозе А.П. Чехова 85
2.1. Типология библейской цитаты в прозе А.П. Чехова: внутри- и внетекстовые связи 85
2.2. Объектоцентричная библейская цитата 89
2.3. Дискурсоцентричная библейская цитата 93
2.4. Текстоцентричная библейская цитата 103
2.5. Дискурсоцентричная библейская цитата-аналогия 120
Глава 3. Роль библейской цитаты в создании смысловой глубины и
художественной выразительности в зрелой прозе А.П. Чехова 128
3.1. Дискурсо- и текстоцентричные библейские цитаты в прозаических произведениях А.П. Чехова 128 
3.1.1. Литературная дискурсоцентричная библейская цитата в рассказе
«Студент»: стилизация ренановского нарратива 128
3.1.2. Нелитературная дискурсоцентричная библейская цитата в рассказах
«На страстной неделе», «Убийство»: сказовая стилизация 141
3.1.3. Текстоцентричная библейская цитата с полемическим примыканием
контекста в повести «Палата № 6» 152
3.1.4. Текстоцентричная библейская цитата с неполемическим примыканием контекста в рассказе «Архиерей»: библейские аллюзии и лесковский
дискурс 157
3.2. Философско-эстетическое значение библейских аллюзий в поэтике повести А.П. Чехова «Три года» 168
Заключение 186
Список литературы 194

Список литературы

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Сосуществование в отечественной культуре двух авторитетных переводов Библии, ее бытование в пространстве интерпретаций, многочисленные рецепции в мировой литературе, «освоение» языком, дискурсами сделали библейскую цитату более «пластичным» материалом для художественного использования, чем цитату из любого другого литературного источника. Такое качество библейского слова гениально использовал А.П. Чехов.
При выделении типов библейской цитаты на основе диалогической доминанты мы обращаем внимание к авторским акцентам: что цитируется, или как и кем цитируется, или что сообщается цитирующим. В связи с этим нами предложена следующая типология библейских цитат в прозе Чехова:
1) объектоцентричная;
2) дискурсоцентричная: а) литературная; б) нелитературная (цитата- аналогия, цитата-аномалия, цитата-клише, цитата-переименование);
3) текстоцентричная: а) с полемическим примыканием контекста; б) с неполемическим примыканием контекста (аллюзия, аллюзия-амфиболия, аллюзия-антитеза);
4) цитата смешанного типа.
Объектоцентричная библейская цитата таким образом локализуется в художественном тексте, что на первый план выходят его связи по линии «текст - действительность». Библейские цитаты этого типа в прозе Чехова чаще всего подчинены задаче правдиво описать существующие формы общественного религиозного сознания и поведения. Так, писатель, чувствуя тонкое различие между верой и ее имитацией в соблюдении правил внешнего благочестия, указывает на эту разницу в лаконичных повествовательных фразах и репликах героев, где используются восходящие к Библии слова и словосочетания «Бог», «вера», «молитва», «Страшный Суд» и проч. С их помощью автор создает емкие художественные обобщения: например, в повести «Мужики» с использованием библеизмов рассказывается о царящем в деревенской глубинке обрядоверии и религиозном невежестве. Высказываниям с объектоцентричной цитацией свойственны повышенная семантическая плотность и часто парадоксальность и ироничность.
Цитацию, в которой на первый план выходит изображение того, как цитируется Библия, мы назвали дискурсоцентричной. При дискурсоцентричной цитации актуализирована связь текста не по линиям «текст - текст» или «текст -действительность», а по линии «текст - дискурс». Дискурсоцентричным библейским цитатам свойственна характерологическая функция и функция создания образа. В своем обращении к Библии Чехов проявляет себя как стилизатор, воспроизводя различные стили цитирования, встречающиеся в литературных произведениях и жанрах (штраусовско-ренановский нарратив, патерик, календарные рассказы), а также во внелитературных жанровых и речевых формах. В последнем случае стилизацию нередко сопровождает пародийное заострение особенностей имитируемого стиля.
К приметам нелитературной дискурсоцентричной цитаты мы относим: ее трафаретность и структурно-семантические и семантические трансформации, а также стилистически маркированную речь, «говорящую» невербалику, изображение наивного или нарочито набожного сознания цитирующего. «Радиус» действия нелитературной дискурсоцентричной библейской цитаты, ее значимость в зрелой прозе Чехова, как правило, невелика: она чаще всего играет свою роль в создании выразительной речевой физиономии или характеристике второстепенного персонажа.
Роль такой цитаты усиливается, когда она становится составной частью сказа. В пасхальном рассказе «На страстной неделе» с помощью сказа восторженная вера Феди, восьмилетнего героя-рассказчика, проблематизируется неприглядной оправой его наивного кругозора и речи. Вероятнее всего, в рассказе есть след детских воспоминаний писателя и его отрицательного отношения к догматическому религиозному воспитанию:
вера Феди имеет черты гипертрофированности и «флюгерности». В этом рассказе Чехова при обращении к Библии проявляется комическая острота, характерная для раннего периода его творчества. Детское религиозное сознание писатель анализирует также в таких произведениях, как «Степь» (Егорушка), «Мужики» (Саша Чикильдеева), «Три года» (Лида). В рассказе «Убийство» исследуется сектантская психология. Сказовым является вставной рассказ, где герой (Матвей Терехов) делится со своими слушателями историей о собственном сектантском опыте. Вставной рассказ (сказ) выполняет две задачи: во-первых, исследовать «изнутри»
религиозность сектантского толка, увидеть ее глазами бывшего «сектанта»; во-вторых, замаскировать авторское отношение к ее церковно-библейскому объяснению, согласно которому за религиозным обольщением скрываются бесы.
Стилизаторская искусность Чехова, очевидно, в максимальной степени проявлена в рассказе «Студент». Герой чеховской «наиболее отделанной вещи» Иван Великопольский излагает евангельские повествования «по- ренановски» (А.П. Чудаков) - это литературная дискурсоцентричная библейская цитата. В «Евангелии от Великопольского» обнаруживаются черты стиля книги Э. Ренана «Жизнь Иисуса» - в принципах контаминирования четырех Евангелий, т.е. отборе евангельских цитат и эпизодов, их романизировании, «художественной реконструкции» и трансформациях. Неслучайность сходства стиля изображения библейских событий у Великопольского и Ренана доказывается многочисленными аллюзивными перекличками «Студента» с другими сочинениями французского философа («Воспоминания детства и юности», «Будущее науки»). Из автобиографической книги «Воспоминания детства и юности» на чеховского героя переносятся черты двадцатидвухлетнего Ренана, студента парижской семинарии, который, находясь на каникулах в своем родном городке Трегье, решает порвать с ортодоксальным христианством; чеховский студент похож на французского историка своей склонностью к историософским обобщениям и своим антропоцентрическим мировидением. В финальных размышлениях чеховского героя проглядываются библиологические, христологические и эсхатологические взгляды Ренана. Ключевые для рассказа слова «правда и красота» находим в философском трактате «Будущее науки» как альтернативу лексеме «Бог». Религиозно¬философское влияние Ренана на Чехова, на наш взгляд, является недооцененным в чеховедении. В эпистолярном наследии писателя обнаруживаем многочисленные высказывания по форме и содержанию соответствующие ренановским.