Балданмаксарова Елизавета Ешиевна. Бурятская поэзия XX века: истоки, поэтика жанров

Краткое описание

Балданмаксарова Елизавета Ешиевна. Бурятская поэзия XX века: истоки, поэтика жанров : диссертация ... доктора филологических наук : 10.01.02 / Балданмаксарова Елизавета Ешиевна; [Место защиты: Московский государственный университет].- Москва, 2003.- 362 с.: ил.

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
На правах рукописи
05.2.00 3 00541“
Балданмаксарова Елизавета Ешиевна
БУРЯТСКАЯ ПОЭЗИЯ XX ВЕКА: ИСТОКИ, ПОЭТИКА
ЖАНРОВ
Специальность 10.01.02. - Литература народов
Российской Федерации
(Литература народов Поволжья, Кавказа и Сибири)
ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени доктора филологических наук
Научный консультант: доктор филологических наук,
профессор В.А. Зайцев
Москва - 2003
Оглавление
Введение 3
Глава I. Истоки поэзии общемонгольского периода 44
Раздел I. Культурно-исторические предпосылки зарождения поэзии
монгольских народов 44
Раздел II. Жанровое пространство раннемонгольской поэзии и ее мифо¬ритуальная первооснова 65
Раздел III. Средневековая поэзия и ее место в монгольской литературе (XIII-
XVIII вв.) 103
Раздел IV. Жанры дидактической поэзии в бу рятской литературе XIX - начала
XX вв. (на примере «Зерцала мудрости» Э.-Х. Галшиева) 138
Глава II. Бурятская поэзия XX века: становление жанровой системы 167
Раздел I. Проблема взаимодействия фольклора и литературы 169
Раздел И. Жанр исторической песни в бурятской поэзии, его влияние на
жанрово-стилевое своеобразие эпических поэм 201
Раздел III. Жанры народной лирической песни в бурятской поэзии 221
Глава III. Жанровое многообразие бурятской поэзии второй половины XX
века 241
Раздел I. Эволюция художественного сознания и поиски новых жанровых форм
в бурятской поэзии 241
Раздел II. Жанровые модификации поэмы в бурятской литературе II пол. XX в.
Проблемы эволюции и поэтики 276
Заключение 301
Примечания 314
Список использованной литературы 337
Л-

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования
Завершился XX век, насыщенный социальными катаклизмами. Последняя треть столетия вошла в мировую историю как время коренных перемен, приведших к исчезновению с карты мира огромного многонационального государства СССР и распаду мировой социалистической системы. Закончился крупный исторического значения социальный эксперимент построения социалистического, а затем коммунистического общества. Все это резко и очень динамично изменило картину мира, менталитет современного человека. Естественно, перед наукой, в частности литературоведением, встала необходимость переоценки ценностей, подведения итогов своего развития, его систематизации, а также поиска новых подходов к изучению литературных явлений. «Настало время посмотреть, как выглядит история литературы в свете обобщений современной науки.... Именно здесь системный подход к материалу сливается с его историческим осмыслением» (365, 13)1.
Актуальная задача современного бурятского литературоведения - создание целостной концепции истории бурятской литературы XX века, причем в культурно-философском контексте отечественной истории. Это задача не может быть решена без уяснения места и роли поэзии в литературном процессе XX века, а главное без исследования его истоков, поскольку разрушен миф об отсутствии письменности и изменена картина литературной истории Бурятии.
Категория жанра - одна из самых значимых в системе литературных категорий и носит, как известно, исторический характер. Изменение общественных отношений (от древности к средним векам и от них к новому времени) вызывает изменение человеческого сознания, а вслед за ним новую идеологию и новый художественный мир, определяющие процесс развития и обогащения тех поэтических форм, которые изучает историческая поэтика. По мнению ее основателя А.Н. Веселовского, она изучает категории поэзии в историческом развитии, рассматривая, как те или иные литературные жанры развивались в зависимости от особенностей культуры народа, от особенностей его языка и т.д. Известное определение М.М. Бахтиным исторической поэтики как дисциплины, сосредоточенной, прежде всего, на истории жанров (41, 141),
является, на наш взгляд, наиболее точным в определении круга задач данной

ДИСЦИПЛИНЫ.
Поэтому исследование поэтики жанра представляется нам чрезвычайно важным и актуальным, поскольку в ней как в фокусе совмещаются все существенные стороны функционирования литературы на каждом этапе ее развития. Ведь степень развитости и завершенности жанровой системы, которая формализуется в рамках определенных эстетических и поэтических представлений своего времени, свидетельствует об уровне литературы. Особенности эволюции и функционирования каждого отдельно взятого жанра можно выяснить только в русле определенной поэтики, при сравнении с другими жанрами той же поэтической традиции (298, 3).
Диапазон проблем, ставших предметом рассмотрения в данной работе, а именно: генезис жанров, их становление и развитие, трансформация в переходные периоды, определение места в литературном процессе, взаимовлияния и взаимосвязи, т.е. проблемы поэтики жанра бурятской поэзии начиная с общемонгольского периода развития литературы по XX век, - не являлся предметом специального изучения в бурятском литературоведении.
По истории поэзии общемонгольского периода, охватывающей период с XIII по XVIII вв., не существует обобщающих трудов. Нужно отметить, что проблема развития поэзии общемонгольского периода в той или иной степени затрагивалась в работах монгольских ученых: Ц. Дамдинсурэна, М. Гаадамба, Л. Тудэва, Д. Цэрэнсоднома, Л. Хурэл-Батора, X. Сампилдэндэва, П. Хорло, а также монголоведов России - А.М. Позднеева, Б.Я. Владимирцова, Н.Н. Поппе, Ц.Ж. Жамцарано, В.Л. Котвича, А.Д. Руднева, С.А. Козина, Н.П. Шастиной, Г.И. Михайлова, Л.К. Герасимович, К.Н. Яцковской, А.В. Бадмаева, С.Ю.
Неклюдова, А.В. Кудиярова отчасти в работе немецкого востоковеда Б. Лауфера «Очерк монгольской литературы». Однако фундаментальных исследований, посвященных проблемам формирования и эволюции поэтических жанров, важных для понимания генезиса и специфики развития литературы общемонгольского периода, нет.
Монгольские, бурятские, калмыцкие народнопоэтические памятники, такие как «Гэсэр», «Джангар», а также величайший историко-литературный памятник второй половины XIII в. «Тайная история монголов», известный в отечественном монголоведении как «Сокровенное сказание монголов», не анализировались в литературоведческой науке с точки зрения появления в них поэтических элементов. Что же касается более обширной проблемы истоков поэзии монгольских народов, то она является одной из сложнейших в истории монголоведения. Поэтому немалое внимание в работе уделяется ранним этапам развития поэзии, для которой характерен первоначальный синкретизм лирической и эпической поэзии, в частности, поэтическим элементам, инкорпорированным в «Сокровенное сказание монголов», где находим все разнообразие жанров средневековой монгольской поэзии.
Рассматривая поэтические произведения и то место, которые они занимают в монгольской литературе XIII - XVIII веков, подходим к ним с двух позиций: влияния традиций устного поэтического творчества на формирование художественной литературы и становления в ней поэтических жанров.
Дидактическая литература, истоки которой относятся еще к XIII - XIV вв., достигает своего апогея в XIX в. Для этого времени характерно обилие произведений поучающего характера, в которых запечатлены нравственно¬этические идеалы и нормы поведения народа, без которых немыслимы формирование и функционирование самобытной национальной культуры.
Первые произведения бурятской дидактической поэзии появились во второй половине XIX в. и представлены трудами Лобсан Галдан-римпоче, Эрдэни-Хайбзун Галшиева, Доржи Данжинова, Ринчена Номтоева, Галсан-
Жимба Дылгырова. Одним из самобытных произведений в жанре «субхашита», разбираемых в нашей работе, является «Зерцало мудрости, разъясняющее принимаемое и отвергаемое по двум законам» Э.-Х. Галшиева. Из всех известных произведений этого жанра оно является самым крупным и поэтичным. Ц.-А. Дугар-Нимаев, один из первых исследователей этого памятника, оценивает его как выдающееся в своем роде по широте охвата жизненных коллизий и по оригинальности авторской позиции. Данный жанр поэзии интересен потому, что именно в нем происходит, с одной стороны, отбор средств и способов типизации, сохранения и передачи нравственного и житейского опыта, а с другой - в рамках жанра проявляется то общее, что объединяет литературы народов Центральной Азии.
Формирование бурятской литературы на всем протяжении ее исторического развития связано с осознанием себя как самобытной частицы некогда единого Великого Монгольского государства (Ехэ Монгол Улус) с общей исторической судьбой. Это свойство, определяющее национальную самобытность, характерно для многих поэтических произведений как прошлого, так и настоящего. Изучение духовного наследия, осмысление и обобщение поэтических традиций необходимо в интересах дальнейшего развития и обогащения национального художественного мира.
По справедливому замечанию Н.И. Конрада, «литературное произведение любого содержания - факт реальной истории, а всякий факт реальной истории вмещает в себя в том или ином виде, в тех или иных задачах, в тех или иных соотношениях многие элементы исторической действительности своего времени. Поэтому и невозможно изучать памятник как таковой, иначе, чем в единстве выраженных в нем сторон действительности, различая их, но искусственно не обособляя их друг от друга» (164, 11). Безусловно, поиск корней и истоков бурятской поэзии, ее ценностей, осознания непрерывности духовного развития народа, проблемы поэтики жанра, его эволюции не могут быть рассмотрены только в эстетическом плане без учета исторических процессов, ибо произведение искусства наиболее полно себя обнаруживает только в историческом контексте.
Объект, направление и рамки исследования продиктованы
формулировкой самой темы диссертации. Для нас важен диахронический аспект исследования, который дает возможность проследить движение поэтической традиции во времени и выявить те изменения, которые происходят в ее функционировании. Такой подход ориентирует на изучение поэзии не как определенный синхронный срез, фиксирующий некое состояние,
заблокированное во времени и лишенное какого-либо движения. Естественно, нельзя исключить того, что оба аспекта сложным образом взаимосвязаны и взаимозависимы. Ведь истинно синхроническое описание, как правило, содержит в себе элементы развития в пределах изучаемого периода, а диахроническое изучение полновеснее, если каждая опорная модель на пути развития развертывается в синхронный срез.
Попытка соединения синхронического изучения поэзии
общемонгольского периода с исследованием ее в диахронии или, иначе говоря, изучение истории бурятской поэзии, начиная с ее истоков, при этом
представляя в целом все известные на сегодняшний день в монголоведении изменения в ее содержании, жанрах, поэтике как ступени единого
эволюционного процесса - наиболее важная и ответственная задача бурятского литературоведения на современном этапе его развития.
Многовековая поэзия общемонгольского периода входит как важнейшая составная часть в современную культуру бурятского народа. И хотя бурятская поэзия XX в. коренным образом отличается от предыдущей, она возникла на ее основе и творчески воспринимает ее достижения.
Интенсивное развитие бурятской поэзии XX в., ее идейно¬
художественное богатство и жанровое многообразие поставили перед литературоведами Бурятии ряд сложных теоретических проблем, определили дальнейшие пути их исследования.
Практика современного функционирования литературы в обществе, возросшая эстетическая роль поэзии убеждают в том, что сутью литературного процесса является идейный и нравственный поиск, который на каждом этапе насыщается своим конкретно-историческим содержанием. В результате напряженных идейно-художественных исканий достигается новое качество историзма, углубляется концепция личности, характера, устанавливаются новые взаимоотношения с фольклором, переосмысляются инонациональные традиции, обогащаются жанровые формы.
Литература всегда опирается на художественные традиции. В то же время ни одна литература не живет в имманентном национальном кругу. Каждый этап в жизни общества ставит перед ней новые задачи, для решения которых необходимы новые художественные средства и формы, возможные только в результате творческого развития традиций и теснейшего взаимодействия с другими литературами.
Бурятская поэзия современного периода являет собой пример творческого сочетания богатых традиций и новаторских исканий. Национальная поэтическая традиция в основе своей фольклорна. Использованные в последующем развитии традиции русской, многонациональной советской и восточной поэзии придают бурятской поэзии национально-самобытный характер. Одна из характерных особенностей её состоит в том, что на протяжении всей истории постоянно расширяется проблемно-тематический диапазон поэзии, образное восприятие и отображение мира. Потребность понять настоящее в сопряжении с героическими страницами прошлого способствует интенсивному поиску в области идейно-нравственных и жанрово-стилевых исканий, что обуславливает качественный рост развития поэзии.
Цель и задачи работы
Основной целью диссертации является исследование закономерностей становления средневековых поэтических систем некогда общемонгольского
ареала, раскрытие процесса динамики исторического функционирования жанров бурятской поэзии XIX-XX вв. как звеньев общего процесса историко-литературного развития в целом.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить следующие конкретные задачи:
• исследовать истоки формирования литературной поэзии в общемонгольский период развития литературы и в бурятской литературе конца XIX - начала XX вв.;
• показать процессы формирования отдельных жанров и становления жанровой системы, определить закономерности ее развития и раскрыть исторический характер понятия жанровой системности поэзии;
• определить жанровое движение, изучить специфику взаимодействия жанровых форм как в диахроническом, так и в синхронном срезе;
• изучить взаимосвязи жанровых систем различных литературных периодов с целью выявления наиболее устойчивых жанровых признаков бурятской поэзии XX века;
• проследить эволюцию жанровых форм бурятской поэзии с точки зрения национальных традиций и характера влияния русской поэзии, а через нее и опыта мировой поэзии;
• выявить особенности развития поэзии в аспекте поэтики жанров.
Цель и конкретные задачи диссертации требуют обсуждения круга актуальных теоретико-литературных проблем современного
литературоведения:
• исследование исторической поэтики, в частности, одного из ее направлений - поэтики жанров национальной литературы в ее историческом развитии;
• соотношение родовых начал в национальной литературе на протяжении
всего развития, проникновение лирических элементов в эпическую
повествовательную ткань произведения и последствия этого процесса;
9 .
• взаимодействие литературы и фольклора, закономерности этого процесса;
• соотношение разных жанровых тенденций в содержании конкретных литературных произведений;
• разработка вопросов герменевтики жанра, в рамках которого изучаются причины появления определенного жанра, жанроформирующие, жанрообуславливающие факторы.
Методология исследования
Научно-теоретические, методологические положения монографии основываются на идеях исторической поэтики. Соединение слов «история» и «поэтика» в одном словосочетании означает «признание вариативности культуры, смены в ней различных форм, разных традиций» (142, 11), «прорыв мысли, аналогичный созданию неэвклидовой геометрии или коперниканской системы» (365, 49). Сам процесс такой смены тоже имеет свои закономерности, и их познание является важнейшей задачей современного литературоведения. Любой литературоведческий термин, как правило, имеет несколько значений, не составляет исключения и данный термин.
Во-первых, историческая поэтика - область литературоведческих исследований, обращенная к проблеме становления и развития различных форм художественной мысли (прежде всего, в сфере жанра). Во-вторых, это система определенных методологических принципов, исследовательских стратегий, нацеленных на решение указанных выше проблем. В-третьих, это сам литературный материал в его внутренней логике, с присущим ему - как эпифеномену «мыслящих миров» (Ю.М. Лотман) - самосознанием, «памятью жанра» (М.М. Бахтин) (357, 59). Чтобы уяснить суть возникающих проблем, внести терминологическую ясность, наметить пути исследования и основные принципы анализа и обобщения, необходимо вкратце остановиться на некоторых работах, касающихся интересующей нас проблемы.
В своем классическом труде «Историческая поэтика» А.Н. Веселовский определил в развитии всемирной литературы стадии синкретизма и личного творчества. Выдающимся вкладом А.Н. Веселовского в литературоведческую науку явилось теоретическое обоснование и разработка стадии образного синкретизма, позволившие осмыслить генезис и развитие литературы в динамике ее литературно-художественной системы. Что же касается стадии личного творчества, то она осталась незавершенной в силу того, что «весь его методологический аппарат был совершенно не приспособлен к самому анализу процесса личного творчества» (362, 208).
Теория происхождения литературы из первобытного художественного синкретизма полно и обстоятельно была изложена в главе «Синкретизм древнейшей поэзии и начало дифференциации поэтических родов» (63, 155¬246). Нормативной поэтике и теории литературы «аристотелевского типа» А.Н. Веселовский противопоставил историческое изучение происхождения важнейших художественных форм (родовых и жанровых). Плодотворным и методологически перспективным явился акцент на исследование поэзии как особой сферы интеллектуальной деятельности человека, выделение жанровой системы поэзии из синкретизма устной поэзии, а также изучение проблемы функций поэзии, положения поэта в обществе, эволюции поэтического стиля, генезиса и развития поэтического языка. Причем развитие художественных форм было прослежено с момента выделения поэзии из первоначального синтеза культуры до ее оформления в определенный вид искусства и обосновано положение о связи поэзии с обрядом (хоровым началом) и что истоком развития поэтических форм является первобытный синкретизм.
По теории А.Н. Веселовского, синкретизм - это неразделимая слитность ритма, напева и слова, исполняемая хором. Из хора, поющего магические обрядовые песни, в период разложения патриархально-родового строя выдвигается запевала. Его выделение порождает чередование стихов и запевов, которое носило повествовательный характер (= проза). Из синкретизма, смешанного состояния, в котором находились зародыши будущих литературных жанров, выделяются лиро-эпические элементы, которые впоследствии оформляются в виде эпоса и лирики. Происхождение поэзии, как доказывает ученый, связано с эмоциональными словесными откликами хора на повествование запевалы в виде возгласов радости, огорчения, возмущения, которые со временем оформляются в двустишия и четверостишия и могут исполняться вне обряда и одним певцом. В художественном творчестве начинает проявляться индивидуальное, личностное начало - появляется певец- сочинитель, т.е. наметилась линия: хор - поэт, которая показала развитие поэзии от коллективного начала к личностному. «Это внимание А.Н. Веселовского к генетике литературных форм, и то, что он без генезиса не решается ставить проблему теоретической поэтики, как отмечает О.М. Фрейденберг, - необходимо занести в протокол истории» (321, 18).
Труд А.Н. Веселовского по принципиальному обоснованию исторической поэтики после него никем не был продолжен. В филологии XX в. в новой форме возобновляется разрыв теоретической поэтики и истории литературы. Поэтика получила значительное развитие и выдвинулась на первый план литературоведческих исследований, особенно за рубежом, во многом благодаря идее историзма и культивированию наиболее активных ее направлений («формальная школа», англо-американская «новая критика», структурно-семиотические методы) и «синхронической» установки в подходе к литературным текстам. В историко-литературных работах поэтика зачастую занимала подчиненное положение и сводилась к констатации ряда «художественных особенностей».
Историческая поэтика в нашей стране развивалась в рамках таких разделов филологической науки, как сравнительно-историческое литературоведение (Вяч.И. Иванов, Ф.Ф. Зелинский, О.М. Фрейденберг, В.М. Жирмунский, Н.И. Конрад, М.П. Алексеев, Е.М. Мелетинский, Г.Н. Поспелов, М.И. Стеблин-Каменский, М.Л. Гаспаров, Г.К. Косиков, П.А. Гринцер, Б.Л.
Рифтин, А.В. Михайлов), фольклористика (В.Я. Пропп, В.М. Гацак, В.П. Аникин), медиевистика (Д.С. Лихачев, С.С. Аверинцев, А.С. Демин, А.Д. Михайлов, А.Б. Куделин, М.М. Бахтин), русская литература (В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов, М.М. Бахтин, М.Б. Храпченко, М.М. Гиршман, М.Я. Поляков, С.Н. Бройтман, М.Л. Гаспаров, Ю.И. Минералов).
Исследователи, работающие в области исторической поэтики, анализируя поэтические системы разных литератур, осознают необходимость выхода на уровень мирового литературного процесса. Так, Н.И. Конрад в своих работах (164 и др.) сумел создать общую картину стадиального развития литератур Востока и Запада и выявить их универсальные параметры. Характерной особенностью его исследований является широта и масштабность подхода автора к изучаемому материалу. Высоко оценивая вклад Н.И. Конрада в литературоведческую науку, И.В. Стеблева пишет: «Безусловная смелость Н.И. Конрада в интерпретации литературных явлений Востока и Запада дала определенный импульс для более инициативного сопоставления однородных или типологически сходных черт и фактов разных литератур» (258, 7).
Плодотворны положения, изложенные в работах Д.С. Лихачева о «макрохарактеристиках» (180; 181); М.И. Стеблин-Каменского о связи
личностного самосознания с закономерностями становления литературы (294); С.С. Аверинцева о «сдвигах» одного литературного этапа относительно предыдущего, составившего его основу, что дает возможность обращения к различным экскурсам, реминисценциям, «отголоскам», «выпискам», расширяющим горизонты исследования (9). М.М. Бахтин, рассматривая жанр романа «на фоне эпоса», (39) апеллирует на «внутреннее самосознание жанров», которые он понимает как органические экзистенциально-мыслительные модели, а не как формальные образования. Он выделяет несколько уровней жанров: первичные, или обиходно-разговорные и вторичные, или литературные. В таком случае жанр проявляет себя как гносеологический и онтологический феномен.
Если исходить из того, что М.М. Бахтин стремился преодолеть разрыв между миром жизни, миром науки и миром культуры и что онтологическая проблематика в философской науке XX в. вбирает в себя гносеологическую (нет былого противопоставления сознания и бытия), то бахтинскую теорию жанра можно рассматривать как онтологическую. Как отмечает С.А. Шульц, философское беспокойство Бахтина-литературоведа - не просто изгиб его мысли, который можно учитывать, а можно и не учитывать, это самый «конститутив» его научного творчества (357, 63).
Плодотворны также положения Е.М. Мелетинского, который, исследуя особенности жанра романа, привлек, наряду с европейской, материал и восточных литератур; В.Е. Хализева, который обозначил философские основы исторической поэтики (323). В «Истории всемирной литературы» выявляется общая «перспектива развития поэтического сознания, его эволюции, без постоянного учета которой трудно создать подлинно научную историческую поэтику» (330,12).
Разработке проблем исторической поэтики, в частности, различению ее генетической и ретроспективной версий посвящены два капитальных коллективных труда ведущих отечественных литературоведов: «Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения» и «Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания», где обобщены разработки по исторической поэтике и намечены дальнейшие пути ее изучения. Исходя из опыта современного литературоведения, содержание, предмет исторической поэтики определяется в вышеназванных трудах, как исследование эволюции способов и средств образного освоения мира, их социально-эстетического функционирования, исследование судеб художественных открытий. Также подчеркивается, что историческая поэтика не может не включать в себя изучение изменяющихся принципов литературного творчества, тех принципов, которые на определенном этапе развития литературы выступают как художественный метод. Именно эти принципы придают единство, качество системности различным поэтическим средствам, которыми пользуются писатели в различные исторические периоды времени (330).
Исследованию поэтик восточных литератур (стран Ближнего, Среднего и Дальнего Востока, Индии, Юго-Восточной Азии) посвящены два коллективных сборника под общей редакцией И.В. Стеблевой «Теория жанров литератур Востока» (298) и «Проблемы исторической поэтики литератур Востока» (258), которые внесли свой весомый вклад в изучение исторической поэтики в свете
р
общих тенденций мирового литературного процесса. В этом отношении совершенно справедливо утверждение о том, что проблемы происхождения, развития и функционирования жанров в литературных традициях Востока неотъемлемой частью входят в проблематику исторической поэтики. При этом очевидно, что определение и теоретическое осмысление особенностей любого жанра следует производить только в русле определенной для каждой эпохи и каждой литературной традиции поэтики, на базе которой формируется жанровая система, при сравнении с другими жанрами той же поэтической школы.
Обобщения, которые содержатся в трудах вышеназванных ученых, свидетельствуют, что всеобщая историческая поэтика основывается на достижениях национальных литератур в их историческом развитии, которые в свою очередь учитывают творческие завоевания и преемственность разных эпох и периодов литературного процесса. Главное, что необходимо учесть, - исследования по исторической поэтике должны быть тесно связаны с изучением поэтики современной литературы. Более того, они являются почвой, фундаментом, на котором строятся современные исследования по данному кругу вопросов.
В русле исторической поэтики А.Н. Веселовского должна рассматриваться и проблема литературно-фольклорных взаимосвязей. Отметим, что поэтика Веселовского, основываясь на устной поэзии, бытовавшей в ранних формах «безличного» творчества, не только по материалу, но и методологически строилась как «поэтика предания». Она располагалась на границах «предания» и литературы, «безличного» и индивидуального творчества, по формуле ученого - «от певца к поэту».
Вопросам соотношения фольклора и литературы посвящены многочисленные исследования как фольклористов, так и литературоведов. Среди них можно особо отметить работы П.Г. Богатырева и Р.О. Якобсона (50). Разработка этой проблемы ведется в филологической науке в двух аспектах: генетическом (О.М. Фрейденберг, В.П. Адрианова-Перетц, В.М. Гацак, И.В. Стеблева, П.А. Гринцер, В.Н. Топоров, А.И. Уланов, А.Б. Соктоев и др.) и типологическом (М.М. Бахтин, Д.С. Лихачев, М.И. Стеблин-Каменский, Е.М. Мелетинский, Х.Г. Короглы, И.П. Смирнов, А.В. Кудияров, И.Г. Матюшина и ДР-)-
Генетический аспект сохраняет актуальность ввиду своей сложности, несмотря на продолжающиеся разработки, как на фольклорном, так и на литературном материале (В.М. Гацак, И.В. Стеблева, Б.Л. Рифтин, А.Б. Соктоев и др.). Сохраняющаяся актуальность данного аспекта объясняется двусторонним характером отношений фольклора и литературы, включающей, с одной стороны, проблему фольклорного генезиса литературы вообще, а с другой - заимствования из фольклора в литературу и обратно, ибо обе эстетические системы взаимопроникаемы, так как относятся друг к другу, «как степени, предшествующая и последующая» (А. Потебня). Устное слово - «первичный знак», слово написанное - «знак знака». И потому у литературоведа и фольклориста «общий подход к изучению объекта - изучаются духовное творчество как проявление художественных идей, эмоций и, соответственно, формы их выражения в слове. Из этого следует, что терминологический арсенал многих литературоведческий понятий и методов применим к изучению фольклора без всякого насилия над объектом» (15, 113).
Типологический аспект проблемы «фольклор и литература» подразумевает структурную самодостаточность этих систем и позволяет учитывать как собственно генетические, так и типологические аналогии, связи и влияния фольклорного и литературного процессов, что в конечном счете проявляется в эволюции художественных форм: в жанрообразующих, структурных и композиционных особенностях произведений.
Некоторые положения исторической поэтики А.Н. Веселовского были развиты и продолжены в исследовании М.И. Стеблин-Каменского «Историческая поэтика» (294). Вызывает интерес обоснование исследователя о необходимости изучения ранних этапов в становлении литературы. Методологическая основательность, перспективность многих положений, изложенных в трудах ученого, позволяет осмыслить многие неисследованные проблемы бурятского литературоведения, касающиеся истоков возникновения литературных традиций, главное - определить фольклорные типы творчества (особенно архаичные) и литературные на раннем этапе становления литературы. Для нас важны методологические принципы С.С. Аверинцева, составляющие основу его «Поэтики ранневизантийской литературы» (9), появившейся вслед за «Поэтикой древнерусской литературы» Д.С. Лихачева - классического образца научного исследования подобного жанра.
В текстах раннемонгольской литературы нас интересовала «не столько отработанная за века гармония инерции, сколько плодотворная дисгармония сдвига», «фундаментальные литературные принципы <...> в их подвижном, самопротиворечивом, переходном состоянии», ведь «никакая эпоха не может быть вполне «равна себе» - в противном случае следующая эпоха не имела бы шансов когда-либо наступить», ибо «в средние века границы художественной литературы не всегда пролегали так, как они пролегают теперь» (9, 6-7).
В области монгольского (бурятского, калмыцкого, собственно монгольского) фольклора и литературы общемонгольского периода работала и работает замечательная плеяда отечественных ученых-востоковедов: П.
Кафаров, В.В. Бартольд, Д. Банзаров, Б.Я. Владимирцов, А.М. Позднеев, Г. Гомбоев, Н.Н. Поппе, С.А. Козин, Ц.Ж. Жамцарано, А.Д. Руднев, И.А. Клюкин,
B. Л. Котвич, Г.Д. Санжеев, А.И. Уланов, Н.Ц. Мункуев, Н.П. Шастина, С.Ю. Неклюдов, Г.И. Михайлов, К.Н. Яцковская, Л.К. Герасимович, А.Б. Соктоев, А.В. Бадмаев, А.Ш. Кичиков, Г.О. Туденов, Ц.-А. Дугар-Нимаев, М.П. Хомонов, М.И. Тулохонов, С.С. Бардаханова, А.Д. Цендина, И.В. Кульганек и др. и зарубежных исследователей: Ц. Дамдинсурэн, Ш. Гаадамба, Л. Тудэв, Ш. Бира, Д. Цэрэнсодном, X. Сампилдэндэв, Л. Хурэл-Батор, Б. Лауфер, Д. Кара, Ч. Бауден, В. Хайссиг, Л. Леринц, П. Пеллиот, Ф. Кливз, А. Мостард, Э. Хениш, Н. Митне и др.
В сравнительно-типологическом плане фольклор тюрко-монгольских народов рассматривался в трудах В.М. Жирмунского и Е.М. Мелетинского. Во многих исследованиях образцы раннемонгольской литературы, как правило, изучались в качестве исторических источников или памятников языка различных эпох, но не как литературные произведения. Появление монографии
C. Ю. Неклюдова «Героический эпос монгольских народов. Устные и литературные традиции» (223) восполнило данный пробел. Основное внимание в работе уделено проблеме формирования и эволюции эпических жанров как важнейшей для понимания генезиса и специфики развития монгольской литературы во все периоды ее существования. Обосновывая важность исследования в этом направлении, автор подчеркивает, что «связь с народным творчеством в большей степени определяет пафос литературных произведений, их стиль и жанровую природу. Кроме того, древняя литература монголов связана с историческими и мифологическими преданиями, с гномической, панегирической поэзией. Эти связи, важные как для понимания специфики литературы данного периода, так и для прояснения проблем ее происхождения, также должны быть исследованы особо» (223, 8-9).
Наше исследование в плане изучения генезиса поэтических жанров, истоков поэзии общемонгольского периода - попытка работать в заданном
С.Ю. Неклюдовым теоретико-методологическом ключе. Если анализ эпических жанров уже принес свои плоды в исследованиях С.Ю. Неклюдова, то попытка исследования жанров поэзии встречает ряд специфических сложностей как теоретического, так и практического характера в плане конкретного анализа поэтического материала.
Методологически значимыми для целей нашей работы представляются накопленные веками богатые традиции академического литературоведения и новейшие теоретические изыскания в области изучения русской поэзии (В.Г. Белинский, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотман, Г.Н. Поспелов, В.А. Зайцев, В.Д. Сквозников, П.С. Выходцев, Б.О. Корман, В.С. Баевский, Вяч.И. Иванов, В.В. Кожинов, И.Л. Гринберг, А.П. Авраменко, К.Ф. Тарановский, А.А. Михайлов, М.М. Числов, С.И. Чупринин, О.А. Овчаренко, В.Г. Кулаков, В.И. Тюпа, И.О. Шайтанов, М. Эпштейн и др.) и в изучении специфики литератур народов России (Г.И. Ломидзе, Ч.Г. Гусейнов, Р.Г. Бикмухаметов, К.К. Султанов, У.Б. Далгат, В.Ц. Найдаков, Г.Б. Хусаинов, В.Д. Пюрвеев и др.). Среди работ типологически-обобщающего характера можно выделить исследования Г.Д. Гачева в области ускоренного развития литератур; Р.Ф. Юсуфова в плане подхода к истории литературы как к предмету особого, специфически философского рассмотрения проблем литературной истории народов России; Л.Н. Гумилева как расширения информационного пространства гуманитарных дисциплин.
Как известно, поэтика имеет два основных раздела, к одному из которых относится теория жанров. Несомненный интерес современной литературоведческой науки к проблемам поэтики жанров диктуется необходимостью осознания процесса художественного творчества и понимания исторической поэтики как поэтики жанровой, заложенной еще ее основателем. Далеко не случайна следующая эмоциональная реакция современного исследователя: «Веселовский и по сей день не прочитан и плохо понят. И, быть может, прежде всего в том, что касается его вклада в поставленную им на совершенно новое основание жанровую поэтику» (351, 50).
Ярким свидетельством сохраняющейся актуальности проблемы жанровой поэтики является дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала «Вопросы литературы» и, прошедшая в МГУ им. М.В. Ломоносова международная конференция «Литературоведение на пороге XXI века», в конце 90-х гг. XX в., которые расширили и углубили понимание проблемы поэтики жанров на современном этапе. Научное осмысление организующей роли жанра в работах целого ряда современных исследователей (Ю.В. Манн, С.И. Кормилов, Т.Д. Венедиктова, И.О. Шайтанов, С.Н. Зенкин и др.) опирается на тот вклад, который внесла в исследование поэтики . жанра отечественная литературоведческая мысль (В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов, О.М. Фрейденберг, В.М. Жирмунский, М.М. Бахтин, Л.В. Абрамович, Г.Н. Поспелов, М.Я. Поляков, П.А. Николаев, В.Е. Хализев, Л.В. Чернец, А.Я. Эсалнек, Н.Л. Лейдерман, Ю.В. Стенник и др.).
Сохраняет свою актуальность и новизну высказанное Л.В. Чернец утверждение о том, что «в жанре скрещиваются и находят выражение важнейшие закономерности литературного процесса: соотношение содержания и формы, замыслы автора и требований традиции, ожиданий читателей, устойчивых и быстро изменяющихся особенностей литературы и т.д. К таким проблемам невозможно подойти без общего методологического ключа, без общей концепции литературы» (345, 43).
Мировая литературоведческая наука на протяжении всей своей истории щедро уделяла внимание вопросам жанра, сложилось множество концепций, между представителями которых не умолкают споры как по поводу интерпретации самого понятия «жанр», так и по поводу генезиса литературных жанров и принципов жанровой градации. Так, например, классификация литературных жанров на основе «психологического» (П. Ван Тигем, Ж. Анкисс), «феноменологического» и «лингвистического» (Э. Штайгер, В.
К

Список литературы

Заключение
На рубеже XX - XXI вв. самоощущение бурятской литературы меняется, если не в корне, то довольно значительно. Это связано с таким взглядом на предмет творчества, который позволяет воспринимать национальную поэтическую традицию как самобытную часть общемонгольского и мирового культурного пространства. Восприимчивость бурятской поэзии делает ее открытой влияниям других культур, которые на бурятской почве становятся национально-творческой силой.
Современная бурятская поэзия - это продукт сложного взаимодействия культурных традиций Востока и Запада, вобравшая художественные особенности индо-тибетского (буддийского) и греко-славянского (христианского) духовных миров, относящихся к евразийской культуре. Что касается понятий «Восток» и «Запад», то они в нашем понимании условны. Если и есть различия, то они в соответствии с принципами дискретности и связи позволяют осознать специфику исторического формирования типов мышления: западного и восточного.
Особенностью Бурятии является ее расположенность в культурном пространстве Центральной Азии, Китая и России. Для Бурятии (конец XIX - начало XX вв.) Западом была центральная Россия, принесшая идею дискретности мира, и ядро бурятской культуры в то время продолжало оставаться восточным. Теперь же, на заре III тысячелетия, для современной Бурятии понятие Запада расширено и дальнейшее развитие ее культуры протекает в контексте евро-американского Запада и азиатско-тихоокеанского Востока. В этой связи определим, что представляет собой западная культура как носительница принципа дискретности, а восточная - принципа связи.
Принцип связи заключается, во-первых, в том, что все явления связаны между собой, во-вторых, отношения, в которых находятся объекты, не являются чисто внешними для познающего субъекта. Такие отношения можно назвать внутренними, так как они отражают свойства объектов. В таком понимании мир предстает как совокупность всех возможных связей и отношений. В отличие от этого западное мышление базируется на принципе дискретности, в соответствии с чем отношения между свойствами вещей внешне относительны, поскольку они их не определяют. Чтобы понять как свойства вещей, так и отношения между ними, философия Запада предполагает существование субстанционального субстрата, общего для всех явлений, доступных человеческому опыту. Сущность субстрата проявляется как в свойствах вещей, так и в отношениях между ними.
В этой связи интересны выводы К.Г. Юнга, к которым он пришел, анализируя образ мышления людей Востока и Запада: «На Востоке ум есть космический фактор, самая сущность существования; в то время как на Западе мы только начали понимать, что он сущностное условие познания и, следовательно, когнитивного существования мира. Нет противостояния между религией и наукой на Востоке, потому что ни одна наука не строится там на страстной любви к фактам, и ни одна религия не основывается на простой вере; существует религиозное познание и когнитивная религия» (300, 48).
Для бурятской культуры XX в. характерно интенсивное освоение русской культуры, но буддийский мир, буддийская философия глубоко проникли в поры культуры, и её не удалось в годы советской власти окончательно повергнуть, и в результате началась переплавка культур Востока и Запада. Этот сплав культур и становится основой культуры бурятского народа. Не случайно в наше время актуализируется проблема места собственно бурятской культуры в пространстве между Востоком и Западом. И как следствие исследование своеобразия мышления, отражения мира и человека, выросшего в недрах такой амбивалентной культуры.
Бурятская поэзия XX в. чутко уловила всю трагедию мучительной раздвоенности личности и попыталась в художественной форме исследовать и показать пути ее дальнейшего развития. Исследуя драматические изменения, происходящие в сознании человека XX в., утрачивающего связь со своими исконными корнями и истоками, Мартин Хайдеггер пишет: «Сейчас под угрозой находится сама укорененность сегодняшнего человека. Более того: потеря корней не вызвана лишь внешними обстоятельствами, она не происходит лишь от небрежности и поверхностности образа жизни человека. Утрата укорененности исходит из самого духа века, в котором мы живем» (322,106). Наметившееся в конце столетия новое отношение к своему прошлому стало залогом преодоления кризиса в бурятской поэзии, шире - в культуре.
В 90-е годы в бурятскую поэзию начинает входить шаманско-буддийское миросозерцание, когда с событием художественным связано происходящее в душе поэта осмысление религиозных и философских начал. Сегодня проблема «истоков», «укорененности» человека и народов все более актуализируется, свидетельствуя уязвимость «глобалистских» технологий и моделей развития культур как доминирующей направленности мирового культурно¬
исторического прогресса.
Уместно отметить, что современная история многонациональной литературы России в целом до сих пор базировалась в значительной степени «на критическом наследии революционных демократов с их
материалистической идеологией и системой ценностей. Это наследие, как известно, включает в себя и почти обязательное дистанцирование от религиозной основы отечественной культуры» (129, 105).
При такой ценностной установке сам литературный процесс, а также вся дореволюционная литература Бурятии описываются в соответствии с общественно-исторической схемой последовательного «освободительного» движения в России (вспомним известное учение о двух культурах в каждой национальной культуре и др.). Естественно, эти же установки обнаруживаются вплоть до самых последних работ, обращенных к истории бурятской литературы.
Настоятельной потребностью нашего времени становится выработка новой концепции истории бурятской литературы, основанной на переосмыслении исходных позиций. Естественно, такой подход требует пересмотра устоявших стереотипов мышления. И здесь, безусловно, традиционно шаманский, а также буддийский типы духовности, изначально присущие как общемонгольскому периоду развития литературы (XIII-XVIII вв.), так и собственно бурятской литературе XVIII и XIX вв. не должны выноситься за скобки научной истории бурятской литературы, ибо религиозно¬философская доминанта там и тут очевидна. Действительно, трудно не согласиться с И.А. Есауловым, который пишет: «изучать «литературность» как таковую в отрыве от национальной культуры, в отрыве от глубинных архетипов этой культуры вряд ли возможно без существеннейшего искажения истории литературы» (129,106).
Современная бурятская религиозно-философская поэзия - явление самобытное, сложное и почти не изученное. Можно назвать лишь отдельных поэтов, чье творчество было пронизано общефилософскими воззрениями, устремленностью в сферу крупных бытийных проблем, интеллектуальной сосредоточенностью. Это прежде всего Д. Улзытуев, Н. Нимбуев, Л. Тапхаев, Г. Раднаева, Б. Дугаров, Д. Доржиева, А. Ангархаев, М. Чойбонов, а из художников слова начала XX в. - Б. Барадин. В то же время их индивидуально¬личностный опыт в познании и осмыслении кардинальных основ мира специально не выделялся и не становился предметом особого рассмотрения. Возможно, это дело будущего.
Понятие «религиозно-философская поэзия» еще не получило сколько- нибудь четкого и достаточно аргументированного обоснования. Между тем, религиозно-философская система взглядов на мир является главным условием возникновения и самого художественного бытия религиозно-философской поэзии. Поверять ее рамками некоего будто бы лишь ей присущего жанра (или «метажанра») сложно и в принципе, наверное, нет особой необходимости.
Здесь большая свобода - вплоть до формы «непреднамеренного» лирического высказывания, внешне не содержащего в себе никаких элементов «философемы», религиозности как таковой, но приобретающего тем не менее философский смысл благодаря общему, целостному художественному контексту творчества поэта.
Древнемонгольская религиозно-философская поэзия отражала мир крупно, синкретично и сама была синкретичной. Данное качество с течением времени сумело сохраниться. Естественно, видоизменившись, оно осталось жить внутри философско-поэтических творений как некое основное ядро. Способность к лиро-философскому осмыслению мира - свойство личности. Поэт такого склада ощущает мир как целостность, для него естественно ощущение космичности и синкретичности как индивидуального, так и общего бытия. В этом плане показательны творческие поиски всех вышеназванных поэтов. В своих произведениях они стремятся дать ответ на злободневные вопросы с точки зрения человека конца XX в., впитавшего в себя евразийскую культуру. Это вечно живые вопросы любви и смерти, добра и зла, красоты и веры в волшебство, в великий разум.
«Времяпространство» современной бурятской поэзии развивается в рамках хронотопа традиционной культуры, отражая духовные идеи, систему ценностно-смысловых ориентиров, определяющих национально-самобытный взгляд на Вселенную, историю и человека. Умелое использование различных форм из арсенала шаманской поэзии, буддийской философии, богатой образной системы из буддийских шастр и сутр - все это не только обуславливает поэтическое своеобразие бурятской религиозно-философской поэзии, но и помогает более глубокому изображению многогранных явлений современной действительности.
Явно ощутимое в литературе тяготение к фольклорному наследию, к категориям шаманской и буддийской культуры, прежде всего, диктуется «общественной потребностью найти в бурно меняющемся мире стабильные, опорные ценности, ориентиры, разобраться в характере и перспективах борьбы добра и зла, в глубинных законах духовного бытия людей»1.
При ответе на вопрос, каковы же формы функционирования шаманских и буддийских категориальных систем в творчестве современных бурятских поэтов, видим, что у каждого из них обнаруживается свой, только ему присущий, подход. Но, разумеется, есть и немало общего, характеризующего творчество лучших представителей бурятской поэзии. Это, прежде всего, то, что шаманские и буддийские традиции входят в их поэзию как внутренняя сущность, как неотъемлемая часть духовного богатства народа.
Литература неотделима от национальной культуры, поэтому в данной работе используется научный подход, базирующийся на парадигме «литература в системе культуры». Между традиционным национальным «типом культуры и художественным языком существует тесная связь, которую нельзя, конечно, абсолютизировать, но нельзя и недооценивать» (129, 123). Дореволюционная бурятская литература в своем развитии не противостояла многовековой шаманско-буддийской духовности, а, напротив, вырастала из этой традиции. Одним из перспективных путей изучения современной бурятской поэзии является исследование ее в контексте религиозно-философской этнопоэтики и теории архетипов, т.е. фактически речь о духовном «коде» бурятской национальной культуры.
Корневая связь бурятской поэзии с исконной духовной культурой дает возможность изучать современную бурятскую поэзию в свете категорий шаманизма и буддизма, ибо они представляют собой не только систему религиозных догматов и веры, а, главным образом, пласты культурного творчества народа. О недопустимости отрыва художественной литературы от всей культуры, ограничения ее в своих рамках М.М. Бахтин пишет следующее: «Могучие глубинные течения культуры, действительно определяющие творчество писателей, остаются не раскрытыми, а иногда и вовсе не известными исследователям. Вообще должно сказать, что эстетика словесного творчества много бы выиграла, если бы ориентировалась на общую философскую эстетику, чем на квазинаучные генетические обобщения истории литературы; к сожалению, приходится признаться, что важные явления в области общей эстетики не оказали ни малейшего влияния на эстетику словесного творчества, существует даже какая-то боязнь философского углубления; этим объясняется низкий уровень проблематики нашей науки» (40, 329-330).
В качестве базовой категории для исследования основ современной бурятской поэзии выдвигается категория ментальности, подразумевающая общность глубинных структур и признаков национальной культуры, выявляющих себя в мифологии, в различных формах религиозного сознания, в народной философии, категориях буддийской культуры и т.п. Как известно, ментальность - это тот фундамент, лежащий в основе сознательного и бессознательного («коллективного бессознательного»), эмоционального и рационального, структуры поведенческих механизмов. Чтобы определить границы интертекстуального фона современной бурятской поэзии, используется понятие «ментальный контекст», в структуру которого входят традиции шаманской мифо-ритуальной поэзии, буддийская религиозно¬философская мысль и т.п. Метаязык национальной культуры реализуется в бурятской поэзии с помощью ментальных структур, представляющих собой общность этнокультурных элементов, состоящую из образов-архетипов, неизменных духовных констант и ценностно-смысловых ориентиров, определяющих весь спектр народного бытия.
Традиции и новаторские искания в совокупности определяют непрерывность развития литературного процесса, его преемственность. Истинно художественная традиция, в которой сконцентрирован опыт предшествующих поколений, расширяет и углубляет показ реальной действительности. Она активно способствует поиску нового содержания и совершенствованию формы. Новые формы, как и новые идеи, рождаются из суммы знаний и опыта. Но традиция может выступать и как тормозящая сила. Чтобы создать истинно новое, художник на известной ступени развития должен преодолеть инертность традиционного. Преодоление традиций - закономерный, естественный процесс развития. Именно в таких случаях, когда знание и опыт предыдущего служат не только почвой для появления и развития нового, но в свою очередь обогащают его, делают жизнеспособным в новых условиях, именно в таком взаимодействии противоположностей - старого и нового - проявляется сущность бурятской поэзии на всем протяжении её развития.
Бурятская поэзия XX в. выступает по отношению к предшествовавшей поэтической системе прошлых столетий как явление качественно иного порядка, но в то же время она наследует лучшие традиции поэзии прошлого. Для нее характерен активный процесс обновления, исканий, в ходе которого рождаются и утверждаются её новые черты и особенности, которые, воплощая в себе крупицу и целые пласты нового социального опыта, помогают ярче и полнее отразить новые процессы и закономерности жизни народа.
Интерес к идее исторической поэтики в нашей работе объясняется тем, что «всеобщая историческая поэтика никак не может обойтись без постоянного обращения к достижениям национальных литератур, без опоры на них, так же, как историческая поэтика национальных литератур не может быть создана без широкой ориентации на мировой литературный процесс. Необходимо известное взаимодействие исследований в той и другой областях» (330, 20).
Поскольку историческая поэтика выражает динамическую характеристику социально-эстетической функции способов и средств образного постижения мира, для нас методологически важными явились выводы ученых- литературоведов (330) о необходимости исследовать способы и средства поэтического воплощения, во-первых, в широкой духовной и эстетической перспективе, в свете основных тенденций развития художественной культуры, ее важнейших завоеваний. Поэтика здесь вступает в тесное соприкосновение с эстетикой. Во-вторых, нужно постоянно учитывать, характеризовать смысловую «настроенность», семантическую функцию поэтических средств.
В нашей работе, где исследованию истоков бурятской поэзии уделяется самое серьезное внимание, было важно обращение к известным этапам всеобщей исторической поэтики: «долитературный», фольклорный, когда формировались фундаментальные основы литературы, складывались принципы образного освоения действительности. Древний этап, для которого характерна типологическая общность поэтик литератур разных народов и достаточная отчетливость формирования и эволюции различных жанров в некоторых литературах. Для литературы средневековья характерно интенсивное развитие жанров, создание разветвленной жанровой системы. А для литературы нового времени действенными началами литературного процесса, преобразующими поэтику, становятся национальные факторы и творческие направления, которые влияют на развитие и трансформацию жанровой системы, что делает целесообразным изучение поэтики жанров в соотношении с поэтикой литературных направлений.
Учет принципиально важных направлений исследований исторической поэтики, имеющих основополагающее значение для современного литературоведения - изучение всеобщей исторической поэтики; исследование поэтики национальных литератур в ее историческом развитии; исследование поэтик выдающихся художников слова; исследование исторического развития поэтических родов, эволюции различных жанров, отдельных видов и средств художественного выражения - помогли определить основные ориентиры нашей работы.
Одной из самых характерных особенностей бурятской поэзии на всем протяжении ее развития было постоянное и плодотворное взаимодействие с фольклором, освоение лучших традиций устной народной поэзии. Активное использование бурятскими поэтами и писателями различных видов, форм, сюжетов, образов фольклора способствовало утверждению преемственности в развитии национальной художественной культуры, становлению бурятской литературы и придало поэзии подлинную народность.
Рассмотренные в диссертации примеры литературной обработки (переработки) поэтами разных поколений произведений различных фольклорных жанров (сказки, улигеры, пословицы, триады, легенды и предания), а также переосмысление некоторых традиционных образов (огонь, конь, камень и т.д.), убедительно показывают непростые взаимоотношения устной и письменной поэзии на разных этапах их развития, которые способствовали быстрому и успешному развитию последней.
Проделанный в работе анализ художественных произведений показывает, что и на современном этапе развития поэзии значение и роль фольклорных традиций не ослабевает, ибо формы их использования поэтами обновляются и обогащаются. Вместе с тем, очевидным и непреложным фактом является то, что быстрое и успешное развитие бурятской поэзии XX в. было бы невозможным, если бы она, основываясь на богатом наследии всей дореволюционной поэзии монгольских народов, не впитала богатейший опыт русской классической, советской многонациональной и мировой поэзии.
Усвоение опыта способствовало успешному развитию реалистических тенденций, новаторским исканиям в области поэтики, обогащало национальную поэзию новым содержанием и соответствующими ему формами. В процессе становления и развития бурятской поэзии была выработана система собственных художественно-изобразительных средств, усложнились формы, дифференцировались жанры и стили. Таким образом, современная бурятская поэзия - продукт сложного взаимодействия различных художественных традиций и поэтических школ, результат творческого синтеза унаследованного опыта и нового эстетического поиска.
Активное освоение реалистических традиций как национального, так и инонационального художественного опыта способствовало появлению качественно новых возможностей творческого использования богатых традиций бурятского фольклора, а также русской, советской, зарубежной литературы для обогащения формы и содержания бурятской поэзии.
Именно на стезе тесных соприкосновений национальных литератур, на органической связи традиционных основ и новаторских исканий находятся истоки интенсивного развития бурятской поэзии.
У великих мастеров русской и мировой поэзии бурятские поэты учились искусству обращения со словом и воплощению в слог сложнейших процессов, происходящих в жизни общества. В результате расширилась тематика стихотворных произведений бурятской поэзии. Она обогатилась новыми жанрами и формами: возникли разновидности жанра поэмы, гражданская, политическая лирика, стихотворные циклы, сонеты, свободный стих и т.д.
Рассмотрение процесса развития эпической поэзии дает основание говорить о том, что в бурятской поэме второй половины XX в. наметилась тенденция к осмыслению современности через призму близкой и далекой истории, что придает поэзии философскую направленность. Наблюдается расширение исторических горизонтов, накладывающее на поэмы «печать осознанного историзма». Благодаря этому авторская оценка современности приобретает объемность и глубину. Стремясь художественно полнокровнее отобразить многогранные жизненные проблемы, поэты активнее обращаются к истокам. Все дальше развивается эпическая поэма, обретает новые качества и грани маленькая лирическая поэма.
Исследование бурятской поэзии XX в. показывает, что ни трагические события 30-х гг., притормозившие развитие бурятской литературы и культуры в целом, ни времена благодушия и застоя, породившие массу поверхностных, маловыразительных произведений, не отклонили бурятскую литературу в целом, и поэзию, в частности, от магистрального пути развития, наметившегося на рубеже 20-30-х гг.
Насильственно прерванное в 1937 г. творчество таких видных поэтов, как Базар Барадин, Солбонэ Туя и Дамба Дашинимаев (которые могли достичь
несомненных высот и внести больший вклад в развитие поэзии), нанесло непоправимый урон литературе. Период культа личности также заметно снизил идейный, художественный, нравственный уровни бурятской поэзии и литературы в целом.
Но не такие произведения определяли жизненный тонус и нравственный потенциал советской поэзии в целом и бурятской, в частности. Тем не менее, в 20-30-е и в 50-70-е гг. было достаточно честных, мужественных писателей, истинных поэтов. Им выпала нелегкая доля, но голос их доходил до народа. И, если порою, голос даже лучших поэтов под давлением «неумолимого рока» исторгал «неверный звук», то сегодня ясно, что их руками чаще создавались произведения, спасшие честь и достоинство поэзии.
Скороспелки, однодневки, созданные на потребу дня, по конъюнктурным соображениям всегда печатались в большом изобилии. Но они никогда не были истинной поэзией, никогда не определяли ее настоящего звучания и исчезали бесследно. Испытание временем выдерживали лишь лучшие стихотворения и поэмы, которые всегда были честным, искренним разговором «о времени и о себе», глубоким постижением многогранности мира и души человека.
В этом убеждают и рассмотренные выше лучшие произведения 20-50-х и 60-90-х гг. бурятской поэзии, определяющие ее тон и характер, ее идейно-художественный потенциал и тенденции развития.
В диалектической сложности процесса развития бурятской поэзии выразились потребности и запросы нашего бурного времени. В ее жанровом, стилевом и идейном обогащении важную роль сыграли накопленные бурятской поэзией традиции строгого отбора лучшего из национального и инонационального художественного опыта.
Активно вбирая в себя созидательный опыт и традиции устной поэзии народа, лучшие традиции братских литератур, наконец, опыт собственного литературно-художественного развития, творчески перерабатывая этот опыт и
традиции, современная бурятская поэзия ведет неустанный поиск новых художественных возможностей.