Курбанов, Кази Керимович. Морфологический строй табасаранского языка : Проблема лит. нормы

Короткий опис

Курбанов, Кази Керимович. Морфологический строй табасаранского языка : Проблема лит. нормы : диссертация ... доктора филологических наук : 10.02.09.- Махачкала, 1998.- 375 с.: ил. РГБ ОД, 71 99-10/35-2

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО
ОБРАЗОВАНИЯ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
На правах рукописи
КУРБАНОВ Казн Керимович
МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ СТРОЙ ТАБАСАРАНСКОГО ЯЗЫКА
(Проблема литературной нормы)
Специальность 10.02.09 - ‘Кавказские языки’
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени доктора
филологических наук
Махачкала -1998

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 6
ГЛАВА I. СКЛОНЯЕМЫЕ ЧАСТИ РЕЧИ ! 53
Имя существительное 53
Лексико-грамматические категории имен существи¬тельных 53
Грамматические значения и морфологический
состав именных лексем 58
Категория класса 67
Категория числа 81
Единственное число 81
Множественное число 83
Категория падежа 88
Образование косвенной основы 88
Основное значение падежей 89
Основные (грамматические, несерийные), падежи 91
Именительный падеж 91
Эргативный падеж 93
Родительный падеж (генитив) 98
Дательный падеж (датив) 101
Серийные (местные) падежи 104
Имя числительное 120
Количественные числительные 124
Порядковые числительные 125
Собирательные числительные 126
Разделительные числительные 127
Кратные числительные 127
з
Дробные числительные
Неопределенные числительные
Местоимение
Личные местоимения
Возвратные местоимения
Указательные местоимения
Вопросительные местоимения
Отрицательные местоимения
Определительные местоимения
Неопределенные местоимения
Притяжательные местоимения
ГЛАВА II. СПРЯГАЕМАЯ ЧАСТЬ РЕЧИ
Глагол
Морфологическое строение глагольной основы
Простая основа
Производная основа
Глагольный корень
Превербы
Классные показатели ;
Глагольные аффиксы
Синтетические глаголы
Аналитические глаголы
Каузатив
Инфинитные глагольные формы
Масдарная форма
Целевая форма
Форма намерения
Деепричастие
Причастие 208
Категория отрицания 215
Категория реверсивности 219
Редупликация 221
Категория наклонения 222
Изъявительное наклонение 223
Категория времени 223
Настоящее время (презенс) 224
Будущее время (футурум) 229
Будущее определенное время 229
Будущее неопределенное время 233
Будущее обобщенное время 235
Прошедшее время 237
Простое прошедшее время (аорист терминативный) 238
Прошедшее неопределенное время (имперфект) 241
Преждепрошедшее незаконченное время 244
Давнопрошедшее результативное время 247
Повелительное наклонение (императив) 257
Условное наклонение (кондиционалис) 263
Вопросительное наклонение 269
Категория вида 271
Категория залога 277
Категория лица 281
Категория переходности-непереходности 292
ГЛАВА III. НЕИЗМЕНЯЕМЫЕ ЧАСТИ РЕЧИ 299
Имя прилагательное 299
Лексико-грамматические разряды имен прилагательных....302 Качественные прилагательные 303
Относительные прилагательные : 304
Степени сравнения имен прилагательных 305
Способы образования имен прилагательных 307
Наречие 309
Образование наречий 312
Послелоги 315
Союзы 317
Частицы 320
Междометия 322
ЗАКЛЮЧЕНИЕ • 324
ЛИТЕРАТУРА 341
ТРАНСКРИПЦИЯ 369
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ языков, диалектов, говоров, источников, грамматических форм, фамилий и имен 372

ВВЕДЕНИЕ
Настоящая диссертация посвящена комплексному исследованию мор-фологической структуры табасаранского литературного языка. В ней дает¬ся структурно-функциональная характеристика всех словоизменительных форм изменяющихся частей речи, а также определяются разряды и грамма¬тические особенности слов, относящихся к так называемым неизменяю¬щимся классам. Особое внимание в диссертации уделяется вопросам упоря¬дочения и систематизации отдельных правил, фактов и категорий языка. Такой подход к исследованию материала диссертации прежде всего обус¬ловлен все еще продолжающимися спорами вокруг проблем кодификации табасаранского языка. Решение подобных проблем представляет немало¬важный интерес и для общего языкознания, поскольку процессы нормали¬зации различных языков в определенной мере могут быть сходными.
Как показывают материалы ряда исследований , языки, распростра¬ненные в различных регионах мира и принадлежащие к различным генети¬ческим семьям, подвержены нормализационным процессам, имеющим зна¬чительную степень общности, обладающим огромной социальной ролью и приводящим к существенным социально-культурным следствиям. В част¬ности, создается сравнительно устойчивая и в то же время подвижная си¬стема языковых средств, способная обслуживать разнообразные культур¬ные сферы.
Источники табасаранского языка дают в этом плане весьма суще¬ственный материал для научных поисков в данном направлении, поскольку формирование современного табасаранского языка в большей мере было обусловлено длительными и сложными процессами как диалектной диф-ференциации, так и интеграции, которые с разной степенью интенсивности и попеременно отражались в языке, создавая его чрезвычайно своеобраз¬ную фонетико-морфологическую структуру, привлекавшую к себе внима¬ние ряда лингвистов-кавказоведов.
Важно отметить в этой связи и то обстоятельство, что устойчивость морфологических норм становится необходимым условием для развития и нормального функционирования табасаранского языка.
При исследовании проблем, связанных с нормированием литературно¬го языка, далеко не последнее место принадлежит (наряду с фонетическими и синтаксическими) явлениям морфологического уровня. Эту особенность нормирования подчеркивал в свое время А. С. Чикобава: ‘Добиваться еди¬ных норм в интересах развития литературного языка необходимо, посколь¬ку вопрос касается явлений фонетических (орфографических), морфологи¬ческих, синтаксических: пестрота в этой сфере лишает литературный язык единства и монолитности; разнобой здесь не признак богатства, а свиде¬тельство неупорядоченности норм литературного языка’ (Чикобава 1971: 10).
Изучение и всесторонний научный анализ морфологической системы современного литературного языка актуальны как для создания более полной грамматики табасаранского языка, так и для составления сравнительной грамматики дагестанских языков. Разработка названных вопросов представляет определенный интерес также и для решения обще¬типологических проблем, поскольку в системах именного и глагольного словоизменения табасаранского языка проявляются типичные черты поли¬синтетизма. Актуальность диссертационной темы и необходимость ее раз¬работки подсказаны и тем, что рассматриваемые здесь проблемы до сего времени не стали объектом специального монографического исследования.
Отсутствие такого рода научных исследований и научно обоснованных выводов приводит к тому, что в школьных учебниках и программах по та-басаранскому языку допускаются фактические ошибки и противоречивые трактовки отдельных морфологических явлений. Различного рода откло¬нения от норм литературного языка допускаются также в текстах художе¬ственной литературы и средствах массовой информации. Естественно, ак¬туальность темы диссертации определяется в том числе и этими факторами, а также возможностями применения полученных результатов в практике преподавания табасаранского языка в вузе, колледже и школе.
Цель и задачи исследования. Основной целью диссерта-ционной работы является всесторонний системный анализ морфологиче¬ского строя и установление внутренних закономерностей ряда морфологи¬ческих подсистем и определение перспектив и динамики дальнейшего раз¬вития современного табасаранского литературного языка, а также наме¬тившихся в нем различных функциональных стилей.
В соответствии с этим в исследовании предполагается решение сле¬дующих задач:
1) описание системы лексико-грамматических разрядов слов и прису¬щих им категориальных значений;
2) определение характера и специфики основных морфологических ка-тегорий (класса, числа, падежа, лица, наклонения, времени, аспекта, залога, переходности - непереходности и др.) и средств их выражения;
3) анализ основ различных частей речи и определение функционально-семантического содержания корневых и аффиксальных морфем;
4) выявление процессов трансформации некоторых морфологических категорий и динамики их дальнейшего развития.
С выполнением упомянутых задач тесно связано решение и более конкретных вопросов, среди которых:
1) характеристика способов образования именных и глагольных лек¬сем;
2) вопрос‘о категории послелога, обнаруживающей тенденцию к воз-мещению флексий локативов;
3) обоснование более приемлемого решения вопроса об основной
(словарной) форме глагола; .
4) постановка и решение вопроса о структуре сложных отыменных и отглагольных образований, нахождение лингвистически корректного объ-яснения неоднозначных подходов к морфемной сегментации именных и вербальных основ, а также словоформ, содержащих, помимо корня, класс-но-числовые элементы;
5) определение слово- и формообразовательных функций классных экспонентов в структуре различных частей речи;
6) пересмотр традиционной квалификации отдельных серий местных падежей в плане их выведения за рамки падежной парадигмы;
7) квалификация способов выражения аспектуальных и залоговых от-ношений в глагольных словоформах.
Научная новизна работы видится в том, что в ней впервые определяются важнейшее функциональное назначение и статус младо-письменного табасаранского литературного языка в качестве общенацио-нального достояния. Системному анализу подвергнут морфологический строй, предпринята попытка всестороннего исследования и обобщения в структурно-функциональном аспекте проблемы именной и глагольной де-ривации и парадигматики. В диссертации сделана первая попытка выясне¬ния роли и правил размещения некоторых постпозитивных экспонентов глагольной основы, например, тех, которые, выполняя роль классных по¬казателей, утратили материальную близость с традиционно выделяемыми классно-числовыми определителями.
Кроме того, в проведенном исследовании рассматриваются именные и глагольные корневые морфемы с точки зрения их структуры и сочетае¬мости с классными показателями в различных позициях сложных вербаль¬ных образований, а также определены критерии, по которым в каждом конкретном случае могут быть разграничены словообразовательные и сло¬воизменительные аффиксы. Подробному описанию и анализу подвергнуты также служебные части речи и междометия, которые в подобного рода трудах обычно остаются без особого внимания.
Практическая ценность исследования вытекает из того, что в нем морфологическая система современного табасаранского литературного языка описана в перспективе его дальнейшего развития. В этой связи основные положения диссертации, проанализированный языковой матери¬ал, результаты, полученные при изучении данной проблемы, могут быть использованы при прогнозировании процессов дальнейшего развития дру¬гих дагестанских литературных языков, найдут прямой выход в практи¬ческую работу по составлению более расширенной нормативной грамма¬тики, школьных и вузовских учебных пособий. Результаты исследования могут быть внедрены в учебный процесс и в виде спецкурсов по проблемам нормирования языка. Содержащиеся в диссертации положения и выводы найдут применение не только в учебных заведениях Дагестана, но и при государственной регламентации вопросов языковой жизни.
Теоретическая значимость диссертации заключается прежде всего в реализации возможностей синхронно-диахронического метода при изучении морфологических категорий на материале младописьменного ли-тературного языка с точки зрения его слово- и морфообразовательных особенностей. Кроме того, результаты настоящего исследования могут служить научной и материальной базой при сравнительно-историческом и типологическом изучении других близкородственных табасаранскому язы¬ков.
Методы и источники исследования. Обозначенные вы¬ше цель и задачи в принципе определили методику исследования. Изучение и разносторонний анализ морфологических категорий, парадигматическо¬го и деривационного строения именных и глагольных словоформ и их грамматическая характеристика осуществлялись на основе синхронного (отчасти и диахронного) анализа материала. Использовался также описа-тельный метод, привлекались типологические аналогии, которые делают более прозрачными описываемые лингвистические процессы в современ¬ном табасаранском языке.
Диссертация построена на материале современного литературного языка, базирующегося на южном диалекте. Соответственно в ней исполь¬зована художественная, учебная и справочная литература, а также издан¬ные тексты произведений устного народного творчества. В случаях, когда это представлялось необходимым, привлекались для сравнения данные от¬дельных говоров северного диалекта, а также генетически родственных других дагестанских языков.
Публикации и апробация работы. По теме диссертации автором опубликованы две монографии "Морфология табасаранского языка" (1986: 9,5 п.л.) и "Грамматические классы слов табасаранского языка" (1995: 14,5 п.л.). Вопросы диссертационного исследования нашли отражение в подготовленных автором к изданию Русско-табасаранском словаре и нормативной табасаранской грамматике (разделы "Глагол”. “Наречие”. “Служебные части речи”. “Междометие", в 16 учебниках и учебно-методических пособиях, а также в различных статьях, тезисах до¬кладов и программах для школ и вузов общим объемом свыше 150 п.л. (см. список публикаций).
Основные положения диссертационной работы неоднократно докла-дывались на различных научно-практических конференциях по проблемам иберийско-кавказских языков (Сухуми, 1977; Махачкала, 1981; Грозный,
1983; Махачкала, 1993). Автор выступал на научных сессиях ИЯЛИ ДНЦ РАН, Дагестанского государственного университета, Дагестанского госу¬дарственного педагогического университета, Дагестанского* научно¬исследовательского института педагогики им. А.А.Тахо-Годи, Института повышения квалификации педагогических кадров Дагестана, на заседани¬ях кафедры дагестанских языков Даггосуниверситета. Статьи и сообщения по теме диссертационного исследования публиковались и в республикан¬ских журналах. .
Диссертация обсуждена и одобрена на расширенном заседании кафед¬ры дагестанских языков ДГУ с участием научных сотрудников ИЯЛИ ДНЦ РАН и ДІЛУ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и списка сокращений.

Список літератури

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенный нами общий обзор морфологического строя современ¬ного табасаранского литературного языка не имеет, конечно, своей зада¬чей дать исчерпывающие ответы на все неизбежно возникающие вопросы по теме нашего исследования. Это и понятно, так как на фоне определен¬ных успехов в изучении табасаранского языка в целом достижения в изуче¬нии его литературного, нормированного варианта представляются менее значительными по сравнению с исследованиями, проведенными на диа¬лектном уровне.
Разыскания в области исследования литературного языка отсутству¬ют ввиду незавершенности самого процесса становления литературной нормы, хотя ряд трудов в определенной мере, безусловно, продвинули из¬учение современного литературного языка (Жирков, Ханмагомедов, Ма¬гометов, В.Загиров, Курбанов и др.). Вместе с тем, отдельные идеи, ино¬гда выдвигавшиеся табасарановедами, выходят за рамки закономерностей, характерных природе языка в целом, в силу чего в настоящей работе при-влечены к анализу лишь наиболее достоверные факты. Это тем более важ¬но, если учесть существенную роль лингвистических данных в обновлении, развитии и прогнозировании литературных норм, которые, как известно, меняются без резких скачков, без потрясений и в течение столетий.
Вопросы регламентации грамматических норм решаются на уровне лексико-грамматических классов слов (частей речи) литературного языка, в котором процесс окончательного становления не только нормирован¬ных вариантов, но и некоторых частей речи все еще продолжается и в на¬ши дни.
Исходя из аргументированных и научно-приемлимых критериев, об¬щую классификацию частей речи современного табасаранского языка целе¬сообразно представить в следующем виде:
I. Знаменательные части речи: 1) имя существительное, 2) имя прила-гательное, 3) имя числительное, 4) местоимение, 5) глагол, 6) наречие.
II. Служебные части речи: 1) послелоги, 2) союзы, 3) частицы.
III. Междометия.
Все части речи по своей внутренней специфике и отношению друг к другу образуются в самостоятельные группы и в то же время каждая из них выделяется своей особой семантико-грамматической сущностью и опреде-ленной противопоставленностью другим группам.
Имя существительное как часть речи характеризуется категориальным значением предметности в своей статике, различными лексико¬семантическими вариантами, развитой системой слово- и формообразова¬тельных моделей. Оно обладает семасиологической категорией класса, грамматическими категориями числа и падежа.
По лексико-семантическому признаку существительные дифференци-руются на собственные и нарицательные (апеллятивы).
Категория ‘одушевленность/неодушевленность’ в табасаранских име¬нах существительных эксплицитно не выражена. Однако, на семантическом уровне эта понятийная категория отчасти реализуется в противополож¬ности ‘личность/не-личность’, реализуемой постановкой вопроса фуж! ‘кто?’ только для наименования человека и вопроса фу! ‘что?’ - для на¬званий всех остальных живых существ, предметов и явлений.
Имплицитностью характеризуется и семантика пола (рода) в имени существительном. Противопоставление мужского и женского пола может быть выражено лексически (в особенности это касается терминов родства: адаш ‘отец’ ~ баб ‘мать’, сижараба ‘тесть’ ~ сижарбаб ‘теща’ и др.). Окончания мужского и женского рода дифференцируются в фамилиях и отчествах на -ов(а), -ев(а), -ин{а), -овичУ-овна, -евич/-евна, и т.д., построен¬ных по модели русского языка: Сеидов - Сеидова, Мусаев - Мусаева, Рама¬занович - Рамазановна и т.д. Отдельные названия лиц, животных и птиц, для характерисики соответствующего денотата по биологическому полу сочетаются со словами-определениями жили ‘мужской/самец’, хпи ‘женский/самка’.
Значение существительного как части речи и его удельный вес в общей схеме лексико-грамматической классификации определяются и тем обстоя-тельством, что примерно половина всех аффиксов табасаранского языка входит в деривационный потенциал именно этой части речи. Проблема структурного многообразия состава слова и наличие ‘принципа двух основ’ вынуждают рассматривать многие аспекты морфологического строя языка на основе анализа конкретных лексем и их форм на морфемном уровне, что существенно облегчает задачу описания соответствующих сло¬воизменительных и словообразовательных процессов. Такой подход при¬обретает особое значение при решении вопроса, считать ли ту или иную грамматическую категорию словоизменительной или словообразователь¬ной (особенно, если исходить из того, что сама проблема разграничения словообразования и словоизменения в табасаранском языке по своей сути достаточно сложна и пока еще далека от разрешения).
Деривация чаще, чем в других частях речи, проявляется в именах существительных и глаголах, в которых аффиксы характеризуются в целом не только полисентичностью, но и полифункциональностью. В частности, ряд глагольных аффиксов выражает одновременно два и более принципи¬ально различных грамматических значения. При этом частям речи таба¬саранского языка присуща определенная последовательность расположе¬ния словообразовательных и словоизменительных аффиксов в рамках словоформы.
Субстантивные словообразовательные аффиксы рассматриваются как с точки зрения их этимологии и степени продуктивности, так и с точки зре¬ния экспрессивно-эмоциональной окрашенности. Этимологически все они дифференцируются на исконно табасаранские и на заимствованные. К пер¬вой группе относятся продуктивные суффиксы -вал, -шин, -жви, -шив ма-лопродуктивные -бях, -бякъ, -аъх (-ях), -рюх, -ац (-яц), -накъ, -акъ и непро-дуктивные -ал, -ин, а ко второй - -бан, -баз, -кар, -дар, -ни, -лугъ, -лу, -суз.
В процессе утраты и переосмысления отдельными аффиксами в соста¬ве словоформы своих первоначальных функций-как результат реинтер¬претации форманта подчас и классные показатели выполняют словообра¬зовательную роль: д-исру-р ‘ловец’, б-исру-б ‘кусачая (о собаке)’, unlpy-p ‘обжора’, ип1ру-б ‘еда’.
В системе табасаранского языка для определения именного класса взят принцип группирования имен по личности и вещи, на основе чего в нем выделяются два класса субстантивов:
1) первый именной класс - ‘класс человека , личности’;
2) второй именной класс - ‘класс вещи, не-человека, не-личности’.
В современном языке именные классы дифференцируются и как кате¬гория семасиологическая, и как категория грамматическая. Такая много¬плановость данной категории определена прежде всего ее способностью функционировать не только в сфере формальной морфологии в виде грам¬матической категории согласуемых частей речи (глаголов, числительных, местоимений, отчасти и прилагательных), но и в сфере семантической в ка¬честве наиболее фундаментального признака именной лексики. Для дан¬ной категории характерны также и синтаксические особенности. Более то¬го, все три классификации (семасиологическая, морфологическая и синтак¬сическая) нерасторжимо взаимосвязаны. •
Исходя из своеобразных признаков, проявляющихся в каждой от¬дельно взятой классификации, все аспекты - семасиологический, морфоло¬гический и синтаксический - правомерно было бы рассматривать само¬стоятельно, независимо друг от друга. Однако есть факторы, осложняю¬щие это положение, например, существующая между ними корреляцион¬ная связь, тесные взаимоотношения, которые измеряются тем, что ведущие принципы именной классификации целиком и полностью базируются на возможностях, которыми располагают для этого части речи, представ¬ляющие данную категорию.
Прослеживающаяся ныне в табасаранском языке тенденция изменения категории именных классов в целом может быть определена как нейтрали¬зация классных противопоставлений, чего не приходится говорить о кате¬гориях числа и падежа, весьма живо действующих в современном языке.
Грамматическая категория числа является общей для многих частей речи. Она охватывает почти все имена существительные, которые по своей форме и значению имеют единственное и множественное число. Ныне в си¬стеме имен существительных вполне последовательно прослеживается про¬тивопоставление понятий единичности и множественности имен.
Единственное число не имеет специального морфологического приз¬нака. Формой единственного числа имен существительных является осно¬ва, которая содержит значение единственности предмета, явления и ве¬щества (хал ‘дом’, хаз ‘белка’, мархъ ‘дождь’, чиг ‘роса’, никк ‘молоко’, гъизил ‘золото’) или выражает единство, цельность совокупности одно¬родных предметов, веществ или явлений (инсаният ‘человечество’, мал- гъара ‘скот, живность’, гъямгъяш ‘барахло, мусор’, варис-мирас ‘родня’, па¬лат ‘платье, одежда’).
Формы множественного числа образуются при помощи различных аффиксов: -ар у имен с согласным исходом, -йир у имен с гласным исхо¬дом: кіул ‘голова’ - кіул-ар, жил ‘земля’ - жил-ар, гьар ‘дерево’ - гъар-ар; дада ‘мать’ - дад-йир, хюни ‘корова’ - хюн-йир, далдабу ‘барабан’ - далдаб- йир, кюкю ‘цветок’ - юок-йир, тепе ‘холм, сопка’ - теп-йир. В некоторых существительных под влиянием корневых переднерядных уъ(ю), э(е) -ар > эр (ер): уъл ‘хлеб’ - уъл-ер, гъюл ‘море’ - гъюл-ер, кюл ‘ветка’ - кюл-ер, сес ‘голос’ - сес-ер, пеъ ‘курица’ - пе-эр, шейъ ‘вещь’ - шей-эр, кеф ‘наслаждение’ - кеф-ер. В заимствованиях из азербайджанского языка множественное число образуется при помощи -лар, -лер: дагъ ‘гора’ - дагъ-лар, багъ ‘сад’ - багъ-лар, чюл ‘степь’ - чюл-лер, сел ‘поток’ - сел-лер. В ряде существитель¬ных под влиянием гортанных уъ(ю) и аъ(я) -ар > -аър: бяъ ‘вопль’ - бя-аър, нюрх ‘полба’ - нюрх-яр, люкъ ‘коршун’ - люкъяр, мяхъв ‘дуб’ - мяхъв-яр, мяляхъв ‘червь’ - мялхъв-яр.
В табасаранском языке основными, исходными принципами склонения имен существительных правомерно считать, во-первых, противопоставле¬ние прямой и косвенной основ субстантивов и, во-вторых, объединение падежных единиц как с формальной, так и с функциональной точки зре¬ния в группы грамматических (абстрактных, несерийных) и местных (пространственных, серийных) падежей. Картина .образования падежной системы имен существительных в целом характеризуется наличием в ней ‘принципа двух основ’ - прямой и косвенной: первая из них совпадает с номинативом, а вторая вычленяется в остальных падежных формах. Кос¬венная основа образуется от прямой при помощи соответствующих аффик¬сов, причем этот процесс иногда сопровождается чередованием гласных.
Известно, что система склонения в табасаранском языке является од¬ной из наиболее многопадежных. В определении количественного состава падежей мы исходим из традиции, согласно которой ныне в нем насчиты¬вается 46 падежей, из которых 4 падежа - именительный (номинатив), ак¬тивный (эргатив), родительный (генитив) и дательный (датив) - основные и 42 падежа - местные, представленные семью сериями по 6 падежей в каж¬дой из них. Таким образом, наблюдается двухсистемная градация падежей, которая базируется на двух функционально противоположных типах - не¬серийных (основных, грамматических, абстрактных) и серийных (местных, локальных, пространственных) падежах.
Именительный падеж (номинатив, абсолютив) представляет собой прямую основу единственного числа. Эта же форма используется и для об¬разования множественного числа. Номинатив противостоит всем другим не только по признаку отсутствия в нем сегментных аффиксов, но и по своему значению и грамматической роли как падеж подлежащего в двусо¬ставных предложениях, хотя данная его функция не является единственной.
Форма эргатива в табасаранском языке в целом совпадает с косвен¬ной основой: он образуется от формы номинатива при помощи аффиксов, которые условно можно подразделить на вокалические, состоящие из одно¬го лишь гласного, и консонантные, содержащие в своем составе согласный: -и, -у, -ди, -йи, -ри, -ни, -ли, -ну, -ру. В соответствии с этим выделяются де¬вять типов косвенных основ.
Некоторые исследователи (П. К. Услар, А. Дирр, К. Боуда, Л. И. Жирков), считая невозможным установить определенные правила образования падежных форм по тому или иному типу эргатива, подробно не останавливались на данном вопросе и ограничивались лишь соответ¬ствующими примерами, считая, что тип образования эргативного паде¬жа каждого слова в отдельности может указать только словарь. Между тем для эргатива, который совпадает с косвенной основой, в грамматической системе современного табасаранского языка все же можно установить от¬дельные характерные признаки некоторых групп лексем с точки зрения об¬разования падежных групп каждого типа.
Посредством форманта -и (I тип) эргатив образуют:
I) двух- и трехсложные слова с конечным закрытым слогом (с редук¬цией гласного в финальном слоге): сурсул ‘рожь’ - сурсли, хумурзаг ‘арбуз’ - хумурзги, лакан ‘платок’ - лакни, гьютірахьим ‘еж’ - гьютірахьми, чвул ‘осень’ - нвли
2) односложные слова с конечным согласным без редукции гласно¬го: кіул ‘голова’ - кіули, ул ‘глаз’ - ули, цал ‘стена’ - цали
3) односложное слово с конечным гласным -а: ціа ‘огонь’ - цій;
4) заимствования в сочетании с табасаранским суффиксом -вал (‘-ость’): инсанвал ‘человечность’ - инсанвали, шадвал ‘радость’ - шадвали, аыикълувал ‘увлеченность’ - аыикълували;
Посредством форманта -у (И тип) эргатив образуют:
1) односложные имена с согласным исходом: тіуб ‘палец’ - тіубу, ук! ‘трава’ - укіу;
2) абстрактные имена с суффиксом -шин: манишин ‘теплота’ - манишну, ціарушин ‘пестрота’ - ціаруїину, а также масдар: бикіуб ‘письмо’ - бикібу, гъягъюб ‘хождение’ - гъягъбу.
Посредством форманта -ди (III тип) эргатив образуют:
1) односложные имена с согласным исходом, и ряд имен с финальным -и, -у, -уъ(ю): руб ‘игла’ - рубди, никк ‘молоко’ - никкди, гъван ‘камень’ - гъванди, хюни ‘корова’ - хюнди, гату ‘кот, кошка’ - гатди, кюкю ‘цветок’ - кюкди;
2) субстантивированные адъективы, нумеративы, прономинальные слова и причастия в классе вещей: уьруб ‘красный’ - уърубди, сабпиб ‘первый’ - сабпыбди, ихьуб ‘наш’ - ихьубди, гьафиб ‘пришедший’ - гъафиб-
ди
3) заимствования: ударникди, законди, романди; багъди ‘сад’, дагъди ‘гора’, кас ‘человек’ - касди;
Посредством форманта -ти (IV тип) эргатив образуется:
___ j
из корнеслов с вокалическим исходом: ара промежуток - араии, хю ‘мука’ - хюйи, дада ‘мать’ - дадайи, хунча ‘поднос с трапезой’ школа - шко- лайи, парта - партайи
При образовании эргатива формант -ри (V тип) характеризует людей с точки зрения их экспрессивно-эмоциональной оценки: гучібях ‘трус’ - гучібяхри, шуршях ‘слюнтяй’ - шуршяхри, авам ‘невежда’ - авамри, езид ‘ябедник’ - езидри
Посредством форманта -ли (VI тип) эргатив образуется путем его при-соединения к консонантному исходу ряда имен: къаб ‘ствол дерева, расте¬ния’ - кьабли, чіамчч ‘муха’ - чіамччли, пеъ ‘курица’ - пеъли.
Посредством форманта -ни (VII тип) эргатив .образуется от несколь¬ких имен, обозначающих непарные части тела: рижв ‘хвост’ -рижвни, ушв ‘рот’ - ушвни, дюд ‘глотка’ - дюдни.
Посредствомформанта -ну (VIII тип) эргатив образуют имена аб-страктного значения, причем в косвенных падежах -у > -а- фикир ‘мысль’ - фикирну (ген. фикирнан, дат. фикирназ и т.д., где у > а): къувват ‘сила’ - кьувватпу; вахт ‘счастье’ - бахтну.
Посредством аффикса -ру (IX тип) эргатив образуют некоторые одно-сложные имена, в котором также v > а: гъиб ‘бусинка’ - гьибру, чіуд ‘блоха’ - чіудру. .
Перечисленные форманты и их рефлексы в целом ряде случаев восхо¬дят к пралезгинскому состоянию, в котором они ‘... являлись своего рода классификаторами, хотя точно сферу употребления каждого из них опреде¬лить не удается’ (Алексеев 1985: 36). Видимо такая их функциональная не-определенность наталкивает ряд исследователей табасаранского языка на мысль возводить показатели косвенной основы к классным экспонентам. Вместе с тем увязывать -ру, -ди, -ри, -ли, -ийи с формантами грамматических классов не представляется очевидным, т.к. разбиение имен в зависимости от косвенных основ не совпадает с классным,. нет и материального тождества между аффиксами косвенной основы и классными показателями.
Генитив образуется от косвенной основы при помощи аффикса -н. При этом в аффиксах -ну, -ру элемент -у > -а, что характерно и для осталь¬ных падежей. Этот же аффикс используется и при определениях- прилагательных (относительных, притяжательных): гъула-н ‘сельский’, рукьа-н ‘железный’, хили-н ‘ручной’, чучч-у-н ‘сестры’. Все это указывает на процесс контаминации генитива с формами адъектива. Иными словами, форма генитива пробретает некоторые признаки атрибутива.
Некоторое количество слов в современном табасаранском языке де-монстрирует в своем составе исторический суффикс -н, который достаточно убедительно увязывается с показателем генитива. Механизм образования лексем с данным аффиксом можно представить себе в виде перехода от определительного словосочетания к самостоятельному употреблению определения. Этот способ образования новых имен обнаруживается как в недрах диалектов, так и в литературном языке, ср. раккин ‘дверь’ при ракк ‘створка двери’.
Датив образуется тоже от косвенной основы посредством аффикса -з (в диалектах -с). Форма датива по своим морфологическим признакам по¬рой приближается и к форме направительного падежа (адитива).
Местные падежи, или локативы характеризуются сериальностью об-разования от косвенной основы. От падежей покоя (эссивов) образуются падежи исходные (аблативы) с показателем -ан, падежи сопроводитель¬ные (комитативы) с показателем -ди и падежи направительные (лативы) с показателем -на. От основы аблативов, в свою очередь, образуются па¬дежи удаления (адитивы) с показателем -анди, а от основы лативов - паде¬жи приближения с показателем -на. Каждая из серий выражает особый ха-
рактер локализации предмета в пространстве относительно другого пред¬мета: ■
I серия - внутри, в ... (показатель -ъ);
II серия - около, возле, у, при, перед ... (показатель -гъ)
III серия - на вертикали, на боковой, пологой поверхности ... (показатель -к);
IV серия - позади, за ... (показатель -хъ);
V серия - внизу, под ... (показатель -кк);
VI серия - между, среди ... (показатель -гъ);
VII серия - наверху, над, на ... (показатель -ил).
Реконструкция пралезгинского показателя -ъ-•(-'-) для современного табасаранского языка не представляет особого труда, т.е. в нем он со¬храняет исходное значение. Е.А.Бокарев (1960а: 49) характеризовал дан¬ный падеж с точки зрения образования как ‘местный падеж на согласный’. В последующих исследованиях (Ханмагомедов 1958а:20) предлагается реконструировать -'- (-ъ-) (Аз-т.е. -аъ), что лучше согласуется с общей схемой строения форм локализации: косвенная основа с гласным исходом + согласный = показатель локализации.
Примеры наличия окаменелых форманотов локатива (-ъ) в составе имен существительных достаточно многочисленны, хотя и здесь возможны случаи контаминации с другими формами. Наиболее бесспорным случаем подобной мотивации являются, видимо, топонимы - имена, употреб¬ляющиеся за весьма редким исключением лишь в форме локативов.
Форманты -гъ и -хъ- (-ф-), наряду с исконным значением ‘у, около’ в табасаранском языке получает и ряд вторичных значений: принадлеж¬ности, {узухъ ‘у меня’, адашди-хъ ‘у отца’, баба-хъ ‘у матери’), совместности (адашди-хъ), инструмента (.гарк1ли-хъ-ди) и т.д.
Система числительных табасаранского языка включает следующие простые единицы: са-(-б, -д, -р), къю-(-б, -д, -р), ... йиц1у-(-б, -д, -р), къа-(-б, -д, -р), варэю. Образование остальных числительных осуществляется с по¬мощью комбинаций перечисленных лексем. Возможно, в табасаранском языке имелись числительные, обозначавшие, например, следующий после сотен разряд, однако, в современном языке бытует лишь заимствованное слово агъзур ‘тысяча’.
Как видно, простыми являются все числительные первого десятка. Числительные второго десятка строятся по модели ‘десять + единица пер¬вого десятка’. В современном языке эта модель реализуется по типу осно¬восложения, т.е. 10+1: йиціи-са-б, йиц1и-къю-б...
Образование числительных свыше двадцати в современном табаса¬ранском дает два четко выраженных ареала: южный с вигезимальной си¬стемой и северный с децимальной. В прототабасаранском языке была, ви¬димо, представлена вигезимальная система, сохранившаяся и ныне в гово¬рах аулов Хив, Кандик, Лака, Хоредж..
Названия десятков строятся по модели: 3x10, 4x10, 5x10, 6x10, 7x10 и
т.д.
Формула строения остальных числительных от 21 до 99 представляет¬ся в виде къа(-б, -д, -р) +на (союз) + са (-6, -д, -р) ‘21’, сумчіу (-р) +на +хъуб ‘35 хъуц1у(-р- ) +на+ургуб(-(), -р) ‘57’ и т.д.
Эта же формула используется и для числительных, больших 100. Число сотен при этом выражалось сложением единицы первого десятка с лексемой варэю ‘сто’: къюд варж ‘200’, шубуд ва'рж ‘300’, юкъудварж-на ягъч1вур-на саб ‘441 ’.
Количественные числительные и исторически имели классное изме¬нение с морфемами: -р (I класс), -б (II класс), -д (III класс - форма былого IV класса), занимавшие постпозицию.
В соответствии с общей тенденцией нейтрализации классных проти-вопоставлений форма IV класса используется лишь при счете отрезков времени: кыод йигъ, ьиубуд йис... , заменяясь в остальных случаях формами II (-6) и I (-р) классов.
Порядковые числительные строятся описательно при помощи при¬частия гъапи > -пи ‘сказать’: сабпи ‘первый’, хъубпи ‘пятый’, сарпи, хъурпи (кл. человека).
Для прономинальной системы характерна оппозиция инклюзива - экс-клюзива личных местоимений первого лица множественного числа, трех степеней дальности среди указательных местоимений, выполнение послед¬ними роли 3-го лица.
Довольно распространенным в табасаранском языке является син¬кретизм абсолютива и эргатива личных местоимений. В целом факт не¬различения данных падежей у личных местоимений, весьма характерный для эргативных языков, - на наш взгляд, одно из свидетельств номинативи- зации их структуры. Вторичность этого явления может быть подтвержде¬на данными личного согласования в языке, ср. (узу уву) агуразаву ‘я тебя ищу’, (уву узу) агуравазу ‘ты меня ищешь’, где личные аффиксы сохраняют исконное различие.
Особую основу имеет генитив личных местоимений: йиз ‘мой’, яв ‘твой', ихъ ‘наш’ (инкл.), ич ‘наш’ (экскл.), ичв ‘ваш’. .
Дифференцируются два возвратных местоимения, относящиеся, соот-ветственно, к 1-му/2-му лицам (жвув ‘я сам’, ‘ты сам’) и к 3-му (учв ‘он сам’), а также мн. чиб ‘они сами’. В прошлом, видимо, первое относилось к именам I-II классов, второе-к именам III-IV классов. Перераспределение в употреблении данных местоимений могло быть вызвано сокращением чис¬ла классов.
Глагол табасаранского языка обозначая действие или его состояние и имея особые грамматические формы для выражения сказуемого, представ¬ляет собой одну из наиболее развитых и сложных частей речи. Эта слож¬ность обусловлена наличием в нем многочисленных грамматических ка¬тегорий и форм,чрезвычайно различных по степени своей грамматикализо- ванности и широте охвата его глагольного словаря. Именно грамматиче¬ская система глагола, его словоизменительные категории ‘оживляют дей¬ствие’, названное лексической основой глагола в самых общих чертах.
Глагольная система характеризуется широко развитой структурой внутренней флексии, наличием мосдарной, долженствовательной (целевой) каузативной, причастных, деепричастных форм и форм выражающие наме-рение. Различаются вопросительные, отрицательные, запретительные, ре-версивные и редуплицированные формы. В глагольную словоформу вклю-чаются показатели грамматических классов, превербы, перфектные пре¬фиксы.
Глагол имеет оригинальную систему грамматических классов, грамма-тических категорий наклонения, времени, числа, лица. При образовании временных аналитических форм широко используется вспомогательные вербальные слова. Каждая грамматическая категория и категориальная форма по своему определяют и дополняют лексическое содержание лично¬го глагола.
По морфологической структуре глаголы подразделяются на простые, сложные и составные (аналитические). Вербальная деривация связана с префиксацией, инфиксацией, суффиксацией и словосложением.
Выраженное данной частью речи действие в известном смысле можно рассматривать как атрибут, постоянный признак предмета. Однако его динамичность, процессуальность не раскрывают сущности названия приз¬нака, передаваемого другими частями речи - адъективами, имеющими ста¬тический признак. Вербальная лексема в языке противопоставлена и частям речи, выражающим признак предмета, противопоставлена она и другим лексико-грамматическим классам слов.
В то же время вид (аспект) и залог (диатезис) как грамматические кате¬гории в глаголе четко не различаются, т. к. проблема вида в языке до сих пор однозначно не решена. Вместе с тем вид в глагольной словоформе вы¬ступает не изолированно, а в сочетании с категорией времени. Выражая темпоральные значения с оттенками динамичности и статичности, пре¬дельности и непредельности действия, категория вида в то же время не пронизывает всего содержания глагола, не охватывает всей системы вре¬менных и специфических форм современного табасаранского языка. Кате¬гория вида в нем выражается на лексико-морфологическом уровне и харак¬теризуется ярко-выраженными особыми чертами.
Вопрос о категории залога также, как и категории аспекта, несмотря на имеющуюся по этой проблеме литературу (Услар. П.К., Дирр А., Жирков Л.И., Гаджиев М.М., Ханмагомедов Б.Г-К, Магометов А.А. и др.), все еще остается запутанной, не до конца ясной, а по этому дискуссионной сторо¬ной языка.
Суть и сложность проблемы заключается в том, что залоговые отно¬шения в современном табасаранском языке устанавливаются и определяют¬ся не морфологическими признаками, не деривационными аффиксами, а лишь лексическим значением на уровне всего синтаксиченского целого.
Однако несмотря на то, что категория залога в данном языке не имеет морфологического рисунка, нельзя отрицать существование в отношениях субъекта и глагольного действия или состояния каких либо смысловых от-тенков, определяемых лексико-семантическими критериями по известному в кавказоведении принципу синкретизма.
Имя прилагательное в табасаранском языке как знаменательная часть речи обозначает статический признак и выделяется достаточно отчетливо. Вместе с тем некоторые явления позволяют судить о сравнительно позднем формировании данной части речи. К числу таких явлений, в первую оче¬редь, можно отнести отсутствие в табасаранском языке относительных прилагательных. Как известно, роль последних обычно выполняет здесь форма генитива соответствующего имени существительного, ср.: гъвандин ц1ал ‘каменная стена’, рукъан. арчал ‘железная изгородь’. Реже в роли опре¬деления может выступать абсолютный падеж: баб марчч ‘овцематка’. Име¬ются основания полагать, что и качественные прилагательные в табаса¬ранском языке - явление относительно новое. На это указывает, напри¬мер, отсутствие в нем некоторых ‘полноправных’ прилагательных, ср. аціу ‘полный’, причастие глагола аціуз ‘наполнить’... .
Функционируя в роли определения, табасаранские адъективы не скло-няются. Лишь при самостоятельном их употреблении возникает необходи¬мость в падежном словоизменении. При этом падежный показатель аффи- гируется не непосредственно к основе, а к аффиксам субстантивации -р, - б, мн. ч. -дар.
Среди наречий одной из доминирующих групп являются наречия мес¬та, представленные в современном табасаранском языке двумя разновидно¬стями: первую составляют падежные формы локативных единиц, генети¬чески родственных падежным показателям и глагольным префиксам; вто¬рую образуют отместоименные наречия. Наречия времени нередко являют¬ся застывшими падежными формами от имен-названий отрезков времени.
Служебные части речи и междометия также характеризуются отдель-ными индивидуальными особенностями. Они представляют оппозицию знаменательным частям речи по своей семантике и функциям в словосоче¬таниях и предложениях: семантика служебных частей речи заключается в выражении различных отношений между понятиями, а также между са¬мостоятельными (автономными) смысловыми компонентами высказыва¬ния. Служебные части речи в табасаранском языке не имеют форм сло¬воизменения.
Междометие в табасаранском языке, представляя оппозицию знамена-тельным и служебным частям речи, является особой морфологической ка-тегорией, объединяющей слова, служащие сигналами различных чувств или волеизъявления, но не называющих ни того ни другого. Междометия дифференцируются на эмоциональные и побудительные, а по происхожде¬нию - на первообразные и производные. К междометиям тяготеют и звуко-подражательные слова.