Логвинов Максим Игоревич. Уголовная ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении участников уголовного судопроизводства

Краткое описание

Московский государственный университет приборо­строения и информатики

„ - На правах рукописи
0420.0 9 1 1 7 4 1

ЛОГВИНОВ МАКСИМ ИГОРЕВИЧ
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА РАЗГЛАШЕНИЕ СВЕДЕНИЙ О МЕРАХ БЕЗОПАСНОСТИ, ПРИМЕНЯЕМЫХ В ОТ­НОШЕНИИ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

Специальность: 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно­исполнительное право
Диссертация на соискание ученой сте­пени кандидата юридических наук
Научный руководитель доктор юридических наук, доцент Новичков В.Е.
Москва 2009

СОДЕРЖАНИЕ
Введение........................................................................
Глава I. Уголовное и иное законодательство как правовая основа уго­ловной ответственности за преступления против правосудия и разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участни­ков уголовного процесса 17
§ 1. Противодействие преступлениям против правосудия и система мер, обеспечивающих безопасность его участников..................................................................................................... 17
§ 2. Противодействие преступлениям, связанным с разглашением све­дений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса (опыт России и других стран)................................................................................................................................. 40
§3. Уголовно-правовая охрана от разглашения мер безопасности, при­меняемых в отношении судьи и участников уголовного процес­са......................................................... 60
Глава II. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, как преступление про­тив правосудия...................... 77
§ 1. Определение предмета и круга субъектов, участвующих в уголов­ном процессе, в отношении которых возможно применение мер безопасности и может иметь место их разглашение 77
§ 2. Объективные признаки преступления, предусмотренного статьей
311 УК РФ..................................................................................................................... 103
§ 3. Субъективные признаки преступления, предусмотренного статьей 311 УК РФ 126
Заключение................................................................................................................... 144

151

Библиография Приложение..

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Глава 31 УК РФ («Преступления против правосудия»), в которую включена статья 311 УК РФ, предусматри­вающая ответственность за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, призва­на охранять чрезвычайно важный и сложный круг общественных отношений, связанных с обеспечением нормальной деятельности органов правосудия. Уяснение содержания статей, определенных законодателем в главу 31 УК представляет собой трудную задачу, требующую обращения не только к уго­ловному, но и к уголовно-процессуальному, уголовно-исполнительному пра­ву, а также и к иным отраслям материального и процессуального права. Сфе­ра применения этих норм внешне узка, но в действительности охватывает практически все области социальных отношений, административного регу­лирования и политики. Объясняется это тем, что само правосудие функцио­нирует во всех жизненно важных сферах, определяя собой состояние право­порядка и уровень защиты интересов личности, общества и государства.
Анализ положений статей главы 31 УК РФ позволяет ученым обсуж­дать ряд связанных с ними спорных проблем. В настоящее время в науке дискутируют по поводу ряда вопросов, указывающих на обилие в содержа­нии норм данной главы признаков, выраженных неопределенными или слабо разработанными в доктрине уголовного права понятиями; малую эффектив­ность в борьбе с преступлениями против правосудия ст. 294, 296, 304, 311 УК РФ, предусматривающих ответственность за воспрепятствование осуществ­лению правосудия и производству предварительного следствия, угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или произ­водством предварительного расследования, провокацию взятки либо коммер­ческого подкупа, разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса; степени обществен­ной опасности того или иного преступления против правосудия; различных

факторах, свидетельствующих о слабой востребованности перечисленных норм в правоприменительной практике и др.
Обращение к следственной и судебной практике показывает, что пра­воприменители при квалификации преступлений против правосудия и деяний посягающих на безопасность его участников, испытывают серьёзные трудно­сти. Это обусловлено различными причинами: несовершенством в этой об­ласти уголовного закона, отсутствием четких разъяснений Пленума Верхов­ного Суда РФ о его применении по делам о перечисленных преступлениях, а также явной недостаточностью теоретических исследований в данной сфере.
Преодоление перечисленных недостатков в борьбе с преступлениями, посягающими на безопасность деятельности по отправлению правосудия, ви­дится в постоянном совершенствовании уголовного законодательства с уче­том происходящих в современном российском обществе изменений, исполь­зуя при этом опыт других стран и собственный исторический опыт, которые позволят повысить эффективность соответствующей правоприменительной практики. В этой связи возрастает значимость изучения обозначенной в дис­сертации темы. Уже имеющиеся в науке, посвященные ей исследования, по­казывают, что если в 70-х годах лишь 21 % опрошенных судей заявили о вмешательстве третьих лиц в рассмотрение дел, то в 90-х годах на это указа­ли уже около половины из них[1], похожую ситуацию показал и проведенный нами опрос судей Курской области. При этом судьи приводили известные им, достаточно многочисленные факты применения в отношении коллег и их са­мих не только психического, но и физического насилия, вплоть до лишения жизни.
Соответственно, противоправное вмешательство в деятельность по отправлению правосудия порождает неуверенность судей, следственных и прокурорских работников и иных лиц, участников уголовного процесса, в собственной безопасности, что отрицательно сказывается на их деятельности, затрудняет сбор и исследование ими доказательств, препятствует вынесению справедливых решений, приговоров и иных судебных актов.
Поэтому уголовно-правовое, материально-техническое, физическое и иное обеспечение безопасности судей, работников органов дознания, предва­рительного следствия и иных лиц, участвующих в уголовном процессе, стало одной из актуальных и приоритетных задач в деятельности современного российского государства и его уголовной политики, что, несомненно, должно способствовать успешному выполнению участниками уголовного судопроиз­водства стоящих перед ними процессуальных функций.
Международными экспертами признано, что угрозы, насилие после получения преступными группировками информации и сведений о мерах безопасности в отношении судьи и участников уголовного процесса являются «наиболее распространенным средством подрыва системы уголовного право­судия»[2].
Необходимость разработки рекомендаций, направленных как на со­вершенствование самого закона, так и на более эффективное его применение в деятельности судов и правоохранительных органов, наряду с изложенными выше обстоятельствами, определили актуальность темы исследования и обу­словили ее выбор.
Степень научной разработанности темы. Надо отметить, что пре­ступления против правосудия, в том числе связанные с угрозами жизни и здоровью участников уголовного процесса, активно исследовались уже в на­чале 20-х годов XX века, о чем свидетельствуют материалы деятельности Московского кабинета по изучению преступника и преступности, в которых дается уголовно-правовая характеристика и анализируется практика приме­нения норм, связанных с противодействием угрозам судьям и иным участни­кам уголовного судопроизводства, их родственникам и близким. На заседа­

ниях ученого совета этого кабинета обсуждались научные работы его со­трудников (М.К. Александрова-Долькина, И.Я. Бычкова, И.И. Станкевича, Л. Роземблюма и др.), касающиеся уголовно-правовой охраны судей, следо­вателей и граждан, проходящих по уголовньш делам в качестве потерпевших от насилия, угроз и иных преступлений.
В советское время и в наши дни вопросами обеспечения безопасности участников уголовного процесса, изучением практики применения уголовно­правовых норм, предусматривающих охрану отношений в сфере правосудия, занимались и занимаются во ВНИИ МВД страны. В советской и российской уголовно-правовой науке в период действия УК РСФСР 1960 года данным проблемам были посвящены работы следующих ученых: Х.Д Аликперова., М.И. Бажанова, B.JI. Будникова, И.С. Власова, А.В. Гужина, А.Н. Друмина,
Н.И. Загородникова, В.Д. Иванова, Ю.И. Кулешова, С.Ф. Милюкова,
В.В. Намнясева, В.Е. Новичкова, Ш.С. Рашковской, В. Сверчкова,
М.А. Таракина, И.М. Тяжковой, М.Х. Хабибуллина, Е.Ю. Хлопцева,
Г.И. Чечель, А.И. Чучаева и др. В криминологии и социологии ими занима­лись: М.К. Александров-Дольник, Ю.М. Антонян, В.В. Лунеев,
В.Н. Кудрявцев, А. Молохов, Р.А. Сабитов и др.
После принятия в 1996 г. ныне действующего Уголовного кодекса Российской Федерации проблемам обеспечения безопасности судей и участ­ников уголовного процесса на монографическом уровне посвящено порядка трех научных работ (А.А. Дворникова, J1.B. Лобановой, А.В. Шкоды). Труды же отдельных авторов, касающиеся непосредственно анализа содержания ст. 311 УК РФ и связанных с ней вопросов, выполнены фрагментарно. Данная норма в них изучается наряду с исследованием других составов преступлений против правосудия. В таких работах, как правило, нет всестороннего, непо­средственного, подробного рассмотрения проблем уголовной ответственно­сти за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отноше­нии судьи и участников уголовного процесса». После вступления в силу с 1 января 1997 года УК РФ 1996г. изучению рассматриваемой нами проблемы посвящена (в 2004г.) лишь одна диссертационная работа, выполненная К.О. Ромодановским. Иными словами, степень разработанности вопросов уголовно-правовой охраны правосудия и его участников от разглашения мер их безопасности нельзя считать достаточной.
Во-первых, в последнее десятилетие активность ученых в исследова­нии обозначенной в названии диссертации темы значительно снизилась, хотя в обстановке происходящей в последние десятилетия в стране правовой ре­формы, казалось бы, должен наблюдаться обратный процесс.
Во-вторых, до настоящего времени в науке и на практике нет целост­ной концепции уголовно-правовых средств защиты от посягательств право­судия, охраны информации о применяемых в данной сфере мерах безопасно­сти, основанных на Уголовном кодексе РФ 1996 года. Большинство уже имеющихся работ, посвященных ей и выполненных на базе действующего ныне законодательства, носит не глубокий, преимущественно интерпретаци­онный характер. Развернутой обобщенной характеристики названных мер и вопросов уголовной ответственности за их разглашение в этих трудах нет. Вместе с тем, выявление наиболее существенных особенностей посягательств против правосудия, в том числе и касающихся реализации положений ст.311 УК, крайне важно для отграничения такого рода деяний от иных преступле­ний. Отсюда исследование заявленной в диссертации темы важно не только с этих позиций, но и с позиций выработки современных научно-обоснованных рекомендаций по совершенствованию уголовного закона (ст.311) и практики его применения в борьбе с преступностью.
В третьих, следует отметить, что в теории уголовного права и право­применительной практике отсутствует единообразие в понимании основания и пределов уголовной ответственности за совершение преступления, преду­смотренного ст. 311 УК РФ. Во многом такое положение предопределено со­держанием диспозиции данной нормы. В ней определение круга защищаемых лиц соотнесено с конституционным и уголовно-процессуальным законода­тельством, а система мер государственной защиты жизни, здоровья, имуще­ства судей, присяжных и народных заседателей, прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, свидетелей и иных участников уголовного про­цесса определена не в УК РФ, а в Федеральных законах о государственной защите указанных субъектов.
Несмотря на то, что уголовное законодательство предусматривает равную защиту судей и иных участников уголовного процесса, в нем отсут­ствует понятие тайны о мерах безопасности данных лиц, нарушение которой влечет уголовную ответственность по ст. 3 1 1 УК РФ.
Изложенное обусловливает необходимость углубленного научного осмысления проблем уголовно-правовой охраны безопасности деятельности по отправлению правосудия, объективных, субъективных и квалифицирую­щих признаков, характеризующих содержание ст.311 УК РФ, определение ее места и роли среди других преступлений против правосудия с позиций разра­ботки предложений по совершенствованию законодательной конструкции данной нормы и практики ее применения.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного ис­следования являются общественные отношения, складывающиеся в сфере уголовно-правового противодействия, разглашению сведений о мерах безо­пасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процес­са.
Предмет исследования составляют понятие и виды мер безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, нормы российского и зарубежного уголовного законодательства об ответственности за разглашение сведений о них; нормы других отраслей права, регламенти­рующие данные меры и порядок их применения к указанным субъектам; ма­териалы уголовных дел; иная информация об объекте исследования пред­ставлена в теории права и процесса, а также собранный по теме практический материал, отраженный в монографиях, статьях и периодической печати.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в дальнейшем развитии уголовно-правовой теории и совершенство­

вании законодательной и правоприменительной практики, в частности, свя­занной с нормативным обеспечением и реализацией уголовно правовой нор­мы, предназначенной для борьбы с разглашением сведений о мерах безопас­ности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса
Достижению указанной цели служит решение следующих задач:
- дать анализ проблем противодействия преступлениям против право­судия и системы мер обеспечивающих безопасность его участников;
- изучить правоприменительную практику о преступлениях против правосудия, имеющих отношение к теме;
- определить характер последствий общественной опасности и реаль­ности уголовной ответственности и наказуемости разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголов­ного процесса;
- изучить опыт становления и развития норм об уголовной ответст­венности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в от­ношении судьи и участников уголовного процесса в отечественном и отдель­ных зарубежных стран уголовных законодательствах;
- определить предмет и круг субъектов, участвующих в уголовном процессе, в отношении которых возможно применение мер безопасности и может иметь место их разглашение;
- на основе анализа элементов состава разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, выявить проблемы и противоречия в законодательном регулирова­нии, а также в толковании диспозиций ст. 311 УК РФ;
- разработать предложения по совершенствованию уголовного зако­нодательства и практики его применения в исследуемой сфере.
Методология и методика исследования. Методологической основой исследования является материалистический метод познания явлений объек­тивной действительности в их взаимосвязи и развитии. В процессе исследо­вания широко использовались такие частные научные методы как историко­юридический, сравнительно-правовой, статистический, конкретно­социологический, формально-логический, догматический, грамматический.
Использовались логические методы исследования: анализ, синтез, обобщение, индукция, дедукция и другие. Применялись методы исследова­ния документов и публикаций в прессе, изучения практики, а также анкети­рование и интервьюирование.
Теоретическую основу рассмотрения проблем, обозначенных в плане диссертационного исследования, составили труды ученых в области филосо­фии, социологии, психологии, уголовного права, криминологии, уголовного процесса и других отраслей знания в части, связанной с темой диссертации.
Для обеспечения комплексного решения поставленных в работе задач были использованы источники, отражающие отечественный исторический опыт становления и развития организационно-правовых основ противодейст­вия преступлениям, посягающим на меры безопасности, применяемые в от­ношении судьи и участников уголовного процесса. Также изучался и законо­дательный опыт других стран (США, Великобритании, Германии, Италии, Канады, Франции, Японии). Автор в ходе исследования обращался к между­народно-правовым актам и правовым актам Совета Европы.
Новизна исследования состоит в комплексной разработке на моно­графическом уровне вопросов уголовной ответственности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участни­ков уголовного процесса, в обосновании авторских предложений по совер­шенствованию содержания нормы УК РФ (ст.З 1 1) о такой ответственности, а также практики её применения в борьбе с преступностью. В этих целях пред­принято изучение содержащихся в ст. 311 УК РФ оценочных понятий и при­знаков с позиции обеспечения как на законодательном, так и правопримени­тельном уровнях решения теоретических и практических вопросов, связан­ных с обеспечением уголовно-правовой охраны названных сведений, не по­лучивших пока еще должного освещения в уголовно-правовых и криминоло­гических исследованиях.

Разработано уголовно-правовое понимание сведений, составляющих меры безопасности, применяемые в отношении судьи и участников уголовно­го процесса, и представляющих собой тайну, разглашение которой запрещено уголовным законом. При этом признаки состава разглашения сведений о ме­рах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, в диссертации рассмотрены с учетом положений международного права, российского, конституционного, уголовного, уголовно­процессуального и иного отраслевого законодательства и федерального зако­нодательства об органах правосудия и правоохранительных органах.
В работе предложен авторский вариант возможных перспектив даль­нейшего совершенствования содержания статьи 311 УК РФ.
Основные положения диссертационного исследования, выноси­мые на защиту:
1. Правовой запрет разглашения сведений о мерах безопасности, при­меняемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, социально обусловлен, существует издавна, присущ всем правовым семьям мира и, яв­ляясь важной составляющей системы государственной защиты указанных лиц, выполнял и выполняет охранительную (защитительную) функцию в от­ношении субъектов защиты.
2. Установление в уголовном законодательстве ответственности за разглашение мер безопасности, применяемых в отношении судьи и участни­ков уголовного процесса (ст. 311 УК РФ), отражает общественную потреб­ность юридического признания интереса обеспечения безопасности указан­ных лиц, необходимость уголовно-правовой охраны общественных отноше­ний в области организации и осуществления уголовного судопроизводства, правосудия в целом как одной из важнейших ветвей государственной власти.
3. Перечень мер безопасности, за разглашение которых в ст. 311 УК РФ предусматривается уголовная ответственность, является открытым и мо­жет включать в себя и иные соответствующие меры охраны и защиты, не предусмотренные законом, но ему не противоречащие.
4. Сведения о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, являются конфиденциальной информацией, установленной федеральными законами и иными нормативными правовыми актами, тайной (служебной тайной), обусловленной служебной необходимо­стью, нарушение которой создает возможность причинения ущерба охраняе­мым законом интересам как отдельных государственных органов, так и от­дельных лиц, и при этом, не связанной с угрозой причинения ущерба интере­сам государства, и разглашение которой влечет за собой уголовную ответст­венность.
5. Особенности квалификации по ст. 311 УК РФ разглашения мер безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, представляющих собой служеб

Список литературы

Анализируя ст. 311 УК РФ можно предположить, что состав данного преступления может быть совершен или только с прямым умыслом либо с прямым или (и) косвенным умыслом, при этом мотив и цели для квали­фикации значения не имеют.
Обоснуем наше утверждение, тем более что в литературе отсутству­ет единство мнений относительно формы вины лица, совершившего пре­ступление - разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса. Если умышленная форма вины в составе этого преступления ни у кого не вызывает сомне­ний, то спорным стал вопрос о возможности совершения разглашения по неосторожности.
Основываясь на отсутствии указания на конкретную форму вины и интерпретируя положения ч. 2 ст. 24 УК РФ, ряд авторов, применительно к составу преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 311 УК РФ допускает возможность совершения неосторожного разглашения сведений о мерах безопасности в случаях, когда, например «меры по обеспечению безопас­ности обсуждались при незакрытых дверях, в связи с чем стали известны посторонним»[1]. При этом возможность неосторожного разглашения све­дений о мерах безопасности сводится к признанию небрежного отношения виновного к обязанности хранить эту информацию в секрете - лицо не предвидит возможность разглашения указанных сведений, хотя должно и могло предвидеть[2].
Часть 1 ст. 26 УК РФ определяет, что преступлением по неосторож­ности, признается деяние, совершенные по легкомыслию или небрежно­сти. При этом в силу ч. 2 ст. 24 УК РФ (в редакции Федерального закона от 25.06.1998 г. № 92-ФЗ), деяние, совершенное только по неосторожно­сти, признается преступлением лишь в случае, если эта форма вины спе­циально предусмотрена в соответствующей статье Особенной части УК РФ. Действительно, в литературе существует иная трактовка новой редак­ции ч. 2 ст. 24 УК РФ, согласно которой, в преступлениях, при описании которых законодатель прямо не указывает, что они совершаются по неос­торожности, возможна как умышленная, так и неосторожная форма вины в отношении наступивших последствий[3].
Представляется, что такое понимание Закона не только противоре­чит его букве, но и породит неправильное применение его соответст­вующих норм, в которых специально не указано субъективное отношение виновного к деянию и наступившим вредным последствиям. Поэтому по­лагаем, что разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении участников уголовного процесса может совершаться только умышленно.
Другой вопрос заключается в том, какая форма вины может иметь место при совершении данного преступления?
Единодушно говоря о прямом умысле на разглашение, в ряде случа­ев авторы допускают возможность его совершения с прямым умыслом.
Обратимся к действующему уголовному законодательству.
В силу ст. 25 УК РФ, при совершении преступления с прямым умыслом лицо сознает общественно опасный характер своего деяния, предвидит неизбежность или реальную возможность наступления общест­венно опасных последствий и желает их наступления. Интеллектуальный момент прямого умысла характеризуется, прежде всего, сознанием обще­ственно опасного характера совершаемого виновным деяния. Интеллекту­альный момент прямого умысла характеризуется предвидением лицом не­избежности или реальной возможности (вероятности) наступления обще­ственно опасных последствий. Волевой момент прямого умысла характе­ризуется желанием лица наступления тех последствий, которые охватыва­лись его предвидением. При косвенном умысле лицо, совершая преступ­ление, осознает общественно опасный характер совершенного деяния, предвидит возможность (вероятность) наступления его общественно опас­ных последствий и, хотя и не желает, но сознательно допускает их наступ­ления. Косвенный умысел отличается от прямого умысла, как по интел­лектуальному, так и по волевому моменту. Интеллектуальный момент косвенного умысла, в части сознания общественно опасного характера деяния аналогичен прямому умыслу. Отличия имеются в характере пред­видения общественно опасных последствий: интеллектуальный момент прямого умысла включает предвидение неизбежности наступления обще­ственно опасных последствий, что исключено в косвенном умысле. Ос­новное отличие между прямым и косвенным умыслом заключается в во­левом моменте, характеризующим направленность воли человека. Воле­вой момент косвенного умысла, характеризуется сознательным допущени­ем виновным общественно опасных последствий совершенного деяния. Но в ст. 25 УК РФ определены виды умысла применительно к преступле­ниям с материальными составами, ведь интеллектуальный и волевой мо­менты законодательно определенных видов умысла устанавливаются в за­висимости от наличия предполагаемых или наступивших последствии. Однако основной состав разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, по конструкции является исключительно фор­мальным - его объективная сторона предполагает совершение виновным определенного деяния, вне зависимости от наступления или непаступле- ния каких-либо последствий. В преступлениях с формальными составами допускается только прямой умысел, причем его интеллектуальный момент заключается в осознании лицом фактического характера своего общест­венно опасного деяния, а волевой - в желании его совершения[4]. Так Ю.А. Кондратьев писал, что «общеизвестна возможность только прямого умыс­ла в формальных составах преступления».[5] Сам факт допущения косвен­ного умысла по отношению к деянию противоречит презумпции вменяе­мости - ибо невозможно допущение виновным собственного действия, возможно только желание совершения такового.
Итак, субъективная сторона изучаемого преступления может выра­жаться только в прямом умысле виновного. При этом виновный осознает общественную опасность и фактический характер деяния (разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа) и желает со­вершения этого деяния.
Особенностью субъективной стороны основного состава изучаемого преступления является наличие у виновного обязательной цели соверше­ния преступления - воспрепятствовать законной деятельности должност­ного лица правоохранительного или контролирующего органа. Таким об­разом, цель совершения преступления, относящаяся к факультативным признакам субъективной стороны, в нашем случае становится признаком конструктивным, обязательным к установлению.
Исследованию цели совершения преступления в науке уголовного права было посвящено немало исследований многих авторов. При этом понимание цели как признака субъективной стороны преступления было, за редким исключением, практически однозначным[6].
Так Б.С. Волков указывал, что цель очерчивает границы действия и в то же время устанавливает пределы предвидения[7]. Кроме того утвер­ждалось, что цель - это всегда перспектива, она относится не столько к бу­дущему, сколько к действию или, что цель выполняет «стратегиче­скую», «интеллектуально-опредмеченную» функцию .
Согласно наиболее распространенной в доктрине точке зрения, под целью совершения преступления понимается результат, которо­го стремится достигнуть лицо, совершающее преступление: «Именно

цель превращает таящиеся внутри психики влечения, чувства в движущие мотивы. От цели зависит и вид деятельности, ее способ, средства»[8].
Цель воспрепятствовать законной деятельности правосудия и участ­ников уголовного процесса означает ничто иное, как желание не допус­тить соответствующее правомерное поведение либо желание по каким- либо причинам данное поведение пресечь. Следовательно, указанная цель формируется в сознании виновного до начала выполнения судьей и участ­никами уголовного процесса своей деятельности или непосредственно в процессе ее осуществления. На непосредственную временную связь цели воспрепятствования с осуществлением законной деятельности указано в
'у ,
ряде решений Верховного Суда-.
На наш взгляд, особенностью субъективной стороны основного со­става анализируемого преступления является наличие у виновного обяза­тельной цели совершения преступления - воспрепятствовать законной деятельности правосудия и его участников. Таким образом, цель соверше­ния преступления, относящаяся к факультативным признакам субъектив­ной стороны, в данном составе преступления презюмируется и можно ска­зать, что она (цель) становится признаком конструктивным, обязательным к установлению.
Наконец, надо особо оговориться, что цели воспрепятствования за­конной деятельности судьи и участников уголовного процесса при раз­глашении сведений о принятых в отношении них мер безопасности, могут соответствовать различные мотивы поведения виновного, однако, как мы отмечали ранее, они сами по себе на квалификацию не влияют.
В заключение можно сделать следующие основные выводы:
1. В качестве субъекта преступления, предусмотренного статьей 311 УК РФ закон подразумевает две категории лиц: а) лица, которым сведения о мерах безопасности в отношении участников процесса, а равно их близких были доверены; б) лица, которым сведения подобного рода стали известны в связи с их служебной деятельностью, и достигшие к мо­менту совершения данного преступления шестнадцати летнего возраста. Однако, по мнению автора, адресатом уголовного закона необходимо при­знавать не только должностных лиц, от которых зависит реализация мер безопасности, но и других субъектов (общих). Иными словами, круг субъектов преступления, предусмотренного ст. 311 УК должен быть ши­роким и точно сформулирован в уголовном законе либо в этой части не­обходимо специальное разъяснение Верховного суда по данному вопросу Полагаем, чго для признания (в основном составе изучаемого преступле­ния) субъекта специальным отсутствуют веские основания. Во-первых, Уголовный закон должен толковаться буквально, а буквальное его толко­вание не оставляет иного выбора, как признать субъектом ответственности по ч. 1(и ч. 2) ст. 311 УК РФ как общего так и специального субъекта.
2. Во-вторых, признание виновным специального субъекта в ос­новном составе разглашения сведений о мерах безопасности, применяе­мых в отношении судьи и участников уголовного процесса (их близких) разрушит логику установления уголовной ответственности за данное дея­ние.
3. Субъективная сторона состава преступления, предусмотренно­го с г. 311 УК может выражаться только в прямом умысле виновного. При этом виновный осознает общественную опасность и фактический харак­тер деяния (разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирую­щего органа) и желает совершения этого деяния.
4. Особенностью субъективной стороны основного состава ст. 311 УК является наличие у виновного обязательной цели совершения преступления — воспрепятствовать законной деятельности должностного лица правоохранительного или контролирующего органа. Таким образом,

I

і

цель совершения преступления, в ст. 311 УК становится признаком конст­руктивным, обязательным к установлению. ____

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Законы, нормативные акты и другие официальные документы
1. Уголовный кодекс Российской Федерации по состоянию на 20 сен­тября 2008 М., 2008.
2. Уголовный кодекс РСФСР утв. ВС РСФСР 27.10.1960 г. (ред. от 30.07.1996 г.). Утратил силу с 1 января 1997 г. (ФЗ РФ от 13.06.1996 № 64 - ФЗ)// Ведомости ВС РСФСР, 1960 г.
3. Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации с измене­ниями и дополнениями на 15.05.2008 М., 2008.
4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации состоянию на 20 сентября 2008 М., 2008.
5. Гражданский кодекс РФ. Часть вторая. Официальный текст. М.: Изд- во Омега-Л, 2008. С. 416.
6. Федеральный закон от 20 февраля 1995 года № 24-ФЗ "Об информа­ции, информатизации и защите информации" //Собрание законода­тельства Российской Федерации, 1995, № 8, ст. 609.
7. Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 № 149-ФЗ // Российская газе­та (Федеральный выпуск) № 4131 от 29.07.2006.
8. Федеральный Конституционный Закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447 (изм. и доп. 2001, №7; 2001, №51, 2004, №24; 2005, №15).
9. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. № 118-ФЗ «О судебных при­ставах» (в ред. Федеральных законов от 29.06.2004 N 58-ФЗ, 22.08.2004 № 122-ФЗ, 3 марта 2007 года № 29-ФЗ) // (СЗ РФ, 1997, N 30, ст. 3590; 2004, N 35, ст. 3607) Российская газета № 1972 от 4 марта 2007 г.
Закон РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 (в ред. от 05.04.2005) «О стату­се судей в Российской Федерации» - Ведомости СНД и ВС РФ, 1993, №7; СЗ РФ, 1995, №26;

[1] См.: Курбанов М.М. Уголовно-правовая охрана субъектов уголовного процесса. - Махачкала, 2001. - С. 152-153; Л.В. Иногамова-Хегай. Уголов­ная ответственность за преступления против правосудия / Под ред. А. В. Галаховой. - М, 2003. - С. 195.

Чучаев А.И. Уголовное право России. Части Общая и Особенная. 5-е изд. изм. и доп. / Под ред. А. И. Рарога. - М., 2006. - С. 653.

[3] Нерсесян В. Регламентация ответственности за неосторожные пре­ступления // Российская юстиция.- 2000.- № 5.- С. 42; Галакова А. В. Уголовно-правовая защита личности и профессиональной деятельности судебных приставов. - М., 2004. -С. 25.

[4] См.: Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лек­ций. - 1996. - С. 209-218.

[5] Кондратьев Ю.А. Регулирование умышленной вины требует радикаль­ных изменений // Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. М., 1994. С. 63.

[6] См., например: Викторов Б. А. Цель и мотив в тяжких преступлениях. - М., 1963; Дагель П.С., Котов Д. П Субъективная сторона преступления и ее установление. - Воронеж, 1974; Рарог А.И. Проблемы субъективной стороны преступления. - М., 1991; Тяжкова И.М. Глава X. Субъективная сторона // Курс Уголовного права. Общая часть. Т. 1 / Под ред. Н.Ф. Куз­нецовой и И.М. Тяжковой. М.: Зерцало, 1999 и др.

[7] Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975. - С. 39.

[8] См., например: Волков Б. С. Мотив и квалификация преступлений. - Ка­зань, 1968. - С. 24; Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М., 1996. - С. 230.